Желание Усачева Елена

«Темновато, – уточнило мое сознание, которое сейчас существовало как бы отдельно от меня. – Я не помню, чтобы ты зашторивала окно».

Да, окна я всегда держала раскрытыми и даже в сильный мороз распахивала форточку. И только из-за болезни… Но мои шторы не такие плотные, чтобы сквозь них ничего не было видно.

«Мы не дома», – услужливо подсунула очередную версию рациональная часть меня.

На секунду я забыла, как дышать, потому что и тело сообщило мне, что лежу я не на своей постели. Запах своего постельного белья я узнаю из тысячи. У меня никогда не было такой мягкой наволочки и пододеяльника, мои хлопчатобумажные гораздо грубее.

«С организмом все в порядке, все системы работают нормально», – сообщило сознание, совершив спешную инспекцию.

После глубокого сна еще оставалась вялая истома, но в целом ничего не болело.

Тогда я решила чуть приоткрыть глаза.

Тьма действительно была кромешной. Я зажмурилась, перебирая в памяти события последних часов. Болезнь, ссора, Макс, разговор… Неужели это случилось?

Снова заставила работать свои рецепторы.

«Все в порядке!» – с занудством отличника повторило сознание.

А чего я испугалась? Сама же хотела…

Я попыталась встать с кровати. Пощупала от себя с правой стороны, поискала с левой – кровать оказалась бескрайней. Наконец удалось опустить ноги на пол.

«Одежды нет», – подсказало сознание, пока я удивлялась, почему сквозь носки я так хорошо чувствую, что лежит на полу.

В панике я загребла одеяло и потянула его на плечи.

– Когда ты раздевалась, я закрыл глаза, – раздался спокойный голос, и мое сознание зайцем скакнуло в сторону.

– Сейчас ты тоже сидишь с закрытыми глазами? – поинтересовалась я, наматывая одеяло вокруг себя.

– Да, я тоже немного вздремнул. – В темноте послышалось, как где-то поблизости подвинули стул. – Иногда полезно посидеть без движения.

– Ты же этого не любишь. – Ничего не видеть было неудобно.

– Никто не может двигаться без остановки. Человечество давно отказалось от идеи создать вечный двигатель. Детали быстро изнашиваются. Доброе утро, дорогая!

«Утро? Врет, был день!» – Сознание быстро вернулось обратно, оно у меня неплохо ориентируется. Действительно, когда я засыпала, был день.

– Утро вечера или утро чего-то другого? – неловко пошутила я.

– Сегодня утро завтрашнего дня, – уточнил Макс и чиркнул спичкой. Слабый огонек осветил его лицо. – Ты спала семнадцать часов.

«Ничего себе!» – присвистнуло сознание, предлагая мне от удивления откинуться на спину, но я только сильнее сжала одеяло у себя на груди.

– И не одна ты. – На третьей свечке спичка погасла. – Извини, электричества нет. Отрубили за неуплату.

Его профиль был мягко освещен. Светлая линия носа, подбородка, черные провалы глаз – Макс стоял против света.

– Из тебя разведчик хороший получится – говоришь непонятно. – Я наконец смогла оглядеться. Даже с закрытыми глазами Макс вряд ли бы стал разбрасывать мои вещи, где-то они должны лежать аккуратной стопкой.

– Я был в Москве, у твоих друзей. Хотел кое-что проверить. – Любимый не стал меня мучить долгими паузами. – Антону ввели сильнодействующий антибиотик со снотворным, после которого он проспал до утра.

– Ты был в Москве? – Про одежду я тут же забыла. – С ума сошел! Они тебя видели?

– Не видели. – Макс лениво наблюдал за моими метаниями. – Но чувствовали.

– Хочешь, чтобы они тебя убили? Зачем ты туда ходил? – Я вскочила, снова упала на кровать, притянув к себе одеяло. – Ты меня бросаешь?

– Никто тебя не бросает. – Макс перестал улыбаться.

– Одежду передай, – потребовала я. Злость булькала и клокотала внутри. Я стараюсь, ограждаю его от Смотрителей, а он сам бежит к ним в логово…

– Зачем? – Макс не шевельнулся. – Антон еще какое-то время будет спать, ты можешь отдохнуть.

– Ну и пускай спит. Я тут при чем?

– На Антоне замыкался тот аркан, что ты расстроила. Ритуал был нарушен и теперь требует завершения. Это как двумя руками развести шнур, а ток пропустить через себя. Один конец шнура Антон, другой – ты. Его зацепило серьезно. Удивительно, как он держится. И еще. Они знают, что ты завязана на Антоне. Знали, кстати, с самого начала. Поэтому Олег и интересовался твоим здоровьем.

– Он и твоим здоровьем интересовался, – буркнула я.

– Надо разорвать вашу связь, иначе Антон утянет тебя за собой в могилу.

– В Москву я не поеду! – Теперь главное – не поддаться магии его взгляда. Конечно, его гипноз на меня не действует, но уговорить меня можно.

– Только Смотрители смогут снять с тебя эту зависимость.

– Нет! – Я спрятала нос в одеяло.

– Маша, пойми, они специально удерживают Антона в таком состоянии. Чтобы вылечиться, тебе придется к ним прийти.

– Я не хочу к ним.

– С ними можно договориться!

– Макс, ты с ума сошел? С кем ты собрался договариваться? Смотрители злятся, что в прошлый раз у них все сорвалось. Хочешь, чтобы я второй раз тебя к ним привела?

– У нас нет выбора – они убьют тебя. Даже если им придется пожертвовать Антоном.

– Не делай из них монстров! Они обыкновенные люди.

– Маша, тебе пора привыкнуть, что вокруг тебя с обыкновенными людьми какое-то время будет напряженка.

– Не драматизируй, пожалуйста! Я могу позвонить Олегу и все ему объяснить.

– Да, действительно, Олег единственный ни о чем не подозревающий человек… – Макс взмахнул рукой, как бы отсекая от себя мои слова. И снова склонился ко мне. – Думаешь, он не знает, что происходит? Считаешь, Олег не принимает в этом участия?

– Он ничего не знает. – Мои губы сжались в упрямую линию. – Иначе бы не пытался меня предупредить об опасности. Иначе бы не позвонил!

– Предупредить об опасности и участвовать в задуманном Смотрителями деле – не взаимоисключающие вещи. Он позвонил, чтобы убедиться, что ты больна, и предложил тебе приехать в Москву.

Холодное щупальце коснулось моего сердца. Значит ли это, что Антон проснулся?

– Они должны тебя отпустить. Каждый вправе сам выбирать свою судьбу.

– Кто бы говорил… – выдохнула я.

– Маша, неужели ты хочешь стать такой, как они?

– Поэтому я и не хочу туда ехать! И вообще – давай забудем обо всем, а?

– Маша, ты не понимаешь. Это игра. Как шахматы. Смотрители просто передвигают шахматные фигурки. Но сейчас они должны тебя отпустить. Поехали в Москву! Не пытайся все сделать сама. Ты не игрок.

– Не надо думать за меня. – Я сдавила голову руками. Эту поездку легко представить – сначала мы всех перебьем, а потом будем тосковать о потерях. – Дай мне одежду.

– Не уходи.

– Я выспалась и хочу одеться. – Рассердилась бы, но делать это в голом виде с одеялом на плечах не очень удобно. – А еще я хочу домой.

Макс быстро глянул на меня и отвернулся к свечам.

– Зачем? – услышала я его приглушенный голос.

Затем! Хочется! Есть у меня такая привычка – просыпаться дома в своей постели. И раз уж мне не удалось сегодня там поспать, мне бы хоть позавтракать…

– Есть хочу!

– Шоколад подойдет? – Макс не двинулся с места. – Я могу принести чай.

– Мне надо переодеться!

– Тебе лучше еще немного подождать. – Макс осторожно водил рукой над пламенем свечи. Голубой стебелек не колыхался. – Твои родители считают, что ты спишь в своей комнате, и, чтобы не потревожить твой сон, даже не заглядывают к тебе. Если ты сейчас поднимешься к себе, придется все менять.

– По-честному, значит? – Я подобрала под себя одеяло.

– Честнее не бывает. – Не глядя, Макс поднял вверх руку – пальцы у него были сложены крестиком.

– Обманывать нехорошо.

– Быть обманутой нехорошо. – Макс встал. – Одевайся, а я пока принесу чай.

Мгновение, и в комнате уже никого не было. Пламя свечей даже не шелохнулось. Я потянулась к своей одежде и стала быстро одеваться. Как всегда в спешке, путалась, роняла вещи на пол, надевала наизнанку. Черт, чего я так нервничаю? А все дурацкие Смотрители! Зачем они опять свалились на мою голову?

Минут через пять Макс появился в дверях. Чайник в его руке сипел запоздалыми пузыриками кипения.

– Какие новости?

– Твои родители просыпаются. – Макс выставил передо мной чашку, сыпанул в нее чай из коробочки, залил кипятком. Принюхался. – Гадость, пахнет опилками. В следующий раз угощу тебя настоящим чаем.

Я придвинула к себе чашку. Вообще-то это был лучший чай из всего, что есть в магазине. Уж на что, а на хорошие продукты мама никогда не скупилась. И запах от чашки шел совершенно не опилочный. Как будто я не знаю, как пахнут опилки! Еще неизвестно, чем будет пахнуть его чай. Валежником? Прошлогодними листьями?

– Что будем делать? – Я обхватила руками кружку с нарисованными рыбками. Она такой же путешественник, как и я, – однажды уже побывала здесь. В прошлый раз ее тоже принес Макс.

– Скоро проснется Антон, и ты снова почувствуешь себя плохо. И так будет до тех пор, пока ты с ними не встретишься.

– Я? – Рыбки скрылись под ладонью – я держалась за чашку, как за спасательный круг.

– Каждый поступок имеет свои последствия. – На стол легла плитка шоколадки в шуршащей фольге. – Иногда специально что-то делают, чтобы добиться определенных результатов…

– Бросаются под поезд, чтобы умереть? – Настроение у меня сегодня с утреца – Маркелова обзавидуется. Мрачнее не придумаешь.

– Закаляются, чтобы не заболеть, – поправили меня. – Мы с тобой познакомились, и твой друг Павел Колосов разглядел, что рядом с ним находится не просто девушка, умеющая владеть саблей, а умная, красивая и очаровательная особа. От обиды, что не заметил этого раньше, что не он первооткрыватель тайны, Колосов до сих пор ходит вокруг твоего дома. Про Дракона и Валерию можно и не говорить.

– Это ты к чему? – Мне некстати вспомнился портрет на полях Леркиной тетради.

Держать чашку было горячо, ставить боязно – поставлю, и все, растворюсь в окружающей темноте. Эта чашка стала моей связующей нитью с действительностью. Отпущу, и реальность вокруг посыплется как карточный домик. Свет свечи отражался от фольги, в которой лежала шоколадка, слепил глаза.

Макс молчал долго, что было странно. Обычно он мгновенно принимал решение.

– Тебе могут помочь только Смотрители. Они связь установили, они ее и снимут. – Он уговаривал меня как маленького ребенка, по многу раз повторяя одно и то же.

Я потупилась. Холодные пальцы коснулись моего подбородка, и я скользнула лицом в прохладу ладони. Температура опять медленно ползла вверх, и в его объятиях мне было уютно – руки Макса удерживали меня на границе болезни и здоровья.

– Не жалей! – Я отстранилась, помотала головой. Липкий жар окутывал тело, плавил голову, жар растекся по рукам и ногам, делая их неподъемными.

Я все больше и больше оседала, готовая уже свалиться со стула. Чашка выскользнула из пальцев, брызнула горячим чаем, недовольно крякнула, разбиваясь. И мне тут же стало легче.

– Моя чашка! – с сожалением я посмотрела на еще покачивающиеся половинки.

– Что с тобой? – Макс притянул меня к себе, заглянул в глаза. Услышала, как ногой он отодвинул осколки подальше под стол.

– Голова закружилась. Уже прошло.

Он посадил меня на колени, прижал к себе.

– Не бойся, все будет хорошо.

– Ехать не надо! Если гора не идет к Магомету…

– Твой Магомет около горы уже вытоптал всю траву. – Макс сразу догадался, что я собираюсь просить помощи у Олега. – Не думаю, что он сюда придет с пустыми руками. Стать вампиром не так сложно, наши ряды легковосполнимы, а вот Смотрители – вид, занесенный в Красную книгу.

– Зубров тоже почти уничтожили, но потом они быстро размножились в неволе.

– Тогда я запру тебя в мастерской, и ты начнешь размножаться почкованием, – грозно пообещал Макс.

– Я просто буду чаще носить твое кольцо, – честно пообещала я, пытаясь вспомнить, где его оставила. – И никакие беды ко мне не подберутся.

– Дай слово, что не позовешь Олега в город.

Я и не заметила, как недовольно насупилась, опустила голову, посмотрела на любимого исподлобья.

– Дай слово!

– Разговаривать с Олегом здесь будет гораздо проще, чем в Москве.

– В Москве нам нужен только Антон. Вы встретитесь, и он разрушит вашу связь.

– Что ты видел в Москве?

– Ничего особенного. Заглянул к Антону. Он почти все время спит. Я видел, как Борис вводил ему какое-то лекарство. А еще я почувствовал, что где-то рядом вампир.

– Катрин?

– Может быть. Я не разобрал.

– Как они могли ее так быстро поймать?

– Если у них появился хотя бы один ее волос или капля крови, то достать ее уже проще простого.

– Они ее не убили?

– Я не знаю, что они там делают. Но, может быть, я почувствовал не Катрин. Кого? Эдгара нет, остальные разбежались кто куда…

– Кому же там еще быть? Маринка?

– Маринка здесь, в городе, – прошелестел его голос. – Именно поэтому не надо, чтобы Смотрители приезжали. Ее легче всего найти. Девочка очень уязвима.

– Она злится на меня за Дэниэла?

– Нет. – Макс коснулся губами моего лба, словно хотел убедиться, что температура пошла на убыль, а значит, Антона снова принялись лечить. – Я рассказал ей, что было на самом деле с моей матерью. Она меня поняла. Но объяснить, что между взрослыми существуют свои отношения, я не смог. Боюсь, тебе самой придется с ней поговорить.

Я поежилась. Вспомнила холодные ненавидящие глаза, бледное напряженное лицо, растрепанные локоны. Я не должна была такое думать, но невольно появилась мысль, что для Маринки лучше было бы умереть, чем стать вампиром. Мне казалось, смерть для нее была бы гуманнее.

– Ты с ней часто встречаешься? – О чем-то я его хотела спросить? Какая-то еще встреча меня волновала, чьи-то глаза…

– Она уже неплохо освоилась, ей не требуются учителя.

– Может, не один ты интересуешься происходящим в Москве? Кстати, а где Лео?

– Лео в своей любимой Франции, в двадцатый раз прогуливается по залам Лувра. Или бродит по музеям Флоренции. Он всегда был неравнодушен к прерафаэлитам[9]. Последние события сильно пошатнули его внутренний мир. А искусство возвращает ему ощущение гармонии.

– Тогда, может, все же Эдгар? Пришел мстить за Грегора…

– Про Эдгара ничего не скажу. Его нельзя обнаружить, если он сам того не захочет. Но если город сейчас пуст, значит, Эдгар ушел, а вслед за ним потянулись все. Сидит сейчас где-нибудь в Китае или Индии. Там своеобразное отношение к смерти, оно нам очень подходит.

Я невольно вздохнула. Индия им подходит… Вот ведь незадача какая! На мгновение я прикрыла веки и вдруг увидела, что на меня в упор смотрят маленькие красные глазки-бусинки. Крыса пискнула и убежала в темный угол. Тревога толкнулась в горле.

– Белка! – выпрямилась я. – Мне надо покормить крысу, а то она кого-нибудь съест.

– Останься, я принесу твою крысу. – Макс опустил руку мне на плечо, но вместо радости его жест почему-то вызвал недовольство.

– Сама схожу за ней. – Я попыталась встать, но соскользнуть с колен не получилось.

– Не уходи. – Голос Макса был глух. Он не просил, кажется, он… приказывал?

– Родители уже ушли, – наполнялась я раздражением.

– Ты же, как всегда, без ключа, – напомнил Макс.

– А как ты вошел? – Я кивнула на чайник.

– Попросил, чтобы мне открыли. Извини, но я не обладаю способностью отворять запертые двери. Мне легче сломать.

Ладно, дверь коридора откроет сосед. А квартиру? Надо посмотреть в куртке, ключи наверняка там.

– Мама могла задержаться. – Я высвободилась из рук Макса. Не понимаю, почему он меня удерживает. Что за дела? Я хочу уйти. Мне надо умыться, переодеться. Хочется выпить кофе с сыром. А здесь темно, стены давят…

– Она ушла. – Макс остался сидеть на стуле. – Тебе лучше еще немного подождать.

– Кого подождать?

Куртка не находилась. Я ее вообще до мастерской-то донесла? Или в порыве страсти ее с меня сорвали еще на лестнице?

– Около двери висит на крючке, – подсказал Макс. – Но я бы на твоем месте допил чай…

Я выразительно посмотрела на пол. Моих любимых рыбок больше не было. Они разбились, вывернув наружу комок разварившегося чая и коричневую жижу.

– Мне нужна новая чашка. – Куртка была неприятно прохладной.

– Я принесу. – Макс не сдвинулся с места.

– Схожу сама! – Терпеть не могу, когда меня задерживают. И когда ничего не объясняют. Мог бы не сидеть здесь истуканом, а… – Как же ты войдешь в закрытую квартиру?