Толкинхэд или приключения Стеньки Разного Полецкий Андрей

И она засияла чернотой ночи. Ни луны, ни звёзд, ни сверчков, ни шума ветра. Словно старая ведьма, потерявшая хворост, зубы и зонт. А посередине кольчатой системы плана застройки – красная звезда. И пёс. И площадь и звезда.

– Ты хде? Жу-жу? Жи жи. Жиди

– Жажада! Вира! Ми.

Это общаются две цапли в небе над башней.

– А вот и хворост. Жги!

Дед прыгнул, подпрыгнул и пошатнулся. – Уааааа!

– Ужасно! Потрясно! Весело! Уааа!!, неслось из толпы

– Это ты? Ты? Ты-ты… Хде? Ты… – ревел дед.

И ветер рванул пеплом дым машин. И свет ударил первородным природным огнём

– Еп-е-е!

Стенька продирал стены толпы размеренными шагами. Толпа бесновалась, хаотично подпрыгивая, тянула руки к луне-тарелке, рвала волосы! Слэм. Это тонец. Ой… Танец! С выбитыми зубами, мордобойное плясево. Ой… Вой… Вах-вах… Валханах!

– Так нада! Так была нада! Вах-тибидах! Прррр! – неслось из колонок.

Шаг за шагом к поставленной цели. Стенька шагал. Хотелось курить.

– Тааак наааааада! Левиафан.

Грянул гром. Молнии прожекторов понесли град. Свет!

Вииииии! Экран круглой тарелкой засветился облаком газа

– Это Москва, – думал Стенька, уже стоя в первых рядах перед сценой, смотря на галоп беснующихся танцоров вокруг. – Это Москва.

– Ты-ыыы.... Так любишь жизни.... Тыы....

Он закурил. Стенька сжал трубку в кармане штанов. Тёплая. Дым плыл. Горела ночь.

– Я дышал синевой… И надорвался… С ветки я прыгаю вниз. Держись! Карниз. Пар… Пар… Шарувар!

– Когда настанет ночь, мы нальем себе чай… Сизый здесь! Я с вами! Туда-сюда! Сюда-туда! Туды-сюды-читай труды! И перелистывай икону… Мой Псалтырь – пластырь, нюхай дым… Табак так вкусен, нюхай дым…

– Я горю и тает Пурга! – подпел Стенька, и продолжил шёпотом тихим шепча – Я, Она… Мы… Вместе… Мы. В том самом месте, где огонь, полёты, сны… Где бабочки дают тепло, там вместе Мы ветрам назло. Я – ветер!

– Дочь. – начал интро Сизый тихим шёпотом и касаясь сухими, шершавыми, обветренными губами микрофона, – Сын…

Музыка замедлилась… Сизый затянул финалочку: "Горько!"

– Дарю! – Джиггиту казацкие показались тёплыми, с блеском правды. Увидел он добро и протянул свою черную, уже дышащую пламенем, Zippo,– Делай, делай хорошо!

Глаза… В глазах окружающих заискрили мокрые слезинки от проникающего в них дыма казачьей трубки. Дым табака. Дым плыл.