Квартира на двоих О'Лири Бет

1. Тиффи

И все-таки даже у отчаяния есть плюсы: оно заставляет по-новому взглянуть на мир.

Квартирка не так и страшна. Плесень на кухонной стене можно отскрести. Новый матрас, взамен здешнего, замызганного, обойдется недорого. А грибы, растущие за унитазом, определенно создают ощущение свежести, как в лесу.

Мо и Герти, однако, безысходностью не страдают и мириться с увиденным не хотят. Выражение их лиц я бы назвала «ошалелым».

– Здесь жить нельзя!

Это Герти. Она стоит, плотно сдвинув ноги в ботильонах и прижав руки к бокам, словно в знак протеста решила занять как можно меньше места. Волосы стянуты на затылке в «бублик» и заколоты невидимками, специально под адвокатский парик. Наблюдать за ней было бы довольно смешно, если бы речь не шла о моих собственных планах.

– Наверняка можно найти еще что-нибудь недорогое, Тифф, – озабоченно говорит Мо, объявившись после осмотра чулана с бойлером. Вид у Мо взъерошеннее обычного, чему весьма способствует паутина на его бородке. – Эта еще хуже той, что мы смотрели вчера вечером.

Оглядываюсь на риэлтора; к счастью, тот не слышит, ибо курит на «балконе» – просевшей крыше соседского гаража, явно не предназначенной для прогулок.

– Я больше никакие гадюшники смотреть не собираюсь, – заявляет Герти, бросая взгляд на часы.

Уже восемь, а к девяти ей надо в уголовный суд в Саутуарке.

– Должно быть другое решение, – добавляет она.

– Может, все-таки потеснимся и возьмем ее к нам? – предлагает Мо в пятый раз с субботы.

– Прекрати, ей-богу! – не выдерживает Герти. – Это не выход. К тому же ей пришлось бы спать стоя – у нас просто нет места. – Смотрит на меня с некоторым раздражением. – И чего ты такая дылда? Не вымахала бы метр восемьдесят, положили бы тебя под обеденным столом.

Я корчу виноватую мину, хотя, по правде говоря, лучше остаться здесь, чем переехать в крошечную и сумасшедше дорогую квартиру, которую Герти и Мо сняли на двоих в прошлом месяце. Они никогда не жили под одной крышей, даже в университете. Боюсь, теперь их дружбе придет конец. Мо неряшлив, рассеян и, несмотря на тщедушное телосложение, обладает исключительной способностью заполнять собой все имеющееся пространство. Герти, напротив, последние три года прожила в квартире сверхъестественно чистой – безукоризненной, как на картинке. Как бы наложение двух таких диаметрально противоположных стилей не привело к взрыву и не обрушило к чертям собачьим весь Западный Лондон.

Главная же загвоздка в том, что, если уж спать по чужим углам, вполне можно вернуться и к Джастину. Хотя с одиннадцати вечера этого четверга я твердо решила: такой опции нет. Нужно жить дальше и, дабы сжечь мосты, – найти постоянное жилье.

Мо потирает лоб и садится на заляпанный кожаный диван.

– Тифф, давай я одолжу тебе…

– Не надо ничего одалживать! – произношу я резче, чем хотела. – Слушайте, мне надо определиться на этой неделе: или жить здесь, или снимать на пару с кем-то.

– В смысле спать с кем-то в одной койке? – иронизирует Герти. – А можно узнать, с чего такая срочность? Нет, я рада, только, помнится, в прошлую нашу встречу ты никуда переезжать не собиралась и ждала, когда же соизволит наконец появиться тот, чье имя нельзя упоминать…

Вздрагиваю от удивления. Не из-за сарказма – им обоим Джастин никогда не нравился, и они злятся оттого, что я до сих пор у него живу, хотя и знают, что он домой почти не заглядывает. Просто необычно, что Герти заговорила о нем напрямую. Последний примирительный ужин на четверых закончился жутким скандалом, и я бросила затею всех подружить, вовсе перестав упоминать Джастина в присутствии Герти и Мо. Привычка – вторая натура, и, даже когда мы разошлись, тема оставалась табу.

– И почему ты ищешь что-то настолько дешевое? – не унимается Герти, игнорируя встревоженный взгляд Мо. – Я знаю, зарплата у тебя нищенская, но, честно, Тиффи, четыреста фунтов в месяц для Лондона – нереально.

Сглатываю, чувствуя на себе внимательный взгляд Мо. Вот и заводи себе друзей-психотерапевтов: Мо – дипломированный «телепат» и, видимо, никогда не выключает свои сверхспособности.

– Тифф… – мягко произносит он.

Все, с меня хватит! Ничего не попишешь, придется показать им сообщение. Лучше быстро и сразу – как сорвать пластырь с раны.

Достаю телефон и открываю «Фейсбук».

Тиффи,

вчера вечером ты меня серьезно разочаровала. Абсолютно неадекватное поведение. Это моя квартира, Тиффи, и я могу приходить сюда когда и с кем хочу.

Вообще, сказала бы спасибо, что тебя отсюда не попросили. Я знаю, наш разрыв больно по тебе ударил и ты пока не готова съехать. Но если ты вообразила, что можешь «устанавливать правила», то будь добра, заплати мне за последние три месяца. И впредь рассчитывайся по полному тарифу. Патрисия говорит, что ты села мне на голову – живешь практически бесплатно. До сих пор я всегда тебя защищал, а после вчерашнего цирка начинаю думать, что она права.

Джастин

Когда перечитываю «села мне на голову», сердце щемит, – я вовсе не хотела такого, просто не осознавала, что на сей раз он ушел по-настоящему.

Мо дочитывает первым.

– Он что, снова «забегал» в четверг? С Патрисией?

Отвожу взгляд.

– В чем-то он прав. Живу у него который месяц…

– Странно, – хмурится Герти, – у меня всегда было ощущение, что ему такое положение вещей нравится.

В ее устах это действительно звучит странно. Да я и сама так думала. К тому же в четверг я наконец познакомилась с Патрисией… Красивой и очень милой девушкой, ради которой Джастин меня бросил. До нее других женщин не возникало.

Мо берет меня за руку, Герти – за другую. Мы стоим, не обращая внимания на риэлтора, который курит за окном, и на секунду я даю волю чувствам – по щекам скатываются две крупные капли.

– В любом случае мне пора съезжать, – заявляю я, бодрясь. Высвобождаю руки и вытираю слезы. – И как можно скорее. Если бы даже я осталась, рискуя, что Джастин снова приведет Патрисию, на аренду мне не хватит, а я должна ему кучу денег и категорически не хочу занимать. Достало жить за чей-то счет, честно. Поэтому… да: или здесь, или снимать с кем-то на двоих.

Мо и Герти переглядываются. Герти на секунду закрывает глаза, нехотя уступая.

– Что ж, здесь жить точно нельзя… Покажи еще раз объявление.

Я открываю объявление и протягиваю ей телефон.

Солнечная квартира в Стоквелл, одна двуспальная кровать. Триста пятьдесят фунтов в месяц, включая коммунальные. Заезд – в любое время. Минимальный срок – шесть месяцев.

О себе: двадцать семь лет, ночные смены в хосписе, всегда уезжаю на выходные. Дома понедельник – пятница с 9:00 до 18:00. Остальное время квартира полностью в вашем распоряжении! Идеальный вариант для работающих с девяти до пяти.

Заинтересовавшихся прошу звонить Л. Туми. Координаты – ниже.

– Это же не просто жить в одной квартире, а еще и спать в одной кровати! Это дико, Тифф, – озабоченно замечает Мо.

– А что если Л. Туми – мужчина? – добавляет Герти.

К такому вопросу я подготовилась.

– Неважно, – отвечаю невозмутимо. – Мы никогда не окажемся в одной кровати вместе. Да и в квартире, если на то пошло.

Подозрительно похоже на то, что я говорила в прошлом месяце, объясняя решение остаться у Джастина, ну да ладно…

– Ты будешь спать с ним, Тиффани! – не унимается Герти. – А первое правило совместного съема квартиры – не спать с соседом! Спроси кого хочешь.

– По-моему, Герти, тут имеется в виду другое, – иронизирую я. – Видишь ли, иногда, говоря «спать вместе», люди подразумевают…

Герти смотрит на меня в упор.

– Да, Тиффани, спасибо.

Мо тихонько прыскает, но тут же затыкается под свирепым взглядом подруги.

– А я бы сказал: первое правило – узнать, что это за человек, – говорит он, ловко переводя внимание Герти обратно на меня. – Особенно при таких обстоятельствах.

– Естественно, я сперва познакомлюсь с Л. Туми. И если не поладим, не перееду.

Мгновение спустя Мо кивает и сжимает мне плечо. Погружаемся в молчание, как бывает после тяжелого разговора, когда и рад, что все позади, и доволен, что неплохо справился.

– Ладно, – сдается Герти и обводит взглядом комнату. – Ладно. Поступай, как знаешь. Все лучше, чем это убожество. – Она широким шагом направляется к выходу и напоследок бросает риэлтору: – Проходимец!

Тот моргает. Герти хлопает дверью. Воцаряется неловкая тишина.

Риэлтор гасит сигарету и спрашивает:

– Так что, берете?

Я приезжаю в издательство рано и падаю в кресло. Сейчас именно рабочий стол дарит мне наибольшее ощущение дома. Райский уголок из недовязанных шарфов, вещей, которые неохота везти домой в автобусе, и цветочных горшков, поставленных так, чтобы видеть всех приближающихся еще до того, как они поймут, на месте я или нет. Коллеги помоложе, все как один, считают горшочную стену потрясающей декоративной находкой. Если честно, надо просто выбрать растения под цвет волос – рыжих в моем случае, – и тогда можно, если что, пригнуться или незаметно улизнуть.

Первая задача на сегодня – встреча с Кэтрин, одной из любимых моих авторов. Кэтрин пишет книги о вязании. Покупает их узкий круг любителей, но именно на таких и специализируется «Баттерфингерс-пресс»[1] – мы обожаем нишевую аудиторию. Наша фишка – рукоделие и книги из серии «Сделай сам». Окрашивание простыней, платья собственного кроя, связанный крючком абажур, мебель из лестниц и прочее в том же духе.

Обожаю свою работу. Как объяснить иначе, что три с половиной года я проработала помощником редактора, получая ниже лондонского прожиточного минимума, и ни разу не попыталась исправить ситуацию, скажем, устроиться в действительно успешное издательство. Герти любит время от времени объявить, что мне не хватает целеустремленности, однако причина не в этом. Просто я безумно люблю то, что делаю. В детстве я целыми днями читала или возилась с игрушками, меняя их на свой вкус: красила волосы Барби или разрисовывала пластмассовый экскаватор. А теперь зарабатываю на жизнь чтением и рукоделием.

Правда, не то чтобы зарабатываю. Так, немножко, но как раз столько, чтобы платить налоги.

– Говорю тебе, Тиффи, вязание крючком – это новые раскраски для взрослых! – заявляет Кэтрин, устроившись в нашей лучшей переговорке, чтобы поведать о новом проекте.

Гляжу на устремленный в меня палец. На каждой руке у Кэтрин штук пятьдесят колец, и мне еще предстоит определить, есть ли среди них обручальные. Если есть – точно не одно.

Кэтрин эксцентрична на грани разумного: у нее соломенная коса, красиво стареющая загорелая кожа и богатый репертуар историй о том, как в шестидесятые она куда-то там врывалась и на что попало мочилась. До сих пор она не носит лифчик, хотя теперь они вполне себе удобные, и большинство женщин плюнули на борьбу за свои права, предоставив это Бейонсе.

– Хорошо бы… – отвечаю я. – Может, добавить подзаголовок со словом «осознанное»? Процесс же осознанный? Ты в него включаешься? Или выключаешься?

Кэтрин смеется, закидывая голову.

– Тиффи, у тебя дурацкая работа! – Ласково похлопывает меня по руке и тянется за сумочкой. – Этот ваш Мартин… Передай ему, что я не буду давать мастер-класс ни на каком пароходе, если мне не предоставят очаровательную юную помощницу.

Тяжело вздыхаю. Все ясно. Кэтрин обожает таскать меня по мероприятиям, для которых нужна живая модель, чтобы продемонстрировать, как снимаются мерки. Однажды я совершила роковую ошибку, предложив свои услуги, когда она не могла никого найти. Теперь я ее палочка-выручалочка. Наши пиарщики так стараются затащить ее на подобные мероприятия, что стали донимать и меня.

– Еще чего – тащиться в такую даль! Ни в какой круиз я не поеду.

– Бесплатно! Люди тысячи фунтов за такое отваливают, Тиффи!

– Ты едешь только до острова Уайт, – напоминаю. Мартин уже ввел меня в курс дела. – И потом, в субботу. Я по выходным не работаю.

– Какая же это работа? – упорствует Кэтрин, собирая бумаги и в полном беспорядке запихивая их в сумочку. – Чудесная морская прогулка вместе с подругой… Мной то есть. Мы же подруги?

– Я твой редактор! – отвечаю я и выталкиваю Кэтрин за дверь.

– Все-таки подумай, Тиффи! – невозмутимо бросает она через плечо. Замечает Мартина и добавляет: – Мартин, зайка, если она не согласится, то я – тоже! С ней и решай!

Кэтрин удаляется, и о визите ее напоминает лишь покачивание наших заляпанных пальцами стеклянных дверей.

Мартин поворачивается ко мне.

– Клевые ботинки! – говорит он с обаятельной улыбкой.

Вздрагиваю. Терпеть не могу этого Мартина из отдела по связям с общественностью. На совещаниях он щеголяет фразами вроде «претворим в жизнь» и щелчком пальцев подзывает Руби, маркетингового директора, которую почему-то считает личным помощником. Мартину всего двадцать три, но он вбил себе в голову, что, если казаться старше, это поможет ему в беспардонном продвижении по карьерной лестнице. Вечно он над всеми подтрунивает и пристает к нашему директору с разговорами о гольфе.

А ботинки и правда великолепны. Фиолетовые, под «мартенсы», с белыми лилиями, на рисование которых у меня ушла почти вся суббота. От расставания с Джастином творчество мое определенно выиграло.

– Спасибо, – отвечаю я, незаметно пятясь к безопасной гавани рабочего стола.

– Лила сказала, ты ищешь жилье?

Замираю. С чего он вдруг? Не к добру, нутром чую.

– Мы с Ханой сдаем комнату. Решил сказать лично, хотя ты, наверное, уже видела объявление в «Фейсбуке». Кровать односпальная, но тебе же теперь без разницы. По дружбе – пятьсот в месяц, плюс коммунальные.

Хана – девица из отдела маркетинга, которая насмехается над моим вкусом.

– Спасибо огромное! Но я как раз кое-что нашла.

«Нашла» – громко сказано. Почти нашла. Господи, если не договорюсь с Л. Туми, то что? Придется жить с Мартином и Ханой? Это конечно слишком – я и так их вижу каждый день на работе. Не уверена, что моя и без того хлипкая решимость уйти от Джастина выдержит перспективу попыток сбежать от Мартина, донимающего меня задолженностью по квартплате, и Хану, разглядывающую мою заляпанную кашей пижаму с мультяшками.

– А, понятно. Значит, придется искать кого-то еще. – В глазах Мартина загорается хитрый огонек. – Можешь компенсировать, поехав с Кэтрин в…

– Нет.

Он театрально вздыхает.

– Господи, Тиффи, бесплатный круиз! Ты же из них не вылезаешь!

Не вылезала. Раньше. Когда мой чудесный и теперь уже бывший бойфренд брал меня с собой. Мы плавали от одного Карибского острова к другому в солнечной дымке романтического блаженства. Бродили по европейским городам, а потом возвращались на корабль для фееричного секса на узкой койке в каюте. Наедались до отвала за шведским столом, валялись на палубе, глядя, как кружат в небе чайки, и болтали о наших будущих детях.

– Надоели мне круизы, – заявляю я и достаю телефон. – Прости, надо позвонить.

2. Леон

Телефон звонит как раз в тот момент, когда доктор Патель назначает лекарства Холли – девочке с лейкемией. Не вовремя. Очень не вовремя. Доктор Патель отнюдь не рада и этого не скрывает, но она, видимо, забыла, что я ночной дежурный и должен был уйти домой еще в восемь. А я здесь, с пациентами и сварливыми врачами вроде нее.

Звонок, естественно, сбрасываю. Надо не забыть прослушать потом голосовую почту и сменить мелодию звонка на что-то более традиционное. Не то чтобы музыке совсем нет места в лечебном заведении, но не всегда он кстати.

Холли: Почему ты не ответил? Как-то невежливо… Вдруг это твоя девушка? Та, с короткой стрижкой?

Доктор Патель: Невежливо – не выключить звук во время обхода. Хотя я вообще удивляюсь, что кто-то звонит ему в такую рань.

Она бросает на меня взгляд со смесью раздражения и любопытства.

Доктор Патель: Как ты, вероятно, заметила, Холли, наш Леон вообще не особо разговорчивый. У одного ординатора есть теория. Он говорит, что на каждую смену у Леона отмерено определенное количество слов и к утру они у него все заканчиваются.

Не удостаиваю ответом ее реплику.

Кстати, о девушке с короткый стрижкой – до сих пор не сказал Кей про комнату. Не успел. И еще, наверное, оттягиваю неизбежную ссору. Но сегодня надо обязательно позвонить.

Ночь прошла хорошо. Боль мистера Прайора утихла, и он начал рассказывать мне о парне, в которого влюбился в окопах: темноволосого обаяшку по имени Джонни Уайт, с точеными скулами голливудской звезды и огоньком в глазах. Судьба подарила им сложное, романтическое, покореженное войной лето и развела навсегда: Джонни Уайта с контузией отправили в госпиталь, и больше они не виделись. Мистер Прайор тогда очень рисковал, ведь гомосексуальность в армии не приветствовали.

Кофе уже не бодрил, я вконец умаялся, но после смены все же посидел еще немного с мистером Прайором. К нему никто не приходит, и он любит поболтать, когда есть возможность. Не смог от него улизнуть без очередного шарфа – четырнадцатого по счету. Вечно отказываться нельзя, да и мистер Прайор вяжет с такой скоростью, что можно было вообще не затевать промышленную революцию: он точно быстрее станка.

Читая старый выпуск «Шеф-повара», я перекусил неизвестно в какой раз разогретым жареным цыпленком и теперь слушаю голосовую почту.

«Привет, это Л. Туми? Ой, вы ведь не можете ответить, вечно забываю, что это автоответчик… Ладно, будем считать, что вы Л. Туми. Меня зовут Тиффи Мур, я звоню по объявлению. Вообще-то, мои друзья думают, что спать в одной постели – дико, даже если в разное время, но раз вам все равно, то и мне тоже. Честно говоря, я сейчас готова на что угодно ради дешевой квартиры в центре, и чтобы можно было въехать немедленно. [Пауза] О, черт, не на что угодно. Куча такого, что я не… Вы не подумайте… Не сейчас, Мартин, не видишь, я разговариваю!»

Кто такой Мартин? Ребенок? Эта говорливая женщина с эссекским акцентом хочет привести ко мне домой ребенка?

Слушаю дальше:

«Простите, мой коллега уговаривает меня поехать в круиз с немолодой дамой, которая будет рассказывать пенсионерам о вязании крючком».

Неожиданный поворот. Лучше, конечно, чем ребенок, но все равно много вопросов.

«Короче, перезвоните или напишите мне, если комната еще свободна. Обещаю не мешаться под ногами. А еще я супераккуратная и пока не отвыкла готовить на двоих, так что, если любите домашнюю еду, могу вам оставлять».

Диктует номер. Спохватываюсь и едва успеваю записать его на бумажке.

Она уже действует мне на нервы. Да еще и женщина, а это может напрячь Кей.

Впрочем, кроме нее позвонили всего двое: один спросил, как я отношусь к ручным ежикам – ответ: хорошо, только не у меня в квартире, – а второй – явно наркодилер, за время разговора успел предложить мне дозу. Дополнительные триста пятьдесят фунтов в месяц мне нужны, иначе не смогу платить Сэлу без помощи Кей. Плюс, пересекаться с этой болтушкой все равно не буду. Я буду дома, только когда она на работе.

Пишу ей:

Привет, Тиффи. Спасибо за сообщение. Может, встретимся и обсудим условия? В субботу утром, например. Пока. Леон Туми

Вежливое сообщение нормального человека. Поборол желание спросить про круизный план Мартина, почему-то любопытно.

Отвечает почти мгновенно:

Привет! Отлично! Тогда у тебя часов в десять?

Лучше в девять, а то я засну! До встречи. Адрес в объявлении. Пока. Леон

Ну вот, готово. Триста пятьдесят фунтов в месяц, считай, уже в кармане.

Осталось сказать Кей.

3. Тиффи

Ну, естественно, меня разбирает любопытство, и я забиваю его имя в «Гугле». Леон Туми – редкое имя, и я нахожу его «Фейсбук», не прибегая к сомнительным шпионским приемчикам, которыми пользуюсь, переманивая молодых авторов из других издательств.

Он совсем не в моем вкусе, что, безусловно, упрощает дело – например, если Джастин когда-нибудь столкнется с Леоном, вряд ли расценит его как угрозу. У него загорелая кожа и довольно длинные густые вьющиеся волосы, которые он заправляет за уши. По мне, слишком нескладный: острые локти, худая шея в широком воротнике. Хотя в целом производит хорошее впечатление – на всех фотографиях милая кривоватая улыбка, совсем не страшная и не кровожадная. Если специально выискивать недобрые признаки, любой человек покажется убийцей с топором, так что сразу гоню подобные мысли. Он скорее дружелюбный и неагрессивный.

Однако теперь я точно знаю, что он мужчина.

Готова ли я делить постель с мужчиной? Даже с Джастином бывало кошмарно. Он продавил матрас со своей стороны и после спортзала далеко не всегда принимал душ, так что его половина порядком пропахла потом… Я всегда следила за тем, чтобы случайно не перевернуть одеяло и не оказаться под его вонючим углом.

И все же. Триста пятьдесят фунтов в месяц. И я его, собственно, даже видеть не буду…

– Тиффани!

Вскидываю голову. Вот чума! Рейчел! Знаю, что ей нужно. Рукопись чертовой кулинарной книжки «Ладушки-оладушки».

– Не пытайся улизнуть на кухню или притвориться, что говоришь по телефону, – грозит Рейчел через цветочно-горшочную стену.

Вот и работай с друзьями: по пьянке выбалтываешь им свои уловки, а потом остаешься абсолютно беззащитным.

– О, новый образ! – восклицаю я в отчаянной попытке сменить тему.

Прическа у нее сегодня и правда супер. Как обычно, косички, но тонюсенькие и переплетенные ярко-бирюзовой лентой.

– Как ты их заплетаешь?

– Не льсти моим гениальным способностям, Тиффани Мур. – Рейчел постукивает по моему столу, на ногтях у нее – идеальный маникюр в горошек. – Когда я получу рукопись?

– Надо еще немного времени… – Накрываю бумаги руками, не дай бог увидит номера страниц – я не дошла даже до десятой.

Рейчел прищуривается.

– До четверга?

С живостью киваю. Естественно, я не успею – просто нереально, – однако про пятницу гораздо лучше заикаться в четверг. Тогда и скажу.

– И давай сходим куда-нибудь сегодня после работы.

Задумываюсь. Предполагается, что на этой неделе я пай-девочка и ничего не трачу, ввиду нависших над моей головой долгов, но вечера с Рейчел всегда классные, и, честно говоря, развеяться не помешает. Кроме того, с похмелья она не станет особо препираться в четверг по поводу рукописи.

– А давай.

Пьяный чувак номер один – эмоциональный тип. Из тех, что размахивают руками независимо от наличия соседей справа и слева. В этот раз попало большой искусственной пальме, подносу с самбукой и известной украинской модели. Все движения преувеличены, даже его походка – словно в такт какой-то детской песенки.

Пьяный чувак номер два – лицемер. Пока слушает тебя, на лице не дрогнет ни мускул, как будто «покер фей» – доказательство его трезвости. Иногда довольно убедительно кивает, однако неестественно редко моргает. И на грудь пялится гораздо откровеннее, чем ему кажется.

Интересно, что они думают о нас с Рейчел? Подошли к нам первыми, хотя не уверена, хорошо ли это. Когда я жила с Джастином и ходила с Рейчел в клуб, он всегда напоминал, мол, мужчины видят «чудаковатую девчонку» и думают, что она «отчаялась и на все согласна». Обычно он прав. Интересно, в самом ли деле подцепить мужика легче странной девушке, чем дерзкой девице из группы поддержки на спортивных матчах. Странная кажется более доступной, и никому не придет в голову, что у нее уже есть парень – оттого-то, наверно, Джастин и не любил, когда мы с Рейчел ходили по клубам.

– Книги про то, как печь торты? – спрашивает номер два, желая продемонстрировать, что умеет слушать и, как упоминалось выше, не пьян.

Ну скажите, зачем пить самбуку, если намерен притворяться, будто всю ночь ни капли в рот не брал?

– Ага! – отвечает Рейчел. – Или мастерить полки, или шить одежду, или… Ну вот чем ты увлекаешься?

Она уже достаточно выпила и вполне может счесть номер два симпатичным, хотя я все-таки подозреваю, что окучивает она его, главным образом, чтобы дать мне возможность заняться номером один. Из них двоих я определенно предпочитаю первого – он высокий. Рост всегда вопрос номер один. Я – метр восемьдесят, и, хотя лично меня не смущает, если мужчина ниже, они часто тушуются. Ну и на кой мне парень, которого это напрягает – полезный фильтр.

– Чем я увлекаюсь? – переспрашивает пьяный чувак номер два. – Люблю ходить в бары с неприличными названиями и дорогущей выпивкой и танцевать с красивой девчонкой.

Неожиданно его лицо озаряет улыбка, несколько более пьяная, чем задумывалось, однако на удивление приятная.

Рейчел явно того же мнения. Она кидает взгляд в мою сторону и оценивает ситуацию между мной и номером один.

Я же смотрю на номер первый и размышляю. Высокий, с широкими плечами и сексуальной сединой на висках. Лет, наверное, тридцать пять. Если прищуриться или притушить свет, будет смахивать на Джорджа Клуни в девяностые.

Нравится ли он мне? Если да, можно переспать. Когда ты одинока, это разрешается.

Странно все это конечно.

После Джастина я ни разу не думала о других мужчинах. Когда ты одна и постоянного секса нет, то освобождается вагон времени, которое прежде уходило не только на сам процесс, но и на бритье ног, покупку красивого белья, размышления о том, делают ли другие женщины депиляцию воском в зоне бикини и так далее. Это очевидный плюс. Конечно, тебе плохо от отсутствия крайне важного аспекта взрослой жизни, но успеваешь зато гораздо больше.

Разумеется, я помню, что мы с Джастином уже три месяца как расстались, и, теоретически, я могу спать, с кем хочу… Но все равно думаю о Джастине… Что бы он сказал… Как бы взбесился. И хотя, по логике вещей, секс возможен, но, понимаете, не совсем. У меня в голове – пока нет.

Рейчел мгновенно это просекает.

– Извини, приятель, – похлопывает она по руке номер два. – Прямо сейчас мне хочется танцевать с подругой.

Она царапает свой номер на салфетке – и откуда только взяла ручку? волшебница, да и только – и тащит меня в центр танцпола, где музыка бьет по ушам так, что барабанные перепонки вот-вот лопнут.

– А ты какая, когда напьешься? – спрашивает Рейчел, пока мы неприлично двигаем бедрами.

– Такая… вдумчивая! – ору я в ответ. – Слишком здравомыслящая, чтобы просто переспать с тем красавчиком.

Рейчел берет у проходящей мимо официантки рюмку и протягивает ей деньги.

– Пока ты еще явно не достаточно выпила. – Она передает мне вторую рюмку. – Будь ты хоть трижды редактор, ни одна пьяная девчонка не выговорит слово «здравомыслящая».

– Помощник редактора, – напоминаю я и опрокидываю в себя пойло.

«Ягер-бомб». Поразительно: нечто столь мерзкое, что от одного лишь послевкусия на следующее утро подкатывает тошнота, в клубе кажется восхитительным.

Рейчел весь вечер меня спаивает и флиртует напропалую, всех симпатичных она подпихивает мне. Что бы она ни говорила, я уже прилично набралась. Перед глазами мелькают танцующие люди и подносы с яркими напитками.

И лишь когда появляются Мо и Герти, я начинаю догадываться – гулянка затеяна неспроста.

У Мо вид человека, которого вытащили в клуб в последний момент. Борода торчит набок, будто он спал и не привел себя в порядок, а заношенную футболку я помню еще с универа – хотя теперь она уже не болтается на нем так, как раньше. Герти, как всегда, надменно красива: без макияжа, волосы забраны наверх, как у балерины, – трудно сказать, собиралась ли она сюда заранее, ибо не красится никогда и одета безупречно в любой ситуации. Добавила в последнюю минуту каблуки к джинсам в обтяжку – и дело готово.

Они пробираются на танцпол. Точно – Мо сюда приходить не планировал, он не танцует. Хотя обычно без танцев не обходится. Зачем же они заявились на нашу с Рейчел спонтанную гулянку посреди недели? Ее они едва знают – пересекались несколько раз на вечеринках, но не дружат. Собственно, Герти и Рейчел пребывают в состоянии вялотекущей вражды двух альфа-самок и при встрече неизменно устраивают склоку.

«У меня сегодня день рождения? – пьяно соображаю я. – Или они приготовили сюрприз?»

Поворачиваюсь к Рейчел.

– Что за…

– Столик! – командует она, указывая на кабинки в глубине зала.

Герти довольно убедительно скрывает раздражение от того, что приходится сменить курс, в то время как она только-только пробилась к нам.

Чую неладное. Однако сейчас у меня кульминация опьянения, так что я с готовностью задвигаю тревожные мысли подальше, надеясь, что мне, по меньшей мере, сообщат про оплачиваемый месячный отпуск в Новой Зеландии.

Но нет.

– Тиффи, я не знала, как тебе сказать, – начинает Рейчел, – и не придумала ничего лучше, чем напоить тебя, напомнить, как приятно флиртовать с мужчинами… ну и позвать группу поддержки. – Берет меня за руки. – Тиффи, Джастин скоро женится.

4. Леон

Разговор по поводу квартиры зашел совсем не туда – Кей разошлась не на шутку. Почему? Расстроилась, что кроме нее в моей постели будет спать кто-то еще? Но она все равно у меня не ночует. Терпеть не может темно-зеленые обои и соседей-пенсионеров. Твердит, что я провожу «со стариками слишком много времени». Мы всегда встречаемся у нее – светло-серые стены, крутая молодежь вокруг.

Утомительный спор заходит в тупик. Кей требует, чтобы я удалил объявление и отказал женщине из Эссекса, а я стою на своем. Это лучший доступный мне способ дополнительного заработка, не считая лотереи, которую нельзя учитывать при планировании. Не хочу снова занимать эти чертовы триста пятьдесят фунтов. Кей сама говорила: нашим отношениям такое не на пользу.

Раз сама говорила, то в конце концов согласится.

Долгая ночь. Холли не могла уснуть; играли в шашки. Поднимает руку и, прежде чем взять фигуру, водит ею над доской, словно колдует. Техника манипуляции – противник, вместо того чтобы обдумывать следующий ход, следит за ее действиями. И где только семилетняя девчушка такого набралась?

Спрашиваю.

Холли: Ты неискушенный, Леон, да?

Говорит «неискушенный», с ударением на «у». Должно быть, впервые произносит вслух, вычитала в книжках.

Я: Вообще-то я очень даже многоопытный, Холли. Спасибо на добром слове.

Она окидывает меня снисходительным взглядом.

Холли: Не расстраивайся, Леон. Просто ты слишком хороший. Люди, наверное, вытирают о тебя ноги. Как о коврик.

Тоже где-то услышала. Вероятно, от отца, который заходит раз в две недели в дорогом сером костюме и приносит с собой первые попавшиеся сладости и кислый запах сигарет.

Я: Быть хорошим не плохо. Можно быть сильным и хорошим. Не обязательно или то, или другое.

Снова покровительственный взгляд.

Холли: Понимаешь… Вот Кей сильная, а ты хороший.

Разводит руками с выражением «такова жизнь».