Жена убийцы Метос Виктор

Глава 10

К тому времени как Ярдли вернулась домой, усталость разлилась по мышцам ее ног подобно стремительно распространяющейся болезни. До бургеров у них с Ортисом дело так и не дошло, однако меньше всего ей сейчас хотелось есть.

В лежащей на столе на кухне записке от Уэсли сообщалось, что он уехал на заседание опекунского совета и рассчитывает вернуться около девяти. Дверь в комнату Тэры была закрыта – и, вероятно, заперта на замок. Послушав за дверью, Ярдли услышала, что ее дочь говорит по стационарному телефону с Кевином. Легонько прикоснувшись к двери, она вернулась на кухню. Заставила себя достать из холодильника овощи и, приготовив салат, поела в одиночестве за столом на кухне. Тэра вышла из своей комнаты, но не сказала матери ни слова, достала из холодильника банку содовой.

– Тэра!

– Что?

– По-моему, нам нужно поговорить о Кевине.

Сделав несколько шагов к матери, девочка облокотилась о стол.

– И что с ним?

– После вчерашнего случая с выпивкой я поговорила со школьным охранником. В прошлом году были подозрения, что Кевин пытался совратить свою подругу, которой затем пришлось сменить школу. Подозреваю, тебе он об этом не рассказывал. И знаешь ли ты, что на прошлой неделе его едва не арестовали за то, что он залезал в чужие машины на школьной стоянке?

– Это был не он.

– Охранник уверен, что это был Кевин.

– Человек невиновен до тех пор, пока не доказано обратное. Правильно, мам?

Ярдли помолчала, всматриваясь в холодные голубые глаза дочери.

– Я думаю, он тебе не пара.

– Выбирать не тебе.

– Я не желаю ссориться с тобой. Честное слово. Просто хочу сказать, что Кевин из тех, кто беззастенчиво использует девушек. После чего, получив от них все, что хотел, бросает. Я не хочу, чтобы такое произошло с тобой.

– Ну да, сама ты классно выбираешь себе мужиков… – Тэра закатила глаза.

– Что ты сказала?

– Думаю, ты меня прекрасно услышала. – Дочь скрестила руки на груди. – Наверное, нелегко смириться с тем, что мужчина, с которым ты делила постель, делил ее с мертвецами… Мам, а у тебя никогда не возникало мыслей, чем ты привлекла это чудовище? Ты не думаешь, что где-то в глубине души понимала с самого начала, кто он такой на самом деле?

Джессика стиснула челюсти, в остальном оставаясь совершенно неподвижной. Тэра мастерски владела способностью находить у человека самые уязвимые места и безжалостно вспарывать их бритвой. Ярдли не раз задумывалась, каким человеком вырастет ее дочь.

– Я не жалею о времени, проведенном с Эдди Кэлом, по одной-единственной причине: это дало мне тебя.

Тэра заморгала.

– Я ухожу к себе, – тихо промолвила она.

Джессика проводила взглядом, как ее дочь, умница, но с таким трудным характером, закрыла за собой дверь спальни. Понимает ли Тэра, что в ее руках выбор того, кем она станет? Родители Эдди Кэла, добрые, заботливые, породили нечто нечеловеческое. Вот доказательство того, что генетика и окружающая обстановка не определяют, кем станет человек, и временами Ярдли оставалось надеяться только на то, что Тэра сделает правильный выбор.

Уэсли вернулся домой около девяти. Ярдли лежала в кровати, в очках, которые надевала только в его обществе, и читала историю Византийской империи. Забравшись к ней в кровать, Уэсли поцеловал ее.

– Я по тебе соскучился, – сказал он, держа свое лицо в нескольких дюймах от лица Джессики и глядя на ее губы.

– Я тоже по тебе соскучилась. Как прошло заседание?

Закатив глаза, Уэсли уселся на край кровати, скинул ботинки и снял пиджак.

– Одно дело хуже другого. Ты даже представить себе не можешь, что люди делают со своими детьми во время развода… А у тебя как прошел день?

– Допросили с десяток сексуальных насильников и обнаружили в шкафу связанную женщину.

– Ты серьезно? – Уэсли уставился на нее.

– Да.

Встав, он поднял брови.

– Ого! А я-то жалел себя… С тобой все в порядке?

– Все замечательно. Просто я уже несколько лет этим не занималась и успела подзабыть, что такое допрашивать людей в ходе расследования.

– Тебе этого не хватает? По-моему, тебе больше подходит целыми днями сидеть в зале суда.

– Ты прав. Но, должна признать, в этом что-то было. Азарт. Я увидела, как он побежал. Тот тип, который удерживал женщину. И ощутила возбуждение.

Ярдли не собиралась рассказывать Уэсли про то, как одна зашла в дом Дилберта Моргана. За последний год он уже несколько раз говорил ей, что у него есть связи во всех крупных юридических фирмах штата, и если она займется частной практикой, то запросто сможет зарабатывать втрое больше, чем получает прокурор. Ярдли считала, что ему не по душе дела, которыми она занималась. Если серийный насильник признавался невиновным или получал условный срок, существовала вероятность того, что он захочет с ней сквитаться. Рецидивисты во всех своих бедах винят полицию и прокуроров. А те, кто совершает насильственные преступления на сексуальной почве, как правило, не могут взять на себя ответственность за свои действия и иногда даже уверяются в том, что жертва втайне хотела, чтобы на нее напали. Женщина-прокурор, пытающаяся отправить их за решетку, – вот очевидный козел отпущения, на кого можно свалить все свои проблемы.

– Ну, ты только не привыкай к такому возбуждению. Знаешь, это факт: после тридцати пяти человеческий организм начинает деградировать. Тебе тридцать восемь, и ты это чувствуешь. В этом возрасте и я чувствовал то же самое. Ты начинаешь искать то, что помогает тебе ощутить себя молодым, а это крайне редко бывает на пользу.

– Я же не гоняю на байке, Уэсли, – рассмеялась Ярдли. – Просто получила удовольствие, в кои-то веки выбравшись из кабинета.

Сняв сорочку, Уэсли бросил ее в корзину с грязным бельем, стянул брюки и отправился в ванную.

– Я просто хочу сказать, – бросил он, включив душ, – следи за своими чувствами. Если тебе кажется, что ты борешься со злом, сознание может увлечь тебя, заставив делать такие вещи, на которые ты никогда не считала себя способной.

Ярдли слушала убаюкивающие звуки текущей воды, и тут у нее пискнул телефон, извещая о поступлении текстового сообщения. Оно было от Болдуина. Дилберта Моргана задержали.

Глава 11

Вся обстановка комнаты для допросов управления полиции Сент-Джорджа состояла из стола, нескольких стульев и окна, выходящего на чахлые деревья во дворе здания. В телевизионных шоу, посвященных работе полиции, показывают однонаправленные зеркала и навороченные системы аудио- и видеозаписи, однако в действительности такое встречается редко. Действительность заключается в том, что всякий раз, когда какой-нибудь город сталкивается с дефицитом бюджета, в первую очередь сокращается финансирование полиции, которой предлагается делать больше, обходясь меньшим. Обыватели не понимают, что преступников в настоящее время помогают в основном задерживать новые технологии, а не традиционная слежка. Поэтому когда у патрульного в машине компьютер, устаревший еще пятнадцать лет назад, он не может подключиться к единой базе всех правоохранительных органов страны. А серийные насильники славятся своим умением просачиваться в информационные щели, существующие между различными ведомствами.

Ярдли наблюдала за Дилбертом Морганом в квадратное окошко в двери комнаты допросов. У него было несколько сильных тиков; руки тряслись так, что он с трудом удерживал их на столе. Человек, расправившийся с Олсенами и Динами, должен быть спокойным и собранным. Даже в полицейском участке пульс у него останется размеренным, он будет улыбаться и отвечать на вопросы вежливо, мягко и умело отметая обвинения. Дилберт Морган же был похож на человека, которого вот-вот хватит сердечный приступ.

Болдуин, стоявший за дверью рядом с Ярдли, разговаривал по телефону с находящимся в Бостоне доктором Сартом. Джессика слушала их разговор.

– Даже не знаю, соответствует ли он тому психологическому портрету, который я сейчас для вас составляю, – говорил Сарт. – Многие хищники гордятся своими достижениями и хвастают ими при первой возможности, однако этот конкретный преступник предпринял из ряда вон выходящие усилия, чтобы его не нашли. Он не хочет, чтобы его задержали. По крайней мере, пока что. Держать у себя в шкафу связанную женщину и попытаться убежать от вас, в то время как он мог бы просто с вами поговорить, направив ваше внимание в другую сторону, – этот человек вряд ли так поступил бы. Едва ли он тот, кто убил Олсенов и Динов.

То обстоятельство, что Сарт, говоря о жестоких убийствах, использовал слово «достижения», вызвало у Ярдли дрожь отвращения.

– Взгляните на результаты психиатрической экспертизы, которые я вам высылаю, – сказал Болдуин. – Этому человеку в возрасте двадцати одного года был поставлен диагноз «параноидальная шизофрения», после чего он практически все время проводил в различных психиатрических заведениях. Мы переговорили с его врачами, и похоже, пару месяцев назад он перестал с ними встречаться.

– Кейсон, скорее всего, в настоящее время его состояние слишком нестабильное, так что допрос лучше отложить. Пусть он успокоится, примет лекарства, и тогда можно будет его допрашивать. Не исключено, что он раскается в своих действиях и сам захочет о них поговорить.

Подошел Ортис с запечатанной банкой содовой.

– Придя в себя, он, скорее всего, потребует адвокатов, и тогда ему, возможно, удастся ускользнуть от меня. – Болдуин помолчал. – Я могу каким-нибудь образом вывести его из равновесия? Если он сломается, нам, возможно, удастся…

– Вы же понимаете, что я ни за что не пойду на такое, правда?

– Да, знаю… – Болдуин вздохнул. – И все же попробовать стоило. Спасибо, доктор.

Ярдли всмотрелась ему в лицо. Несколько лет назад Болдуин связался со свидетельницей, которой предстояло давать показания в деле против серийного насильника. Защита утверждала, что Болдуин показал ей фотографии обвиняемого до опознания. Агент ФБР это отрицал, как и свидетельница, однако Джессика гадала, не могло ли это быть правдой. Мотивы Болдуина были чистыми, она в этом не сомневалась, но все-таки существует очень тонкая грань между тем, чтобы любыми силами добиться осуждения виновного, и тем, чтобы осудить невиновного. И Ярдли, как прокурор, не могла допустить, чтобы эту грань переступали.

Завершив разговор, Болдуин спросил:

– Готов?

– Только после тебя, – сказал Ортис.

Они вошли в комнату. Джессика наблюдала за ними в окошко. Дилберт Морган раскачивался взад и вперед, обхватив руками грудь. Очки у него сползли на самый кончик носа. Он был настолько худ, что казался ожившей марионеткой. Ярдли отметила, что его искусанные губы кровоточат в нескольких местах.

– Мне н-н-нужно в-вернуться д-домой.

Морган говорил, сильно заикаясь, и старательно избегал смотреть следователям в глаза. Открыв банку содовой, Ортис поставил ее перед задержанным.

– Пить хочешь, Дилберт? Ты долго торчал среди барханов.

Схватив банку, Морган сделал большой глоток. Несколько капель стекли по подбородку на рубашку. Рыгнув, он поставил банку на стол, затем снова обхватил себя за грудь и принялся раскачиваться взад и вперед. Болдуин и Ортис уселись напротив него.

– С Рейчел всё хорошо, – сказал Болдуин. – Она просила тебе передать, что с ней всё в порядке. – Он помолчал. – Дилберт, ты помнишь, что произошло?

– Она с-с-собиралась м-меня з-з-заложить.

– Заложить за что?

Морган покачал головой.

– Я х-хочу в-вернуться домой.

– Понимаю, Дилберт, но мы не можем отпустить тебя до тех пор, пока не поймем, что случилось. Ты ведь мог сделать Рейчел очень больно. Конечно, я знаю, что ты не хотел сделать ей больно.

Морган отчаянно затряс головой.

– Дилберт, а ты еще кого-нибудь обижал так же, как обидел Рейчел? – спросил Ортис. – Я, конечно, понимаю, что ты никому не хотел сделать больно, но были ли другие?

– Я х-хочу в-вернуться д-домой.

– Понимаю, но мы не можем…

Ярдли приоткрыла дверь.

– Кейсон, можно тебя на минутку?

Болдуин откинулся на спинку стула.

– Это никак не подождет?

– Нет.

Он оглянулся на Ортиса, тот пожал плечами. Они встали и вышли из комнаты.

– В чем дело? – спросил Болдуин, когда дверь в комнату допросов закрылась.

– Это определенно не он.

Болдуин посмотрел в окошко на Моргана.

– Пока что мы еще не можем это сказать.

– Кейсон, это не он.

– Хорошо, дай мне закончить, и тогда мы выясним это наверняка.

– Замечательно. Но мне не по себе смотреть, как вы запугиваете психически больного человека, не дав ему возможности связаться со своим адвокатом. – Достав телефон, она позвонила на круглосуточную линию федеральных адвокатов. – Говорит Джессика Ярдли из федеральной прокуратуры. Мне нужен адвокат. Некий Дилберт Морган допрашивается в управлении полиции Сент-Джорджа по подозрению в убийстве. – Оглянулась на Болдуина. – Здесь находятся два агента ФБР, Болдуин и Ортис, и мне хотелось бы, чтобы у мистера Моргана, если он захочет с ними говорить, был представитель.

Оператор ответила, что адвокат прибудет через час.

– Он не просил адвоката, – оскалился Болдуин.

Ярдли убрала телефон.

– Адвокат будет здесь через час. Тогда позвонишь мне и скажешь, разрешил ли он своему клиенту общаться с вами.

Не дожидаясь ответа, Джессика развернулась и направилась к выходу.

– Мне она нравится, – донеслись до нее слова Ортиса, обращенные к Болдуину. – С ней не расслабишься.

Глава 12

До Ярдли дошли слухи, что с Дилберта Моргана сняли подозрения в убийствах Динов и Олсенов. В обе эти ночи вместе с ним была его подружка Рейчел, а в ночь убийства Олсенов они около двадцати трех часов даже попали на камеру видеонаблюдения в круглосуточной аптеке. Поскольку Болдуин не потрудился сообщить ей об этом, Джессика предположила, что он сожалеет о том, что обратился к ней.

Времени было уже час дня, и она собиралась отправляться обедать, когда в дверях показался Болдуин.

– Привет, – сказал он.

Ярдли опустилась обратно в кресло.

– Привет.

Засунув руки в карманы, он прислонился к двери.

– Как тебе спится?

– Хорошо. А тебе как?

– Терпеть не могу неловкие разговоры ни о чем, – усмехнулся Болдуин.

– Почему неловкие?

– Послушай, я сожалею о том, что случилось. – Он уселся напротив. – Ты была права на все сто процентов. Все, что я вытянул бы из этого типа, все равно выбросили бы на помойку. Даже не знаю, что на меня нашло.

– Когда охотник приближается к добыче, он совершает самые грубые ошибки. По крайней мере, мне так говорили.

– Меня частенько отчитывал за это отец. Он считал, что после смерти мамы ему нужно установить со мной прочную связь. И ты абсолютно права. Охотничий азарт затуманивает мозги. Итак, ты меня простила?

Он сказал «после смерти» – не «после гибели», не «после того, как маму убили». Ярдли задумалась: Болдуину стали известны какие-либо новые обстоятельства и он больше не считает смерть своей матери убийством, или же ему просто легче не произносить вслух это слово?

– Прощать нечего. Каковы твои планы?

– Очень простые: сидеть и ждать, потому что мы ни хрена не можем сделать. Повторный опрос соседей Олсенов ничего не дал, а убийца, вполне возможно, собирается нанести новый удар меньше чем через две недели.

– Ты ни в чем не виноват, Кейсон. По мешкам у тебя под глазами я вижу, что это дело не дает тебе спать. Ты делаешь все возможное. Не вини себя.

Болдуин покачал головой.

– У меня перед глазами постоянно встает другой дом. Ты не была там, когда все еще было свежим. Меня вызвали в ту ночь, когда были убиты Олсены. Никакие фотографии не могут передать это в полной мере. Я уже успел забыть, что человеческое тело вмещает столько крови. Мне вспомнилось, как мы с отцом ходили на охоту. Иногда он подвешивал подстреленного оленя на ветку и перерезал ему горло, чтобы выпустить кровь. Похоже, именно так поступает этот подонок со своими жертвами. – Он потер лицо обеими руками. – Кажется, сейчас я снова воочию увижу все это…

– Извини. Я понимаю, как это тяжело.

– Да ну… Вот почему мы, федеральные агенты, такие богатые, точно? Вот за что нам платят деньги. – Он сглотнул комок в горле. – Джесс, у меня абсолютно ничего нет, а он в самое ближайшее время убьет снова. – Болдуин шумно вздохнул. – Я хочу кое о чем тебя попросить, и это очень непросто.

– О чем?

– Я хочу, чтобы ты встретилась с Эдди Кэлом и попросила его помочь нам.

Оглушенная, Ярдли не могла вымолвить ни слова. Она уставилась на Болдуина, но тот твердо выдержал ее взгляд. Единственным свидетельством того, что он произнес эти шокирующие слова, был легкий румянец у него на щеках.

– Кейсон…

– Ты даже представить себе не можешь, как бесконечно трудно мне было обратиться к тебе с такой просьбой. Я очень сожалею. Я надеялся, что у нас будет хоть что-нибудь, хоть какая-нибудь надежда схватить этого типа до того, как у него начнется новый цикл, – но у нас нет абсолютно ничего. Я препарировал жизнь этих людей, переговорил со всеми их родственниками и знакомыми, с соседями, со всеми, с кем смог. Мы даже разыскали тех, кто запускает в этих краях зарегистрированные квадрокоптеры, и просмотрели все, что было отснято в тот день, в надежде найти на видео какую-нибудь подозрительную машину, кружащую вокруг дома. Ничего. Я терпеть не могу просить об одолжении, но сейчас мне это необходимо.

Болдуину уже приходилось заниматься подобными делами – и даже еще более страшными. Самым известным среди них было дело «Мясника с Кольцевой дороги». Почему именно эти убийства так сильно задели его за живое?

– Я не могу, Кейсон. Надеюсь, ты меня понимаешь.

– Я понимаю, о чем прошу. Я прошу тебя вскрыть рану, которая только-только затянулась. – Болдуин поднялся на ноги. – Я не буду умолять тебя, не буду сидеть здесь целый час, пытаясь тебя убедить. Я только знаю, что если б не попросил об этом, то чувствовал бы себя дерьмово после нового сообщения из полиции о том, что обнаружена еще одна супружеская пара. И, полагаю, если ты откажешься, то тоже будешь чувствовать себя дерьмово.

Оставшись одна, Джессика какое-то время молча смотрела в окно. На противоположной стороне улицы большое электронное табло рекламировало бурлескное шоу. Едва одетые девицы танцевали, широко улыбаясь. Изображение сменилось шипящим на сковороде бифштексом, еще через несколько секунд – холодным пивом, а затем – переполненным танцевальным клубом. На табло мелькнули слова: «МЫ НИКОМУ НЕ СКАЖЕМ, ЕСЛИ ТЫ НЕ СКАЖЕШЬ». После чего на экране снова появились танцующие девицы.

Ярдли вышла на улицу. Погода сегодня была аномально жаркой, и ей вспомнилась статья в криминалистическом журнале, в которой утверждалось, что в самых разных странах уровень преступности возрастает в жаркие дни.

В кафе по соседству, куда захаживали адвокаты и судьи из федерального суда, Джессика села за свободный столик в углу и заказала диетическую содовую и сэндвич с тунцом. Достав телефон, она позвонила Уэсли.

– Привет, моя замечательная! – ответил тот.

– Привет. Как прошли занятия?

– Только что закончили очень интересную дискуссию по поводу дела «Старого вождя». А ты как?

– Я… э… Я размышляю о том, чтобы сделать то, что мне не очень нравится.

– Вот как? И что именно?

Ярдли собралась было рассказать ему все, но в последний момент остановилась. Уэсли обязательно примется ее отговаривать, а хотя она и говорила себе, что решение еще не приняла и только думает над этим, Джессика понимала, что это неправда. Болдуин прав. Когда это наконец случится, когда в новостях покажут лица новой супружеской пары, когда плачущих детей выведут из дома и усадят в полицейскую машину, это полоснет ее по живому. Быть может, даже положит конец ее работе в прокуратуре. В конце концов, разве ее задача не в том, чтобы защищать таких людей, как Олсены и Дины? Предъявлять обвинения может любой прокурор. Для Ярдли ее работа заключалась в другом. Это было что-то гораздо более глубокое, и она не могла полностью объяснить это даже себе самой.

– Я подумываю о том, чтобы на обед взять чизбургер с жареной картошкой.

Пауза, затем Уэсли громко расхохотался.

– Та еще дилемма… У тебя потрясающая фигура, и тебе не о чем беспокоиться. И вообще, мы живем только раз.

– Если честно, я просто хотела услышать твой голос. Поговорим потом.

– Хорошо. Встретимся дома. Я тебя люблю.

Откинув голову на стену, Джессика какое-то время смотрела на то, как солнечный свет отражается от стекла ослепительными осколками. Затем встала, оплатила заказ, но сказала, что есть не будет.

– Может быть, возьмете с собой? – предложила официантка.

– Нет, спасибо. Мне больше не хочется.

Глава 13

Исправительное заведение «Лоу дезерт плейнс» расположено в пустынной долине в сорока милях от Лас-Вегаса. Окружающая пустыня придает ему постапокалиптический эффект: кажется, оно не из настоящего, а из отдаленного будущего, когда законы больше не действуют и огромные массы людей приходится держать взаперти, чтобы те не разрушили общество. Впрочем, возможно, это начинается уже сейчас… Ярдли не знала.

Предварительно она позвонила Софи Гледхилл, директору заведения, с которой уже работала вместе. Женщины сразу же прониклись друг к другу взаимной симпатией. Джессика согласилась вести дела, которые ей давала Гледхилл, а та, в свою очередь, пообещала не передавать ей дела, исход которых был сомнителен. На протяжении нескольких лет Гледхилл дала Ярдли несколько дел о сексуальном насилии, связанных с убийствами, совершенными в тюрьме. Ярдли вела все эти дела; в двух случаях добилась обвинения судом присяжных, а в остальных обвиняемые заключили сделку со следствием.

Директор тюрьмы встретила ее в приемной. Она была в костюме, на шее у нее висел бейджик департамента исправительных заведений штата Невада. Афроамериканка с ярко-зелеными глазами, Гледхилл, казалось, сошла с обложки журнала по фитнесу. Как-то она призналась Ярдли, что действительно занималась легкой атлетикой и готовилась к Олимпийским играм, однако травма колена в девятнадцать лет положила конец ее спортивной карьере.

– У вас отличные туфли, – заметила Гледхилл, здороваясь с Джессикой.

– Подарок. Уэсли не перестает повторять, что я плохо слежу за собой, и дарит мне подарочные карточки.

– Ну, он прав. Та работа, которой мы занимаемся, сожрет нас с потрохами, если мы не будем выкраивать какое-то время на самих себя. Я медитирую два раза в день по двадцать минут, в любую погоду, и в обед час бегаю по стадиону. Чтобы поддерживать себя в форме, нужно прилагать усилия.

– Я занимаюсь боксом.

– Да, пожалуй, вам это ближе… – Усмехнувшись, Гледхилл оглянулась на охранника. – Вы точно этого хотите? Я не смогу вас отговорить?

– Есть определенные причины моего приезда сюда, которые в настоящий момент еще не могут быть преданы широкой огласке. ФБР предпочитает молчать, опасаясь паники. Но я могу твердо вам сказать: без крайней необходимости я бы не приехала.

– ФБР? Случайно, не Кейсон Болдуин?

– Да, а откуда вам известно?