Без пощады Кук Глен

Именно в это время и присоединился к нему Эль Мюрид.

Эль Мюрид присутствовал на всех военных советах, изучал карты и прислушивался к дискуссиям. Однако свое мнение он держал при себе. Призрак поражения под Вади-эль-Куф все ещё преследовал его.

Пришло сообщение о том, что после ожесточенных сражений Лебианнин попал в руки Хоквинда и бин Юсифа. Услышав об этом, Эль Мюрид лишь пожал плечами.

– Они понесли большие потери. Пусть обескровливают себя как можно больше. Если мы пошлем дополнительные силы, бандиты просто сбегут в горы. Будем волноваться об этом, когда покончим с Итаскией.

Грейфеллз сумел остановить идущую вдоль берега армию. Однако для этого ему пришлось распылить свои силы. Его войско численно превосходило армию Востока. Однако последняя была гораздо свежее, а её командиры грезили о боевой славе.

В это время Абд-эр-Рахман возобновил движение на север.

Грейфеллз в конце концов понял, что угодил в ловушку. Две восточные армии будут гонять его между собой, как волан, а более мелкие отряды тем временем, проникнув в тыл, учинят там подлинный хаос. Если он отойдет и займет оборонительную линию у границ Итаскии, то одна из двух армий пройдет стороной и форсирует Серебряную Ленту. В том случае, если возникнет угроза столице, ему придется расстаться с постом командующего и со всеми связанными с ним надеждами.

И без того он уже был прижат в угол и шагал по тонкому льду. Герцог не осмеливался появляться в Итаскии-Городе. Когда он был там в последний раз, толпа освистала его и забросала камнями. Вести с юга о том, что наемники и отряды бин Юсифа освобождают прибрежные города, только ухудшали его положение. Люди желали знать, почему Гарун и Хоквинд способны захватывать великие города, а он, герцог Грейфеллз, ничего сделать не может. Терпение союзников Итаскии могло лопнуть в любой момент.

Ему следовало одержать любую большую победу.

Приближаясь к своему господину, Эсмат внимательно поглядывал по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, он прошептал:

– Повелитель, с тобой желает встретиться депутация врага.

– Со мной? – изумился Эль Мюрид.

– Точно так, повелитель. Те самые, которые вступали в контакт с тобой несколько лет тому назад.

– Герцог?

– Его люди.

– Приведи их ко мне.

Встреча может оказаться небесполезной. Если бы удалось нейтрализовать упорство Итаскии… Бесконечная война никому не приносит пользы. Его мечта об озеленении пустыни никогда не станет явью, если вся энергия Империи будет уходить на борьбу с бесчисленными и неумолимыми врагами.

Условия Грейфеллза изменений не претерпели. Однако взгляды Эль Мюрида существенно изменились. Об этом, в частности, говорило и допущение шаганов в состав его войска.

– Я готов, – объявил он эмиссарам Грейфеллза, – провозгласить герцога вице-королем всех северных территорий. Не только Итаскии, но также Двара, Ива Сколовды и Прост-Каменца. Он получит все полномочия в рамках Империи и Веры. Со своей стороны, он должен признать сюзеренитет Империи, разрешить свободное передвижение миссионеров и ежегодно делать скромный взнос на восстановление великих памятников Ильказара. Во время войны или волнений он будет обязан вносить вклад в дело защиты Империи.

Эмиссары выразили сомнение в приемлемости условий, хотя Эль Мюрид по существу предлагал Грейфеллзу империю внутри своей Империи. Послы сказали, что доведут его предложения до сведения герцога.

Однако герцог Грейфеллз решил, что он получает даже больше, чем надеялся получить. Он уже готовил свой ответ, но успешному завершению интриги помешали непредвиденные события.

Абд-эр-Рахман встретился с войском Итаскии в районе Пяти Колец.

Пять Колец являли собой останки какого-то огромного доисторического сооружения. Они образовывали крест на равнине, которую пересекала основная дорога из Итаскии в Малые Королевства. Равнину со всех сторон окружал густой лиственный лес. Местные жители избегали появляться рядом с этими мегалитическими сооружениями – вся атмосфера там была пропитана магической Силой. Но зато колдуны и колдуньи обожали устраивать там свои полуночные сборища со зловещими ритуалами.

Когда армии встретились, Эль Мюрид и Грейфеллз потеряли контроль над событиями. Они ничего не могли изменить. Абд-эр-Рахман делал все, чтобы втянуть потрепанное войско итаскийцев в битву. Он прекрасно понимал, что одно серьезное поражение оставит Итаскию без союзников. Военачальник избрал равнину местом сражения, несмотря на то что Кольца могли стать опорными пунктами врага.

Он нанес стремительный и сокрушительный удар, послав в схватку вначале легкую, а затем и тяжелую кавалерию. Рыцарская конница северян рассеялась, и всадники Рахмана врубились в пехоту Итаскии. Если бы не Каменные Кольца, полное истребление врага оставалось лишь вопросом времени.

Сражение продолжалось до вечерних сумерек. Итаскийцы не имели возможности отойти, а люди Рахмана были не в силах захватить внешние кольца. Как только они угрожали штурмом, из центрального на помощь товарищам приходили свежие бойцы.

Эль Мюрид полностью отверг идею переговоров. На вечернем военном совете он объявил:

– Завтра мы воздержимся от применения земных сил. Завтра я призову на помощь Верховного Воителя, и судьба северян будет решена.

На него с любопытством уставилась добрая сотня глаз.

Эль Мюрид без тени смущения встретил эти насмешливые взгляды. Эти люди, прежде чем стать правоверными, долгое время были воинами, и вера служила лишь случайным довеском к их основной профессии. Дух Творца не всегда двигал ими.

Настало время освежить их религиозное рвение.

– Завтра я брошу вызов язычникам. Я продемонстрирую им гнев Творца. Я поражу их пламенем возмездия и заставлю их молить Владыку Тьмы о заступничестве. Они побегут, как побитые псы. А сейчас я прошу шаганов подойти ко мне.

В армии Абд-эр-Рахмана была лишь жалкая горстка воинов-колдунов. Их было настолько мало, а их магические способности были так ничтожны, что Рахман крайне редко прибегал к их помощи. Эль Мюрид провел с ними целый час за закрытыми дверьми.

Наступило утро. Воинство Света приняло боевой порядок. Ученик, облаченный в белоснежные одежды, выступил вперед. Его сопровождали двое Непобедимых. Они несли штандарт с изображением Творца и знамя Второй Империи. За знаменосцами шествовали одетые во все черное шаганы. Эль Мюрид поднялся на возвышение на расстоянии полета стрелы от южного Кольца. Воины-колдуны выстроились полумесяцем, в центре которого оказались Ученик и его знаменосцы.

Над каменной стенкой появились любопытствующие лица врагов. Итаскийцы за ночь смогли ощутить на себе угнетающее влияние мегалитических сооружений. Эль Мюрид всем своим существом чувствовал нервозность врага и его страх.

Он опустился на одно колено, склонил голову и вознес молитву. Затем пророк поднялся, осмотрел крепость врага, вознес руки к небу и обратил лицо ввысь.

– Выслушай меня, о Творец! Твой слуга молит тебя: излей чашу своего гнева на тех, кто смеет швырять навозом в твои Истины. Облеки твоего слугу своим неизмеримым могуществом, дабы тот мог использовать всю мощь твою для наставления неверных на путь истинный. Услышь меня, о Творец – верховный командующий Воинством Света!

Лишь немногие из врагов сообразили, кто перед ним, и ещё меньше поняли его слова. Но им не надо было знать языка, чтобы понять, какой чудовищный удар обрушила на них судьба.

Амулет засверкал и окутал Эль Мюрида ослепительным сиянием. Из-за каменных стен Кольца донеслись вопли отчаяния. В направлении источающего свет человека полетели стрелы. Шаганы без труда отвели их в сторону.

Эль Мюрид уронил руки. В ясном небе прогремел громовой раскат. Земля задрожала. Камни раскололись, обломки их поднялись в небеса и затем рухнули вниз. Равнину озарили вспышки молний. Люди закричали.

Эль Мюрид снова вскинул руки и снова уронил их. Небо вновь загремело и обрушило на землю свои огненные копья. И снова огромные камни покрылись трещинами и рассыпались, превратившись в груды щебня. Оставшиеся в живых итаскийцы с волями ужаса бросились на поиски безопасного укрытия.

Эль Мюрид дал сигнал Абд-эр-Рахману.

Отряд легкой кавалерии ринулся вперед, и вскоре первое Каменное Кольцо было полностью очищено от врага.

Эль Мюрид и его эскорт торжественно двинулись к холмику напротив западного Каменного Кольца.

Ученик ещё не успел закончить свою молитву, как небо потемнело от тучи стрел. Шаганы лишь с большим трудом успевали отводить их в сторону. Одна из них все же поразила знаменосца в тот момент, когда Эль Мюрид воздел руки к голубому своду мира.

Конница завершила чистку западного Кольца. Вскоре было покончено и с восточным. Воинство Света громко славило Творца, нетерпеливо ожидая момента, когда с упрямым врагом будет покончено окончательно.

Часть гарнизона северного Кольца попыталась бежать. Рахман послал в погоню за ними отряд всадников. Беглецы погибли, прежде чем успели добраться до леса. Оставшиеся в укреплении товарищи ничего не могли сделать для их спасения.

Над равниной витал ужас. Воины пустыни истребляли врагов без пощады. Они не брали в плен даже рыцарей, за которых позже можно было бы получить хороший выкуп.

Наконец Ученик обратил взор на центральное Кольцо, за каменными стенами которого примерно половина северной армии ожидала удара Рока. Эль Мюрид поднялся на обломки того, что осталось от южного Кольца. Воинство Света толпилось за его спиной, готовое добивать раненых и грабить трупы.

Однако герцог и его офицеры выжидали удобного момента. Как только полетели первые стрелы, а вокруг пророка возникло яркое гало, дюжина наиболее отважных рыцарей ринулась в атаку.

Рахман бросил им навстречу своих людей. Но на сей раз он опоздал. Шаганы Эль Мюрида сосредоточили свои усилия на том, чтобы остановить рыцарей. Последний из латников пал в каких-то двадцати футах от пророка. Стрелы летели словно зимний, снежный ураган, а воины-колдуны были слишком заняты, чтобы отвратить их полет.

Оба штандарта рухнули на землю. Погибли два шагана. Смертельный ураган усилился.

Сияние, окружающее Эль Мюрида, не послужило ему щитом.

Он был настолько сосредоточен, что первая стрела показалась ему не более чем укусом москита. Он обрушил молнии на Кольцо. За каменной оградой нашли смерть сто человек.

Вторая стрела пронзила вознесенную к небесам правую руку пророка. Но он снова обрушил на мегалит молнии. Во все стороны брызнули обломки скал. Люди в ужасе завопили. Воины Рахмана приблизились настолько, что смогли воспользоваться своими короткими седельными луками.

Третья стрела вонзилась в левую сторону груди Эль Мюрида. Хотя она не задела сердца или легкого, удар оказался настолько сильным, что пророк закрутился волчком и рухнул на землю. Это случилось в тот момент, когда удар очередной молнии окончательно обратил в прах стены мегалитического сооружения, защищающего армию Грейфеллза.

Абд-эр-Рахман бросил кавалерию в атаку в надежде завершить дело, прежде чем воины успеют понять, что произошло с их пророком. Воинство Света, словно вешнее половодье, залило центральное Кольцо.

Эсмат успел подскочить к своему господину ещё до того, как исчезло сияние амулета. Прикрыв глаза ладонью, он позвал:

– Повелитель!

Эль Мюрид застонал. Любой другой на его месте уже бы умер. Но дьявольская живучесть, проявившаяся в детстве в пустыне и затем позже в сражении при Вади-эль-Куф, его не оставила. Возможно, ему помог амулет. Эсмат схватил валяющиеся рядом знамена и крикнул шаганам:

– Помогите мне сделать носилки!

Воины-колдуны тупо смотрели на него.

– Снимите ремни с мертвецов, идиоты! – рявкнул лекарь и бросил быстрый взгляд в сторону Кольца.

Там шла беспорядочная и кровавая свалка. Все больше воинов пустыни проникали внутрь Кольца через разрушенные стены.

Но вдруг раздался вопль какого-то паникера:

– Ученик убит!!!

Слишком много воинов смогли увидеть склонившегося над телом Эсмата и спешащих с носилками шаганов. Они поверили тому, что услышали.

Лекарь кричал и размахивал руками, пытаясь собрать телохранителей Эль Мюрида. Несколько Непобедимых все-таки вспомнили о своей чести.

Стоящее на грани окончательного триумфа Воинство Света охватила страшная, безумная паника. Близкая победа снова от него ускользнула.

Эсмат со своим господином и дюжиной Непобедимых укрылся в хижине лесоруба в десяти милях к югу от Каменных Колец. Большая часть телохранителей постоянно находилась в лесу, чтобы не прозевать появления вражеских патрулей. Двоих лекарь использовал как вспомогательную силу.

А тем временем где-то там, во тьме ночи, разбегалось Воинство Света. Воины спасались небольшими группами, а остолбеневшие от неожиданно свалившейся на них победы итаскийцы даже не пытались их преследовать.

– Держите его! – приказал Эсмат. – Забудьте, кто перед вами. Мы пытаемся спасти человека, а не миф. – Его слова казались белым балахонам неубедительными. – Если мы не спасем его, – не сдавался Эсмат, – то кто будет беседовать с Богом?

Этот аргумент подействовал, и Непобедимые склонились над своим идолом. Эсмат приступил к извлечению наконечника первой стрелы.

Эль Мюрид застонал и громко вскрикнул.

В помещение вбежал один из наружных часовых.

– Не могли бы вы сделать так, чтобы он не кричал?

– Да пусть исполнится воля Божия, – с вздохом произнес Эсмат и достал наркотик из своего лекарского мешка. Ему так хотелось избежать этого, ведь Ученику лишь ценой огромных мучений удалось избавиться от пагубного пристрастия.

Эль Мюрид потерял много крови, но упрямо отказывался умирать. Эсмат извлек из его тела четыре стальных зубца.

– Когда он сможет двигаться? – поинтересовался командир телохранителей.

– Не скоро. Его трудно убить, но выздоравливает он крайне медленно. Не исключено, что мы проведем здесь несколько недель.

– Да исполнится воля Творца, – с недовольной миной прошептал офицер.

Они провели в хижине целый месяц. Непобедимым дважды пришлось истреблять небольшие патрули итаскийцев. В конце концов они все же выстояли. Отчаяние Ученика постоянно проявлялось вспышками дикой боли. Эсмат, опасаясь гнева Непобедимых, давал своему господин болеутоляющее. Эль Мюрид снова превратился в наркомана.

Воинство Света совершенно развалилось. Те, кто сумел выжить, бежали настолько быстро, что враги просто не могли их догнать. Абд-эр-Рахман не сумел снова собрать своих воинов. Но погибла лишь одна из двух армий.

Еще оставались волевые и энергичные военачальники, способные повести за собой правоверных. Два отряда проникли на территорию Прост-Каменца. Еще один форсировал Серебряную Ленту и прокатился огнем и мечом по самой Итаскии. Прибрежная армия после ожесточенной схватки с остатками сил Грейфеллза скорым маршем двинулась на север и, к изумлению итаскийцев, захватила главный морской порт страны Портсмут, пока тот готовился к длительной осаде. Несколько отрядов постоянно маневрировали рядом с войском Грейфеллза, нападая на его фуражиров.

Снова возникло своего рода патовое положение.

Грейфеллз не мог двинуться на юг, в то время когда его стране угрожали сильные вражеские формирования. У правоверных же не хватало силы воли, чтобы возобновить наступление.

Тем временем на юге Гарун и Хоквинд продолжали свое движение от города к городу, от замка к замку, прорубая широченную просеку в землях Второй Империи и искореняя её сторонников. Они захватили Симбаллавейн и быстрым маршем шли на Ипопотам.

Генерал-губернатор оккупированных провинций позволил им продемонстрировать свою энергию и напор. Когда они отправились дальше, губернатор собрал разрозненные отряды и вновь захватил Лебианнин, предав при этом смерти всех сторонников неверных.

Слишком самоуверенный Гарун уговорил Хоквинда повернуть на север, чтобы снова освободить город.

Ловушка захлопнулась в узкой горной долине, когда до Лебианнина оставалось не более дня пути. Хоквинд и бин Юсиф только убитыми потеряли более восьми тысяч человек. В их распоряжении осталось всего двенадцать тысяч бойцов. Эти двенадцать тысяч сумели укрыться за неохраняемыми стенами Лебианнина, где никто не увидел в них своих освободителей. Враг приступил к осаде города.

– Великая победа, повелитель, – объявил Эсмат. О событиях на юге он услышал во время посещения одной из близлежащих деревень. Вот уже некоторое время их отряд небольшими переходами продвигался на юг. – Роялисты и солдаты гильдии почти полностью уничтожены в битве под Лебианнином. Те, кому удалось спастись, заперты в городе.

Ученик был бодр, и к нему полностью вернулась способность рассуждать. Эль Мюрид видел возможности, которые несет с собой эта победа, но почему-то не возрадовался.

Он всю жизнь, повинуясь воле Всевышнего, вершил для Него великие труды, а Всевышний предал его. Бог позволил, чтобы стрела сразила его пророка за мгновение до полной победы. Ради веры он претерпел все унижения, которые можно придумать, принес в жертву ради неё все самое дорогое… Мертвое тело его веры осталось лежать на поле битвы между трупами его знаменосцев.

– Где мы сейчас, Эсмат?

– В Форганге, повелитель. В нескольких днях пути от Дунно-Скуттари. Там ты окончательно поправишь свое здоровье.

– Направь курьера к начальнику гарнизона. Пусть сообщит всем, включая полевых командиров, что я жив. Скажи ему, что я желаю объявить всеобщее перемирие. Он должен передать заинтересованным сторонам предложение о созыве через месяц в Дунно-Скуттари всеобщей мирной конференции.

– Неужели мир, повелитель? А как же Вторая Империя?

– Путем переговоров мы закрепим за собой те земли, которые освободили.

– Но у нас остаются враги, которые не пойдут на мировую.

– Гильдия? Бандиты бин Юсифа? Ты же сказал, что они почти уничтожены. На конференцию мы обязательно пригласим и Высокий Крэг. Они, я полагаю, достаточно устали от войны и готовы отказаться от санкций, введенных после того, как Непобедимые перебили тех стариков. Однако с роялистами мира не будет. Никогда. Во всяком случае, до тех пор, пока я и бин Юсиф ходим по одной и той же земле. Это останется нашим единственным сражением. Они убили все, что я любил. Мою жену. Моих детей. Нассефа. Даже мою веру в Бога и мое предназначение.

Эсмат ответил ему цитатой из Учения.

– Я был страшно наивен в то время, Эсмат. Теперь мне кажется, что ненависть – единственное подлинное чувство, присущее людям.

«Может быть, так же чувствовали те люди, которых я называл прислужниками Властелина Зла», – подумал Эль Мюрид. Пьяницы, игроки, содержатели притонов заняли свою нишу в жизни, возможно, не потому, что ими руководило изначальное зло, а лишь в силу всеобщей ненависти, обрекшей их на столь низменное существование. Впрочем, вполне возможно также, что некоторые люди получают наслаждение, испытывая ненависть к самим себе.

Его вступление в Дунно-Скуттари явилось прекрасным поводом для всеобщего празднества. Тысячи правоверных высыпали на улицы. Некоторые приветствовали его громкими криками, а некоторые рыдали от счастья, словно он принес им весть о полном триумфе их веры. Во влажном от речных испарений воздухе запахло подготовкой к грандиозному карнавалу. Восторженное проявление чувств не заставило себя долго ждать. На улицах появились люди в маскарадных костюмах и масках. По городу с веселым хохотом погнали быков. Правоверные и неверные братались, поливая свои объятия слезами радости.

Эль Мюрид с высокого балкона посылал веселящимся свои благословения. На его губах играла легкая улыбка.

У Эсмата это всеобщее ликование вызывало недоумение.

– Они радуются не за меня, Эсмат, а за себя.

– Не понимаю, повелитель.

– Они радуются не моим успехам или возвращению. Они счастливы потому, что, оставшись в живых, я набросил завесу тайны на завтрашний день. Я избавил этих людей от необходимости думать самим.

– Боюсь, что они будут разочарованы, узнав, что мы пошли на уступки и потребовали мира.

Ученик решил бросить вызов своему Богу. Его миссия состоит в том, чтобы создать Королевство Покоя. Он не может сделать этого, посылая людей на войну…

– Как обстоят дела с болеутоляющим средством? – спросил он, меняя тему. – Запасы достаточны?

– Когда-то ты называл меня бестолковым, повелитель. Я сделал выводы. Мы владели Ипопотамом не один год, и я сделал запасы, которых хватит на несколько жизней.

Эль Мюрид кивнул с рассеянным видом. Как хорошо, что есть средство отвлечь его от мыслей, от подлинных мотивов его разрыва с Всевышним. Он отдавал себе отчет, что за ссорой с Творцом стояла обыкновенная детская обида за то, что Всемогущий предательски не отвратил стрелы, причинив ему тем самым физическую боль.

– Этим людям безразлично, в какую маску облечена неизвестность, – сказал Эль Мюрид, возвращаясь к началу разговора. – Они просто хотят, чтобы маска существовала.

Примерно через неделю начали прибывать эмиссары союзников.

– На сей раз они, похоже, настроены весьма серьезно, – заметил Ученик. – Особенно Грейфеллз.

– Возможно, они чувствуют твою решимость, повелитель, – ответил Эсмат.

– Сомневаюсь.

Только что прибывшие делегаты сразу занялись своим любимым делом: закулисной возней и подсиживанием друг друга. Тем не менее состав миссий произвел на Эль Мюрида впечатление. Ему предстояло иметь дело с ответственными людьми, способными не только взять на себя, но и честно выполнить свои обязательства. Даже Гильдия наемников прислала делегацию под руководством прославленного генерала Лаудера. Итаскийцы направили на переговоры своего грозного военного министра и скользкого пройдоху герцога Грейфеллза. Переговоры – они шли публично – должны были принести ощутимые результаты.

В ходе официальных заседаний серьезных расхождений во взглядах почти не было. Ни одна из сторон не пыталась вести переговоры с позиций силы. Примерно через неделю Эль Мюрид сказал Эсмату:

– Думаю, что все получится как надо. Не позже чем через месяц конференция закончится подписанием договора. Мы окажемся в Аль-Ремише ещё до того, как твои старые дружки успеют припрятать то, что успели наворовать за то время, когда считали меня мертвым, – со смешком закончил Эль Мюрид.

Это был совсем иной Эль Мюрид. Он стал более живым и открытым. Ученик, казалось, получал детское удовольствие, вгоняя в смущение своих слушателей откровенными, а иногда даже насмешливо-циничными заявлениями. Люди припомнили, что его отец торговал солью. «В пророке заговорил голос крови», – шептали некоторые.

– Все скоро закончится, Эсмат, – продолжил Эль Мюрид. – Не волнуйся. Подлинными ворами являются итаскийцы. Они совсем запутались в своих противоречивых требованиях. В итоге мы получим даже больше, чем могли ожидать.

Ему почти сразу тайно удалось прийти к соглашению с герцогом Грейфеллзом. Соглашение это должно было иметь далекоидущие последствия. В частных встречах герцог демонстрировал прагматическую честность, которую Эль Мюрид оценивал очень высоко.

– Но что будет со Второй Империей, повелитель? Неужели нам придется отказаться от мечты?

– Не тревожься, Эсмат. Не тревожься. Мы выигрываем время, чтобы наша мечта обрела новую силу. Правоверные уже донесли слово Истины до берегов Серебряной Ленты. Семена грома уже брошены в почву. Эти тучные поля дадут пышные всходы. Новые избранные соберут богатый урожай.

– Да, но…

Эсмат смотрел на своего господина и мысленно задавал вопрос: кто сможет придать движению притягательность и мощь? У кого проявится искра того божественного безумия, которое заставляет массы людей бросить свои дела, чтобы отдать жизнь за идеалы, которые не понимают?

Это будешь не ты, повелитель, думал Эсмат. Не ты. Ты теперь даже не способен на то, чтобы представить в нужном свете самого себя.

Эсмат с грустью смотрел на своего господина. Ему казалось, что у него в тот момент, когда он отвернулся, отняли что-то бесконечно ему дорогое. Он не знал, что именно. Он даже не до конца понимал свои чувства. Лекарь всегда считал себя приземленным и сугубо практичным человеком.