Хозяйка игрушечной фабрики Мороз Людмила

Глава пятая.

Красивая иномарка бесшумно ехала по ночным городским улицам. Тихонько поскрипывали дворники, сметая влагу весеннего дождя. Николай крутил баранку, иногда поглядывал в зеркальце заднего вида. «Хм, забавно, но факт. Эта девчонка довольно своеобразная личность! Интересная такая, хотя и наивная. Сразу видно, что деревенская, и в городе бывает редко!»– Снисходительно подумал он. И устало зевнул. Сегодняшний день его утомил до крайности. Особенно эта дальняя поездка за материалом и фурнитурой. Конечно, можно было договориться за все это и в самом городе. Однако более низкие цены, и более гибкая система скидок до крайности заинтеисовала. А при ознакомлении с образцами хорошее качество материала сыграло не последнюю роль в том, что он отправился в этот дальний путь. «Может, все это как-то да поможет мне вырваться из долгов, куда меня так ловко посадили мои конкуренты?». – Думал Николай, управляя машиной. А Мила ни о чем не думала. Она мирно дремала на заднем сиденье. Обильная, вкусная и жирная еда, такая, какую она давно не ела, разморила. Дочка, как маленький котенок, улеглась ей на колени, и тоже мирно посапывала. Николай плавно затормозил у железных, недавно окрашенных зеленой краской ворот. Хотя они в сумерках казались серыми. Он оглянулся назад, и потрогал руку Милы. «Какая она теплая. И грубая. Наверное, в своей захолупинской деревне пахала от зари до зари!».

– Эй, сонные красавицы, просыпайтесь, мы уже приехали! Женщина приоткрыла глаза, и зевнула.

– Так быстро?

– Как уж получилось. Николай с этими словами дернул рукоятку стояночного тормоза. И распахнул дверцу. Ночная свежесть весенней ночи пахнула в его лицо. И немного охладила разгоряченную голову. Он подошел к железным воротам, и нетерпеливо нажал на белевшую в темноте кнопку звонка несколько раз. Где-то в глубине двора заворчала, залаяла грубо, отрывисто собака. Через несколько секунд брякнуло оконце, приоткрылось. В их темном проеме промелькнули настороженные, изучающие глаза.

– Николай Федорович, это вы? Подождите немного, сейчас открою! – Послышался хрипловатый, прокуренный голос. Заскрипел тяжело, натужно, засов. И черные створки ворот разъехались в стороны.

– Мила, вот и моя фабрика. Пошли определяться. – Николай кивнул женщине. И, перехватив удивленный взгляд охранника, проговорил, – Эта женщина со мной. Помнишь, ты мне жаловался, что не успеваешь с работой?

– Ну, было дело! – Кивнул растерянно охранник.

– Так можешь познакомиться. Это наша новая дворничиха. И обязанность мести двор с тебя автоматически снимается. А ты, Женя, Женька, лови ключи, загонишь машину в гараж. – Он довольно ловким жестом бросил ключи от «Джипа», высокому парню в коммуфляжной форме.

– Ага! Растерянно и удивленно кивнул охранник. – Он ловкой поймал ключи, и надел на указательный палец.

– Пошли за мной. Я тебе покажу твою комнатушку. – Николай тронул за руку Милу, и та кивнула в знак согласия.

– Угу. И направилась следом за Николаем следом по широкому, залитому бетоном, двору. И только под окнами здания было несколько островков черной земли. А Николай начал рассказывал.

– Это была когда-то небольшая швейная фабрика. Но Союз развалился, то все связи разрушились. Фабрика кое-как держалась, пока основательно не прогорела. Так, шили тут всякую дребедень, которая особым спросом не пользовалась. Вот за долги пустили с молотка. Я ее на недавнем аукционе выкупил, вместе с оборудованием, что еще тут оставалось. А швеи сами остались, не захотели бросать свои насиженные места. Вот и строчат сейчас мягкие игрушки. – Они уже шагали по ярко освещенному коридору первого этажа. Николай остановился у самой лестницы – вот это подвал. Тут склад, швейный цех и дворницкая. На складе материал, фурнитура там всякая, готовые игрушки. А на первом этаже мой кабинет, кабинет бухгалтера и художника. Штат у нас очень маленький. Я тебе говорил, сколько нас, и как много работы совмещаем. Они сошли вниз по лестнице. Николай остановился напротив простенькой деревянной двери. – Вот это пустая комнатушка смотри. Если тебе нравится, то селись. – Распахнув дверь, щелкнул включателем. Вспыхнула мутная, засиженная мухами, лампочка. После свежего ночного воздуха, напоенного нежными весенними ароматами тут было темно, сыро и душно. «Настоящий подвал старого барского дома! И пыльные окна вровень с самой землей. Тут так же пахнет кожей, пылью, табачным дымом, и бедностью. Боже, Боже! Как далек еще от меня тот день, когда я смогу выйти из этой ямы на солнце, на вольный, чистый и сладкий воздух! Но этот день все равно придет. И я это знаю. В этом смысл всей моей жизни!». – Мила с тоской огляделась вокруг. Ее печальный взгляд бродил на грязных, в ржавых потеках, стенах. У самого окна, прикрытого стрельчатой решеткой, тоскливо стоял ободранный зеленый плюшевый диван. И на грязном, заплеванном полу стояла железная банка из-под пива, наполненная доверху старыми окурками. Дрожь пробежала по ее покатым плечам. «Как сыро в этой комнате! И так пройдет вся моя жизнь? Вся моя жизнь?». – С острой болью и тоской подумала женщина. И опять казалось ей, что огромное, беспощадное колесо судьбы прошло по душе ее, как по слабому полевому цветку, поднявшемуся у самой дороги. И, смешав его с дорожной пылью, раздавило душу, тянувшуюся к солнцу. «Неужели мне больше никогда в жизни не подняться? И для меня не будет ни летнего рассвета, ни вечерних зорь?». Но Николай не смотрел на ее печальное лицо, а сердито проворчал:

– Хм, непорядок! Обратно противный девчонки пристрастились покуривать здесь втихую! Сколько говорил, чтобы они этого не делали, и все, как об стенку горохом! Все равно здесь курят! – Он нахмурился. И поискал что-то глазами. – Мила, возьми на окне старую шторку, постели. Положим малышку на диван.

– Не нужно. Кладите ее в покрывальце. Николай уложил маленькую Алинку на плюшевый диван.

– Вот и все. Располагайся пока здесь. Конечно, это не курорт. И не дорогой отель. Со временем встанешь на ноги. И тогда сможешь найти лучший вариант. Вот тебе ключ от твоих новых апартаментов. А мне пора домой. – Николай взял ключик, который сиротливо лежал на подоконнике, около полузасохшего кактуса. И, словно спохватившись, добавил, – тут, под диванчиком, есть электроплитка. А в столе стоит чайник. Так что можешь нагреть воды. А завтра я тебе кое-чего по мелочам занесу. Нужно поделиться со своим ближним.

– Мне бы ведро да тряпку, прибраться немного. – После непродолжительной паузы смущенно пробормотала Мила.

– А, это? Пошли, сейчас я тебе покажу. Они вышли в коридор. Пройдя немного по нему. И остановился возле синей двери. – Вот здесь все удобства. Тут туалет, и в нем все тряпки, швабры, ведра. Кстати, если ты согласна убирать пошивочный цех, я за это буду доплачивать отдельно. Ты согласна?

– Да, мне лишние деньги не помешают! – Кивнула в знак согласия Мила.

– Вот и все. До завтра! – Николай потрепал ее по щеке. И направился к выходу. По пустому коридору послышались его широкие, энергичные шаги. А Мила вошла в туалет, и широко распахнула дверцу встроенного шкафа. Она взяла швабру, веник и тряпку. И, набрав воды в ведро, отправилась в ту каморку, что ей отвел под жилье Николай. Ее руки делали привычную работу. А ее мысли вращались вокруг всего того, что произошло в течение этого дня. «О, Судьба, как ты непостижима и загадочна. И мне казалось, что все было уже кончено. Мне хотелось умереть, чтобы не видеть голодных, обреченных глаз моей малышки. Но нет, нет, Слава Богу, что все позади! Святой Николай услышал мои жалобы, и слезы, и молитвы. И так, через своего тезку, послал свою помощь!». А там, опустившись на колени, повесила в изголовье дивана маленький образок в серебряной оправе. «Благодарю тебя, Святой Николай, за то, что ты благословил мою новую жизнь!». И, подняв сложенные руки, она принялась страстно молится. И слезы, горячие, солоноватые, бежали по ее щекам. «Я пока что одна. Одна в чужом, враждебном городе, который мне нужно покорить, во что бы то ни стало. Какой страшный шаг! Какой трудный путь! Смогу ли я победить тут, одинокая, без друзей! Случай, каприз судьбы и этого человека выхватил меня каким-то чудом из темной, безвестной ямы! Этот случай показал мне путь в гору. И судьба сказала мне: «Иди!» И вот я иду. И не смогу остановиться. Сама судьба обрекла меня на эту жизнь, полную борьбы и страданий, не понятных толпе! Но хватит ли у меня силы достигнуть вершины? Одно мне пока что ясно, что нет дороги назад!». Так молилась Мила перед образком, который ей подарила на прощанье ее первая учительница, Мария Дмитриевна. И не знала, что у ворот шел такой разговор между Николаем и охранником.

– И зачем вы только приволокли сюда эту нищенку, с ее маленьким довеском? – Сердито ворчал Евгений, нервно попыхивая сигареткой. Николай разминал сигарету. А потом пристально взглянул на него.

– Да ты, Женька, не злись! Человеку негде жить, нечего есть. Нужно же как – то поддержать, не дать ей оступиться! И вообще, ты ведь сам жаловался, что не успеваешь убирать двор, и выполнять свои обязанности. Нам нужен дворник. А это девка молодая, сметливая. И вдобавок Мила будет работать не только дворником, она согласилась убирать и в цеху.

– И так у нас долгов, что тех шелков! И вообще, я и сам прекрасно справляюсь с этой работой! – Беззлобно ворчал Евгений. – А потом озабочено добавил, – Да, легко вам вот так рассуждать! А вдруг она чего потянет? Так кто будет отвечать в пропаже? Конечно, сразу же крайнего найдут. Женька виноват, недосмотрел.

– Да ты сам только что сказал, что у нас долгов, что у кокетки шелков. Что она у нас сможет потянуть? Кучу закладных? Ну, пару пушистых игрушек для своего малышонка, не больше. И всего – то? Не зли меня, и так устал за сегодняшний день. В общем, я так решил, и точка! А если что пропадет – ты отвечать не будешь! Это – уже моя головная боль. Понял?

– Понял. – Сердито буркнул охранник.

– По-моему, мы и так много брали. Пока с кем-то хоть немного поделиться. Уразумел? Поэтому девчонку не обижай, а ежели чего будет спрашивать – то помоги, подскажи. Она среди чужих людей! А если б ты попал на ее место? – Он строго взглянул на охранника. Он замялся, и смущенно опустил глаза.

– Ну да. Можно сказать, уже все понял.

– Ну вот, ежели ты все уразумел, то и не приставай ко мне. Я тебе дал шанс?

– Да, – Виновато пробормотал Евгений.

– Так теперь ты дай другому человеку такой же шанс. До завтра! – С этими словами он вышел за ворота.

– До завтра. – Виновато пробормотал Женька, запирая дверь. И у дверей постоял, потоптался. И закурил. А потом подошел к освещенному окошку подвала. Слегка пригнувшись, заглянул в это полуподвальное окошко, увидел, что на знакомом плюшевом диванчике спит маленькая девочка, укрытая лоскутным покрывалом. А женщина метет пол, периодически смачивая веник в ведре с водой. А потом принялась обметать стены потолок. В его ловких, сноровистых руках дело спорилось очень быстро. «Сразу видно, что деревенская! И никакой работы не боится!» – С некоторым уважением подумал Евгений. А Мила мела, напевая тихонько песенку, обметала паутинку. На ее душе было светло и спокойно. Основа основ, жилье, было. И работа тоже. «Как мне сегодня несказанно повезло! Теперь у меня есть возможность заработать себе на кусок хлеба. И у меня есть крыша над головой. А это самое главное!». – Она поставила в угол тряпку и швабру. «Ну, вот, все убрала, замела и вымыла! Теперь можно и отдохнуть!». – Она обратно вышла в коридор, чтобы поставить швабру, ведро и тряпку на место. Но что-то заставило ее остановиться. Кусочки меха, мусор, щепки – все это валялось под ногами. Мила нагнулась и подняла кусочек черного меха. И вспомнила, как несколько лет назад шила из таких лоскутков забавных зверюшек. «Соберу-ка я эти клочки. Может, попробую своей малышке что-то смастерить?», – С этой мыслью она вымела и начисто убрала коридор, вымыла его. Однако лоскутки собрала в пустую коробку, не стала выбрасывать. А поставила под стол. И только потом улеглась спать. И, едва прикрыв глаза, уснула, словно провалилась в бездну сна. Но в этот раз ей, уставшей от всех превратностей судьбы, ничего уже не снилось. Мила слишком устала для того, чтобы видеть сон. Ее разбудил громкий, бесцеремонный стук в дверь. Сколько времени прошло, она не знала, потому что часов не было. А за дверью кто-то крикнул:

– Эй, девки, хватит прикалываться! Открывайте! Я тоже хочу с вами перекурить! Или отравы жалко? Женщина быстро подбежала к двери, и отодвинула задвижку. На нее с большим удивлением уставилась симпатичная девушка, одетая в синий сатиновый халатик поверх брючного костюмчика. На вид ей было не больше двадцати. Нельзя было назвать ее полной, но и на худышку явно не походила. Девушка привычным жестом откинула нависшую на лоб прялку темно-каштановых волос. И в темных, почти черных глазах сверкнул огонек любопытства. Она с некоторым вызовом проговорила, слегка подбоченясь:

– А ты кто такая, и что ты тут делаешь? Что забыла в нашей курилке? Да еще и запираешься? Мила решила, что любой кроткий ответ погасил гнев, и поэтому тихо проговорила:

– Вообще-то я тут живу.

– И как ты тут очутилась? – В глазах девушки вспыхнуло нездоровое любопытство.

– А меня поселил ваш шеф. И сказал, что курилка временно закрыта.

– И надолго, позвольте полюбопытствовать?

– Пока что не знаю. – Пожала Мила плечами. – Пока я не найду что-то получше. А пока я работаю у вас дворником. И живу в этой комнате.

– Ага, теперь мне понятно. Песец котенку, больше курить не будет! И перекурить негде! – Тень разочарования промелькнуло на лице девушки. Ну, да ладно. Это все мелочи жизни. Меня зовут Галина. Я в этом заведении работаю швеей. А как-то тебя звать-величать?

– Мила.

– Людмила, что ли?

– Да нет, Мила. Так и в Паспорте записано – Мила Ивановна.

– Ага, Мила, которая Ивановна. – Кивнула она в знак согласия. – И что ты будешь делать?

– Я же говорила, что ваш начальник сказал убирать двор и ваш цех.

– Ага, теперь все понятно. Ну, тогда пошли, я тебе покажу весь расклад дела. Заодно и познакомлю с девчонками. Это не ты случайно убрала так чисто коридор?

– Да я, а что, не нужно было? Может, кто-то нужный номер записал в каком-то углу?

– Да нет, я шутки понимаю ты все правильно сделала. Пошли! – И, быстро крутнувшись на каблуках, повернулась к двери. И вышла в коридор. Мила оглянулась, и грустно посмотрела на плюшевый диванчик. Дочка, измученная дорогой, все еще крепко спала. Она вышла за Галиной. Именно вот так начинался ее новый рабочий день. Именно вот так начинался ее новый пласт жизни.

Глава шестая.

Женщины остановились самой двери, оббитой простым дерматином. Из-за нее слышался частый, дробный стук работающей швейной машинки. «Н – да, а эта девчонка все-таки интересная такая. Хотя и наивная, как то дитя! Сразу по ней видно, что из деревни вырвалась, попытать в городе кусочек счастья!»– Снисходительно подумала Галина, окинув опытным взглядом городской кокетки маленькую, плотненькую фигурку Милы. Сегодняшний день для нее начался не очень удачно. В троллейбусе была давка, и какой-то карманник вырезал кошелек. Он, хотя был пустой, но все-таки напоминал о более лучших временах. И поэтому Галина была явно не в духе. Но старалась это особо не демонстрировать всем окружающим. А только сердито проговорила:

– Это наш пошивочный и раскроечный цех. Я здесь главная швея, и закройщик. Раскраиваю и подготавливаю модели. И у меня есть две помощницы. – С этими словами Галина толкнула дверь. – Смотри теперь наш цех. Пройдя вовнутрь, Мила с любопытством огляделась вокруг. Ничего примечательного ее пытливый взгляд не выделил для себя. Посреди большой комнаты стоял стол, заваленный рулонами материала. На нем лежали несколько ножниц разных размеров, пара сантиметровых лент. Да маленькая кучка разноцветных мелков. У самого окна стояло три столика с ручными швейными машинками. Над одной склонилась швея, одетая так же, как и Галина, в синий халатик.

– Эй, красавица, оглянись, да посмотри, кто к нам пришел? Иришка, познакомься, это Мила, наша новая уборщица. Она теперь будет убирать у нас в цеху. Девушка оставила свою работу, и оглянулась.

– Уф, наконец-то! А то мне уже самой надоело наводить порядок в этом сарае! Все мусорят, мусорят. А как убирать, так сразу Ирине. Как будто я тут крайняя. – Сердито проговорила она. Широкая, добрая улыбка осветила лицо закройщицы.

– Иринка, да перестань ты, в конце – концов, уже ворчать! Где наша драгоценная Юлиана?

– А, эта Юлька? А что, ты не знаешь, где она может быть? Все себе жениха хочет поймать! И обратно убежала на первый этаж. Все сушит зубы около Игорька. Все около него прохлаждается! Видите ли, у нее идея родилась, и ей нужно срочно поделиться с нашим художником!

– А, мне все понятно. Можно проще сказать, что просто надоело работать, вот и слиняла к нашему Игорьку выпить чашечку кофе. Ирина кисло усмехнулась, и злобно сверкнула глазами:

– Вот, вот. Она там, понимаешь, кофе распивает, да анекдоты слушает. А нам работать!

– Да Иришка, что это на тебя нашло? Не бухти! – Галинка с этими словами дернула за шторку, немного отодвинув ее в сторону. И открыла форточку. Весенняя свежесть прохладного утра пахнула в ее лицо. А Мила не стала вслушиваться в дальнейшие пререкания девушек. Она подошла поближе к столику. На его зеленой поверхности, точно на луговой травке, сидел заяц. Только у него пока что было одно ухо. Второе, еще не пришитое, лежало рядом. И с восхищением проговорила:

– Ах, какой только он миленький! Вот только ему большой морковки не хватает! А можно его взять, чтобы рассмотреть?

– Бери, не жалко, рассматривай! Растеряно кивнула Галина. И машинально повторила последнюю фразу, – лишь только морковки не хватает. Только морковки. – И тут ее лицо озарила мысль. – Морковки? А это же идея! – И она бросилась к своему столику. Начала что-то чертить на белом ватмане. А Мила, рассмотрев зайца, тяжело вздохнув, поставила его на стол. «Когда-то и я вот таких зверушек шила. Зайчиков, мишек и котят всяких. И потом мечтала сделать что-то необычное, непривычное для всех! Но не получилось. Против судьбы не попрешь!». Он принялась собирать кусочки меха, которые валялись на полу, прямо под ногами. И сбрасывать их в пустую коробку. «А почему бы мне обратно не попробовать что-то сшить для дочки? И для себя? Даже вот такого забавного зайчонка? Ведь я умела это делать когда-то. И это было не слишком давно, всего лишь каких-то четыре года назад!» – Подумала она. Где-то в глубине двора заворчала, залаяла грубо, отрывисто собака.

– А, это наш Шарик уже кого-то из чужих увидел! – Оторвалась на секунду от работы Ирина. А Мила, собрав все лоскутки, что валялись на полу, остановилась у ее рабочего стола. А та, казалось, ничего не замечала, увлеченно пришивая кошачий хвост чудному черно-белому котенку.

– Ира, скажи, а что вы делаете с лоскутками ткани?

– Что-то, на мусорник выбрасываем! – Не отрываясь от работы, ответила молодая швея. Мила немного замялась, а потом тихо произнесла.

– А можно мне эти лоскутки забирать?

– Да забирай их! Мне – то какая печаль? – Пожала в ответ плечами девушка, не отрываясь от работы. В этот момент распахнулась дверь. И в комнату вихрем ворвалась молоденькая девушка. Она с нескрываемым удивлением взглянула на Милу. И сердито проговорила:

– Хм, а это еще кто? Новая швея, что ли? Так у нас пока что в цеху машинок больше нет лишних!

– Ну, насчет лишних машинок можешь не переживать, милая Юлиана. Ведь твоя все равно больше простаивает, чем работает! – Саркастически заметила Ирина, откладывая готовую игрушку в сторону.

– Я не швея. А уборщица – торопливо проговорила Мила, чтобы замять этот неприятный разговор.

– Ну, если ты уборщица, так вот и убирай мусор! Не стой соляным столбом посреди цеха! – Сердито прикрикнула на нее Юлиана.

– Юлька, какая муха тебя сейчас укусила? Да не кричи ты зря на человека. Ты ее еще не знаешь, а уж как взъелась! Да смотри за собой. Лучше бы не кофей с Игорьком распивала. А работала. А то его мамочка да жена, не дай Бог, узнают, так сразу с тебя немного спесь-то прибьют! – Оглянувшись, прикрикнула не нее Галина. А потом поставила, пустую коробку около стола. – Сюда, девки, бросайте всякие лоскутки, да кусочки меха.

– А уборщица нам на что? – Юлиана остановилась у своего столика. И, тяжело вздохнув, явно нехотя натягивала синий сатиновый халатик на свой новый и очень модный брючный костюм.

– Хоть у нас и есть уборщица, все равно свинарник разводить не стоит! Всегда чисто там, где не мусорят. А ты, Мила, иди, пока что делай свою работу во дворе. У нас будешь прибирать после окончания работы. – Проговорила Галя, оторвавшись на несколько секунд от своей работы.

– А когда это? – Мила остановилась возле раскроечного стола, и внимательно посмотрела на нее.

– Как и везде, после пяти вечера. – Отрывисто ответила Галина, обратно уходя в свою работу.

– А зачем тебе эти лоскутки? Это ведь уже бросовый материал. Из него ничего путного не смастерить. Он даже на набивку не идет. – Ирина еще раз взяла готового котенка и полюбовалась им, а потом поставила на край своего стола.

– Да, может, что-то из него и не смастерить, вот коврик хочу пошить. И под ноги положить, все ж теплее будет!

– И то дело. Забирай, я вот тебе собрала немного. – И она подала полный пакет меховых обрезков.

– Спасибо! – Мила взяла пакет, и вышла. Она шла по коридору в сторону своей комнатушки, и не слышала, как Юлиана ехидно говорила:

– И зачем только Николай Федорович взял эту нищенку? Сразу видно, что деревенская, неотесанная! – Она сердито ворчала, усаживалась за свою швейную машинку. Ей не хотелось работать. И, чтобы хоть как-то скрыть раздражение, сейчас сердито выговаривала. – И так у нас долгов, что тех шелков! И наш охранник, Женька, отлично метет двор! А вдруг эта проходимка чего да потянет? Так кто будет отвечать в пропаже?

– Ой, ой, нашлась городская мадама! Сама недавно из своего Захолупинска вырвалась. И работаешь без году неделя, а уж нос задрала, как новые фирмовые штаны нацепила! Куда ж там нам, простым москвичкам, против вас! – Сердито одернула ее Ирина.

– Да хватит вам, девки спорить, да друг другу кровь портить! Нашему шефу виднее, кого брать, и на какую должность назначать! Вы работайте! И так план малость недотягиваем! – Сердито прикрикнула Галина. И они умолкли, сосредоточенно склонившись над работой. Мила уже вошла в комнату. Все лоскутки она сложила в пустую коробку, и засунула под стол. Проснулась Алинка. Она обняла Милу.

– Мама, мамочка!

– Что, моя милая? – Мила ласково поцеловала еще полусонного ребенка в его чистый лобик.

– Мамочка, я кушать хочу. – Обняла ее дочка, и заглянула в глаза.

– Сейчас, только умоемся и ручки помоем! – Ответила женщина. И начались каждодневные хлопоты, как умыть, накормить, отвести в туалет. Освободилась только через час. «Все, картошка съедена, молоко допито! Теперь нужно подмести двор. А потом схожу в магазин, и куплю хоть немного хлеба. И молока на ту мелочевку, которая в кармане завалялась! А вечерком соберу я все эти клочки. И, может, попробую своей малышке что-то смастерить, чтобы она не скучала, пока я убираю двор?». – С этой мыслью Мила убрала еще раз коридор. А потом подошла к тому закутку, где стоял весь дворницкий инструмент. «Вот, пожалуйста! Веник, метла, грабли, лопата! В общем, все удовольствия жизни – и дом, и работа! И все в одном флаконе!». – Она грустно взяла лопату. – Теперь нужно убирать двор. И, прихватив несколько разноцветных лоскутков, взяла дочку за руку.

– Пошли, малая, пошли! Наша работа не стоит на месте. Они вышли с черного хода. Солнце поднялось уже довольно высоко. «Сколько я спала? Не знаю! Но уж точно выспалась за последние четыре года всласть! И какое счастье больше не слышать этого сварливого, скрипучего голоса! Не видеть колючих глаз! И не ощущать себя нахлебницей и бездельницей! Наконец-то меня никто не попрекает куском хлеба, да купленной для меня лишней обновкой из секонда!».

– Сиди вот тут! – Мила усадила дочку на скамейку, что стояла почти, что у самого входа. И дала ей несколько лоскутков. – Никуда не убегай, поиграйся. А сама стала заметать двор. К ней подошла большая собака неопределенной породы, серой масти, и недоверчиво обнюхала ее ногу.

– Шарик, это свои, не тронь! – Послышался сердитый окрик. – Это Женька вышел из своей каптерки. Псина недоверчиво обнюхал ее. Однако отошел в сторону. И лег около самой скамейки. А охранник закурил, остановившись около ворот. Она был из породы молчунов. И, отогнав собаку, размышлял о чем-то своем. И Мила принялась мести. Свежий воздух, мерное шарканье метлы настраивало на размышления, успокаивало. «Как хорошо быть свободным человеком! И не зависеть ни от кого! Сама себе заработаю на кусок хлеба, и дочке на стакан молока! Пусть у меня будет мало, но я это съем без постоянных упреков, и косых взглядов!». – Она приостановилась около клочка земли. По всей вероятности это была когда-то цветочная клумба. Но сейчас там только торчала сухая трава, да валялись фантики от конфет. А в молодой зелени травы запутались мокрые окурки. «А вот здесь можно разбить по-новому красивую цветочную клумбу! Так и сделаю!». – Она продолжала убирать двор дальше. А потом остановилась у огромной развесистой ивы. «Какая она только красивая! И сколько можно всяких там корзинок наплести! Например, чтобы мусор куда попадя не бросали! А в корзиночку. И красиво, и мне убирать будет сподручнее!».

– Здравствуй, красавица! – Мила подняла взгляд и остолбенела. Прямо напротив нее стоял молодой, высокий и довольно симпатичный мужчина. – А ты кто такая будешь? Новый дворник, что ли?

– Ага! Растеряно кивнула она в ответ, испуганно вытаращившись на него. В ее голове испуганными табунами приносились мысли: «А ты-то сам кто будешь? Второй охранник? Или местный вышибала?». Однако вслух не произнесла ни слова. А незнакомец с интересом ее разглядывал.

– Сама-то хоть кто такая будешь? Или секрет большой? – Улыбнулся он вполне добродушно. И эта добрая улыбка вовсе не вязалась с его холодными глазами. Казалось, это были кусочки льда.

– Мила. – Растерянно пробормотала она.

– А я Игорь!

– А, это вы художник? Вспомнился ей отрывок из разговора между мастерицами.

– Да я и сам пока что не знаю, кто я. Я и художник, и закройщик, и мастер. И водитель. И экспедитор. Бываю, и охранника заменяю. В общем, можно сказать, что мастер на все руки. Фабрика молодая, дел хватает – только трудись! Он закурил, и протянул ей пачку сигарет. – Угощайся!

– Не курю. – Вежливо ответила она.

– Сразу видно, что деревенская. – Ответил он, спрятав пачку сигарет в нагрудный карман. И с вздохом добавил, – хотя и в деревине сейчас девки и бабы шмалят, что те паровозы. Хотя все это ерунда. Это твой ребятенок на лавке?

– Это моя дочка.

– Как звать-то ее?

– Алина.

– Возьми для нее. – Игорь порылся в кармане, и достал несколько конфет. – А у меня сынишка. Всегда ему в карман гостинцев кладу. Он любит конфеты, особенно всякие карамельки да ириски.

– Спасибо. – Бесцветным, упавшим голосом ответила Мила, взяв угощение. А Игорь, попыхивая сигареткой, направился в сторону гаража, около которого стояла маленькая «газелька», ярко-канареечного цвета. А Мила принялась мести двор дальше. «И мой Санька любил баловать нас конфетами да шоколадками разными. Каждую получку приносил нам гостинцы!». – И от этих воспоминаний на душе стало как-то неуютно и больно. Точно так, как в свежую рану, засунули палец, и хорошенько там им повертели. И, чтобы не расплакаться от огромной душевной боли, она принялась еще энергичнее мести двор. А потом, найдя, пустую коробку, собрала в нее все окурки и фантики от конфет. И, когда окончила работу, солнце уже поворачивало на полдень. «Я во дворе сделала почти что все. Осталось сходить в ближайший магазин. И купить хоть что-то из еды!». – Она окликнула дочку.

– Алинка, пошли! Девочка подбежала к ней. Обняла, прижалась и заглянула в глаза. «Какая моя девочка еще маленькая! Сколько ей еще расти и расти!». – Она ласково потрепала по щеке дочку. – Вот тебе, гостинчик. – И дала пару конфет, что их угостил Игорь. Девочка сосредоточенно зашуршала оберткой. А Мила, подхватив метелку, взяла дочку за руку.

– Пошли, малявка. Метелку нужно на место поставить. И тебе молочка прикупить. В коридоре столкнулась нос к носу с Галиной. Увидев девочку, она заохала:

– Какая маленькая, да хорошенькая! Наверное, твоя сестра?

– Да нет. Это моя дочка.

– А, понятно. Так ты далеко и надолго топаешь?

– Да так, нужно молочка прикупить. Да и хлеба кусочек не помешало бы.

– Не тащи малую за собой. Если хочешь, то я могу с ней немного посидеть. Все равно время обеденное, свободное. А ты сама по – быстрому сбегай. Тут продуктовый супермаркет почти что рядом. И квартала нет. Сразу за углом.

– Алиночка, ты с тетей побудешь, пока я в магазин слетаю? Глаза девочки налились слезами, а ротик скривился. Она отрицательно замотала головой. Однако женская фантазия безгранична. И Галинка достала из кармана игрушку.

– Смотри, что у меня есть! Чего бы тебе не поиграться вот с таким красивым зайчонком? – И Мастер с хитрой улыбкой показала девочке зайца. В его передних лапках была большая морковка. – Вот видишь, твое предложение уже в жизни!

– Ой, какой зайка! – Радостно запищала малышка. Она уже и позабыла, что собралась плакать. Детские слезы, что утренняя роса, высыхают очень быстро.

– Возьми ключ от комнаты. И поставь, пожалуйста, в угол метелку. – Сунула Мила Галочке ключ. И пока дочка восхищалась красивой игрушкой, быстро пошла по коридору. «А все-таки хорошо, что я подружилась с этой девчонкой! Все-таки не одна. Не совсем, как в лесу!». – Думала она, подходя к магазину. Он был совсем рядом, сразу за углом фабрики. Маленький, уютный, чем-то напоминал дореволюционную лавку. Покупателей почти что не было. За прилавком дремал сонный продавец. Мила не особо вглядывалась в разложенные на прилавке товары. Она взяла только пакет молока и половину булки хлеба. И уже хотела было расплатиться за товар, как столкнулась с охранником. Женька смерил ее подозрительным, хитроватым взглядом.

– Что, новую территорию осваиваем? А своя работа стоит! «Да что я теряюсь? Хватит мне терпеть несправедливость! Нужно отстаивать свои права!». – И в глазах Милы сверкнула решимость. А в голосе проскользнули твердые нотки.

– А что, в магазин сходить запрещено? Я ведь не в зоне строгого режима, и подписку о невыезде никому не давала! Во дворе я убрала все. И сейчас у меня вполне законный обеденный перерыв, когда я могу поесть, или сходить в магазин. Может, мне еще у вас спрашивать разрешения на все, вплоть до туалета? Это огорошило. И пока охранник соображал, чтобы ответить, она, заплатив нужную сумму продавцу, быстро ушла из магазина. Сбежав по ступенькам, направилась в сторону фабрики. Около самих ворот увидела маленького котенка. Он был слишком истощен, что со стороны казалось, шкурка была надета на маленький скелетик. На его белой мордочке жили одни глаза, огромные, золотистые. Когда же Мила остановилась около него, малыш попытался мяукнуть, но вместо нормального кошачьего «мяу» у него получился какой-то сдавленный писк. Женщина отщипнула кусочек хлеба.

– Бедняжка! – И бросила котенку. Тот схватил подачку, и с жадностью принялся грызть, рвать зубками, и глотать, едва разжевав. А мила задумчиво произнесла, – да, оказывается, есть более несчастные, чем я. Она отломила еще кусочек хлеба котенку. Он и его съел. – И куда тебя такого, славного! – Задумчиво размышляла она вслух.

– Привет, Мила! – Женщина повернула голову влево, и заметила Николая. Он подошел поближе. – Как устроилась?

– Доброе утро. – Ответила она спокойно. И добавила – устроилась нормально. Во дворе уже прибрала. Вот в магазин бегала, кусок хлеба и пакет молока купила. А после пяти приберу и цех – как мастер сказала.

– А я тебе кой – чего из дому прихватил. Так, мелочевка всякая. Думаю, тебе на первое время пригодится. Не пить же тебе молоко из ладошки! Вижу, что на котенка смотришь. Что, понравился?

– Да жалко его, маленький такой, сдохнет от голода.

– И то верно. Если нравится, так бери. Пускай живет у нас на фабрике. Двор большой. Места ему погонять хватит. Может, он нам удачу принесет.

– Спасибо! – Мила взяла котенка. Тот доверчиво прижался к ней и ласково замурлыкал. А Николай только улыбнулся «Добрая она. И детей любит, и кошек!». И погладил котенка. – Какой Мурчик! Словно песенки поет! Хорошим котом будет! Они прошли за ворота. Он огляделся вокруг, и похвалил ее.

– Молодец! У тебя все уже убрано. Если так будешь работать, то обязательно выпишу тебе премию. А пока возьми, как аванс, ведь тебе что-то есть нужно. И малую тоже кормить. И только не говори, что это подачка, или милостыня! Это уже честно заработанные деньги! – Он сунул деньги Миле. Та, густо покраснев, ничего не ответила. А Николай направился в сторону своего кабинета. «Странное дело, когда я вижу эту девчонку, почему-то в моей душе становится так легко, так спокойно! И у нее такие милые, наивные и добрые глаза! И она вся светится добротой! Не то, что моя Юлиана. Все ей не так, и всем недовольна». Он сел за рабочий стол. «Сколько дел, что не знаешь, за что и браться! А пока что нужно продумать логотип. А, что б такого придумать? Стоп! Я его видел сегодня! А почему б нам не использовать фигурку котенка? А это довольно дельная мысль!». Он нажал на четную клавишу внутренней связи.

– Игорь, зайди ко мне. У меня появились свежие идеи.

А дочка игрались с зайцем. Галя что-то рассказывала ей, когда Мила вошла в комнату.

– Ну, слез не было? Все довольны? – Спросила она, поставив пакет на стол. И посадила котенка на пол.

– Ух, ты, какой хорошенький. Только больно тощий! Бедняжка, голодал, поди, что одни кости да шкурка! – Покачала головой Галя.

– Ничего, откормим. Было бы косточек, а мясо нарастет. И начальство разрешило его содержать. – Мила ловко принялась выкладывать все из пакета. Там лежали действительно очень нужные вещи для хозяйства. Пара ложек, вилок, нож, и несколько тарелочек. Одеяло, простынка, подушка. И даже легкая занавеска на окно. Перехватив удивленный взгляд, пояснила, – это мне шеф дал. На первое время.

– А, понятно. Мы тут с девками чай пили втихую. Вон в столе чайник есть, и заварник. Так что бери. Не жалко. Я его из дому принесла.

– Спасибо тебе. Ты добрая.

– А, нормальная! Ладно, я пошла. Если что, проси, помогу. Мы не такие уж и плохие, как о нас думают. Зайца я дарю твоей Алинке. Она славная девочка.

– Спасибо тебе.

– Да не за что! – И Галя ушла в цех. «Так, самое необходимое у меня есть». – Она принялась занавешивать окошко занавеской от любопытных глаз. А потом налила молока дочке в чашку. А котенку в маленькое блюдце. Малыш налакался вволю, и прыгнул в коробку, которую Мила приготовила для нег. Он, полизав для порядка свою шерстку, свернулся в клубок, и уснул. Жизнь постепенно налаживалась, входила с русло, и текла, как плавная река, своим чередом.

Глава седьмая.

Да, жизнь постепенно налаживалась, и входила в свои определенные рамки. И текла, как плавная река, обычным чередом. Мила каждое утро, еще до самого восхода солнца, успевала вымести двор, брать мусор и окурки на всей бетонированной поверхности. А потом уже очищала, вскапывала, удобряла те несколько клочков земли, которые когда – то были клумбами. И под ее трудолюбивыми, заботливыми руками земля, нелюбимая и неухоженная, расцвела, похорошела весенними красками цветов. Только кусочек земли под самими окнами шефа пустовал. Мила хотела посадить там красивые розы. Но, зная, что сейчас на фабрике на счету каждая копейка, стеснялась попросить денег на саженцы. А у самой не было денег на покупку, потому что ее заработок практически весь уходил на еду. Она себя мысленно успокаивала, что, мол, все равно не сезон. Впереди лето и жара, которая может убить слабые ростки. Розы любят, чтобы их садили под осень. А на дворе уже вот-вот заявится краснощекое, горячее лето. И поэтому, не долго размышляя, молодая дворничиха посадила там чудные ромашки. Так, в работе, в уходе за цветами уходил почти, что весь день. А после пяти вечера, взяв щетку, тряпку, веник и ведро, женщина отправлялась убирать крохотный пошивочный цех. Усадив дочку за пустой стол закройщика, ловко орудуя веником, сметая пыль и мусор, иногда бросала острый, пытливый взгляд на дочку. Алинка тихонько, сосредоточенно теребила заячье ухо, и так игралась с плюшевым зайцем и медвежонком, которых ей подарили Галинка и Иринка. А в голове Милы проскальзывали грустные мысли: «И в кого она только уродилась, вот такая молчаливая да задумчивая? Вроде хлопот с ней нет никаких особых. Никуда не убегает, не капризничает. Все играет тихонько, не шкодничает. Но все равно, душа неспокойна, слишком она уж тихоня да молчунья! Точь-в-точь маленькая старушка, такая же серьезная да рассудительная! И на ребенка вовсе не похожа!». И лишь поздно вечером, покормив дочку скромным ужином, и уложив ее спать, плела красивые корзинки. И уже по дворе, в коридорчике, и в цеху они стояли, напоминая своим видом, что мусор все-таки лучше бросать в них, а не туда, куда захотелось. Или, собрав лоскутки, садилась шить веселых зверушек.

С момента ее поселения в бывшей дворницкой прошел почти что месяц. И за это время Мила успела почти, что со всеми перезнакомиться. И уже знала, что всеми делами на фабрике заправляет Николай. Он здесь был и Бог, и Король. Игорь больше сидел за чертежным столом, отвозил товар в маленький фирменный магазинчик. Иногда мотался за материалом или фурнитурой, если Николай был слишком занят. Или подменял Женьку в его караульной сторожке. Евгений здесь был охранником, и завхозом одновременно. А все, что придумал Игорь, в жизнь воплощали три подружки – хохотушки, три швеи, Юлиана, Иринка и Галинка. Мила и с ними успела наладить вполне сносные, можно сказать, дружеские отношения. И немного изучить их характеры.

Самая старшая из этой неразлей – водой компании была Галинка. Она любила помечтать, пофантазировать. Обожала строить воздушные замки. А потом населяла их сказочными феями и эльфами. И любую свободную минутку играла с маленькой Алинкой. Любила дарить ей обновки или милые пустячки.

Иринка очень отличалась от Галинки. Она не была такой фантазеркой и мечтательницей, как подруга. Это был скорее трезвый, до мозга костей, реалист. И, хоть и была более сдержана в проявлении своих чувств и эмоций, но все же не раз, и не два так, как бы мимоходом, да сунет Алинке то конфетку, то карандаши или мороженое.

Юлиана была девушкой своеобразной, холодноватой и высокомерной. И ее особенно портило какое-то легкомыслие, и ветреность. Она любила покурить втихую в туалете, вальяжно выставив при этом ногу в сторону. Обожала поболтать о дамских модах, о всяких там распродажах. Знала практически все о косметике, и была большим знатоком всех модных танцев. Работать она особо не любила. И большее время проводила в дизайнерской мастерской Игоря, попивая кофе. Или на проходной, в обществе Женьки, покуривая свой «Кемел». И лишь на какой-то час или два садилась за швейную машинку. И тут во всю включалась ее богатая фантазия. И на свет появлялись зайчики, разноцветные мишки, ежата и поросята. Зная эти особенности, подружки привыкли терпеть ее странности. Однако мало кто знал, что в свободное время она вела кружок эстрадных танцев. И поэтому на фабрике в последнее время была только до обеда. А потом, подхватив свою сумочку, и махнув рукой: «всем привет!», уходила в бывший дворовой клуб. К Миле она относилась и не плохо, и не хорошо, а так, нейтрально. И всегда смотрела снисходительно, как на деревенскую дурочку.

Иногда к Николаю заявлялась в офис его дочка. Это была шустрая, лет шести, девочка с большими голубыми глазами, с волосами, заплетенными в две большие светлые косы. И казалась куклой, которая ожила, и весело бегала по всем комнатам, смеется и шалит. Галинка как – то тихонько шепнула Миле, что Светланка сирота, ее мать умерла еще в родах. И ее воспитывает сам Николай. Правда, ему помогает еще его сестра, Тамара. Но сейчас она уехала в деловую поездку во Францию. И поэтому Николай берет дочку с собой на работу. Светланку любили и жалели все. И поэтому прощали ей детские, невинные шалости. Девочка познакомилась с Алинкой, и они подружились. Светланка все чаще появлялась на фабрике. И пока Мила убирала двор или поливала цветы, они собирали разноцветные пазлы на скамейке, играли с томагочиком или бросали друг другу разноцветный мячик. Жизнь не стояла на месте, а продолжалась своим чередом. Начинался первый месяц лета, июнь.

Утро, казалось, не предвещало ничего плохого. Однако мелодичный звонок мобильного телефона разрушил всю его красоту. «Пожар!». Николай сидел за своим столом, и задумчиво глядел в распахнутое окно. И машинально водил по чистому, белому листу карандашом. Из-под черного грифеля появлялись полоски, черточки, кружочки и замысловатые геометрические узоры. А мысль вращалась вокруг одной-единственной проблемы. «Что же мне делать? Мое крохотное дело только-только поднялось на ноги. И уже сбито метким ударом врага. На счета наложен арест. Неужели это все? Все? Осталось только объявить себя банкротом, пригласить всех сотрудников. Уволить их. Свернуть дела, и пустить все с аукционного молотка. И зарплату платить нечем, потому что мы банкроты! Банкроты! И все этот пожар! Проклятье! Просто какой-то замкнутый круг! Денег нет – материала нет, а материала нет, ничего не сделать». – Он тяжело застонал, обхватил голову обеими ладонями. В голове запульсировала, забилась боль. «Неужели моя мечта умирает? И все из-за чьей-то элементарной зависти!». – Скрипнул от внутренней боли зубами Николай. Летний ветерок ворвался через распахнутое окно в его кабинет. И принес на своих крыльях нежный, едва уловимый аромат ромашек. Тонкий, сладковатый и терпкий одновременно. Мужчина привстал и подошел к самому окну. Его напряженный взгляд упал на крохотную клумбу, которая была прямо под его кабинетом. «Цветы… хм, цветы? Цветы! Да это же идея! Мы временно перепрофилируемся на изготовление цветов. Материал еще остался. Да и связи не забыты. Он вернулся к столу. И нажал на кнопку селекторной связи. Его каждое слово было четким, и отрывистым.