Черная дама Тимошенко Наталья

Глава 4

8 февраля 2017 года, 17.10

школа-пансионат «Взгляд в будущее»

Московская область

Лес начинался сразу за калиткой с западной стороны школы, поэтому Войтех и Иван дожидались Сашу, не боясь, что кто-то их заметит. Последние занятия закончились в половине четвертого, после чего у учеников и преподавателей началось свободное время, но Саша должна была находиться в своем кабинете ровно до пяти, а идти без нее Войтех не допускал и мысли. И лишь отчасти потому, что они отправляются на место убийства, где его почти наверняка посетит какое-нибудь видение, а значит, Сашина помощь вполне может понадобиться.

Очевидно, она думала так же, потому что показалась из-за угла с небольшим рюкзачком, в котором носила медикаменты.

– Еле вырвалась, – пожаловалась она, подойдя ближе. – Сидоров, ты пятиклашек совсем загонял, массово ко мне шли то с больными головами, то с разбитыми коленями.

– Да я ж не виноват, что они такие хилые, – развел руками Иван. – Кросс бежали – еле добежали, в волейбол играли – все руки поотбивали.

– И все-таки ты осторожнее, – строго попросил Войтех. – Наша задача – найти маньяка, а не подтянуть физическую подготовку школьников.

– Одно другому не мешает, – легкомысленно отмахнулся Иван.

Задерживаться не стали, выдвинулись в лес сразу. Через час-полтора начнет темнеть, а заблудиться в незнакомом лесу февральской ночью казалось сомнительным приключением. Иван принес для всех лыжи, поскольку в лесу лежал снег и идти по нему без лыж было трудно. Он шел впереди, показывая дорогу, за ним, путаясь в лыжах и палках, тащилась Саша, Войтех замыкал процессию. Несмотря на то что день был солнечным, здесь, в густых зарослях, царили полумрак и мороз. Войтех пытался представить, что могло заставить школьниц пойти ночью в лес в такую погоду, но его фантазия работала с трудом.

– В общем, разузнал я немного об этой усадьбе, – сказал Ваня, когда они отошли на достаточное расстояние от забора и не боялись быть услышанными охраной или случайными прогуливающимися. – Ее построили не то в конце семнадцатого, не то в начале восемнадцатого века, данные разнятся в зависимости от источника. Принадлежала она графу Шумскому, человеку богатому, но крайне жестокому. Поговаривают, что немало крепостных не вышли из его дома. Бил он их смертным боем за малейшую провинность. И потомки у него уродились такие же.

– От осинки не родятся апельсинки, – прокомментировала Саша.

– Во-во, – закивал Иван. – В общем, неудивительно, что грохнули последнего владельца усадьбы ровно за месяц до отмены крепостного права. Усадьбу тоже подожгли, но выгорело только внутреннее убранство; стены, перекрытия не пострадали, даже крыша почти вся уцелела. Крестьяне разбежались. Осталась одна только деревня, километрах в пяти отсюда. Сейчас все заросло, а раньше к ней шла дорога, да и вокруг были отдельные хутора. В общем, усадьба простояла разгромленной до тысяча девятьсот сорок шестого года. После войны, как вы знаете, осталось много детей-сирот, поэтому усадьбу восстановили, как могли, и открыли здесь сиротский приют. Ну, сиротские приюты никогда не были институтами благородных девиц, поэтому и драки тут имели место, и голод, и холод. Умирали дети часто. В конце пятидесятых снова случился пожар. Говорят, сами же воспитанники здание и подожгли. Дескать, приют здесь был хуже любой тюрьмы, директор зверствовал. Ненавидели его и ученики, и учителя. Несколько человек погибли, в том числе и сам директор, но большинство спаслись. Также есть мнение, что пожаром пытались скрыть массовую смерть детей и учителей из-за какой-то инфекции. В то время с этим было строго, сами знаете.

Войтех кивнул, вспоминая деревню Комсомольскую, жителей которой в пятидесятых годах сожгли, тоже пытаясь замаскировать таким образом массовую смертность от инфекционного заболевания. Так что эта версия казалась очень правдоподобной, хоть в данном случае и не была так уж важна.

– Сгорело не очень много, но приют расформировали, – продолжал Иван. – Снова усадьба долго простояла заброшенной, больше двадцати лет. Ее восстановили лишь в начале восьмидесятых, открыли интернат для трудных подростков. И только в девяносто седьмом школу выкупил Скарытин. Как оказалось, он сам бывший воспитанник интерната.

– Да уж, смертей это место знало немало, – покачала головой Саша.

– Нет ничего удивительного, что в нем бродят призраки, – согласился Войтех.

– Ага-ага, – закивал Иван. – Вся школа гудит о том, что у тебя на уроке сегодня один объявился.

Войтех подробно пересказал произошедшее в девятом классе.

– Детей я успокоил, но сам уверен: это была не иллюзия, а призрак. По описанию очень похож на Черную Даму. Так что, возможно, легенда о ней не такая уж и выдумка. А еще раньше, вчера вечером, у меня было видение в одном из коридоров.

– Видение? – Саша спросила с интересом, без тревоги. Войтеху почему-то подумалось, что раньше она всегда тревожилась, когда дело касалось его видений.

– Не совсем привычное. Я шел к директору и немного заблудился, попал не в тот коридор. И мне показалось, что там я видел тень. Она шмыгнула в нишу, из которой ей некуда было деться, но и в нише я никого не обнаружил.

– А чего подробнее весь коридор не осмотрел? – спросил Иван.

– Потому что меня раньше обнаружила наша любимая Тамара Игнатьевна. Но я наведался туда утром. На полу – следы моих ботинок и птичьих лап. Так что не могу сказать точно, был ли это призрак или всего лишь влетевшая погреться ворона.

– Странно только, что по легенде Черная Дама ищет своих дочерей в лесу, а ты видел ее в школе, – заметила Саша, на секунду останавливаясь, чтобы включить фонарь: в лесу уже достаточно стемнело. Ваня и Войтех последовали ее примеру.

– Ну, может, заглянула на огонек, – отмахнулся Иван, – в школе-то девчонок всяко больше. Высматривает новую жертву.

– Обычно призраки обитают в одном месте, не нарушают границ.

– Расскажи это тому, который едва не отправил Эльвирку на тот свет!

– Согласен, – поддержал Войтех. – В некоторых случаях призраки могут пересекать границы. Или призрак – не убитая колдунья, а одна из погибших девушек. И он не убивает, а предупреждает. Может быть, хочет справедливости. С таким мы тоже сталкивались. Нужно найти тех, кто учился и работал здесь раньше.

– Старых учителей тут не осталось; после того как школу выкупили, Скарытин всех разогнал, набрал новый штат, – вздохнула Саша. – Так что их придется искать где-то.

– Поручу это кому-нибудь, – кивнул Войтех. – Кажется, Айя у нас свободна. А ты можешь попробовать сделать это в сети. Не знаю, как насчет учителей, тридцать лет прошло, но многие из бывших учеников наверняка доступны онлайн.

– Я достану списки того времени, останется только опросить, – добавил Иван. – А еще неплохо было бы наведаться в деревню, расспросить местных. Мне рассказали, что якобы у Сони, первой жертвы, была там зазноба. Авось чего путного поведает.

– Я запланировал визит в деревню на завтра, – сказал Войтех. – У меня как раз мало уроков, успею сходить еще до обеда. Заодно о секте разузнаю.

– Никто из нынешних учителей ни о какой секте не слышал, – покачала головой Саша. – Точнее, насчет всех не знаю, но те, с кем я обедала, о ней не слышали.

– Поэтому я и собираюсь расспросить о секте в деревне, – невозмутимо напомнил Войтех, а затем повернулся к Ивану. – Ты узнал что-нибудь про Мамонтова?

– Чист аки стеклышко, – хмыкнул тот. – Насколько это возможно для человека, начавшего делать бизнес в девяностые. Но никаких подозрительных смертей за ним не числится. Жена умерла от онкологии, родители были неблагополучные, спились. Горло перерезали только сестре тридцать лет назад, больше ничего такого в его окружении я не нашел. Так что не думаю, что на нем или Артеме может висеть какое-то проклятие.

Иван внезапно остановился, и Войтеху с Сашей пришлось сделать то же самое. Иван немного подумал, огляделся по сторонам, очевидно, вспоминая дорогу, и наконец указал направо.

– Туда.

– Точно? – Войтех с сомнением посветил фонарем в темноту между деревьями.

Какая-то невидимая сила тянула, звала его в противоположную сторону. Он точно знал, что им нужно налево, что там, в непроницаемой темноте, есть нечто важное, что откроется только ему.

– Точно, – заверил Иван. – Я помню дорогу. Но если хочешь, могу доказать. – Он вытащил из кармана мобильный телефон, загрузил карту и продемонстрировал ее Войтеху. Красная точка действительно светилась справа от них, всего метрах в трехстах.

Войтех посмотрел на карту, а затем снова неуверенно оглянулся. Интуиция практически вопила, что ему нужно в другую сторону. Иван тем временем спрятал телефон и повернул направо, поэтому Войтеху ничего не оставалось, как кивнуть Саше, внимательно смотрящей на него, и последовать за ним. Наверное, она понимала, что он что-то почувствовал. Знала его лучше всех. Но ничего не сказала.

До нужного места дошли быстро. Саша все это время шла ровно за Ваней, ни разу не оглянулась. Войтех знал, что раньше она совершенно точно отстала бы, поравнялась с ним и начала выспрашивать, что он ощутил. А сейчас он видел лишь ее фигурку в оранжевом пуховике впереди, и ни разу эта фигурка не замедлила шаг, не обернулась.

Саша ни разу после их расставания не затеяла с ним серьезного разговора, не попыталась объясниться, не дала понять, что обижена или зла на него. Она вела себя так, словно не было между ними того некрасивого спора, ее поведение Войтех не мог назвать демонстрацией отчужденности или равнодушия. Казалось, будто не было двух совместных лет, будто она не заботилась о нем с первой встречи, не переживала за него, едва только познакомившись. Она словно обнулила не только их отношения, но и свой характер. И это было настолько неправильно, непривычно, что Войтех думал: лучше бы она залепила ему пощечину и заявила, что безумно зла на него. Вот это было бы настоящее Сашино поведение: эмоциональное, резкое, бескомпромиссное. Вот тогда Саша была бы такой, какой он ее знал. Правда, в случае открытого конфликта работать вместе им было бы сложнее, поэтому в глубине души Войтех радовался такому положению дел.

Иван оказался прав: на снегу в свете фонаря ярко горела красная оборванная лента. Несчастье, произошедшее здесь несколько дней назад, Войтех почувствовал физически: он вдруг испытал такой непреодолимый страх, что захотелось бежать, срочно бежать куда подальше отсюда, прятаться, кричать, звать на помощь. Но при этом глубоко-глубоко внутри он все равно слышал тонкий голосок, зовущий его в другую сторону.