Солдаты живут Кук Глен
— Нефов? Ты что, шутишь?
— Мы с Доем с ними справимся, если что.
Интересно, откуда у нее такая уверенность? Ведь она ничего не знает о Нефах. Если только не встречалась с ними в снах.
Я отвел людей подальше от возможных неприятностей и расчистил Нефам путь.
— Все готовы? Тогда вынимай Ключ, Мурген. — Интересно будет посмотреть, позволит ли ему равнина это сделать.
Дой взмахнул перед собой Бледным Жезлом, обнажив восемь дюймов стали.
Ключ вышел из гнезда. Мурген отпрыгнул назад. Нефы рванулись в круг. И помчались через него к боковой дороге и далее по ней, даже не оглянувшись.
— Ох, не нравится мне это, — пробормотал Лозан Лебедь. Сноходцы явно торопились, но никто не мчится так быстро. Обычно они постепенно становятся прозрачными, когда уходят. — Умчались обратно в страну снов.
— Так ты полагаешь, что если бы я пошел по этой дороге, то тоже угодил бы в страну снов? — задумался я вслух. Дорога тоже начала тускнеть. Никто не стал мне возражать.
— Тобо же говорил — не дергаться, — буркнул Дой.
Середина ночи. Меня что-то будит. Похоже на слабое землетрясение. Звезды над головой танцуют. После нового толчка они замирают. И это уже не те звезды, что висели над головой, когда я ложился. Совершенно иное небо.
— Туда! — настаивает Дой. Утро. Мы собираемся в путь, и Дой настаивает на том, чтобы направиться обратно туда, откуда мы пришли.
— Крепость в той стороне.
— Мы хотим прийти не в крепость, — напоминает Госпожа. — Мы хотим попасть в Хатовар.
— Но ведь это не значит, что нам нужно возвращаться, разве не так? — Тобо нас так и не догнал. И это меня вовсе не радует.
— А ты сходи проверь, Костоправ, — предлагает Лозан Лебедь. — Много времени не уйдет.
Мне надоело спорить, особенно перед всеми. Я не хочу, чтобы мое право руководить стало еще более сомнительным, чем уже есть. У нас у всех в сердце есть капелька вины. В моем она побольше, потому что я больше, чем любой из нас, купился на мистику Отряда.
— Я последую совету Лебедя. — Я указал на нескольких парней, выбирая спутников, — Вы поедете со мной. Седлайте мулов, и в путь.
И мы отправились, погоняя мулов.
— Глазам своим не верю, — И я не верил. Не мог поверить. Мои глаза наверняка лгут.
Лежа на краю равнины, я смотрел вниз на другой ландшафт, чья топография напоминала Кьяулун и Воронье Гнездо. Но здесь не было бурлящего, возрождающегося из развалин Кьяулуна. Не было взятой крепости под названием Вершина, некогда имевшей башню, откуда Длиннотень вглядывался в Сияющую равнину и высматривал тех, кто придет его погубить. Не было там и армейского городка с белыми домиками и аккуратными ступенчатыми нолями на склонах холма вдалеке. Я увидел дикую местность, гораздо более сырую, чем две другие. Дикий кустарник и корявые деревья подступали почти вплотную к искалеченным вратам. Строения возле них были единственными узнаваемыми признаками людской деятельности, и они лежали в руинах.
— Не высовывайся, — посоветовал Дой, когда я начал приподниматься. Это превратило бы меня в силуэт над горизонтом. Я и сам знал, что этого делать нельзя. А те, кто знает, чего делать нельзя, обычно и прокалываются в тот единственный раз, когда об этом забывают. Вот почему мы вколачиваем, вколачиваем и еще раз вколачиваем это в головы новобранцев. — То, что там джунгли, вовсе не означает, что там нет наблюдающих за нами глаз.
— Ты прав. Я едва не лопухнулся. Никто не хочет угадать, сколько лет этим кустам? Я бы сказал, что от пятнадцати до двадцати, но все же ближе к двадцати.
— А какая разница? — поинтересовался Мурген.
— Форвалака прорвалась через врата около девятнадцати лет назад. И сбежала, потому что Душелов была слишком занята, запихивая нас в могилу, чтобы гнаться за ней. А следом за форвалакой увязались Тени…
— О да. Она смылась не в одиночку.
— Я тоже так думаю. Тени прошли через врата следом за ней и смели все, что мы отсюда видим.
Мурген хмыкнул. Госпожа и Дой кивнули. Они представили такую же картину.
Хатовар. Место, куда я стремился десятилетиями. Ставшее для меня навязчивой идеей. И уничтоженное, потому что у нас не хватило здравого смысла перерезать горло молодой женщине в одном городе очень давно и далеко.
И ценой этого милосердия стала главная роль в театре моего отчаяния.
Хотя надо признать, что тогда это не казалось нам важным и мы были очень заняты, пытаясь убраться подальше с целыми задницами.
21. Таглиос. Верховный главнокомандующий
Могаба откинулся на спинку кресла и улыбнулся:
— Не могу не пожелать, чтобы Нарайяну Сингху везло и дальше.
Расслабленный и довольный впервые за несколько лет, он снова вспомнил, что означают слова «жизнь хороша». Протектор умчалась в провинции, отдавшись своей страсти к искоренению религий. Следовательно, ее сейчас не было во дворце, где она постоянно портила жизнь всем, кто действительно тянул лямку, стараясь, чтобы рутинная административная работа продолжалась.
Услышав имя живого святого Обманников, Аридата Сингх вздрогнул. Еле заметно, но вздрогнул. И это была уникальная реакция. Другие Сингхи никак не реагировали на это имя, разве что произносили обязательное проклятие в его адрес. С этим следовало разобраться.
— Проблемы в городе есть? — поинтересовался Могаба.
— Все тихо, — ответил Аридата. — Когда Протектора в городе нет и некому выставлять идиотские требования, то все успокаивается. Люди слишком заняты, зарабатывая себе на жизнь, чтобы бунтовать.
У Гопала имелось иное мнение. Серые ежедневно патрулировали улицы и переулки.
— Надписей на стенах появляется все больше. И чаще всего — «Воды спят».
— И?.. — спросил Могаба, прищурившись, негромко, но напряженно.
— И все остальные тоже. «Их дни сочтены». «Раджахарма».
— И?.. — Могаба словно менял личности на манер Душелова. Возможно, подражал ее стилю.
— И та надпись тоже. «Мой брат не прощен».
Опять это суровое обвинение, которое всегда пробуждало в Могабе до сих пор дремлющее чувство вины за предательство Черного Отряда ради собственных амбиций. Ничего хорошего из этого не вышло. Он стал рабом собственного поступка. И его наказанием стало перемещение от одного злодея к другому. И служил он всегда самому злому, словно падшая женщина, переходящая от мужчины к мужчине на долгом пути, ведущем вниз…
Аридата Сингх, которому не терпелось уйди от разговора о Нарайяне Сингхе и Обманниках, вмешался в разговор:
— Один из моих офицеров доложил, что вчера появилась новая. «Тай Ким идет».
— Тай Ким? Что это? Или кто?
— Звучит, как имя нюень бао, — заметил Гопал.
— Нынче их в городе почти не осталось.
— С тех пор, как кто-то выкрал Радишу прямо из дворца… — Гопал смолк. Могаба вновь начал мрачнеть, хотя вина за это лежала на серых, а не на армии. Когда это случилось, Могаба находился в провинциях.
— Итак, все лозунги прежние. Но Отряд целиком сбежал через врата Теней. И погиб на той стороне, потому что они не вернулись.
Гопал мало знал о мире, простиравшемся за пределами привычных ему узких и грязных улочек.
— А может, кто-то из них вернулся, но мы просто об этом не знаем, — предположил он.
— Нет. Они не возвращались. Мы бы об этом узнали. С тех пор, как они ушли, Протектор держит там людей, которые отлавливают Тени. — Людей, которых она заманила к себе на службу жестоко ложными обещаниями научить обращению с Тенями и сделать Капитанами в ее будущем, пока еще тайном предприятии.
Никто из них не прожил долго. Тени оказались умны и настойчивы. И очень многие сумели вырваться на свободу, обманув неопытных новичков, и успевали погубить своих мучителей, погибая потом сами.
Душелов хотела быть уверена, что угроза катастрофы постоянно остается в силе.
Могаба закрыл глаза, снова откинулся на спинку, сплел черные пальцы.
— Мне очень нравится, когда рядом нет Протектора.
Произнести эти слова небрежно оказалось очень нелегко. У Могабы перехватило горло, а на грудь словно навалилась огромная тяжесть. Могабе стало страшно.
Душелов наводила на него ужас. За это он ее ненавидел. И за это же презирал себя. Ведь он Могаба, верховный главнокомандующий, лучший, умнейший и сильнейший из всех воинов-наров Джии-Зле. Для него страх должен быть инструментом, с помощью которого управляют слабыми. И сам он не имеет права его испытывать.
Могаба мысленно произнес мантры воина, зная, что выработанные с детства привычки помогут преодолеть страх.
Гопал Сингх — функционер. Он очень хорош, командуя серыми, но далеко не прирожденный конспиратор. Как раз это и стало одним из качеств, сделавшим его привлекательным для Протектора. Вот и сейчас он не осознал подтекста фразы верховного главнокомандующего. В некоторых вещах Аридата Сингх был настолько же наивен, насколько красив. Но все же он понял, что Могаба намекает на нечто такое, что может стать великим водоразделом всей их жизни.
Могаба поддерживал возвышение Аридаты из-за его наивности в оценке сложных мотивов других людей и из-за его восторженного идеализма. И он не сомневался, что сумеет приподнять Аридату с помощью рычага под названием «раджахарма».
Аридата нервно повертел головой. Он слышал старую поговорку о том, что во дворце и стены имеют уши.
Могаба подался вперед, поджег от лампы фитиль дешевой сальной свечки и поднес огонек к каменной чаше, наполненной темной жидкостью. Гопал промолчал, хотя использование животного продукта оскорбляло его религиозные чувства.
Содержимое чаши оказалось горючим и вонючего черного дыма при горении производило больше, чем огня или света. Дым поднялся к потолку, затем стек по стенам и стал медленно выползать через двери. Его распространение сопровождалось карканьем и громкими жалобами невидимых ворон.
— Нам придется лечь на пол на несколько минут, пока дым не рассеется, — сказал Могаба.
— Ты и правда предлагаешь то, о чем я подумал? — прошептал Аридата.
— У тебя могут быть иные причины желать этого, — прошептал в ответ Могаба, — но я думаю, что нам всем станет лучше, если Протектора не станет. Особенно народам Таглиоса. Что скажете?
Могаба ожидал, что Аридата согласится легко. Солдат серьезно относился к своим обязательствам перед людьми, которым служил. И он кивнул.
Больше всего Могабу тревожил Гопал Сингх. У него не имелось очевидных причин желать перемен. Все серые были шадаритами, которые традиционно имели малое влияние в правительстве. Союз с Протектором наделил их властью, превосходящей их численность. И вряд ли они охотно согласятся эту власть утратить.
Гопал нервно огляделся, совершенно не замечая, как пристально наблюдает за ним Могаба, и выпалил, хотя и шепотом:
— Она должна уйти. Серые уже давно так думают. Даже Год Черепов не может стать страшнее того, что мы уже пережили из-за нее. Но мы не знаем, как от нее избавиться. Она слишком могущественна. И слишком умна.
Могаба расслабился. Значит, серые все же не влюблены в свою благодетельницу. Интересно. Превосходно.
— Но мы никогда от нее не избавимся. Она всегда знает, о чем думают все вокруг нее. А мы из-за страха не сможем об этом не думать. Она все разнюхает за десять секунд. И вообще, мы уже ходячие мертвецы только потому, что заговорили об этом.
— Тогда немедленно отправь свою семью из города, — посоветовал Могаба. У Душелова имелась привычка искоренять своих врагов до седьмого колена. — Я много над этим размышлял. И считаю, что достичь цели мы сможем только одним способом: заранее все подготовить и нанести удар быстрее, чем она успеет осмотреться и догадаться. И мы можем так все подстроить, что она вернется уже измотанная. Это даст нам необходимое преимущество.
— В любом случае, удар должен стать внезапным, массированным и совершенно неожиданным, — пробормотал Аридата.
— Она начнет подозревать, — сказал Гопал. — Вокруг слишком много тех, кто верен ей, потому что без нее они станут мертвецами. И они ее предупредят.
— Нет — если мы не увлечемся. Если только мы трое будем знать, что происходит на самом деле. Мы главные. Мы можем отдать любой нужный нам приказ. И люди не станут задавать вопросы. На улицах начались волнения, и они усиливаются. Люди ожидают от нас ответных действий. Многие ненавидят Протектора. И у них окажутся развязаны руки, пока ее нет. И это дает нам оправдание почти для любых наших поступков. Если мы воспользуемся в основном теми, чья верность Протектору абсолютна, и позволим им делать почти всю работу и доставлять ей сообщения, то у нее не окажется причин что-либо заподозрить, пока не станет слишком поздно.
Гопал взглянул на него, как на фантазера, выдающего желаемое за действительное. Может, так оно и есть. Могаба добавил:
— Я только что сказал все, о чем думаю. И мне некуда бежать.
Они-то были местными и могли затеряться где-нибудь в провинциях. Могабе прятаться было негде. А о возвращении в Джии-Зле вот уже двадцать пять лет не могло быть и речи. Оставшиеся на родине нары прекрасно знали о его предательстве.
— Тогда каждый день и любыми способами мы должны действовать исключительно на благо Протектора, — высказался Аридата. — Пока не создадим капкан, который сможет захлопнуться вот так. — Он хлопнул в ладоши.
— У нас будет только одна попытка, — напомнил Могаба. — Потому что через пять секунд после поражения мы все уже будем молить о смерти. — Он сделал короткую паузу, разглядывая дым. Тот почти рассеялся. — Так вы со мной?
Оба Сингха кивнули, но без особого рвения. Если честно, то у них имелся лишь очень слабый шанс пережить это приключение.
Могаба сидел в своем жилище, глядя на полную луну, и гадал о том, не слишком ли легко все прошло. Искренне ли Сингхи заинтересованы в избавлении Таглиоса от Протектора? Или они лишь подыгрывали ему, решив, что в тот момент Могаба для них опаснее Душелова?
Если они притворялись, то правду он узнает лишь тогда, когда Душелов вонзит зубы в его горло.
Теперь ему надолго предстояло завести тесное знакомство со страхом.
22. Хатовар. Вторжение
Лебедь вызвался пойти со мной к вратам, но я отказался:
— Возьму-ка я с собой свою женушку. Нам редко удается пойти куда-нибудь вместе. — К тому же рука у нее будет потверже, когда дело дойдет до починки врат. Даже издалека и сверху было видно, что им нужен ремонт.
Рассмотрев врата вблизи, я сказал своей ненаглядной:
— Бовок их почти проломила, когда пробиралась на ту сторону.
— За ней гнались Тени. Так сказала Дрема, а ей это показал Шевитья. Пообещай, что будешь вежлив, и не станешь хлопать дверью, если они за тобой погонятся.
— Даже думать об этом не хочу. Мы тут в безопасности? На той стороне за нами никто не наблюдает?
— Не знаю.
— Что?
— У меня мало сил здесь, на равнине. Жалкая одна сотая от прежних возможностей. Но за вратами я вполне могу стать глухой, немой и слепой. И мне останется лишь притворяться.
— Значит, получается, что Кина жива?
— Возможно. Если только я не подпитываюсь от Шевитьи или какой-нибудь остаточной и дремлющей силы. На равнине много странных энергий. Они просачиваются туда из разных миров.
— Но ты полагаешь, что снова черпаешь магическую силу у Кины. Разве не так?
— Если так, то она не просто спит. Она в коме.
— Вон там!
— Что там?
— Кажется, я заметил там какое-то движение.
— Это просто ветер шевелит ветки.
— Ты так думаешь? Я все же не собираюсь рисковать.
— Стой на страже. А я займусь вратами.
Мы прошли. В Хатовар. У меня не возникло ощущения, будто я отыскал дорогу в рай. Или что я вернулся домой. Я испытывал разочарование, которого ожидал почти с того момента, когда осознал, что страстное желание отыскать Хатовар было мне навязано. Врата Хади привели меня в дикие джунгли.
Клетус и Лофтус принялись разбивать лагерь неподалеку от врат, чтобы мы могли при необходимости быстро сбежать на равнину. А я так и стоял у самых врат, разглядывая мир, где родился Черный Отряд.
Именно такое разочарование я и предвидел. Возможно, даже более сильное.
Что-то шевельнуло волосы на затылке. Я обернулся. Я ничего не увидел, но четко почувствовал, как нечто только что прошло через врата.
И тут я уловил краем глаза движение. Нечто темное. Большой и уродливый силуэт.
Черная Гончая.
Затылка снова коснулся холодок. Потом еще раз.
Быть может, Тобо все-таки идет к нам?
Одна из моих ворон, черная, уселась на ближайший валун. Разразившись целым потоком шипящих звуков, она склонила голову, уставилась на меня желтым глазом и произнесла:
— На сорок миль вокруг здесь нет обитаемых людских поселений. Возле горного выступа на северо-востоке лежат заросшие лесом руины города. Есть признаки, что там время от времени бывают люди.
Я разинул рот. Чертова птица выражалась куда лучше, чем многие из моих спутников. Но не успел я начать разговор, как она снова взмыла в воздух.
Значит, в этом мире есть люди. Но до ближайших из них минимум три дня пути.
Упомянутый птицей горный выступ находился там, где в нашем мире стояла крепость Вершина. А руины, вероятнее всего, находились на том же месте, что и Кьяулун.
Снова холодок на затылке. Неизвестные Тени продолжали прибывать.
Я вернулся в лагерь. Братья-инженеры были уже немолоды, но работали эффективно. В лагере уже можно было жить — пока не начнется дождь.
А дождя ждать недолго. Было очевидно, что дожди тут идут часто.
Горели костры. Кто-то убил дикую свинью, и она уже жарилась на вертеле, издавая восхитительный запах. Ставились палатки. Были выставлены часовые.
Дядюшка Дой назначил себя сержантом караула и поочередно обходил четыре сторожевых поста.
Я выждал, пока Мурген не нашел себе какое-то занятие, и поманил к себе Лебедя и Госпожу:
— Давайте подумаем, что нам делать теперь, — Я взглянул в глаза жене. Она поняла, что я хотел узнать, и покачала головой.
В Хатоваре не нашлось источника магической энергии, на котором она смогла бы паразитировать.
— Я не ожидал увидеть здесь башни из жемчугов и рубинов на золотых улицах, но это нелепость какая-то, — высказался я и взглянул на Доя и Мургена. Они пока не проявляли к нам интереса.
— Пустышку тянем, — фыркнул Лебедь, переходя сразу к сути. — Там, за вратами, целый мир. И, похоже, почти пустой. Как же ты собираешься отыскать там того монстра-убийцу?
— Я думал об этом, пока стоял и разглядывал этот мир. В том числе и об этом. И у меня возникло зловещее предчувствие. Но, во-первых, известно ли кому-нибудь из вас, знает ли Дрема что-либо о Хатоваре?
В свое время Госпожа внесла свой вклад в Анналы и теперь старалась быть в курсе того, чем их пополняют ее последователи. Она покачала головой и сказала:
— Судя по тому, что она написала, — немногое.
Лебедь повертел головой. Поблизости никого не было, и он негромко спросил:
— Она ведь ничего не писала с тех пор, как вы вернулись, разве не так?
— И что это означает? — поинтересовался я.
— А то, что за эти годы Тобо, Суврин и их приятели побывали у большинства врат. А к вратам в Хатовар они ходили несколько раз.
— А ты откуда знаешь?
— Разнюхал. Подслушал то, что не должен был услышать. — И я знаю, что Суврин и Тобо ходили сюда, когда ты был ранен. Только они двое. А потом, когда мы были в Хань-Фи, Суврин был здесь снова. Один.
— Значит, я прав. Нас обманули. Но почему ты раньше об этом не сказал?
— Это же было связано с Хатоваром. И я думал, что ты сам за всем этим стоишь.
Госпожа хрипловато усмехнулась, и я понял, что она догадалась о правде.
— Вот ведь хитроумная ведьма. Ты и правда так думаешь?
— А чего я не понял? — уточнил Лебедь.
И я пояснил:
— Я думаю, что мы попали сюда, в Хатовар, вовсе не потому, что я такой умный и хитрый, а потому, что Дрема захотела, чтобы мы, старые пердуны, не путались у нее под ногами, когда она прорвется обратно в наш родной мир. Спорю на что угодно, но вся наша армия сейчас идет туда. И никто из нас не задает Дреме вопросы, не лезет с советами и не уговаривает ее действовать по нашим традициям.
Лебедь некоторое время молчал, обдумывая мои слова. Потом долго вертел головой, разглядывая тех, кто решил пойти против воли командира ради мести за Одноглазого. Наконец он сказал:
— Или она действительно настолько хитроумная сучка, или мы так давно терлись среди всяческого жулья, что нам повсюду мерещатся всяческие махинации.
— Тобо знал, — возразил я. Тобо наверняка в этом замешан. И он позволил отцу и дядюшке Дою пойти с нами… — Знаешь, я настолько поддался паранойе, что решил поставить охрану у врат с хатоварской стороны. А охранникам навру, что некий демон в облике одного из наших людей может попытаться сломать врата, чтобы мы не смогли уйти из Хатовара.
Ни Госпожа, ни Лебедь возражать не стали. Лебедь лишь заметил:
— Ты точно параноик. Думаешь, Сари не размажет Дрему по стенке, если выяснится, что Тай Дэй, Мурген и Дой оказались здесь в ловушке?
— Я думаю, что мы живем в безумной вселенной. И что почти все, что только можно вообразить, может произойти. Даже самая жестокая и черная подлость.
— И что ты собираешься с этим делать? — спросила Госпожа.
— Убить форвалаку.
— Мурген заметил, что тут что-то происходит, — предупредил Лебедь. — Он идет сюда.
— Я собираюсь сыграть в одну игру. Тобо послал через врата следом за нами нескольких своих питомцев. Так давайте сделаем так, чтобы они не смогли вернуться, пока мы им не разрешим. А мы с их помощью отыщем форвалаку. И убьем ее.
23. Сияющая равнина. Безымянная крепость
Дрема направилась к крепости в центре равнины из нежелания прислушиваться к советам срезать путь. И показанные Шевитьей кратчайшие пути не заставят ее отказаться от первоначального намерения — исследовать корни ее схемы завоевания Таглиоса.
Имелась некая временная сила, превосходящая даже самое могущественное волшебство. Жадность. А она владела источником того, что жадность ценила больше всего: золота. Не говоря уже о серебре, жемчуге и драгоценных камнях.
Тысячи лет беглецы из многих миров прятали свои сокровища в пещерах под троном Шевитьи. Кто знал, почему? Возможно, Шевитья. Но Шевитья ничего не рассказывает — если только рассказанное не помогает ему приблизиться к собственной цели. У Шевитьи разум и душа бессмертного паука. У него нет ни жалости, ни сочувствия, он знает лишь свои обязанности и свое желание покончить с ними. Он стал союзником Отряда, но никак не его другом. И он мгновенно уничтожил бы Отряд, если бы это пошло на пользу его замыслам, а у него появилась такая возможность.
А Дрема хотела прикрыть себе спину.
— Где Нож? — спросила она Баладитая.
Баладитай взахлеб рассказывал ей об открытиях, сделанных с тех пор, как она поручила ему эту миссию. Дрема ощутила укол вины. И вспомнила, как он восторгался новыми знаниями — так давно и так далеко отсюда. Но сейчас она отвечала за тысячи людей, и ей предстояло выдержать очень жесткий график, не оставляющий времени на простые удовольствия. В подобных случаях она иногда становилась раздражительной и грубоватой.
— Он внизу. И вообще он редко оттуда поднимается.
Раздраженная, Дрема огляделась в поисках кого-нибудь достаточно молодого, чтобы шустро спуститься на милю под землю, и заметила спорящих Тобо и Сари. Зрелище вполне обычное. Но в последнее время не столь частое. Они начали сшибаться лбами с тех пор, как Тобо вошел в подростковый возраст.
Один из его джиннов спустится вниз куда быстрее, чем пара самых молодых ног.
— Тобо!
На лице парня мелькнуло раздражение. Все постоянно от него чего-то хотят.
Он отреагировал. Но не повел себя вызывающе. Он никогда так не поступал. Его спокойное, еще не окончательно сформировавшееся лицо приняло безупречно нейтральное выражение. Даже поза его никоим образом не выдавала, о чем он может думать. Дреме редко доводилось видеть у кого-либо подобную непроницаемость. А ведь он еще так молод.
Тобо просто стоял, ожидая, пока она скажет, чего от него хочет.
— Там где-то внизу Нож. Отправь одного из своих посланников и передай, что я хочу его видеть.
— Не могу.
— Почему?
— Ни одного из них здесь нет. Я же объяснял. Неизвестные Тени ненавидят равнину. И их очень трудно уговорить перебраться сюда. А большинство из тех, кто оказывается здесь, не желает делать что-либо для людей. И каждый раз такие просьбы выводят их из себя. А у тебя тут под боком целый полк. И там наверняка отыщется солдат, которому нечем заняться.
Ехидный безбожник. Вокруг крепости сейчас прохлаждались тысяча двести солдат, которым предстояло вести караван с сокровищами. А пока им действительно было нечем заняться.
— Мне нужен был способ сделать это побыстрее. — Едва Отряд оказывался на пустынной равнине, то не мог потратить зря даже лишний час, несмотря на всю помощь Шевитьи.
От Суврина тоже не было хороших новостей. Надо было отправить вместе с ним Тобо. Или, в крайнем случае, Доя или Госпожу. Того, кто лучше умел обращаться с Неизвестными Тенями. Уже должно было поступить известие как минимум о том, что плацдарм захвачен.
— Тогда тебе лучше спуститься самой, — посоветовал Баладитай. — Потому что с начальством помельче он и разговаривать не станет.
— Что? Почему?
— Потому что он слышит зовущие его голоса. И пытается придумать, что нм ответить.
— Проклятье! — Дрема мгновенно впала в ярость. — Это пустоголовое ничтожество! Да его…
Тобо и Баладитай ухмыльнулись. Дрема заткнулась. Она вспомнила времена, когда братья из Отряда специально выводили ее из себя, лишь бы полюбоваться, насколько изобретательной она становится в выборе выражений и обещаний всяческих кар.
— Надо было мне описывать вас такими, какие вы на самом деле, — процедила она, — Не тебя, Баладитай. Ты-то человек. — Она метнула в Тобо гневный взгляд: — А насчет тебя я начинаю сомневаться.
— Для неверующего сойдет, — пробормотал Баладитай.
— Да. Что ж. Вас, потерянных душ, куда больше, чем нас, знающих Истину. И я должна быть светочем божьим в Стране Наших Печалей.
Баладитай нахмурился, потом сообразил. Дрема и в самом деле посмеивалась над своим отношением к тем, кто не разделял ее религиозных взглядов и вместе с прочими неверующими составлял население Страны Наших Печалей. Которая прежде, когда веднаиты были более многочисленны и проявляли больший энтузиазм в спасении неверных от вечных мук, называлась Царством Войны.
И только Уверовавшие обитали в Царстве Мира.
— Тобо, даже не пытайся увильнуть! — рявкнула Дрема, — Ты пойдешь со мной вниз. Так, на всякий случай — если он и правда слышит голоса.
— Для меня это весьма веский довод, чтобы держаться от него подальше.
— Тобо!
— Пойду по твоим стопам, Капитан. Чтобы никто не напал на тебя сзади.
Дрема нахмурилась. Она так и не смогла привыкнуть к неформальным отношениям и внешней непочтительности к командирам, бывшими отличительной чертой культуры Отряда задолго до того, как она к нему присоединилась.
Солдаты над всем насмехались, а насчет остального жаловались. И тем не менее, дело делалось.
Торопливо спускаясь по лестнице, Дрема разминулась еще с несколькими подчиненными. Все из Хсиена.
Она восхитилась результатом работы своего учебного полка. Многие из тех, кто присоединился к Отряду, были отбросами Страны Неизвестных Теней, преступниками и беглецами, бандитами и дезертирами из местных армий, и дураками, думавшими, что поход вместе с Солдатами Тьмы станет великим приключением. Теперь же, подтянутые, сильные и уверенные, они смотрелись отлично. И звон стали, который им предстояло услышать, вероятно, раньше чем они предполагали, станет для них окончательной закалкой.
Спускаясь, Дрема видела десятки человек, все еще занятых переноской сокровищ наверх. Идущий сзади Тобо спросил:
— А ты уверена, что не перестаралась с ограблением гробниц? Мы уже набрали столько, что можем сделать богачами всех солдат. — Это факт не ускользнул от внимания некоторых рекрутов с уже запятнанной репутацией. Но искушение легко преодолеть, когда знаешь, что только твой Капитан сможет вывести тебя с долины живым и что Неизвестные Тени начнут на тебя безжалостную охоту, если замыслишь что-нибудь, уже уйдя с нее.
— Нам не одолеть Протектора, имея всего восемь тысяч солдат, Тобо. Нам нужно тайное оружие и умножители силы. Золото годится для обеих целей.
Читать бесплатно другие книги:
