Его невинная заложница Рос Лавли
– Столики и сцена твои.
Она толкает ко мне тележку, а сама поворачивает к барной стойке. Я первым делом достаю перчатки и с трудом надеваю их, потому что я перестраховалась и обмотала пальцы лейкопластырем. Кое-где руки не зажили до конца и я смочила бинты мазью. Но у меня ничего не болит, да и после трех дней заточения даже обычная примитивная работа кажется чуть ли не привилегией.
Я принимаюсь за дело и протираю стулья один за другим, поднимаю их на столы, чтобы потом помыть пол, и двигаюсь в сторону сцены. Там много зеркальных поверхностей и я уже прикидываю, что буду мыть ее не один час.
– Тебе бы на сцену, а не рядом с ней крутится.
Я вздрагиваю, когда слышу противный голос Дикого. Я поворачиваюсь в его сторону, но не смотрю на лицо, останавливаюсь на кадыке. Я и так слышу его усмешку, зачем на нее любоваться?
– Я даже соскучился, – подшучивает он и делает шаг ко мне. – Может, порадуешь?
Он курит. До меня доходит горький запах сигарет, а потом локтя касается его ладонь. Он подталкивает меня к ступенькам на сцену.
– Я убираю.
– Так иди с тряпкой. Натри шест хорошенько, а я посмотрю. Покажу, где пропустила.
Я не знаю, что делать. Меньше всего я хочу повиноваться ему, но он же один из главных здесь. Он имеет право показывать мне, где мое место, а мне сейчас нельзя ввязываться в неприятности и снова злить Армана.
Я все-таки шагаю к ступеням, зажимая тряпку в ладони сильнее, и замечаю, что Дикий идет вслед за мной. Он тоже поднимается наверх.
– Начни снизу, – он указывает на серебряный круглый подиум, к которому привинчен шест. – Ты же умеешь наклоняться как надо?
Он снова усмехается и кладет ладонь на ширинку. Поглаживает член через брюки и смотрит на меня так, словно заказал меня на приват. Мне начинает казаться, что он выпил, или просто давно ждал, когда я снова появляюсь в зале и успел напридумывать столько грязных картинок с моим участием, что уже несколько раз поимел меня в своей голове.
Он часто приходил на мои выступления. Дрочил на меня.
Я должна была привыкнуть, но я всегда боялась его больше остальных. Я жду беду, когда вижу его, потому что откуда-то знаю, что он может перейти черту.
– Давай, Катя, – Дикий указывает подбородком на шест. – Делай то, для чего тебя здесь держат.
Я отворачиваюсь от него и пытаюсь вообще забыть, что он рядом. Пусть смотрит, он всегда смотрел на меня, ничего нового. Он просто-напросто отыгрывается на мне, потому что я не захлопала в ладоши от радости, когда он предложил забрать меня к себе. Я считай отказала ему, так что теперь его насмешки станут только изощреннее.
Я рада, что на мне спортивный костюм, хотя он натягивается на моем теле, когда приходится наклоняться. Я абстрагируюсь и мысленно напеваю попсовую песенку, чтобы не слышать спертое дыхание Дикого. Просто делаю свое дело, протираю подиум и шест, и плевать, что моя попка подставлена под жадный мужской взгляд.
Плевать, где сейчас ручищи Дикого и какие низкие фантазии в его голове.
– Еще не передумала? – бросает он и делает новую затяжку.
– О чем?
– Я возьму тебя после Армана, после других на хер.
Дикий обходит меня сбоку и останавливается, наши глаза встречаются и мне становится не по себе от липкости его взгляда.
– Не прогадай, Катя, – он ухмыляется и выпускает облако дыма в мою сторону. – Арману скоро наскучит тебя долбить и он тебя другому отдаст, или после пьянки с пацанами поделится… Пойдешь по рукам, и тогда сильно пожалеешь, что не захотела ко мне. А я уже не возьму тебя, побрезгую после толпы.
Я открываю рот, чтобы ответить, но Дикий поднимает руку, чтобы я заткнулась.
– Потом плакать же будешь. В ногах у меня ползать и умолять, сама мои пальцы к себе под трусы засовывать начнешь, – он говорит с ужасной уверенностью. – Тебе, дура, защита нужна, тебя же порвут, когда Арман наиграется с тобой.
Девочки, сегодня у Лавли Рос действует скидка 30 % на роман “Мои телохранители”!
Глава 11
Пока натираю зеркальную поверхность столика до блеска, думаю о том, что сказал Дикий. День прошел, а я не могу выбросить его слова из головы. Мне действительно нужна защита. Как бы там ни было, а в условиях, когда меня хочет получить добрая половина мужиков клуба, стоит задуматься о том, что будет завтра.
А ведь еще месяц назад у меня была совсем другая судьба. Работала себе, жила, старалась построить отношения, которые все никак не клеились, платила за квартиру и переживала за сестру. Я и сейчас переживаю, потому что не знаю ни где она, ни что с ней.
– Поторапливайся, – кричит моя надзирательница. – Трешь на одном месте.
Я быстро киваю и перехожу к другому столику, потом к третьему. В клубе сейчас подозрительно тихо. Обычно в такое время парни слоняются по периметру, кто-то устраивается в ВИП-зоне, кто-то сидит у барной стойки и пропускает по стаканчику, да и Дикого не видно, а он не упускает возможности попялиться на мой зад.
Подозрительная тишина и пара охранников у входа слегка напрягают. Я не знаю, куда все подевались и думаю, что вряд ли они покинули клуб просто так. А вдруг что-то случилось? Вдруг у Армана проблемы?
Я одергиваю себя от таких мыслей, беру ведро с водой и быстро иду мыть сцену. Это немного отвлекает, но мысли одна за другой крутятся вокруг того, что случилось. В том, что это так, я не сомневаюсь. За то время, что я провела здесь, парней не было всего раз и тот оказался не самым лучшим. Тогда они потеряли кого-то очень важного для них, Арман некоторое время ходил злой и расстроенный, а потом… потом он лишил меня девственности.
Я боюсь представить, чего ждать в этот раз и стараюсь быстрее все закончить. Когда, наконец, все сделано, я сбрасываю перчатки, мою руки с мылом и тороплюсь подняться в свою комнату. Но я слышу визг тормозов, а следом звук открывающейся двери. В помещение вбегает несколько парней. Они придерживают двери, чтобы пропустить тех, кто идет сзади. Я зажимаю рот рукой, потому что вижу Армана, которого заносят на руках.
Я будто прирастаю к полу. Ноги не слушаются, и я просто стою на лестнице, сжимаю перила до побелевших костяшек и смотрю на то, как мужики сдвигают столы и быстро размещают на них мужчину. Я не вижу его состояния, но по тому, как суетятся все вокруг, понимаю, что вряд ли все хорошо.
– Да блять, вези сюда этого хирурга! Срочно, сука, срочно! – орет Дикий в трубку.
– Договорился? – холодным тоном спрашивает Ровный.
– Да, будет.
– Когда?
– Через час.
– Ему пизда через час, – с раздражением говорит Ровный. – Ждать слишком долго, да и кровь не останавливается. Что делать, блять?
– Наложить жгут, – командует Ровный. – Остановим кровотечение.
– Давай. Неси шнуровку.
Всего несколько секунд мне требуется для того, чтобы закричать:
– Нет.
Ровный, Дикий и остальные парни с удивлением поворачиваются в мою сторону и приподнимают брови.
– Нельзя шнуровкой.
– Чего? – тут же переспрашивает Ровный. – Ты врач, что ли?
– Медсестра, – признаюсь я. – Можно я посмотрю рану?
Ровный и Дикий переглядываются, после чего я получаю молчаливое одобрение в виде кивка головой. Подхожу ближе и осматриваю ранение в плечо. Арман, кажется, без сознания. Я быстро ощупываю пульс, убеждаюсь в том, что он есть и осматриваю место ранения.
– Давно его ранили?
– Пару минут назад. Тут недалеко от клуба, – говорит Дикий.
– Нужно срезать ткань, я не могу понять, есть ли повреждение вены или артерии.
Я тянусь рукой к одежде, но меня тут же одергивают словами:
– Тебе нельзя его трогать.
– Ему необходимо срезать одежду, к тому же я уже прощупала пульс. Если вы хотите спасти его, я должна это сделать.
На лицах мужчин застывает молчаливая борьба. Что Дикий, что Ровный, не знают, как правильно поступить, а я не хочу медлить, потому что если задето хоть что-то, я не уверена, что смогу чем-то помочь.
– Пусть делает, – неожиданно говорит Арман, и я даже подпрыгиваю от неожиданности, потому что думала, что он не в сознании.
– Найдите еще спирт, перекинь, чистые бинты, жгут или ремень.
Я говорю спокойным ровным голосом, беру ножницы и начинаю срезать одежду. Свитер прилип к ране и мне приходится действовать аккуратно, хоть и быстро. Я освобождаю рану от одежды, слегка надавливаю по краям и понимаю, что крови много, но не так, как было бы при повреждении вены. Все мои манипуляции сопровождаются скрипом зубов мужчины, на что я стараюсь не обращать внимания.
Я выдыхаю и пытаюсь взять себя в руки, не нервничать, потому что дрожащие руки это плохо. Через пару секунд мне приносят все, что я просила. Я промываю руки спиртом, распечатываю бинт, смачиваю его перекисью и протираю кожу вокруг раны. Слегка надавливаю и убеждаюсь, что кровотечения, как такового нет, да и Арман в сознании.
– Это единственное ранение? – спрашиваю, а сама осматриваю мужчину на предмет других ран.
– Единственное.
Я киваю, обрабатываю рану и накладываю давящую повязку для предотвращения дальнейшего инфицирования.
– Нужно зафиксировать руку, – говорю я и беру Армана за ладонь.
С помощью ремня фиксируем руку в согнутом положении на животе, и я, наконец, выдыхаю. Арман лишь с силой сжимает челюсти и тяжело дышит.
– Ты уверен, что она все сделала правильно? – спрашивает кто-то из толпы, и я вижу, как лицо Ровного напрягается.
– Если ты… – он делает выпад в мою сторону, но договорить ему не позволяет Арман.
– Она все сделала правильно, – резко говорит он. – Все свободны.
– Но Арман, – вдруг возражает Дикий.
– Свободны, я сказал. Врач прибудет, потом поговорим.
Голос Армана звучит едва слышно, но все подчиняются. Парни расходятся, Дикий и Ровный теряются где-то по периметру, а я не знаю, что делать. Так и стою рядом со столами и пялюсь на рану, потому что ничего другого придумать не могу.
– Мне уйти? – тихо спрашиваю я.
– Нет, тебе остаться, – едва слышно говорит он. – Расскажи, откуда у простой официантки из “Ночной бабочки” вдруг медицинское образование.
Глава 12
Я прокололась?
Я так устала от этого. Сказать не то, сделать не то, заслужить наказание…
Я на мгновение прикрываю глаза, но выдохнуть полной грудью не выходит. Я знаю, что Арман сейчас смотрит на меня, и, наверное, видит, что я совершенно потеряна. Я открываю глаза, чтобы не затягивать паузу, и встречаюсь с ним глазами. На лице Армана не дергается ни один мускул, он умеет отрешаться от боли. Только вот не собирается отрешаться от своих сомнений по моему поводу.
– Ты бледный, – произношу невпопад.
Сама не знаю, что несу из-за нервов. Но Армана непривычно видеть таким. Усталость смыла звериный оскал с его лица, и он кажется мягче и уязвимее. Напоминает живого человека. В этот момент намного проще поверить, что он действительно может что-то чувствовать, а не только отдавать приказы и, как животное, жить одними инстинктами.
– Тебе нужно обезболивающее. Я могу поискать, мне же нашли мазь…
В его глазах полыхают искры злости. Арман резко поднимает корпус, а я вместо того, чтобы отпрянуть от греха подальше, обхватываю его плечо и помогаю ему сесть. Его ведет вперед ярость, но ему же больно, я вижу по его лицу, и поэтому помогаю, чтобы он меньше тревожил рану. Потом правда замираю и сжимаюсь, ожидая вспышки мужской силы. Он не будет меня бить, но может зажать ладонями как стальными канатами. Мало не покажется.
– Я должна была ответить на твой вопрос, – я киваю как заведенная. – Я знаю, знаю…
Я вздрагиваю от его прикосновения. Арман накрывает мою ладонь пальцами, которую я забыла на его плече. Я так испугалась, что не одернула ее вовремя. Я жду, что он сейчас хлестко оттолкнет меня, но Арман задерживается пальцами на моей руке.
Не сжимает, а словно сам привыкает, что вот так дотронулся до меня. Не чтобы отпихнуть или дернуть вниз к ширинке. Не для секса или угрозы. А просто… Словно я не грязная шлюха, которая нужна только для разрядки. Или предательница, которую оставили в живых, чтобы она отработал свою вину телом.
Нет. Сейчас происходит что-то другое между нами…
Шаткое и хрупкое. Но я чувствую это.
– Я подрабатывала официанткой, – говорю, пока у меня еще есть шанс исправить оплошность. – Медсестрам мало платят, и мне банально не хватало денег. Это можно проверить, у меня были утренние смены в частной клинике “РедЛайн”. Там подтвердят, что я работала на них.
Арман убирает мою ладонь со своего плеча. Я перестаю чувствовать жар его крепких пальцев и даже покачиваюсь на ногах, словно потеряла главную опору.
– То, что ты медсестра, я не сомневаюсь, – бросает он.
– А насчет чего тогда?
– Говоришь, не хватало денег… Потому была с братом? Он платил тебе?
– Я не была шлюхой.
– И не спала с ним, – Арма усмехается, показывая, что ни черта не верит мне. – Но хоть танцевала ему? Это ты умеешь.
Я не знаю откуда это во мне, но оказалось я умею правильно двигаться. Я каждый день вижу, как на меня пускают слюни парни Армана, хотя никогда не считала себя сексуальной. Скорее, наоборот, зажатой и неуклюжей.
– Танцевала, – я соглашаюсь, решив, что так лучше. – Но только ему.
– И он не трахал тебя после? Блять, Катя, ты сочиняй ближе к правде.
Он точно ослаблен. Из-за боли и потерянной крови говорит со мной мягче и не срывается, хотя слышит в моих словах откровенный бред.
Не знаю, каким он будет завтра, но сейчас я ловлю каждую секунду. Я истосковалась по таким моментам, когда нет крика и приказов, можно даже обмануться и представить, что мы просто разговариваем. Хотя я все равно ощущаю тяжелую энергетику, которая исходит от Армана. Он продавливает меня одним своим присутствием, одним взглядом.
– Я все-таки схожу за обезболивающим.
Арман лишь усмехается на то, как я неуклюже перевожу тему. Я прочитываю это, как разрешение, и ухожу в подсобку. Там в дверях наталкиваюсь на знакомую девчонку, которую послали за тем же. Я забираю их ее рук лекарства и возвращаюсь в зал.
Арман не сдвинулся с места, хотя ему бы лучше опять лечь. Но не упрямый, глупо даже просить. Я готовлю укол и молюсь про себя, чтобы он не заговорил снова о брате. У меня есть лишь обрывки чужих разговоров, из которых я поняла, что Яна подставила Дитмара. Выдала место их встречи, где его, видимо, и застрелили. Я не верю, что сестра сделала это специально, скорее она сглупила и сказала кому-то лишнее.
– Все, – киваю, убирая шприц.
Арман бросает на меня долгий взгляд, под которым я ежусь. Он словно дает мне последний шанс признаться самой. Я же не дура и чувствую, что он больше не сомневается. Этот вечер стал последней каплей. Он же сейчас прикажет своим парням узнать всё обо мне и перепроверить каждый факт…
За спиной громко хлопают двери. В зал входит мужчина в костюме и парень помладше с чемоданчиком. Я догадываюсь, что это врач, и отхожу в сторону. Армана вскоре уводят, а я остаюсь посреди зала, который надо снова убирать. Столы переставлены и повсюду следы крови.
– Эй! – злой окрик отдается эхом. – Иди сюда! Быстро!
Дикий машет мне ладонью, придерживая дверь заднего хода. Я иду к нему и через пару мгновений он уже тащит меня за локоть, чтобы я не отставала. Он взбудоражен и дышит рваными отрезками, зажимает меня до синяков и что-то шепчет, матерясь.
Я закрываю рот ладонью, когда он выводит меня на пятачок позади клуба. Напротив стоит внедорожник, у которого разбиты стекла. А рядом с ним, откинувшись на стальной порог, развалился мужчина в кожаной куртке.
– Второго не поймали, – бросает кто-то из охранников. – Потеряли его тачку на перекрестке.
– Идиоты! – срывается на него Дикий. – Как можно было упустить?! Они Армана чуть не порешили!
Дикий подтаскивает меня вплотную к мужчине в куртке, и я понимаю, что тому бы очень сильно пригодился бронежилет. Он принял несколько пуль корпусом и едва дышит.
– Она?! – выкрикивает Дикий, указывая на меня и подтаскивая ближе к умирающему. – Говори, тварь! Она вам помогала?!
Мужчина смотрит на меня мутным взглядом, но в его зеленых глазах загорается огонек. Черт, он узнает меня! Но я вижу его впервые и понимаю, что он принимает меня за Яну. Другого варианта просто нет.
– Она, – мужчина хрипит.
Я смотрю в его глаза, которые вот-вот погаснут навсегда, и чувствую, как всё внутри заливает ужас.
Во что вляпалась моя сестра? Боже, что вообще происходит?
Глава 13
– Я так и знал! – зло рычит Дикий и наматывает мои волосы на кулак. – Сюда иди, – шипит он и больно тянет меня на себя.
Я запутываюсь в ногах и падаю на колени рядом с мужчиной, но меня тут же дергают за волосы, вынуждая подняться.
– Виновата, тварь! – выплевывает Дикий.
Я вижу его перекосившееся от злости лицо: глаза прищурены, рот искривлен в гневной ухмылке, а рука в моих волосах сжимается сильнее, причиняя боль.
– Я сразу говорил Арману, что нужно тебя проучить, сука. Выбить херову дурь из твоей головы. Ты подставила Дитмара, мразь. Ты!
Он дергает меня, толкает впереди себя и тащит внутрь. Внутри все замирает от страха, на глаза наворачиваются слезы, которые я тут же стараюсь смахнуть. Дикий втаскивает меня куда-то в комнату и швыряет так, что я падаю на пол и больно ударяюсь бедром. Вслед за ним заходит пара парней, но он быстро отправляет их, говоря, что сам разберется.
С чем?
Я не решаюсь поднять голову и посмотреть на мужчину, стоящего всего в полуметре от меня. Вместо этого я смотрю на его ботинки с шипами на концах. Что, если он ударит меня ими? Я зажмуриваю глаза и пытаюсь унять гулко бьющееся сердце. Почему-то я решила, будто Арман станет меня защищать. Прикажет не трогать, если вдруг…
Я понимаю, что дрожу и обнимаю себя за плечи. В голову лезет мысль, что если Арман отдал приказ узнать и, если подтвердится, наказать? Что если он знал, что со мной будет, пока я спасала его жизнь? Мысли сменяют одна другую, и я понимаю, что начинаю накручивать себя. А еще мне до ужаса страшно, потому что Дикий не Арман. Он не станет церемониться.
– Знаешь, я ведь сомневался, – вдруг признается он. – Думал, что мы не ту взяли. Ты так робко глазки поднимала, что не верилось в твою виновность. В то, что ты, сука, заложила Дитмара, – он делает долгую паузу, после чего тянет слова. – Но ты сделала это.
Он вдруг делает резкий шаг ко мне, хватает за подбородок и вынуждает запрокинуть голову.
– Поразительно, – ухмыляется он. – Даже сейчас невинная овечка. Боишься, – скорее утверждает, чем спрашивает, мужчина.
Я действительно боюсь. К Арману уже привыкла. К его проявлениям человечности, к тому, что он не делает мне больно. Дикий же делает… даже сейчас на моем лице, я уверена, останутся отметины от его пальцев, потому что он совершенно не умеет контролировать силу.
Я не успеваю понять, как мужчина обхватывает мою шею огромной ладонью, сжимает пальцы и тянет наверх. Даже если бы я хотела уменьшить боль, все равно бы не смогла, потому что он делает это слишком резко и быстро. Я едва успеваю понять, что мне нужно подняться, делаю это неуклюже и закашливаюсь от нехватки воздуха.
Почувствовав ослабление на шее, я издаю облегченный вздох и только потом понимаю, что слишком рано, потому что в глазах Дикого резко загорается звериный азарт. Он хищно растягивает рот в подобие улыбки и отвешивает мне пощечину, разбивая губу.
– Мне надоело с тобой церемониться, – говорит он. – Ты подставила Дитмара, – озверев, кричит он. – Убила, сука! Ты его убила.
Он замахивается еще раз, но не успевает ударить, потому что в этот момент дверь открывается, и я слышу:
– Дикий, хирургу нужна медсестра. Велели привести девчонку.
– Чего? – он резко разворачивается к зашедшему и зло говорит: – Найдите кого-то другого.
– Дикий, – ему возражают и по его недовольному вздоху понимаю, что ему это не нравится.
– Иди, сейчас она выйдет.
Вошедший закрывает за собой дверь, а мужчина разворачивается ко мне, подходит, наклоняется чуть ближе и говорит:
– Поможешь хирургу, потом мы с тобой разберемся.
Он резко дергает меня за подбородок, вытирает тыльной стороной ладони кровь из моей губы и толкает к двери.
– Идем, – меня тут же хватают за руку и ведут куда-то в сторону, проводят по коридору и открывают дверь в комнату, похожую на переоборудованный медицинский кабинет.
Я щурюсь от ослепительно белого света и несколько секунд привыкаю к нему. Арман лежит на высокой кушетке, а доктор тут же показывает мне, что делать. Я мою руки, надеваю протянутый халат, заправляю волосы в шапочку и надеваю стерильные перчатки.
Я не знаю, в сознании ли Арман и некоторое время топчусь на месте, не решаясь подойти к кушетке.
– Иди сюда, – командует мужчина. – Мы должны вытащить пулю, – говорит он и подкатывает столик с инструментами.
– Наживо? – запинаясь, спрашиваю я.
– Да, он не хочет делать наркоз.
– Но…
– Просто иди сюда, Катя, – вдруг отдает приказ Арман, и я вздрагиваю.
Не успеваю даже бросить взгляд в зеркало, чтобы посмотреть на лицо, и быстро подхожу к мужчине. Врач протягивает мне зажим с тампоном, а сам что-то ищет среди расставленных инструментов. Я бегло смотрю на Армана и замечаю его прищуренный и злой взгляд.
– Кто это сделал? – глухо спрашивает он.
Я открываю рот, но в этот момент хирург приступает к работе. Стон Армана эхом раздается в помещении, вынуждая меня сжать зубы и сдержаться от вздоха, потому что я даже представить не могу, насколько это больно. Я стараюсь ослабить его боль, хватаю со стола влажную ткань и прикладываю к его лбу. Сцепив зубы, Арман рычит, но чуть расслабляется, чувствуя холод.
– Тише, тише, – лепечу я, а сама помогаю врачу и промакиваю кровь.
Арман откидывает голову назад и тяжело дышит сквозь зубы. Я сжимаю руки в кулаки и пытаюсь не думать о том, что ему больно. Что со мной? Я присутствовала на операциях по несколько раз в день, так почему сейчас я впервые вхожу в положение пациента и думаю о том, каково ему. Я сама не замечаю, как обхватываю свободной рукой ладонь Армана и чувствую крепкое сжатие в ответ. Его трясет, он едва дышит, а я промакиваю кровь и молюсь, чтобы все закончилось.
Звук падающей в лоток пули заставляет меня облегченно выдохнуть и тихо прошептать:
– Все закончилось, слышишь? Все закончилось.
Я позволяю себе бережно вытереть пот с его лба, провести рукой по щекам и погладить мужчину по волосам. Его веки дрожат, а рот сжат в тонкую линию. Арман не пытается меня оттолкнуть, накричать, сказать, чтобы ушла и не смела к нему прикасаться. Возможно, у него просто нет на это сил, но я почему-то хочу думать иначе.
Когда все заканчивается, я снимаю халат, выбрасываю перчатки и впервые смотрю в зеркало. На треснувшей губе запеклась кровь, а щека уродливо распухла. Арман видел меня такой? Я до сих пор не знаю, что меня ждет, едва я выйду из этой комнаты, поэтому упорно кручусь здесь.
– Ему нужно будет колоть антибиотики, – сообщает врач. – Я напишу. Колоть будешь два раза в день. Утром и вечером. Если получится – прокапай, будет лучше. Вот рецепт. Пока ты можешь быть свободна, – я киваю, беру листок, открываю дверь, но выйти мне не дает голос Арман.
– Останься здесь, Катя. И позови Ровного.
Глава 14
Я выглядываю в коридор, чтобы передать охраннику приказ Армана. Говорю, что он хочет видеть Ровного, и возвращаюсь в комнату. Складываю листок с предписанием врача, чтобы хоть чем-то занять руки, и прячу его в карман спортивной куртки.
Когда не могу с первой попытки попасть в карман, понимаю, что меня трясет. Буквально выкручивает узлами, будто это не я только что была собранной и четко выполняла распоряжения врача. Но сил не осталось, за этот вечер случилось столько всего, что я больше не могу сохранять лицо.
Соберись, Катя!
Но как?
Я слабее, чем нужно.
Меня хватает лишь на то, чтобы шагнуть к раковине. Пока доктор негромко переговаривается с Арманом, я наклоняюсь к крану. Умываю лицо холодной водой, а потом делаю несколько глотков. Кривлюсь от противного вкуса, но все равно пью.
Главное не расплакаться…
Я вздрагиваю, когда за спиной хлопает дверь. Резко выпрямляюсь, решив, что это прибыл Ровный, но выходит наоборот. Врач вышел из комнаты, и я оказываюсь с Арманом наедине. Нет смысла прятаться от него, так что я смотрю в сторону кушетки и замечаю, что он повернул голову в мою сторону. Смотрит неотрывно то на мое разбитое лицо, то на ладони, которыми я цепляюсь за борт раковины как тонущий за спасательный круг.
– Подойди.
Меньше всего я хочу приближаться к нему. Даже в таком состоянии Арман пугает меня. Это не тот липкий страх, который я испытываю к Дикому и некоторым парням из клуба, но я все равно боюсь Армана.
И все равно иду к нему. Повинуюсь приказу.
– Насчет этого не врала, – задумчиво произносит Арман, когда я приближаюсь к кушетке и нависаю над ним.
Странно даже в таком положении, я все равно остро чувствую, что Арман надо мной. Что он тут хозяин и только ему решать, что будет происходить в следующую секунду.
– Насчет чего? – спрашиваю робко.
Меня плохо держат ноги, и я обхватываю поручень кушетки крепче. Арман замечает это и хмурится.
– Что боишься боли.
Мне кажется или он впервые отвечает на мой вопрос? Таким голосом точно впервые – ровным и без издевки, будто между нами действительно возможен нормальный диалог.
– Все боятся боли, – говорю, только чтобы не молчать рядом с ним.
Почему-то от тишины только хуже. А, когда слышу его интонации, даже грубые и ледяные, незаметно выдыхаю. Ведь это своего рода подсказка, я хоть примерно понимаю, что он сейчас испытывает и могу прикинуть, к чему готовиться. А в тишине я начинаю ждать самого худшего, особенно в нынешнем состоянии. Весь вечер случалось только худшее – Армана ранили, потом я поняла, что он не верит моим слова, потом увидела, как умер человек на парковке клуба, а потом еще Дикий и его жестокость…
И правда, как я до сих пор стою на ногах?
– Ты не так, – низкий баритон Армана заполняет все пространство, как и его тяжелая энергетика. – Тебя что часто избивали?
Мотаю головой.
Арман выдыхает с глухим угрожающим рыком и я инстинктивно отшатываюсь от него.
– Блять, Катя, – рычит. – Хватит дрожать!
– Я не специально.
– Сядь уже, – Арман показывает ладонью место рядом со своим бедром и прожигает насквозь потемневшими глазами. – Это очень херово, когда у медсестры дрожат руки. Ты как мне капельницу будешь ставить?
– Я успокоюсь, успокоюсь… Мне просто нужно пару минут.
Я все-таки прижимаюсь к краю кушетки, но садится не решаюсь. Взгляд сам падает на широкую ладонь Армана, которая лежит рядом. Я вспоминаю, как сжала ее и переплела наши пальцы, пока Арман плохо понимал, что происходит из-за боли. Мне отчаянно хочется почувствовать это вновь, даже кажется, что от этого станет легче. Я успокоюсь и смогу говорить без всхлипов.
Но сейчас нельзя, Арман не позволит.
– Дикий постарался? – спрашивает он после паузы, которую как будто дал мне, чтобы я чуть пришла в себя.
– Да.
– Он что-то говорил? Когда бил?
– Что это я виновата, что Дитмара убили из-за меня…
Боже, Арман же еще не знает, что произошло на парковке!
Я вспоминаю об этом и о том, что там на меня показал их враг. Я сама думала, что сестра подставила Дитмара под пули случайно, но на парковке прозвучало слово “помогала”. А это намного хуже. Это не бабская глупость, это уже настоящее предательство.
Зачем Яна это сделала? Ее заставили? Угрожали? Мысли сбиваются в кучу, и я встряхиваю головой, чтобы отогнать их. Я думаю не о том, мне нужно объясниться с Арманом. Придумать, что сказать ему, чтобы смягчить удар и не стать настоящей предательницей в его глазах. Тогда я не выживу, последний мостик к спасению рухнет.
– Арман, – прохладный голос Ровного раздается после скрипа двери.
Я тут же отстраняюсь от кушетки, словно есть необходимая дистанция, которую я должна соблюдать от Армана при посторонних.