Гномка в помощь, или Ося из Ллося Мари Ардмир

– Где он был? – спросила я в итоге, и в этот раз одна.

– На преподавательском этаже, возле профессорских кабинетов, – ответил демон и на мой пытливый взгляд добавил: – Он никуда оттуда не уходил. Пришел-ушел, и все через портал.

– Тогда, быть может, он что-то видел? – предположила я.

– Пару пожилых преподавателей, – пожал плечами Буря. – Арктиус Данис, Мино Нуво работают с третьей группой захвата, вам они знакомы?

– Ах, эти. Ну да, ну да, знакомы. В прошлый раз они снова перестарались с допросом над графом. Он остался без сил.

– В таком случае причина его злости ясна, – улыбнулся демон и откланялся, пожелав мне доброго дня.

Доброго ли? У нас опять большой заказ на пирожки, но нет ни Реггена, ни муки. Конечно, я бы еще чего-нибудь отмыла, натерла и отскоблила, с радостью избегая тревожных мыслей и похода на рынок в мороз, но пирожки сами себя не наделают и не испекут, мука не купится, капуста не натрется. И как бы ни хотелось остаться в тепле, пришлось собираться. Пальто, сапоги, еще один глоток обезболивающей настойки, мазь против раздражения от слизи, тележка, кошель… и вдруг вопрос:

– Ося, ты сбегаешь?!

Оборачиваюсь, а в дверях Регген стоит. Бледный, мокрый, с несчастным взглядом, горькой полуулыбкой на губах. Видать, давно стоит, за моими сборами наблюдает, раз налипший снег на нем растаял и всего промочил. И только со странных цепок, коими граф-задохлик себя обвесил, все еще падают черные масляные капли… на мой чистый пол.

– Вы совсем охамели!

Как представила, сколько времени я эти доски отмывала, так мне дурно стало.

– Прости… – сипло выдохнул маг и сбросил цепки. А брызги от них разлетелись во все стороны.

– Да какой прости? – В глазах потемнело. – Вы хоть соображаете, что сделали?

– Оплошал, – ответил он сквозь сжатые зубы, – о чем очень и очень сожалею. Правда, Ося! – Поймал меня за руку, не позволив взять половую тряпку, дабы вытереть масляную лужу на полу. Сжал в своих ладонях, прошептал: – Я все искуплю, только не уходи!

– Да как бы надо… – Говоря про оскудевшие запасы муки, я посмотрела на задохлика и подавилась словами. Ибо он сильнее сжал мою руку, а взгляд его сделался совсем больным. – Ладно, и вас с собой возьму, как только вы свою оплошность насухо вытрите.

– Что?! – не понял сосредоточенный на моих губах маг.

– Пол, говорю, протрите. И пойдем.

Несколько долгих мгновений Регген смотрел на меня пораженно, а затем с недоверием взял тряпку и все вытер. Распрямился, чуть слышно выдохнул:

– Так ты не на поцелуй разозлилась?

– Нет. А должна? – Застегнула пальто и накинула капюшон на голову. – Хотя должна, – заметила после недолгого размышления, – сами целовали, сами об этом пожалели и сбежали. Невольно чувствуешь себя использованной…

– Ося, я не хотел!..

– То есть вы еще и через «не хочу» действовали? – хмыкнула я, и его перекосило. – Однако весело. Ну да угодники с вами, покаетесь потом. Идемте скорее за мукой!

Только зря я спешила и задохлика за собой тянула. В Тмине мукой не торговали от слова «совсем». Ибо здесь праздновали победу над одержимым, что зверем ворвался на склады почтенных торговцев, попортил мешки и сбежал, стоило ллосевцам выйти на охоту, а стражам контроля прийти сквозь портал. В итоге склады оцепили, товар описали и подвергли сожжению. По рассказам пьяного вдрызг сторожевого, стоявшего на вышке, зубастый монстр прибежал от границы Дагатии с пыльной Т’Агро. А со слов торговца Захри, зверюга хрипел, плевался белой пеной и что-то пытался учуять не то в мешках, не то подле них.

– Весь товар испоганил, собака! Надо бы этих тварей собрать и расстрелять…

– Так вам же возместят?! – возмутился молчавший до сих пор граф-задохлик.

– И что с того, что возместят? – взвился Захри. Всплеснул руками в перстнях и ткнул пальцем в мага: – Я-то деньги получу, но никак не удовлетворение от торговли! Красную тросточку псине в за…

Вот тут-то взгляд торговца опустился на руки Реггена и трость со знаком зверя. Пьяный лепет мгновенно оборвался, огонек раздора ушел из глаз. И мужик, еще минуту назад задиравший двойной подбородок, вдруг весь съежился и отступил. Затем отшагнул и устремился в сторону праздничных шатров, чтобы запить очередной испуг или позвать на помощь. Стоило ему войти, на улицу выскочили охотники из Ллося, а среди них мои отец и брат. Тополь и Резак Степные.

Вот как знала, что плохо начавшийся день закончится тоже плохо. И не стоило нам ловить торговца на пригорке у шатров, нужно было у дома его допрашивать, в крайнем случае у складов. И что делать теперь?

– Ося, ты что, испугалась? – спросил задохлик, едва я отступила за его широкую спину. Пусть он и тощий, но разворот маговских плеч – ого-го, и пальто на этих плечах лежит хорошо, авось и меня скроет.

– Я – нет… Просто не хочу, чтоб меня видели.

– Враги? – ощетинился граф, заметив, как от охотников отделились двое и направились к нам.

– Родные.

– Так тем более надо с ними поговорить, – воинственно начал он, но с места не сдвинулся. Я не дала, обхватила руками и зашептала, что на мою родню лучше время не тратить. Ведь нам нужен тминовский староста, пусть позовут.

Маг попросил, они позвали, но в шатер не ушли. Остались стоять на морозе, мрачно взирая на Реггена и подошедшего к нам немолодого щуплого полугнома, мастера ковки Диса Дро.

– Я сразу понял, что это не заплутавший оборотник. – Староста громко икнул, отер лоснящиеся жиром губы. – Оборотник бы полез до коров и кур, а этот чумной был. Вначале сунулся на склад к муке, затем на рынок в отдел чугунков и к девчатам из швейной мастерской. Осенька, вы, верно, их знаете. Там работает моя младшая, Суоко.

Зря он меня по имени назвал, у охотников слух хороший.

– Суоко? Да, зна-а-аю, – ответила я, краем глаза кося на родных. И точно, отец остался внизу, а вот брат поспешил подняться сюда. – Что ж, спасибо большое за ответ, мы пошли.

– Но, Осока, вам разве не нужна мука? – удивился Дро и повторил мои же слова: – Пять или шесть мешков мелкого помола и двойного просева.

– Нужна, – кивнул задохлик. – И каковы будут ваши предложения?

– Да как бы не очень, – попыталась я отговориться, думая о том, что между встречей с родней и тройной переплатой за столичную муку я выберу третье – сбегу.

– У моей сестры есть небольшой личный запас, и если вам будет угодно… то без надбавки по рыночным ценам. Три серебрушки за мешок.

– Ося, сколько на рынке? – спросил Регген. И правильно сделал, с полугномами нужен глаз да глаз и торг, причем открытый. Иначе заведут в подвал, заставят погрузить мешки на тележку, поднять на поверхность и там уже огорошат небывалым процентом за бережное хранение.

– Две серебрушки и семьдесят пять медяшек. И давайте уже пойдем…

– Двадцать пять медяшек за подъем из подвала, – объяснил нам староста и не сдвинулся с места.

– Десять, и за все мешки.

Пусть я сбежать хочу, но обобрать себя не позволю.

– Да это грабеж средь бела дня! – всплеснул Дро руками. – У торговцев склады, у нас же подвал. Ранее работал подъемник, а теперь все приходится поднимать на своем горбу.

– В таком случае я сам подниму, – вызвался граф.

– Не с вашим ростом… Лучше мы.

– Не за такие деньги, – воспротивилась гномка внутри меня.

– Тогда я подъемник починю, – решил задохлик, чтоб я не торговалась два часа. – Где дом вашей сестры?

– У нас общий! Пройдемте.

Наконец-то мы уходим! Схватила Реггена за руку, повела…

– Ося, стой на месте! Я знаю, это ты.

– И что, что я? – ответила, не останавливаясь. Окликни меня отец, я бы подчинилась, а младшего брата можно и ослушаться.

– А то, что ты с ума сошла! Сбежала, понимаешь ли, в город, одна. Без помощи, без защиты!

Голос и шаги Резака Степного неумолимо приближались.

– А защита – это муж? – спросил Регген, коего я продолжала безрезультатно тянуть.

– Да, – подсказал отошедший от нас Дро.

Староста деревеньки Тминь явно забавлялся. Он-то пусть и полугном, но своих дочерей растил без гнета предгорных традиций, за что был ими безмерно любим. Вот и его Суоко работает где хочет, а не где скажут. Да и замуж не спешит, а ведь она старше меня года этак на три.

– Муж? – Вскинув голову, я встретила хмурый взгляд брата. – И куда бы я с новым ярмом уехала? Ответ простой – никуда.

– Ну, – начал Резак, заложив большие пальцы рук за край ремня. Верный признак тяжелых дум, называется, чего б солгать правдиво. – Ну, ты бы хоть на Рябых не работала! – нашел он оправдание.

– Ага, пахала бы на вотчине отца вплоть до следующего выгодного свата.

– И что плохого? – возмутился добрый братец. И правильно, ему по душе полы стелить, а вот мне надоело еще в пятнадцать лет.

– Ну что ты, ничего! – вспылила я.

– Вот и славно. – Сарказм он пропустил, сосредоточился на главном: – Пошли!

Не успела я слова сказать, как Резак Степной схватил меня за руку и дернул, отрывая от провожатого. На что задохлик ответил еще более резким рывком и рыком. Я не увидела ни его разворота, ни движения руки. Я не представляла, что он может двигаться так… неуловимо, молниеносно, непостижимо. Невероятно.

Дро тихо помянул буйных одержимых, а брат мой ошарашенно уставился на мага. При его-то росте и весе Резаку еще ни разу не приходилось висеть схваченным за шкирку в полуметре от земли.

Вот тебе и задохлик.

– Убери от нее свои руки, – едва ли не по слогам процедил чуть взбешенный Регген. Глаза горят, ноздри хищно раздуты, плечи напряжены. Еще чуть-чуть, и клыки полезут, а за ними когти и шкура с хвостом.

– Э-э-э, Ося, – протянул младший Степной, с подозрением вглядываясь в перекошенное маговское лицо, – а это кто?

И вот же мелкая гадость, обращается не к графу, а ко мне, чтоб лишний раз показать, что бесправным заступникам здесь не рады. Ибо быть мне защитой может только отец, брат и…

– А я ее му… – начал Регген, даже не представляя, во что вляпается, если произнесет дурное слово «муж».

– Мучимый бешенством работодатель, – моментально перебила я. За что получила суровый взгляд от одержимого мага, а не взбешенного. Хотя это как посмотреть. Вот сейчас он очень даже не в себе. – А мы тут за мукой шли, – напомнила как бы между делом, – и нам надо спешить.

Но меня, как и прежде, не услышали.

– Так он тот самый, о котором свекровь твоя Рябая без умолку трещит? Новый муж – полутруп из гроба!

– В каком смысле – из гроба? – не поняла я. Задохлик в прошлую нашу вылазку, может, и выглядел плохо, но не настолько же.

– Да уж, действительно? – процедил злющий маг.

– Дохлый! – радостно начал Резак и куда более мирно добавил: – На вид дохлый.

И правильно, что еще он мог сказать, если Регген до сих пор легко удерживал его на весу. К такому кто угодно проникнется уважением. Кто угодно, но не младший Степной, потянувшийся проверить наличие уз между мной и графом. Понятное дело, ничего на маговском предплечье не нашел и вспылил:

– А где его брачный браслет? По традициям народа предгорья вы должны были…

– Ллось лежит среди холмов, – напомнил Регген и вернулся к первоначальной теме: – А теперь отпусти Осю.

– Но дальше-то горы, – воспротивился Резак. – И если нет браслетов, то любые притязания на Осю вне закона.

– Да неужели?!

Подавшись вперед, граф-оружейник увеличился в плечах, стал выше и мощней, оскалился. Ох, зря он это сделал, у брата та же привычка, что и у меня. Чуть что – стучать по звериным мордам. Вот и сейчас младший Степной порыва не удержал, отпустил меня и таки врезал. Раздался хруст, а за ним и вопль на высокой ноте:

– Да иди ж ты! Ося, неужели он оборотник? – потрясая рукой, воскликнул Резак.

– Одер-ржимый…

Регген аккуратно задвинул меня за себя.

– Чего? Вот это вот, сдохлик-задохлик?! – Не обращая внимания на тихий рык, брат ехидно улыбнулся: – Да быть не может!

– Дурень! Следи за словами, – оборвал его Дро. Полугному все еще хотелось продать нам пять мешков муки и бесплатно починить подъемник. – Это сам Вардо Регген!

И вот что интересно: мы имени мага не называли, а выходит, его в лицо узнали, и не только староста деревни.

– Неужели тот самый граф, который оружейник?! – Подошедший к нам старший Степной хлопнул Реггена по спине и протянул ему руку. – Будем знакомы!

Через три часа и тридцать три напутствия, как держать в строгости одну непутевую гномку, мы наконец-то вернулись в Бурфо. Пьяный маг легко тянул нагруженную мешками тележку, я же еле-еле тянула собственные ноги и думала о несправедливости бытия.

А ведь поначалу все шло хорошо! Регген медленно отпустил Резака, плавно и хищно обернулся к моему отцу. Оскалился пуще прежнего и, схватив его за барки, высказал все, что думает о наших застарелых традициях и рабских законах. Долго говорил, обстоятельно, аргументированно. Так, что Дро и Резак со всем согласились. Отец выслушал отповедь глазом не моргнув. Затем широко улыбнулся, сказал, что из мага выйдет защитник что надо, и потащил оного в шатер. Вот тут-то и началось все плохое…

Регген, еще недавно бывший на диете, ел и пил наравне с будущим тестем, а в том, что эта будущность наступит очень скоро, старший Степной был твердо уверен. Поэтому наливал он много и говорил-говорил-говорил. О том, какая я бесценная: работящая, стойкая, не пугливая, экономная, хозяйственная и, самое главное, – неговорливая.

И опять отец, хваля, «отдавал» товар в чужие руки, совсем не зная, откуда эти руки растут. Или не желая знать. Ведь замужество превыше всего! И на этом фоне ни мука по две серебрушки и семьдесят пять медяшек за мешок, ни договоренность об оптовых закупках меня уже не радовали.

– Н-не вздыхай ты так… Йик! Все хо-хорошо, – решил приободрить меня маг. Тележку в угол задвинул, приосанился. – Мы муку вон… взяли? Взяли! Подъемник исправили? Исправили! И те-теперь будем у сестры старосты закупа… Йик! Закупа-ться по це-цене ниже рыночной. Ну, Ося, не гру-сти.

– Да я не поэтому… – сорвав с себя пальто и перчатки, отбросила их на кресло. – Из-за отца.

– А что с ним? – не понял Регген. – Хороший мужик, тобой очень го-гордится.

– И поэтому старательно сватал меня за мага, не спросив того, ни чем на жизнь зарабатывает, ни где живет?! – возмутилась я, указав на кузню, да и поместье в общем.

– Так это ему знать не… Йик! Не нужно. Он говорит, главное, чтоб человек был хорошим, а что до быта, так Ося сама его наладит и все, ч-что надо, в порядок при-и-ведет.

– Так и сказал?

– Не просто сказал, похвастал! Что ты вопреки всему… три дела на ноги подняла. Шкатулки… массажные комнаты и-и-и что-то там еще.

– Грибы, – невесело усмехнулась я и моргнула пару раз, чтоб интерьер перестал расплываться. А я и не знала, что отец горд за меня. – Это еще до брачных клятв было. У Рябого, помимо комнат со старьем, ожидавшим ремонта, сараи во дворе стояли, доверху забитые опилками и трухой – самое то для грибов. Но… стоило купить лицензию и получить первые плоды, муж сказал, что от спор трудно дышать, и все запретил.

– Он споры из двора унюхал? – удивился граф-оружейник, подхватил один из мешков и отправился к чану.

– Из дома. Им странным образом удалось пробиться сквозь обитавшую там пыль, грязь и… Просеять не забудьте! – рыкнула, когда он попытался вот так, из мешка, муку засыпать в чашу.

– Так она мелкого помола и дво-двойного просева, – начал Регген.

– Иными словами, в последний раз просевали ее осенью или, того хуже, летом.

Нехотя он повиновался. Сбросил пальто и пиджак, взял сито и словно между делом заметил:

– Ох, чувствую, скоро от муки будет нечем дышать. Йик!

От такого заявления я разом забыла про отца и его продающие речи. Подбоченилась, прищурилась, протянула с укором:

– Это вы мне Рябого решили напомнить? Или повторить его опыт? Зря, очень зря. Он был плохим, но вы же хо-ро-ший.

– То есть… йик, я для тебя хороший? – вскинулся маг.

– Конечно! Кто, как не вы, сейчас замесит тесто, натрет и обжарит капусту, налепит со мной пирожков?!

– И это все мои заслуги?! – не преминул он возмутиться, отложить сито и мешок, дабы воззриться на меня со всей своей пьяной строгостью.

– Хм! – Я изобразила задумчивость. – А расскажите, что с вами в академии произошло, и станете очень хорошим.

И вроде бы простая просьба, но маг вдруг дернулся как от пощечины и стремительно протрезвел.

– Нет, – отрезал он. Сглотнул, подумав о чем-то неприятном, и решительно взялся за работу.

Мука стояла столбом, капуста летела в разные стороны, опара пенилась, разогретое масло шкварчало, я дальновидно помалкивала, лишь изредка поправляя действия Реггена. Слава угодникам, в этот раз он с солью и перцем не переборщил и хорошенько протушил начинку. Пирожки лепили в угрюмой тишине, а вот жарили в напряженном молчании до двух часов ночи. Задохлик хмурился, жевал губы, что-то бурчал себе под нос, скрипел зубами и вздыхал то со стоном на губах, то с проклятием.

И вот, взирая на его мучения, я тихо предложила:

– Вардо, а давайте завтра я сама пирожки отнесу и передам их Буре.

– Одну не пущу, – ответил он, выплыв из тяжелых дум и вновь в них погрузившись. Сложил свертки в корзинки. Накрыл их скатерками, аккуратно на тележку водрузил и вздохнул: – А лучше оставайся дома, мне спокойнее будет.

– Да? В таком случае, чтоб вам совсем спокойно было, оставайтесь со мной.

– Ося…

– Злося, – решительно вытерла руки и отправилась спать, – обсуждение закрыто.

После всех волнений, метаний и обсуждений, которые маг таки старался открыть, спали мы как убитые, не услышав очередного нашествия слизней и первого пришествия пауков. Так что поутру кузня блестела не только морозными окнами, но еще и скользкими дорожками и свисающими с потолка паутинами. Красиво. Если не думать, кто и как это сделал, то очень красиво, но вот если присмотреться… То на полу слизни вывели троекратный знак напоминания, центром которого стал стол с тюфяком, а пауки изобразили знак устрашения.

– Не понял. Это что за напасть? – удивился маг, поднимаясь.

– В этот раз исключительно ваша, – сообщила с зевком и напомнила: – Я мыла вчера.

– Да я не об этом! А о том, что они перешли все границы дозволенного.

– Только сейчас или в первый раз тоже? Или все дело в том, что они слишком близко подобрались к тюфяку?

– Угу, – невнятно выдал задохлик и встал, – они так раньше себя не вели. А теперь словно…

– Обезумели? – предположила я и потянулась за одеждой.

– Оголодали.

Платье выпало из моей ослабевшей руки. Звонко стукнулось пуговками о пол, привлекая внимание.

– Что, Ося? – насторожился Регген и моментально оказался возле меня, взял за дрогнувшую руку. – Тебе снова плохо?!

– Нет. Я вспомнила…

– Что вспомнила?

– О подкормке. До недавнего времени я их картошкой и опарышем кормила, а затем… забыла принести, – представила, как они расстроились, оказавшись без прикорма, и всполошилась: – Нужно срочно купить! И в два раза больше.

– Постой, не спеши, – остановил мои сборы граф. Указал на пол, на потолок и ухмыльнулся: – Будет лучше, если мы еще подождем.

– Чего ждать-то?

– Момента, когда они от угроз и напоминаний перейдут к переговорам.

– Или же попросту нас загрызут, – ткнула я пальцем в стол, где с момента реггеновских разборок с каким-то слизняком остались два внушительных откуса. – Нет уж, я с такими разум ставить не хочу, – перехватила недовольный взгляд мага и улыбнулась: – Что, желаете настоять на своем? Я не против. Но вначале вымойте пол.

– А что с ним не так?

В недоумении маг ковырнул пальцем блестящую дорожку.

– Узнаете.

Он и узнал сразу после завтрака. Видимо, ему совсем не понравилась улыбка, с которой я накрывала на стол, составляла план на день и дотошно объясняла, где в кузне прячутся ведро, тряпка, щетка и скребок для уборки. На слово «скребок» маг внимания не обратил и поступил по-мужски прямо и недальновидно – залил пол водой. Сделал шаг и поскользнулся, второй – поскользнулся повторно, смешно взмахнув руками и выпятив тощий зад, третий… и чуть не сел на шпагат.

Я сдавленно хохотнула, он же, скользя и почти падая, добрался до стены, вцепился в полки и злой на меня оглянулся.

– Ося?! Это что еще такое?

– Это ваша глупость, – нравоучительно сообщила я, перекатив тележку поближе к двери со стационарными порталами. – В следующий раз будете осмотрительнее в своих экспериментах.

– То есть ты знала и не сказала? – возмутился он.

– Не успела, – пожала я плечами и ответила на вовремя зазвеневший портал.

Открыла капельку, улыбнулась синеглазому демону в белом, радостно его поприветствовала. Буря кивнул, взял корзинки и списки, пожелал нам доброго дня и ушел, ничего не спросив о паутине, скользких узорах и маге, зависшем на стене.

Не счел нужным заметить или не увидел?

– Попалась! – дыхнули мне в самое ухо и резко притянули к худосочной груди в мокрой рубашке и пропитавшейся слизью жилетке.

– Вы что, по полу ползли?

– Пришлось.

– Совсем сдурели?! – Оторопело посмотрела на задохлика, на чьей бледной коже уже проступали пятна раздражения. И не крохотные, какие были у меня, а крупные, багровые. – Вардо, немедленно раздевайтесь.

– Ося? – начал было он, но я, уже не слушая, взялась за нож. Маг отшатнулся. – Ося, положи на место! Я не хотел тебя напугать…

– Сами вы пугливый, – буркнула сердито и вспорола на нем вначале жилет, затем рубашку и ремень. На последнем действе Регген сдавленно охнул и попытался отобрать мое оружие. – Руки! – гаркнула, стягивая с него штаны. На коленях и икрах уже появились первые волдыри, на бедрах не видно, ибо задохлик вцепился в подштанники, не давая их с себя сорвать. – А теперь живо в воду!

– Ося, не стоит так реагировать…

Не слушая возражений, сама потащила мага в закуток. Дезориентированный, он не особо отпирался и не умолкал, заявляя, что больше никогда и ни за что ко мне со спины не подкрадется.

– Вначале не помрите, – вручила ему мочалку, а уходя, неплотно закрыла дверь.

Не зря оставила щелку: вначале граф еще плескался и ругался, а потом как-то странно затих. И я бы внимания не обратила, но тревожное: «У-у-у!», прозвучавшее эхом в закутке, оторвало меня от скребка и блестящего подсохшей слизью пола.

– Лобастый?! – не смея верить, вихрем ворвалась в умывальню, совмещенную с купальней. Грохнула дверью об стенку и громко позвала: – Малыш, ты где?

Ответом мне был громкий бульк из ванны с заснувшим в ней Реггеном.

Глава пятнадцатая

После выуживания мага из водных оков, удаления скользких дорожек и паутинных занавесей я твердо решила с подкормкой больше не тянуть и закупиться сегодня же. Но еще не пришедший в себя и местами красный задохлик заявил, что никуда меня не пустит.

– Со щенком пообщаться не дали, пройтись не позволяете! – всплеснула я руками и взвела очи к потолку. – Что за жизнь пошла?

– Безопасная, – ответил Регген, поморщившись. Под водой он пробыл меньше тридцати секунд, и, хотя глаза его не покраснели, радужки налились золотом, отчего маговский взгляд стал еще более пронзительным и блестящим. – Если вспомнить, где ты закупалась в прошлые разы, можно с твердостью сказать, что тот зверь в деревеньке Тминь шел за тобой.

– Да бросьте вы! Это скорее всего тот же самый зверь, которого мы с лобастым встретили в Акри посреди переулка с чугунками. Вы тогда еще головой стукнулись раза три. Помните?

Я выжидательно посмотрела на мага.

– Нет, – ответил он, подтверждая, что ударился сильно. – Зверь не тот же самый. Того озверевшего давно скрутили и разместили в карантине.

– А вы об этом откуда знаете?

– От твоего отца и из списка. – Граф, до сих пор смирно лежащий на тюфяке, решительно сел, дабы предъявить доказательства своей правоты. Взмахнул рукой, как для вызова портала, произнес нечто невнятное и остановился. – Забыл. Я на нуле. – И двинул кулаком в крышку стола.

На его руки, словно из воздуха, упал потрепанный свиток, перевитый синей лентой.

– Список одержимых, – объяснили мне и развернули оный на середине. – Пункт тридцать восьмой, профессор Нирго Билль. – А далее, указывая на даты и стоящие напротив имени значки, задохлик назвал день получения одержимости, день озверения и час поимки. – Хм… его поймали в Ллосе, однако жалоба на одержимого поступила из городка Кием, расположенного в пятистах километров от ваших мест. Ее подала владелица цветочной лавки мадам Бурбос, неоднократно сообщавшая властям о том, что ее вот уже несколько месяцев изводят конкуренты.

– Как именно изводят?

Интерес был не праздный. Все же с торговками у меня еще не все решено.

– То тушу растерзанного кабана на крыльцо дома подкинут, то лавку обольют вонючей гадостью, отпугивающей клиентов и дразнящей собак. Из-за чего хозяйке неоднократно приходилось лавку мыть и перекрашивать. – Маг покачал головой, криво улыбнулся: – Н-да, полнолуние – не лучшее время для проявления привязанности.

– То есть это он за ней так ухаживал? Тащил еду и метил территорию, – и подумалось мне, что покойный супруг был не так уж и плох. – Хм, а букет полевых ромашек на день рождения и три поцелуя вместо прелюдии – это еще хорошо.

– Что?

Регген удивленно воззрился на меня.

– Мысли вслух, – отмахнулась беспечно. – К слову, а чем отличается озверение от буйства?

– Силой зверя. В первом случае зверь проявляет себя через оборот двуликого и возобладавшие инстинкты. – Хотелось спросить, что страшного в инстинктах, но маг уже сам пояснил: – Он тянет возлюбленной тушу убиенного животного, метит угол ее дома, пытается загрызть конкурентов, иногда начальника, бывшую возлюбленную и прочих подвернувшихся.

А вот и страшное.

– Во втором случае, – продолжил Регген, – зверь захватывает власть над магом. Превращается в магически заряженную, неуправляемую сущность, действующую на голых инстинктах. Конкурентов он уже не грызет, уничтожает магией.

– Ошибаетесь, лобастый разумен и вменяем. – И чтобы не слышать слов возражений, я обратила внимание графа на значок. Черный круг с белым перевернутым треугольником внутри и черной же точкой сверху. В нашей деревне так обозначали потери, что-то испортившееся, пропавшее. Здесь же… – А что это значит?

– Что маг исчез, но все еще ходит среди живых, – ответил задохлик, и я внимательнее посмотрела на список.

Из восьмидесяти одержимых магов пятьдесят пять озверевших, из них сорок буйных, среди которых девятнадцать невесть где пропавших, а нет, уже двадцать. И, проведя пальчиком по графе с только что вспыхнувшим значком потери, я вздрогнула.

Урген Врадор!

– Святые угодники, неужели он меня не послушался?

– Кто?

Регген сел ровнее, свел брови к переносице.

– Глава контроля! Вот его имя, вот значок…

Но стоило ткнуть пальчиком, и черный круг с треугольником вначале стал красной оскаленной мордой буйства, затем белой мордой озверения, а после исчез вместе с именем главного стража.

– Ося, его здесь быть не может! – уверенно ответили мне и скрутили список. – В отличие от нас, укушенных против собственной воли, Врадор на получении одержимости настоял сам. Прошел через привязку зверя к магическому резерву и теперь является самым сильным и самым уравновешенным одержимым. Ему не грозит ни озверение, ни буйство.

Спорить не буду, однако своим глазам я верю.

– Но он носит красную трость, – кивком указала на оную, скромно стоящую возле двери.

– Ради солидарности и поддержки нас, ущербных, – презрительно хмыкнул мой собеседник и откинулся на подушки.

– Так это же хорошо! – нашлась я. – Он на собственном опыте знает, как люди реагируют на одержимых…

Страницы: «« « ... 89101112131415 » ... »»