Серебряный Клин Кук Глен

Глава 62

Немного колдовства, чуть-чуть удачи, – и Боманцу удалось выяснить, что человек, которого Странник послал найти драгоценного свидетеля-капрала, только что добрался до штабквартиры Ночных Пластунов и передал им приказ своего хозяина.

– Всегда приятно, если кто-нибудь сделает за тебя твою работу, – сказал Ворон.

– А что? – оживился Боманц. – Отличная идея. Нам надо просто выбрать подходящее место и подождать, пока они сами не приведут его к нам.

Так и сделали. От штаб-квартиры Ночных Пластунов к центру Весла вел только один удобный прямой маршрут.

– Идут наконец, – сказал Боманц. – Ну-ка, Молчун, подпусти им своего тумана. Только не перестарайся, чтобы они не насторожились.

Молчун прошел немного вперед и остановился, подпирая стену с видом праздношатающегося зеваки. Но все случайные прохожие обходили его стороной, стараясь держаться как можно дальше. Вскоре запах, напоминающий дым очага, начал усиливаться. В воздухе, понемногу сгущаясь, поплыл туман.

– Вот они, – сказал Боманц, кивнув в сторону приближавшейся тесной группки.

Едва группа поравнялась с сидящими в засаде, облачная дымка внезапно превратилась в густое марево. Боманц обрушил заклятие на головы эскорта, вывел всех четырех солдат из строя и тут же велел своему любимцу канюку выбросить куда-нибудь подальше их личные нагрудные знаки.

Эскорт сопровождал двоих: мужчину и женщину. Едва взглянув на даму, Молчун буквально взорвался в вихре жестов и телодвижений. Понимать его успевал только Ворон.

– Бригадир Головня, – наконец пояснил он остальным. – Что ж, придется ее тоже прихватить с собой. Было бы глупо отказываться от такого подарка судьбы.

Несмотря на необычный внешний вид, пестрая компания добралась до конюшни Гартсена, не привлекая к себе лишнего внимания. Иногда и колдуны могут на что-нибудь сгодиться. На пороге их встречал сам Гартсен.

– Где она? – спросил его Ворон.

– На сеновале.

Ворон прошел мимо небольшого менгира, вскарабкался по лестнице наверх, просунул голову на сеновал и что-то показал на пальцах.

Ни капрал, ни Головня пока еще не проронили ни единого слова. Они никак не могли взять в толк, что происходит. Но, как только вниз спустилась Душечка, их недоумению сразу пришел конец.

– Черт возьми, – процедила сквозь зубы Головня. – Значит, все-таки это правда.

– Скажи Душечке, что мы готовы захватить всех остальных, – сказал Боманц Молчуну.

Тот проигнорировал слова старого колдуна. Его пальцы бешено заплясали в воздухе, но задал он совсем другой вопрос:

– Ты уже поговорила с Праотцем-Деревом?

– Да, – ответила она. – Праотец встревожен. Он хочет, чтобы мы немедленно извлекли Кейса из того лагеря. Его маленькие подданные с Равнины Страха доложили ему, что Кейс влип в какую-то историю, которая всем нам может повредить. Этих двоих мы пока свяжем и оставим здесь. Гартсен за ними присмотрит.

Молчун принялся было спорить, но Белая Роза просто отвернулась и принялась надевать на себя форму одного из телохранителей Странника. Она умела извлекать выгоду даже из своих физических недостатков. Как теперь, когда ей не хотелось вступать в пререкания.

Ни Ворон, ни Молчун ни на секунду не поверили, что дерево-бог хоть словом обмолвилось о Кейсе. Оба позеленели от злости и надулись.

А что толку?

Глава 63

Даже Смед не удержался, вставил словечко в общий разговор:

– Хотя мне тут здорово достается и я устаю как собака, все же голодать не приходится, да и холера сюда еще не добралась. А это кой-чего стоит.

– Да, тяжелый выдался денек, – ответил кто-то. – Но готов поспорить, что в городе сейчас творится сущий ад.

– А я все спрашиваю себя, – раздался третий голос. – Предположим, нам удастся разделаться с Хромым. Что дальше? Неужели придется снова кувыркаться все в том же дерьме, пока они не отыщут свою серебряную хренотень?

В воздухе повисло молчание. Парень первым упомянул о том, что их ждало. Но как раз об этом никто не хотел думать.

Смед искоса взглянул на Грина. Вокруг него образовалось пустое место, хотя в палатке было тесно. Никто не понимал, что произошло на плацу, но все догадывались, что дело пахнет жареным. И никто не хотел оказаться поблизости, если все-таки грянет гром.

Наконец кто-то прервал затянувшееся молчание:

– Когда появится Хромой, сразу полетят пух и перья. У серых появится своих забот полон рот. Им будет некогда следить за нами. Лично я слиняю при первой же возможности. Даже если мне для этого придется замочить Чайника. Или кого-нибудь другого.

В палатку просунул голову сержант.

– Выходи строиться! – заорал он.

Что за черт, подумал Смед. Неужели опять муштра? Неужели их недостаточно гоняли сегодня? Вот сволочи! Но он слишком устал, чтобы сопротивляться.

По крайней мере дело касалось не их одних. Людей выгоняли наружу из всех палаток. Когда они построились, сержант вывел их на плац и велел встать спиной к частоколу, огораживавшему лагерь. Повсюду, с фонарями и факелами, суетились серые.

В задней шеренге соседнего взвода, выстраивавшегося слева, Смед заметил Рыбака. Старик чем-то обработал свои волосы. Они теперь были темными.

Сержант отдал приказ равняться. От ворот вдоль их рядов двигались три черных всадника. Каждого сопровождал пехотинец, тоже в черном. Они двигались медленно, внимательно рассматривая каждый взвод. Парадный смотр. Люди Странника решили хоть разок взглянуть на голодранцев из ополчения…

У Смеда внутри все похолодело. Нет, эти люди вели себя так, словно искали кого-то.

Взвод Старого Рыбака они миновали, не задержавшись. Может, все и на этот раз обойдется? Но вот они подъехали к их взводу…

Всадник, двигавшийся впереди, остановился, поднял руку, сделал несколько каких-то неуловимых знаков пальцами. Пехотинцы в черном начали пробираться сквозь первую шеренгу.

Смед почувствовал, что вот-вот наложит в штаны. Один из пехотинцев схватил за плечо Сая Грина. Смед облегченно вздохнул. Грин! Ну конечно же! Парень влип. Но ведь все этого ждали.

Он настолько ушел в свои мысли, что пропустил момент, когда рука всадника повелительно поднялась снова. Он обратил внимание на двух черных пехотинцев только тогда, когда они оказались совсем рядом.

Кровь застыла у него в жилах.

Они заломили ему руки и вытащили из рядов.

Всадники неторопливо направились к воротам. Смед понуро брел вслед за ними, чуть не уткнувшись носом в спину Сая Грина. Слева всадник, справа пехотинец, сзади еще двое. Но первое, ошеломляющее потрясение уже схлынуло; Смед потихоньку взял себя в руки. Ведь ему уже удалось выпутаться из пары крутых переделок. Просто надо хранить спокойствие, быть все время наготове, не дергаться сейчас и не медлить потом. Когда подвернется удобный случай.

Через пару минут, когда они оказались на улице среди домов и свернули за угол, так что из лагеря никто уже не мог их видеть, Грин громко расхохотался и хлопнул одного из всадников по ноге.

– Ну вы даете, ребята! Нахальства у вас куда больше, чем мозгов. Но все равно благодарю!

– Меня благодарить не за что, – сварливо отозвался тот. – Я лично считал, что тебе самое место в лагере. Там для тебя дом родной. Но Душечка настояла.

– Вот как? – Грин опять рассмеялся. – Что ж, когда ты снова угодишь в бочку с дерьмом, я тебе это припомню. А за каким дьяволом вы прихватили моего приятеля, булькающего Кена?

– За таким, что он – один из тех парней, которые сперли Серебряный Клин. Она так считает.

– Врешь как сивый мерин? – спросил Грин. – Или серьезно?

Смед только сильнее стиснул зубы. Он твердо решил не поддаваться панике.

Глава 64

Старый Рыбак понял, что случилось, в тот самый момент, когда солдаты Странника завернули Смеду руки за спину. После этого он уже не раздумывал, а действовал. Пока всеобщее внимание было приковано к черным.

Он отступил на несколько шагов назад, повернулся и быстро перебрался через невысокий частокол. Несколько парней из его взвода заметили это, но никто его не окликнул. И никому из них не пришла в голову замечательная идея последовать за ним, что было совсем хорошо.

Старик спрыгнул на землю и побежал, тихо проклиная свои годы, давно перевалившие тот порог, когда такая пробежка ничего ему не стоила. Все тело болело, ныли кости; мышцы после сегодняшних военных упражнений то и дело сводила судорога.

И все же он не собирался уступать ни своей плоти, ни этим имперским упырям. Он успел укрыться в развалинах напротив ворот лагеря за какую-то минуту до того, как оттуда выехали черные всадники. Скорчившись, почти припав к земле, он прикидывал, чем сейчас располагает.

Так. Два ножа. Поскольку он явился в лагерь под видом добровольца, серые не стали обыскивать и обезоруживать его, как тех, кого сюда притащили силой. Два ножа. Не так мало, но против такой шайки черных – все равно что ничего.

Его оружием должны были стать хитрость и осторожность. Без которых он не смог бы охотиться, ставить ловушки, просто выжить в Великом Лесу. Хитрость, коварство и внезапность.

Некоторые варианты старик отбросил сразу. Например – поступить со Смедом так, как тот поступил с Талли. Во-первых, парень такого не заслуживал. Во-вторых, это было попросту бесполезно, потому что черные все равно уже знали, кого им искать. А главное, никто, кроме Смеда, не знал, где спрятана чертова железка.

Но вот в воротах показались силуэты черных. Еще до того, как они пересекли пустырь, старик уже был уверен, что здесь что-то нечисто. Они направлялись куда угодно, только не к резиденции Странника в старом храме. Если только у них не было веских причин избрать круговую дорогу. Дальше что?

Поскольку он ожидал, что эти черти отправятся прямиком к Страннику, то спрятался вблизи их наиболее вероятного маршрута. Теперь надо пошевеливаться, иначе недолго потерять след.

Он фланировал от одних развалин к другим, словно отвратительное привидение, делая это бесшумно, как призрак. В умении незаметно подкрадываться ему не было равных. Старика сейчас серьезно беспокоило только одно: как бы преследуемые случайно его не учуяли. В самом буквальном смысле. У него не было времени помыться перед тем, как он записался в добровольцы. Да и за несколько дней, проведенных в лагере. Теперь от него разило, как от козла.

В Великом Лесу, где повсюду рыскали кровожадные дикари и хищники, поневоле приходилось думать о том, как ты пахнешь. Если ты хотел выжить.

Старик довольно быстро догнал их. С двадцати ярдов он хорошо слышал, как два хмыря принялись поздравлять друг друга.

Козырнуло ключевое слово: Душечка. Его ошеломило. В общем-то он не надеялся, что банда Белой Розы испугается его угроз, но ему даже не могло прийти в голову, что у этих парней хватит наглости захватить людей Странника, надеть их форму и нахально заявиться в лагерь, чтобы вызволить одного из своих.

Это многое меняло. Во-первых, его теперь не так сильно поджимало время. Во-вторых, повысились шансы на успех предприятия. После чисток в городе, которые начались на прошлой неделе, ряды этой оравы наверняка поредели. Может быть, ему удастся перещелкать их по одному. Но его здорово беспокоило, насколько сильно они будут жать на Смеда.

Старик крался за ними настолько вплотную, что его можно было принять за чью-то вторую тень. Настолько осторожно, что никто из них не ощутил того холодного покалывания в затылке, которое позволило бы им заподозрить слежку.

О чудо! Они привели его к знакомому месту. Правда, в конюшне Гартсена он прежде бывал лишь несколько раз, давно и мельком, когда на короткое время примкнул к Движению. Но лучше знать хоть что-то об истинном положении дел, чем блуждать вслепую.

Незадолго до того, как вся эта толпа добралась до конюшни Гартсена, старик здорово перепугался.

Громадная птица, возникшая из ниоткуда, камнем упала на плечо одного из всадников. Всадник выругался, попытался спихнуть ее со своего плеча. Но птица только рассмеялась и принялась болтать о том, как ужасно взволнован Странник. У чудака, видите ли, куда-то пропали почти все телохранители.

Старый Рыбак припомнил, что Белая Роза всегда считала Равнину Страха чуть ли не родным домом. Значит, в городе сейчас полным-полно всяких говорящих тварей оттуда. Но главное – подслушивающих.

Удача все еще не отвернулась от него. Он расценил появление птицы как добрый знак.

Зато парень, чье плечо она избрала в качестве насеста, похоже, так не считал. Он хотел, чтобы она свалила. А та не хотела.

– Дальше я поеду только верхом, – сказала она склочным голосом. – Я ни черта не вижу в этой темноте. Ни черта.

У Рыбака перед глазами снова мелькнул весь тот зоопарк, который он видел из окна «Скелета». Так. Всех тех тварей тоже надо будет принять во внимание.

Когда вся орава ввалилась во двор конюшни, Старый Рыбак очень осторожно обошел квартал, который она занимала. Дважды. Снаружи часовых не было видно. Но это вовсе не означало, что их нет и внутри. Прячутся от холода, наверно.

С каждой минутой становилось холоднее. А из нависших над городом тяжелых туч к утру наверняка повалит снег. Если он хоть что-то смыслит в погоде. Болтаться вокруг конюшни по свежей пороше – и не оставить следов? Такого не мог даже он.

Рыбак снова беззвучно растворился в ночных тенях. Он решил обследовать лаз, по которому раньше подпольщики пробирались в конюшню сзади, с той стороны, где к ней был пристроен сарай с односкатной крышей и плетеной изгородью вместо одной из стен.

Хотя минуло много лет, лаз был все там же и выглядел так, будто им не пользовались с тех самых пор. Рыбак очень осторожно отодвинул доску. Она скрипнула вдвое тише, чем он ожидал, но и этого хватило, чтобы по спине пробежал холодок. Старик проскользнул внутрь, словно подбирающаяся к добыче змея.

Какое-то существо, размером с кошку, но, конечно, не кошка, шевельнулось в темноте. Но он отреагировал первый и мгновенно свернул ему шею.

Там была еще какая-то тварь вроде мыши или бурундука, на которую он наступил, когда крался к главному строению конюшни, где находилась наружная лестница, ведущая на сеновал. Тварь сдохла, не издав ни звука. Рыбак поднялся по лестнице тихо, как призрак.

Дверь на сеновал была закрыта изнутри на щеколду. Он просунул внутрь нож, приподнял ее, беззвучно вошел и осторожно опустил щеколду на прежнее место.

Снизу на сеновал пробивался слабый свет и доносились приглушенные голоса.

Меньше чем в десяти футах от себя он разглядел мужчину и женщину. Оба связаны, с кляпами во рту. Женщина посмотрела в его сторону. Но его, похоже, не увидела. Он подобрался чуть ближе…

Ни хрена себе! Да, дерзости тем парням не занимать. Бригадир Головня собственной персоной. И тот капрал, из «Скелета». Все сразу встало на свои места. Этим людям, точно так же как людям Странника, были известны имена. Но не лица. А капрал – лучший свидетель. Лучше не придумаешь.

Там, внизу, кто-то начал орать на Смеда. Смед словно воды в рот набрал. Другой велел вести себя тише, а то соседи не ровен час решат, что здесь началась холера.

Рыбак сделал еще один скользящий шаг вперед и, продолжая прятаться за кипой сена, почти беззвучно позвал:

– Капрал!

Старый вояка аж подпрыгнул от неожиданности, потом забубнил что-то сквозь кляп. Головня опять повернула голову в его сторону, пытаясь понять, откуда донесся шепот. Хоть привидение, хоть черт в ступе, но он сейчас был для нее единственной надеждой.

– Хочешь выбраться отсюда, капрал?

Тот снова забубнил, теперь утвердительно. Еще бы.

– Они скоро попросят тебя взглянуть на одного парня и сказать им, кто это. Скажешь им, что его зовут Кен какой-то там. Фамилию, дескать, не помнишь. Если будешь стоять на этом твердо, они приволокут тебя обратно, и вы оба – вольные пташки. Расколешься или чем-нибудь себя выдашь – тогда сразу прощайся со своим бригадиром. А ведь хорошая была начальница, верно?

Капрал взглянул на Головню. Та кивнула. Дескать, давай.

Старый Рыбак заполз в кучу рыхлой соломы подальше от прохода и стал ждать.

Он сделал все, что мог.

Глава 65

Ворон с Боманцем довели до белого каления и моего бывшего соседа по палатке, и друг друга. Кен сидел на стуле и молчал. Не хуже Молчуна. Он был зол, как тысяча чертей, и упрям, как тысяча ослов. Думаю, они не смогли бы выжать из него ни звука даже с помощью раскаленной кочерги. Он глядел на них исподлобья так, словно мечтал перерезать им глотки. Парень даже отказался пожрать.

Зато я не отказался. Я стоял рядом с ними и уплетал жратву за обе щеки, попутно гадая, что тут происходит. Мне никто до сих пор не удосужился ничего объяснить.

Душечка топнула ногой, привлекая к себе внимание, и просигналила:

– Приведите солдата!

Ладно. Что дальше?

Ворон с Молчуном полезли на сеновал. Через минуту они спустились обратно, толкая перед собой Ночного Пластуна, с кляпом во рту. Судя по тому, как парень растирал себе запястья, его только что развязали. Они подтолкнули его ближе к стулу. Он поглядел на Кена с полным безразличием. Кен вообще никак не отреагировал.

Молчун вытащил кляп.

– Ты знаешь человека, который сидит на стуле? – спросил Ворон.

– Знаю, – прохрипел Пластун и сглотнул слюну. – Это Кен-Хрен его знает, как там дальше. Он иногда заходил туда, где я раньше квартировал. Пил пиво с нами несколько раз.

Ворон с Молчуном, нахмурившись, разом уставились друг на друга. Словно в гляделки играли.

– Ты уверен, что не знал его как Смеда Стаха? – переспросил Ворон.

– Под именем Нах…

Молчун заставил Пластуна заткнуться, врезав ему по челюсти так, что тот рухнул на пол.

Ворон снова спросил. Спокойно, даже нежно:

– Ты абсолютно уверен? Смотри у меня. А то вон тот парень, в углу, да и женщина рядом с ним, они оба побывали в деле у моста Королевы. До сих пор точат зубы на Ночных Пластунов.

Капрал поднялся на ноги, взглянул на Ворона в упор и спокойно ответил:

– Дружище, чтобы доставить тебе удовольствие, я готов назвать его Иваном-дураком, Королем Дроздобородом или Смедом Стахом. Кем угодно. Только намекни. Но от этого он Смедом Стахом не сделается.

– Но он подходит под описание.

Старый вояка еще раз посмотрел на Кена и сказал:

– Да, пожалуй. Есть немного. Но Смед Стах лет на десять старше этого парня.

– Мать честная! – только и смог выдавить из себя Ворон.

Кажется, я первый раз услышал от него это замечательное выражение. Время было совсем неподходящее, но все же я не смог удержаться, ляпнул:

– Вечно у нас как на скачках. Бешеная гонка, последний поворот по внутренней дорожке, мы на голову впереди, осталось только финишировать – ура! И вдруг проклятая лошадь захромала. Похоже, это начинает входить в привычку.

Они отдали должное моему остроумию. Молчун начал яростно хватать ртом воздух. Мне на секунду даже показалось, что он наконец собрался что-то сказать. Наверняка какую-нибудь гадость.

Душечка топнула ногой, требуя объяснений. Она могла читать по губам, но не настолько, чтобы понять всю галиматью, которую несли присутствующие.

Ворон с Молчуном замахали пальцами у нее под носом, как сумасшедшие. Она сделала в ответ несколько знаков, которым забыла меня научить. Наверно, выругалась. А потом велела им отправить капрала назад, на сеновал. Они погнали его туда взашей, злобными тычками. Будто парень был виноват, что дела складывались не так, как им хотелось. Тем временем Душечка объяснила остальным, что в случившемся виновата она одна: сделала неправильные выводы по поводу людей, которых видела однажды на веранде «Скелета». Я понятия не имел, что она собирается делать дальше. Когда вернулись Ворон и Молчун, у нас состоялось грандиозное всеобщее координационное совещание. Под лозунгом: «О горе нам, горе!» Старый дружок Боманца, канюк, очередной раз оказался на волосок от смерти через повешение.

Нашу склоку прервал какой-то грохот на сеновале. Все ринулись выяснять, что там за шорох.

Двери, через которые на сеновал обычно закидывали сено, оказались открытыми. Они громко хлопали от порывов ветра. Ночной Пластун и бригадир Головня, о существовании которой мне как-то позабыли сказать раньше, чудесным образом испарились.

Тупо уставившись на веревки и кляпы, валявшиеся на полу, Ворон с Молчуном принялись выяснять, кто из них плохо затянул последний узел на руках капрала.

Я скатился по лестнице вниз, чтобы доложить обстановку Душечке. Та велела мне снова подняться наверх, заставить их прекратить молоть чушь и притащить всех сюда. Парни явились, размахивая руками, продолжая переругиваться на ходу. Душечка принялась раздавать приказы, требуя перехватить Ночных Пластунов прежде, чем они доберутся до своих.

– Лапошлеп останется здесь, – добавила она. – Все равно он не в форме. – Крученый дрых в соседнем лошадином стойле с тех самых пор, как я появился здесь.

– Кейс! Ты останешься тоже. Будешь приглядывать за нашим гостем.

Ее последние слова вызвали сильное недовольство. Ворон с Молчуном злобно уставились на меня, словно на исчадие ада. Будто я нарочно все так устроил, чтобы остаться с Душечкой наедине. Болваны! После нескольких дней в лагере я все равно был ни на что не способен.

На этот раз мы влипли крепко. Из того, что показывала на пальцах Душечка, я усек одно: бежать нам было больше некуда. Мы не могли даже вернуться в колокольню храма, потому что капрал и Головня, скорее всего, слышали болтовню дурня канюка о том, как мы ловко там устроились. У самого Странника за пазухой.

Канюк тоже решил поучаствовать в общем деле и вылетел на воздушную разведку, чем просто осчастливил меня. Ко мне он, правда, пока не приставал, но я достаточно наслушался, как эта чертова курица подъелдыкивает Боманца. Хотя старик всегда был в полном порядке.

Первый раз я видел Белую Розу в таком раздрызганном состоянии. Она металась по конюшне, топала ногами, начинала объяснять мне что-то жестами и тут же обрывала себя, не закончив мысль. За себя она не боялась. Просто беспокоилась о том, что станет со всеми нами и с остатками подпольщиков, если парням не удастся перехватить Ночных Пластунов вовремя.

Не помню, сколько это длилось. Может, всего пару минут. Я вдруг заметил позади Душечки какую-то тень, но подумал, что это наконец совсем некстати проснулся Лапошлеп. Вместо того чтобы насторожиться, я принялся ругать себя за то, что сдрейфил и не воспользовался ситуацией, пока была такая возможность…

Черт! Это оказался вовсе не Крученый! Там двигался кто-то другой…

В ту же секунду, как я это понял, тот тип приставил Душечке нож к горлу.

– Развяжи моего приятеля, – приказал он. Поскольку я не двинулся с места, а продолжал растерянно таращиться на него, подлец слегка надавил на нож. Начала сочиться кровь. – Ну!! – рявкнул он.

Я начал торопливо развязывать узлы, неловко путаясь в собственных пальцах.

Именно в этот момент болван Крученый решил, что ему пора вставать. Думаю, бедный глупый раздолбай так и не успел понять, что произошло. Едва он ввалился к нам на ватных от сна ногах, протирая глаза, что-то невнятно бормоча, парень, державший Душечку, резко повернулся и полоснул его вторым ножом, зажатым в левой руке. Потом он скользнул назад, пырнул тем же ножом в бок Белую Розу, еще не успевшую толком повернуться в его сторону, а правой рукой метнул в меня тот нож, который раньше держал у ее горла. И все это – одним длинным, но быстрым змеиным движением.

Я почувствовал сильный удар в бедро. Лезвие вонзилось так глубоко, что застряло в кости. У меня все поплыло перед глазами. Загаженный пол конюшни вдруг встал на ребро и хорошенько треснул меня по лбу. Мерзавец выдернул нож из Душечки, одним прыжком оказался у стула и перерезал веревки, освободив Кена. Кена?

Потом он шагнул ко мне, с явным намерением перерезать мне глотку.

– Эй! – словно очнувшись, вдруг завопил наш гость. Долгонько я не слышал его голоса. – Не надо! Они же меня и пальцем не тронули!

– Но они второй раз суют свои грязные лапы куда не надо! Хотят нас обчистить. Один раз я их уже предупреждал…

– Давай лучше поищем мой мешок. Надо уносить отсюда ноги, пока не вернулись остальные.

Я бы расцеловал его, если б мог это сделать. Но резвости у меня сильно поубавилось. За последнее время.

Головорез взглянул на меня сверху вниз.

– Скажешь своей суке, что больше никаких предупреждений не будет. В следующий раз – ффссст! – Окровавленное лезвие его ножа выразительно сверкнуло.

Наконец Кен отыскал свой мешок, который я когда-то обнаружил в куче камней. Он закинул его за плечо, оглянулся на меня… Оба торопливо вышли.

Когда дверь конюшни захлопнулась за ними, я стиснул зубы и выдернул нож из бедра. Рана кровоточила несильно. Ладно. Крупные сосуды не задеты – и то хлеб. Потом я дополз до Белой Розы. Она сильно побледнела от потери крови, но потребовала, чтобы я сперва занялся Крученым.

Он еще дышал, но для него, похоже, все было кончено. Я сообщил об этом Душечке. Она знаками дала понять, что нам пора действовать. Конечно, необходимо. Но черт меня побери, я ни малейшего понятия не имел как:.

В конюшню ворвался Ворон. Грудь колесом.

– Мы схватили их! – начал он с порога. – Теперь мы в безопасности… Какого черта, Кейс? Что здесь стряслось?

Тут внутрь гурьбой ввалились остальные. Включая вторично плененных Ночных Пластунов. Я рассказал все как было.

Не успел я закончить, как появился один из наших маленьких союзников. Из храма. Чтобы сообщить, что Странник приказал отыскать бригадира Головню, капрала и неизвестных, вырядившихся в форму его личной охраны. Любой ценой.

Боманц с Молчуном поколдовали над нашими ранами, сделав все, что можно. Потом те, кто был в состоянии, снова высыпали наружу. Там крупными хлопьями повалил снег.

– Забавные дела, да? – спросил я Ночных Пластунов. Похоже, они не усматривали в случившемся ничего забавного.

По правде говоря, и я тоже.

Глава 66

– Ну и что нам теперь делать? – проворчал Смед, когда они перешли на шаг, чтобы перевести дыхание. – В городе не осталось ни одного безопасного места.

– Не знаю, – ответил Старый Рыбак. – Все мои идеи остались там, откуда я тебя вытащил.

– Теперь чуть ли не всему городу известны наши имена. А та банда вдобавок знает нас в лицо.

– Ты сам не дал мне их прикончить. Если тебе придется за это заплатить, не скули и не кивай на меня.

– С меня хватит поножовщины и трупов. Объелся. Все, чего я теперь хочу, – это унести ноги подобру-поздорову. – Смед попытался пристроить вещмешок поудобнее. – Мне совсем не хочется связываться с продажей зловредной железки. Зато очень хочется проснуться и забыть обо всех кошмарах.

Вокруг них закружились снежинки; начался снегопад. Рыбак проворчал что-то насчет следов, потом спросил:

– Ты можешь залечь где-нибудь хоть ненадолго? Двенадцати часов может оказаться достаточно. Но двадцать четыре – куда лучше. Скоро под стенами города появится Хромой. Тогда у нас будет больше возможностей для маневра, потому что у солдат появятся другие дела.

Единственным местом, которое пришло Смеду в голову, была местная водосточная система, построенная в те времена, когда он был мальчишкой. До того, как ее сделали, в сезоны дождей здесь были нередки паводки. Некоторые участки проходили под землей. В прежние годы дети часто прятались там во время своих игр. Но общественные работы, не служащие нуждам богатых и власть имущих, остановились давным-давно, и водостоки пришли в упадок.

В любом случае это было не то место, где ему хотелось бы прятаться, даже ненадолго. Там сейчас наверняка холодно, сыро и полно крыс. А в последнее время там же прятались преступники и прочий сброд. Но никакого другого места, где можно было бы надежно укрыться хоть на час, Смед так и не вспомнил.

– Когда я был мальчишкой, – начал он, – мы часто…

– Заткнись, – оборвал его Рыбак. – Ничего не хочу знать. Не буду знать – значит никому не смогу сказать, как бы на меня ни давили. Лучше назови такое место, где ты мог бы наблюдать за мной так, чтобы тебя не мог увидеть ни я сам, ни те, кто будет за мной следить.

Смед немного подумал и назвал такое место. Он его хорошо знал, потому что трудовой батальон, в котором он отбывал свой срок, проходил этим маршрутом дважды в день, утром и вечером. Он описал это место Рыбаку, а потом спросил:

– Что ты затеваешь?

– Собираюсь идти к Страннику. Торговаться.

– К черту, мужик! Он же порежет тебя на мелкие кусочки!

– Он может. Но на нас точат зубы многие, а он – единственный, кто предложил конкретную сделку.

– Если бы у меня был выбор, я бы скорее отдал эту дрянь повстанцам. Имперские шишки и без нее достаточно мерзкие ребята.

– Может, ты и прав, – проворчал Рыбак. – Беда в том, что они не хотят за нее платить. Они хотят, чтобы мы отдались им по любви. А я, как всякая старая и умудренная опытом проститутка, имею обыкновение получать плату за свои услуги. Желательно – вперед.

– Для таких парней, как мы, – подумав, сказал Смед, – в общем-то без разницы, кто заправляет делами. Кто бы они ни были, их главная цель – жить за наш счет.

Тем временем разверзлись хляби небесные. Снег повалил так густо, что превратился из врага в союзника.

Старый Рыбак принялся объяснять Смеду, что тому следует делать.

Глава 67

Честная компания буквально вломилась в конюшню, спасаясь от разбушевавшейся вьюги.

– Мы потеряли их, – злобно проворчал Ворон.

– Там сейчас даже свою руку не разглядишь, пока не поднимешь ее к морде, – добавил один из Крученых.

– Но ведь сумел же ты выследить Загребущего во время того страшного бурана в Розах? – спросил я.

– Тогда были другие обстоятельства, – коротко ответил Ворон. Он был сейчас разозлен вдвойне. Из-за того, что ему померещилось, когда он ввалился в конюшню. Будто мы делали что-то такое будучи изрядно продырявленными.

Душечка велела им заткнуться. Было ясно, что она уже успела все обдумать. Теперь она просто объяснила остальным, как нам придется действовать, если те парни опять подскажут серым, где нас искать. Она их почти жалела, тех двоих.

Вечно кому-то сочувствует; у нее с этим делом явный перебор. Лично у меня не было ни капли жалости к парням, втыкавшим в меня ножи при каждой встрече.

Волнение поднялось несколько часов спустя, когда пара наших маленьких разведчиков примчалась из храма со срочным сообщением. Какой-то хмырь, судя по описанию, – тот самый, что метнул в меня нож, явился к Страннику, чтобы заключить сделку. А в качестве жеста доброй воли сказал тому, где можно найти бригадира Головню, а заодно – и всех нас, грешных. Он также изволил сообщить, что штаб-квартира Странника насквозь нашпигована шпионами и тот даже чихнуть не может без того, чтобы об этом не стало немедленно известно Душечке.

Вот тогда-то там и поднялся большой шорох. Многих наших маленьких союзников не удалось предупредить вовремя. Паутинка и Шелкопряд возглавили два карательных отряда. Одновременно Странник спешно сколачивал команду, чтобы напасть на конюшню Гартсена. По наши души. Они понимали, что врасплох нас застать не удастся, но рассчитывали перехватить нашу компанию в городе, где все серые уже были настороже.

Я подумал, что они там страдают избытком оптимизма, если учесть, насколько ловко до сих пор прикрывали нас от посторонних глаз Боманц и Молчун. Правда, Странник пока не знал, какого рода ресурсами мы располагаем. Про Боманца, во всяком случае. И я представлял себе его панику, когда он задумается, что за силы Душечка может поднять на помощь с Равнины Страха.

Она уже успела договориться с деревом-богом. Похоже, они подготовили какой-то сюрприз. Какой, я не знал. Но, судя по всему, не маленький.

Я чувствовал себя погано, оказавшись пришпиленным в самом центре мишени, того черного круга, внутри которого назревали исторические события. Ни хрена притом не понимая в происходящем. Совсем неуютно оказаться в центре исторических событий, ни черта не соображая. От меня отмахивались. Дескать, ничего особенного, Кейс, старина. Но если что не так, никто не сможет заставить тебя рассказать то, чего ты не знаешь.

Душечка велела Молчуну и Крученым вывести лошадей, чтобы ими снова не завладели серые. Парни собирались спрятать их где-то на ближайшем пустыре. Это надо же! А что они собираются сотворить со следами? Какое-нибудь великое колдовство, не иначе.