Кольцо принца Файсала Ройтер Бьярне

По дороге к хижинам, где живут домашние слуги, Том замечает мистера Бриггза, который выскакивает во двор вместе с мисс Мисси. Девчонка показывает на дым в глубине поля. С того места, где они стоят, он похож на черный непослушный завиток на фоне светлеющего небосклона.

Самовозгорание! Единственное слово, которое пришло на ум Тому, когда он несся к жилью Джорджа. Стебли сахарного тростника были сухими до треска; им не нужно было много, чтобы вспыхнуть в один момент. В то же время внутренний голос твердит ему, что ночные самовозгорания попирают все законы природы, если только не считать людей частью природы. Ну а если это поджог, то ночь – самое подходящее время для таких дел.

Том распахнул дверь в хижину Джорджа, громко зовя его по имени. С дороги доносится стук копыт, громко звонит церковный колокол.

Том часто бывал в хижине Тото и Джорджа. В ней была всего одна большая комната. Три стула – один маленький и два больших, – сделанные умелыми руками Джорджа, стояли вокруг стола, на котором лежал букет свежих цветов. Повсюду царили чистота и порядок, но здесь никого не было.

Том помчался обратно на двор и тотчас же увидел Кануно, закованного в кандалы.

На крыльцо главного здания высыпало все семейство Бриггзов в полном составе, но Йооп очень вежливо и вместе с тем решительно попросил их зайти в дом. Группа рабов, с граблями и лопатами, была уже на пути к широкой тропе, идущей через всю плантацию. Заплакали дети и запричитали женщины, но им было велено заткнуться.

Дым на поле уже принял другую форму и широким одеялом поплыл над сухими зарослями тростника. Вся западная часть плантации горела, огонь распространялся дальше.

– Коллинз, – завопил Йооп, – где тебя черти носят? Где Джордж?

– Джорджа там не было, мастер Йооп.

Йооп приблизился вплотную к Тому и схватил его за руку.

– Значит, он где-то еще, ясно? Найди его!

Том побывал везде, где только можно, но уже начинал догадываться, что он вряд ли найдет Сахарного Джорджа.

В конце концов он примчался на конюшню, оседлал свою лошадь и вывел ее на двор.

Мистер Бриггз бурно обсуждал случившееся с мастером Йоопом, который говорил, что ситуация вышла из-под контроля и что при сложившихся обстоятельствах это единственный выход.

Идея состояла в том, что все семейство Бриггзов должно отправиться на соседнюю плантацию и погостить там какое-то время, пока Йооп со своими людьми все не уладит.

Короткое время спустя лошади были запряжены, и из ворот плантации на дорогу выехала коляска.

Йооп отправил Тома обратно в конюшню, а сам тем временем проверил оковы на лодыжках Кануно.

– Его приятелей мы заперли в бараке. Волк и остальные останутся здесь, я же поеду и посмотрю, что там делается.

Йооп перевел взгляд на столб дыма, поднимавшийся на горизонте, и закурил свою трубку. При этом он не казался особенно взволнованным, удивленным или разгневанным.

Он даже подмигнул Тому.

– Ты ведь понимаешь, что будет дальше, не так ли?

– Да… И нет, – пробормотал Том.

– Все скаковые лошади семейства Бриггз на месте, – сказал Йооп, – значит, тот, кто это сделал, передвигается пешком. И насколько я могу судить по дыму и по тому месту, где начался пожар, этот человек все еще находится в тростнике, потому что на своих двоих далеко не убежишь. Думаю, он захочет посмотреть результат своих трудов в надежде, что дотла сгорит не только урожай, но и весь «Арон Хилл» в придачу.

Йооп подтянул штаны и прищурил глаза.

– Но, думаю, нам придется его разочаровать. Франц уже там, и если кому и под силу выследить поджигателя, так только ему, Францу Брюггену. Он взял с собой ищеек с кофейной плантации. Двенадцать собак натасканы на поиск негров. Если, не дай бог, наткнешься на одну из них, сразу сигай на лошадь. Что касается приятелей Кануно, то они заперты в бараке. Я отдал приказ без предупреждения стрелять в первого, кто высунется наружу. Думаю, это удержит их от соблазна воспользоваться ситуацией.

– Разве мы не должны послать всех людей в поле, мастер Йооп?

– Ты рехнулся, Коллинз?

Красные глаза Йоопа свирепо блеснули.

– Разве ты не видишь, что происходит?

– Объясните мне, что происходит, мастер Йооп.

Губы голландца искривились в усмешке.

– Объяснить? Ну что ж, это… – Йооп вывесил язык наружу и в притворном ужасе округлил глаза, – …это заговор, – прошептал он.

Том отвел взгляд и покачал головой.

– Приведи моего коня, – велел управляющий.

– Мастер Йооп! Это как-то связано с нами и Джорджем. Я не думаю, что Кануно к этому причастен. Хотя и не понимаю, как Сахарный Джордж мог решиться на такое…

– Боже мой, боже мой, Коллинз…

Йооп вскочил на коня и обернулся.

– Сколько же тебе еще нужно узнать, малыш. Но это подождет. Наш общий друг Франц Брюгген уже выехал туда с благословения мистера Бриггза, хозяин дал ему поручение действовать по собственному усмотрению. Мы найдем этого поджигателя, это я тебе обещаю. Веревка для него уже припасена. Еще до конца дня на самом высоком дереве, какое только найдется на плантации, будет висеть большой черный фрукт. И когда Джорджа не станет, придет черед того, кто стоит сейчас во дворе. Мы должны произвести чистку, Том. Понимаешь, что я говорю? Чистку.

Йооп повернул коня.

– Бери с собой остальных бомб и заставь этих черных вкалывать, как они никогда еще раньше не вкалывали. Хватайте всех – женщин, детей. Некоторые из них до смерти боятся огня, но плевать. Вы со своими плетками устроите для них ад почище любого пламени.

– Да, мастер Йооп.

– Езжай. И еще, Том, возьми себя в руки. Сегодня ты можешь себя показать. Я не позволю, чтобы мою репутацию испортил какой-то сахарный негр.

Лошадь неслась через замысловатый лабиринт широких и узких тропинок. Сначала направо, потом налево. Том не следовал какому-либо плану, полагаясь лишь на свое чутье.

Он отъехал от широкой дороги, ведущей через поле, и теперь дым был позади него. Солнце поднялось уже высоко. Душная вонь накрыла собой всю плантацию.

Копыта жеребца тяжело стучали по земле, и их стук смешивался с тявканьем ищеек.

Том оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, насколько далеко распространился огонь. Он впервые видел пожар и, в отличие от негров, которые приближались к пламени лишь под угрозой плети, страха перед огнем не испытывал.

– Другого выхода нет, – пробормотал он и пришпорил лошадь.

Едкий запах гари проникал в легкие и в кровь, и Том понемногу начинал осознавать всю мощь огненной стихии.

Он придержал лошадь, соскочил с седла и прислушался. Но слышно было только собачье тявканье, которое то приближалось, то удалялось, пока наконец не переросло в протяжный вой.

Том поднял голову и посмотрел наверх. Над ним плыл гигантский парус из дыма.

Он стремительно поднялся на стременах и увидел, как огромное дымовое облако за несколько секунд накрыло большую часть тростниковой плантации.

Первый раз в жизни Том увидел, как белое, словно мел, море пламени с молниеносной скоростью пожирает сухие стебли. Одна лишь мысль о том, что где-то там сейчас находятся люди, была невыносимой.

Лошадь поднялась на задние ноги и захрапела, но Том только глубже всадил шпоры ей в бока и поскакал на восток. Потом остановился, резко поменял направление и принялся кружить, обдумывая ситуацию. Что делать? Вернуться или поискать остальных? Быть может, все давно спасаются бегством, а может, рабы под руководством бомб уже выкопали противопожарную полосу?

Том не знал, в какую сторону податься, и, надеясь найти мастера Йоопа, решил двигаться в том направлении, откуда доносился собачий лай.

Но далеко уехать ему не удалось.

Лошадь внезапно поднялась на дыбы и чуть было не сбросила его. На земле, скорчившись, лежало человеческое существо. Тому хватило одного взгляда, чтобы узнать Сахарного Джорджа.

Раб смотрел на него с диким испугом на лице. Он не шевелился, и было похоже, что он смирился со своей судьбой. Поза Джорджа свидетельствовала о том, что он провел здесь уже много времени, напуганный, измученный, почти отчаявшийся. Он, конечно, тоже слышал собачий лай и знал, что с ним будет, если его обнаружат.

Том соскочил с лошади, и Джордж попятился назад. Он был весь в грязи, копоти и саже, с израненными руками и ногами. Его сердце колотилось так сильно, что все тело содрогалось, словно в конвульсиях.

– Джордж, – прошептал Том.

Раб качнул головой.

– Черт возьми, Джордж. Что ты тут делаешь?

– Оставь меня.

– Оставить тебя? – Том сжал кулаки. – Тогда выбирай, у тебя два пути: либо броситься в пламя, либо угодить в лапы Францу Брюггену.

– Оставь меня, Том, оставь меня…

Страх, переполнявший Джорджа, перерос в рыдания. Он спрятал лицо в ладонях и принялся бормотать имя жены. Опустившись на все четыре конечности, он скулил, словно побитый плетью пес.

Том стоял над ним, держа в руках поводья.

– Вставай, Джордж.

Сахарный Джордж обернулся и уставился на Тома.

– Тото никогда ее не найдет. Никогда, – зарыдал он.

Тому даже не нужно было спрашивать, о ком говорит Джордж.

Он отвернулся и бросил взгляд на седельную сумку, где лежали хлеб и печенье. Там же была вода, которой хватило бы на несколько дней.

– Зачем это, Джордж? – спросил Том, показывая на черный стелющийся дым.

– Ты спрашиваешь меня, зачем? Зачем?! Я что, действительно должен тебе объяснять??

Том отвернулся.

– Что с твоей женой? – тихо спросил он. – Что с Тото?

– Тото уже далеко.

– Ты знаешь, где она?

– Я знаю, что она меня ждет, но Тото ничего не знает об этом.

И Джордж посмотрел на свои запачканные сажей ладони.

Треск пламени оглушал. Дым черным покрывалом навис над плантацией. Том приблизился к Джорджу, который продолжал взирать на свои ладони.

– Уезжай отсюда, – сказал Том, – скачи на северо-восток, так ты попадешь на сельскую дорогу.

Он протянул Джорджу поводья.

Раб вытер лицо.

– Ты даже не понимаешь, что делаешь, Том-бомба, – прошептал он.

– Убирайся. Ну же!

Том подсадил Джорджа в седло и похлопал его по ноге.

– Но что ты скажешь мастеру Йоопу?

– Я ничего ему не скажу.

Том почувствовал, как мужество начинает покидать его и голос вот-вот сорвется на плач.

– Передавай от меня привет Тото, когда ее найдешь, – прошептал он.

На мгновение между ними воцарилась тишина.

Джордж кивнул и, наклонившись, положил свою ладонь на затылок Тому.

– Если бы ты был черным, – сказал он с улыбкой, – то был бы чертовски красивым парнишкой.

Том пожал плечами.

– Но ты рыжий, – прошептал Джордж.

– Да, я такой. А теперь гони, Джордж. Эй!

Том сильно хлопнул лошадь по крупу и увидел, как Джордж тут же уверенно взял контроль над животным в свои руки. Он в последний раз бросил взгляд на Тома и, подняв руку в коротком прощальном жесте, с рычанием вонзил пятки в бока лошади и был таков.

Меньше чем через час Том был дома. Все бараки и хижины опустели. В наступившей тишине было слышно только, как скрипел на ржавых петлях церковный колокол. К его звуку примешивался душераздирающий крик ослов в стойле.

Вокруг ни одной живой души. Убежали даже те, кто был заперт в доме.

Том бросил взгляд на поле. Дым начал менять форму. Длинные черные пальцы выпростались из огромного облака, которое вот-вот грозил разорвать ветер.

Он побежал в домик, выстроенный для Йау-Йау, пса, который был настолько умен, что вовремя помер, уступив место мальчишке по имени Том-бомба.

Но теперь Том-бомба уходил в прошлое, как и Йау-Йау.

– Том Коллинз, вот как меня зовут.

Он громко произнес свое имя, собирая вещи. Затем достал из-под половицы деньги – все свои сбережения после полугода службы у мистера Бриггза.

– Я пришел пешком и уйду пешком. Хотя можно было бы рискнуть и взять хорошего хозяйского скакуна. Но мне это совсем не нравится.

Руки у Тома вдруг затряслись. Сердце ухнуло в пятки. Дыхание перехватило, и ему пришлось зажать себе рот рукой, чтобы не закричать. Страх охватил его сразу, как огонь – сухой тростник. Все произошло слишком быстро. Он действовал не думая, но теперь наступило осознание. А следом за ним – раскаяние. Оно душило и рвалось криком наружу. Вот только время для этого было неподходящее. Он громко произнес:

– Сейчас не время, Том Коллинз.

И опустился на пол, чувствуя, как силы покидают его.

– Дурак ты, дурак, – пробормотал он, – когда же ты научишься сначала думать, а потом делать? Какого черта ты натворил? Что теперь будет? Они же найдут тебя. Франц Брюгген и те ищейки, они найдут тебя, Том. Когда все здесь сгорит дотла и останутся лишь пеньки, они бросятся искать рыжеволосого бомбу, который отдал свою лошадь поджигателю. Бомбу, который предал своего хозяина. Что скажет миссис Бриггз? Не говоря уж об Иисусе на кресте. Неужели он тоже меня осудит – или, наоборот, одобрит?

Том огляделся, но мысли, как блохи, скакали в голове. Йооп наденет ему на шею веревку и повесит на ближайшем дереве. Что ты наделал, Том? Откуда в твоем сердце эта жалость? Они же все равно найдут и Сахарного Джорджа, и всех остальных. Какой же он дурак – проторчать здесь целый год, чтобы найти одного раба, а вместо этого освободить другого. О чем он только думал?

Том снова огляделся.

– Я теряю время, – пробормотал он.

Закинув мешок с вещами на плечо, он покинул дом.

Том собирался уже пересечь двор, когда заметил здоровяка Кануно, который стоял у столба с кандалами на ногах и со связанными за спиной руками.

Тому не хотелось на него смотреть, но что-то внутри заставило его это сделать.

Судьба Кануно была предрешена: когда Йооп не найдет Джорджа, они повесят Кануно. Это только вопрос времени, часом позже или часом раньше. Это читалось в глазах негра. Он смотрел на Тома со смесью удивления и покорности своей судьбе.

– Ты нашел его, – сказал Кануно.

Том вздрогнул, до сих пор он не слышал от Кануно ни одного слова. Он удивился его спокойному тону и тому неожиданному, но хорошо знакомому акценту, который появляется, когда мешаешь испанский с английским.

Том кивнул.

Кануно посмотрел в сторону. На его губах заиграла легкая улыбка.

– Значит, Джордж теперь далеко, – тихо проговорил он.

Том бросил взгляд на загон с ослами. И вспомнил тот первый раз, когда он оказался во дворе «Арон Хилла». Тишина была такая же.

Он отправился на конюшню и, оседлав лошадей мистера Бриггза и мисс Мисси, вывел их на двор. Разыскал две фляжки, наполнил их водой из колодца, по дороге прихватил молоток и зубило. Примостившись у ног Кануно, Том одним ударом разбил оковы. Кануно в изумлении уставился на него.

– Я работал у кузнеца, – пояснил Том и развязал рабу руки.

– Это видно по твоим ладоням, – ответил Кануно.

Том кивнул и отбросил инструменты в сторону. «Да, – подумал он, – я работал у кузнеца, и я ловил сельдевых акул, натирал столы, охотился на крыс и угрожал людям, я видел изнанку жизни, спал под открытым небом и был так голоден, что ел ворованную еду, а теперь наворотил такого, что должен буду до конца жизни прятаться и скрываться. А виновата во всем эта чертова ирландская кровь, что течет в моих жилах. У нее своя воля, совсем как у линий на моей руке, и этого уже не изменить, ибо я сам выцарапал себе надпись на могиле в тот день, когда отправился в море на поиски обломков кораблекрушения. Что еще уготовила мне судьба?»

– Эй, кому тут еще сбить кандалы? – крикнул Том. – Йооп, ты слышишь меня?! – Том плакал и смеялся одновременно. Потом вытер нос и, схватив молоток, забросил его в кусты.

С закрытыми глазами он постоял немного, собираясь с мыслями, снова открыл глаза, посмотрел на небо, затянутое серой, угрожающего вида пеленой, и кивнул Кануно. Раб не двигался.

– Если ты хочешь что-то сказать, Кануно, – простонал Том, – то говори сейчас, пока я в хорошем настроении.

Кануно немного подумал, затем подошел к Тому и серьезно на него посмотрел.

– Когда я увидел тебя в бараке, – сказал он, – я уже знал, что так случится.

Кануно прикоснулся к своему клейму.

– Потому что у тебя самого оно есть, – прошептал он, – клеймо. Оно в твоих глазах.

– Это так заметно? – тоже шепотом спросил Том.

Кануно кивнул и попятился к хижинам рабов. При этом он не спускал глаз с Тома, который в свою очередь тоже безотрывно смотрел на него.

На мгновение негр пропал, исчезнув за дверью барака, который был его домом целых восемь лет. Когда Кануно появился снова, в его руках был узелок, который он быстро привязал к седлу. Он успел натянуть на себя рубашку и сунуть за пояс нож.

– Ну что, бомба, поехали? – спросил он.

– Да, поехали, – ответил Том, – только меня зовут Коллинз. Том Коллинз.

Кануно сказал, что он постарается это запомнить.

Вместе они выехали через ворота, на которых было написано «Арон Хилл». Том придержал лошадь. Кануно бросил на него взгляд.

– Куда теперь, Том Коллинз? – спросил он.

Том обреченно пожал плечами.

– Не знаю, но в любом случае на море.

Кануно окинул его взглядом и пробормотал, что это хорошая идея.

Том посмотрел на него.

– А ты? – спросил он.

– Обо мне не беспокойся.

Том кивнул.

– Удачи, – сказал он и повернул лошадь.

Кануно окликнул его и, сунув руку под рубашку, снял с себя амулет на кожаном шнурке.

Без лишних слов он повесил его на шею Тому.

– Он приносит удачу, – сказал Кануно, – раньше он принадлежал моим отцу и деду и был единственным, что оставалось у меня своего, когда я был продан восемь лет назад в рабство. Но теперь я свободный человек. И все благодаря тебе, Том-бомба.

– Коллинз, – поправил Том, разглядывая амулет. – Мое имя – Том Коллинз.

Кануно улыбнулся и повернул лошадь.

– Будь здоров, Том Коллинз, – крикнул он на прощание, – мои дети будут носить твое имя!

Том улыбнулся ему усталой улыбкой.

Секунду спустя Кануно уже исчез в столбе пыли. Том медлил, все еще слегка ошарашенный случившимся.

Он в последний раз взглянул на «Арон Хилл» и, повернув лошадь в противоположную сторону, издал громкий крик и понесся галопом прочь.