Селфи Адлер-Ольсен Юсси
Девушки принялись швырять в стену окружающие их предметы и орать друг на друга, после чего Ясмин пришла в состояние, близкое к шоку, в то время как Дениса реагировала на новость несколько иначе. Все в ней взывало к действию. Она настойчиво акцентировала внимание Ясмин на ощущении, дважды посетившем Мишель. Разве ей не показалось, что она видела Анне-Лине Свенсен в машине напротив дискотеки? И разве не утверждала, что за рулем автомобиля, сбившего ее в первый раз, сидела женщина, похожая на Анне-Лине?
– Но потом ты отправилась к этой твари и пыталась заставить ее признаться, что это она сбила Мишель, а затем пришла к выводу, что все-таки она тут ни при чем. И что же, черт возьми, ты думаешь теперь, Ясмин?
– Что, по-твоему, нам делать? – Та давилась слезами. – Мишель убита, и полиция наверняка выйдет на нас. А если вчера вечером там действительно была Анне-Лине Свенсен, она точно видела, из какого переулка мы вышли, а потом разнесла о нас всякие сплетни…
Дениса перебила ее:
– Ясмин, ты какая-то глупая. Ты действительно думаешь, что она стала бы так поступать? Она же убийца, будь она проклята, а мы, возможно, единственные свидетели, которые могут ее разоблачить. Разве не так она должна рассуждать?
Ясмин скребла длинными ногтями фольгу в сигаретной пачке, и когда ей удалось справиться с упаковкой, высыпала на стол несколько сигарет и прикурила первую попавшуюся. Дениса смотрела на нее с удивительно серьезным выражением лица. Даже представить себе было невозможно, что это та же самая девушка, которая накануне веселилась всю ночь напролет, а еще раньше ублажала одного из своих «сладких папочек».
– Ясмин, черт подери, – наконец сказала Дениса. – Я ведь тоже потрясена тем, что произошло. Смерть Мишель и вся эта дребедень, о которой теперь говорят по телику, связана с нами. И это слишком. А тут еще и Анне-Лине Свенсен… Все это адски страшно. Будь я на ее месте, я первым делом расправилась бы с нами. А ведь она знает, где мы живем, – иначе что она забыла в Стенлёсе?
Страх спазмом отозвался в диафрагме Ясмин. Да, Дениса права. Возможно, Анне-Лине прямо сейчас притаилась где-нибудь на улице и наблюдает за ними.
– Что мы будем делать, если она придет?
– В каком смысле? – жестко спросила Дениса. – На кухне в подставке полно ножей, дедов пистолет лежит на балконе.
– Мне кажется, я не смогу сделать это, Дениса.
Та задумчиво посмотрела на подругу.
– Думаю, вряд ли Анне-Лине посмеет объявиться здесь так скоро после расправы над Мишель. Здесь наверняка ошивается полно полицейских. Видимо, они обходят жителей и интересуются, не видел ли кто-нибудь что-то подозрительное. Однако нам необходимо соблюдать крайнюю осторожность и никого не выпускать из виду. Ни полицию, ни Анне-Лине… – Она проницательно взглянула на Ясмин. – Ни друг друга, Ясмин.
Ясмин прикрыла глаза. Она хотела вернуться в свой сон. Только не реальность…
– Дениса, думаю, каждой из нас достанется не менее семидесяти тысяч, а значит, мы сможем уехать далеко-далеко. Так давай уедем. – Она смотрела на подругу умоляющими глазами. – Что скажешь? Мы могли бы отправиться куда-нибудь в Южную Америку, а? Это очень далеко. Как думаешь, достаточно далеко?
Дениса снисходительно кивнула.
– Ведь у тебя с испанским языком все круто, правда? Ну, по крайней мере, для того, чтобы отсасывать у тамошних мужиков с отвисшими животами… Ибо, уверяю тебя, это лучшее, чем ты сможешь заработать себе на жизнь, когда на другом конце света у тебя вдруг закончатся деньги. Ну, не знаю, может, тебе этого хочется?
На лбу Ясмин обозначились две морщинки, свидетельствующие о терзающем ее сомнении. Она обиженно посмотрела на Денису.
– Не знаю. А разве сейчас мы занимаемся не тем же самым? По крайней мере, в Южной Америке нас не будет разыскивать ни полиция, ни Анне-Лине, верно?
– Сдается мне, Анне-Лине недолго осталось на нас охотиться, потому что мы ее опередим, поняла? Нас двое, а она одна. Мы придумаем план и загоним ее в угол. Возможно, застанем ее врасплох в собственном доме посреди ночи, когда она меньше всего этого ожидает. Под угрозой расправы заставим написать признание, а потом убьем ее, инсценировав самоубийство. К тому же, если где-то в ее доме припрятана наличка – а так оно, вероятно, и есть, – мы еще и прихватим с собой выигранные ею деньги. А потом уже можно будет обсудить, куда нам податься…
Ясмин замерла и шикнула на Денису, та замолчала и прислушалась. Точно, в дверь кто-то постучал, а затем сам отпер дверь ключом.
– Что будем делать? – успела прошептать Ясмин, прежде чем перед ними предстала женщина с бледным лицом и настолько выпученными глазами, что веки едва просматривались.
– Кто вы такие, черт возьми? – агрессивно поинтересовалась женщина, блуждая взглядом по комнате.
– Тебя это не касается, – парировала Дениса. – Откуда у тебя ключи?
– Я вас не знаю. Говорите, кто вы такие, иначе я арестую вас за незаконное вторжение в чужое жилище.
Ясмин пыталась поймать взгляд Денисы. Несмотря на хилую комплекцию, женщина, казалось, была настроена весьма серьезно, однако Дениса не особо впечатлилась. Казалось, она приготовилась наброситься на непрошеную гостью.
– Да ты никак собиралась тут чем-нибудь поживиться, а? – зарычала она. – Я – внучка Ригмор и имею полное право тут находиться, в отличие от тебя. Что скажешь? Отдавай мне ключи и проваливай, а не то я тресну тебя по башке и позвоню в полицию!
Женщина нахмурилась и, постояв немного, покачнулась, но затем обрела ориентацию в пространстве.
– Ты Доррит? – спросила она более спокойным тоном. – Я слышала о тебе.
Ясмин пришла в некоторое замешательство. Что еще за Доррит?
– Давай же мне ключи, – повторила свою просьбу Дениса и вытянула руку вперед, но женщина покачала головой.
– Я оставлю ключи при себе до тех пор, пока не выясню, что здесь творится, – упорствовала она, сканируя взглядом квартиру. – Что тут происходит? Ригмор убита, а в ее квартире повсюду валяются деньги. Что бы подумал насчет всего этого следователь полиции, как вы считаете? Я непременно должна разобраться, что все это значит. И вы останетесь здесь, понятно?
Она повернулась на сто восемьдесят градусов и устремилась по коридору на лестничную площадку.
– Проклятье, – простонала Ясмин. – Слышала, что она сказала? А еще эти дурацкие деньги… – Осмотревшись, она прикрыла ладонью нижнюю часть лица. – Это все равно что во всем признаться – в таком количестве разбросать везде купюры!
Дениса стояла, сжав кулаки и замкнувшись в себе. Подобная реакция подруги ясно свидетельствовала о степени серьезности ситуации и о том, что Дениса признавала это.
– Бабушка как-то рассказывала, что ее соседка работает в криминальной полиции. Видимо, эта алкашка и есть легавая, – тихо предположила она, после чего встала и кивнула сама себе.
Ясмин была потрясена.
– И что нам делать, Дениса? Если она позвонит в полицию, ее коллеги объявятся здесь в любой момент. Нам надо линять. – Она огляделась. Деньги они соберут минут за десять. Если побросать в сумку первые попавшиеся тряпки, можно покинуть квартиру через четверть часа.
Но Дениса замотала головой.
– Нет, мы пойдем к ней в квартиру, – уверенно сказала она.
– К ней? И что ты там забыла? Она ведь видела наши деньги! У тебя никак не получится отвертеться от ее проверки, такая запросто не отвяжется.
– Вот именно! И поэтому я хочу пресечь ее намерения, понятно тебе?
«Неужели весь этот хаос отражает мою жизнь?» – думала Роза, обозревая собственную квартиру.
Она посмотрела на куртку, которая прикрывала предсмертную записку, на пластмассовую корзину, на донорское завещание, на бритвенное лезвие, и ее переполнила печаль от мысли о потраченной впустую одинокой жизни. Несколько минут назад, услышав голоса, доносившиеся из квартиры Ригмор Циммерманн, она разглядела крошечный проблеск света в конце тоннеля и в хмельном угаре на секунду подумала, что, быть может, соседка еще жива.
«Такова природа заблуждений», – подумала Роза. Заблуждения творят чудеса, пробуждают ложное чувство уверенности и приятные иллюзии, которые вмиг меняют все вокруг. Но затем всегда наступает черед отрезвляющей действительности.
Конечно, две подозрительные девушки не должны находиться в квартире Ригмор, но, честно говоря, какое ей до этого дело? Ее возмутило, что они воруют то, что принадлежало теперь уже умершей женщине? Или что они живут в освободившейся квартире?
Уронив голову, Роза тяжело опустилась на единственный обеденный стул, который еще стоял как положено. Все вокруг превратилось в хаос.
«Видимо, так и должно быть в последний день жизни», – размышляла она, как вдруг почувствовала рвотный позыв. Все внутри умоляло покончить со всем разом. Позвонить в службу спасения и сообщить, что она перерезала вены, – пускай приезжают побыстрее и заберут донорские органы. И наплевать, что там творится за стенкой. Если она вмешается, то вновь вернется к отправной точке. Приедет полиция, а этого Роза хотела в последнюю очередь. Нельзя допускать, чтобы здесь объявился кто-нибудь из Управления и помешал реализации ее замысла. Присутствие сестер или медперсонала из Глострупа тоже было бы лишним.
– Да пропади они все пропадом! Как и те, кто орудует за стенкой! Пусть весь мир катится к чертям собачьим! – громко воскликнула она и, потянув за край куртки, открыла то, что скрывалось внизу. Быстрый звонок, пара резких движений лезвием, и все будет кончено.
Роза уже набирала номер спасателей, когда в дверь вдруг постучали.
«Убирайтесь!» – кричал внутренний голос. Когда стук раздался снова, на этот раз настойчивее, Роза зажала уши руками и просидела так в течение минуты. Однако, когда она убрала руки, стук все еще продолжался. Тогда Роза наконец поднялась, снова накинула куртку на письма и бритву и направилась к двери.
– Да?! – крикнула она.
– Это Дениса Циммерманн, – ответил голос с лестничной площадки. – Откройте нам на секунду, мы хотим объяснить…
– Не сейчас! – перебила ее Роза. – Приходите через полчаса.
За это время она управится.
Пока Роза стояла и смотрела на входную дверь, ее вдруг осенило, что, если дверь будет заперта, спасателям, возможно, потребуется слишком много времени, чтобы проникнуть внутрь, и органы станут непригодными для донорства. Черт его знает, как получится.
Девушки согласились, и с лестницы послышался звук удаляющихся шагов. Как только все стихло, Роза открыла дверной замок, чтобы спасатели смогли беспрепятственно попасть в квартиру.
Не успела она отойти, дверь за ее спиной резко распахнулась настежь. От удара в затылок Роза потеряла сознание.
Глава 33
Четверг, 26 мая, и пятница, 27 мая 2016 года
«Кто же ты такая на самом деле, Аннели?» – размышляла она, поймав в зеркале собственный демонический взгляд. Только что она совершила убийство, но при этом улыбалась, как влюбленная. Она преступила важнейший закон, божий и человеческий, отняла жизнь, – но никогда не чувствовала себя прекраснее, чем в тот удивительный момент, когда искаженное ужасом лицо Мишель Хансен исчезло под колесами автомобиля после мощного удара, переломавшего ее тело и на полметра подбросившего машину. Конечно, Аннели рассчитывала испытать удовлетворение в той или иной форме, как и в предыдущие разы, но никак не ожидала этой всеобъемлющей эйфории, которая проникла во все клетки ее тела живительным эликсиром.
На пару секунд остановившись, чтобы убедиться, что покалеченное тело Мишель точно больше не поднимется с асфальта, она не спеша направилась на своей «Хонде» к Эльстюкке, на заранее выбранное парковочное место. Всю дорогу ее чуть ли не трясло от возбуждения и счастья. Еще никогда она так не хохотала от ощущения легкости после выполненного задания.
Однако едва Аннели устроилась дома на диване, поджав под себя ноги, с бокалом охлажденного белого вина, как ей пришлось признать, что зачастую события развиваются более стремительно и непредсказуемо, чем рассчитываешь.
После убийства Сенты Бергер мнения в прессе разделились. Это несчастный случай или спланированное убийство? Можно ли говорить о связи между гибелью Бергер и недавним ДТП, в котором пострадала Мишель Хансен? В новостных выпусках и в одной из газет озвучивалась такая версия; на этом все успокоились.
На этот раз события развивались совсем по-другому, ибо новость о гибели Мишель Хансен не только вытеснила другие сообщения с первых страниц интернет-изданий, но и доминировала в новостных выпусках на всех информационных каналах. Вот что обнаружила Аннели, сидя перед мерцающим телеэкраном.
К счастью, полиция обладала весьма скудными сведениями относительно водителя, скрывшегося с места происшествия. Как водится, это не удерживало усердных телеведущих от выдвижения собственных теорий, и к вечеру анализ событий и высказываемые версии становились все более и более невероятными. В конце концов Аннели неожиданно почувствовала себя чуть ли не жертвой оскорбления – ее-то никто не брал в расчет. Они сидят в своих студиях и всерьез предполагают, что ограбление, совершенное накануне вечером, связано с дневным ДТП! Неужели же все они совсем слепые? Аннели налила себе еще один бокал вина и обдумала ситуацию.
Естественно, она должна была радоваться тому, что поиски пошли в абсолютно другом направлении, но все это не отменяло тот факт, что миссия Аннели была далека от завершения. Тяга к власти над чужой жизнью и смертью засела в ней мощным наркотиком, и потребность продолжать истребление совершенно бесполезных созданий едва ли не перевешивала радость от осознания того, что, судя по всему, пока что преступница вышла сухой из воды.
Но могла ли она теперь удержаться от очередного убийства? Это был сложный вопрос, непременно требующий ответа.
Накануне Аннели упорно висела на хвосте у такси, которое довезло девушек от парковки перед домом в Стенлёсе до самой дискотеки, несмотря на то, что несколько раз ей чуть не помешал красный сигнал светофора. Она остановилась напротив входа чуть в стороне и принялась терпеливо ждать, когда девушки покинут заведение. Исходя из открывшихся за последние несколько часов сведений относительно происходящих в тот момент событий, Аннели получила довольно четкое представление о том, чему она стала свидетелем в тот вечер. У нее не оставалось никаких сомнений в том, что эти расфуфыренные самодовольные блестящие куклы несомненно совершили накануне настолько серьезные преступления, что в тоталитарных государствах могли повлечь за собой наказание в виде смертной казни. Она видела, как Дениса и Ясмин прокрались на дискотеку, пока Мишель отвлекала охранника, в котором несложно было признать Патрика. Она видела, как девушки покинули здание и скрылись в соседнем переулке. Да и как же можно было не догадаться, что речь шла о Ясмин и Денисе, когда телеканалы все уши прожужжали своим зрителям о том, что грабителями были две молодые женщины?
И об огнестрельном ранении Бирны она кое-что знала. Аннели с удивлением наблюдала, как эта жуткая девчонка появилась около дискотеки, и следила за ее реакцией, когда Дениса и Ясмин скрылись в переулке. Бирна последовала за ними. А затем Аннели увидела, как и Мишель устремилась туда же. Аннели понятия не имела, что происходило в течение нескольких последующих минут. Она пыталась прислушаться, но шум дискотеки заглушал все остальные звуки. Мощные децибелы на мгновение удалось затмить лишь какому-то глухому хлопку, определить природу которого Аннели не смогла. Вскоре на выходе из переулка вновь появились Дениса, Мишель и Ясмин; они оживленно что-то обсуждали и волокли вслед за собой безжизненное тело Бирны, которое уложили под ближайший уличный фонарь.
Затем девушки перешли улицу и двинулись в направлении машины, где сидела Аннели, в связи с чем ей пришлось откинуться на спинку сиденья, чтобы отклониться от света уличного фонаря. Находясь на минимальном расстоянии от девушек, она видела застывшее выражение на их лицах. Ей также показалось, что Мишель вдруг вздрогнула, проходя рядом с машиной, и прямо в упор посмотрела на Аннели; вот только поняла ли она, кто сидит в машине? Аннели надеялась, что нет, ведь стекла слегка запотели, а ее лицо было хорошо скрыто тенью. Но все же – насколько можно быть уверенной в этом? Говорят, что последовательность факторов не имеет никакого значения, но справедливо ли это утверждение для данного случая? А что, если она прекратит свою деятельность и не станет препятствовать шакалам из мира тележурналистики и полицейским с энтузиазмом объявить, что эта группка неудачниц является частью более крупной и более организованной банды? Не станет препятствовать тому, чтобы убийства Мишель Хансен и Сенты Бергер были истолкованы как результат внутренних разборок. В таком случае ее собственные действия окажутся, так сказать, обесценены. А продолжив выполнять свой план, разве не рискует она, что Дениса и Ясмин сдадут ее, если полиция их арестует? Они спокойно могут сообщить полицейским о том, кого обнаружила Мишель за рулем красного «Пежо», который чуть не задавил ее насмерть в первый раз. Ведь именно на это намекала Ясмин, на днях заявившись в кабинет Аннели.
Нет, так дело не пойдет. Если девушки проболтаются, полицейские выдвинут новые версии мотивов и развития событий, а в конце концов придут к выводу, что все-таки все эти преступления никак не связаны друг с другом.
Внезапно эйфория, в которой пребывала Аннели, сменилась сомнением. В ее грудной клетке нарастала боль, которая, как казалось еще совсем недавно, навсегда покинула тело. Психическое беспокойство неожиданно приобрело физическое выражение – такое явление не было редкостью. Но только что означала столь резко проявившая себя боль? Что-то не в порядке? Аннели приняла чуть больше болеутоляющих таблеток, чем полагалось, и аккуратно помассировала шрам, оставшийся от операции. Когда это не помогло, она попыталась форсировать ожидаемый эффект от лекарства парой бокалов вина.
Ей совсем не нравилась вставшая перед ней дилемма.
Наутро голова у нее была дурная и тяжелая после нескольких бокалов белого вина и тревожного ночного сна. Но гораздо хуже было то, что она так и не определилась с планами.
Больше всего ей хотелось выпить еще несколько таблеток и поваляться в кровати. В то же самое время она испытывала потребность вскочить на ноги и каким-то образом избавиться от охватившего ее волнения. Побить посуду, сорвать со стены пару картин, сбросить со стола то, что на нем находилось…
Ей непременно хотелось как-нибудь выплеснуть свою агрессию. Она была совершенно не настроена на наиболее разумное в данной ситуации поведение, а именно: воспринимать происходящее спокойно и хладнокровно наблюдать за развитием событий, прежде чем принять очередное решение.
«Сегодня после лучевой терапии я пойду на работу, а дальше посмотрим», – рассудила Аннели, перебрав все варианты дальнейших действий.
Ее довольно благосклонно встретили, когда она пришла в офис, – кто-то чуть натянутой улыбкой, как ей показалось, чересчур снисходительной, другие – нейтральным выражением лица и кратким кивком.
Аннели сообщила администратору, что готова принимать граждан, как теперь забавно именовали клиентов центра.
Она осмотрела кабинет. Кто-то сюда приходил – стол был полностью очищен от бумаг, а с подоконника исчезли увядшие цветы. Неужели здесь рассчитывали на то, что в один прекрасный день она ни с того ни с сего возьмет и уйдет насовсем?
Аннели улыбнулась. В таком случае они были абсолютно правы. Как только справедливость будет восстановлена с помощью еще нескольких убийств, Аннели испарится с лица земли. Но Ясмин, Дениса и Мишель жестоко вмешались в этот план, сами того не ведая. В Интернете можно было прочитать о том, что в результате ограбления «Виктории» пропали сто пятьдесят тысяч крон, и Аннели намеревалась прикарманить эти деньги. Как только она расправится с Денисой и Ясмин, сделать это будет несложно. Несмотря на относительно скромный размер суммы, она надеялась, что ей хватит этих денег как минимум на десять лет жизни где-нибудь в Центральной Африке, если до этого она не умрет от рака. Поездом можно добраться до Брюсселя, затем долететь до Яунде в Камеруне и исчезнуть с лица земли. И никто не убедит ее в том, что Интерпол отыщет ее в дебрях джунглей.
Занятая этими мыслями и представляя себе молодых чернокожих мужчин и постоянное солнце, Аннели не уловила, по какому поводу в кабинет зашла молодая девушка; хорошо еще, что она зафиксировала имя посетительницы. Аннели окинула ее беглым взглядом: около двадцати пяти лет, женственная фигура, между большим и указательным пальцами тривиальная татуировка в виде ящерицы. Короче говоря, заурядное старое вино, налитое в новую бутылку, очередная патлатая халявщица.
На протяжении всей консультации девушка вела себя настолько по-старомодному вежливо, на грани с самоуничижением, демонстрировала такую приятную мягкость интонации и манеры речи в целом, что Аннели оказалась застигнута врасплох очередной фразой.
– Как уже упоминала, я бросила учебу и лишилась права на стипендию, – сказала она, сопровождая свои слова тяжелым взглядом синих кошачьих глаз. – И теперь не имею возможности ни заплатить за жилье, ни купить еду и одежду. Конечно, я знаю, что не могу вот так запросто претендовать на пособие по безработице, но если я его не получу, то покончу с собой.
Больше она ничего не сказала. Лишь непрерывно приглаживала волосы, подобно другим таким же гадинам, словно не было на свете ничего важнее, чем аккуратная прическа, и вызывающе смотрела на Аннели, считая, вероятно, свое требование абсолютно справедливым. Тупая пробка. Явно одна из тех, что в гимназии стелются и выпрыгивают из трусов, лишь бы получить хорошие оценки, и в результате получают возможность продолжить учебу. Видимо, она не ожидала, что от нее потребуется прикладывать какие-то усилия. Наверняка «забывала» появляться на лекциях и оказалась исключена из учебного заведения, раз ей перестали платить стипендию.
Кожа на лице Аннели натянулась. Раздражение, возмущение, ненависть и презрение – такова была вершина айсберга охвативших ее чувств.
Она подняла взгляд на молодую женщину. Неужто та и впрямь готова на самоубийство, дрянь поганая? Пусть пеняет на себя, раз попала к «неправильному» консультанту.
– Вот как, вы утверждаете, что готовы пойти на самоубийство!.. А знаете что? Думаю, вам надо отправиться домой и поскорее осуществить свою угрозу, друг мой, – сказала она и повернулась на офисном кресле на сто восемьдесят градусов. Аудиенция была окончена.
Голос девушки за спиной Аннели звучал возмущенно и растерянно.
– Я вынуждена сообщить руководителю центра о том, что вы склоняете меня к самоубийству, – принялась угрожать посетительница. – Я прекрасно знаю, что это сурово карается законом, так что, думаю, ради собственного блага вам придется сейчас же обеспечить меня пятью тысячами крон, су…
Аннели показалось или эта тварь назвала ее «сучкой»?
Она медленно повернулась на кресле обратно и посмотрела на девушку ледяным взглядом. В этот момент мерзавка возглавила список приговоренных к смерти. Ни с чем не сравнимое удовольствие испытала бы Аннели, если б прямо сейчас могла уничтожить блеск этих восхитительных, щедро накрашенных глаз, и размолотить кукольное личико в пюре.
Аннели взяла из сумки мобильный телефон и, найдя функцию диктофона, нажала на кнопку записи.
– Девять часов десять минут, двадцать седьмое мая две тысячи шестнадцатого года, – произнесла она. – Меня зовут Анне-Лине Свенсен, я являюсь консультантом в копенгагенской коммуне. Передо мной находится посетитель, девушка двадцати шести лет по имени Тася Альбрехтсен, которая требует выплатить ей пять тысяч крон. И если я этого не сделаю, она грозится совершить самоубийство. – Затем поднесла диктофон к губам девушки. – Тася Альбрехтсен, будьте добры, повторите вашу просьбу, а заодно сообщите мне, пожалуйста, ваш регистрационный номер, чтобы нам было проще зафиксировать ваше обращение в архивном журнале.
Аннели так и не поняла, от чего именно заметался взгляд девушки, – то ли от вида диктофона, то ли от предъявленного ей обвинения в вымогательстве, то ли от непредвиденного развития ситуации в целом. Вдруг раздался телефонный звонок. И пока Аннели снимала трубку, посетительница тихонько поднялась с места и выскользнула за дверь.
Аннели улыбнулась. Жаль только, что она не успела выведать у потаскушки побольше информации. Ее адрес, к примеру. Эти сведения могли бы облегчить жизнь Аннели, когда настанет черед истребить эту тварь…
– Добрый день, Анне-Лине, это Элсебет, – представился знакомый голос в трубке. – Хорошо, что я тебя застала.
Аннели представила себе прежнюю коллегу с улицы Гаммель Кёйе Ланевай. Одну из замечательных сотрудниц, которая относилась к своим обязанностям настолько серьезно, что могла позволить себе плевать на начальство. Действительно жаль, что с тех пор они ни разу не пересеклись. После обмена любезностями коллега перешла к сути своего звонка:
– Ты ведь помнишь Сенту Бергер, правда?
Аннели нахмурилась.
– Да уж, Сенту помню, да и кто бы смог забыть эту «мини-диву»?
– После твоего ухода ее досье занималась я, а теперь она погибла. Ты в курсе?
Аннели задумалась, прежде чем дать ответ.
– Ну да, я читала в газете. Несчастный случай, да?
– Вот тут как раз большой вопрос. Ко мне только что приходили полицейские, расспрашивали о ней. Были ли у нее враги, испытывала ли я какие-либо сложности в общении с ней, известно ли мне что-либо о пресловутом красном «Пежо» и о черной «Хонде». Вообще-то было жутковато – словно они подозревают меня и заставляют о чем-то проболтаться. Несмотря на то что у меня и прав-то водительских нет, и слава богу…
– Уф, как я тебя понимаю! А почему же ты решила мне позвонить, Элсебет? – спросила Аннели, внезапно ощутив дискомфорт в области желудка. Неужели девушек уже арестовали и они уже все растрепали? Она совсем не была готова к такому повороту событий.
– Они спрашивали, кто вел ее досье до меня, и мне пришлось сказать, что ты. Они также поинтересовались, были ли у вас с ней конфликты.
– Да какие там конфликты! Она была всего-навсего одним из сотен моих клиентов… Что же ты им сказала?
– Ничего. Откуда мне знать?
«Идиотка! – подумала Аннели. – Могла бы подыграть мне. Неужели сложно было сказать “нет”, всего лишь одно маленькое слово?»
– Ну, конечно, ты не могла этого знать, но у нас с ней вовсе не было никаких разногласий.
– В данный момент они направляются в ваш офис, так они сказали моему шефу. Ты предупреждена. Я позвонила лишь за этим.
После завершения диалога Аннели еще некоторое время сидела, уставившись на трубку. Затем нажала на кнопку переговорного устройства.
– Впустите следующего, – сказала она.
Полицейские уж точно не застанут ее в тот момент, когда она сидит и пялится в пустоту.
Видимо, гости из полиции объявились в конторе уже какое-то время назад и успели изложить причину своего визита начальнице Аннели. И начальница бросила на нее довольно укоризненный взгляд, когда служители порядка переступили порог кабинета.
– Простите, – обратилась она к посетителю, – но мы вынуждены попросить вас на несколько минут выйти в зал ожидания.
Аннели кивнула полицейским, а затем и своему клиенту.
– Ничего страшного; да мы ведь, собственно говоря, уже всё с вами обсудили, не так ли? – Она улыбнулась посетителю, и они обменялись рукопожатиями.
Затем Аннели села на свое рабочее место и спокойно сложила бумаги в папку, после чего уделила внимание двум мужчинам в полицейской форме.
– Чем могу быть вам полезна? – подняв брови, обратилась она с улыбкой к тому, что показался ей старше по званию, и указала на стулья, стоявшие напротив. – Будьте добры, присаживайтесь. – А эта мымра пусть постоит.
– Меня зовут Ларс Пасгорд, – представился главный и протянул ей визитку. «Комиссар полиции», гласила надпись на карточке.
Аннели одобрительно кивнула.
– Итак, вы приехали из Управления полиции. Чем я могу вам помочь? – спросила она с ледяным спокойствием.
– Они расследуют два убийства, совершенные водителем, скрывшимся с места преступления! – с холодным взглядом пояснила начальница.
Комиссар полиции обернулся на нее.
– Благодарю, но, если вы позволите, мы предпочитаем сами разъяснить ситуацию для фрёкен Свенсен.
Аннели сохраняла беспристрастное выражение лица, хотя это давалось ей нелегко. Когда в последний раз она являлась свидетельницей того, как ее шефа ставят на место? И когда к ней самой в последний раз обращались «фрёкен»?
Аннели посмотрела в глаза комиссара.
– Да, думаю, я поняла, о чем идет речь.
– Вот как?
– Около получаса назад мне позвонила одна из моих бывших коллег с улицы Гаммель Кёйе Ландевай. Вы как раз только что побеседовали с ней. Элсебет Хармс, верно?
Полицейские переглянулись. Разве они не попросили ее держать язык за зубами? Ну что ж, пусть эта Элсебет пеняет на себя…
– Я бы с удовольствием помогла вам, но не думаю, что мне что-то известно.
– Лучше предоставьте нам право задать вам несколько вопросов и самим во всем разобраться, фрёкен Свенсен.
Начальница отделения улыбалась из-за их спин. Счет сравнялся, 1:1.
– Вы являетесь владелицей «Форда Ка», верно?
Она кивнула.
– Да, он у меня уже почти пять лет. Очень хороший и экономичный автомобиль, к тому же его можно запросто припарковать где угодно. – Она позволила себе посмеяться, что не нашло поддержки у остальных участников беседы.
– Сента Бергер и Мишель Хансен обе были вашими клиентами, это так?
Аннели улыбнулась более сдержанно.
– Да. Но я предполагаю, что Элсебет и моя начальница уже сообщили вам это.
– У вас есть какие-либо комментарии к факту смерти обеих девушек? – вступил в беседу второй полицейский.
«Идиотский вопрос», – подумала Аннели, взглянув на задавшего его. Наверное, он вообще не в теме?
Она глубоко вздохнула.
– Я следила за новостями, и вполне объяснимо, что, когда Мишель Хансен оказалась сбита машиной в первый раз, я очень расстроилась. В конце концов, она мой клиент – ну, точнее, была моим клиентом, – и, кроме того, она была действительно милой девушкой. То, что стряслось с Сентой Бергер, а затем и с Мишель, глубоко поразило меня. Даже слишком глубоко. У вас имеются какие-либо ориентиры, в каком направлении двигаться?
Ларс Пасгорд был явно недоволен этим вопросом, но предпочел уклониться от ответа.
– Да уж, сотрудникам СМИ пришлось потрудиться, – резюмировал он. – А вот ваша начальница некоторое время назад сообщила нам о том, что в последнее время вы часто отсутствуете на работе. И даты вашего отсутствия совпадают с вышеупомянутыми событиями.
Аннели подняла голову. Настрой начальницы не предвещал ничего хорошего.
– Да, в последнее время я действительно часто брала отгулы, но теперь я вновь в строю.
– Но причина вашего отсутствия остается несколько неясна. Вы болели?
– Я болею, да.
– Вот как. И что же с вами не так, можно поинтересоваться? Как вы объясните столь частые отлучки?
«Скоро разговор зайдет о точных временных интервалах, а этого нельзя допускать», – подумала Аннели.
Она медленно встала.
– Я никому не сообщала о своей болезни, хотя, наверное, надо было это сделать. Просто для меня это был тяжелый период. Я испытывала сильные боли, была в значительной степени подавлена. Но сейчас мне гораздо лучше.
– Так что же… – успела открыть рот начальница, прежде чем Аннели задрала блузку.
Она немного постояла, дав возможность всем присутствующим рассмотреть бандаж, опоясывающий ее туловище под бюстгальтером, а затем подняла бюстгальтер и обнажила торс.
– Рак молочной железы, – сообщила она и указала себе на грудь, в то время как все трое инстинктивно отпрянули на несколько сантиметров.
– Совсем недавно мне сказали, что у меня есть шанс выжить; именно эта новость и вдохнула в меня бодрость духа. Наверное, мне пока еще лучше не перегружаться, но думаю, что через неделю-две я смогу вернуться к режиму полного рабочего дня, хотя мне еще предстоит проходить сеансы лучевой терапии в течение многих недель.
Затем Аннели осторожно вернула бюстгальтер и блузку на место.
– Извините меня, – обратилась она к начальнице. – Раньше я просто не могла разговаривать на эту тему.
Начальница отдела закивала. Если что и заставляет женщин проявить кротость, так это разговор на тему рака грудной железы.
– Мы вас понимаем, – промолвил несколько ошарашенный комиссар. Полицейские переглянулись. Аннели понятия не имела, как трактовать их взгляды, но дела, судя по всему, обстояли неплохо.
Пасгорд тяжко вздохнул. Аннели села на место. Начальница прислонилась к стеллажу. Кажется, она собиралась потерять сознание?.. Да и пускай теряет, на здоровье.
– Я много думала об этом, – заговорила Аннели. – И вообще-то я даже рада, что вы пришли сегодня. Конечно, я давала обязательство о неразглашении, но, по-моему, я не скажу сейчас ничего, что нарушит это обязательство.
Она закусила верхнюю губу. Оставалось надеяться, что они истолкуют подобную мимику как свидетельство ее внутренней борьбы.
– Вчера я слышала по телевизору, что Мишель Хансен, возможно, каким-то образом связана с произошедшим ограблением. А еще заметила, что ее парень работал охранником на дискотеке, где произошло ограбление. Я узнала в нем того самого Патрика Петтерссона, которого Мишель то и дело приводила с собой сюда. На мой взгляд, изрядный провокатор. Работает электриком. Все предплечья и бицепсы в татуировках. Похоже, принимает стероиды, чем, по-видимому, и объясняется его буйный темперамент. В последний раз, когда Мишель притащила его, он орал, чтобы та сосредоточилась. Речь шла о том, что Мишель сглупила и переехала жить к Патрику, не поставив в известность об этом органы социальной защиты. Патрик не на шутку рассвирепел из-за того, что теперь им придется компенсировать квартплату; плюс к тому, выходит, она совершила социальное мошенничество, а он был не в курсе. Правда, в последнее верится с трудом. Патрик производит впечатление достаточно расчетливого малого.
Пасгорд выглядел удовлетворенным, фиксируя сказанное в блокноте.
– Вы считаете, что он может быть связан с убийствами?
– Я не знаю этого, но мне известно, что, во-первых, он повернут на автомобилях, а во-вторых, явно собирался затеять конфликт с Мишель по поводу сложившейся ситуации. Дело было в деньгах, тут и гадать нечего, ибо у него прямо руки зачесались при возможности захапать как можно больше; при этом он обладал полной властью над девушкой.
– Вы не знаете, Мишель Хансен и Сента Бергер были знакомы друг с другом?
В новом вопросе Аннели неожиданно услышала чуть большую уступчивость. Неужели они наконец настроились на нужную волну? Она покачала головой.
– Я уже думала об этом, но поняла, что ничего не знаю об их общении. По крайней мере, мне не удалось ничего вспомнить… – Она выдержала длинную паузу, чтобы подчеркнуть искренность своих слов. – Зато я могу поделиться кое-какими другими своими наблюдениями, раз уж вы здесь.
– Да?
– Бирна Сигурдардоттир также является моей клиенткой. Это ведь в нее выстрелили… кажется, неподалеку от той самой дискотеки.
Комиссар полиции подвинулся ближе к столу.
– Ну да, именно так. Об этом мы как раз тоже собирались вас расспросить.
Аннели кивнула. Значит, она выбрала правильный момент.
– Мне кажется, Мишель Хансен и Бирна Сигурдардоттир были знакомы.
– На чем основано ваше предположение?
Она повернулась к монитору и что-то набрала на клавиатуре.
– Смотрите. В последний раз, когда Мишель была у меня на приеме, она вошла в кабинет сразу после ухода Бирны. Они явно сидели вместе в зале ожидания. И я сейчас припоминаю, что такое, кажется, случалось и прежде, но вот за этот раз я могу поручиться.
– И какой же вы делаете вывод?
Аннели откинулась на спинку кресла.
– Возможно, они пришли в наш центр вместе. И, быть может, их связывали более тесные взаимоотношения, чем я себе представляла.
Комиссар Пасгорд кивнул, прищурившись. Он выглядел весьма довольным. Прямо-таки воодушевленным.
– Благодарю вас за предоставленные сведения, Анне-Лине Свенсен, вы очень помогли нам. Думаю, на этом мы завершим, и простите нас за беспокойство. – Пасгорд поднялся, вслед за ним встал и его помощник. – Мы проследим перемещения Патрика Петтерссона за несколько последних недель; это не составит труда, если его начальник прилежно ведет календарь и журнал заказов.
Аннели едва сдержала выдох облегчения.
– Ах да, я забыла сказать, что Мишель Хансен и Патрик Петтерссон собирались отправиться в отпуск. Поэтому Мишель ко мне и приходила. Естественно, я не могла одобрить ее отъезд, поскольку она была разоблачена в социальном мошенничестве. Но вполне может оказаться, что господин Петтерссон отсутствовал на работе в интересующий вас период.
Помощник присвистнул и понимающе кивнул шефу.
Бедный Патрик Петтерссон…
– Послушай, Аннели, я просто в отчаянии от того, что тебе пришлось пройти через такие испытания, а я была не в курсе. И мне ужасно неловко от того, что тебе пришлось вот так вот раскрыться перед всеми. Извини меня, пожалуйста.
Аннели кивнула. Если не переусердствовать, то наверняка можно будет заполучить еще несколько дополнительных выходных, сыграв на чувстве вины начальницы.
– Не извиняйтесь, это полностью моя вина. Но никогда не знаешь, каким образом отразится на тебе болезнь, верно? Так что это я должна извиняться. Теперь я понимаю, что должна была обо всем рассказать вам.
Начальница выглядела весьма тронутой словами Аннели. Она улыбнулась. Впервые в жизни в этом кабинете.
– Давай просто забудем обо всем и будем двигаться дальше? Я тебя очень хорошо понимаю, Анне-Лине. Думаю, я бы тоже не захотела, чтобы все вокруг были в курсе, если б я столкнулась с такой проблемой. – Она вновь улыбнулась, но выглядела растерянной. – Как твое самочувствие?
– Спасибо. Я немного устала, но в целом все нормально.
– Давай договоримся, что ты будешь работать в спокойном темпе, пока окончательно не реабилитируешься. Просто предупреди секретаршу, если захочешь отдохнуть в какой-то день.
Аннели пыталась всем своим видом показать, что очень тронута этим предложением. Всегда лучше разделять с собеседником искренние чувства. Кажется, это и называется эмоциональной связью.
Читать бесплатно другие книги:
