Джек Ричер, или Прошедшее время Чайлд Ли
– Почему? – не унимался Бёрк.
– Не знаю. У него имелся ответ на каждый наш вопрос.
– Значит, это всего лишь ощущение.
– Чувство, – уточнил Ричер. – Как запах. Все равно как проснуться во время пожара в прерии.
– Но вы не можете уловить источник, – продолжал допытываться Бёрк.
– Не могу.
Они ехали все дальше на юг. Ричер смотрел на телефон, но сигнал не появлялся.
Питер едва не рухнул на руль от напряжения. Он выпустил обоих мужчин из машины, дал задний ход, развернулся и помчался домой так быстро, как только мог осмелиться. Подъехав прямо к дому, пробежал в гостиную, прислонился к стене и соскользнул на пол, где и остался сидеть. Его компаньоны стопились вокруг, молча глядя на него с благоговением; затем все вскинули вверх кулаки и торжествующе зашипели, словно увидели победный тачдаун[19] по телевизору.
– Наши клиенты что-нибудь видели? – спросил Питер.
– Вообще ничего, – ответил Марк. – Нам повезло: эта парочка явилась в очень удачное время. Все клиенты находились здесь. Пришли бы они тридцатью минутами раньше, у нас бы возникли проблемы – тогда гости разгуливали по парковке и занимались пустой болтовней.
– Когда мы объясним ситуацию Патти и Коротышке? – спросил Питер.
– У тебя есть какие-то предпочтения? – поинтересовался Марк.
– Я считаю, что мы должны сделать это сейчас, – заявил Питер. – Момент самый подходящий. У них останется достаточно времени, чтобы сделать выбор, а потом погрузиться в сомнения. Их эмоциональное состояние имеет большое значение.
– Я голосую «за», – сказал Стивен.
– И я, – согласился Роберт.
– Я с вами, – поддержал их Марк. – Один за всех, и все за одного. Мы прямо сейчас предоставим Питеру сделать это. В качестве благодарности и награды за его выступление.
– Я снова голосую «за», – сказал Стивен.
– И я, – добавил Роберт.
– Только дайте мне немного отдышаться, – попросил Питер.
Глава 33
Патти и Коротышка вернулись в комнату и теперь снова сидели на кровати. Жалюзи все еще были опущены. Они пропустили ланч – не могли даже подумать о еде. Теперь они проголодались, но понимали, что им придется заставлять себя есть. Последние два набора из картонной коробки. Последние две бутылки с водой.
Они отвернулись от коробки.
Включился телевизор.
Сам по себе.
Все как в прошлый раз. Тот же легкий шелест оживающих электрических цепей. Та же ярко-синяя картинка, тот же код, который обычно ты не должен видеть.
На экране появилось мужское лицо.
Питер.
Ловкач, который испортил их машину.
– Ребята, – сказал он, – вы спрашивали, что будет дальше, – и мы считаем, что пришло время ввести вас в курс дела. Мы намерены дать вам максимальное количество информации, после чего вы сможете все обдумать, и мы снова с вами свяжемся, чтобы ответить на вопросы – на случай если они у вас появятся. Вы меня слушаете? Вы внимательны?
Патти и Коротышка промолчали.
– Ребята, – продолжал Питер, – я нуждаюсь в полном внимании. Это важно.
– Как в истории с починкой машины? – спросил Коротышка.
– Вы купились, приятель. Именно по этой причине вы здесь. Сами виноваты. С тех пор вы только и делали, что скулили и жаловались и постоянно спрашивали, чего мы от вас хотим; и сейчас я намерен дать вам ответы, так что смотрите на экран и слушайте.
– Я слушаю, – сказала Патти.
– Сядьте рядом в ногах кровати. Покажите мне, что вы полны внимания. Смотрите на мое лицо на экране.
Несколько мгновений Патти не шевелилась, потом направилась к указанному Питером месту. Коротышка последовал за ней. Он не хотел, но шел. Они сели плечом к плечу, как в первом ряду в кинотеатре.
– Хорошо, – сказал Питер. – Умный ход. Вы готовы узнать, что будет дальше?
– Да, – сказала Патти.
– Наверное, – добавил Коротышка.
– Через некоторое время, сегодня вечером, ваша дверь откроется, и вы получите возможность уйти. В буквальном смысле. Вы не получите никаких средств передвижения. Совсем. Все ключи будут спрятаны, и вам их никогда не найти, за исключением ключа от вашей собственной машины – но, как вы сами сказали, она не работает. Все остальные автомобили слишком новые, чтобы завести их двигатели, просто замкнув провода. Так что свыкнитесь с мыслью, что вы уйдете отсюда на собственных ногах. И вам не стоит тратить время на то, чтобы пытаться этого избежать. Вы всё понимаете?
– Зачем вы это делаете? – спросила Патти. – Зачем вы держали нас здесь, а теперь собираетесь отпустить?
– Я уже сказал, что дам вам столько информации, сколько смогу, а вам следует ее обдумать. Я сказал, что вопросы вы будете задавать потом. Вы всё понимаете?
– Да, – сказала Патти.
– Наверное, – добавил Коротышка.
– Вокруг этой части леса имеется заградительная противопожарная полоса, – продолжал Питер. – Кольцо шириной в шестьдесят футов, там нет деревьев. Вы видели его по дороге сюда?
Там была яркая полоска розового неба.
– Я видела, – сказала Патти.
– На самом деле это не заградительная полоса, – продолжал Питер. – Дед Марка расчистил участок для того, чтобы внутренняя часть леса оставалась первозданной. Это защита от семян. Полоса полностью окружает данный участок леса, и направление ветра не имеет значения: инвазивные виды не могут ее преодолеть.
– И что с того? – спросил Коротышка.
– Вы пойдете через лес, в любом направлении, и если выйдете на эту полосу, вы победили в игре.
– В какой игре?
– Это вопрос?
– Я называю это собачьим бредом, приятель. Нельзя сказать, что мы в игре, а потом не объяснить, в чем она состоит.
– Считайте, что это похоже на игру в пятнашки. Вам нужно добраться до разделительной полосы, чтобы вас не запятнали. Все предельно просто. Можно идти, бежать, ползти, как вам захочется.
– Но как нас могут запятнать? – спросила Патти. – И кто?
Экран телевизора потемнел.
Сам по себе. С тем же легким шорохом электрических цепей. Пустой серый экран и красный огонек под ним, показывающий, что телевизор подключен к сети.
Старый телефон Бёрка показал одну полоску, но Ричер хотел дождаться, когда их станет хотя бы две. Он пришел к выводу, что сигнал колеблется и с одной полоской связь может пропасть. У него был подобный опыт с армейскими рациями, которые всегда выходили из строя в самый неподходящий момент. Вероятно, у гражданских все лучше, но не намного.
Бёрк, не обращая на него внимания, продолжал ехать на юг.
– И как себя чувствует задняя часть вашего мозга? – спросил он после молчания, длившегося минут пять.
Ричер посмотрел на телефон. Все еще одна полоска.
– Задняя часть моего мозга тревожится из-за органических джутовых ковров, – ответил он.
– Почему?
– Помните, он сказал, что старается быть рачительным хозяином? В его голосе я услышал гордость и извинения, и даже вызов. Весьма типичные интонации для человека, занимающегося вещами, которые другие считают странными. Но он явно говорил искренне, потому что тратит деньги в соответствии со своими словами, заплатив специалистам из Бостона за особую чистку. Как если б он действительно хотел сделать так, чтобы эксперимент сработал. В этот момент картина складывалась вполне последовательная.
– Но?.. – не утерпел Бёрк.
– Позднее он заявил, что канадец мог бросить свою машину, чтобы избежать платы за утилизацию на родине, – продолжал объяснять Ричер. – Или как там это называется. Он сказал: я уверен, там строгие законы по охране окружающей среды, – причем с самодовольной усмешкой. Едва заметной. И говорил он как самый обычный парень, а не как тот, кто станет покупать ковры из органического джута. Откуда ему знать такие вещи про Канаду? Потом он подъехал к нам на внедорожнике с восьмицилиндровым двигателем. И вел автомобиль на довольно приличной скорости. По-мальчишески. Он выглядел как человек, который любит использовать вещи по полной, а не как любитель органического джута. Тот ездил бы на гибридном или электрическом автомобиле. Так что теперь общая картина не выглядит согласованной и последовательной, она потеряла четкость.
– А что говорит передняя часть вашего мозга?
– Она говорит мне: следуй за деньгами. Парень платит чистильщикам персидских ковров, чтобы они занимались его коврами, даже приглашает специалистов из Бостона. А это серьезные деньги. Солидная улика. Что у меня на него есть? Чувство? Усмешка, которую я мог неправильно истолковать? Возможно, внедорожник нужен ему для езды по снегу зимой. Суд присяжных сказал бы, что большая часть улик указывает в одном направлении: он хороший парень, который хочет спасти планету. Ну или хотя бы немного ей помочь.
– Я согласен с присяжными, – сказал Бёрк. – Лучше верить передней части мозга, чем задней.
Ричер, не ответив, посмотрел на телефон. Две полоски.
– Я хочу еще раз позвонить Амос, – сказал он.
– Мне остановиться?
– А это сделает работу телефона более надежной?
– Думаю, да. Мне кажется, так будет лучше.
Бёрк сбросил скорость и съехал на обочину в том месте, где полоса гравия была немного шире.
Ричер набрал номер.
– Позвоните мне через десять минут, – сказала Амос. – Сейчас я очень занята.
– Вам удалось отыскать Каррингтона? – спросил Джек.
– Нет. Перезвоните.
Процесс оплаты превратился в ритуал элегантного великолепия. Он начался непринужденно и одновременно был изысканно формальным. Казалось, его происхождение уходит в далекую древность. По меньшей мере во времена Греции или Рима. Быть может, племенного устройства. Стивен остался в гостиной, наблюдая за мониторами, а все остальные вернулись в мотель, образовав группу в девять человек – шесть клиентов, возбужденных, но старавшихся сдерживаться, плюс Марк, Питер и Роберт, шагавшие за ними. Клиенты разошлись по своим комнатам; Марк, Питер и Роберт направились в офис. Где из ничего и начал развиваться ритуал. Там и тогда. У них не было заранее подготовленного плана. Они боялись сглазить свою затею. В конце концов, за пять секунд было принято решение, основанное на здравом смысле. Очевидное действие, которое следовало исполнить. Но эпичное в своей драме и психологической нагрузке.
Марк сидел за стойкой. Питер стоял в конце комнаты. В стороне. На полпути между. Словно сохранял независимость. Словно выступал свидетелем. Роберт исполнял роль сопровождения. Он приводил их в офис, по одному за раз. Рождалась легенда – здесь и сейчас. Роберт стучал в дверь номеров, они выходили и следовали за ним. Он был преторианской гвардией, а они – великими аристократами. Сенаторами. Они шествовали перед ним по тротуару. Роберт отставал на полшага – со всем возможным уважением. В офисе он стоял у двери и ничего не видел.
Один за другим они выходили вперед и платили дань Марку, с Питером в качестве свидетеля сделки, и их преклоненным коленям. Одни считали пачки денег, продлевая момент. Другие ставили сумки на стойку и отходили, ожидая мгновенного и безусловного принятия. Которое они получали. Деньги были здесь. Вся сумма. Они не могли позволить себе обман. Затем Роберт провожал одного клиента и стучался в следующую дверь. Одновременно небрежно и формально, как в смертельном бизнесе древней республики.
Карел получил хорошую скидку за оказанную вчера помощь, но остальные пятеро заплатили полную цену. В конце ритуала Марк выбрал две самых больших из оставленных сумок, и Питер упаковал в них все деньги. Задача оказалась непростой. Чтобы засунуть пять с половиной порций наличных в две, пусть и самые большие сумки, потребовалось проявить изрядную изобретательность. Вся компания собралась вокруг Марка, который громко считал вслух, но не называл числа. Сначала он говорил: накладные расходы, накладные расходы, когда первые пачки ложились в сумку; потом: прибыль, прибыль, прибыль, когда Питер укладывал остальные.
Они превратили этот процесс в дружное скандирование шепотом. Тихо, чтобы звуки не разносились далеко. Они шипели: прибыль, прибыль, прибыль. Потом вместе перенесли сумки в дом, мимо всех окон, немного надеясь, что великие господа обратят на них внимание. И посмотрят на свои подношения, смиренно и законно отданные, которые уносит с собой победитель.
Питер предложил им как следует подумать над его словами, и они подумали – но не из-за того, что он так сказал, а потому, что такой была их природа. Путь святого Леонарда. Задействовать мозги. Думать прежде, чем говорить. Начать сначала.
– Очевидно, они нас обманывают, – прошептала Патти. – Должно быть, добраться до полосы между деревьями невозможно.
– Такого не может быть, – возразил Коротышка.
– Значит, может.
– Сколько людей будет нам мешать?
– Мы видели троих. Здесь двенадцать комнат, в одной поселили нас. И девять квадроциклов. Число выбирай сам.
– Ты думаешь, они будут ездить на квадроциклах?
– Уверена. Именно по этой причине Питер подчеркнул, что мы должны передвигаться пешком. Это заставит нас чувствовать себя беспомощными и неполноценными. Как будто мы аутсайдеры.
– Значит, всего их будет девять. Они не смогут перекрыть все направления. Это огромная местность.
– Я видела карту. В ширину пять миль, снизу доверху – семь. Все вместе имеет форму овала. Мотель находится примерно в полумиле от центра, к востоку. На равном расстоянии от южной и северной границ.
– Тогда у нас есть шанс, – ответил Коротышка. – Получается, что они займут позиции по кругу через каждые сорок градусов. Их может разделять сотня ярдов. Если нам удастся оказаться между ними, мы сумеем выбраться.
– Никаких шансов, – возразила Патти. – Сам подумай: что будет потом? Мы доберемся до дороги, попросим, чтобы нас подвезли, а потом обратимся в полицию и ФБР, потому что речь идет о похищении и насильственном удержании, и тогда копы нанесут им визит, увидят кабель аккумуляторной батареи, прутья тюремной решетки, замки, камеры и микрофоны? Я не думаю, что Питер и его дружки допустят, чтобы это случилось. Они не позволят нам выбраться. Как бы мы ни пытались. Если мы сбежим, им конец. Значит, у них должна быть полнейшая уверенность в том, что нам отсюда не уйти.
Коротышка не ответил. Они сидели рядом в сгущающихся сумерках. Патти подсунула руки под ноги и раскачивалась взад и вперед, глядя в пустоту. Коротышка упер локти в колени, а подбородок поддерживал ладонями. Он сидел неподвижно. И старался думать.
Затем загорелись все лампы в комнате – одновременно, как на съемочной площадке, – заурчал двигатель, и жалюзи стали подниматься. Снаружи стояли в ряд шестеро мужчин. На тротуаре. Плечом к плечу. В дюйме от стекла. И все они смотрели внутрь. Одним из них был Карел, обманщик из эвакуатора. Троих они видели раньше. Двое оказались новенькими.
Все шестеро не отрываясь смотрели на них. Открыто, откровенно, без малейших сомнений. Они судили, оценивали и анализировали. Делали выводы. Потом на их лицах появились удовлетворенные улыбки. Глаза заблестели, наполнившись энтузиазмом.
А затем, словно повинуясь невидимому сигналу, все шестеро подняли руки и принялись аплодировать, устроив стоячую овацию, словно почтительные слушатели салютовали звездам-исполнителям.
Почему-то заранее.
Глава 34
Десять минут спустя Ричер снова набрал номер Амос. Детектив ответила на звонок, и ему показалось, что она задыхается.
– Что случилось? – спросил Джек.
– Ложная тревога, – ответила Амос. – Мы получили информацию о местонахождении Каррингтона. Однако она устарела на два часа, и нам ничего не удалось выяснить. Мы всё еще не можем его найти.
– А Элизабет Касл?
– Нет.
– Мне нужно вернуться в город, – заявил Ричер.
Амос немного помедлила.
– Нет, – возразила она наконец. – Пока мы в игре. Компьютер отслеживает камеры, снимающие перекрестки у светофоров. Ни одна из машин, въехавших в город с юга второй волной сегодня утром, пока не попыталась вернуться обратно. Мы считаем, что Каррингтон еще в Лаконии.
– Именно по этой причине я нужен вам в городе. Какой смысл возвращаться после того, как его увезут?
– Нет, – повторила Амос.
– А в чем состояла ложная тревога?
– Предположительно кто-то видел, как Каррингтон входил в офис округа. Но никто его там не запомнил, и сейчас Каррингтона там нет.
– Он был один или с Элизабет Касл?
– Трудно сказать. В это время дня там много людей, и нам не удалось определить, кто и с кем там был.
– Дело происходило в архиве отдела переписи? – уточнил Ричер.
– Нет, в другом месте. Окружные офисы расположены по всему городу.
– У вас нашлась минута для древней истории?
Амос снова ответила не сразу.
– Для этого потребовалось больше минуты.
– Что вам удалось узнать?
– Мне нужен совет, прежде чем я смогу вам ответить. Совет от Картера Каррингтона по иронии судьбы.
– Почему?
– Вы спросили про нераскрытые дела. Я нашла одно. Для него не предусмотрен срок давности.
– Вы нашли дело о нераскрытом убийстве?
– Технически оно все еще считается открытым.
– Когда произошло убийство?
– В указанные вами сроки.
– В то время я еще не родился, – напомнил Ричер. – И не могу быть свидетелем. И конечно, преступником. Так что разговор со мной не приведет к правовым осложнениям.
– То, что мне удалось узнать, может иметь для вас значение.
– Кто жертва?
– Вы знаете.
– Неужели? – удивился Ричер.
– А кто еще это мог быть?
– Тот парень.
– Верно, – согласилась Амос. – Его видели лежащим лицом вниз на тротуаре, поздним сентябрьским вечером сорок третьего года. Он объявился снова, когда ему исполнилось двадцать два года, оставшись таким же ублюдком, как и прежде, и его убили. Два досье не связали между собой. Полагаю, тогда происходило слишком много всего. Шла война. Детективы приходили и уходили. У них не было компьютеров. Но сегодняшние инструкции гласят, что первый файл необходимо связать со вторым. И нет ни малейших сомнений, что нам так и следует поступить. Мы не можем сделать вид, что это два разных преступления. Следовательно, должны заново открыть дело об убийстве. Просто для того, чтобы выяснить, куда оно нас приведет. Прежде чем мы снова его закроем.
– Как именно его убили?
– Несколькими ударами кастетом.
Ричер немного помолчал.
– А почему убийство не раскрыли? – спросил он.
– Не нашлось свидетелей. Убитый был настоящим подонком, и никого его смерть не волновала. Единственный подозреваемый бесследно исчез. Тогда царил жуткий хаос, и миллионы людей перемещались с места на место. Это случилось сразу после Дня победы над Японией.
– Август сорок пятого года, – уточнил Ричер. – У полицейских было имя подозреваемого?
– Только прозвище. Да и то не из первых рук, кем-то случайно услышанное, сплошные тайны… Во многом с чужих слов и разговоров на улицах.
– А вы можете назвать мне это прозвище?
– Именно по этой причине нам пришлось заново открыть дело. Однако мы лишь впечатаем туда несколько абзацев.
– И каким было прозвище?
– Орнитолог.
– Понятно… Как скоро вам нужно впечатать несколько абзацев?
– Подождите, – сказала Амос.
Он услышал шаги, звук открывающейся двери и шуршание бумаги.
Сообщение.
Вновь шаги и стук двери.
– Я только что получила сигнал от полицейского компьютера, следящего за номерами автомобилей, – сказала Амос.
Она замолчала.
А потом, выдохнув, продолжила:
– Но это совсем не то, о чем я подумала. Никто не уезжал из города. Пока. Каррингтон все еще в Лаконии.
– Мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали, – попросил Ричер.
Он все еще слышал шорох бумаг – Амос читала сообщение.
– Еще немного древней истории? – спросила она.
– Текущие события, – ответил Джек. – Университетский профессор сказал мне, что тридцать лет назад пожилой мужчина с фамилией Ричер вернулся домой в Нью-Гэмпшир после очень долгого отсутствия на иностранных берегах. Насколько мне известно, с тех пор он живет здесь с внучкой своего родственника. Я хочу, чтобы вы проверили это в округе. Мне нужно, чтобы вы попытались его найти. Может быть, он проходил регистрацию на выборах. Возможно, у него до сих пор есть водительские права.
– Я работаю на город, а не на округ, – напомнила ему Амос.
– Вы нашли то, что вам требовалось, о преподобном Бёрке. А он не живет в городе.
Он все еще слышал шорох бумаг.
– Как звали пожилого человека по фамилии Ричер? – спросила Амос.
– Стэн.
– Это ваш отец.
– Я знаю.
– Вы говорили, что он умер.
– Я был на похоронах, – подтвердил Ричер.
– Профессор что-то перепутал, – предположила Амос.
– Наверное, – не стал спорить Джек.
– А кем еще может быть ваш профессор?
– Похороны состоялись тридцать лет назад. Именно в это время мужчина по фамилии Ричер якобы появился в Нью-Гэмпшире после того, как отсутствовал целую жизнь.
– Что? – удивилась Амос.
– Отца хоронили в закрытом гробу, – продолжал Ричер. – Может быть, там лежали камни. Морская пехота и ЦРУ иногда работают вместе, и уверен, что они творят много очень странного дерьма.
– Это безумие, – сказала Амос.
– Вы никогда не слышали о подобных вещах? – осведомился Джек.
– Слишком похоже на голливудский фильм.
– Со сценарием, написанным по следам истинной истории, – добавил Ричер.
– Один шанс на миллион, – сказала Амос. – Я уверена, что большинство историй про ЦРУ ужасно скучные. И в не меньшей степени убеждена, что о морской пехоте – тоже.
– Согласен, – не стал возражать Ричер. – Один шанс из миллиона. Именно об этом я и говорю. Чуть больше нуля. Вот почему я хочу, чтобы вы это проверили. Назовите мою просьбу осмотрительностью с моей стороны. В противном случае я не исполнил бы свой долг. Вы собираетесь снова открыть дело, не имеющее срока давности, с вероятностью один шанс из миллиона, что главный подозреваемый еще жив, находится в вашей юрисдикции и является моим родственником. Я решил, что некоторые вещи следует уточнить заранее. На случай если мне нужно будет ему позвонить. Привет, пап, возьми адвоката, тебя собираются арестовать… Ну что-то в таком роде.
– Это безумие, – повторила Амос.
– Но шансы больше нуля, – повторил в ответ Ричер.
– Подождите, – еще раз попросила она.
Джек все еще слышал шуршание бумаги.
– Странное совпадение, – заметила Амос.
– Что именно?
– Наше новое программное обеспечение главным образом занимается тем, что отслеживает въезжающие и выезжающие машины при помощи технологии распознавания номерных знаков. Но, судя по всему, оно работает еще на нескольких уровнях и проверяет действующие ордера на арест, штрафы, а кроме того, ведет список общих замечаний.
– И?..
– Фургон, который мы сегодня видели, не в ладах с законом, – продолжала Амос.
– Какой фургон?
– «Чистка персидских ковров».
– В каком смысле? – уточнил Ричер.
– У него должны быть дилерские номера, – сказала Амос.
– Почему? – удивился он.
– Потому что его нынешний владелец является дилером.
– И не занимается чисткой ковров?
– Они вышли из бизнеса. И продали фургон.
Патти и Коротышка вернулись в ванную комнату, но очень быстро сдались. Битая плитка и покрытые пылью доски делали половину помещения непригодным для того, чтобы там находиться. Они вернулись обратно на кровать и сели рядом, отвернувшись от окна. Их больше не интересовало, опущены жалюзи или нет. Уже не имело значения, смотрит ли на них кто-то. Они шепотом обменивались короткими репликами, делали знаки руками, кивали и пожимали плечами, обсуждая разные вещи так быстро и незаметно, как только могли. Они пересмотрели исходные гипотезы и улучшили модель принятия решений. Кое-что стало понятнее, другое по-прежнему оставалось неясным. Они знали больше, но понимали меньше.