Селфи Адлер-Ольсен Юсси

Глава 17

Четверг, 19 мая 2016 года

– Вот здесь обнаружили тело Ригмор Циммерманн. – Томас Лаурсен указал на участок на газоне, где трава была чуть примята.

Карл улыбнулся. Феноменальная идея захватить с собой в Королевский сад шефа столовой Управления полиции принадлежала Ассаду. Томас уже давно не работал полицейским, однако в остроте взгляда ему было по-прежнему не отказать.

– Известно ли, через какие ворота она вошла в парк? – поинтересовался Ассад. – Через те?

Мёрк скользнул взглядом вдоль чугунной решетки в направлении Кронпринсессегэде и кивнул. Поскольку, когда женщина вышла из квартиры своей дочери, расположенной в самом начале Боргергэде, припустил сильный ливень, и вероятнее всего она воспользовалась входом со стороны Сёльвгэде, чтобы пройти парк насквозь и выйти на Готерсгэде.

– Я что-то не совсем понимаю, – продолжил Ассад. – Она жила в Стенлёсе и всегда ездила на электричке. С чего это вдруг она отправилась на станцию «Нёррепорт», а не на метро? «Конгенс Нюторв», например, или «Эстерпорт»? Это было бы логичнее.

Томас Лаурсен листал довольно объемный полицейский рапорт. Удивительно, как им только удалось умыкнуть этот талмуд из криминального отдела. Наконец он покачал головой.

– Нет, нам ничего не известно об этом.

– А что говорит дочка убитой? Возможно, она в курсе, – предположил Карл.

Лаурсен замотал головой.

– У нас есть выписка со сведениями, которые она сообщила полиции; там содержится не так уж много информации. Похоже, наши коллеги об этом не спрашивали.

«Вообще-то, довольно незамысловатый вопрос – какого черта ее не допросили как следует?» – подумал Мёрк.

– Кто стоит во главе расследования? – спросил он вслух.

– Пасгорд.

Карл вздохнул. Такого самодовольного и легкомысленного говнюка еще надо было поискать.

– Да уж, понимаю тебя, – согласился Томас. – Но он почти такой же брюзга, как ты, Карл. А еще он явно не обрадуется, когда узнает, что ты расследуешь его дело.

– А потому мы лучше сохраним это в секрете, ага? – предложил Ассад.

Кивнув, Лаурсен опустился на корточки и принялся исследовать траву. Главный садовник в точности выполнил предписание полиции и не стал стричь газон в радиусе трех метров от места обнаружения тела, поэтому этот пятачок выглядел чуть более заросшим, чем весь остальной парк.

– Хм, – буркнул Лаурсен, аккуратно подняв один-единственный увядший листик, лежавший в полуметре от примятого участка.

Мёрк заметил, что Ассад и Лаурсен нахмурились, и проследил за их взглядами, которые, медленно скользя вдоль клумбы и чугунной решетки, уперлись в Сёльвгэде. Ага, теперь и он это заметил. Удивительно уместное наблюдение. Этот лист, валявшийся на траве, не относился ни к одному из находившихся поблизости деревьев или кустарников.

– Мог ли этот листик пролежать здесь три недели? – спросил Ассад.

Лаурсен пожал плечами.

– Очевидно, мог. Место обнаружения находится вдали от тропинок, да и сильного ветра в минувшие недели не было. – Затем он покачал головой. – В то же время его в любой момент могли занести сюда на подошве или собака притащила… А от какого он вообще дерева, ты знаешь, Карл?

С какого перепуга он должен знать это? Он ведь, черт возьми, не садовник и не ботаник.

– Пойду пройдусь, – заявил Ассад, и это явно было преуменьшением, ибо он немедленно бросился бежать, при этом манера его движений почему-то ассоциировалась у Карла с французским бульдогом или с человеком, наложившим в штаны. Он бежал по дорожке, ведущей к воротам на Сёльвгэде.

Мёрк выпучил глаза.

– Я заметил, что лист абсолютно плоский. Так что, вполне вероятно, он был приклеен к подошве ботинка, – рассуждал Лаурсен, задрав задницу и уткнувшись носом в находку.

Карл собирался сказать, что вряд ли они здесь еще что-то выяснят, так как все улики, не говоря уже о самом теле, давно собраны.

– С другой стороны, я вижу на лицевой поверхности несколько узеньких желобков. На подошвах таких не бывает, и уж тем более их нет на собачьих лапах. – С этими словами Лаурсен рассмеялся. Его юмор всегда отличался незамысловатостью.

– И что из этого?

Томас снова просмотрел рапорт и нашел фотографию тела.

– Наверное, приклеился вот сюда, – он ткнул пальцем в штаны Ригмор. – Вельветовые брюки в мелкий рубчик. Очень популярны у пожилых дам, которые не имеют обыкновения ежедневно обновлять гардероб.

Карл поднял лист и изучил его более подробно. Черт возьми, а ведь Лаурсен прав…

– Возможно, мы станем чуть умнее, когда вернется наш бегун на стометровку, – он махнул в сторону Ассада, который несся к ним на всех парах, как взбесившаяся антилопа гну.

Сириец задыхался, но светился от гордости.

– Вот, – он протянул им еще один листик. – Их полно вон в тех кустах слева от ворот за велосипедной парковкой.

Лицо Томаса Лаурсена вмиг просияло. Давно уже Карл не видел его в таком возбуждении.

– Да это просто расчудесно! – восторженно воскликнул шеф-повар. – Теперь мы знаем, откуда на теле мужская моча. Да-да, тут сразу прояснилось очень многое…

Ассад кивнул.

– Я еще читал, что на ботинках у нее были собачьи экскременты.

– Да, но без примеси гравия, – заметил Лаурсен. – Так что, вероятнее всего, она наступила в кучу еще за пределами сада.

Карл ничего не понимал.

– Значит, вы оба абсолютно уверены, что события развивались именно по такому сценарию? Это смахивает на прорыв. – Мёрк был настроен скептически.

Лаурсен рассмеялся.

– Да, черт возьми, да! Я уже почти захотел вернуться обратно в ряды полицейских.

– То есть вы считаете, что Ригмор Циммерманн решила срезать путь через парк, но почему-то бросилась бежать по тротуару, еще не очутившись в парке? И почему, каковы ваши версии?

– Она была элегантной дамой, правда? Прекрасные туфли ручной работы от «Скароссо»! А еще, между прочим, она была замужем за владельцем обувного магазина и явно умела отличить конфетку от дерьма. Такие эксклюзивные туфли стоят больше двух тысяч крон, это я точно вам говорю, – заявил Лаурсен.

– Обувь для премьер-министра, – улыбнулся Ассад.

– И такой дорогой туфлей она ни за что не наступила бы в кучу по доброй воле, ты это хочешь сказать? – заключил Карл, улыбаясь собственной догадливости. Кто же добровольно наступит в собачье дерьмо, будь оно проклято?

Лаурсен поднял вверх большой палец.

Ассад кивнул.

– Она бежала по тротуару, не глядя под ноги. Еще в тот вечер дождь лил как из ведра, так что я согласен с Лаурсеном.

Карл как будто бесплатно пересмотрел старый добрый фильм про Шерлока Холмса и доктора Ватсона.

– А под ноги она не смотрела и наступила в кучу своими замечательными дорогущими туфлями не потому, что бежала за чем-то или кем-то, но потому, что ощущала некую угрозу. Вы к этому клоните?

Вверх взмыли целых два больших пальца.

Карл поспешил за Ассадом и Лаурсеном и, остановившись, внимательно посмотрел на кустарник. Прекрасное укрытие, коли на то пошло.

– Итак, давайте резюмируем. Ригмор Циммерманн бросилась бежать, так как почувствовала некую угрозу. Забежала в Королевский сад…

– В сад замка Розенборг, Карл, – перебил Ассад.

– Черт возьми, это один и тот же парк.

Черные брови взлетели на лоб.

– И она забежала в сад замка Розенборг, – исправился Мёрк ради сохранения душевного равновесия, покосившись на Ассада; по-видимому, это название внушало ему больше доверия. – А затем спряталась в этих кустах, земля под которыми усыпана такими же листьями, какой мы подняли в месте обнаружения тела. Видимо, именно тут кто-то помочился.

– Да уж, Карл, по запаху это чувствуется. Даже на метровом расстоянии воняет. У самого входа в парк как раз очень удобно справить малую нужду, если кому-то приспичило, – заключил Лаурсен.

– Хм. Вы утверждаете, что моча обнаружена на правой ягодице и бедрах жертвы, и дальше делаете вывод, что в убежище женщине пришлось сесть на листву. – Карл кивнул сам себе. – Но почему злоумышленник не прикончил ее здесь же? Потому что поначалу не заметил ее и пробежал мимо?

Лаурсен с упоением улыбнулся. Кажется, они наконец-то все вместе настроились на нужную волну.

– Видимо, да, – сказал он. – И Ригмор Циммерманн просидела там в течение какого-то времени до тех пор, пока не почувствовала, что путь свободен, а затем вернулась на дорожку. Но это всего лишь теория. Мы же пока не знаем, как в точности обстояло дело.

Это уж точно.

– То есть вы считаете, что убийца спрятался где-то около ресторана и выскочил в тот момент, когда Циммерманн проходила мимо?

Опять эти чертовы большие пальцы прямо у него перед носом.

Карл усмехнулся, покачивая головой.

– Быть может, вам стоит заняться написанием детективов, раз уж вы строите теории и делаете выводы на основании такой ерунды, как собачье дерьмо и прелые листья?

– И тем не менее, Карл, наши предположения выглядят очень правдоподобно. – Лаурсен взглянул на него чуть менее самоуверенно, и, надо сказать, это было ему к лицу. – За долгие годы работы криминалистом я понял: зачастую загадка неожиданно раскрывается благодаря самым нелепым предположениям. Понимаете?

Мёрк кивнул. Он знал это лучше, чем кто бы то ни было. И все же не мог удержаться от улыбки. Если окажется, что эта гипотеза ведет в верном направлении, рано или поздно комиссар полиции по фамилии Пасгорд будет рвать на себе волосы от досады.

– А-а-а, вот вы где! – раздался мужской голос со стороны лужайки. – Значит, Гордон правильно сказал. Не могли бы вы вернуться на то место, где был обнаружен труп?

К ним спешили трое высоких мужчин. Оператор, звукорежиссер и невероятно действующий на нервы Олаф Педерсен из «Стейшн Три» собственной персоной. Какого лешего они тут забыли? И почему Гордон открыл им местонахождение коллег? Ничего, он еще попляшет!

Когда они очутились на месте обнаружения тела, Борг-Педерсен махнул звукорежиссеру, после чего тот извлек какую-то вещицу из сумки с реквизитом.

– Мы прихватили с собой баллончик с белой краской, чтобы четко обозначить положение тела. Поможете нам? Или предоставите это дело мне?

Карл нахмурился.

– Если вы хоть раз притронетесь к чему-либо своим идиотским спреем, я выбрызгаю весь баллончик на вашу тупую башку. Вы что, совсем рехнулись? Это же место преступления!

Несомненно, за спиной у Олафа Борг-Педерсена имелся многолетний опыт взаимодействия с несговорчивыми типами, так что он как ни в чем не бывало запустил руку в карман и извлек оттуда три «Янки Бара».

– Ну что, поднимем немного уровень сахара в крови? – выпалил он.

Стоит заметить, что подачку принял только Ассад. Причем все три батончика сразу.

Список жильцов на домофоне содержал невероятное количество фамилий. Фамилия Циммерманн повторялась в нем дважды. Они пришли побеседовать с Биргит Ф. Циммерманн, проживающей на первом этаже. На шестом жила еще некая Дениса Ф. Циммерманн, о которой Карл совсем ничего не знал.

– А на что вы рассчитывали? – спросил он, нажимая на кнопку домофона. – Телевизионщики совсем спятили, вообразив, что они смогут явиться на допрос свидетеля.

– Да, но все же, Карл… Надо было хорошенько подумать, прежде чем со всей дури пинать телепродюсера в голень. Не думаю, что он поверил в случайность произошедшего, – заметил Лаурсен.

Ухмыльнувшись, Мёрк взглянул на Ассада. Разве не подобными альтернативными, но весьма эффективными методами взаимодействия ему удалось образумить Гордона? Ассад улыбнулся в ответ и пожал плечами. Все приемы хороши, лишь бы были действенны.

Они позвонили в домофон еще несколько раз, прежде чем из динамика наконец послышался невыразительный женский голос.

– Это полиция, – заявил Лаурсен. Глупое приветствие, но общение, видимо, никогда не являлось сильной стороной этого человека – он ведь был техническим специалистом.

– Да, фру Циммерманн, здравствуйте, – поспешил смягчить первое впечатление Карл. – Мы будем благодарны, если вы потратите на нас пять минут своего времени.

В ответ донеслось недовольное бурчание. Открывая дверь подъезда, Мёрк послал Лаурсену красноречивый взгляд: «Не высовывайся».

Хозяйка настежь распахнула дверь в столь же широко распахнутом кимоно, демонстрирующем бледную кожу и эластичные колготки. Исходящий от нее запах перегара тут же дал понять, за каким занятием она проводила свои дни.

– Фру Циммерманн, извините, что мы заранее не сообщили о своем визите, прошу нас простить. Мы как раз оказались неподалеку, – сказал Карл.

Женщина таращилась на трех посетителей, покачиваясь из стороны в сторону. Особенно сложно ей было отвести взгляд от Ассада.

– Рад встрече с вами, – сириец протянул ей свою огромную лапищу с благоговейным выражением лица. Судя по всему, он умел обольщать дам, даже если они были не в лучшем виде.

– Тут у меня немного не прибрано, за последнее время было столько всяких дел… – принялась оправдываться она, расчищая место на диване. Несколько бесформенных предметов полетели на пол, и гости сели на освободившееся место.

Карл принялся выражать соболезнования. Должно быть, тяжело потерять мать при столь жутких обстоятельствах.

Хозяйка более-менее адекватно кивала, прикладывая огромные усилия к тому, чтобы держать глаза хоть как-то открытыми и улавливать общий смысл речи.

Мёрк огляделся и насчитал не менее двадцати пяти пустых бутылок из-под вина, не считая нескольких бутылок от других видов алкоголя, стоявших где попало – на полу, на комоде, на стеллажах. Дамочка тут явно не скучала.

– Биргит Циммерманн, мы бы хотели спросить у вас – вы в курсе, почему ваша мама выбрала путь через Королевский… – Карл бросил взгляд на Ассада, – я имел в виду, через парк замка Розенборг вместо того, чтобы отправиться на станцию метро «Конгенс Нюторв» или на «Эстерпорт»? У вас есть какие-то предположения на этот счет?

Женщина вздрогнула.

– Она думала, что пройтись по парку приятнее.

– То есть она всегда так ходила?

Женщина обнажила в улыбке передние зубы, испачканные губной помадой.

– Да, – отрезала она и кивнула много раз подряд, прежде чем взяла себя в руки и продолжила: – А еще она заходила в «Нетто» за продуктами.

– У станции «Нёррепорт»?

– Да-да, именно! Всегда!

Спустя четверть часа Карл осознал, насколько неэффективно они тратят время, учитывая, что им предстояло выяснить куда более сложные вопросы. Он дал знак своим спутникам, что, наверное, пора уходить, но тут к беседе подключился Ассад.

– Почему она расхаживала по городу с такой кучей денег? Вы упомянули, что речь шла о десяти тысячах, но откуда вы знаете про это, Биргит? – Ассад взял ее за руку, отчего женщина вздрогнула, но сириец и не думал ее отпускать.

– Ну как же, она сама мне их показала. Мама очень любила наличные – она хвасталась ими.

«Молодчина, Ассад!» – одобрил Карл взглядом своего напарника, а вслух спросил:

– А перед незнакомцами она тоже хвасталась деньгами?

Биргит Циммерманн уронила голову на грудь и издала несколько невнятных звуков. Видимо, это был смех.

– Моя мать постоянно хвасталась, ха-ха. Повсюду и всегда. Всем, кому ни попадя. – Теперь Биргит засмеялась в открытую. – Лучше б она этого не делала.

«Это уж точно», – подумал про себя Карл.

– Ваша мама хранила деньги дома? – спросил Ассад.

Она замотала головой из стороны в сторону.

– Как бы не так. Она не была глупой, моя мать. Она заслуживает множества характеристик в свой адрес, но глупой она не была.

Мёрк повернулся к Лаурсену.

– Ты не знаешь, производился ли обыск в квартире убитой? – тихо спросил он.

Тот кивнул.

– Не было обнаружено ничего, что могло бы помочь следствию.

– Обыск проводил Пасгорд?

Лаурсен снова кивнул. Если не брать в расчет Берге Бака из давних времен, мало кого Карл уважал меньше, чем Пасгорда.

Он вновь обратился к хозяйке:

– Скажите, а у вас, случайно, не имеется запасных ключей от квартиры матушки, Биргит?

Она несколько раз фыркнула, словно он предложил ей справиться с невыполнимой задачей. Похоже, тут было больше нечего ловить, так как хозяйка готова была погрузиться в глубокий сон прямо при посетителях.

Внезапно Биргит выпрямилась и ответила удивительно коротко и ясно, что ключи у нее имеются, ведь мать ее была настоящей шутницей и однажды выкинула свои ключи на помойку. Тогда было изготовлено десять дополнительных комплектов, четыре из которых до сих пор хранились в ящике стола.

Она обещала выдать им один из комплектов, предварительно попросив показать полицейские удостоверения. Внимательно изучила документ Карла, после чего тот передал удостоверение Лаурсена, и Биргит вновь принялась рассматривать корочки. Наконец она осталась удовлетворена. Про Ассада она и вовсе позабыла.

– И самый последний короткий вопрос, Биргит Циммерманн, – обратился к ней Карл, уже стоя в дверях. – Дениса Циммерманн имеет отношение к вашей семье?

Женщина кивнула без энтузиазма.

– Дочка? – спросил Ассад.

Хозяйка неуклюже повернулась к нему с таким видом, словно он дал правильный ответ на самый последний вопрос в игре «Кто хочет стать миллионером?».

– Ее нет дома, – пояснила она. – Я с ней вообще ни разу не разговаривала после похорон.

Вернувшись в Управление, Карл тяжело опустился на рабочее кресло и уставился на лежавшие перед ним бумаги. Две стопки текущих дел, которые могли подождать; он отодвинул их в сторону. Еще одно дело, которое подсунула ему для просмотра Роза; оно тоже отправилось на угол стола. Оставшиеся бумаги представляли собой какие-то заметки и распечатки – всевозможная ерунда, которую кто-то посчитал интересной для него. Обычно большая часть этой макулатуры отправлялась прямиком в мусорную корзину, но у него рука не поднималась выбросить заметки Маркуса. Было очевидно, что это дело мучило бывшего шефа, и он, естественно, видел взаимосвязи везде, где на них был хоть малейший намек. Так уж обстоит дело с отставными полицейскими, Карл сталкивался с этим и прежде. Но стоит ли ему вникать в детали? Не рискует ли он просто-напросто зайти в тупик, как и те, кто занимался этим делом раньше? Не рискует ли он обмануть ожидания Маркуса, лишив его возможности когда-либо раскрыть это дело? Ведь после такого тот наверняка полностью уйдет в себя. Вот чего Карл действительно боялся.

Он взял в руки цветную копию фотографии. Под портретом женщины кто-то написал печатными буквами: «Стефани Гундерсен».

Мёрк обратил особое внимание на глаза. Слегка раскосые, быть может, чересчур интенсивного зеленого оттенка, такие глаза парализовывали и очаровывали.

Зачем убили эту девушку?

Потому что ее глаза не очаровали, а заколдовали кого-то?

Вероятно, тут и была зарыта собака.

Глава 18

Понедельник, 23 мая 2016 года

В вагоне электрички царила мертвая тишина – практически все пассажиры уткнулись в свои смартфоны и планшеты; некоторые – энергично и сосредоточенно, другие – уныло водя большим пальцем по экрану в надежде обрести хоть какую-то форму коммуникации.

Поначалу Ясмин вовсе не искала общения, глядя на дисплей своего телефона. Она высчитывала по календарю «Гугл» количество дней, прошедших с последней менструации. Судя по всему, приближалась овуляция, а потому надо было срочно принимать решение.

А что ей оставалось делать? Если она снова забеременеет, на этот раз ее точно выставят из дома. И что же это значило? В таком случае коммуне вновь придется оказать ей помощь.

Она улыбнулась при этой мысли. И пускай Анне-Лине Свенсен засунет в свою жирную задницу все свои наставления, планы, ограничения и все остальное. Стоит только Ясмин забеременеть и пожаловаться на боли в пояснице – всё, она спасена. По крайней мере, никто не вправе потребовать от нее сделать аборт.

Свои последние беременности Ясмин практически не заметила, хотя врачу говорила совсем другое. Ни рвоты, ни угрызений совести, когда младенцев извлекали на свет. Так что тут все проще простого. И все же на этот раз такой выход почему-то казался бесперспективным. Ибо вскоре после того, как ребенка вытащат и откроют ей доступ к пособию, ей стукнет уже тридцать лет. Тридцать! И хотя она вовсе не питала надежд, что ей вдруг явится принц на белом коне, внезапно обесценилась валюта, прежде всегда служившая ей спасением, – то, что всегда являлось главным козырем в заявляемых ею претензиях на чудо: ее молодость.

Кто же захочет связываться с тридцатилетней женщиной, родившей пятерых детей неизвестно от кого и отказавшейся от всех малюток еще в роддоме? Ну хорошо, пока что речь только о четырех, справедливо исправилась Ясмин.

Она подняла взгляд на соседей по купе. Захочется ли ей в нынешней ситуации выйти замуж за кого-то из этих мужчин? И наоборот, пожелает ли кто-то из них связать свою жизнь с ней? Вон тот, лет тридцати пяти, который сидит в углу и неприлично ерзает на сиденье, словно его задница намазана вазелином, – вот он точно будет не против. Но неужели же сама она согласится потратить свое время и всю свою жизнь на такого типа? Довольно бесперспективная затея.

Ясмин покачала головой и вошла на сайт знакомств – это был самый быстрый способ достичь желаемого. Вероятно, сайт «Виктория Милан» был предназначен исключительно для тех, кто состоял в постоянных отношениях, но искал альковных связей. Ясмин никак не могла причислить себя к целевой аудитории ресурса, но какое ей было до этого дело? Ее вполне устраивал и этот сайт, если с его помощью она сможет вступить в интимные и ни к чему не обязывающие отношения с адекватным мужчиной, который имеет понятие о личной гигиене и в целом не доставит ей хлопот, а возможно, даже отстегнет немного денег, когда впоследствии она продемонстрирует ему свой заметно округлившийся животик.

Кроме того, на сайте имелась специальная «кнопка паники», на которую предполагалось нажимать, когда в комнату неожиданно входила вторая половинка пользователя ресурса и бросала взгляд на экран. Это было как нельзя кстати для Ясмин, в особенности потому, что до сих пор она проживала в квартире, больше напоминающей обувную коробку, и по-человечески посидеть в этой коробке, шаря по просторам Интернета, можно было только за обеденным столом. Ясмин не раз прибегала к помощи «кнопки паники», когда мать пыталась разнюхать, чем она там занимается. Бум! – окошко сворачивается и исчезает.

Ясмин вошла в свой хорошо защищенный аккаунт и принялась изучать кандидатов. Если б она выбирала сама, то предпочла бы мужчину, который не выделяется эффектной внешностью. Гораздо проще отказаться от младенца, когда заранее предполагаешь, что слишком миленьким он не будет. Кроме того, опыт подсказывал ей, что мужчины с невыдающейся внешностью являются гораздо более искусными любовниками, нежели те, кто выглядит на все сто.

Размышляя так, Ясмин улыбнулась. Некоторые хлюпики прямо в лепешку готовы расшибиться, лишь бы понравиться девушке, просто с ума можно сойти!

– И что она сказала? – спросила Мишель, нетерпеливо дергая Ясмин за рукав. Несмотря на множественные царапины и пластырь на затылке, она определенно стала выглядеть гораздо лучше, когда поднялась с больничной койки и облачилась в привычную одежду.

– Погоди, – остановила ее Дениса и указала на дежурную медсестру, которая заглянула в палату.

– Ну, Мишель, вижу, тебе уже лучше. Береги себя. – С этими словами она протянула больной маленький пластиковый стаканчик. – Можно принимать по две таблетки несколько раз в день, если тебя будут мучить головные боли, но если вдруг почувствуешь, что что-то не так, сразу к нам, договорились?

Мишель кивнула, и медсестра пожала ей руку, слишком официально.

– Ну давай же, Ясмин, не томи, – повторила она, как только медсестра ушла.

Ясмин вопросительно кивнула в сторону соседней кушетки.

– Вонючка, которая там лежала?.. Ее нет, утром выписали. – Мишель сморщила носик и с оживлением вновь повернулась к подруге, сгорая от любопытства. – Тебе удалось заставить Анне-Лине расколоться? Что ты ей сказала?

– Я вклинилась в тошнотворный монолог обо всякой ерунде, так любимой нашей дорогой консультантшей, и заявила, что ты в порядке, а затем поинтересовалась, действительно ли она предпочитает красные автомобили.

– О боже, неужели прямо так и спросила? – Мишель прикрыла рот рукой.

Ясмин кивнула.

– Ну да. Естественно, с ее стороны последовала реакция… да кто угодно отреагировал бы на такую неожиданную перемену темы. Но она, похоже, даже не дрогнула. По крайней мере, я не заметила.

– Я так понимаю, ты считаешь, что это была не она?

Ясмин пожала плечами.

– Нет, я не стала бы этого утверждать.

Похоже, на мгновение Мишель рассердилась, но все же кивнула и, собрав все свое барахло, вышла с подругами в холл, который разделял четыре отделения, находившиеся на одном этаже, и вмещал в себя информационную стойку, зал ожидания и отсек с лифтами. Сквозь панорамные окна, выходившие на северную часть Копенгагена, сиял яркий свет, прямо как в разгар лета. Почти все посетители в зале ожидания сидели лицом к чудесному виду, открывавшемуся на городские крыши.

– Бо-оже, там Патрик, – взволнованно прошептала Мишель и махнула в направлении модульного дивана, на котором, засучив рукава, развалился симпатичный парень, похожий на бодибилдера.

Ясмин внимательно посмотрела на него. Вероятно, он пришел только что, так как они с Денисой не видели его, пока сами тут недавно сидели.

Дениса быстро сориентировалась и прикрыла собой Мишель, но было слишком поздно. Судя по всему, парень обладал собачьим нюхом и немедленно учуял добычу, так как он встал тут же, как только повернул голову в их направлении. Всего шесть шагов, и вот он уже стоит рядом с девушками, уставившись на Мишель, словно готов совершить некое действие, которое отправит ее обратно в палату номер 32, или в какой там палате она лежала.

– Мишель, черт возьми, что ты собираешься делать? Почему мне нельзя было тебя навестить?

Мишель схватила Денису за руку и отступила за спину подруги. Очевидно, она боялась его, и Ясмин ее понимала.

– Что это за бабы? – злобно поинтересовался он.

– Это Дениса и Ясмин. Они не имеют к тебе ровно никакого отношения, – тихо пролепетала Мишель.

– А Мишель собирается делать вот что: она переезжает, – ответила за нее Дениса. – Она больше не хочет с тобой жить.

Брови парня сдвинулись над переносицей. Он явно был недоволен полученным сообщением.

– Хрен тебе, сучка. До тех пор пока Мишель не отдаст мне долг, нечего тебе вмешиваться в наши разборки, поняла? – угрожающе заявил он и отодвинул Денису от Мишель, приперев ее к стенке.

Кое-кто из ожидающих вжался в кресла, став свидетелем разгорающегося конфликта. Медсестра, дежурившая у информационной стойки, встрепенулась. Возможно, поэтому Патрик опустил руку.

– За что она тебе должна? За то, что она жила с тобой и дула тебе во все места? – прорвало Денису, которая нимало не смутилась. – Может, ты думал, что секс с такой девушкой, как Мишель, ничего не будет тебе стоить?

Мишель заволновалась, да и Ясмин испытывала некоторое беспокойство. Возможно, со стороны Денисы было бы умнее избежать конфронтации.

– Вообще-то такой взрослый дядя уже должен был научиться понимать такие простые вещи, чувак. Или, может, у тебя было не так уж много девчонок? – продолжала она как ни в чем не бывало.

Парень улыбнулся. Видимо, он был умен и вряд ли хотел, чтобы его провоцировали при свидетелях. Он вновь обратился к Мишель:

– Мне глубоко наплевать на то, чем ты занимаешься. Но если ты решила от меня съехать, Мишель, тебе придется оплатить половину суммы за аренду квартиры за февраль, март, апрель и май. Шесть тысяч по договору, поняла? Как только выплатишь мне эти деньги, можешь проваливать к чертям собачьим, но не раньше, ясно?

Мишель промолчала, но ее рука, которой она держалась за Ясмин, задрожала. Всем своим видом она вопрошала: «И каким образом ты хочешь, чтобы я это сделала?»

Тогда Дениса вновь встала между ними. Некоторое время они с Патриком стояли, уставившись друг на друга. Если б это происходило где-нибудь в другом месте, дело приняло бы гораздо более серьезный оборот.

Дениса несколько раз безуспешно ткнула его в грудь.

– Получишь половину суммы прямо сейчас, и на этом всё, – сказала она наконец. – Или убирайся к чертовой матери вовсе ни с чем!

И, запустив руку в свою сумочку, она извлекла оттуда три тысячных купюры.

– Только не рассчитывайте на что-то особенное, – говорила Дениса, вставляя ключ в замок. – Моя бабка была тупой старой каргой, так что мебель тут просто кошмарная и все провоняло дешевыми духами.

Ясмин кивнула. Дениса повторила эти слова не меньше десяти раз по дороге сюда, как будто Ясмин было не все равно, что это за квартира и чем она провоняла. Если в этой квартире есть на чем поспать, Ясмин будет просто счастлива перекантоваться здесь до тех пор, пока не подыщет себе какое-нибудь жилье. Она видела, что и Мишель думает примерно так же.

– Господи, да здесь полно твоих фотографий, Дениса. А вон там твоя мама? – восхищенно воскликнула Мишель. Она показала на черно-белую фотографию хорошо сложенной красивой женщины, вырезанную из снимка более крупного формата и прикрепленную поверх какого-то яркого пейзажа.

Дениса кивнула.

– Да, но это было очень давно. Теперь она выглядит совсем не так.

– А почему фотография так странно обрезана?

– Потому что рядом стоял мой отец, но дед с бабкой очень быстро устранили его из нашей жизни.

– А… – Мишель всем своим видом выражала искреннее сожаление. – Ну, а сейчас он где? Ты с ним видишься?

– Он был американцем, бывшим солдатом. Бабка его терпеть не могла, мать никогда не заступалась за него, и он вернулся к себе и снова поступил на службу в армию.