Альтернатива для дураков Абдуллаев Чингиз

Глава 3

Подполковник Гвоздев работал в органах больше двадцати лет. Он пришел в милицию сразу после армии. Работал сержантом и водителем в уголовном розыске далекого от столицы Братска. Затем была Высшая школа милиции, долгая практика. Через двадцать два года после того, как он впервые надел на себя форму сотрудника милиции, Гвоздев был уже подполковником и работал в Московском уголовном розыске.

Он был невысокого роста, крепко скроенный, широкоплечий. Взгляд у него традиционно был хмурый и мрачный, многие коллеги называли его Гвоздем. Он был неудобным сотрудником, никогда не угождавшим начальству. Его невозможно было заставить изменить мнение или немного «подправить» факты при докладах руководству. Может, поэтому он и дослужился всего лишь до подполковника. Гвоздев был оперативником божьей милостью, но характер имел неудобоваримый и, собственно, так ни с кем на службе и не подружился. Такому характеру соответствовало и то обстоятельство, что Гвоздев почти пятнадцать лет провел на оперативной работе и большей частью встречался не с самыми лучшими представителями человеческого рода.

Кроме того, по должности он еще занимался и работой с агентурой, когда приходилось идти на контакт со штатными стукачами, двойными агентами, просто подонками, доносившими на своих друзей. Правда, иногда он встречался и с сотрудниками милиции, засланными для агентурной работы в ряды бандитов или подсаженными в камеры к уголовникам. Но таких отчаянных смельчаков было очень мало, и встречались они гораздо реже, чем принято было думать. В милиции советского государства не любили рисковать судьбами своих сотрудников, предпочитая использовать в качестве обычных «подставок» рядовых уголовников.

Гвоздев был известен в уголовном мире как честный и порядочный человек. Его уважали и боялись уголовники, зная, что купить Святослава Гвоздева невозможно. Мать у него была из Могилева, из Белоруссии, и именно она назвала его Святославом. А отец был кадровым военным, и из воспоминаний детства Гвоздеву запомнились только частые переезды из одного военного гарнизона в другой.

Подполковник читал агентурное сообщение одного из своих осведомителей и недовольно хмурился. В сообщении агент указывал, что встретил в Москве недавно освободившегося из мест заключения Счастливчика – известного медвежатника, который хвастался, что освобожден вчистую. Но не это раздражало и злило Гвоздева. Он злился из-за другой бумаги, полученной им только что из информационного управления. На его срочный запрос о месте нахождения Счастливчика пришел ответ, что известный уголовник, которому, по расчетам подполковника, нужно было сидеть еще несколько лет, уже вышел на свободу и был действительно освобожден досрочно.

Гвоздев вчитывался в бумажку, не понимая, что происходит. Известный уголовник, дважды бежавший из колонии, имевший в общей сложности восемь судимостей и одиннадцать лет лагерей, несмотря на свой относительно молодой возраст, Счастливчик был выпущен на свободу, и его документы были оформлены как полагается.

Подполковник невольно выругался, с презрением отодвигая от себя оба сообщения. Однажды он занимался Счастливчиком и даже встречался с ним, когда работал в Волгограде еще двенадцать лет назад. Достаточно было одной встречи, чтобы понять – такие, как Счастливчик, никогда не могли «исправиться или перевоспитаться». Это был убежденный в своей правоте наглый негодяй, которого просто невозможно было убедить, что он занимается недостойным человека делом.

И теперь такой тип запросто приехал в Москву и даже стал открыто появляться в ресторанах, похваляясь своей свободой. Гвоздев нахмурился. Такой медвежатник, как Счастливчик, не мог появиться в Москве просто так. По всем расчетам, он должен был немедленно уехать за границу, сразу же после освобождения. Его называли Счастливчиком не потому, что он умудрялся избегать сурового наказания, каждый раз производя впечатление на судей и следователей своей относительной интеллигентностью и мягкой, доброй улыбкой. И даже не потому, что до сих пор не удавалось доказать его участия по меньшей мере в нескольких очень крупных кражах со взломом, и даже не потому, что на руках его подручных была кровь нескольких жертв, от которой они старательно отмывали Счастливчика. Он заслужил эту кличку и потому, что почти никогда не удавалось найти похищенные им деньги и драгоценности. Он умудрялся прятать их таким образом, что их никто не мог отыскать. И соответственно, в деле эти ценности не фигурировали, несмотря на все усилия следователей. Более того, Счастливчик умудрялся обойти и своих подручных, не доверяя никому из них то, каким образом и куда он прячет основную часть похищенного.

Именно поэтому он всегда имел в своем распоряжении очень большие деньги и как следствие массу друзей и подручных, готовых сделать для него все, что угодно. Но именно поэтому он и должен был сразу же после обретения свободы рвануть за рубеж, как это уже сделали очень многие известные авторитеты, предпочитая руководить своими подручными из Вены и Праги, Берлина и Парижа, Нью-Йорка и Монреаля.

По всем расчетам, у Счастливчика было очень много денег, чтобы суметь обосноваться где-нибудь подальше от беспокойной Москвы, давно превратившейся в настоящий полигон «для выживания» и ставшей гораздо опасней для авторитетов, чем привычная среда обитания в самых суровых колониях. Но Счастливчик сразу после освобождения решил не мешкая приехать в Москву. Гвоздев не верил в сентиментальность бандита. Он не сомневался, что освобождение уголовника было куплено за большие деньги. Абсолютная коррупция в правоохранительных органах ни для кого не была секретом. Но почему Счастливчик, получивший возможность выйти на свободу, не торопился покинуть Россию? Ведь на нем висело еще несколько нераскрытых преступлений. И в любой момент дотошный следователь мог выйти на кого-нибудь из его пособников, заставив последнего проявить большую откровенность. И тогда Счастливчик мог снова оказаться в колонии, откуда его вытащили с таким трудом.

И тем не менее он приехал в Москву и даже рискнул появиться в своих кругах. Гвоздев подчеркнул название ресторана, решив, что ему нужно присмотреть за этим местом. И обвел название колонии, откуда был условно-досрочно освобожден Счастливчик. Подполковник не сомневался, что соответствующий заграничный паспорт для Счастливчика с измененной фамилией и именем уже давно лежал в кармане медвежатника. Купить или сделать такой паспорт не представляло никакой сложности, и в Москве это знали не только сотрудники милиции и уголовники, но и обычные граждане.

Гвоздев еще раз посмотрел на лежавшие перед ним сообщения. Почему Счастливчик появился в Москве именно сейчас? Он подумал, что нужно будет задействовать всю имеющуюся агентуру. О приезде такого авторитета, как Счастливчик, обязательно должны были узнать и другие агенты. Счастливчик никогда не работает один. Любое его преступление всегда тщательно планируется и так же тщательно готовится. У него масса помощников, советников, просто друзей, готовых подстраховать его в момент неудачи. У него есть и резервные варианты действий на случай провала. Об этом знали все, кто хоть раз сталкивался со Счастливчиком.

Почему он все-таки приехал в Москву, недовольно подумал подполковник. Что он здесь потерял? Или он готовит новое крупное дело, чтобы потом окончательно залечь на дно? Или приехал, чтобы улететь отсюда за границу? Но тогда почему он появляется в ресторане, похваляясь тем, что его выпустили на свободу. Он ведь мог затаиться где-нибудь, пересидеть, пока ему подготовят паспорт и билеты. Если бы он хотел уехать, он бы так и поступил. Если же он готовит большое дело, то ему нужно быть на виду, на людях, чтобы собрать новую группу, подготовить свое преступление и дать знать всем бывшим подручным, что он готов действовать. Только в этом случае ему нужно появиться в ресторане. Гвоздев нахмурился. Теперь он не успокоится, пока не выяснит, что планирует сделать Счастливчик. И для этого ему понадобится задействовать в этой операции всех своих сотрудников. Иначе ему просто не справиться с таким опасным соперником.

Вечером этого дня он уже встречался на конспиративной квартире с одним из cвоих лучших агентов, которого берег для особых случаев. Леонид Пирожков, имевший три судимости и завербованный оперативниками еще во время первой отсидки, был одним из самых надежных и самых лучших агентов уголовного розыска, всегда давая наиболее качественную информацию. Пирожков был вне подозрений у братвы и ходил в лидерах одной из подмосковных группировок. Ему разрешалось заниматься вымогательством и поборами, милиция сквозь пальцы смотрела на его преступления. В этом был самый большой парадокс любой агентурной работы уголовного розыска. С одной стороны, необходимо было иметь как можно больше осведомителей в уголовном мире, с другой – нужно было закрывать глаза на их преступления, чтобы не демаскировать полезных людей, поставляющих нужную информацию. Со своей стороны, агенты, уверовавшие в свою безнаказанность, становились все наглее и откровенно нарушали закон, полагая, что теперь имеют надежную «крышу». Получался своебразный торг, когда за действительные преступления осведомителей не трогали, получая взамен столь нужную оперативникам информацию.

Гвоздев знал о многочисленных прегрешениях Пирожкова, знал о случаях откровенного вымогательства со стороны его многочисленных подручных, о фактах насилия. Но он знал и другое. Тот объем информации, который давал Пирожков, был слишком важен для оперативников. Эта постоянная раздвоенность и сделала Гвоздева меланхоликом, страдающим язвой желудка. С одной стороны, он понимал, как важна информация Пирожкова, с другой – каждый раз при встрече с этим агентом он испытывал неодолимое желание набить морду негодяю, который так откровенно спекулировал на своем стукачестве.

Пирожков приехал на встречу в дорогом костюме, купленном за тысячу долларов в одном из тех магазинов, в которые обычные люди никогда не заходили. У него были редкие волосы, полноватые губы и сплющенный, картошкой нос. Внешность далеко не самая аристократическая, чего нельзя было сказать о его нарядах. Очевидно, он сам чувствовал свою ущербность, предпочитая носить самые дорогие костюмы и вызывающей расцветки галстуки. Войдя в квартиру, он кивнул подполковнику и с недовольной миной уселся на диван, всем своим видом давая понять, как ему неприятно иметь дело с таким человеком, как подполковник Гвоздев. В свою очередь, и подполковнику было неприятно присутствие человека, которого он не любил и с которым не хотел бы встречаться.

– Здравствуй, Пирожков, – негромко сказал он, – тебя не учили здороваться, когда входишь в комнату?

– А вам не говорили, что к агентам нельзя придираться? – нагло ухмыльнулся Пирожков. – Я ведь вам столько пользы приношу.

– Это тебе так кажется, – покачал головой подполковник, – твоя информация – полная дрянь, а терпим мы тебя только потому, что никому неохота мараться с такой грязью, как ты.

Пирожков задумался. Спорить с подполковником не входило в его планы.

– Всегда вы ко мне придираетесь, – миролюбивым тоном сказал он, – не любите вы меня, гражданин подполковник.

– Еще скажи, чтобы я на тебе женился, – разозлился Гвоздев.

– Я вам не «голубой», – обиделся Пирожков.

– Ну тогда и не болтай про любовь, – посоветовал подполковник, – и кончай свои дурацкие разговоры. Я рожу твою видеть не могу, а ты приходишь и еще начинаешь права качать.

Пирожков молчал, не решаясь больше спорить.

– Вот так-то лучше, – удовлетворенно кивнул подполковник, – дело у нас к тебе есть, Пирожков, очень важное дело. И не вздумай хитрить, не получится. Я ведь все равно обо всем узнаю.

– Что вам нужно? – нахмурился Пирожков.

– Ты о каком-нибудь крупном готовящемся деле не слышал? Может, краем уха кто говорил? Или тебе что-нибудь известно?

– Устранять кого-то должны?

– Нет. Просто, по нашим сведениям, в Москве готовят крупное ограбление, и мы хотим знать, где именно оно произойдет.

– В Москве каждый день кого-нибудь грабят, – усмехнулся Пирожков, – я за всеми бандами уследить не могу.

– Ты не паясничай. Я тебя про разную шушеру не спрашиваю. Я о серьезном деле говорю, об очень серьезном.

– Понимаю. Но ничем помочь не могу. О паре-тройке мелких дел я слышал. Но никакой «крупняк» мимо меня не проходил.

– Значит, не проходил, – поднялся со своего стула Гвоздев. Походил по комнате, потом посмотрел на Пирожкова и вдруг спросил: – А про возвращение Счастливчика ты слышал?

– Да об этом вся Москва гудит, – сразу вскинулся Пирожков, – только ничего не получится, начальник. Он ведь чисто вышел, по закону вашему. Все бумажки в порядке, не придерешься…

– Я не про это спрашиваю, – резко перебил его подполковник, – о его появлении в городе мы и без тебя узнали. Только я не поверю, чтобы такой человек, как Счастливчик, мог просто так приехать в Москву. Дело он готовит крупное, и ты, Пирожков, наверняка что-нибудь слышал.

– Ничего не слышал, – удивленно сказал Пирожков, – я думал, он просто так приехал в Первопрестольную. Покуражиться, погулять и потом за бугор рвануть. Деньги у него есть, и немаленькие. Зачем ему здесь еще одно дело затевать. У него и с прежних дел большие бабки остались. Одно слово – Счастливчик, – с завистью сказал Пирожков.

Гвоздев еще раз посмотрел на сидевшего перед ним агента. Он вдруг понял, что можно использовать именно эти качества Пирожкова: его зависть к богатству и удаче Счастливчика.

– Он ведь всегда сухим из воды выходит, – напомнил подполковник.

– Всегда, – ухмыльнулся Пирожков, – его никакая пуля не берет.

– По нашим расчетам, у него в загашнике ценностей на несколько десятков миллионов долларов, – спокойно сообщил Гвоздев.

– Иди ты! – не сумел скрыть своей растерянности от такой невероятной суммы бандит. Он был явно расстроен.

– И теперь он скоро отбудет куда-нибудь в Монте-Карло, чтобы свои денежки там тратить, – продолжал дразнить бандита подполковник, – а вам всем ручкой помашет.

– Везет ему. Он человек умный, – с уважением сказал Пирожков.

– А если умный, зачем тогда в Москву приехал? Что он, в другом месте покуражиться не мог? Ты бы на его месте с такими деньгами что сделал? Сразу бы рванул куда-нибудь подальше. И от нас, и от вас.

– Да, – задумчиво подтвердил Пирожков, – а вдруг он деньги свои вывезти не может?

Гвоздев сел и так выразительно посмотрел на своего собеседника, что тот сразу смутился, поняв, что сказал глупость. И лишь тогда подполковник заметил:

– Это он-то не может? Да за такие деньги можно всю таможню купить и любые ценности вывезти.

– Это правда, – согласился Пирожков и невольно изменившимся голосом еще раз сказал: – Он человек умный.

– Видимо, не совсем, – сразу вставил Гвоздев, – если в Москву приехал. Он ведь так просто не приедет. Значит, у него дело крупное намечается. Очень крупное. Ты меня понимаешь? Такое крупное, что он согласился все свои деньги на кон поставить и в Москву приехать.

Пирожков молчал. Было видно, как он мучительно раздумывает. И как решает для себя самые разные вопросы. Гвоздев чуть усмехнулся. Расчет на жадность бандита оказался верным.

– Может быть, – наконец сказал Пирожков, – все может быть.

– Поэтому я сюда и приехал, – строго продолжал Гвоздев, – нужно, чтобы ты на него вышел. Я думаю – дело будет очень крупное. Но не всегда же Счастливчику должно везти. Может, повезет в этот раз кому-нибудь другому?