Мой хозяин – 2 Алиса Ковалевская
Услышала его шумный вдох и, чуть повернув голову, наткнулась на взгляд, обжигающий, словно ледяное солнце. Ледяное солнце… обжигающий холод… Руки у меня затряслись сильнее, в животе что-то сжалось. Приподняв руку, он тронул моё лицо. Очень нежно провёл по скулам, по подбородку и, неожиданно жёстко ухватив за ворот платья, притянул к себе. Потеряв равновесие, я упёрлась ладонью ему в колено.
— Ты с ума сошёл?! — от неожиданности вскрикнула я, но дело ему до этого не было.
Схватив за волосы, он приподнял мою голову, притянул меня к себе и накрыл рот своим.
— М-м-м… — замычала я, пытаясь отвернуться и впилась в его запястье пальцами. Злость, и без того волна за волной захлёстывающая меня с минувшей ночи, усилилась в десяток раз, от боли на глаза едва не выступили слёзы. — Отпусти меня! — зашипела я и попыталась оттолкнуть.
Куда там! Пытаться бороться с ним было всё равно что пытаться бороться с гранитной скалой. И всё же он отпустил. Подтолкнул меня к себе на колени и снова сгрёб волосы, но уже не так сильно. Второй рукой сжал подбородок и, глядя прямо мне в глаза, произнёс очень тихо, но так, что по коже у меня побежали мурашки:
— То, что мы вдали от дома, ничего не значит, Милана. Для тебя ничего не изменилось. Ты моя, ты подчиняешься мне. И делать ты будешь всё, что я посчитаю нужным.
Что не дышу, я поняла, лишь когда пальцы его разжались. На негнущихся ногах подошла к столу, взяла марлевую прокладку, бинт и вновь принялась затягивать его плечо. Руки у меня ходили ходуном, а коленки подкашивались. Голос его, словно отравляющий дым, проник в мои лёгкие, пропитал изнутри отравой. Он вообще пропитывал меня, словно отрава.
Один моток, второй… Ладонь его опустилась на моё бедро, подол платья пополз вверх, но я продолжала делать перевязку. И только когда ладонь его, скользнув под платье, коснулась моих ягодиц, замерла.
— Продолжай, — тут же приказал он.
Я облизала пересохшие губы и, не решившись взглянуть на него, сделала ещё один оборот. Старалась не касаться кожи, но получалось это из рук вон плохо. Пальцы мои будто бы сами собой задевали его плечо, и от каждого касания сердце моё пускалось вскачь.
Вначале он просто поглаживал меня, потом стал сжимать ягодицы — не сильно, но довольно чувствительно. Одновременно с тем, как я заправила кончик бинта под повязку, трусики мои, подвластные его воле, поползли вниз. Я резко выпрямилась и сделала шаг назад.
— Я не хочу, — глядя на него, выдавила я и, прекрасно понимая всю малозначимость собственных желаний, добавила: — И у тебя плечо…
Он поднялся. Неспешно, лениво. Повёл плечами и сделал шаг ко мне. Я попятилась. Трусики, и без того съехавшие уже до середины бёдер, оказались в районе коленок. Я попыталась натянуть их обратно, но Вандор остановил меня:
— Не утруждайся, — стиснув мою руку, проговорил он.
Пальцы мои разжались, и кружево упало к лодыжкам. Несколько секунд он просто смотрел на меня, в упор, не отводя взгляда, и я видела, как пламя в его глазах разгорается всё яростнее и яростнее. Наконец оно вырвалось наружу, превратилось в настоящую огненную бурю, беспощадную, разрушительную бурю из ледяных язычков.
В одно мгновение он подхватил меня и усадил на стол. От неожиданности я дёрнулась. Один из пузырьков скатился и с грохотом упал на пол, но, вместо того, чтобы поднять его, Вандор махом скинул туда же все остальные. Меня охватила какая-то непонятная лихорадка. Он стоял близко, колени мои упирались ему в бёдра, и я боялась сделать лишнее движение, потому что понятия не имела, чем это может обернуться. Взгляд его метнулся по моим плотно сдвинутым ногам, по телу. Он будто ощупывал меня, каждый миллиметр, каждую клеточку моей кожи: плечи, грудь, ключицы, шею. Посмотрел мне в лицо. Руки оказались на бёдрах, подол вновь пополз вверх, и меня залихорадило ещё сильнее. Рывком он развёл мои ноги в стороны и встал между. Стараясь отстраниться, я откинулась назад, оперлась ладонями о стол позади себя, и это стало моей ошибкой, ибо в тот же момент он, ухватившись за платье, дёрнул его с моих плеч.
— Пожалуйста, не рви! — взмолилась я, сама понимая, как это глупо звучит. Но это платье мне так нравилось…
Он снова опустил взгляд к моим ключицам, к груди и, обхватив руками, смял. Гладил сквозь платье, надавливал на соски. Касания его вызывали во мне какое-то болезненное, ненормальное удовольствие. Мне хотелось оттолкнуть его, расцарапать его руки, но вместе с тем хотелось, чтобы это продолжалось. Грань… это была грань разумного, и я балансировала на ней, рискуя вот-вот сорваться в пропасть.
— Другое купим, — выдавил он, оттягивая ткань.
— Пожалуйста. — Я перехватила его руку. — Молния… сбоку есть молния…
Мои слова словно озадачили его. Молния? Похоже, он даже не подумал об этом. Тронул мой бок, но ничего не нашёл. Движения его были нетерпеливыми и оттого какими-то ненормальными, порывистыми. С губ слетело проклятье. Пальцы его скользили по моему боку — жёсткие и уверенные, такие же, как и он сам. Его нетерпение отзывалось во мне, и я терялась. Я подарок-подарок-подарок… Но его руки, его тихие, сдавленные ругательства и кружащий голову запах! Наконец ему всё-таки удалось отыскать собачку, и он резко опустил её вниз. Задрал подол до талии, а затем вовсе стянул с меня платье.
Наверное, мне стоило сопротивляться. Наверное, стоило, и я понимала это, но что толку? Я снова вспомнила всё, что говорила мне Стэлла. Ведь это не так трудно, тем более, что мне даже прятаться не хочется. Не хочется…
Ладони Вандора накрыли мои плечи, губы коснулись шеи. Он гладил меня самыми подушечками, большие пальцы твёрдо ласкали ключицы, пока он покусывал кожу. Влажный язык и жаркое дыхание… Я судорожно выдохнула. По рукам, по плечам моим побежали мурашки, внутри стало волнительно. Я втянула запах его волос, его тела. Сандал… чуть уловимые нотки сандала. Запах, который так глубоко проник в меня, в мою душу… Я же обещала быть хорошей девочкой. И Стэлла… Стэлла у Алекса. Значит, я должна быть хорошей девочкой…
Пальцы его скользнули меж моих бёдер, проникли внутрь. Уже немного влажная, я ощутила острый прилив наслаждения. Груди напряглись, узел внизу живота затянулся туже. Он гладил меня изнутри, натягивал мою плоть. Чуть грубее, чем мне бы хотелось, но я всё равно ощущала, как кровь моя превращается в бегущую по венам раскалённую желанием лаву.
Я хотела его. Хотела этого подонка, купившего меня в подарок для развлечения собственного папочки! Вот только таящимся во мне животным инстинктам дела не было до подобных мелочей. Вандор вдавил пальцы глубже, провернул, и я, не удержавшись, тихо застонала. Хорошей девочкой… Не уверена, что хорошие девочки ведут себя именно так, но, кажется, внутри меня что-то взорвалось. Что-то горячее, наполненное негой. Его пальцы глубже, жёстче, мои — в его волосах, в тёмных, чуть вьющихся прядях.
Я задыхалась. Он трахал меня пальцами, и это было так… Откровенно, вульгарно, что я чувствовала себя последней шлюхой. Развратной шлюхой, стонущей от скупых ласк собственного хозяина. Проведя по складкам моей плоти в последний раз, Вандор убрал руку, а через мгновение подхватил меня под коленями и притянул к самому краю стола. Быстро расстегнул ремень и спустил джинсы. Шумно дыша, я уставилась на его большой твёрдый член. Каждый раз меня поражали его размеры, поражало, как он может помещаться во мне, и как я могу чувствовать то, что чувствую. Вандор с нажимом погладил меня по бёдрам, и от ладоней его к моему животу, к груди, к сердцу, устремилось тепло. Он стоял так близко, что соски мои задевали его грудь, и каждый раз, когда это происходило, меня прошибало дрожью. В том отеле с Матвеем… Я даже вспоминать это не хотела. Вычеркнуть, смыть из памяти, замазать новыми воспоминаниями, новыми красками. Желая сделать это как можно скорее, я обхватила Вандора за шею и прижалась к нему всем телом. Он рыкнул. Впился в мои бёдра, приподнял ноги и резко вошёл.
— Боже… — выдохнула я.
Я не готова была так резко принять его, и от этого стремительного вторжения мне было немного больно. Я зажмурилась, пытаясь привыкнуть, подстроиться, но боль отступала слишком медленно. Он проникал в меня, вбиваясь глубоко и жадно. Мне же хотелось… Понятия не имею, чего мне хотелось. Хотелось, чтобы что-то было иначе, чтобы он был другой. Нет, не другой — другой лишь со мной.
— Не так быстро, Вандор, — попросила я.
Он не послушал. Сгрёб мои волосы и, повалив на стол спиной, посмотрел в глаза. Взгляд хищного зверя: волка, стремительного гепарда. Циничного и беспощадного, не привыкшего считаться со слабыми, подчиняющего себе всех и каждого, повстречавшегося на его пути. Мне показалось, что ещё несколько секунд назад взгляд его был другим, а сейчас… что-то неуловимо поменялось. Лёд стал колючим, серебристым.
— Потерпишь, — просипел он, набирая темп.
Толчки его стали ещё более резкими и жёсткими, словно бы он пытался отключиться от происходящего. Одно движение за другим — быстро и как-то отстранённо. И всё же я чувствовала тепло. Тело моё предавало меня, откликалось, и совсем скоро я снова начала получать удовольствие. Подумать только… Он трахал меня, разложив на кухонном столе словно цыплёнка для фаршировки, а я… Хорошая девочка!
— Ты скотина, — вырвалось у меня, когда он впечатался в меня особо глубоко. — М-м-м…
Я изогнулась, ухватилась за его плечи и снова повалилась на стол. Внезапно мне захотелось быть ещё ближе, ещё теснее, и я обвила его бёдра ногами. Раскрылась, пустила его так глубоко, как только могла.
— Будь ты проклята! — прохрипел он, вдалбливаясь в меня с глухим рычанием. — Проклята!.. Ты хоть понимаешь…
Что мне нужно было понимать, я так и не услышала, потому как с очередным его проникновением сжатая пружина внутри меня начала стремительно разматываться. Он снова и снова входил в меня, его член наполнял меня до отказа, растягивал, а я жадно ловила ртом воздух и металась под ним в сводящей с ума агонии. Не знаю, что должна была понимать — понимала я одно: от этого уже не спрятаться. Беги не беги. И то, что было с Матвеем… Не важно. Та ночь…
— Вандор! — вскрикнула я, рваными глотками хватая ртом воздух. Тела наши были мокрыми, несколько капелек пота, скатившиеся с его тела, смешались с теми, что выступили на моём.
Я застонала, и он поймал мой стон своим ртом, заглушил его. Он добился своего — моё тело принадлежит ему. Этого он хотел? Так вот оно. Вот только… Оно и так принадлежит ему, потому что я для него — вещь, которую можно передарить. Всего лишь вещь…
Он был во мне, крепко прижимаясь своими бёдрами к моим, и я чувствовала его пульсацию. Открыла глаза. Вещь… выдохнула и отстранённо уставилась на уголок кухонного шкафчика. Он погладил меня по бедру и отстранился. Вещь, которая принадлежит ему и никому более. И если кто-то попробует меня отнять…
Когда дыхание наше немного выровнялось, Вандор сглотнул. Оставив меня лежать, тяжело упёрся ладонью в стол, мотнул головой и отошёл на пару шагов. Я тоже сглотнула. Кажется, я начинаю привыкать… Эта мысль вызвала во мне новый приток ярости. Сил у меня не осталось, в теле ещё ощущались отголоски оргазма, но я заставила себя приподняться.
— Тебя так задело, что отец решил вернуть меня Матвею? — горько усмехнулась я. Я смотрела, как он натягивает джинсы, как застёгивает ширинку, и пыталась понять — зачем?! Зачем?! Если я всего лишь вещь?! Я не понимаю, Вандор!
— Я всё сказал тебе ещё в Москве! — огрызнулся он так, словно бы мои слова вызывали у него разом и неприятие, и раздражение, и злость.
— Ничего ты мне не сказал! — соскользнув со стола, вскрикнула я. Между ног было влажно, хотелось принять душ, но пережитое билось во мне, разъедало обидой. Мне нужно было понять хоть что-то, иначе… Сумасшествие какое-то! — Ты подарил меня! Подарил своему отцу! Сам подарил! Ты сказал, что я — вещь, подарок!
— А ты и есть вещь! — рыкнул он в ответ. — Не поняла ещё?! Дорогая вещь.
— Для тебя. — Было больно. Как же было больно!.. — Только для тебя, Вандор. Для других…
— Для кого?! — перебил он меня с прежним раздражением и злостью. — Для твоей подруги? Ещё для кого?
— Да хотя бы для Матвея! — выкрикнула я. Понимала, что после того, что случилось в отеле, уверенности в собственных словах уже не чувствую, но всё же… — Он пришёл за мной, нашёл меня! Он хотел забрать меня из питомника! И если бы не ты…
— Если бы не я… — Глаза его блеснули чёрным, дьявольским пламенем, а губы скривила ухмылка, полная презрения.
Мне стало не по себе. Нагнувшись, я подняла с пола платье и, не надевая, кое-как прикрылась им. Вандор всё так же смотрел на меня и когда взгляды наши вновь пересеклись, сказал негромко, но так, что каждая буква буквально врезалась мне в сознание:
— Если бы не Кондратьев, ты бы не оказалась в питомнике, Милана. Неужели ты этого ещё не поняла?
=6.
Вандор
— Что ты имеешь в виду? — осторожно и в то же время зло переспросила она, прижимая к груди свою паршивую тряпку. Она что, думает, от этого выглядит менее вызывающе?!
Мне хотелось зарычать, хотелось разнести всю эту кухню к чёртовой матери. Сколько раз я должен сказать себе, что мне надо держаться от неё подальше, не пускать слишком глубоко?! Сколько?! Но стоит вдохнуть её запах, почувствовать её рядом, дотронуться, и… всё. Разумные мысли летят кувырком, словно бы и не было их никогда. А эта… Она действительно настолько наивная, что не въезжает?!
Отвечать ей я не спешил. Пусть думает. Может быть, дойдёт наконец, что она — никто. Пустое место. Красивая игрушка, жизнь которой стоит ровно столько, сколько за неё готов заплатить тот, кому она придётся по вкусу. Меня порядком достали её разговоры о праве выбора и свободе личности. Какая, нахер, свобода, если у неё даже фамилии до сегодняшней ночи не было?! Только милая мордашка и огромные глаза на которые я, блять, повёлся, как безвольный осёл и продолжаю вестись до сих пор?!
— Это неправда! — закричала она, когда я, развернувшись, пошёл вглубь гостиной. — Неправда!
Я услышал её лёгкие приближающиеся шаги и напрягся. Ещё пара слов об ублюдке Кондратьеве, и я прикончу эту синеглазую суку! И плевать на всё! Вряд ли что-то может быть ещё хуже, чем есть! Отослать её куда подальше и закончить на этом. Захочет её мелкий сучёныш — пусть берёт. И…
— Говори, если уж начал! — Милана вцепилась в мой локоть с такой силой, что я даже удивился этому.
Плечо задёргало так, что на миг у меня в глазах потемнело, но останавливаться она, очевидно, не собиралась и дёрнула снова. Совсем страх потеряла, мать её! У неё тоже мозги слетели, как винда при вирусной атаке?!
— Я тебя сейчас удавлю! — рявкнул я.
Развернулся, перехватил её руку и сжал.
Глаза её пылали негодованием, яростью. Черты лица заострились, сапфировая синева переливалась миллиардом оттенков. Растрёпанная коса болталась в такт нервным движениям. Да чтоб её! Она по-прежнему была голой! Голые ноги, голые плечи, только грудь чуть прикрыта, да кусок ткани болтается возле лобка, ещё больше притягивая внимание. Член моментально начал твердеть. Не прошло и десяти минут, а я снова хотел её! Нет, это не наваждение и не проклятье — это помешательство! Всё летит под откос, а я только и могу думать о том, как нагнуть её и вставить так, чтобы у неё дыхание перехватило!
— Хватит мне угрожать! — истерично закричала она и толкнула меня в грудь свободной рукой. — Хватит! Мне надоело! — подбородок её задрожал, но в глазах блестела прежняя ярость, несмотря на выступившие слезы. — Мне надоели твои угрозы, твоё отношение ко мне! И твои недоговорки мне тоже уже поперёк горла! Я не верю тебе! Ты… ты специально говоришь так…
— Дура! — рявкнул я и, схватив её за оба локтя, грубо толкнул на диван.
Она упала, ударилась спиной о спинку. Ослабшая резинка соскользнула с её волос, и чёрные прядки-кольца рассыпались по бледным плечам. Боже, да что же это… Стоило мне увидеть её такую, напряжение в паху стало ещё сильнее, а яйца будто налились. Я сделал глубокий вдох.
— Я тебе не верю, — её слабый голос дрожал, с губ слетел всхлип. — Не верю, понял?!
Молча я присел возле лежащего на полу чемодана. Отбросил крышку и, найдя папку, что Артур отдал мне перед поездкой в ресторан, достал свежую рубашку и льняные штаны. Чуть позже придётся съездить в город и докупить нужное. Неизвестно, как долго нам придётся пробыть тут.
— Меня не волнует, веришь ты мне или нет, — ровно и сдержанно проговорил я, поднимаясь. Шагнул к девчонке и кинул папку на диван рядом с ней. — Твой Матвей действительно собирался выкупить тебя из питомника, но только после того, как сам же поспособствовал тому, чтобы ты там оказалась. Отец сократил ему финансирование, поэтому он не сделал этого сразу. Запомни, Милана, в этой жизни крайне редко бывают подобные случайности. Девочки, имеющие богатых покровителей, в питомник не попадают.
Пару секунд я смотрел в её наполненные слезами глаза, а после развернулся и вылетел из гостиной. Рассказывать этого я ей не хотел. Не хотел, чёрт её подери! Потому что… Некоторых вещей лучше не знать. Но её упрямство, её наивность и её уверенность в этом щенке!..
Оказавшись в спальне, я с размаху впечатал кулак в стену.
— Блядь! — выругался я от пронзившей всё тело боли. Обезболивающее… С этой сукой я совсем забыл про него.
Стиснул зубы и накинул рубашку. Съездить за продуктами… Сейчас надо съездить за продуктами и привести голову в порядок. Потому что… Любит она ублюдка?! Да похер ему на её любовь! И мне должно быть похер, да только куда там! Все внутренности выворачиваются, а кровь отравой бьётся в висках стоит мне подумать о том, что она провела с ним несколько часов. И сейчас, стоило услышать её «не верю»…
Переодевшись, я схватил наличные и быстро вышел в коридор. Проходя мимо гостиной не удержался и заглянул внутрь. Милана так и сидела на диване. На её голых коленях лежала открытая папка, ладонь была прижата к губам. Рыдает, чёрт возьми! Да, девочка, вот так разбиваются розовые очки. Но тебе это пойдёт на пользу.
Милана
Не помню, как я поднялась с дивана, не помню, как оделась… Почему-то на мне оказалось то самое белое кружевное платье. Прежде я надевала его всего раз, и тогда оно показалось мне ужасным. Теперь же… В голове было пусто, в сознании — тоже. Вся моя жизнь — иллюзия, все мои мечты — иллюзия. Нет ничего и не было. Я — игрушка, вещь с чуть более строптивым характером, чем стоило бы. Матвей… Это уже было слишком жестоко.
Не помню, как я оказалась в спальне. Мне нужно было хоть что-то делать — двигаться, говорить, рушить. Хоть что-то, чтобы разочарование и пустота не столкнули меня в пропасть без времени и надежды.
Спальня была просторной и светлой. Не огромной, но достаточной для того, чтобы не чувствовать давления стен. Деревянный пол с ассиметричным ковром возле постели, большой деревянный шкаф и две деревянные тумбочки по сторонам от широкой, застеленной покрывалом кровати. Поверх, небрежно брошенные, лежали вещи Вандора — чёрная рубашка и джинсы. В этой комнате они казались чужеродными, странными…
Я перевела взгляд на дальнюю стену и затаила дыхание. Даже царящий в моей душе мрак на миг рассеялся. Стеклянная стена с раздвижными дверьми, а за ней… Море! Бесконечное море, покрытое рябью волн. Полоска золотистого пляжа и небесная лазурь. Словно околдованная, я приблизилась к дверям. Италия… Я в Италии. Вот оно — Средиземное море…
Сделала ещё один шаг и испуганно замерла, когда двери передо мной, словно приглашая, разъехались в стороны. Тело обдало жарким воздухом, в лёгкие проник свежий запах чего-то… Солнце и соль. Раскалённый песок, солнце и соль. Я сделала ещё несколько шагов и оказалась на улице. Лучи грели кожу, но мрак уже затягивал меня. Мой мрак. Должно быть, он уже давно жил во мне. А Вандор… он стал лишь его продолжением. Личная шлюха готического принца. Наверное, вполне себе приличный статус для девочки из детского дома, жизнь которой запросто можно купить и продать. Для девочки, желания которой ничего не значат.
Приличный… Только почему тогда внутри меня такая пустота, а по лицу текут бесконечные слёзы? Не хочу… Не хочу так! Хочу… нужной быть хочу. Не потому что так надо, а потому что без этого я не смогу.
Вандор
Сложив сумки с продуктами возле двери, я вошёл в гостиную. Не знаю, что я ожидал увидеть, но девчонки в комнате не оказалось так же, как не оказалось её в кухонной зоне. Та-а-ак… Кровь у меня по-прежнему бурлила, а настроение было хуже некуда. И я понимал: виной тому не только её тупая вера в сопляка, но и слёзы. Её слёзы… Яд чистой воды! Для меня, так точно. Хотя если учесть, что для меня вся она — яд…
— Милана! — позвал я, но ответа не получил.
И куда делась эта девчонка?! Ведь станется с неё выкинуть очередной номер! Только бежать ей некуда. Но у неё же мозгов… Вопрос лишь в том, чего я хочу от девятнадцатилетней девчонки.
Ни в одной из спален Миланы не оказалось, и я напрягся сильнее. Она и без того пустоголовая, а на эмоциях… Наряду с раздражением внезапно я ощутил тревогу. Странную, неподконтрольную мне тревогу, идущую из самого нутра и пробирающую до костей.
— Идиотка, — процедил я, понимая, что если не найду её во дворе, придётся звонить Артуру. — Чтоб тебя…
Уже собравшись было выйти из спальни, я мазнул взглядом по песчаной полоске вдоль моря. Крупные волны, накатывающие на берег, и маленькая фигурка в белом… Ветер игрался с её волосами, как с атласными лентами, солнце касалось лучами кожу. Я представил, какая она сейчас тёплая, как пахнет от неё морем и солью… Грёбаный помешанный на бабе псих! А она…
Пытаясь не дать волю ненужным мыслям, я вышел на улицу и направился к Миле. Она сидела, обхватив согнутые ноги руками и неотрывно смотрела на неспокойное, перебирающее волнами море. Подойдя, я встал рядом с ней. Несомненно, она заметила меня, но даже не пошевелилась.
— Разве я разрешал тебе выходить из дома? — сухо осведомился я.
— А разве запрещал? — всё так же не смотря на меня, проговорила она.
Я мог бы ответить ей, но что-то подсказывало, — ответ мой значения для неё не имеет. Загнать обратно? Достаточно с меня кретинских поступков. Хочется — пусть сидит. Тем более, что вечно держать её в доме я всё равно не собирался.
— Не вздумай без меня соваться в воду, — наблюдая за волнами, проговорил я.
— Я и не собиралась.
Она вздохнула и распрямила ноги. Вначале одну, потом вторую. Сложила ладони на коленях и покрутила кольцо.
— Зачем это, Вандор? — тихо спросила она, и голос её потонул в шёпоте моря.
Я снова промолчал, но на этот раз потому, что и сам толком не знал ответа. Чёрт его знает, зачем! Мог ведь организовать ей простой паспорт со знаком четырёхлистника вместо фамилии. Можно было, в конце-то концов, сделать паспорт на любую другую фамилию, но… Так она принадлежала мне. И я хотел, чтобы она принадлежала мне. А вот зачем…
— Я тебе уже отвечал на этот вопрос, — усаживаясь рядом с ней на песок, проговорил я.
— Я не о кольце, — посмотрела она на меня, и в глазах её я увидел то же море, что простиралось перед нами. Бушующее солёное море… — Зачем ты меня забрал, Вандор? Зачем?! Я не понимаю! — ладонь её опустилась на песок, и кольцо заиграло камнями. — Для чего?
— Лучше бы было, чтобы отец отдал тебя Матвею? — усмехнулся я. — После всего этого ты всё равно считаешь, что с ним бы тебе было лучше? — Мне казалось, что каждый нерв, каждая вена в моём теле скрутилась жгутом. Тугим, напряжённым. Раздражение пропиталось горечью.
— Ничего я не хотела, — отозвалась она глухо. — Послушай… Я не знала про то, что Матвей собирается сделать. Да, мы встречались, но… Но я его не видела с тех пор, как… Как в питомнике оказалась. Только одна записка в первые дни там, что он знает, где я и скоро меня заберет. — Она облизала губы и выдохнула. — После этого мы встретились уже у тебя в доме. Один раз. Только тогда, у тебя в кабинете, и всё.
Всё это я уже знал. По крайней мере, знал, что возможности увидеться у них не было так же, как и обменяться какими-либо записками. С этим я ещё разберусь, потому как если она ни при чём, значит, информацию о моих планах слил кто-то другой. А вот это уже серьёзно, особенно учитывая, если этот кто-то — один из сотрудников моей охраны.
— Объясни, — попросила она. — Почему ты не отдал меня отцу, почему не отдал Матвею?
— Потому что меня тебе достаточно, — проговорил я. В её глазах отразилось непонимание, но меня это не интересовало, ибо я и сам мало чего понимал. Не говорить же ей, что иллюзий на свой счёт я не питаю?
— Твой отец будет недоволен. — Она вновь подобрала ноги, но на этот раз подогнула их под себя. — Он… опасный человек.
— Со своим отцом я разберусь сам. Это не твои проблемы.
Она замолчала, и несколько минут мы просидели в тишине, разрушаемой лишь криками чаек и шумом прибоя. Я рассматривал её лицо, её покрытые веснушками плечи. Кожа её слегка покраснела. Нужно было идти в дом, с непривычки недолго было и обгореть. И снова эта тревога, беспокойство, но не за себя — за неё. В какой момент я потерял контроль? В какой?! Что пошло не так?!
— Он трахнул тебя? — глядя на неё, спросил я.
Похоже, этого вопроса она не ожидала, потому что посмотрела на меня немножко озадаченно и лишь потом, сообразив, о чём я, отрицательно мотнула головой.
Не знаю почему, но легче мне от этого не стало. Гнилой червь, заползший мне под кожу, так и отравлял кровь. Артур предоставил мне вполне содержательный, хоть и лаконичный отчёт о случившемся в том отеле. Что уж, я и сам видел, что когда её привезли, на ней даже белья не было. Дрянь! Красивая дрянь, от которой у меня едет башка.
— Что было бы, если бы не пришли мои люди? — поинтересовался я, прекрасно зная ответ. Но во мне проснулось нечто мазохистское — желание услышать это от нее.
Однако ответа я не услышал. Милана просто промолчала. Уставившись на далёкую линию горизонта, она чуть заметно дёрнула плечом. Я невесело хмыкнул и тоже посмотрел на полоску, где лазурь неба сливалась с синевой моря. Мог бы потребовать ответа, но не стал. И без этого всё ясно. Просто, как дважды два. И я вляпался в это дерьмо так, что теперь не отмыться.
— Иди готовь обед, — нехотя сказал я. Желания говорить у меня не было вовсе. Нужно было подумать, что делать со всем этим дальше.
— А продукты? — спросила она и, обтерев ладонь от песка, убрала с лица растрепавшиеся волосы.
Я старался не смотреть на неё, потому как это было слишком. Белое прозрачное платье, проглядывающее сквозь него тело, округлая грудь с твёрдыми от прикосновений ветра сосками. Стоило мне опуститься взглядом ниже её лица, и я, и без того отупевший, вовсе переставал думать. Нахрена она натянула эту тряпку?! Не нашла ничего более подходящего?!
— Сумки у входной двери, — злой на самого себя за этот разговор, за собственные мысли и невозможность контролировать член, отрезал я. — Иди. Чтобы через полчаса обед был на столе.
Милана
Обедали мы молча. Всё то время, что я возилась на кухне, Вандор провёл вне дома. Может быть, так и сидел у моря, а может, занимался чем-то ещё. Мысли мои были далеко. Я запуталась. Окончательно. Перестала понимать даже саму себя. Матвей навёл на меня людей из питомника лишь затем, чтобы потом выкупить. Зачем?! Ответ напрашивался сам собой, но я даже думать об этом не хотела. От мыслей и только-только прошедшей истерики болела голова, состояние было такое, словно меня выпотрошили.
Готовила я хорошо, но сделать что-то за полчаса оказалось задачей сложной. Кулинария у нас в детском доме входила в обязательную программу для девочек. Вот только некоторые из привезённых Вандором продуктов были мне вовсе не знакомы. Мидии, к примеру… Только на полках магазинов я их и видела, а вот что с ними делать, не имела ни малейшего представления.
— Вымой посуду, — приказал Вандор, когда с едой было покончено.
Понимаю, конечно, что спагетти с тёртым сыром и овощной салат вовсе не то, к чему он привык, но кто в этом виноват? Мог бы хоть спасибо сказать. Куда уж мне! Я же вещь, подарок… что там ещё?! Ах, да, его собственность. Но зародившийся во мне уголёк ярости мгновенно потух, стоило вспомнить о лежащей на диване папке. Вещь…
— Как закончишь, ляг и пару часов поспи. Ты выглядишь усталой.
Он снова вызвал во мне недоумение. Приготовь, помой… А это что? Он так обо мне заботиться пытается?
— Хорошо, — неуверенно ответила я и принялась собирать со стола посуду.
Закончив с уборкой, я прошла в спальню. Ожидала увидеть Вандора, но в комнате его не оказалось. Посмотрев сквозь стеклянную стену, увидела его у кромки воды. За это время море стало ещё более беспокойным, а на небе начали собираться облака. Вздохнув, я сняла платье и накинула привезенный с собой халат. Прошла в ванную, а когда вернулась, Вандора на берегу уже не было. В спальне тоже. Опять уехал? Собираясь выглянуть во двор и посмотреть, на месте ли машина, я прошла в коридор. Услышала едва различимый звук и вернулась, чтобы заглянуть в гостиную. Вандор лежал на диване, подложив под голову здоровую руку. На диване…
Я замялась. Что-то подсказывало, что он знает о моём присутствии. Знает и не подаёт вида.
Уже открыв рот, чтобы позвать его, я передумала и вернулась в спальню. Свернулась на огромной постели и закрыла глаза. Вандор, Матвей, Сицилия, Средиземное море, золотистый песок, новое имя и переливающееся кольцо с бриллиантами. Если я хотя бы немного не посплю, точно тронусь умом.
=7.
Милана
Когда я проснулась, в комнате было темно. Поначалу я подумала, что уже глубокая ночь, но, заметив пробивающуюся из-под двери полоску света, засомневалась в этом. Кажется, меня что-то разбудило… Какой-то шум. Не успела я подумать об этом, как небо за стеклом озарила яркая вспышка.
— Боже! — вырвалось у меня.
Разрезавшая небо яркая полоса осветила обезумевшее почерневшее море. Волны, огромные и устрашающие, обрушивались на берег с такой яростью, словно стремились размыть его так, чтобы и следа не осталось. Бурлящее и пугающее, оно завораживало и вселяло ужас. Новая вспышка выхватила край неба — тёмного, густого. Ветер ударился в стекло и понёсся дальше. На коже у меня выступили мурашки, а сердце упало в пятки. Окружённый разгулявшейся стихией, наш домик напоминал крохотную щепку, затянутую в водоворот. Если не дай Бог дверь откроется…
Попятившись, я отступила дальше, а с новой вспышкой и вовсе бросилась прочь из комнаты.
— Вадор! — громко позвала я. — Вандор! — Едва ли не бегом влетела в гостиную и, скованная непонятной паникой, остановилась, заметив его, сидящего у обеденного стола за ноутбуком. Заметив моё приближение, он отвлёкся от монитора и посмотрел на меня.
— Ты видел, что там на улице?! Ч-что происходит? — запинаясь, выдавила я. Сделала к нему шаг. В ушах всё ещё стоял плеск безумных волн и рёв ветра, а перед глазами чернела пронзённая вспышкой даль. — Там…
— Шторм, — спокойно ответил он и, нажав несколько кнопок, слегка отодвинул стул. Откинулся на спинку и сложил руки на груди.
— Шторм? — переспросила я онемевшими губами.
Он осмотрел меня— от босых ступней, до шеи, остановился на кисти руки, которой я сжимала расходящиеся полы халата, а после проговорил:
— Подойди ко мне.
Я замешкалась, но всё же сделала шаг. Он ждал, и это его непоколебимое спокойствие действовало мне на нервы. Снаружи в очередной раз громыхнуло, ветер взвыл, словно обезумевшее животное. Глянув в расположенное над столом окно, я содрогнулась. Кромешная тьма, грозящая проглотить наш домик, стереть его и нас вместе с ним.
Подавшись вперёд, Вандор ухватил меня за болтающийся пояс и подтянул к себе. Я ожидала, что он усадит меня на колени или развяжет пояс, но он, напротив, поправил его и, глядя снизу вверх, спросил:
— Выспалась?
Я приоткрыла рот, чтобы ответить, но очередная вспышка и прозвучавший словно бы прямо над нами раскат, заставили меня уставиться в окно. Вандор посмотрел в том же направлении и, поднявшись, задёрнул шторы. Я выдохнула и обхватила себя руками, он же направился к плите. Я смотрела ему в спину, и мне хотелось… Не знаю! Хотелось броситься к нему и начать истерить, потому что творящееся снаружи напоминало безумие. Как он может быть таким спокойным?!
— Вандор, — снова позвала я, но голос мой, вопреки мыслям, прозвучал жалобно.
Он взял чашку. Только теперь я почувствовала насыщенный кофейный запах. Подошла к нему и увидела, как он переливает кофе из турки.
— Держи, — вложил он чашку мне в руки. — Если тебе нужно молоко, возьми в холодильнике.
Я принюхалась и сделала маленький глоток. Кофе был крепким, горячим и ароматным. Таким восхитительно ароматным, что от защекотавшего нос запаха у меня слегка закружилась голова. Позади меня хлопнула дверца холодильника.
— Дай сюда, — придержав мою чашку, Вандор плеснул молока и, закрутив на бутылке крышку, сказал: — Теперь пей. И не трясись. Это просто шторм.
Я обхватила чашку ладонями. Уткнулась и сделала ещё один глоток. Вкус стал мягче — именно так я любила больше всего. Посмотрела на Вандора. Поставив молоко на место, он вернулся к ноутбуку и, казалось, забыл про меня. Закрыл окно браузера, а после — развёрнутые документы. Прежде, чем экран ноутбука погас, я успела заметить, что на рабочем столе у него стоит какая-то абстрактная картинка. Что-то зеленоватое, не раздражающее глаза. От тёплой чашки руки мои согрелись, кофе помог прогнать оцепенение. Захлопнув крышку ноутбука, Вандор встал и пошёл к двери.
— Ты куда? — тут же спросила я, направляясь за ним. Оставаться одной мне не хотелось ни на минуту.
— Спать, — уголок его рта дёрнулся. Он одарил меня равнодушным взглядом и вышел из гостиной, не забыв напоследок выключить свет.
На какое-то время дом погрузился в полнейший мрак, но буквально через несколько секунд в спальне загорелся свет. Очень тусклый, исходящий от стоящего на тумбочке крохотного торшера.
Я пошла на него, как мотылёк. Увидела стоящего ко мне в пол-оборота Вандора и пересекла комнату. Остановилась возле зеркальной стены. То, что творилось там, вне дома, притягивало меня своей первобытной силой, всевластием. За это время стихия разгулялась ещё сильнее, волны стали просто огромными. Я стояла и смотрела сквозь стекло, не в силах отвести взгляд, хотя творящееся снаружи наводило на меня ужас. Пальцы снова заледенели — не спасала даже тёплая чашка, что я всё ещё сжимала в руках. Молния и новый раскат. Почти тут же — ещё один. Горизонт озарило всполохом, окрашенное мрачными оттенками небо казалось не то слоистым, не то лоскутным, низкие тучи висели, словно пыльные комья ваты. Я вздрогнула, затаила дыхание, и не успела выдохнуть, как гром сотряс всё окружающее пространство. В комнате что-то задрожало, над крышей разнёсся треск, ливень застучал по стёклам бешеной дробью. Струи воды лились сплошным потоком, хлестали, колотились, словно хотели проникнуть внутрь комнаты.
Я вскрикнула и едва не выронила чашку. От неистовавшей бури меня отделяла лишь тонкая стеклянная перегородка, и мне казалось, что я нахожусь в самом эпицентре — прямо там, среди этих волн, под зигзагами молний, под упругими струями дождя.
— Не бойся, — бархатом прозвучало возле моего уха, на плечи опустились тёплые ладони.
— Ты уверен, что всё будет хорошо? — неотрывно смотря на море, спросила я. — Этот дом… Он точно выдержит? А что, если волны…
Голос мой задрожал, голос звучал сдавленно, и чтобы хоть как-то справиться с этим, я сделала глоток уже немного остывшего, но всё ещё достаточно тёплого кофе. Вздрогнула от грома и рвано выдохнула.
Вандор развернул меня к себе, посмотрел в глаза. За стеклом бесились волны, и я тонула. Но тонула не в бурлящем море, а в его взгляде. Я падала в бездну его чернеющих зрачков, и сама не понимала, что со мной происходит. Я должна его ненавидеть, сопротивляться ему, бежать от него, но когда он такой… Подняв руку, он провёл пальцами по моим волосам и убрал выбившуюся прядь за ухо. То же самое сделал со второй, с другой стороны, коснулся моих скул. Я дрожала, но грохот, царящий снаружи, был тут теперь совсем не при чём.
— Всё будет в порядке, — сказал Вандор, забирая из моих непослушных рук чашку. Вернулся к постели, поставил её на тумбочку и посмотрел на меня так, что слов было уже не нужно.
Я покорно подошла к нему. Футболки на нём уже не было, и я, подняв руку, дотронулась до его груди, провела вниз, к животу и, проведя по губам языком, резко отдёрнула руку. Он смотрел на мои губы, и мне снова захотелось облизнуть их, но я вовремя остановила себя. Впрочем… Какой смысл себя останавливать, если и он, и я уже точно знаем, что случится дальше? Ладони его легли на мою талию, пояс поддался одному единственному движению. Проведя по вороту, Вандор поддел полы халата и спустил его с моих плеч. Тяжёлая ткань тут же соскользнула и, обдав лодыжки лёгким потоком воздуха, скомкалась у ног. В тусклом свете щетина на скулах Вандора казалась темнее обычного, на лицо падала тень. Я коснулась его щеки, но он тут же перехватил мою руку и, притянув меня, положил ладонь на затылок. Слегка сжал и посмотрел в глаза. Прищурился.
— Если ты решишь сбежать от меня, — очень тихо и очень серьёзно заговорил он, — я тебя найду. Где бы ты ни была, Милана, куда бы ни уехала. Запомни это. Ты принадлежишь мне, поэтому лучше даже не пытайся.
Я моргнула. Зачем он мне это говорит?! К чему?! Меньше двух суток назад он говорил мне, что я подарок, а теперь… Я смотрела на него, распахнув глаза и понятия не имела, что ответить. Должна ли я ему вообще что-то на это отвечать? В другой момент слова, вероятно, нашлись бы, но сейчас… Я чувствовала себя слишком слабой. Слабой перед штормом, бушующим за стенами дома, слабой перед штормом, разыгравшимся в глубине его глаз. Слабой перед ним, перед обстоятельствами и собственными противоречивыми чувствами. Оттолкнуть бы его, да…
Положив ладонь мне между лопаток, Вандор привлёк меня ещё ближе. Тела наши соприкоснулись — моя обнажённая кожа с его. Вспышка и разряд… Слетевший с губ выдох утонул в стремительном поцелуе. Язык Вандора вторгся меж моих губ и тут же проник внутрь, ладонь, лежащая на спине, устремилась вниз и оказалась на пояснице.
Я не успевала за ним, не успевала за жадностью его поцелуя, сдавалась перед его напором. Он смял мои губы, подчинил меня, сгрёб мои волосы и намотал их на руку. Потянул, заставляя откинуть голову и тут же, прикусив напоследок нижнюю губу, прижался к шее.
Я закрыла глаза. Обвила его широкие плечи и окончательно сдалась. Эти прикосновения были другими: более осторожными, долгими. Словно всё, что он делал прежде, но глубже и чувственнее. Пальцы его мягко и в то же время уверенно обрисовывали мои позвонки, скользили по ложбинке позвоночника, спускались к ягодицам и снова поднимались вверх, к лопаткам. Язык вдоль вены на шее, потом к ключицам…
От этих привычных и в то же время непривычных ощущений мне было так хорошо, что я застонала. Мне вдруг захотелось большего. Захотелось дотронуться, изучить, и я сама коснулась губами его тела. Лизнула тёплую кожу, царапнула маленький плоский сосок и, услышав шумный прерывистый выдох, подняла голову.
— Продолжай, если начала, — хрипло произнёс Вандор и, взяв меня за ладонь, потянул за собой на постель.
Мы упали поверх одеяла и уставились друг на друга. Не знаю, что видел в моих глазах он, я в его — лишь шторм. Шторм, кружащий ледяные брызги, взвивающий их в бездну его чёрных зрачков. Кажется, я была одним из этих осколков…
Он снял с меня трусики и отбросил их на пол, я же помогла ему со штанами. Коснулась его живота и, опустив руку ниже, провела пальцами по стоящему члену. Из горла его вырвался хрип. Накрыв мою руку своей, он провёл вверх-вниз несколько раз, а после разжал пальцы. Продолжать я не стала, вместо этого снова коснулась губами груди и, найдя сосок, обвела его кончиком языка. Прихватила зубами, а когда он выматерился, прикусила сильнее.
— Проклятая девчонка! — услышала я его сип.
Ощутила прикосновение рук к лопаткам и сразу ниже — на пояснице. Ладони его были такими большими, что он будто бы укутывал меня ими, прятал в кокон, скрывал и от ветра, и от ливня, и от всего окружающего мира. В этом домике, затерянном где-то на краю безумия, я действительно была спрятана от всего мира…
Голова у меня плыла, наши тени плясали на стенах под музыку дождя, и я не знала, действительность ли всё то, что происходит сейчас, или игра моего больного воображения. Неспешно и нежно… Выдохнув, я посмотрела Вандору в глаза.
— Какой ты на самом деле? — тихо спросила я, когда он, ласково погладив по ягодицам, усадил меня сверху. Склонилась к его лицу, рассматривая, пытаясь понять его. — Ты говоришь одно, поступаешь по-другому… Говоришь, что я всего лишь вещь, а потом…
— Я такой, какой есть, Милана, — отозвался он.
Ответить я не успела, потому как он, приподняв, насадил меня на себя. Я вскрикнула. Упёрлась ладонями ему в грудь и вобрала его до упора. Поднялась и вновь опустилась. Комнату наполнил наш один на двоих стон, пальцы его прошлись по моим бёдрам до коленок и вернулись к ягодицам.
— Мне нравится, когда ты такая влажная, — помогая мне двигаться, выдохнул он и ухмыльнулся.
Хорошая девочка при этих словах обязана была смутиться. Хорошая девочка… А я чувствовала лишь огненную спираль, закрученную внутри меня, и его — большого, твёрдого, заполнившего собой всё моё существо. Наклонившись, я сама нашла его губы и стала целовать. Прикусила и провела языком.
— Ты хорошо запомнила то, что я тебе сказал? — обхватив моё лицо, спросил Вандор.
Я могла бы сделать вид, что не понимаю, о чём он, но я понимала. Вот только отвечать… Повела бёдрами, ускоряя ритм, но это не помешало ему, сделав пару глубоких толчков, повторить:
— Поняла?
— Поняла, — простонала я, покусывая губы.
И я действительно понимала: слов на ветер он не бросает. Если захочет найти — найдёт. Хоть живую, хоть мёртвую. Из-под земли достанет. Вопрос в другом. Захочу ли я уйти? Ведь, как выяснилось, идти мне некуда, потому что… Потому что всё, чем я жила раньше, мои детские мечты. В настоящем — шторм. Беспощадный разрушительный шторм, но у меня, кажется, всё-таки есть шанс остаться в живых.
=8.
Вандор
— Ты куда? — услышал я тихий, немного сиплый со сна голос Миланы и бросил взгляд на постель.
Девчонка придвинулась к краю и смотрела на меня, чуть сощурив глаза. Растрепавшиеся волосы её беспорядочно падали на плечи, грудь, спину, обрамляли бледное лицо. Заставив себя отвернуться, я ответил:
— Мне нужно съездить в город по делам. Вернусь к обеду. Позаботься о том, чтобы к моему возвращению он был готов.
Даже не видя её, я отчётливо представил, как она поджала губы и едва заметно вздёрнула подбородок. Злилась она забавно и, признаться, мне даже нравилось наблюдать за тем, как в глазах её вспыхивает огонёк непокорности. Было в этом что-то… Живое, что ли. Как ни странно, это притягивало. Притягивала её индивидуальность и какая-то непосредственность. Что там её подружка говорила? Чтобы я не ломал её?
Позади меня раздался шорох, но оборачиваться я не стал. Стоило подумать об её тёплой со сна коже, припухших губах, как желание куда-либо тащиться отшибало напрочь. Нет. Это всего лишь девчонка. И насрать, что меня клинит на ней так, что я начинаю забывать самого себя.
Остановившись у меня за спиной, она спросила:
— Что-то случилось?
— С чего ты взяла? — Я всё-таки посмотрел на неё.
Она пожала плечами. Пальцы её были сжаты на уголках одеяла, спадающего с плеч, словно странная мантия. Если развернуть, там, под ним, ничего нет…
— Не знаю, — кончик розового языка прошёлся по губам, и я понял — не свалю сейчас, наплюю и на встречу с Артуром, и на всё остальное.
Обойдя Милану, взял мобильный, бумажник, и пошёл к двери. Она потащилась за мной, словно привязанная. Блядь! Я слышал, как волочится по полу одеяло, и звук этот шуршал мне по мозгам, словно наждачка. Не пускать её глубоко?! Какого хера я творил этой ночью?! Гладил её так, как в жизни ни одну бабу не гладил, целовал, как целовать можно только… Хотелось зарычать. Шторм этот… Стоило мне увидеть страх в её глазах, как желание оградить её и от шторма, и от страха, и от чёрт знает чего ещё, пересилило голос здравого смысла. Самому держаться на расстоянии и её держать… И как это сделать, не рискуя окончательно переломать себе сознание?!
— Чего тебе? — глянув на Милану у самого порога, сквозь зубы рыкнул я.
Она, как будто застигнутая врасплох, резко остановилась и хлопнула глазами. Судя по всему, что ей нужно, она и сама не знала. Заметив на её хорошеньком личике растерянность, я спросил немного мягче:
— Ты что-то хотела?
Читать бесплатно другие книги:
