400 000 знаков с пробелами Kalipso Moon

Часть I. Знакомство

Глава 1. Зимнее утро

“Жизнь до покупки этих чудесных тапочек была удивительно испещрена огорчениями… Моя жена считает наличие домашней обуви атавизмом и не переносит их вида, поэтому дома я ходил все время в носках. Но я решил сделать себе новогодний подарок, купив огромные белые тапки-единороги. И теперь моя жизнь стала гораздо насыщенней и приятней для меня, что не сказать по поводу жены. Её кот их очень боялся. В этих тапочках я почувствовал, что сейчас лучший момент для требования прибавки к зарплате под угрозой увольнения; и потерял работу. После этого моего подарка себе, жена съехала от меня через несколько дней и это оказалось самым лучшим приобретением в моей жизни. Я встаю по утрам и наслаждаюсь тишиной и прекрасным видом из окна. Я себе представить не мог, что их появление поменяет мою жизнь. Не понимаю, как я прожил без этого так долго!”. Перечитав свой отзыв на товар несколько раз и убедившись, что он полностью отражает мои ощущения от покупки, я закрыл приложение и решил, что пора. Пора, как минимум, прекратить покупать молоко для кошки, которая тут больше не живет. И пока я сидел и думал о том, чего же еще мне пора, я услышал тихий повторяющийся шум за окном: ших, ших, ших..

В одном из недавно просмотренных фильмов был монолог главного героя об этом. “Есть одна история о русском космонавте. Он залезает в огромную ракету, но жилой модуль очень маленький. И глядя в иллюминатор, он впервые видит кривизну Земли. Он смотрит на планету со стороны. Это волнующий момент! И вдруг такое странное постукивание: тук..тук..тук.. из приборной панели. Он срывает эту панель, хватает инструменты, пытается найти источник звука, остановить его. Но ничего не находит. Звук остается. Ших… ших… ших… Через несколько часов это будет пыткой. Через несколько дней он узнает, что это тихое постукивание доконает его, сведет с ума. И что же ему делать?! Он в космосе, один в отсеке, ему еще 25 дней летать с этим звуком. И космонавт решает: единственный способ не сойти с ума – это полюбить этот звук. Он закрывает глаза и напрягает все свое воображение.. А когда он открывает глаза, он больше не слышит стука. Он слышит музыку. И до конца своего космического полета он пребывает в состоянии восторга и покоя”.

“Ней или в нём?”, ших, ших, ших… “Ней?”.. В раннее утро воскресного дня за окном видимо спорили между собой маргиналы деревенских окраин.. Я вылез в халате на балкон и попросил не шуметь. Один из них задрал вверх голову и я узнал в нем мужика, с которым столкнулся летом при несколько неприятных обстоятельствах.

Всё свободное летнее время я проводил в поисках себя: рыбалка, дача, занятия спортом, велосипедные прогулки. Всё что было доступно мне из бесплатных развлечений я тогда перемерил. И в тот день, когда всё случилось, я решил заняться спортом и начал тренировки с бега. Я обдумал свой маршрут, который должен был проходить вдоль берега Днепра. На берегу, в отдалении от реки, у нас есть три небольших лужи, как местные их называют – озерца. И когда я пробегал мимо них, обратил внимание на мужика, который стоял по колено в воде и собирал что-то в разные ведра. Я сначала пробежал мимо него, но на обратном пути, решил узнать, что он там делает. Оказалось, что в этих озерах водятся тритоны и он собирает их в ведра, распределяя по виду. В одно ведро он складывал тритонов, у которых на спине был красивый гребень и их кожа переливалась причудливым разноцветным узором. Каждый раз, когда ему удавалось схватить руками такого красавца, он довольно цокал языком и нашептывал: “Королевский, еще один”. А в другое ведро он складывал обычных серых и черных тритонов без гребня. Честно говоря, до того дня, я даже не знал, что существуют какие-то тритоны, которые могут водиться в нашей полосе и всегда считал, что в этих лужах водятся только лягушки. В тот момент, когда я подошел к луже, он уже поставил свои ведра на траву и тряс ногами, пытаясь их высушить.

“Перемешано, всё перемешано”, – недовольно сказал он. “Зачем ты их ловишь?” – спросил я, стараясь, чтобы мой вопрос звучал небрежно, без интереса. “Зачем, зачем… чтоб пожрать!” – ответил он и загоготал так, словно сказал остроумную шутку. Я не хотел, чтобы эти причудливые тритоны были истреблены. И пока он вытирал мокрые руки о штаны, я пнул эти ведра и все тритоны вылились обратно в озерца, а я побежал. О, как я бежал! Как Роберт Патрик из Терминатор-2, я резал воздух своими руками. Как Форест Гамп, я был сосредоточен на движении своих ног и готов поклясться, я слышал даже голос Дженни: “беги, Форест, беги!”. Я не оглядывался, чтобы он не запомнил моего лица. Бежать за мной босиком он бы долго не мог, потому что тропинка вскоре сворачивала у очистных сооружений на каменистую дорогу, усыпанную мелкими камнями и сухими еловыми ветками. Здесь, напротив кладбища, на дорогу всегда кидают еловые ветки после процессии похорон, такие тут традиции. И бежать по такому покрытию босиком я бы точно не стал, как не стал и он.

И, как не трудно догадаться, это был мой первый и последний день пробежек по берегу реки. Спортивный костюм я решил купить себе новый, другого цвета, а старый пока не одевать годика два. Занятия спортом я с тех пор так и не возобновил.

“Добро должно быть с кулаками”, – подумал я. И не было сомнений, что сейчас внизу стоит тот самый Дуремар. Мне было интересно, узнал ли он меня? Я почувствовал, что он меня вспомнил. Ловец тритонов сощурившись смотрел сейчас вверх, на меня, стоящего на балконе 4 этажа. Он довольно цокнул языком, как тогда летом, как если бы ему удалось поймать королевского тритона.

И я подумал, разве это то “пора”, которое я ждал? Вот если взять пирамиду потребностей Маслоу. В ее основании лежат самые примитивные вещи, так сказать биологическая нужда, без чего человек не сможет долго жить: воздух, вода, еда, сон, отдых и тепло. Какой-то идиот засунул к этому списку однажды секс, но уж извините, он не прав, без секса человек может прожить очень долго, уж я то знаю, так что минус. И сейчас я, “шерстяной волчара, боже, как я хорош, как мощны мои лапищи!”, не нуждаюсь в этих биологических составляющих своей жизни. И значит я перешел на новый более высокий уровень жажды безопасности и желания избавиться от страха и неудач. А этот Дуремар, шихающий там в снегу, наверняка испытывает жажду тепла и возможно еды… А значит сегодня я физиологически на порядок, на ступень выше него, у меня есть все шансы его переиграть и поставить на место. Как говориться: “Хочешь мира – готовься к войне”.

– “Зло хвать дрыналда по жохвостю – огород, листа, навоз”! – крикнул он мне. Потом добавил чуть тише: “Пока не получил дрыном по жопе – работай, сажай, собирай”.

–“Верь: взойдет она, Звезда пленительного счастья..!” – с угрозой крикнул я в ответ, сам не ожидая от себя этой фразы из школьной программы. Он довольно цокнул языком, развернулся и стал уходить от моего дома. Но потом, неожиданно оглянувшись, он закричал как сумасшедший: “ПОРА!”; “Пора, красавица, проснись”! и рассмеялся.

В этот момент я почему то преисполнился возмущением и разочарованием. Как смеет он уходить сейчас, когда наша высокоинтеллектуальная перепалка достигла высшей точки недосказанности? И это его “пора”.. Понял ли он мою угрозу про то, что я “воспрянул ото сна и он запомнит еще мое имя”? Может нужно его догнать, закончить наш диалог моей сокрушительной духовной победой? И не совпадение ли это, что он ответил мне пушкинским “Зимнее утро”? Или может он именно этого и хотел, как бы намекая: “навстречу”, “явись!”? И может не такой уж он и перво уровневый по Маслоу? Неужели он выше меня на несколько ступеней? Я слишком много думаю об этом и чрезмерно символизма усматриваю в ответах какого то безумного изгоя. Всё потому, что мои нервы в последние дни, как раскачивающиеся провода.

Жизнь – всего лишь игра и ее правила для себя с сегодняшнего дня придумываю я. Я вообще могу придумать, как будто скачал MMORPG с открытым миром и реалистичной графикой, с живым звучанием; и создал себя – нового персонажа, нулевой уровень, в крутых донатных тапках – белых единорогах. И на стартовой локации я только что отлупил непися. Это всего лишь часть множества различного контента бесшовного игрового мира, сюжетная линия, так сказать. Только нужно помнить, что “если будешь играть в идиотские игры, можешь выиграть идиотские призы”. И если я вдруг пойму, что моя игра – малосодержательная, то надо сразу ливать. Всё, даю установку, чуть что не так, чуть что мне не нравится, сразу всё – игру в трей и спать.

Глава 2. Семья уродов

-“И вот сижу я здесь одна, грустная, ничего не хочется, ни коньяку, ни колбасы… Эх… Хотя, если подумать… То коньяку и колбасы очень даже хочется! Дайте ка сюда!”. Эта знаменитая эпичная фраза из любимого сериала “Масяня” меня всегда улыбает.

Только настроишься как следует погрустить, так сразу вспомнишь это её: “Во вне – то есть вообще всех ненавижу”, или серию, где “Нашел мужик подкову. Думает: "Возьму домой, повешу на стену, будет она мне счастье приносить". Поднимает подкову, переворачивает… А там конь.” Или вот еще про Подарочки: “Зачем мне такая дура? Это не дура, это лошадь!” И уже всё, предаваться унынию совершенно невозможно… Целую неделю я провел дома, никуда не выходя. И как обычно, когда не надо никуда идти, ты просыпаешься в пять утра от малейшего шороха и начинаешь шуршать сам. Зачем-то я сегодня полез в кладовку и начал выволакивать оттуда старые вещи, какие-то коробки с моими детскими рисунками и блокнотами, старые журналы “Наука и жизнь”. Я решил, что пора избавляться от всего старого и налегке идти в новую жизнь.

В нашей деревне, где “недаром никто не рукоплещет труженикам балета и учит народная мудрость: работа не волк, в лес… нет-нет, это не надо” “только и разговоров, что о море и о закате. И о том, как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром”… Приятная утренняя спутанность мыслей вновь была прервана грубыми шихами за окном: кых.

–“Нее или него?”, ших, ших, ших…

Куда ни пойди, везде одно и тоже! Так больше не могло продолжаться. Уроды, ну что за уроды, каждый день одно и тоже, нет сил уже больше терпеть! Не могу я превратить этот звук в музыку, не могу!

Всё утреннее лирическое настроение рассеялось под неприятные звуки за окном. Я наспех оделся и решил спуститься во двор и удовлетворить свое раздраженное любопытство о природе этого гнусного шарканья. Спустившись до первого этажа, я затаился за закрытой дверью подъезда, в ожидании повторения этих грубых звуков. Но я ничего не слышал. Простояв за дверью в полной тишине несколько минут, я хотел было вернуться домой, как вдруг где-то сверху и со стороны, снаружи или внутри, услышал странную фразу, сказанную тихим мужским голосом: “Ну наконец то вы зашли! Я ждал только вас!”. Сначала я прислушивался в предвкушении, что кто-то другой ответит на это выражение, но ответа всё не было. И убедившись, что я совершенно один и в безопасности, я очень тихо ответил: “Я не зашел, а вышел. И никто меня не ждет!”.

–“Устремилось смело в даль! В полете сказка станет былью. В жизнь устремляются Орлята..” – с некоторой снисходительностью в голосе, процитировал всё тот же голос несколько строк из Посвящения Орлятам.. “И это еще неизвестно, вышли вы или зашли, это еще нужно доказать! Это только с помощью молока можно определить!”, – продолжил незнакомец и перешел на “ты”: “Вот если бы ты не спустился, если бы тебя этот шаркающий звук не раздражал, то для меня бы это означало, что я ошибся, что ты не застрял тут один! Я пытался недавно выманить тебя, проверить. Но так ничего и не понял, пришлось уйти, некогда было ждать, пока ты соизволишь.. А потом из школьной программы дал тему, а ты и подключился, ответил! К величайшей моей радости!”

-“Не понимаю, ничего не понимаю. Я считал, что ты местный забулдыга из семьи каких-нибудь уродов, жрешь тритонов на болотах возле кладбища, пугаешь людей, шарахаешься по ночам, шаркаешь рано утром, не даешь людям спокойно жить! Да я и сейчас так считаю! И при чем тут вообще молоко?”, – начал раздражаться я.

–“Знаю только одно, если это Другая Земля, отраженная, то молоко будет не молоком”, – сказал он, – “или Земля та, но отраженный ты. У тебя кстати макулатуры нет, случаем? Нечем печку растапливать..”

–“Чем докажешь, что Земля не та?” – усмехнулся я.

–“Всё просто – ты идешь домой и пьешь молоко. И это либо будет по вкусу молоко, либо нет. Есть у тебя свежее молоко?”, – с надеждой спросил он.

–“Закончится не должно, – ответил я, – покупаю по привычке для кошки, которая уже здесь не живет. Сейчас проверю и если молоко мне понравится, то из дома я к тебе больше не выйду, хоть обшаркайся тут, “дуремар из семьи уродов””, – пробубнил я, убегая вверх по лестнице.

Глава 3. Молоко

Понятия “вкусное молоко” для меня вообще никогда не существовало. Я его не люблю. И пока я бежал вверх по лестнице, мне пришла в голову мысль, что ловец тритонов просто сейчас проверяет мою наивность. И если я сейчас куплюсь на этот трюк, то потом он будет проверять на мне любую дичь, а я буду его верной лабораторной крысой. Дома в шкафу у меня стояло 3 коробки “долгоиграющего” молока, как я его для себя называю. То есть ультрапастеризованного, которое не портиться в течении семи месяцев. Я вскрыл новую коробку и отхлебнул, стараясь не касаться губами коробки.

Не вкусное! Боже, какая мерзость в этой коробке вместо молока!? Осмотрев пристально упаковку со всех сторон, я не обнаружил на ней никаких дефектов. Сначала я подумал, что кто-то мог тонкой иглой через шприц влить в нее яд и тогда невооруженным глазом повреждений я не увижу. И может быть яд уже сейчас начал действовать и в любой момент я упаду бесконтрольно на пол и разобью себе голову при падении. Я решил на всякий случай сесть на диван и продолжил рассуждать: “Но зачем так сложно меня убивать?” Никаких изменений в самочувствии не было, и я встал. Судорожно вспоминая, уходил ли куда нибудь из дома за последнюю неделю с тех пор, как купил это молоко, я понял, что нет. Я все время был дома и предавался предновогоднему унынию в ожидании новой жизни. А может прямо сейчас, пока он отвлекал меня там внизу разговорами, кто-то залез через балкон и подменил молоко? Может этот кто-то прямо сейчас здесь и наблюдает за мной из своего укрытия?! От своей догадки я пришел в ужас, и стараясь ничем не выдавая себя, осмотреть комнату и выглянуть в окно. Я небрежно обошел свою крохотную квартирку, поднимая и перекладывая какие-то вещи, и делая вид, что что-то ищу, попутно заглядывая даже в самые маленькие углы, где не смогла бы поместиться даже кошка. Никого не было. На балконе же, огромной шапкой на полу и на карнизах окон лежал нетронутый снег. Мимо меня в подъезде тоже никто не проходил. Может просрочено? Нет, годно до апреля следующего года.

Имею, что имею: молоко омерзительное.

Но это невозможно было провернуть, чтобы я не заметил. Когда откроется магазин, нужно будет еще раз все проверить. Может быть именно эта молочная поставка была бракованной, а я не смог узнать об этом заранее. Возможно, что это чья то идиотская игра, может даже не одного человека, а группы лиц, и сейчас я уже у них на крючке и почти выиграл идиотские призы. Я выглянул из окна. Во дворе по-прежнему было безлюдно и только этот горластый, увидев мое движение, глядя с улицы на мои окна, махнул мне рукой.

–“Мне неприятно это признавать, но молоко отвратительное”, – сказал я, вернувшись к нему и поставив перед ним коробку со своими школьными тетрадями и связку журналов.. “И теперь мне хотелось бы услышать хоть одно, даже самое бредовое объяснение тому, что сейчас происходит? И вообще, что, черт возьми, происходит!?”, – начал терять самообладание я, допуская тавтологию в своих фразах. Жестом он попросил меня говорить тише и успокоиться. Я кивнул в сторону дома и мы пошли в мою холостяцкую берлогу. Зайдя в подъезд, он поставил коробку с бумагами в темный угол и сверху на нее положил свою шапку, видимо обозначив этим, что она не бесхозная. По дороге наверх он начал свой рассказ.

–“Крайне замечательная детская сказка Льюиса Кэрролла “Алиса в Зазеркалье”. Читали?”, – спросил он. Я кивнул, хоть это и было очень давно. “Там есть сцена, имеющая для нас глубокий научный смысл. Собираясь “пройти” сквозь зеркало в скрытый за ним зазеркальный мир, Алиса обращается к своему котенку с вопросом: “Но понравится ли тебе в Зазеркалье, киска? Дадут ли тебе там молочка? Может быть, молоко в Зазеркалье не годится для питья?”. Мы вошли в квартиру и он, сняв верхнюю одежду, прошел в комнату к окну, в которое стал смотреть, не отодвигая полупрозрачной шторы. Затянувшееся было молчание он прервал внезапным красноречивым потоком научных мыслей. Как если бы он репетировал речь для защиты доклада, но говорил медленно и старался взвешивать каждый довод, вышелущивая из текста словесный мусор.

–“Интересно тут то, что действительно, в состав молока входит много зеркально-асимметричных соединений – жиры, лактоза и белки. При “переходе” из обычного мира в зазеркальный все асимметричные молекулы должны были бы превратиться из одних стереоизомеров в другие, и молоко бы получило другой состав. Поэтому вряд ли молоко Зазеркалья будет безвредным для котенка.

Молекулярная структура молока, как жидкости, имеет свой порядок. Вот если бы это было не молоко, а другое вещество из простых молекул, например метана или метилового спирта, то там другое дело. Они тождественны со своими двойниками, они обладают зеркальной симметрией. Но совсем иное для молекулы молока, или например вторичного бутилового спирта, они уже не имеют ни одной плоскости симметрии, они зеркально-асимметричны; никакими поворотами нельзя совместить друг с другом изображения этих молекул. Для таких веществ, структура которых исключает плоскости симметрии, в Зазеркальи может быть две разновидности, два стереоизомера и условно один из них можно назвать “левым”, а другой “правым”. Это проявление лево-правой асимметрии в мире молекул. Они имеют одинаковый химический состав, геометрическую форму, структурные элементы и внутренние связи, но в то же время это различные молекулы, как скажем левый и правый ботинки,” – воодушевленно подытожил он. Словно впав в некое общенаучное возбуждение, он подошел к дивану, достал из кармана блокнот, над которым надолго склонился, перебирая страницы. На небольшом придиванном столике он стал раскладывать обрывки листков, словно вырванных из разных книг с рисунками строения молекул. А я улучил момент, чтобы отойти и вскипятить чайник. Никогда не понимал химию, все эти молекулы и их связи. Но он говорил простыми, доступными для меня, понятными словами и было весьма интересно слушать его.

–“Бежать, перескакивая с темы на тему я не хочу”, – сказал он, когда я вернулся, поставив перед ним чашку чая. “Не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством, но можно я еще немножко тут посижу с тобой? Ты очень хорошо слушаешь и у меня получается систематизировать всё, что до этого мне было известно. Мне кажется, что я сейчас нащупаю какую-то важную мысль ”. Я согласно кивнул.

–“Вместе с тем, всеми известный факт – молекула ДНК, генетический код человека и всего живого, имеет структуру двойной правой спирали. Как понять, что она именно правая? Вот если бы я взял бумажный прямоугольный треугольник и приклеил его к карандашу со стороны катета, то накручивая бумагу на карандаш я бы увидел, что его гипотенуза превращается в винтовую линию. И у меня только два варианта оборачивания треугольника: один соответствует левой, а другой правой винтовой линии. Пространственная структура молекулы ДНК, каждая ее сахаро-фосфатная цепочка, представляет собой правую спираль. Так что в целом молекула ДНК имеет вид двойной правой спирали. Все спирали молекул ДНК, наполняющие человеческое тело, являются правыми. Это одно из самых значительных открытий в биологии ХХ века, которое принадлежит группе ученых, в которую входили американец Уотсон и англичане Крик и Уилкинс”. Он отхлебнул немного чая и продолжил.

–“Со временем французским физиком Батистом Био случайно была обнаружена оптическая активность водных растворов некоторых органических соединений, например сахара и винной кислоты. Он понял, что структура молекулы может быть связана не только со структурой лево-правой среды, но и со структурой молекул самой среды. И условно он ввел термин “правые” и “левые” молекулы. Исследования, начатые Био, продолжил другой француз Луи Пастер, который полагал, что в живых организмах зеркально-асимметричные молекулы встречаются только в одной разновидности. Входящие в состав клеток человека различные молекулы будут для одних видов клеток только правыми, а для других только левыми. Например ДНК всегда правая. Входящие в состав белка молекулы аминокислот всегда левые. И дальше, просто поверь, живой организм на молекулярном уровне построен из этих “винтов”, причем винты одних типов только правые, а винты других, только левые. Это заложено эволюцией”, – подмигнул он и продолжил, – “Слушай дальше, что я нарыл”..

–“Всеми известными внешними признаками мы до сих пор похожи на наших предков. Но на Земле есть приблизительно 75000 человек, которые обладают зеркальным расположением внутренних органов – сердце у них справа, печень слева. Это называется транспозицией внутренних органов и объясняется разными факторами, не передается по наследству и никак не мешает жизни людей. Если бы Батист Био в 19 веке узнал о возможностях транспозиции органов человека, и просто перефразировал бы свои тезисы, подменив терминологию, считая живой организм молекулой, то получилось бы, что “Структура живого организма может быть связана не только со структурой лево-правой окружающей среды, но и со структурой внутри человека, его клеток и молекул.” Как уже стало известно, природа может запросто отразить нас, словно в зеркале, и ничего особо не поменяется наверное. Внешне конечно и отражать ничего не надо, ведь мы благодаря эволюции обладаем практически идеальной внешней симметрией. Потому что когда то, четыре миллиарда лет назад, на заре возникновения жизни, когда все организмы были одноклеточными, а самой идеальной формой был шар, мы взаимодействовали с окружающей средой как могли. И стать шаром было для нас достаточно экономно и практично. Но что будет, если тезисы Био верны? Что если природа, если уж смогла отразить нас внутри нас, посредством транспозиции органов, сможет отразить не только органы, а глубже, структуру внутри нас? Что если существует некоторый процент людей, которые обладают транспозицией, например, цепочки ДНК? И она у них не правая, а левая? Что с ними случиться? К чему это может привести? ”. Он тревожно заходил по комнате из стороны в сторону.

–“А если вообразить себя космонавтом, который после длительного космического путешествия ступил на поверхность неизвестной планеты, то можно мысленно смоделировать некоторые ситуации. Пусть эта планета будет очень похожа на Землю по составу атмосферы, климатическим условиям, ландшафту и растительному миру. Тогда космонавт, держа в руке ароматное наливное яблоко, сорванное с местной яблони, должен будет задаться вопросом: можно ли съесть этот плод? Ведь неизвестно, какая форма лево-правой асимметрии разновидности органических соединений содержиться в нем.”

–“Если безобидное с виду яблоко состоит из зеркально-асимметричных молекул чужого растительного мира и они не согласовываются с зеркально-асимметричным человеческим организмом, то яблоко может оказаться биологически ядовитым для пришельца с планеты Земля. Подобно тому, как гайка с левой нарезкой не согласуется с болтом, имеющим правую нарезку.

Если следовать описанной Кэрроллом сказочной ситуации, то надо полагать, что попав в Зазеркалье, и Алиса и котенок сами превращаются в своих зазеркальных двойников. А в этом случае зазеркальное молоко будет для них, конечно, столь же вкусным и полезным, каким было раньше обычное не отраженное молоко. Но только в том случае, если путешествие в Зазеркалье происходит на Земле и у Алисы структура молекулы ДНК представляет собой правую спираль и доподлинно известно, что земное не отраженное молоко для нее полезно”.

–”Возможно ли, что на Земле есть некоторая группа людей, которые обладают зеркальным расположением пространственной ориентации сахаро-фосфатных цепочек структуры молекулы ДНК и она не правая, а всегда левая? Будет ли непредвиденная реакция такого человеческого организма фатальной для него, если зеркально-асимметричное молоко не согласуется с ним? Мы не можем ни опровергнуть, ни подтвердить существование такого вида транспозиции структуры молекул ДНК человека на нашей планете. Мне неизвестны примеры выявления таких людей. Даже если бы научное сообщество решило провести такие эксперименты, то в итоге могло бы оказаться, что природа и не думала трогать структуру молекул ДНК и оставила ее “правой”, а отразила например, входящие в состав белка молекулы аминокислот, которые всегда должны быть левыми.

–“То обстоятельство, что живой организм считается константой на молекулярном уровне и построен из этих “винтов”, где винты одних типов только правые, а винты других, только левые, легло в основу понимания молекулярной связи живых существ Луи Пастера. Но что если он ошибся, считая живой организм константой?!”. Он многозначительно помолчал и продолжил.

–“И последующее развитие науки подтвердило выводы Пастера только потому, что не смогло опровергнуть. В своей эпохе девятнадцатого века он не мог даже предполагать о возможности существования такого явления, как транспозиция внутренних органов. Это и сейчас редкое исключение из правил, это асимметрия в мире билатеральной симметрии. Эти люди никак внешне не отличаются от нас, но они как манящий краб, как камбала. Ты встречал манящего краба? Я думаю, что нет, не встречал. А какой был шанс у Луи увидеть камбалу или нарвала? Это всё исключения, подтверждающие правило. Представь себе мир, если бы он был устроен полностью симметрично. Такой мир должен был бы совмещаться сам с собой при любом повороте вокруг любой оси, при отражении в любом зеркале, при любом переносе. Это было бы что-то совершенно однородное, равномерно “размазанное” по всему пространству. Иначе говоря, в таком мире попросту ничего не наблюдалось бы – никаких явлений. Такой мир невозможен!”, – закончил он. “И если есть в живой природе внешне ассиметричные существа, если есть люди с зеркальным расположением внутренних органов, то должны быть и те, у кого транспозиция на молекулярном уровне. Не знаю, коснулась ли асимметрия всех их молекулярных связей, или отразились только некоторые “винты” молекул аминокислот и стали например правыми, вместо левых. Но исключение из правила должно встречаться и там.

–“Обогнать не догоняя в своём научном предвидении возможные разумные формы эволюционного развития существ из других миров, может помочь нам в понимании общей картины мироздания. Другими словами, если существует, как явление исключения, транспозиция молекулярных связей живых существ на Земле, а мы об этом не знаем, но узнаем, то можно сказать, что среди нас живут “пришельцы”, которые не отличаются по своему облику от обычных людей, но отраженные изнутри. Они должны чувствовать более остро себя в опасности рядом с другими, считать себя другими без видимых причин, ведь внешне они такие же, как все. Страх – их вечный спутник, заложенный природой асимметрии внутренних связей. Они не трусы. Просто чувствуют острее опасность. А так как асимметрия – это исключение в мире симметрии, то таких как они очень мало, они редкие. Этим людям очень трудно найти такого же как они, отраженного изнутри человека. Эволюцией, ради выживания, заложено приспособление, и они станут копировать поведение других обычных людей. Если ты обычный человек, ты никак не сможешь узнать отраженного, он будет скрывать свои мысли ради своей безопасности, потому что он с детства учился этому. Но сам отраженный, встретив отраженного, должен будет его почувствовать, это “зов предков”. Если такие отраженные люди существуют, они должны чувствовать одиночество даже в компании других людей, даже когда они не одни. Их природа и приоритеты другие: выживание, стремление к жизни и к безопасности жизни лежит в основе их ощущений. Как камбала в течении тысяч лет эволюции, прячась от врагов, приспосабливалась ложиться на дно, сливаясь с грунтом и двигаясь “по-пластунски” приобретает шероховатости нижнего бока. Так и они, копируя поведение обычных людей, приобретают твердую кожу, которая защищает их от скольжения по острым камням. Они защищаются даже тогда, когда им не угрожает опасность”.

–“И если мы устремимся к обсуждению вариаций пришельцев с других планет, то его внешний облик должен характеризоваться билатеральной симметрией: ведь на любой планете действует сила тяжести. И при своей эволюции число его конечностей слева и справа должно быть одинаковым. И хотя мы не можем определенно указать, каким должен быть этот облик, мы в состоянии заключить, каким он не может быть. Симметрия ограничивает многообразие структур. Он не может быть праворуким или левоглазым. Вернее, все пришельцы не могут быть однобокими, но кто-то из них, в виде исключения, может. И обязательно кто-то проявит свойства асимметрии в мире билатеральной симметрии под действием неоднородной среды, сторонних сил, вмешивающихся в развитие этого объекта природы.

–“Если Луи Пастер в 19 веке ошибся и живой организм все таки может на молекулярном уровне иметь транспозицию структурных связей, зеркально противоположную большинству живых существ того же вида, то одни и те же вещества будут действовать на “отраженных” и на обычных людей по-разному. Так могло бы действовать яблоко с неизвестной планеты на космонавта Земли. Непредсказуемо!”

–“Кто-то в своей книге “Этот правый, левый мир” написал, что организм способен извлекать из окружающей среды химические соединения, молекулярная структура которых симметрична, и изменять на правые и левые асимметричные соединения. Растения, например, используют симметричные соединения воды и углекислого газа и превращают их в асимметричные молекулы крахмала и сахара. И я подумал, а что если использовать этот подход для выявления “отраженных” людей с транспозицией структурных связей?! Интересное обстоятельство будет проявляться в том, что левые и правые молекулярные связи одного и того же вещества будут действовать по-разному на организм отраженного и обычного человека!”

–“В современной химии в ряде случаев можно искусственно получить зеркально “отраженные” вещества. Так, отраженный витамин С практически не оказывает действия на организм обычного человека. Отраженная форма никотина, она никогда не встречается в табаке, значительно менее ядовита. Правовращающая аспарагиновая кислота сладкая, а левовращающая безвкусная. Небольшая добавка в пищу правовращающей формы фенилаланина не имеет неприятных последствий; добавка же левовращающей формы приводит к резкому нарушению обмена веществ – фенилкетонурии, сопровождающемуся умопомешательством. Я мог бы давать испытуемым безопасные вещества и наблюдать за реакциями их влияния, выявив “отраженных” посредством их неожиданных реакций”.

–“Этом. В этом и заключается проблема, я не какой-то известный биолог, я вообще никто, чтобы к моим словам мог кто-то прислушаться. Когда то я пытался написать об этом кандидатскую работу, чтобы мою идею смогли увидеть люди мирового сообщества научных сотрудников в сфере медицины или биологии. Я хотел, чтобы она просто попала на полки университетских библиотек и мои результаты были зафиксированы в вечности, для потомков, для того, кто придет после меня и сможет использовать мои наработки для дальнейших научных исследований во благо жизни и ее безопасности. Наука должна быть вне политики и защитить исследования и их результаты от возможной будущей монополизации с военной целью. Защитить, по моему мнению, можно только так, в виде защиты кандидатской работы на волнующую тебя тему.

–“Великолепном веке мы живем. Меня обвинили в создании конспирологических теорий, не выпустили на защиту. Моя исследовательская работа была прекращена, но не забыта мной и я все равно обдумывал варианты, как мне провести эксперимент, который мог бы подтвердить или опровергнуть мой поиск отраженных. Я пытался найти испытуемых и хотел даже устроиться работать сотрудником в психиатрическую больницу. Предполагая, что если обычные безопасные вещества могут вызывать у отраженных умопомешательство, то в итоге многие из них могли бы очутиться в психиатрических больницах, пройдя эту выборку. А там их могли бы начать лечить обычными средствами и сделали только хуже. И тут я увидел тебя, когда ловил тритонов.

–“Соревновании по бегу ты бы может и провалил, но психом себя показал на все сто“. Он замолчал и многозначительно посмотрел на меня. Я испытал стыд, вспомнив, как бежал, размахивая руками.

–“Мне вот интересно, зачем ты жрешь тритонов?”, – спросил я. У тебя же там есть огород, что-то можно посадить. Они же такие мелкие, что в них даже нечего есть! Конечно мне захотелось их спасти и я пнул ведро”!

–“Сделает гадость и бежать. Ведро он пнул… А вот между прочим мимо меня там полно народу ходит, а спасти тритонов только ты один захотел! И вел я себя с тобой нарочито грубо специально, посмотреть решил, как отреагируешь. А ты ведро толкнул – норм реакция!” – усмехнулся он. “Это между прочим по моей теории считается одним из признаков отраженного – поступать они должны не так, как другие люди бы поступили. Идейные”. Он начал собирать со стола свои листки и складывать их в блокнот.

–“Бяку всякую я не ем, и тритонов не ем”, – продолжал он. Я хотел свой эксперимент на них провести. Там было их два вида: цветные и серые. Я хотел в них поискать отраженных за неимением лучшего. Предположил, что может найду из всего многообразия какого-то одного, который будет повадками отличаться от других. А потом дам им всем витамины какие-нибудь безопасные. Интересно мне было, что будет. А если б мне удалось найти несколько отраженных, да еще разного пола, ух”. Мечтательно он откинулся на спинку дивана, а потом продолжил: “ты так побежал, я даже объяснить ничего не успел”.

–“В эксперименте главное – его чистота. Все начальные условия должны быть выдержаны. А вот если б я на человеке решил эксперимент поставить, то я бы дал ему не витамины, а молоко, и наблюдал бы как он его пьет и что с ним будет. Потому что в бытовых условиях ни о какой проверке ДНК испытуемых я не могу даже мечтать. Не повезло мне родиться богатым, сам видишь, живу за чертой бедности, из универа меня можно сказать изгнали с такими теориями. Ну как прогнали – сделали всё, чтоб я сам ушел: лекции ставили с большими окнами между ними так, чтобы еще нужно было между корпусами ездить туда сюда по несколько раз в день; вечерников могли поставить на девять вечера, чтобы я домой в нашу деревню пешком возвращался. До того до оптимизировали мою работу, что вообще не работать стало выгоднее, чем куда то ездить. Так и ушел. Не суть, вообщем. Я так то про молоко это у Тарасова прочитал, в пособии для учащихся 1982 года “Этот удивительно симметричный мир”. Про то, что в его составе много зеркально-асимметричных соединений. Все таки, если нужна научная информация, нужно ее только в советских учебниках брать, до того, как их переписывать взялись. Я просто удивился тогда. А потом у Кэрролла в “Алисе”, опять это молоко. Навело на кое-какие мысли. А просить всех окружающих молоко пить и наблюдать за ними, нет никакой возможности. Поэтому я выбрал психического и попросил выпить молока только его”, – усмехнулся он по доброму и посмотрел на меня.

Виду я не подал, но немного напрягся от этой последней информации. Всё таки не каждый день тебя против воли делают испытуемым. Даже не понятно, как я должен на эту ситуацию реагировать, потому что в действительности молоко то мне не понравилось.

–“Подножки от меня не жди”, сказал он, – “и про молоко я тебя спросил просто так. Не встретил я ни разу в жизни отраженного, чтоб знать как что получится. Просто интересно было, что ты ответишь. Это же все может оказаться плодом моего больного воображения. А кто я такой, чтоб моих плодов бояться? Даже не ученый, так, местный дурак. Занимаюсь какой-нибудь работой, а все мысли далеко отсюда, всё думаю, на что может инверсия молекул в теле человека повлиять? Вдруг на него лекарства, которые других лечат, не подействуют? Или витамины обычные людские у него не усвоятся? Вот не сможет он например железо из продуктов усваивать, и анемия у него будет проявляться всю жизнь, руки и ноги будут ледяные. Такой человек начнет таблетки железа например пить, а они не помогут, потому что ему например нужны “левые”, а их только в лабораторных условиях можно получить, повернуть, а он принимает правые. И такой человек уже обречен будет, без моих исследований, а так его можно было бы спасти! Даже пусть не его, а тех, кто придет после него. Или например, пусть не сегодня, а через время, в процессе эволюции таких исключений и отраженных на молекулярном уровне людей, в результате какой-нибудь глобальной катастрофы станет больше? Как их лечить? Чем их кормить? Или вдруг наши космонавты смогут осваивать другие миры и наткнуться на копию Земли, но не смогут использовать ее органические питательные вещества, например? А с моим исследованием, они были бы готовы к такому варианту, и придумали бы заранее прибор, который зеркалит молекулярные связи и тем самым подстегнули прогресс организации быта в далеких галактиках?! Что будет, если мои сомнения так никогда никому не придут в голову? Или придут такому же бедному человеку, которому пробиться к лабораторным микроскопам будет невозможно, и он так же как и я просто начнет жить как все, поедет работать вахтовым методом куда нибудь и сгинет там, ничего не оставив, даже записки. Прогресс человечества очень сильно потеряет от того, если о таком важном исследовании так никто и не узнает, не научится переворачивать органические вещества. Это если дело касается только еды, физиологии. А если такой отраженный человек будет мыслить по другому? Другие логические цепочки строить. Если для него будут важны иные социальные аспекты, чем для общества в целом? Если, например, для него будут важны только деньги, а на процветание жизни и ее безопасность, на общее благо и развитие цивилизации он делать акцент не станет? Он ведь может потом и в правительство проникнуть, так никем и не узнанный. И начнется голодомор. И все только потому, что сегодня я не нашел способ свою идею научному сообществу донести, засомневался, посчитал неважной, разуверился в образовании, не смог найти денег.

–“То вроде брошу уже эту свою идею – отраженного найти, чтобы для себя понять хотя бы: я дурак или так? Не стану искать, переключусь, устроюсь на работу какую-нибудь, а потом опять тянет. Нет возможности оставаться на месте, всё не то, и я не то. У всех всё нормально, всё их устраивает: работают, ходят туда сюда, улыбаются, шутки какие-то друг другу рассказывают. А мне не смешно. Ничего не смешно, не улыбает, а даже наоборот, все цепляет и царапает. И вроде у меня тоже все нормально, но что-то не то. Как будто я должен сейчас быть не в том месте, не в то время и не с теми.

–“Я даже однажды пытался найти, что меня рассмешить может. До утра сидел и перебирал там в поиске всякие запросы на “смешное”, и ни один мускул в улыбку не дернулся. А потом наткнулся на кое-что, на рубрику “И смешно, и страшно” одного блогера Marmok. Он там одну игру, Phasmophobia VR, с каким то Аркашей проходил. Как же это было для меня внезапно уморительно, как этот Аркаша смешно боится.. “.

–“Поднимусь было уже уходить, всё, от души насмеялся. Смотрю, а есть и вторая часть! Я еще посмотрел. Вообщем, кому бы я эти видео не показывал на старой работе, никому было не смешно, кроме меня. Не такой я для них, как они. Всё, решил вот уехать куда нибудь до весны, вахту предлагают. Что делать нужно пока не знаю. С тобой вот зашел попрощаться, хоть мы и не знакомы. Не совсем попрощаться даже, сначала проверить тебя хотел, шаркал там утром во дворе, ты уж извини. Просто если бы тебя мои ритмичные шорохи не раздражали, если бы ты мог не обращать на них внимания, значит ошибся я. Но ты идейный оказался. Это хорошо, я считаю”. Он встал с дивана и направился к выходу. Уже в дверях, надев куртку, он оглянулся.

И в этот момент я заметил странный шеврон на его рукаве, какие бывают у охранников торговых центров. Я ожидал, что это какое-то обозначение его предыдущего места работы, может название должности или фирмы. Но это было нечто иное, какая-то таблица с закорючками, как мне показалось. В таблице было 8 рядов и 9 столбцов. В первом столбце были эмблемы: желтый орел с распахнутыми крыльями повторялся несколько раз на 1,3 и 6 строке. И рядом с ним в соседнем столбце была одна и та же надпись: ClayBlaker. На 2 и 4 были большие английские буквы, а справа от них также было английское слово, но уже другое – Kate. Остальные столбцы были просто закрашенными клетками – зелеными, желтыми или красными, с цифрами на их фоне.

–“Дам тебе совет: ты молоко пока лучше не пей, мало ли что,” – подмигнул он. “Телефон у тебя есть? Android 6 версии или выше? Вдруг появятся у тебя какие-то мысли, захочешь написать. А я тебя пока добавлю.” Я протянул ему свой телефон, но он не взял его. Достал блокнот и попросил записать в него мой номер.

–“В игры гамаешь какие нибудь? Имя любимого перса есть?”. Я отрицательно покачал головой, – “Не играю уже лет 7”.

–“Рыло в пуху значит”, – подытожил он. “Я к тому, что раз когда-то играл, значит разберешься. Сейчас тебе придет код на телефон, просто скажи мне эти цифры, это привязка номера телефона к игровому аккаунту. Знаю, что не играешь, это не важно, это для приложения, чтобы ты мог мне написать”. Я продиктовал ему пришедшие в смс цифры и он отправил их куда-то. Я не узнал приложение, через которое он общался, он ничего не открывал, сообщения просто появлялись у него на экране телефона. “Теперь зайди в маркет и скачай Приложение”. Он взял телефон из моих рук, вбил в поиске какую-то фразу и принял предложение установить программу.

“Это Приложение для игрового аккаунта одной игры, в которую ты наверное не играешь. Поэтому основные его игровые функции тебе не важны. Но оно позволяет игрокам общаться в чате с согильдийцами, не подключаясь к игре. Другой человек создал за тебя аккаунт и привязал к нему твой номер, чтобы ты смог пользоваться этим чатом. Но прямо сейчас на том аккаунте нет персонажа, которого можно принять в гильдию, он пустой, просто привязанный, поэтому ты не можешь пользоваться чатом гильдии. Я спрашиваю тебя про желаемый никнейм, потому что сейчас ты можешь его выбрать, и я просто сообщу им, как ты хочешь, чтоб тебя звали в чате с соги, с согильдийцами. Меня в чате зовут Clay. Но если тебе все равно, то ты просто подожди, пока они сами придумают. Они создадут твоего перса, заведут в ги, и чат с нами тут же проявится у тебя на телефоне. Там буду не только я, но и другие люди, которым я доверил свою идею про существование отраженных. Если я стану недоступен из-за того, что окажусь на вахте без телефона или сети, то ты всегда сможешь написать в этот чат свой вопрос, или попросить помощи, и они подскажут как лучше поступить. Мы не можем доверить переписку обычным социальным сетям, поэтому пока используем этот безопасный способ.

Так как гильдия имеет предел по количеству наполнения, то мы ограничены принять в свой чат только 100 человек. Но сейчас рассматриваем техническую возможность игры увеличить это число до 140. Ранее мы не учитывали существование такой функции, как альянс гильдий, в который могут вступить до 150 игроков. И если мы создадим альянс с какой-нибудь маленькой ги на 10 человек, то получим прирост в 40 мест в единоличное пользование. И сможем в этом чате объединить больше неравнодушных отраженных людей. Не волнуйся за свои личные данные, приложение скрывает номера телефонов оппонентов, исключает возможность услышать их голос, догадаться о стране проживания и национальности. Если ты сам не захочешь о себе всем рассказать, никто не сможет узнать о тебе. Если кто-то из соги окажется не оправдавшим доверие, или в чате начнутся неадекватные разговоры и станет понятно, что в наших рядах чужак, то его игровым путем исключают из ги, и на его телефоне тут же пропадет функция чата, забирая с собой всю историю диалогов. Аккаунт, с которого он разговаривал, мы отвяжем от его номера или поставим на удаление. Если же окажется, что это изгнание было следствием ошибки, его примем обратно в ги и связь восстановится уже под другим игровым именем. В этом чате меня зовут Sonmi”. Он ушел, аккуратно закрыв за собой дверь, а я остался стоять, безэмоционально глядя по сторонам. Потом пошел на кухню, взял коробку молока и понюхал. Ничем не пахло.

Глава 4. Пока не начнешь записывать свои мысли, не поймешь на сколько их мало

-“И, й ,к, л ,м, н”, – мысленно проговаривал я алфавит, ложась на диван и загибая пальцы, пытаясь ничего не пропустить. Давно я не давал своей голове пищу для размышления и хотел проверить ее работоспособность какими-то точными измерениями.

Никаких изменений в голове я не обнаружил, букв получилось 33. Значит я не схожу с ума. Успокоившись на этом, я расслабился с ощущением того, что я сейчас там, где и должен быть, и что мне не нужно придумывать себе никаких “пора”. Как если бы я был химическим элементом, для которого Менделеев только что нашел свое место в Периодической таблице и стало понятно, кто мои соседи и от чего всё зависит. Мое место сейчас было здесь. Мне вспомнились строки из одного стихотворения Пушкина: “Вот здесь лежит больной студент, Его судьба неумолима…”, которые он нацарапал мелом на стене больницы над койкой, когда навещал своего близкого друга Пущина. На стене над моим диваном не было ничего.

Подставь я вместо слова “любви” другое, например “души”, то это уже можно было бы написать и над моим ложем тоже. Как все таки много всего успел написать Пушкин за 37 лет. И если посчитать, то становится удивительно, когда же ему было работать над стихотворениями? Он же не зависал над стихами целый день, просто речь о том, что он писал их, когда ему хотелось или когда что-то наводило на интересные мысли. Раннее творчество – это где-то 1812 год, то есть ему было 12-13 лет. И с того момента можно считать, что он писал 25 лет. Ну хорошо, пусть 20. Можно ли за 20 лет написать 10-20 томов текста, пусть даже пером при свече? Когда оно льется из тебя? Давит изнутри? И требует записывания? А потом – зачеркивания и переписывания? Может мне тоже начать записывать свои мысли? Мне кажется, что их море, океан, просто некуда от них деваться. У других людей есть привычка делать по утрам зарядку, чистить зубы, а у меня пусть будет привычка в первую очередь записывать свои мысли. С этим намерением я уснул, предварительно оставив на придиванном столике карандаш и бумагу, на случай если мне придет в голову интересная мыслишка.

–“Правую или левую ДНК выбираете?” – спросил с умилительным акцентом маленький улыбающийся китаец. Мы стояли с ним в узкой комнате перед раковиной и собирались умываться. Зубные щетки лежали в ярко-желтой мыльнице с высокими бортиками, и я успел схватить ее первым, чтобы опередить его и не дать забрать мою щетку. Он заморгал, сконфуженно улыбнулся и стал умоляюще повторять: “Щища, щища”..

В полудреме, стараясь не упустить мысль, я нашарил рукой на столике карандаш, и стал записывать какие-ир важные мысли. Мне казалось, что я смог зачерпнуть из источника необъятных знаний какую-то тайну, запомнить ее основу, и теперь я должен рассказать о ней, ради жизни и безопасности жизни всех людей на земле.

–“Рыло в пуху.. рыло в пуху..”, – пел где-то на улице нежный детский голосок. Я подошел к окну, на дворе было лето, яркое солнце разливалось белыми пятнами, вытесняя из прохладных уголков длинные тени. Дети начертили на асфальте мелом огромную таблицу для игры в “классики”, она была странная – 8 рядов и 9 столбцов . Где-то далеко было видно реку. Я узнал двор моего детства. Он был таким же, как раньше: без машин, только солнце и рисунки мелом на асфальте.

И я проснулся. Захотелось сладкого чая с чабрецом и маленьких оладий, которые умела печь только бабушка. Её давно уже нет. Эта квартира раньше принадлежала ей и каждый раз, когда я приходил сюда, она готовила для меня оладьи. Когда то я сидел на кухне и наблюдал, как она разбивала в большую миску куриные яйца, их было очень много, штук 7 может быть. Потом оладьи скворчали на сковородке, становились пушистыми. Если разломить такой на две части, то от одной половинки до другой, словно были перекинуты тонкие провода в миниатюрном городе. Видимо этот эффект появляется в выпечке, когда в нее кладут слишком много желтков. Я представлял, что эта лепешка была маленьким поселением, а я ломал его пополам и смотрел на стык, пытаясь заглянуть в дома к жителям. И эти провода, словно сотканные из паутинок, натягивались, удлинялись, но не рвались и можно было увеличивать расстояние между двумя половинками блина, разводя их друг от друга. Бабушка говорила: “Не балуйся!”, – и я ел этот городишко и разламывал новый.

Баста. Довольно. Я встал. За окном была всё та же зима. Вспомнив, что ночью мне приснилось что-то очень важное, я взял листок, приготовленный для фиксирования мыслей, но на нем ничего не было. Над диваном, на стене я увидел надпись: “Жопу нужно мыть молоком”.

Глава 5. Не то, что я думаю

-“А если бы, ах если бы не жизнь была, а песня бы!!”, крутилось у меня в голове. Сегодня захотелось дать себе какое-нибудь обещание. Например, “стараться быть таким, каким меня хотят видеть и говорить то, что им приятно слышать, а не то что я думаю!” Наверное в этом залог успеха. Я взял телефон, на экране, поверх всех меню, появился диалог между тремя людьми, который я с интересом прочитал:

[Sonmi] : здорово, щеглы!

[Sonmi] : о, даже Ekvi сегодня тут

[Ладинец] : и даже я тоже тут

[Sonmi] : с тобой я уже поздоровалась в 1 приветствии)

[Ладинец] : только прочитал

[Мяув] : Мяув!)

[Sonmi] : вкачала себе уже какого нибудь дегенеративного перса нового?

[Мяув] : нет)

[Мяув] : уже и так целое стадо)

[Мяув] : ячеек нет

[Мяув] : могу твоего вкачать бисплатно)

[Sonmi] : НЕ ХОЧУ ПОКА

[Sonmi] : ААА, сори капс

[Ekvi] : привет

[Sonmi] : не хочу пока играть, некогда, новый год скоро

[Ладинец] : а мне новый год по барабану

[Sonmi] : че так? купи себе лего-звездные воины корабль, и сразу норм станет

[Sonmi] : впадёшь в детство, отлагаешь

[Ладинец] : не праздную

[Sonmi] : а, ну да, я ж забыла, что ты эмомодишь

[Sonmi] : таким можно не праздновать

[Ладинец] : снова дермище только выпало с боса

[Sonmi] : ну мы то все уже догадались, кто нас первый поздравит с праздником 31 числа?) тот кто не празднует наверное)

[Мяув] : Я?

[Ладинец] : неть

[Ладинец] : не ты

[Sonmi] : нет, я про эмо

[Мяув] : я тоже не праздную)

[Ладинец] : ну и писька

[Sonmi] : ты тихо празднуешь,а он всем рассказывает, что не празднует

[Мяув] : ох Ладинец) тотемчик ты нашь хрустящий)

[Мяув] : бедняжка))

[Мяув] : так и треснешь прям по центру своей палочки =)

[Ладинец] : ты чего то сегодня разговорчивая… выпила что ли?

[Sonmi] : вообще то я просто 3 дня не заходила

[Sonmi] : поэтому как бы логично, что я была неразговорчивая, раз меня не было.

Если я вижу игровой чат, значит мне создали персонажа и завели в гильдию. Как меня зовут в игре, что это за игра я не знал. Свое новое имя я смог бы узнать только написав что-то в приложении, и напечатал: “всем привет! Clay тут?”. В начале строки я увидел свой ник: [Dallas].

–“У него сегодня не будет времени зайти наверное”, – написала в чат Sonmi, – он говорил, что его 2 недели не будет, на вахту едет, работу нашел. Его только на вокзале можно поймать, на ж/д.”

–“Него не ждите, у него электричество кончилось)))”, – с большим количеством скобок добавила Мяув.

–“Кулак, не дурак, любит пятак”, – написал Ладинец.

–“Здоровее будешь, когда всё забудешь…”, – подумал я о работе и снова лег на диван. В поисковой строке телефона я написал: “высокоинтеллектуальные фильмы” и стал искать среди них жертву, которую буду сегодня смотреть. Выбрал “Умница Уилл Хантинг” и, синхронизировав телефон с телевизором, вывел фильм на большой экран. Фильм мне нравился. Когда сюжетный поворот привел главного героя к картине с изображением бушующего моря и трепещущего на волнах корабля, я услышал монолог, закончившийся фразой: “Во время шторма любой порт подойдет”. И что-то в этой фразе тронуло меня. Остановив трансляцию, я взял лист бумаги и записал эту мысль. И перечитав ее несколько раз, я почувствовал, что я сейчас должен быть где-то не здесь.

–“То ли я не подумав решил представлять, как будто моя жизнь – это игра с открытым миром? То ли это оно то самое началось”, – убеждал я себя. “Ну вот если дистанцироваться от того, что я знаю, что это реальность? И просто представить, что я персонаж. Разве я бы сидел дома? Например, если б это была игра бродилка, где нужно найти выход из помещения, чтобы продвинуться в прохождении? То я, играя, уже собрал бы в комнате все активные предметы и попытался скрафтить из них, хоть что-то, что помогло бы мне выбраться в следующую локацию. А тут, можно сказать со всех сторон, все условные неписи дают мне подсказки, говорят мне, ищи Clay, едь на вокзал, там есть работа… А я почему то цепляюсь мыслями за абсурдность происходящего и отрицаю возможность предчувствия, пфф, трус.

Значит ли это, что за последние дни я снова свалился по пирамиде потребностей Маслоу на 1 уровень неудовлетворенности в биологической нужде? И поэтому, пока не преодолею его, не смогу перейти к настоящей игре, к другому ее уровню, где есть стремление к красоте, к жизни и к безопасности жизни? Одевшись, я вышел из дома. Ноги сами вели меня на вокзал. По дороге я представлял как войду в зал ожидания и сяду в центре, буду смотреть на суматошных пассажиров, слушать эхо объявлений об отправлении поездов, и может быть увижу Clay. Я представлял, как буду сначала наблюдать за ним со стороны, а он не узнает меня в толпе. А потом, когда объявят очередной поезд и он начнет торопиться, я пойду за ним.. И окликну, когда он уже будет готов войти в вагон.. Конечно он будет сожалеть, что у нас так мало времени поговорить, его поезд тронется, а я пойду домой. Что я скажу ему? Как объясню свое появление? Я не знал и где то в глубине души надеялся, что мне не придется это объяснять.

Моя задача была в том, чтобы просто следовать своему “игровому” сюжету, в котором я сейчас – главный герой. И я поступил так, как и планировал: вошел в зал ожидания и сел в центре зала, окруженный другими людьми. Напротив меня сидела пожилая пара, видимо муж и жена, которые разговаривали с мужчиной в зимнем плаще. Я постарался растворится в контенте этого бесшовного “игрового” мира, сюжетная линия которого остановила меня тут. Женщина рассказывала историю о своих детях: “Саша тогда только родился и много спал. А Машке уже было больше годика. Они у меня погодки. И вот слышу из комнаты истошный крик, прибегаю. Машка возле кроватки стоит, а Саша орет. И ничего понять не могу. А потом смотрю, у него на пятке укус огромный красный! Покусала его!”… И все вокруг закачали головами.

–“Такая новость, слышали?”, – спросил мужчина в плаще. Ему кивнули, что не слышали, и он продолжил. “Десять лет назад в мексиканском заливе на нефтяной платформе Макондо произошла авария – взрыв, пожар. Разлив нефти катастрофический.. И вот в Лондоне для ликвидации пятна создали искусственную, никогда ранее не существовавшую в природе, живую бактерию: Синтия”! И для удаления разлива нефти запустили ее в Мексиканский залив. А влияние ее на живые организмы не проверили! Поторопились пятно нефти убрать. Вначале эта бактерия питалась только нефтью. А нефть это что? Углеводород! А когда еда закончилась, бактерия никуда не делась, продолжила размножаться, распространилась по планете как Синяя чума. Ее с планктоном ели рыбы, рыб ели птицы и человек. Ну и всё, попав в организм человека, она стала с кровотоком разноситься по всем системам и разъедать все углеводородные связи.. И вот ей хватило 5 лет, чтобы добраться до берегов Китая. Рыбы выбрасываются из воды, их собирают и продают на рынке. Больных рыб, зараженных бактерией, продают как здоровых.. Что твориться!”.. И все снова закачали головами.

–“Доля ответственности за все случившееся лежит и на наших плечах!”, – сказал за моей спиной Clay, которого я узнал по голосу. Пожилые люди растерянно посмотрели на него. “Мы получили планету в наследство от предков и взяли в долг у детей. И потомкам придется расплачиваться. У нас нет оправдания.” Он кивнул мне, и мы пошли на воздух, а он продолжил: “Если честно, таким детям можно возвращать «одолженную» Землю в любом виде, они сами доведут её до Потопа”.

За зданием вокзала гудели поезда, из окон вагонов валил пар и мы шли, огибая толпы спешащих пассажиров. “Что это означает?”, – спросил я, указывая на шеврон на его рукаве. “А, это.. Это актуальный недельный календарь, который показывает в какой игре меня можно найти. Вот тут например, желтый орел, это игровой ярлык. Сейчас он уже изменился, но олды поймут, а другим не надо понимать. Рядом – мой ник в этой игре, а дальше отмечено: если зеленый, значит я в этот день выходной и гамаю, доступен в любое время. Желтый день, значит говорить могу в чате, но в игре афк. Ну а красный: нет меня, и не будет. Так что, как видишь, по понедельникам, средам и субботам я там, в субботу только на связи, без онлайна.”. Мы подошли к вагону.

–“Ним, кому тут Ним, кто заказывал доставку к вагону?”, – крутился по перрону нервный молодой человек. “Я, я, сюда”, – вдруг ответил ему Clay. “Что же вы, замерзнет же!”, – сказал курьер, расстегивая куртку и протягивая из-за пазухи небольшую продолговатую коробку с дырками.” Clay взял коробку и сразу скрылся в вагоне, но тут же выглянул в поисках меня, чтобы пригласить внутрь. Я сконфузился, потому что не хотел спорить с проводником, но с удивлением обнаружил, что его нет. “Это персональный вагон, прицепка к поезду регулярного сообщения”, – пояснил он, – “все включено, 18 мест, 9 купе. Его прицепили последним, или первым, пока не понятно. Поезд доедет до конечной, а наш вагон прицепят к другому, на другую ветку, и так пока всех вахтовиков не соберем. Мы тут считаемся “гостями заказчика”. Я ездил летом, тогда был плацкартный, сегодня купэ,” – объяснил Clay и аккуратно засунул коробку в багажный отсек.

–“Бежать со мной не надумал еще? Это не надолго, всего от 400 000 до 600 000 знаков с пробелами”, – улыбнулся он по отечески. “Но решать тебе, конечно. От себя могу только сказать, что не пожалеешь. И никакой опасности для тебя там нет: документы отдать не попросят, можешь их вообще тут в городе оставить, одежду и питание дадут, проезд и проживание тоже бесплатно. Людей там не много правда, поселок закрытого типа. Но закрытого не для того, чтобы ты не вышел, а чтобы туда не вошли те, кто считает, что могут решать за других, о чем им можно говорить и о чем лучше не думать.

Глава 6. Химера

-“Ну вот опять нет повода не выпить!”, – радостно хлопнув себя по коленям, заключил Clay, когда поезд тронулся. “Чай! только чай!”. Мы прошлись по вагону, заглядывая в каждое открытое купе и дергая ручки закрытых дверей, в попытке их открыть. Из 9 купе, 2 было закрыто. И поскольку мы были единственными активными пассажирами, он присвоил себе лидерство и расхаживал по вагону, устанавливая свои порядки. Он выбрал место для меня в другом конце вагона, объяснив, что его правила основываются на Распределении Максвелла и для того, чтобы система считалась “идеальным газом-вагоном”, она должна находиться в равновесии и взаимодействие частиц-людей должно допускаться лишь в случае, когда оно зависит от относительного положения этих людей в вагоне.” Посмотрев на меня, он добавил с улыбкой: “Если бы я выдавал ключи от шкафчиков в спортзале, то выдавал бы их не по порядку. Я сделал бы схему и произвел расчет так, чтобы люди распределялись по раздевалке равномерно, через равные интервалы, и не испытывали дискомфорта. И если ряды шкафов были бы параллельны, то следил, чтобы никому не достались кабинки напротив друг друга. Конечно же, если шкафов имеется значительно больше, чем людей, как сейчас. Иными словами, я уважаю качество жизни человека. Просто представь, как это было бы неприятно, если бы в огромном зале на 50 кабинок находилось бы 5 человек и их кабинки были бы рядом”?.

–“Значит так”, – продолжал он, -”тут у нас душевая кабина, биотуалет, телевизор. Это дорожные наборы, гигиенические принадлежности, беруши, маски для сна. Питание по расписанию: завтрак, обед и ужин. Чай, кофе без ограничений. Десерты. Всё включено. Обед через час”. Он ушел, оставив меня одного в моем купе.

Моя память вернула меня в юность, когда будучи подростком я приходил к бабушке и оставался у нее с ночевой. На кухне стояло складное кресло-качалка, покрытое бордовым дермантином. Я включал маленький телевизор в углу, и закрывая плотно дверь, представлял, что это моя комната. Я качался на кресле до поздней ночи и ждал, когда в окно будет заглядывать луна. Как только она появлялась, я складывал кресло и, разложив старую раскладушку, ложился и мечтал, устремляя все свое внимание на нее. Я словно общался с кем то, пристально во все глаза наблюдая за ее движением в оконном проеме. Это стало для меня каким-то ритуалом, смотреть на ночное небо каждый вечер не отрывая глаз. И это купе напомнило мне те теплые ощущения детства.

Такая большая страна. За окном мелькали далекие деревеньки, поля, ухоженные дороги, кем-то расчищенные от снега. Я все думал, что не создан для этой жизни, для этой суеты, мне всегда нужно что-то другое. Мне нужно отшельничество. Может меня по ошибке забросили в другую эпоху? Забыли меня тут, бросили, не туда отправили, не создали мне половинку и дали чувствовать остро, в мельчайших подробностях видеть… А может.. может увидели, что сердце бракованное и не стали создавать для меня половинку, откинули… Вдруг идет на небе конвейер с людьми и каждого поднимают на ладони инженеры-технологи и рассматривают.. А человечки для них маленькие такие, на ладони умещаются, как мягкие игрушки “крыски” из ИКЕА. Подняли они меня и видят – брак – сердце слишком большое и повернуто, необычная комплектация, не всё помещается – в центре груди тесно – натянулось. И взяли меня инженеры эти и откинули в ящик с браком. А я скатился по горе “крысок”, коробка если бы переполнена была, и упал к ногам. А рабочий день у них, например, в это время закончился бы. И пришла уборщица бракованных человечков. Смотрит, около конвейера “крыска” валяется на полу. Подняла и кинула в общую коробку с людишками, для отправки на землю.. Уборщицам же всё равно, им лишь бы пол не мешало убирать. Так и отправили меня “неисправного”. И нигде у нас учета нет. Так и забылось. И вдруг нет меня у них там в списках: ни на уничтожение, ни на ремонт, ни в каких. И что же будет когда я умру? Буду призраком? Или может мне надо чаще менять имена, чтобы смерть не нашла меня?..

За рулонной шторой висел телевизор по которому шел сериал Доктор Хаус, где врачи лечили мальчика, родившегося в результате ЭКО. Мальчик думал, что стал частью эксперимента с пришельцами. Противоречивые анализы показывали, что болезнь была вызвана нарушениями в ДНК и в его организме были элементы двух разных наборов. В дверь постучал Clay и сообщил, что принесли обед. Он пригласил меня в свое купе. За интересной беседой мы скоротали несколько часов и говорили о фильмах и о том, как писатели фантасты могут случайно сделать научное открытие мирового значения, просто придумав его. А люди науки, посмотрев их фильм, или прочитав книгу, решаются на эксперимент, каждый в своей области, просто будучи фанатами их мифических идей, и в итоге подтверждают существование этих явлений.

–“Ним. Что это такое – ним?”, – спросил я. “Это волшебное дерево, исполняющее желание”, – ответил он, и добавил с улыбкой: “по индийской мифологии..” “Вот он, наш герой!”, – он достал из багажного отделения коробку и аккуратно открыл. Там было несколько саженцев с темно-зелеными удлиненными листьями. Их корни были обтянуты черной пленкой вместе с грунтом. “Старинная индийская легенда говорит о том, что на земле, где растут деревья нима, нет места смертям и болезням. Одна из легенд рассказывает о том, как ловкая жена сумела быстро вернуть мужа из странствия домой. Она не хотела отпускать мужа надолго. По совету деревенского знахаря она взяла с мужа обещание, что по дороге туда он будет спать только под тамариндовыми деревьями, а обратно – только под деревьями нима. Муж послушался: начав странствие, спал под тамариндовыми деревьями, стал терять силы и вскоре почувствовал себя так плохо, что ему пришлось возвращаться домой. По пути домой он ночевал под деревьями нима, силы у него возрастали, и, добравшись домой, он был здоров и полон сил”.

–“Бежать и обогнать интеллектуально в своем научном предвидении возможные формы эволюционного развития разумных существ из других миров, вот что может помочь нам в предотвращении глобальных, страшных и трагических ошибок. Помочь нам в понимании общей картины мироздания и предупреждении решений, которые будут преступлением против человечества. Другими словами, если существует отзеркаливание молекулярных связей живых существ на Земле, как проявление асимметрии в мире билатеральной симметрии на молекулярном уровне, то генетика уже не может считаться непогрешимой.

Когда в зачатках пара близнецов, но один эмбрион умирает очень рано. Другой может поглотить клетки своего близнеца. Это дает выжившему два набора клеток: свои собственные и некоторые его близнеца. И это явление называется двойным химеризмом.

Или если два разных сперматозоида оплодотворяют две разные яйцеклетки. Затем все эти клетки сливаются в один человеческий эмбрион со скрещенными клеточными линиями, то неизвестно на что может повлиять этот тетра генетический химеризм.

–“Куда не посмотри, вокруг всё пульсирует от известий: то там новая болезнь, то тут эпидемия сумасшедших! Но научное сообщество молчит, не хочет ничего замечать. Или может биологи в лабораториях перевелись? Кто все эти люди, занимающие главные посты в здравоохранении? Эх, мне бы хоть возможность получить заглянуть в их микроскопы! Не нужна мне ни известность, ни богатство. Только результат: так оно, как я думаю, или нет? Потому что без этих ответов я не могу “в своем научном познании преисполниться”. И дальше пойти не могу, одни тамариндовые деревья вокруг.… Вот если бы мне найти такую лабораторию, которая бы все разложила по полочкам. Приводишь к ним человека, сумасшедшего например, и говоришь – проверьте его ДНК, в какую сторону она закручена, не отраженный ли он, может его другими таблетками нужно лечить и тогда вылечить можно? И генетический материал возьмите из разных его мест, пожалуйста: из пятки, из волос, из щитовидной железы, чтобы исключить влияние возможного микро химеризма. А они и берут, или тебя пускают, говорят: “Вот тебе кабинет, вот тут у нас оборудование, делай, ищи. Если помощь нужна, или посоветоваться там, вот сюда заходи, мы тут все сидим и всегда открыты для научного диалога. Нам только результаты оставь для статистики”… Эх, жаль, что не существует такой лаборатории”…

–“Бежим к светлому будущему, пересаживаем костный мозг.. Он будет продолжать производить клетки крови, содержащие ДНК донора.. Так получатель становится искусственной химерой. Сюда же относится переливание крови и трансплантация стволовых клеток. По классике каждому телу приходится по одному человеку. А теперь уже может быть не так! По сути, два человека по цене одного. Впервые химеры были обнаружены с появлением групп крови, когда внезапно оказалось, что у некоторых людей их было более одной. А у других ДНК в двух частях их тел было настолько разным, что с таким же успехом они могли принадлежать двум разным людям, которые просто имеют одну и ту же оболочку.

–“То и получается, что что-то надвигается… Только представь, что в мире будет ни один случай, и не два, а гораздо больше, когда женщина случайно узнает, что она не мать своим детям. А она то уверена, что ребенок ее! И он действительно ее. Ведь когда он рождается и его кладут ей на живот, просто поверь, она видит все его синячки и маленькие гематомы, кожа у него тонкая и очень часто повреждается при родах. Голова большая. И она сразу видит его отметины, что у новорожденного на шее может быть красная полосочка, или на переносице, не важно. Синячок этот сразу так не пройдет, он месяцами будет исчезать, и пока этот блекнет, они еще царапин наставят себе по недосмотру. Она своего ребенка по этим отметкам идентифицирует без всяких тестов. И вдруг ей скажут, что ребенок этот не ее! Что тут начнется?! А что уж говорить об отцах!? А если случаев таких станет больше? Сколько разрушенных жизней из-за того, что некому проверять эти случаи исключений химеризма!”

Глава 7. Лисик

-“А вот и я”, – сказал тихий женский голос и мы увидели в дверном проеме купе женщину в длинной вязаной кофте с помпонами вместо пуговиц. Она протянула каждому из нас руку и слегка пожала. “Приятно познакомиться”, – добавила она, так и не представившись. Clay предложил ей обед, но она согласилась только на чай. Это была пассажирка одного из закрытых до этого момента купе. Она рассказала, что работает в центре детского творчества и преподает несколько дисциплин в институте. Сейчас, в новогодние праздники, она наконец-то решилась съездить вместе с нами на конференцию. Ее подкупала информация о том, что она сможет целую неделю жить в санатории, где всё бесплатно. Меня это сначало удивило, но потом я подумал, что скорее всего мы с Clay едем на вахту в некий пансионат как работники, а другие пассажиры вагона могут оказаться постояльцами.

На пальце она крутила брелок-игрушку в виде маленького медвежонка в костюме джентльмена с цилиндром и костюме, и мне показалось, что она хочет что-то спросить. Мы почти допили чай, когда она решилась: “А скажите мне своих 4 животных, которые вам нравятся больше всего?”.. Clay надолго задумался, а я ответил: “Кошка, тушканчик, хомяк, ежик”. Она вытащила из складок кофты маленький блокнотик и записала мой ответ в столбец.

–“Кудыкину гору вам не покорить”, – сказала она тихо с сочувствием: “Бедный, бедный вы. Как же вам страшно жить. Наверное, вы всегда стараетесь скрывать от людей свои мысли, и говорите то, что им было бы приятно услышать. Но иногда, когда страх отступает и вы решаетесь показать им себя настоящего, часто происходят скандалы грандиозного масштаба. Вас даже могут обвинить в двуличии, или в раздвоении личности, в лицемерии, вас не узнают. Спрашивают, что с вами произошло? А с вами ничего не случилось, просто сегодня вы наконец-то настоящий и говорите и делаете то, что думаете и чувствуете на самом деле, может быть впервые за долгое время”….

–“Гору” Земфиры слушали когда-нибудь?”, -спросила она. Я отрицательно покачал головой. “Я вам объясню. Это был простой психологический тест для детей. Когда я веду первое занятие в группе, я раздаю им листочки и прошу написать по порядку 4 животных, которые им нравятся больше всего. Для того, чтобы потом знать, кого с кем посадить за одну парту, чтобы им было комфортно. Человек так устроен, что 1 по порядку он назовет то животное, каким бы он хотел, чтобы его видели в обществе. И вы сказали на 1 месте – кошка. И если вы для всех притворяетесь кошкой, значит вы хотите быть любимым всеми, а этого можно добиться только подражая им и скрывая когти в мягких лапах. На 2 месте по порядку называют то, кем притворяются для друзей и родственников, и вы сказали “тушканчик”. И я считаю, что для тушканчика очень важна безопасность и нора, куда он прячется с другими такими же тушканчиками, если конечно вам посчастливилось их встретить. Наличие норы для вас очень важно. Такой норы, с припасами, из которой можно не выходить месяцами и вы будете себя там чувствовать абсолютно счастливым. Конечно, как человек, который живет в обществе и сравнивает свое поведение с другими, вам начинают намекать, что такое ваше поведение не нормально и постепенно вы и сами начинаете думать, что вам пора бы уже что-то начать делать и куда то выходить. Но для тушканчика сама мысль, что нужно надолго покинуть нору, чужда, и думая об этом, вы становитесь несчастным. И эти качели, которыми вы терзаете себя: хотите сидеть дома, но укоряете себя за это желание, – изматывают вас. Поэтому даже в собственном доме лежа на диване вы чувствуете себя постоянно усталым и страдаете от всего этого, потому что вы не можете себе позволить просто наслаждаться норой, ведь всю жизнь окружающие говорят, что это плохо. И когда вы признаётесь себе, что чувствуете себя дома хорошо, вы думаете, что вы преступник и что вам нравиться поступать плохо.”

–“А если вы живете с кем то вдвоем и этот человек отождествляет себя на 2 позиции, например как птица, или рыба, то вы никогда не поймете друг друга, никогда. Он будет тянуть вас из норы далеко далеко, туда, где простор, а тушканчика выманить можно только через угрозу его безопасности или потери, или через интерес. И конфликты неминуемы. Вы будете притворяться, что тоже птица или рыба, но когда эта игра измотает все ваши силы, вам придется сказать, что вы хотите домой и не встретите понимания. И будет грандиозный скандал. На 3 позиции рассматриваются ассоциации в личных отношениях с половым партнером, я его пропущу. А на 4 – это то животное, кто вы и есть. И у вас тут ежик, тоже самое, стремление к безопасности и готовность защищаться, и снова гнездо, в котором он отсиживается долгой зимой.. Вы не можете жить без уверенности, что где то у вас есть дом-нора. И если бы вы построили загородный дом, я уверена, в подвале вы бы выкопали бункер и отделку помещений начали с него. Но только зарабатывать на загородный дом очень было бы вам трудно, почти невозможно. Вам подошла бы работа из дома, на фрилансе; или работа на себя самого, где вы единственный сотрудник, какое-нибудь производство чего-то несложного”. Она отхлебнула остывший чай.

–“Куда мы едем, кто нибудь знает? Где это территориально находиться?”, спросила она. Я пожал плечами. Clay сидел откинувшись на стенку с прикрытыми глазами и ничего не ответил. “Спрошу на какой-нибудь станции, когда будет остановка”, – добавила она.

–“Все дальше и дальше вглубь России. Титанический ручной труд советского народа – железная дорога”. Она отхлебнула чай и задумалась. Потом озорно прищурила глаза и добавила: “Наверное вы хотели бы жить в огромном замке с подземельями и тоннелями, ведущими за его территорию куда нибудь в дикий лес. И чтобы замок окружали высоченные стены и к нему вела только одна дорога по скалам. Но даже этого было бы недостаточно вам, чтобы чувствовать себя надежно. И тогда, по периметру своего замка вы бы установили датчики движения и камеры, которые бы отправляли вам изображение чужого появления на телефон. И все равно бы вас продолжали терзать сомнения и дополнительно вы бы установили тепловизоры. Знаете, идеальным местом для вас был бы замок Графа Дракулы, где сразу обрыв и море со всех сторон. И вот тогда, если бы вы в нем жили, вы бы могли у себя приютить всех таких же испуганных тушканчиков, которых вы встретите”… Потом она добавила: “Я шучу”. Но мне было не до шуток. Я действительно мечтал о таком доме.

–“Бегут, люди бегут, смотрите!”, – вскочила она со своего места, чтобы было лучше видно. За окном в сторону движения поезда бежало несколько человек с сумками. “Наверное сейчас будет остановка!”, – радостно сказала, помахала бегущим и вышла. Поезд действительно вскоре остановился. Я смотрел в окно. Она уже ходила по перрону среди толпы, суетилась вместе с ними, разговаривала с веселыми продавщицами пирожков. Послеобеденное солнце рисовало на перроне, покрытом снегом, неясные длинные голубые тени и я наблюдал, как ее тень, такая живая и импульсивная, словно смычок скрипки, прыгала на тонких струнах.

–“И что же вы думаете, мы будем стоять целый час!”, – раздался ее голос в дверном проеме купе. “Проходите, вот сюда”, – сказала она и провела мимо нашего купе женщину с маленьким ребенком. “Садитесь вот сюда”. Потом заглянув к нам она спросила: “Вы же не против, если мы подвезем их до следующей станции? Мест же полно. Их ни в какой другой вагон не пустят, у них билета нет”. И она скрылась в соседнем купе. Clay все так же сидел с прикрытыми глазами и дремал. И я решил оставить его одного, тихо прикрыв за собой дверь. Я думал пойти к себе, но она остановила меня словами: “Посидите с нами. И может быть еще чаю? вы знаете где берется чай?”, – спросила она, посмотрев на меня. Я не знал, но успокоил, что найду. Мать девочки шуршала в сумке, перекладывая кульки и пакеты. Девочка сидела тихо на краешке дивана, опустив глаза в пол и наматывала на палец тонкую веревочку, а потом разматывала ее. Ее губы видимо потрескались от мороза и она делала повторяющиеся, непроизвольные, короткие стереотипные движения, внешне схожие с облизыванием губ. Она была одета не по погоде в тонкую синюю стеганую куртку с капюшоном на голове и красный шарф. Я пошел в начало вагона в поисках чая и действительно, нашел чан с кипятком. Рядом стоял стеллаж со стеклянной дверью, в котором были небольшие подносы-сетки с ручками, влажные салфетки, стаканы в подстаканниках, сахар, и огромный ассортимент десертов в упаковках. Я взял пачку салфеток, налил несколько стаканов чая и начал набирать в поднос сладости: круассаны, печенье, конфеты, стараясь выбирать такие, на которых есть веселые мультяшные рожицы. На какое-то время я стал ребенком и пытался представить, что бы я выбрал, если бы был маленьким.

Добрые руки “преподавательницы” развязывали у девочки шарф, когда я пришел. Мать девочки сидела у окна и разгадывала кроссворд. Поставив поднос на стол, я вернулся за чаем и принес еще несколько стаканов, чтобы хватало всем сидящим в купе. Девочка уже была без куртки, но сидела так же тихо на краешке дивана у двери. “Садись поближе, вот сюда, – сказала учительница, похлопав по месту около себя, – тут будет удобнее”. Девочка подвинулась. “Это твой чай, -показала она на стакан, – потрогай рукой. Ты пьешь чай такой температуры?”. Девочка потрогала и утвердительно кивнула. Ее мать не обращала на нас внимания и была полностью поглощена отгадыванием кроссворда. “Вот тут выбирай всё что хочешь скушать”, – показала она на гору вкусностей пальцем с брелком, – “это всё тебе. Никто из нас это не ест”. Девочка отхлебнула чай и протянула руку к конфете. “Тебе это нельзя”, – сухо сказала мать и снова углубилась в свое занятие. Девочка сделала несколько глотков и сказала “спасибо”.

И вот поезд снова тронулся. За окном замелькали заснеженные сосны. “Куда вы едите?”, – спросила учительница у матери. Та опустила журнал, глотнула чая и ответила: “К батюшке хочу съездить, тут недалеко. Эх, непутёвая..”, – кивнула она в сторону девочки. Девочка опустила голову ниже, вся сжалась и стала интенсивнее облизывать губы. “Лечу её, лечу, и всё без толку. Уже и к бабке-шептальщице водила. Не помогло. Вся чешется.”

–“Злые люди сглазили”, продолжила она. “Даже достала с таким трудом для нее химическую помаду, которую только в СССР делали. Соседка сказала, намажешь, и всё пройдет. Тогда в качестве понимали, не то что сейчас. Не помогло, только хуже стало, все лицо опухло, а губы облезли… Осталось последнее средство. Знахарка сказала, нужно свежем гусиным говном мазать и все пройдет. Да где ж я зимой его найду? Так и эта, не буду говорит мазать, уперлась и все тут. Вот хочу в церковь с ней сходить..”

–“А хочешь на верхнюю полку залезть?”, – переключила свое внимание на девочку учительница. Та утвердительно кивнула и она помогла ей подняться.

–“Что, что, а Россия – страна возможностей,– продолжила педагог. “Вот бы мне работать в таком Центре детского творчества, нет, даже не детского, а просто в Центре творчества, куда может прийти любой человек, чтобы попробовать занятие, о котором он в детстве только мечтал. Взрослые обрастают обязательствами и им уже остается только смотреть стримы, как другие занимаются их любимым делом. А мой бы центр был бесплатным и работал круглосуточно. Я думаю, что если бы в нем занимались и дети и взрослые, то это было бы гораздо полезнее для детей. Потому что ты не можешь воодушевить ребенка заниматься чем то, если сам это не делаешь. А там бы он встретил тех, кто тоже туда пришел сам, потому что ему это интересно, а не потому что его заставляют. Или может быть дети приводили бы своих родителей и занимались чем то вместе с ними.

–“То же самое можно было бы сделать потом и в университетах… И в моем центре было бы так все устроено, что например появился человек, которому интересно заниматься игрой на гитаре, и центр бы организовывал комнату для музыкантов на гитаре. Может сначала бы он приходил туда один, а потом, если кто-то бы еще заинтересовался или бы он сам кого-то пригласил, то это направление бы эволюционировало. А не так, что сейчас родителям приходится выбирать направление творчества из того, что есть.

Я только одно направление бы ни в коем случае не развивала в своем центре – это драки, всякие там боксы и каратэ. Потому что вот научится группа детей драться, и если больше никаких интересов у них не будет и ничего они не умеют, то другим придется тоже идти в такие же секции, чтобы научиться защищаться. И вместо того, чтобы заниматься тем, что им интересно и становиться тем, кем они есть, дети будут вынуждены все это бросить и потратить время на чуждое. И драчунов уже станет в два раза больше, а значит еще столько же пойдет в секцию кулаками махать. А что будет в стране, где все умеют только драться и только этому будут учить своих детей? Я хочу Центр творчества сделать ради жизни и безопасности жизни, ради прогресса и покоя.

–“Не совсем до конца я еще все продумала”, – вздохнула она. “Нужно еще как то продумать, чтобы ограничить вход для тех людей, кто решит использовать Центр для своей выгоды, и начнет приходить туда ради заработка, а не креативить. Ведь они могут захотеть за средства Центра организовать себе там рабочее место, и будут всех от туда прогонять. Так же надо сделать так, чтобы ограничить амбиции тех родителей, кто решит спихнуть в центр детей, которых испортили агрессивными мыслями и жестокостью, и хотят их в центр отправить, чтоб они им самим не мешались. Надо как то всех туда только через психолога пускать, чтобы они других учеников не совратили и на скверный путь не наставили… А самих детей изолировать от среды, в которой они АУЕшниками становятся, может быть как то пообещать родителям полное обеспечение для их чад на месяц, как будто это санаторий, или курорт сказать, но чтобы дети уехать из центра не могли. И там, внутри, не выпуская их за пределы круга доброты, над ними должны работать психологи, или просто окружить их добрыми интересными людьми, что по моей задумке должно сменить им направление стрелок компаса их мыслей на созидание, а не на разрушение.. А еще продумать нужно, чтобы туда могли приезжать люди из глубинки, из деревень, например на неделю, и им было бы где бесплатно пожить. Эх, это должен быть целый комплекс…с парком, с цветами, с тенистыми аллеями.. чтобы и оранжерея там была для тех, кому интересна биология, и деревообрабатывающий цех с лазерным гравером и фрезером, швейный цех с ультразвуковыми швейными машины, чтобы все оборудование там было прогрессивное, чтобы они сразу учились творить с учетом новых технологий, в перспективе для создание вещей будущего… Жаль, что не существует такого Центра”…

–“Чувствую, чувствую, что наверх кто то лезет по шторе..”, -внезапно рассмеялась она и сделал вид, что ее брелок-медвежонок лезет по окну на верхнюю полку. Мы услышали сдержанный детский смех. Учительница убрала медвежонка вниз, но через пару минут он снова полез наверх и снова девочка рассмеялась. Через некоторое время с верхней полки свесилась тонкая веревочка и стала спускаться все ниже и ниже. Учительница привязала к ее концу брелок и медведь уполз наверх.. Стало тихо и мы проехали в молчании еще 10 минут.

–“Чтоб не прозевать станцию, слезай, пора одеваться”, – сказала мать девочки и зашуршала сумками. Учительница встала, чтоб подстраховать слезающего ребенка. Девочка спустилась и положила на стол брелок и сказала спасибо. По ее еле сдерживаемой улыбке было видно, что ей очень понравилась эта игра. Мать одела девочку, но станции все не было видно.

–“Я хочу сделать тебе подарок”, – вдруг сказала учительница. Тебе нравятся животные? Девочка кивнула. “У меня есть замечательный белый заяц!” Она выдвинула из под сиденья небольшую сумку и вытащила плюшевую игрушку. “Я его взяла с собой, чтобы он смог путешествовать, но вожу его в сумке и он ничего вокруг не видит . Но знаешь, мне кажется, что с тобой ему будет гораздо лучше!”. И она протянула игрушку. Девочка расстегнула куртку и засунула игрушку за пазуху. “Когда ты вырастешь и пойдешь учиться в институт, у тебя все-все будет по другому в жизни! Там даже можно жить в доме с другими учениками! А знаешь, если вдруг ты захочешь стать швеей, то приходи в мой институт. Я работаю в швейном институте, в городе, тут недалеко. Я буду тебя ждать.” Мать девочки недобро посмотрела на учительницу и сказала: “Работать она пойдет. Я без института прожила, и она сможет”. Поезд остановился и они вышли. Учительница пошла их провожать в тамбур, а я наблюдал, за ними, как они удалялись от перрона по тропинке в сторону снежного леса, мимо утонувших в сугробах покосившихся деревянных домов. “Я буду тебя ждать! Обязательно приезжай!”, – весело кричала им вслед учительница. “Всё будет хорошо!”.

–“Куда-нибудь бы ты ни шел, ты уже там”, – с грустной улыбкой сказала учительница. Поезд тронулся. И вдруг, как гром среди ясного неба, она вся задрожала, закрыла лицо руками и беззвучно разрыдалась. Я растерялся и не знал, что мне делать. Подойти и успокаивать незнакомого человека? Спросить, не больна ли она? Нужна ли моя помощь? Она легла на бок, на кушетку отвернувшись, сжалась, забилась в угол и дрожала как осенний лист. Еле слышные, сдерживаемые рыдания нарушали тишину”.. “Всё в порядке…, я хочу побыть одна… А вы обязательно приходите, когда будет ужин…. Я буду вас ждать… И …закройте пожалуйста дверь,.. когда будете уходить…”, – выдавила она из себя шмыгая заложенным носом. Я был шокирован такой резкой переменой настроения.. и все еще сидел, глядя как дрожат ее плечи. В дверной проем купе заглянула незнакомая девушка и спросила шепотом: “Что у вас тут происходит?” Я недоуменно пожал плечами. Она энергично жестикулировала руками тыкая в дверь, я устремился на выход, плотно прикрыв ее за собой.

–“Устремлялся или повлекся… нет, не так …. вернее, “не пошел, а повлекся…. Два или три раза я останавливался и застывал на месте – чтобы унять в себе дурноту. Ведь в человеке не одна только физическая сторона; в нем и духовная сторона есть… Так вот, я каждую минуту ждал, что меня, посреди вагона, начнет тошнить со всех трех сторон.”, – почему то проговаривал я в голове монолог Венечки Ерофеева. А сам шел за девушкой в ее купе, которое ранее было закрытым. Войдя, я плюхнулся на сиденье, как мешок с картошкой и почувствовал усталость. “Меня зовут Маша, я дизайнер, очень приятно. Что там случилось?”, – шепотом спросила она и представилась. И я вкратце рассказал как все было. Она качала головой, словно соглашалась со мной в чем то. После знакомства я встал и, сославшись на усталость, попросил отложить разговоры на пару часов, когда будет ужин. Поезд мчался сквозь заснеженные леса, иногда останавливаясь на утопающих в снегу полустанках. Пройдя мимо купе Clay, которое оказалось закрытым, я ушел к себе и уснул беспробудным сном. Я проснулся, когда за окном уже было темно. Мы все еще ехали сквозь белый лес и не было видно за окном ни одного огонька.

–“Значит останемся голодными”,– услышал я сквозь сон раздосадованный разговор двух женщин. Я привел себя в порядок и заглянул к ним. Они сидели в купе дизайнера и пили чай. “Почему же мы останемся голодными?”, – улыбнулся я, пытаясь придать своему голосу доброжелательное и веселое выражение. “Нет еды!”, – с улыбкой ответила учительница и развела руками. “Не может быть”, – так же весело ответил я и пошел проверять. Купе Clay все еще было закрыто и мне пришлось взять заботу о пассажирах на себя. Действительно, сначала я увидел только десерты. Но потом, приглядевшись, я увидел другой стеллаж, створка которого была на самом деле дверцей-шторой и ее нужно было сдвигать вверх. Со стороны он выглядел как фальшивая стена и его очень легко было не заметить. “Девченки, накрывайте на стол в свободном купе”!, – крикнул им я. Сначала они выглянули из купе и посмотрели на меня с недоверием. Но потом, когда я показал рукой, что эту дверцу нужно открывать вверх, а не в бок, они засуетились. На ужин в порционных стеклянных контейнерах с крышкой было картофельное пюре и котлеты. В других было только пюре или только котлеты. Стопкой лежали, обернутые в салфетки, небьющиеся тарелки и миски Laminark разных цветов, даже черные. “О, я возьму черную!! Крутая мисища!”, – сказала дизайнер и взяла черную миску. “А я.., какую же выбрать…, прям не знаю.. все такие красивые…”, – зависла у стеллажа преподавательница. Она протягивала руки, то к розовой тарелке, то к сиреневой миске. Потом повернулась ко мне и попросила: “А не могли бы вы выбрать за меня?” И я выбрал для нее тарелку цвета яиц странствующего дрозда. Это название цвета часто мелькало в моих диалогах и было многократно использовано мной когда то для шуточек в мужской компании. Я выбрал этот цвет не потому, что хотел оскорбить, а потому что считал это название “неожиданным” для такого цвета и достойным темперамента преподавательницы.

–“Слаб и робок человек… Что-то там.. и всё тревожит..”, частично вспомнились мне строки Пушкина. Женщины суетились, сервируя стол, я пошел умываться. Вернувшись к ним, к накрытому столу, я почувствовал себя уютно и раскованно, как будто знал этих людей всю жизнь. “А вы белую тарелку выбрали, потому что она вам понравилась, или взяли первую попавшуюся?”, – спросила дизайнер. А я не знал ответа на этот вопрос и пожал плечами. “Ну а вот, если бы вы картину выбирали, чтобы в комнате повесить, вы бы что выбрали? Просто представьте, что можно выбрать любую, всё-всё, что захотите”. И я вспомнил детство. Я рассказал им про деревню, как мы с друзьями ходили в соседний поселок через лес, через малинник. И там пахло медведем. Мы были тогда маленькими и мечтали встретить медведя, но его не нашли. Потом мы переходили через ручей по сломанной доске и кто-то из нас наступил мимо и провалился по колено в воду, но это был не я. На краю поля мы нашли старый сноп сена, оставленный с прошлого года. Он был для нас как огромная гора, на которую мы карабкались, сваливались вниз и лезли снова. А сверху он оказался весь обосран птицами и в добавок ко всему, из него выпрыгнула черная змея. Дальше мы шли через небольшое поле с колосьями ржи и эти тонкие усики колосков, обламываясь, забивались в носки, царапали ноги. С тех пор всегда не доверяю фильмам, где влюбленные бегут по полю ржи и радостно улыбаются, потому что знаю, что это очень больно и они сейчас врут. В конце поля была поляна полевых цветов, видимо их сажали для пчел. И мы, с ободранными ногами, валялись в этих зеленых волнах, над нами возвышалась трава, склонялись васильки, ромашки и летал пух одуванчиков. Мы смотрели на небо глазами цветов. “И если бы я повесил картину, то наверное это были бы полевые цветы, но нарисованные так, что как будто посередине голубой круг неба в солнечный день, а вокруг трава и цветы, словно ты смотришь на них снизу, лежа в траве, и они нависают над тобой. И цветы самые простые, мелкие ромашки и васильки обязательно. Почему то всегда на полях растут эти мелкие ромашки, не знаю чем это можно объяснить”. Дизайнер вытащила из сумки глянцевый журнал и стала листать. На одной из картинок она остановилась, повернула журнал разворотом ко мне и спросила: “А небо, такого цвета? Или может быть такого?”. Там было несколько картинок с летним небом, на одной кораблик с рыбаками, на другой реклама духов; и я выбрал то небо, которое ближе всего совпадало с моими воспоминаниями. Мы все рассмеялись.

–“Коленкой, вот дам тебе просто таки коленкой, и вылетишь с моего участка!”, – изобразила суровым голосом Папанова учительница фразу из фильма “Берегись автомобиля”! Дизайнер тут же подключилась и попыталась изобразить Миронова: “Папа, мне уже надоел ваш солдафонский юмор! Ну что такое коленом, ну зачем?..” И дальше они стали по ролям изображать сценку из фильма. “А че ты задаешься, зять? Ты кто такой есть?!”.. “Это моя дача!”.. “Нет, пускай все слышат, это моя дача!” .. “Числится вашей,… но строиться на мои деньги!”.. “А ты докажи.. Ты вообще живешь на свете по доверенности! Машина на имя жены, дача на мое имя. Ничего у тебя нет! Ты голодранец! Ахаха ха ха ха ха ”. “Ну почему я должен так жить?.. Господи, за что? Почему я, человек с высшим образованием должен таиться, приспосабливаться, выкручиваться? Почему я не могу жить свободно, открыто? Ой, когда все это кончиться.. “ “Никогда! А что ты вообще имеешь в виду? Ты знаешь что я могу, просто таки напросто таки за это с тобой сделать?” “Я знаю, знаю”. “Аа, боиться.. Этот тип всегда должен помнить, кто я такой есть. А он рядовой, жулик. Все таки надо тебе дать коленом, надо!” Две зарумянившиеся женщины с искрящимися глазами посмотрели на меня улыбаясь. Я был сильно удивлен этим внезапным экспромтом.

–“Паралитик”, картина эпохи Просвещения, которую написал Жан Батист Грез, имеет второе название: “Плоды хорошего воспитания”, продолжила дизайнер. “И художник стремился создавать искусство, которое бы воспитывало людей и побуждало их к добродетели. Успех картины при ее появлении был очень велик. Это прекрасный пример “моральной живописи”. Если на пленэре, куда я еду, будет выбор что рисовать, я буду тоже заниматься моральной живописью. У него еще есть другая картина: “Балованное дитя” – “Плоды дурного воспитания”. И эта сценка из фильма “Берегись автомобиля” такой же пример двух совершенно разных уровней воспитания и отношения к жизни.

–“Значит я тоже “пример”, плод дурного воспитания..”, – тихо сказала преподавательница. Недавно в поезде с нами ехала одна девочка и я увидела в ней себя. И мне так захотелось, чтобы она знала, что все измениться, чтобы у нее была надежда и она дотерпела. Чтобы ее не съело одиночество и в самые трудные минуты, может быть она вспомнит меня и будет жить верой, что я ее жду. Конечно, когда она вырастет, я буду уже старой и не буду наверное работать в институте. Но она то этого не узнает. Главное, что к тому времени она обрастёт твердой кожей, копируя поведение обычных людей и ей станет легче. Я хочу, чтобы она выдержала, чтобы та маленькая я выдержала, и не пыталась уйти раньше этого времени.

–“Доля ответственности за ее будущее лежит и на моих плечах. Это мое наследство и долг перед детьми. Я всегда была чужой своим родителям и сколько себя помню, всегда задавалась вопросом: “Почему я ничего не чувствую к ним?”. У меня есть еще брат, я старшая, а он младше меня на 1,5 года. Но у него нет таких проблем. А я даже не могу обнять мать и дотронуться до отца, и не чувствую потребности. Мои родители интеллигентные люди, оба имеют высшее образование, мать библиотекарь, в семье не пили. Я очень мало помню из детства. Иногда я пытаюсь воскресить в памяти теплые воспоминания. И ничего не помню из того, что было бы связано с ними, кроме одного. Однажды они забыли меня в садике и я осталась там на ночь со старенькой нянечкой. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Няня показала мне, где взять раскладушку, и я постелила себе постель и легла. Она сидела около моей кровати в полумраке и читала мне книжку. На следующий день я стала просить, чтобы меня снова оставили в садике, но больше такого не было.”

–“Твоя очередь рассказывать”, – переключилась учительница на дизайнера. “У меня тоже есть брат”, – сказала она, – “и я тоже старше на год, но не думаю, что от этого что-то зависит. Я с детства очень любила рисовать и шить, и мечтала связать с этим свою жизнь. В нашем городке была художественная школа, может быть и сейчас есть, и в один из годов меня повели туда попробовать поступить. Там был экзамен из 3 рисунков. Я не была готова к нему, я даже не знала, что примерно могут попросить нарисовать. Хотя мой отец художник и архитектор и он мог бы рассказать мне об этом заранее. Я сдала рисунки и оказалось, что получила по одному из них 3, и меня не взяли, сказав, чтобы я приходила на следующий год попробовать снова. Но на следующий год родители меня не взяли на экзамен, а повели моего брата. И он так же получил по одному из них 3, но отец, пользуясь своими связями, он ведь был архитектором, смог сделать так, чтобы брат поступил.

–“Такая наивная я была тогда.. И все спрашивала у них: “Почему, почему его взяли, а меня нет, ведь у нас были одинаковые оценки?”. Но они мне не отвечали и лишь пожимали плечами. А сейчас я думаю, что они просто не хотели, чтобы я составляла брату конкуренцию на поступление, поэтому так сделали. Потом у меня наступил 9 класс и мне сказали, чтобы я уходила из школы в строительный колледж, чтобы не тратила еще 2 года и сразу училась профессии, чтоб побыстрее могла начать работать. Я говорила, что я не хочу быть строителем, я хочу рисовать и шить, но все равно пошла. Проучившись 3 года в колледже, мы переехали в родной город отца и после перевода оказалось, что там вообще нет такой специальности. И я перевелась на еще более худшую, чуть ли не работник по замешиванию бетона. Я ушла сама и потеряв 3 года, сдала документы в швейное училище. Я закончила его на отлично, с 2 красными дипломами и это давало мне право идти в университет без экзамена. Я хотела пойти на дизайнера. Но отец сказал, что я должна пойти работать на швейную фабрику. И я отнесла документы на работу. “

–“Сидеть и плакать – это все что мне хотелось. Но в тот день я встретила свою учительницу из училища, Раилю Галимбаевну, и она спросила, в какой институт я в итоге решила пойти? Я ответила, что родители хотят, чтобы я шла работать. Она очень сильно разволновалась, сказала: “Да ты что, так нельзя!” Взяла меня за руку, отвела на швейную фабрику и потребовала забрать документы, потом отвела в институт легкой промышленности, показала кому-то мои рисунки и эскизы, мне назначили экзамен и я его блестяще сдала. Моя фамилия появилась в списке поступивших. Мой отец был в ярости, что я не пошла работать. Есть такая поговорка: “в семье не без урода”, так вот в моей семье урод – это я. А для сравнения, на следующий год мой брат закончил 11 классов и родители сказали, что ему обязательно нужно поступать в архитектурный институт. Отец напряг все свои связи, ведь он когда-то сам его закончил и у него осталось много друзей. Я помню как он все время кому-то звонил по телефону, договаривался о поступлении. И брат поступил. Потом он чуть не бросил учебу и отец снова бегал по друзьям, переводил его на другие специальности. В итоге он все таки получил профессию. Только не подумайте, что я завидую ему. Ни в коем случае. Это не мое дело. Я лишь хочу сказать, что мой путь к дизайну был очень труден и я до сих пор иду. Просто это очень трудно. И я потеряла очень много времени впустую. Иногда мне хочется сказать родителям: “Умоляю, я не прошу вас мне помогать ни деньгами, ни делами, пожалуйста, просто не мешайте мне.”

–“И просто как сериал, когда слушаешь чужие истории, а когда рассказываешь свои – сложно”, – сказала учительница. “Но мои сериалы все про антигероя, про меня. В этом году я отказалась от родителей. Да, я прямо так им и сказала – с этого дня я считаю себя сиротой. Дома я искала в интернете, можно ли отказаться от них официально, оказалось можно до 18 лет, а взрослому нельзя. Все их сообщения в ватсапе я скипаю в бок и не читаю. Там и так видно начало: поздравляют с чем нибудь, как будто ничего не случилось.. И самое ужасное, что я не чувствую себя от этого плохо, наоборот..” И она добавила почти шепотом, как ужасную тайну: “Я чувствую себя очень хорошо… Я нарушаю заповедь “любить и почитать своих родителей”… Еще я не чувствую угрызений совести.. И если бы меня спросили, что бы я хотела изменить в своей жизни, если бы мне дали шанс вернуться в прошлое, то я бы ответила бы, что хочу отказаться от них пораньше, а не в 40 лет”.

–“Скулить о прошлом – не самая лучшая идея. Но оголяя свою душу перед вами, случайными людьми, я могу проговорить свои детские сомнения и страхи, чтобы лучше их понять. И понять, что они до сих пор имеют для меня огромное значение и объясняют все последующие поступки в моей жизни, которые я совершаю с одной только мыслью – не почувствовать снова такую же боль, как в детстве; чтобы не жить еще и с ней последующие годы. Мне становится понятно, что многие взрослые до сих пор живут с детскими огорчениями и через их призму смотрят на окружающий мир. Их нужно согревать так же, как и детей. Я хочу, чтобы моя откровенность и открытость помогла другим вспомнить и пережить горькие события детства. Я хочу своей искренностью разбудить их воспоминания, вытащить, и обнять этого ребенка, которым станет взрослый в этот момент, чтобы он пережил это сейчас вместе со мной.”

–“На грани смертельной боли у меня лежат два воспоминания”, – продолжила учительница. “Будучи нелюбимым ребенком, я смогла скопить в душе огромное количество нерастраченной любви. И однажды летом на даче я нашла серого полосатого котенка. Даже не то, чтобы нашла. Я обнаружила место, где родились дикие котята и каждый день ходила на охоту за ними. И мне удалось одного подманить. И я носила его за пазухой и ухаживала за ним. Я стала его мамой. Через неделю он сам стал бегать за мной. Этот серый комок бежал за мной даже по лесной тропинке, когда мы пошли на озеро. А когда я залезла купаться, он поплыл за мной истошно мяукая. Он очень боялся плыть, но делал это, чтобы найти меня. Я его подхватила, вытерла полотенцем. Он был моим. Все оставшееся лето я уговаривала родителей забрать его с собой и они соглашались. И наступил день отъезда. И в самый последний момент, когда мы уже были готовы идти на станцию, они сказали, что его взять нельзя. Они объяснили, что тут ему будет лучше, тут он будет на воле. И я согласилась, потому что хотела, чтобы ему было хорошо. И мы ушли тихонечко, чтобы он не видел. Мы уже стояли на перроне, вдалеке гудел поезд и вдруг деревенские собаки сбилась в кучу и лаяли на кого то. И я увидела, что в центре сидел прижав уши мой серый комок счастья и мяукал. Скорее всего он искал меня возле дома, и не найдя, побежал искать. В этот момент подъехал поезд. А я побежала в эту стаю спасти его, но меня схватили родители и засунули в вагон. И я стояла у окна и смотрела, как он там один, такой маленький, все звал и звал меня, а собаки прыгали на него. Я билась в истерике. Я знаю, наверное его растерзали, а я ничего не сделала”, – учительница заплакала. Мы молчали.

–“Месте.. на месте родителей, я бы отогнала собак”, сквозь всхлипывания продолжила она. “Я бы не села на поезд, если бы у моего ребенка такое произошло. Мы бы взяли котенка с собой, и нашли ему другой дом, если бы трудно было его содержать.. Я бы это так не оставила. А мне сказали, что ничего не случилось и он убежал домой. Все дни я лежала и плакала. Потом бабушка купила мне игрушку – длинноногого лиса. С большой головой и полосатыми руками и ногами, этот лисенок в шортах стал моим утешением, моей заменой котенку, моим Лисиком. Столько моих слез впитала его желтая мордашка, столько выслушал он обид. Но однажды эта игрушка понравилась моему брату. Сначала мы с ним дрались за Лисика. Потом мы дрались, брат плакал и меня били и наказывали за то, что я не даю Лисика. Потом мне сшили куклу с такими же телом, как у него и с мохнатой головой, но мне был нужен только он. “Но ты же уже большая”, сказали мне, и забрали его навсегда.

–“Вот так у меня всё начиналось и живо до сих пор. Однажды я в задумчивости сказала своей тете, сестре отца, что не понимаю, почему ничего не чувствую к родителям, почему не могу обнять. И она сказала: “Так конечно, они же тебя маленькую тут бабушке оставили, а сами уехали с маленьким братом. А потом тебя забрали только через год. Я помню, как вы приходили тогда к нам: бабушка и ты на тонких ножках, тапочки на ногах были у тебя огромные, резинками к ногам привязанные, чтоб не слетали. А отец на матери вообще жениться не хотел. И вот пришла твоя мать к нам тогда и говорит: или мне аборт придется делать, или уехать в другой город от стыда. И мать заставила отца жениться. Все планы ты ему испортила”. И я стала вспоминать раннее детство. Я действительно помнила только дом бабушки. Но я всегда думала, что это потому, что мы к ней приезжали каждое лето и это воспоминания той поры. Но чем больше я вспоминала, тем больше убеждалась, что я росла как никому ненужный зверек.

–“Так, постепенно, я вспомнила, как прошло мое самое раннее детство в узкой комнате бабушки. Слева и справа от окна там стояли две кровати, был сервант с вишневыми компотами в трехлитровых банках. В его выдвижных ящиках лежали дедушкины медали, дед был танкистом. Помню шкаф с одеждой. Для меня, ребенка, в этой комнате не было ничего: ни бумаги с карандашами, ни стакана с водой, ни игрушек, ничего. Только железный горшок. Я была как животное в клетке. Каждое утро меня сажали на этот горшок и уходили, предупреждая, что нельзя вставать, пока не покакаешь. А я не хотела. Наверное потому что мало пила. И я сидела на нем часами. Иногда у меня начинала болеть спина и я кричала: “Ба-бу-ля! Ба-бу-ля!”.. Я хотела спросить, можно ли мне встать с горшка. Тогда в дверь просовывалась голова дяди Валеры, который там жил в комнате напротив. У его семьи только что родился ребенок, с разницей со мной примерно в 1,5 года, другая внучка. И он сквозь зубы шипел на меня: “Не ори.. и не смей открывать эту дверь.. если я увижу, что ты вышла… и он многозначительно замолкал. Я боялась его безумно и не смела выходить из комнаты. Сейчас, во взрослом возрасте, я понимаю всю эту ситуацию. У бабушки было 2 дочери, которые обе родили и вышли замуж. Одна родила двоих, другая пока одну. И чтобы облегчить жизнь одной из них, она предложила ей меня оставить, а самой ехать за мужем в другой город. Но я не понимаю ситуацию в том плане, что там же жила семья с ребенком, мать которого закончила педагогический университет. И не смотря на свою профессию, и то, что там жил и мой дедушка и бабушка, они все спокойно относились к тому, что с ними в одной квартире живет другой затравленный двухлетний ребенок, как животное, запертое и испуганное, без любви и тепла, просто закрытое. Моим развлечением было сидеть на кровати и в пол оборота смотреть в окно. И за тот год, что я там прожила и просидела у окна, мой позвоночник успел сформировался закрученным в спираль, S-образный сколиоз. И сколько бы я ни ходила потом на лечебную физкультуру, не смогла это исправить. Потому что горбуна, выросшего в бочке, нельзя вытянуть обратно. Если бы позвоночник искривился потом, но выросший ровным, наверное его можно было бы как то исправить.. Но мой так вырос.. и с разными по высоте плечами, с защипом в правый бок… вот какой я стала. Однажды я сидела на горшке и очень сильно старалась сделать так, как они просят, и у меня выпала кишка. Меня стали водить по врачам и проверять, почему я не какаю, руки и ноги на сгибах, как и все лицо, стали чесаться, я их раздирала до крови, до сукровицы. Меня водили еще усиленнее по врачам: я глотала резиновую кишку и из меня откачивали в майонезные баночки желудочный сок. Со временем я начала издавать неконтролируемые нервные звуки мычания и шевелить губами так, словно нюхаю нос. Я плод дурного воспитания в некотором роде.. В комнате, где я жила, не было зеркала и я не видела себя. Я была просто я, существо, которому ничего нельзя, больное, раздражающее всех. И только по вечерам, когда с кухни приходила бабушка и расчесывала мне волосы, я успокаивалась. Я любила только ее, как любил бы любой зверь руку, которая его кормит.

–“Чёй-то вы тут делаете?”, – спросил шутливо Clay, заходя в наше купе и присаживаясь к столу.

–“У меня исповедь, немножко осталось”, – пошутила учительница и продолжила. “Так я жила неопределенное время, возможно год или меньше. Бабушка мне заплетала косички с бантиками и мне нравилось крутить головой, чтобы они хлопали меня по щекам. А потом приехала мама, чтобы забрать меня в другой город. Она сразу повела меня в парикмахерскую, которая была на первом этаже нашего дома. Я говорила, что не хочу стричься, умоляла ее. И там в очереди сидела женщина с длинными белыми волосами. Ее волосы вились крупными кудрями, как у Мальвины, спадали на плечи. И мама сказала, что мне сделают такую же прическу. И женщина утвердительно кивнула, что так оно и будет. Я согласилась постричься, меня посадили спиной к зеркалу, а когда повернули, из зеркала на меня смотрел некрасивый незнакомый мальчик. Я соскочила со стула и в слезах побежала жаловаться бабушке. Как же я плакала в ее фартук… Но она сумела сформировать из ленты красивый пышный бант и приколола мне его на голову заколкой. Так что анекдот: “ -Девочка, девочка, а как у тебя бантик держится? .. – Как прибили, так и держится.”, – это про меня”.

–“Меня сейчас трудно вывести из равновесия. Вернее, я думала, что научилась скрывать эмоции. Как Скарлетт О’Хара я говорю себе: “подумаю об этом завтра”, и просто выбираю какой нибудь день и потом плачу обо всем, что случилось за месяц. Это работает, если только событие не будет созвучным с моей детской болью. И сегодня такое событие было, я встретила маленькую себя и мне стало очень трудно сдержаться. Я всегда давала людям шанс на исправление, я верила, что взрослея, человек пересматривает свое поведение и может измениться к лучшему. От родителей я за всю жизнь вытерпела много всего, но не держу ни обиды, ни зла. Я старалась перерасти эти чувства, вылечиться от них. Поступила в педагогический университет и закончила его на специальности “педагог высшей школы” с уклоном в психологию. Но не работаю по специальности. Я хотела разобраться в себе, но еще больше я хотела разобраться в родителях, я хотела их вылечить. Потому что их поступки я не могла объяснить ничем, кроме болезни. С детства я вела дневники, и когда наступали события, которые я не понимала, я их записывала, чтобы разобраться потом, когда стану старше. Иногда я писала письма, как будто человеку, которого я не знаю рассказывала о своих печалях. Сейчас мои родители живут за городом, в деревне, в доме, который я помогла им построить. К ним стали приезжать друзья, одноклассники. И когда они стали постить фотографии природы, заснеженные просторы, кататься на лыжах, я подумала, что единение с природой вылечило их. Я надеялась, что они перестали обвинять меня за то, что я родилась и испортила им жизнь. Но иногда, когда за одним столом собирались родственники и друзья, я конечно понимала, что ничего не изменилось. Потому что всегда, за каждым застольем, они рассказывали одну и туже историю о том, как я укусила новорожденного брата за пятку… Они оставили меня маленькую жить у бабушки за это. Я расплатилась за их решение сполна здоровьем и психикой. Но им этого недостаточно. Обидно, что они никогда не расскажут, как я однажды спасла брата от смерти, когда на нас напали хулиганы, и я загородила его собой, получив сильнейший удар по голове и по шее доской, после которого у меня до сих пор болит голова, если дотронуться наверху. Такой удар убил бы его или изуродовал, а я успела увернуться. Они не расскажут, как однажды решили поехать в велосипедную поездку, и папа захотел ехать рядом с мамой параллельно, красиво, как в фильмах. А я сидела на багажнике у мамы и боялась, что ноги попадут в спицы; и мне пришлось выбирать, в чей велосипед совать ноги: в тот, где сидит маленький братик, или где сижу я…Отец приближался все ближе и ближе, а я кричала: “не надо, не надо”. Мою стопу закрутило и я почти месяц не могла ходить. Но брат не пострадал. Но они не упускают шанса рассказать про ребенка, у которого прорезались первые зубы, он только что научился ходить и пробует все на вкус так, как будто я осознанно подкралась и разгрызла его кость.. Это просто невозможно понять…Они в рассказах сделали меня уродом для всех. Сейчас я понимаю, что люди могут измениться, только если интеллектуально продолжают расти, а если они остановились в своем развитии, то они никогда ничего не осознают, не преисполнятся. Странное поведение моей матери, которая проработала в библиотеке всю жизнь и как раз таки должна была всю жизнь интеллектуально расти, навело меня на мысль, что у нее какая-то форма психической болезни. Я думала, что приезжая туда, я смогу потихоньку диагностировать ее. Я на это надеялась. И начала их навещать, привозить еду, помогать по огороду. И этой весной я стала бывать у них особенно часто. Моей маленькой дочке исполнилось 6 лет и я хотела познакомить ее с бабушкой и дедушкой, чтобы она знала, что они у нее есть. И сделать так, чтобы она любила природу, так же как я. Перед поездкой, мы с дочкой выбрали и купили ростки винограда и два саженца роз с бутонами. Как сейчас помню, это была бледно-сиреневая роза-флорибунда “Голубой нил”. На ростке было 2 бутона, готовых распуститься. Я представляла, что мы посадим эти розы и я научу ее их поливать и наблюдать, как распускаются цветы от ее заботы. Я рассказала маме о своей идее. Первые два дня прошли очень хорошо, все было чудесно. Мы готовили место для посадки винограда, сажали розы, подсадили в лес несколько кустов калины для птиц. По моим ожиданиям, цветы должны были распуститься на следующее утро. В то утро я проснулась пораньше и вышла проверить, как они там. И я увидела лепестки. Вырванные из бутона, выщипанные клочками, они валялись на земле возле цветка. Я сделала вид, что не удивлена и спросила, что случилось с цветком? А мама сказала, что она увидела на цветке тлю и убила ее.

–“Доля ответственности за будущее моих детей лежит на моих плечах. Это мой долг перед ними. А роза…. Я смотрела на нее, и это был не просто цветок, а мой серый котенок, мой Лисик. В бутоне я видела его истерзанное тельце. А в родителях – угрозу моей жизни и жизни моих детей. И я сказала, чтобы они забыли, что я существую.

–“Такая печальная история”, – сказала дизайнер, – “После таких историй хочется закутать человека в теплый плед и дать ему чая с медом”. Мне нечего было добавить. Преподавательница сказала, что очень устала и за сим покидает нас. Она погладила каждого по плечу, уходя.

–“Несчастная женщина, – добавил Clay тихим голосом, когда она ушла. “Когда она видит отраженного ребенка, то прикладывает все свои силы, чтобы убедить его, что она будет ждать где-то там впереди. Но убедить так, спокойно, чтобы он не испугался, без напора. Всё досконально объясняет, что это такое, потрогай, проверь.. А потом ждет сигнала столько, сколько понадобиться времени. А если ребенок ответит, одевает маску радости и легкости, весело играет, может петь песенки, с увлечением болтать о детских интересах. Но поверь, в эти минуты ее сердце готово разлететься на куски от жалости и если она отвлечется, потеряет концентрацию, то тут же вся ее боль хлынет. А это нельзя показывать. Поэтому она старается на пределе, вкладывая всю силу своих эмоций, чтобы не выдать себя. Потрясающая актриса. И слова ей искать не нужно, она знает, что она хотела бы услышать, что ей бы в детстве помогло. Дети тают, я много раз такое видел. Она их как то находит, видимо какой-то эмоциональный компас. Не ко всем подходит. А когда найдет ребенка, сразу начинается выступление. Пытается согреть его надеждой, чтобы он спрятался в эту веру, как в ракушку, когда наступят для него тяжелые времена обучения мимикрии. И чтобы малыш дожил до взрослого возраста и не пытался покончить с собой. Им всем предстоит стать жертвами буллинга и она хочет протянуть им руку сейчас, издалека, чтобы они смогли немножко потерпеть, и думали, что приедут к ней и их жизнь измениться…. Она уже не работает в институте. За время декретного отпуска её ставку забрали, а когда она вернулась, сказали что у нее кончился срок договора и они могут ей предложить только 0,25 ставки. А если она будет настаивать на целой, то получит ее такими частями, что сама не сможет с ребенком такой график выдерживать. Пришла увольняться по собственному желанию и узнала, что давно уволена. Переживает…” Он хотел еще что-то сказать, но поезд остановился. За окном была уже ночь, но в свете фонарей на перроне мы увидели попа в черной рясе, с торбой за спиной, который сильно жестикулируя разговаривал с парнем в черной телогрейке и шапке. Шапка каким-то чудом держалась у того на затылке. В Советской Армии так носили "усевшие" шапки-ушанки старослужащие. Дизайнер пошла в свое купе. А мы с Clay решили выйти на воздух, пока поезд стоит.

Глава 8. Иуда

-“А если серьезно, – продолжал поп, – то что ты потеряешь за этот 21 день? особенно зимой. Ни рубля у тебя не возьмут. Три недели будешь жить в чистой комнате, в тепле, сытый. И душ там есть, и телевизор, если чего-то нехватает в разумных пределах, принесут. Но есть ограничение – нельзя телефон с собой взять и нужно будет книжки читать каждый день. Чем больше прочитал, тем больше можешь попросить, чтоб тебе принесли разных интересных вещей. Читать то умеешь?”. Парень насупился обиженно и ответил: “Тыэта тавоэта, давайбля! [1*]”. Мы подошли ближе, Clay протянул руку попу и парню, я тоже пожал им руки. Мальчишка больше ничего не говорил. Clay пошел в начало поезда к кучке проводников соседних вагонов спросить долго ли будем стоять. Он вернулся с улыбкой и рассказал, что “стоять будем долго и ждать с моря погоды, и что из-за прицепного вагона весь состав ждет, когда этих жидов заберет проходящий поезд. А случится это или через 20 минут, или через час.

–“Потому, предлагаю уже зайти в вагон и согреться”, – завершил свой диалог Clay. И мы все с ним согласились. Он открыл свободное купе и пригласил попа и парня занимать места у окна. Церковнику было предложено оставить сумку в соседнем купе и он вышел, но вернулся с торбой и мокрыми руками. Сел к окну, перекинув сумку за спину. Я присел у входа. Clay суетился с чаем и ужином. Сначала он поставил на стол большие контейнеры с картошкой и котлетами. Принес белые миски и ложки. “Я срать, ебошь жрать нахуй! [2*]”, – сказал пацан и вышел. Поп накладывал картошку и котлеты. Мальцу он положил побольше, 4 котлеты, себе немного. Мы с Clay пили чай. Парень вернулся с мокрой головой и прилизанными назад короткими волосами. Мы старались не смотреть, как жадно он ест. Я сходил к стеллажу с десертами и принес все виды, которые там были по несколько штук.

–“Что, что, а поесть хорошо всегда хорошо”, – сказал поп. “Бывал я как то в одной избушке, тоже так сидели 4 человека, картошку вареную ели и пили черноплодное вино. И все вроде было хорошо, как вдруг началась какая-то мистика. Как будто стало что-то по стене стучать. Стукнет – и тишина. Сначала внимания не обращали. Но потом опять. И так примерно часа 2 продолжалось. А потом один мужик и говорит: “В этом доме недавно Дедулька старенький умер, дедуля Коля”. Так, говорит, мы его все и звали, не по имени, а Дедулька старенький. А жену его звали Бабулька старенькая. Прошел он всю войну. Пальцев у него не было на одной руке. А как спросишь его, где мол ты пальцы потерял? А он всегда рассказывал, что пошел в лес, встретил там медведя и малиной его с руки кормил. А тот ему пальцы то и откусил вместе с ягодами. Но не суть. Всегда, как останешься у него ночевать, встанет он рано, ты еще спишь, хоть и утро, а он веточкой с улицы по окошку стучит так тихонечко и смотрит, когда ты пошевелишься. А как увидит, что ты уже не чутко спишь, делает вид, что волки в окно лезут. Как будто когтями по окну, по доброму так скребет и воет немножко. Шутил всё так. “Смешно, говорит, вы боитесь. Ничего меня так насмешить не может, кроме этого.” И висели в избе около печки у него старинные часы с цепочкой, которую тянуть нужно, чтобы время заводить. И чет мы решили с мужиками, что это нам так Коля напомнить хочет, что часы то мы его не заводим и время больше не идет. И вот перетянули мы вниз левую цепочку, маятник качнули, стрелки поправили и они пошли. И как только мы это сделали, стуки за стеной прекратились. Ну мы вечер закончили и спать легли. И просыпаюсь я ночью, лежу в полной темноте и тишине, а около меня в изголовье кто-то стул поставил. И что-то так нехорошо мне стало. Я так обычно стул ставлю в изголовье, когда прихожу к больному его исповедовать, или уже к усопшему. И хочу встать, убрать этот стул, а не могу. Как будто что-то тяжелое невидимое у меня на груди сидит и душит. Я хочу закричать, но тоже не могу пошевелить ни одним мускулом. Ну и тут я мысленно запричитал: “Господи, помилуй, Отче наш”.. И отпустило меня. А в этот момент цепочка на часах оторвалась, упала ее железная шишка об пол с грохотом, а сама цепочка на мелкие звенья разлетелась. И по стене, как будто удаляясь от меня куда то в угол, словно маленькими пяточками или кулачками кто стучит, кто-то невидимый убежал. Все мужики повскакивали от этого грохота и бежать из избы. Выбегаем, а уже оказывается утро. А с той стороны избы на улице, где стуки то были, когда мы часы заводили, поленьев разбросана целая куча. Оказалось сосед через забор поленья в стену нам кидал, чтоб мы ему калитку открыли и пустили к нам. Вот так…” “Обахуясе, бляяяяяяя [3*]”, – сказал парень и покачал головой.

_______________________________________________

[1*] Тыэта тавоэта, давайбля! – возражение, предостережение. “Поосторожнее с оскорблением!”

[2*] “Я срать, ебошь жрать нахуй!” – “Я пока помою руки, а ты не положишь ли мне тарелочку пюрешки с котлетками? Спасибо заранее”.

[3*] “Обахуясе, бляяяяяяя ”, – удивление, переходящее в сильное удивление.

-“Ты, эйтыэто, дай мне эта таво вон тямбля [4*],” – обратился ко мне парень, кивнув на конфеты. Я подвинул в его сторону все десерты и он выбрал, то что ему было интересно.

–“Слаб я верою, но были в моей жизни вещи, существование которых я не могу отрицать, и это ее укрепляет. Есть у меня и свое мнение по этому поводу”, – продолжал священник. Парень откинулся на спинку и внимательно разглядывал нас. Clay достал с верхней полки запечатанный пакет и протянул, добавив: “В конце вагона есть душ, а это одежда. Тут полный комплект всего и спортивный костюм, толстовка штаны. Это униформа для отдыхающих в санатории, свою одежду сложи в этот пакет, а это считай подарок. Всё, пиздуй [5*]”. Пацан ушел, а священник тем временем продолжал: “Однажды я тонул. Хоть я плавать и умею, но был такой момент, что увидел я на берегу реки ребенка, который стоял в реке по колено. А мать его наверху на склоне лежала, загорала. И вот иду я мимо них, а ребенок уже по пояс в воде и постепенно как то все глубже заходит. Неспокойно мне стало, решил спуститься по склону к реке, посмотреть. Пока спускался, девчонке уж по шею. Я в воду к ней забежал, а там оказывается под водой берег наклонный, градусов под 45, и скользкий, глина. И я хоть ребенка и подхватил, а сам дальше еду на глубину. А девчонка эта, как кошка, стала по мне лезть, и под ее тяжестью я уж под водой оказался, а она у меня на голове.. И никак я не могу, не поплыть, не вздохнуть. Всё думаю. И тут я увидел кое-что.. перед глазами картинки цветные из моей жизни. И так приятно стало. Знаете, как будто я в комнату зашел, а сверху, с потолка бы там свисали ленты фотопленки, но не с негативами, а прям как маленькие фотографии. И сразу одновременно как будто я бы видел все события, если б у меня была тысяча глаз. На всех фотографиях, что я увидеть успел, была солнечная погода, зеленые листья деревьев, там я с бабушкой, там с друзьями.. И всё вокруг такими светлыми кругами было озарено. Очень мне хотелось в тот момент это всё рассмотреть. Но как будто кто-то меня сзади поднял, как если бы ангел был за спиной. И я так под водой на колени присел, а потом как прыгну резко, что есть сил, в сторону берега. И вытолкнул и себя и девочку на мелководье. И ели ели мы с ней на берег выползли. Я так склонен думать, что не пришло еще мое время, не дали мне картинки досмотреть. Ну а про картинки я вот что думаю, что мозг от недостатка кислорода постепенно отмирает, и пленочки там может какие-то слоями отваливаются.. До сих пор думаю, не отвалилась ли у меня часть памяти о детстве? Потому что не помню я таких сюжетов, чтоб такие зеленые листья были надо мной, сквозь которые я на улыбающуюся бабушку смотрю ”.

_______________________________________________

[4*] “Ты, эйтыэто, дай мне эта таво вон тямбля”: “эйтыэто” – обращение внимания, обращение к постороннему; “дай мне эта таво вон тямбля” – мужчина, будьте любезны подать мне это лакомство, благодарю”.

[5*] “Всё пиздуй” – “ всё сказал, иди”.

-“Слаб я верою, или нет, только Бог рассудит. Но я вот что думаю. Не нравиться мне, что все толкуют святое писание так, как им в голову придет. Я считаю нужно раздать людям библию в первоисточнике, без каких либо комментариев со стороны церкви или священников, и пусть люди читают и уразумеют, кому как книга откроется, и как кто ее для себя поймет. Вы скажите: “а где ж нам такие книги старинные то взять?” А я вам отвечу: есть они у меня!” И тут поп вытащил из своей торбы, обернутые в платок, 3 старинные книги. “Есть у меня от прабабки оставленные книги “Святое Евангелие” на старорусском языке от Матфея, Марка, Луки и Иоанна за 1902 год. Есть “Псалом Сто-осмнадцатый, истолкованный за 1891 год. И есть ”Учебная Литирь”, а какой тут год даже непонятно, закорючки какие-то. Прятала моя прабабка их и когда Царская Россия распадалась, прятала всю Революцию, всю Войну, все времена коммунизма и борьбы с церквями и с религией, и вот теперь эти Заветы у меня. И думаю я, что путь у меня такой, что должен я людям их как то передать, но не продать в музей какой-нибудь, или на аукционе, а сделать достоянием общества. И вот если б были у меня деньги, то я бы хотел их переиздать, чтоб эти книги отсканировать аккуратно и без всякого толкования со стороны и злого умысла в первозданном виде они в руки тех, кому это надо попали. И не ради какого-то моего заработка, а чтобы человек мог взять в руки старинную книгу и полистать ее сам, и сам решить: не переврали ли Бога за почти два века! Считаю я, что народу православному от этого была бы только польза. А почему я так думаю, сейчас расскажу.” Поп эти три книги нам показал из своих рук, переворачивая первые страницы, чтобы мы увидели год издания. Все книги были желтые, дряхлые, но очень хорошо сохраненные. Написаны они на старорусском языке, с закорючками на концах и хоть язык изложения у них русский, сразу так без подготовки и не прочитаешь о чем там пишется. После этого он аккуратно книги опять завернул в ткань и сложил в свою сумку.