Когда рассеется туман Мортон Кейт

— Верится с трудом, — недовольно ответила Фэнни. — Нет, мне надо поберечь палец. Не удивлюсь, если он сломан.

— Быть не может. Я просто слегка на него наступила. Дай посмотрю.

Фэнни подогнула под себя ногу, спрятав ее от Эммелин.

— Ты уже сделала все, что могла.

Эммелин побарабанила пальцами по спинке кресла.

— А с кем же я отрепетирую танец?

— Не волнуйся. Двоюродный дедушка Бернард совсем слепой, а троюродный кузен Джереми не интересуется ничем, кроме разговоров о войне.

— Я вовсе не собираюсь танцевать с дедушками!

— А у тебя выбора не будет.

— Посмотрим, — высокомерно пообещала Эммелин. Фэнни сдвинула брови.

— Что ты имеешь в виду?

— Бабушка уговорила Па пригласить Лакстонов, — широко улыбнулась Эммелин.

— Теодор Лакстон приезжает? — вскрикнула Фэнни.

— Правда, здорово? — Эммелин схватила Фэнни за руки. — Па считал, что неудобно приглашать на первый бал Ханны деловых партнеров, но бабушка настояла.

— Господи! — воскликнула покрасневшая от волнения Фэнни. — Как интересно! Наконец-то хоть какое-то разнообразие. Надо же — Теодор Лакстон!

— Теперь понимаешь, почему мне надо научиться танцевать?

— Не надо было наступать мне на ногу!

— Ну почему, почему нам не разрешили брать уроки в школе танцев? Никто не станет со мной вальсировать, если я не буду знать нужных па.

Фэнни подозрительно сладко улыбнулась.

— Конечно, ты не очень хорошо танцуешь, Эммелин. Но не стоит переживать. У тебя не будет недостатка в партнерах.

— Да? — переспросила Эммелин с видом человека, привыкшего к комплиментам.

Фэнни потерла палец под чулком.

— Все приглашенные на бал джентльмены обязаны танцевать с дочерьми хозяина. Даже со слонихами.

Эммелин надулась.

— Я помню свой первый бал, как будто это было вчера, — с ностальгией пожилой женщины продолжила довольная своей маленькой победой Фэнни.

— Думаю, при твоих красоте и грации, — отозвалась, закатив глаза Эммелин, — молодые люди выстраивались в очередь, чтобы потанцевать с тобой.

— Наоборот. Я никогда не видела столько стариков, стремящихся побыстрей отдавить мне пальцы, вернуться к своим пожилым женам и заснуть. Такое разочарование! А молодые люди все были на войне. К счастью, Годфри не взяли на фронт из-за бронхита, а то мы никогда бы не встретились.

— Вы полюбили друг друга с первого взгляда?

Фэнни сморщила нос.

— Конечно же нет! Годфри чувствовал себя ужасно и большую часть вечера провел в уборной. Мы станцевали только раз. Кадриль. С каждым па он все больше зеленел и наконец куда-то испарился. Я тогда страшно разозлилась. Мне было ужасно неловко. Потом мы не виделись несколько месяцев. А поженились только через год. — Фэнни вздохнула. — Самый длинный год в моей жизни.

— Почему?

Фэнни задумалась.

— Я отчего-то решила, что после первого бала моя жизнь изменится.

— И что, изменилась?

— Да, но совсем не так, как я ожидала. Это было просто ужасно. Официально я считалась взрослой, но не могла ни ходить, куда хочу, ни делать, что хочу, без того, чтобы леди Клем или другая старая зануда не сунула нос в мои дела. День, когда Годфри сделал мне предложение, стал счастливейшим в моей жизни. Бог услышал мои молитвы.

Эммелин, не в силах представить, что Годфри Викерс — толстый, лысый и неопрятный — может быть ответом на чьи-то молитвы, сморщила нос.

— Серьезно?

Фэнни настойчиво глядела Ханне в спину.

— Когда ты замужем, люди относятся к тебе по-другому. Стоит мне только представиться: «миссис Викерс», и все понимают, что перед ними не сопливая девчонка, а солидная дама.

Ханна продолжала яростно стенографировать.

— Я рассказывала тебе про медовый месяц? — снова обратив внимание на Эммелин, спросила Фэнни.

— Всего лишь тысячу раз.

Ее сарказм не остановил Фэнни.

— Флоренция — самый романтический иностранный город, который я когда-либо видела.

— Флоренция — единственный иностранный город, который ты когда-либо видела.

— Каждый вечер после ужина мы с Годфри прогуливались вдоль реки Арно. В маленьком ювелирном магазинчике на Понте Веккио он купил мне дивное ожерелье. В Италии я почувствовала себя другим человеком. Переродилась. Однажды мы поднялись на смотровую площадку форта Бельведер и оглядели оттуда всю Тоскану. Я даже всплакнула — так это было красиво. А картинные галереи! Их столько, что за один приезд никак не обойти. Годфри обещал свозить меня туда еще раз, как только сможет. — Фэнни быстро взглянула на Ханну, которая не отрывалась от своих записей. — А каких людей встречаешь во время путешествия! На корабле мы познакомились с человеком, который направлялся в Каир. Никогда не угадаете, зачем. Искать зарытые сокровища! Я даже не сразу ему поверила. Оказалось, древние украшали своих мертвецов, прежде чем похоронить. Я даже не знаю, зачем. Столько драгоценностей пропадало зря… Доктор Хэмфрис сказал — что-то связанное с религией. Он рассказал нам столько интересного и даже приглашал на раскопки, если нам случится попасть в те края. — Ханна перестала писать. Фэнни подавила торжествующую улыбку. — Годфри, правда, заподозрил, что этот тип морочил нам голову, но слушать его было крайне интересно.

— А он был симпатичный? — спросила Эммелин.

— О да! — оживилась Фэнни. — Он… — и замолчала, вспомнив о своей задаче. Неохотно вернулась к задуманному сценарию. — За два месяца брака я получила больше впечатлений, чем за всю предыдущую жизнь. — Она осторожно, из-под ресниц, поглядела на Ханну и выкинула козырную карту. — Что интересно: пока я не вышла замуж, я считала, что, приобретая супруга, девушка теряет себя. Оказалось — совсем наоборот. Я никогда не чувствовала себя такой… самостоятельной. К замужней женщине относятся совсем по-другому. Никто не возражает, если я хочу пойти прогуляться. Наоборот, меня еще просят приглядывать за тобой или Ханной, пока вы не выйдете замуж. Вам повезло, что рядом с вами я, а не какая-нибудь кислая тетушка, — закончила она.

Эммелин закатила глаза. Фэнни не заметила. Она смотрела на Ханну — та уже давно отложила ручку и блокнот.

Глаза Фэнни блеснули от удовольствия. Она осторожно натянула туфлю на пострадавшую ногу.

— Ну ладно, с вами хорошо, но пора и честь знать. Муж скоро вернется с прогулки, и мне уже не терпится поговорить с кем-нибудь… повзрослее.

Она покровительственно улыбнулась, вскинула голову и вышла из комнаты. Впечатление, правда, чуть портила легкая хромота.

Эммелин завела новую пластинку и уже в одиночку закружилась в вальсе. Ханна все сидела за столом и глядела в окно на бескрайние поля. Вытирая подоконник, я посмотрела на размытое отражение в стекле и поняла, что она о чем-то глубоко задумалась.

На следующей неделе прибыли гости. По традиции хозяева должны были организовать для них всевозможные развлечения. Одни гуляли по имению, другие играли в бридж в библиотеке, а третьи, самые энергичные, даже фехтовали в гимнастическом зале.

Леди Вайолет так устала, устраивая бал, что ее здоровье пошатнулось, и ей пришлось вернуться в постель. Зато леди Клементина, казалась, успевала сразу везде. Привлеченная звоном и блеском шпаг, она посиживала даже в зале, в черном кожаном кресле, наблюдая за фехтующими. Однажды, подавая чай, я застала ее там за приятной беседой с Саймионом Лакстоном.

— Ваш сын прекрасно фехтует, — заметила леди Клементина, указывая на одного из людей в масках. — Для американца.

— Возможно, он говорит с акцентом, однако уверяю вас, леди Клементина, в душе он истинный англичанин.

— В самом деле?

— И фехтует он, как англичанин, — хвастливо сказал Саймион. — С обманчивой простотой. Именно так он и победит на выборах.

— Я слышала, что его выдвинули в кандидаты. Вы, наверное, очень гордитесь.

Саймион раздулся еще больше обычного.

— Моего сына ждет блестящее будущее.

— Наверняка. Он олицетворяет собой все то, что мы, консерваторы, хотим видеть в члене парламента. На последнем чаепитии женщин-консерваторов мы обсуждали досадную нехватку серьезных, положительных мужчин, готовых претворить в жизнь планы Ллойд Джорджа. — Она одобрительно посмотрела на Тедди. — Ваш сын именно то, что нужно, и я бы его с удовольствием поддержала. — Леди Клементина глотнула чаю. — Разве что с женой проблемы…

— Никаких проблем, — отмахнулся Саймион. — Тедди не женат.

— Вот именно, мой дорогой мистер Лакстон, вот именно.

Саймион нахмурился.

— Не все леди придерживаются столь свободных взглядов, как я. Им кажется, у холостяков слишком много слабостей. А в Англии всегда дорожили семейными ценностями. Мужчина средних лет, неженатый… дамы примутся сплетничать.

— Он просто не встретил подходящей девушки.

— Разумеется, мистер Лакстон. И мы с вами прекрасно об этом знаем. А вот остальные леди… Представьте: они посмотрят на вашего сына, увидят красивого мужчину, обладающего массой достоинств, но по какой-то причине до сих пор неженатого. Мы не можем обвинять их, если они начнут гадать — почему. Предположат, к примеру, что Тедди вообще не интересуется женщинами…

Саймион возмущенно покраснел.

— Мой сын вовсе не… Никого из Лакстонов в жизни не обвиняли в…

— Конечно, нет, мистер Лакстон, — терпеливо согласилась леди Клементина. — Сама я даже не предполагаю ничего подобного. Но другие дамы… Им хочется твердо знать, что мужчина есть мужчина. А не… эстет, — леди Клементина тонко улыбнулась и поправила очки. — В любом случае, все не так страшно, у нас впереди много времени. Тедди еще молод. Сколько ему, двадцать… пять?

— Тридцать один.

— О! Значит, не так уж и молод. Ну не важно.

Леди Клементина прекрасно умела держать паузу. Она снова засмотрелась на поединок.

— Уверяю вас, леди Клементина, с Тедди все в порядке. Он пользуется большим успехом у женщин. И, придет время, обязательно выберет себе невесту.

— Рада слышать, мистер Лакстон, — не отрывая взгляда от фехтующих, кивнула леди Клементина. — Я просто надеюсь, что это время придет как можно раньше, для его же собственного блага. И что невесту он выберет правильно.

Саймион удивленно вздернул брови.

— Мы, англичане, — большие традиционалисты. Ваш сын обладает массой достоинств, но кое-кто, особенно из партии консерваторов, может решить, что он излишне современен. Надеюсь, Теодор найдет жену, которая внесет в их брак чуточку больше, чем свои честь и достоинство.

— Что же может быть важнее достоинств невесты, леди Клементина?

— Ее имя, ее семья, ее родословная. — Леди Клементина глядела, как противник Тедди наносит удар и выигрывает бой. — Возможно, в остальном мире этому уже не придают большого значения, но тут, в Англии, такие вещи по-прежнему в цене.

— Вкупе с непорочностью невесты, я надеюсь, — сказал Саймион.

— Безусловно.

— И почтительностью.

— Несомненно, — без особой убежденности подтвердила леди Клементина.

— Моему сыну не годятся все эти современные дамочки, — облизнув губы, сообщил Саймион. — Мы, Лакстоны, любим таких, которые понимают, кто в доме хозяин.

— Разумеется, мистер Лакстон.

Саймион захлопал противникам.

— Если бы только знать, где найти подходящую девушку.

— А вам не кажется, мистер Лакстон, — не глядя на собеседника, отозвалась леди Клементина, — что иногда люди ищут сокровище, которое лежит прямо у них под носом?

— Кажется, леди Клементина, — не разжимая рта, улыбнулся Саймион. — Еще как кажется.

В ту пятницу я не прислуживала за обедом и потому больше не сталкивалась с Тедди и его отцом. Нэнси доложила, что поздно ночью они бурно обсуждали что-то на втором этаже, но о чем говорили — кто его знает. Утром в субботу, когда я вошла в гостиную подтопить камин, Тедди уже сидел на диване в своем обычном жизнерадостном расположении духа.

Читал утреннюю газету и с веселым изумлением наблюдал за тем, как леди Клементина возмущается цветами. Они только что прибыли из Брэйнтри — восхитительные свежие розы. Одна беда — леди Клементина заказала георгины. Легко представить себе ее настроение.

— А ну-ка, — сказала она при виде меня, — найди-ка мне мисс Хартфорд. Она обязана посмотреть на это безобразие.

— Мне кажется, мисс Хартфорд собиралась покататься на лошади, леди Клементина.

— Даже если она собиралась принять участие в скачках на кубок «Гранд нэшнл», меня это не волнует. Ей необходимо взглянуть на цветы.

И пока остальные дамы вкушали завтрак в постелях, не спеша стряхивая остатки ночного сна, Ханне пришлось срочно явиться в гостиную. Полчаса назад я самолично помогла ей одеться в костюм для верховой езды, и теперь она напоминала загнанную лису в отчаянных поисках выхода. Леди Клементина бушевала, а Ханна, равнодушная к проблеме роз и георгинов, только кивала да бросала тоскливые взгляды на судовые часы.

— И что же нам делать? — вопросила наконец леди Клементина. — Заказывать новые уже некогда.

Ханна вовремя перевела на нее глаза и глубокомысленно поджала губы.

— Думаю, придется обойтись тем, что есть, — с притворным смирением ответила она.

— А ты — ты это вытерпишь?

— Если должна — значит, вытерплю, — изобразила покорность судьбе Ханна. Выждала для приличия несколько секунд и радостно продолжила:

— Ну, если с этим — все…

— Пойдем наверх, — перебила ее леди Клементина. — Я покажу тебе, как ужасно они выглядят в бальном зале. Ты просто не поверишь…

Леди Клементина снова пустилась ругать цветы, а Ханна сникла прямо на глазах. Одна только мысль о дальнейших дебатах привела ее в ужас.

Сидящий на диване Тедди осторожно покашлял и отложил газету на стол.

— Сегодня такой прекрасный зимний день, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Хорошо было бы прокатиться. Поглядеть имение.

Леди Клементина почуяла добычу.

— Прогулка верхом? — оживилась она. — Что за прекрасная мысль, мистер Лакстон! Не правда ли, Ханна?

Ханна удивленно подняла глаза, Тедди заговорщически ей улыбнулся:

— Я буду рад, если вы ко мне присоединитесь.

Не дав Ханне времени на раздумья, леди Клементина быстро ответила:

— Что ж… замечательно. Мы будем счастливы присоединиться к вам, мистер Лакстон. Если вы, конечно, не возражаете.

— Я буду только рад заполучить таких прекрасных экскурсоводов.

Леди Клементина обернулась ко мне и торопливо приказала:

— Так, девушка, сбегай-ка к миссис Таунсенд, пусть соберет нам с собой что-нибудь поесть. — Она снова повернулась к Тедди и с деланной улыбкой воскликнула: — Я обожаю ездить верхом!

Странная процессия направилась в то раннее утро в конюшню. Дадли рассказывал, что на лошадях они смотрелись еще комичней, он умирал от хохота, глядя, как они выезжают через западную просеку — леди Клементина тряслась на дряхлой кобыле мистера Фредерика, живот у которой был еще больше, чем у самой наездницы.

Они катались два часа, а когда вернулись, Тедди был мокрый, как мышь, Ханна странно притихла, а леди Клементина лучилась удовольствием, словно кот, дорвавшийся до сметаны. Ханна рассказала мне о том, что случилось на прогулке, только много, много позже.

Они проехали по западной просеке и двинулись по берегу реки, вдоль берез и зарослей камыша. Луговины по обе стороны реки оделись в зимние шубы, исчезли олени, кормившиеся на них летом.

Сперва ехали в молчании: впереди Ханна, за ней Тедди, последней — леди Клементина. Под копытами похрустывали веточки, холодная река бежала к Темзе.

Наконец Тедди поравнялся с Ханной и весело сказал:

— Здесь очень красиво, мисс Хартфорд. Благодарю вас за любезное приглашение в Ривертон.

Ханна, наслаждавшаяся тишиной, пожала плечами:

— Вам надо сказать спасибо моей бабушке, мистер Лакстон. Я почти не помогала ей готовиться к балу.

— Понятно. Надо не забыть поблагодарить ее.

Пожалев Тедди, который так или иначе пытался поддержать беседу, Ханна спросила:

— А чем вы занимаетесь, мистер Лакстон?

— Я коллекционер, — быстро ответил обрадованный Тедди.

— А что вы коллекционируете?

— Предметы старины.

— А я думала, вы работаете с отцом.

Тедди стряхнул с плеча березовый лист.

— У нас с отцом немного разные взгляды, мисс Хартфорд. Он не видит смысла в том, что не приносит мгновенной выгоды.

— А вы, мистер Лакстон?

— А я люблю богатство другого сорта: новые впечатления, события. Век молод, молод и я. Слишком мноroe надо узнать и увидеть, прежде чем тебя затянет в болото бизнеса.

— Па говорил мне, что вы собираетесь заняться политикой. Не боитесь, что это помешает вашим увлечениям?

— Напротив, — покачал головой Тедди. — Политика поможет мне расширить кругозор. Лучшими руководителями всегда становятся те, кто привносит что-то новое, согласны?

Они опять замолчали и поехали рядом, останавливаясь время от времени, чтобы подождать кобылу леди Клементины. Когда впереди показалась заброшенная мраморная беседка, дряхлая лошадь и ее наездница выразили горячее желание дать передышку измученным телам. Тедди помог леди Клементине спешиться, а Ханна выложила из корзинки для пикника раскрошившиеся закуски.

Когда с термосом горячего чая и фруктовым пирогом было покончено, Ханна сказала:

— Я пойду, прогуляюсь к мосту.

— К мосту? — заинтересовался Тедди.

— Это прямо тут, за деревьями, — объяснила Ханна, встав со скамейки. — Там, где озеро сливается с рекой.

— Разрешите составить вам компанию?

— Пожалуйста, — скрыв досаду, ответила Ханна.

Леди Клементина, разрываясь между долгом дуэньи и необходимостью поберечь разбитые ягодицы, наконец решилась:

— Я останусь здесь и присмотрю за лошадьми. Только не задерживайтесь, а то я начну волноваться. Сами знаете — в лесу полным-полно опасностей.

Ханна чуть заметно улыбнулась Тедди и пошла впереди. Тедди двинулся за ней на почтительном расстоянии.

— Не сердитесь, мистер Лакстон, что леди Клементина навязала нас вам в попутчики.

— Ничего страшного. Мне нравятся попутчики. — Он поглядел на Ханну. — Правда, одни больше, чем другие.

Ханна не обернулась.

— В детстве мы с сестрой и братом приходили к озеру играть. В лодочном сарае и на мосту. Знаете, — она посмотрела на Тедди, — это ведь волшебный мост.

— Волшебный?

— Сами поймете, как увидите.

— И во что же вы играли?

— Мы перебегали его по очереди. Кажется, просто. Но не забывайте — мост волшебный. И его охраняет очень противный и злопамятный водяной.

— Надо же, — рассмеялся Тедди.

— Раз за разом мы свободно пробегали по мосту, пока, наконец, один из нас не будил водяного.

— И что тогда?

— Они дрались до смерти, — Ханна улыбнулась. — До смерти водяного, разумеется. Мы все прекрасно рубились на мечах. К счастью, водяной умел возрождаться, а то бы игра закончилась слишком быстро.

Они завернули за угол, и перед ними открылся мост, перекинутый через узкий поток. Хотя зима выдалась очень холодной, вода так и не замерзла.

— Вот, — чуть слышно сказала Ханна.

Мост забросили довольно давно — ближе к городу построили новый: широкий, автомобильный. Со здешнего краска давно облезла, он весь покрылся мхом. Поросшие камышом берега плавно спускались к воде — летом они сплошь зарастали цветами.

— Интересно, а водяной на месте? — полюбопытствовал Тедди.

— Не бойтесь, — засмеялась Ханна. — Если он вылезет, я знаю, как с ним справиться.

— Вы тоже с ним сражались?

— Сражалась и побеждала. Мы здесь часто играли. Хотя не всегда в водяного. Иногда мы писали письма. Потом делали из них лодочки и пускали по реке.

— Зачем?

— Чтобы они отвезли наши желания в Лондон.

— Ясно. А кому писали вы?

Ханна задумчиво пошевелила ногой стебельки травы.

— Вам это покажется глупым.

— И все-таки?

Ханна подняла голову, закусила: губу, чтобы подавить улыбку.

— Джейн Дигби. И только ей.

Тедди нахмурился.

— Вы наверняка знаете. Леди Джейн, та, что уехала в Аравию, вышла там замуж, путешествовала и занималась исследованиями.

— А-а-а, — припомнил Тедди. — Та невозможная сумасбродка. И что же вы хотели ей сообщить?

— Просила приехать и забрать меня отсюда. Предлагала служить ей верой и правдой, если она возьмет меня с собой в путешествие.

— Но, по-моему, когда вы были ребенком, Джейн уже…

— Умерла? Да, конечно. Причем довольно давно. Только я об этом не знала. — Ханна поглядела на Тедди. — Хотя, если бы она была жива, план сработал бы безотказно.

— Несомненно, — очень серьезно подтвердил Тедди. — Она бы приехала и увезла бы вас с собой, в Аравию.

— Переодев в бедуина — так мне всегда представлялось.

— А ваш отец был бы не против?

— Боюсь, совсем наоборот, — рассмеялась Ханна. — Он очень рассердился.

— Когда?

— Когда один из фермеров нашел бумажный кораблик и вернул его Па. Фермер не умел читать, но узнал на листке наш фамильный герб и решил, что там что-то важное. Наверное, надеялся на вознаграждение.

— Которого, скорее всего, не получил.

— Разумеется, нет. Па рвал и метал. Не знаю, что разозлило его сильнее — мое желание присоединиться к столь скандальной особе или откровенная дерзость письма. Думаю, больше всего он боялся, что бабушка узнает. Она всегда считала меня невозможным ребенком.

— Невозможными часто считают одаренных детей, — заметил Тедди, серьезно глядя на Ханну. Как ей показалось, настойчиво, только она не могла взять в толк, что за этим кроется. Покраснела и отвернулась. Затеребила высокие хрупкие стебли тростника. Сломала один, и, повинуясь странному порыву, кинулась на мост. Бросила стебель с одной стороны и перебежала на другую — посмотреть, как он выплывет.

— Отвези мое желание в Лондон! — крикнула она ему вслед.

— А что вы загадали? — спросил Тедди.

Ханна с улыбкой перегнулась через перила, и вот тут-то и вмешалась рука судьбы. Медальон, разболтавшийся от времени, соскользнул с цепочки, слетел с шеи хозяйки и упал в реку. Ханна почувствовала непонятную легкость, но не сразу поняла, в чем дело. И тут же увидела, как медальон, блеснув на прощанье, исчезает под водой.

Она ахнула, сбежала с моста и, ломая камыши, рванулась к кромке воды.

— Что случилось? — крикнул встревоженный Тедди.

— Мой медальон… Соскользнул… — Ханна лихорадочно расстегивала туфли. — Мой брат…

— Вы видели, куда он упал?

— В самую середину.

По влажному мху Ханна начала пробираться к воде, край юбки тут же намок и запачкался.

— Стойте!

Тедди сорвал и отшвырнул куртку, стянул сапоги. В это время года река становилась уже, но почти не мелела, и вскоре он уже стоял в воде почти по пояс.