Быстро падая Иосивони Бьянка

Глава 16

Мое отражение испытующе смотрит на меня. Я в десятый раз разгладила платье, которое надела для свидания с Чейзом. Мое свидание. С Чейзом. Я до сих пор не могу поверить, что вчера вечером согласилась пойти с ним. И вот теперь я стою здесь, в пятницу днем, в крошечной ванной, в то время как по соседству в комнате играет музыка одной из моих любимых групп. Но даже если песни Waiting for Juliet отвлекают меня и заставляют вспомнить все те прекрасные моменты, когда я из-за них улыбалась этим летом, – даже они не могут избавить меня от нервозности. Не совсем.

К счастью, Бет помогла мне, и я постирала и высушила все свои вещи, так что теперь могу стоять здесь в свежей одежде и чистом белье. Пальцами на ногах я сжимаю коврик для ванной, когда смотрю на свое лицо. Я никогда не была недовольной своей внешностью, но и восторгов не испытывала. Возможно из-за того, что меня постоянно сравнивали с Кэти. С раннего возраста. Это так странно, что ее здесь нет, и в отражении я просто вижу себя. С выгоревшими на солнце волосами, которые нужно бы подстричь, а еще непривычный загар и веснушки на носу. Я корчу гримаску. Точки остаются. Они наверняка исчезнут под тоннами косметики, но у меня ее особо с собой нет, да и не нравилось мне никогда замазывать свое лицо. Немного консилера, водостойкая тушь и блеск для губ, вот и все, что мне нужно. С первой недели поездки я не пользовалась подводкой для глаз. Зеркала в машине или туалетах на заправках не совсем идеальны, да и для меня это в любом случае слишком сложно.

Сейчас я размышляю о том, не попробовать ли мне все-таки нанести подводку – если я вообще найду ее в глубине своей дорожной сумки, но уже раздается стук в дверь. Автоматически кладу руку на живот, в котором все сжимается. О боже, о чем я только думала, соглашаясь на свидание? Как я могла решить, что…

Снова раздается стук. Ладно, может быть, мне уже стоит открыть ему, чтобы свидание состоялось, даже если бы я предпочла залезть в свою постель, погрузиться в книгу или историю Эмико. Все это было бы безопаснее, чем провести день с Чейзом Уиттакером. То, что я хочу, могу сделать и без него. Не так уж трудно найти того, кто заслужил бы, чтобы я вылила ему в лицо стакан воды или кофе. Или нет? Мне просто нужно лучше поискать.

– Хейли, – голос Чейза звучит приглушенно. – Открой дверь.

Я кусаю нижнюю губу. Мое отражение делает то же самое.

– Ты можешь, Хейли, – шепчу я. – Будь смелой…

Мое отражение не выглядит убежденным, даже когда мне подмигивает. Я делаю глубокий вдох, затем перебегаю комнату и распахиваю дверь, прежде чем успеваю еще раз подумать и отступить.

Как и ожидалось, Чейз стоит на проходе и улыбается мне.

– Привет.

На нем белая футболка, темные джинсы с широким ремнем и еще коричневые, немного поношенные кроссовки. Простой. Непринужденный. Будничный. И определенно причина не в этом, чтобы мои пальцы вдруг начало покалывать, и мне захотелось протянуть к нему руки. Но что меня на самом деле удивляет, так это то, что он мне сейчас протягивает.

– Что это?

– Подсолнух. Я не знал, какие цветы тебе нравятся, но думаю, с этим нельзя ошибиться. Или?

Кажется, он и правда говорит немного неуверенно. Почему? У кого-то вроде него, с его обаянием, внешностью и этой улыбкой, не может быть проблем с женщинами. Тем не менее он переступает с ноги на ногу, что напоминает мне его привычку раскачиваться с пяток на носки.

Я улыбаюсь.

– Он прекрасен. Спасибо.

Чейз облегченно вздыхает.

– Может быть, нужно поставить его в воду или что-то в таком духе.

Свободной рукой он проводит по затылку.

Я спешно киваю.

– Конечно. Дай мне минутку.

Или даже две. Или десять. Потому что я понятия не имею, что делать с подсолнухом с длинным стеблем. Вазы у меня нет, стаканчик для зубных щеток тоже не подходит, как и чашка на моей тумбочке. Но, может быть, большая бутылка, которую я опустошила вчера? Немного неловко, конечно, но я наполняю ее водой из-под крана, запихиваю в нее подсолнух, и – вуаля! Конструкция и в самом деле стоит. И выглядит неплохо. Один только вид поднимает мне настроение и хоть немного успокаивает нервное возбуждение.

Я ставлю цветок на столик у окна, где лежат мой ноутбук и два блокнота, быстро влезаю в ботильоны и встаю.

– Можем идти.

Чейз берет меня за руку, будто мы в викторианской Англии. На мне платье – короткое, без декольте, зато с открытой спиной – но мы определенно не в том времени, поэтому я просто смотрю на него, подняв брови. Забавляясь, он кладет руку мне на поясницу, точно туда, где начинается ткань моего платья.

– Хорошенький наряд, – комментирует он. Несмотря на то что он стоит сбоку и немного позади меня, я буквально чувствую его испепеляющий взгляд на моей коже. Жар приливает к щекам.

– Спасибо.

Я разглаживаю подол, наверно, уже в сотой раз. Платье белое, но область плеч и юбка украшены красными и синими цветами. Это одна из моих любимых вещей из тех, что я взяла в поездку, может, не самая красивая и не особенно сексуальная, но мне в ней комфортно. И только это имеет значение.

– Так куда же мы идем? – спрашиваю я, когда мы выходим на улицу, и я надеваю черную шляпку.

– Сейчас мы отправимся в приключение, – загадочно отвечает Чейз, останавливая меня у двери своей машины.

Я не люблю сюрпризов. Об этом я уже говорила. Но этому я почему-то рада, неважно, что меня ждет.

– Не могу поверить, что мы действительно здесь, – кричу я через сорок пять минут.

Честно говоря, я не верила, что Чейз внимательно слушал меня во время того запутанного перечисления моих желаний вчера вечером, не говоря уже о том, чтобы что-то запомнить. Но теперь мы здесь и стоим перед настоящим кукурузным лабиринтом. Деревянная табличка, помеченная цветным мелом, указывает нам путь внутрь. Мы должны найти выход в одиночку. И хотя я не поклонница сюрпризов, сейчас не могу быть счастливее.

– Ты хотела заблудиться в кукурузном лабиринте, – Чейз указывает в его сторону. – Готова?

Я киваю, чувствуя себя при этом не менее взволнованно, чем две маленькие девочки, которые бросаются, взявшись за руки, внутрь, в то время как их родители улыбаются нам и следуют за ними размеренным шагом.

Мое сердце стучит, как сумасшедшее, когда мы ступаем в кукурузный лабиринт. Нас сразу же окружает зелень. Кукуруза почти такая же высокая, как и Чейз, который спокойно идет рядом со мной. Начало легкое, потому что дорога ведет просто прямо, но через несколько метров мы оказываемся на первой развилке.

– Налево или направо? – спрашивает он с дьявольским блеском в глазах.

Я ненадолго задумываюсь, затем указываю на тропинку, которая кажется узкой, заросшей и оттого более авантюрной.

Чейз усмехается.

– Отлично.

Мы не единственные в лабиринте, чуть дальше я слышу приглушенные голоса и очень близко, наверно, за парой растений, топот маленьких ножек. Может, это те две девчушки, которые вошли раньше нас?

Мы добираемся до следующей развилки, и я снова указываю налево. Здесь, внутри, нет никаких знаков, никаких указателей и ничего, что хоть как-то подсказывало бы нам, насколько близко или далеко мы находимся от выхода. Я почти уверена, что тут можно провести несколько часов, и почему-то абсолютно не против этого. Мне нравится это место. Это приключение. Мою голову покалывает от волнения, и я вовсе не тороплюсь найти выход из лабиринта.

– Итак, – начинает Чейз, расслабленно скрестив руки на затылке. – Расскажи мне что-нибудь. В конце концов, это свидание, а я почти ничего о тебе не знаю.

– Увы, тут мало что можно узнать. По правде говоря, я злая ведьма, мне тысяча лет, и я заколдовала себя, чтобы выглядеть на двадцать один, – заявляю я.

– На самом деле?.. – уголки его рта предательски дергаются.

Я несколько раз киваю.

– Абсолютно.

– И каков твой план, злая ведьма?

– Ну, украсть у принца его сердце, конечно.

Понятия не имею, откуда все берется, но мне весело. Тем более что Чейз вполне естественно подыгрывает.

– И делает ли это меня принцем в данной истории? – заинтересованно спрашивает он. – Или охотником, который нарвался на злую ведьму?

Я хочу ответить, когда он без предупреждения прыгает на меня. От испуга я визжу и спотыкаюсь. Длинные темно-зеленые листья скользят по моему платью, желая заключить в свои объятия. Мы оба остановились, наблюдая за каждым сокращением мышц и каждым, даже самым крохотным движением.

– Похоже, что ты охотник на ведьм, – бормочу я и не могу удержаться от улыбки.

Чейз тоже выглядит очень удивленным – но его глаза продолжают пристально следить за мной.

Вдруг поблизости раздаются голоса. Голоса и детский смех. На мгновение Чейз отвлекается на них, и этого достаточно. Я убегаю и скрываюсь за следующим поворотом, но затем он настигает меня и обнимает сзади. Он отрывает меня от земли и я смеюсь так сильно, что моя мягкая шляпка соскальзывает с головы и падает вниз.

– Поймал, – шепчет мне на ухо Чейз. Его дыхание касается моей шеи, от которой мурашки бегут по всему телу.

– Нечестно! – протестую я и игриво бью его по рукам.

Зря. Чейз снова ставит меня на ноги, но не отпускает. Меня вновь окутывает его аромат, смешанный с запахом кукурузы, земли и солнца. Я чувствую, как он смеется, и его твердое тело позади себя.

– Ты это начала, – говорит он, проводя губами по моему уху.

О Боже. Не знаю, было ли это случайно или намеренно, но в этот момент я рада, что он все еще прижимает меня к себе, потому что мои колени тут же становятся совсем ватными.

– Я отпущу тебя. Но при одном условии.

– Каком? – спрашиваю я, слишком запыхавшаяся для той пары шагов, что сделала.

– Ты ответишь на пару вопросов.

Я не хочу, чтобы он отпускал меня, но не могу сказать ему об этом, поэтому просто киваю.

Медленно, почти неохотно, его руки размыкаются. Сразу же начинаю скучать по нему, и мне приходится сильно закусывать губу, чтобы подавить протестующий звук. Боже, что со мной происходит?

– Первый вопрос. – Он указывает направление, чтобы мы могли идти дальше, но его взгляд изменился. Стал напряженным. Настойчивым. – Какой у тебя любимый сериал?

Я удивленно моргаю, приподнимаю шляпу и опускаю обратно. Не знаю, на что я рассчитывала, но никак не на это. С другой стороны, мы уже задавали друг другу всякие возможные и невозможные вопросы. Так почему бы не продолжить?

– «Очень странные дела».

– Мне он тоже нравится. Хм, дай-ка подумать, я уже знаю твою любимую еду.

Я резко останавливаюсь.

– В самом деле? И какая же?

– Чикагская пицца с кучей сыра.

Я просто пялюсь на него.

Уголки его губ дергаются.

– Это ты довольно ясно дала понять, когда была пьяна.

Окей… вау. Раньше у меня никогда не было любимой еды. Только этим летом, когда два дня провела в Чикаго, я открыла для себя местную пиццу – и влюбилась по уши. За те сорок восемь часов я не ела ничего другого – утром на завтрак, в полдень, в дороге и вечером маленький кусочек перед сном. Я стала фанатом пиццы. Но поскольку эта страсть пробудилась совсем недавно, об этом знают лишь немногие. И я удивлена тому, что, кажется, Чейз один из них.

– Верно, – с тоскливым вздохом соглашаюсь я. Сколько времени нужно, чтобы снова метнуться отсюда до Чикаго, чтобы спонтанно поесть там пиццу?

Чейз только усмехается. Я почему-то ожидаю колкого комментария, но он молчит. И я не могу избавиться от ощущения, что за этим кроется что-то еще, и что я могла бы сказать ему нечто большее, чем просто мое новое любимое блюдо. Но Чейз не дает мне дополнительной информации. Нет даже намека, что он может знать что-то такое, что ему лучше не знать. Я подавляю краткий приступ паники и глубоко вздыхаю.

– А у тебя? – спрашиваю я, когда мы сворачиваем направо на развилке. Тем временем я уже потеряла, куда мы идем, но меня это не беспокоит. Мне не нужно искать быстрый выход, я хочу наслаждаться настоящим. Я хочу потеряться. – Какая у тебя любимая еда?

– Тоже пицца. Хотя мне больше нравится нью-йоркский вариант.

– Что, прости? – я резко останавливаюсь и смотрю на него. – Это…

Как можно любить супертонкое тесто, если вместо этого можно купаться в нем? В тесте, наполненном вкусными штуками, прошу заметить!

– Это… что? – он бросает на меня веселый взгляд искоса. – Неужели мы теперь не можем дружить? Ты оставишь меня посреди кукурузного лабиринта?

Он меня дразнит. Я замечаю это не только по тону его голоса, но и по блеску в глазах. Не говоря ни слова, я слегка толкаю его. Хороший, твердый тычок в бок.

– Это нехорошо, – обвинительно указываю я на него пальцем. – Нельзя шутить о пицце. Так же, как о кофе, мороженом и шоколаде. Если эти вещи не священны для тебя, то тогда что?

Он смеется. Запрокидывает голову и хохочет. Я пытаюсь злиться на него, но не могу. Видеть его… таким расслабленным и в таком прекрасном настроении… счастливый вид Чейза радует и меня. Его смех что-то пробуждает во мне. Снова ком в груди, и сердце колотится слишком быстро. Все мои чувства, похоже, направлены только на него. Я не хочу влюбляться, правда не хочу. Но он делает это чертовски трудным для меня.

– Извиняюсь, – все еще ухмыляясь, он вытирает рукой глаза.

Да, он так сильно смеялся, что у него на глазах выступили слезы. И, возможно, я немного горжусь тем, что довела его до такого состояния. Несмотря на то что Чейз выглядит как легкомысленный тип, он, кажется, гораздо глубже. Раньше я не замечала этого, но таким, как сейчас, я его еще не видела.

– Это было очень нехорошо с моей стороны, – признается он, потирая бок.

– Все в порядке? – не раздумывая, я делаю шаг к нему и хватаю его за руку. Кожа по-прежнему распухшая, со вчерашнего дня она посинела.

– Болит?

– Теперь уже нет.

Я фыркаю.

– Выпендрежник.

Он корчит гримасу.

– Это просто синяк, ничего особенного.

– Тебе все равно придется дальше ездить на стройку?

Он кивает.

– Я помогаю отцу и дяде, меня отправили в Ричмонд. Но там все должно закончиться через несколько дней, тогда я напишу отчет и отправлюсь в другое место. Синяк – напоминание о том, что всегда нужно быть быстрым и внимательным.

Я легонько поглаживаю его по ушибу. Даже если он утверждает, что ему не больно, я почему-то в это не верю. Для этого его рука слишком забинтована.

– Мне жаль.

Что-то в его взгляде меняется.

– Мне нет.

Я тяжело сглатываю и делаю осторожный шаг назад.

Может, мне следует осмотреть колени, потому что они снова кажутся ватными.

– Мы должны идти дальше.

Он на мгновение удерживает мой взгляд, кивает и начинает двигаться.

– Верно. Иначе мы никогда не выберемся отсюда. И у меня на тебя слишком много планов.

– Правда? – я следую за ним, стараясь говорить непринужденно, но мой голос дрожит. Как и все во мне, потому что я слишком отчетливо осознаю присутствие Чейза. Удаляющиеся шаги, то, как его рука раскачивается взад и вперед, иногда, как бы случайно, касаясь моей. Его ровное дыхание. Взгляд, который он бросает в мою сторону и который я ощущаю почти физически. Здесь правда тепло, так душно, или я единственная, кому трудно как следует дышать?

Мы сворачиваем еще несколько раз, по дороге болтая обо всем подряд: еде, фильмах, сериалах, спорте – хотя я не очень разбираюсь в последней теме, но люблю смотреть теннис и снукер по телевизору или в интернете. В этом есть что-то странно успокаивающее. Чейз, с другой стороны, играл в хоккей в средней школе, что вызвало его интерес к этой игре в колледже. Тем не менее он болеет за Канаду на Кубке мира. Мне приходится поклясться ему, что я никому не раскрою этот секрет. Что касается любви к нашим автомобилям, в этом мы полностью соглашаемся друг с другом, потому что Чейз как минимум так же сильно привязан к своему «доджу», как и я к своей старой «хонде».

Примерно через час, в течение которого мы периодически натыкаемся на других людей, мы добираемся до знака, при виде которого я не могу не рассмеяться. Он поздравляет нас с тем, что мы достигли середины лабиринта, – но найдем ли мы путь дальше?

– Пойдем, – Чейз берет меня за руку и тянет в одном из трех возможных направлений.

Я понятия не имею, правильная ли это дорога или мы просто ходим по кругу, но, по сути, мне все равно, до тех пор, пока он продолжает держать меня за руку.

Мы проходим мимо очередных развилок, выбирая то одну, то другую сторону. Наверно, мы давно бы нашли выход, если бы были внимательней.

У меня всегда, на любой случай, имелся четкий план. Этим летом я впервые научилась плыть по течению, намеренно теряться и смотреть, что произойдет. Не все время я была довольна результатом, но все равно как-то справилась. И иногда, в таких ситуациях, как сейчас, я наслаждаюсь моментом по полной и ни о чем не беспокоюсь.

– Какая твоя любимая песня? – Чейз снова возвращается к допросу.

– У меня такой нет, – признаюсь я. – Но я люблю фолк, инди и хорошие поп- и рок-песни.

Плейлисты для этой поездки бесконечны. Всякий раз, как нахожу группу, которая мне нравится, я слушаю ее музыку на повторе, пока не нахожу следующую, которая меня зацепит. Причем старичкам я, конечно, не изменяю. Сегодня утром, пока я готовилась к смене в закусочной, песни WILD играли по кругу.

– Хорошо. И что было самым захватывающим из того, что ты сделала этим летом?

Я не сразу нашлась с ответом. Последние два с половиной месяца были как одна сплошная вечеринка. Я пробовала то, что никогда не ела раньше, – а недавно, к сожалению, пила, как никогда, – и делала то, что бы не сделала. Нет, то, что я не могла представить себе даже во сне. Но что было самым захватывающим из этого? Несмотря на все любопытствующие взгляды, сесть в ресторане Чикаго в полном одиночестве и сделать заказ. Точно так же, как в Нью-Йорке преодолеть свой страх высоты и насладиться видом из Рокфеллер-центра. Было интересно – и, возможно, немного опасно – постучать ночью в дверь фермы в Канзасе и спросить, могу ли я остановиться у них. Или подружиться в Аризоне на кемпинге с группой незнакомых студентов из Франции и спонтанно на следующее утро подвезти их на своей машине. Так же, как и кататься на мотоцикле с парнем, которого я видела в первый раз. Или подойти к другому парню в баре и притвориться, что мы знакомы целую вечность. Но каким бы захватывающим и непривычным все это ни казалось для меня, тяжелее всего мне было преодолеть только одно:

– Сесть в машину и уехать, – наконец отвечаю я. То, что я приняла это решение, и позволило мне совершить всю эту поездку, оно и было самой захватывающей вещью, которую я сделала этим летом. А без нее я не пережила бы всего, наверно, даже не написала бы свою рукопись до конца. Но самое главное, сегодня меня бы здесь не было. Посреди кукурузного лабиринта где-то в Вирджинии.

С Чейзом Уиттакером.

– Неужели ты ничего не боишься?

Этот вопрос удивляет меня так же сильно, как и выражение его лица. Именно это сочетание искреннего любопытства, очарования и заботы заставляет меня дать единственно возможный ответ.

– Нет, – честно говорю я. – Я боюсь очень многого.

– Например?

– Грозы. Я ненавижу гром и всегда хочу куда-нибудь залезть, пока все не закончится. И тараканов, брр! Кроме того, я нервничаю в толпе, и мне ужасно не по себе входить в заведение в одиночку. И…

– И?.. Я киваю и позволяю себе выплеснуть то, что до этого момента запирала глубоко внутри себя.

– Я боюсь того, что происходит со мной, когда ты рядом. Когда ты смотришь на меня… и когда касаешься моей кожи, – с каждым словом мое сердце бьется все быстрее, но я продолжаю: – Я боюсь того, что произойдет, если ты поцелуешь меня.

Секунды проходят, растягиваясь до бесконечности. Никто из нас не двигается. Чейз просто застыл, его глаза буквально прожигают меня насквозь. Я сказала правду, хотя мне было очень страшно. И, может быть, сейчас это самое захватывающее, уж точно самая смелая вещь, которую я сделала этим летом.

– Хейли… – за два больших шага он оказывается рядом со мной. Он проводит пальцами по моей щеке, совсем легонько, потом осторожно обхватывает мое лицо ладонями. Я не отступаю, не говорю ему остановиться. Потому что совсем этого не хочу. Пусть он не останавливается, а продолжает. Понятия не имею, что здесь происходит, правильно это или неправильно, и в то же время я слишком хорошо знаю, что хочу… Чейз наклоняется ко мне, медленно надвигаясь. Мое сердце колотится, а внутри все так сжимается, что я понимаю, почему говорят о бабочках в животе в такой ситуации. Хотя, по-моему, это скорее стая птиц, которая устраивает внутри полную неразбериху. Возможно, это воробьи. Или чайки. Я не могу решить – а потом… потом я не могу даже думать. Его теплое дыхание ласкает мой рот, он совсем близко. Я отчетливо чувствую его аромат, жар тела, касающегося моего. Кончики его волос щекочут мои пальцы, хотя я даже не заметила, как положила руки ему на шею. Я больше не контролирую свои действия. Свои мысли. Чувства. Я знаю только, что хочу этого. Я хочу, чтобы он поцеловал меня. Я хочу узнать, каково ощущать его губы на своих, хочу утонуть в зелено-карих глазах, пока они не станут всем, что я вижу. Бессознательно я встаю на цыпочки, тянусь к нему навстречу, пытаюсь уничтожить последние несколько миллиметров между нами. Откуда-то доносится шум, но это не имеет значения, неважно. Я закрываю глаза и…

– Дождя нет.

Нахмурившись, я снова открываю глаза. Несколько раз моргаю. Чейз нависает надо мной, но не целует.

– Что, прости?

Очень медленно уголки его губ ползут вверх.

– Дождя нет, – повторяет он, будто это самая очевидная вещь на свете. – Ты же хотела, чтобы тебя поцеловали под дождем.

Что? Я имею в виду… что?! Он сейчас, блин, серьезно?

Я могу только пялиться на него, потому что слишком потрясена, застигнута врасплох, чтобы хоть как-то реагировать. Или принять решение. Например, о том, стоит ли мне его пнуть, как следует, или взять дело в свои руки и просто поцеловать.

Но прежде чем я начинаю ясно мыслить, шум вокруг нас становится громче. Внезапно раздается детский плач. Шелест. Смех.

Мы с Чейзом отстраняемся. Через секунду две девчушки, которых мы видели вначале, протискиваются сквозь кукурузу, просто отодвигают ее в сторону и выходят на тропинку с той стороны, где сейчас стоим мы. Мгновение они смотрят на нас большими глазами, а потом, хихикая, убегают. Не по тропинке, а опять через кукурузное поле.

Я гляжу им вслед, пока моя голова все еще пытается осмыслить то, что здесь только что произошло. Вернее, то, чего не произошло. Мой пульс все еще учащается, и мне тяжело четко мыслить. Мои щеки горят, когда разум вновь и вновь прокручивает одну и ту же сцену. Чейз и я. В объятиях друг друга. Собирающиеся поцеловаться.

Вдруг я чувствую руку на своей и пальцы, сплетающиеся с моими. Чейз улыбается мне, не грустно, не раздраженно, а так же непринужденно, как в тот день в кафе, когда он снова и снова искал мой взгляд. Этот парень…

– Тебе повезло, что у меня нет воды. – Мои глаза скользят по нему. – Или горячего кофе.

Чейз только смеется и тащит меня за собой.

Глава 17

Через час мы добираемся до ресторана, расположенного недалеко от Фервуда. Правда, нам потребовалось немного времени, чтобы выбраться из кукурузного лабиринта, и мы, наверно, несколько раз бегали по кругу, но так или иначе, все-таки нашли правильный путь. Не было ни награды победителям, ни подарков, ни фанфар, тем не менее уровень адреналина в моей крови не падает. Я не могу перестать улыбаться. Можно подумать, что у меня из-за этого заболит лицо, но нет. Даже синяк и содранная кожа сейчас не дают о себе знать. Хейли оказывает на меня абсолютно безумный, невероятный эффект. А я даже не поцеловал ее.

Правда это не значит, что я не хотел этого сделать. Это чудо, что я смог остановить нас обоих. Хейли особенная, и наш первый поцелуй я тоже хочу сделать особенным. Даже если для этого должен быть уверенным, что погода испортится, и она получит свой волшебный поцелуй под дождем.

На стоянке я, как само собой разумеющееся, переплетаю наши пальцы. Она быстро бросает на меня взгляд, а затем тут же отводит его в сторону, но ее щеки краснеют, и мне приходится сдерживаться, чтобы не притянуть Хейли к себе. Ее руку чертовски здорово чувствовать в моей. Такое обыденное, но в то же время новое и волнующее ощущение. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз держался с кем-то за руки. И хотя мне было нормально и так, я уже точно знаю, что, когда лето закончится, я буду скучать по этому теплому чувству, которое сейчас наполняет меня рядом с Хейли.

Официантка провожает нас к столику у окна. С первого взгляда я замечаю студентов, которые болтают друг с другом на всевозможных языках, и парочку местных жителей. В прошлом мама и папа часто привозили нас сюда, и нам разрешалось заказывать все что угодно – особенно, если отец до этого момента успевал заключить какую-нибудь успешную сделку, так что у меня остались только хорошие воспоминания об этом месте. А теперь, когда я здесь с Хейли, их будет еще больше.

Неохотно отпускаю ее руку, когда мы садимся за стол напротив друг друга и берем меню. Прежде чем я успеваю набрать в легкие воздух, чтобы что-то сказать, возвращается официантка и с нетерпением смотрит на нас. Мы делаем заказ и быстро получаем наши напитки – молочный коктейль для Хейли и колу для меня – и затем снова наступает приятная тишина.

– Ты в порядке? – дразню ее я. – У тебя лицо покраснело. Лихорадка? Загар?

Она пинает меня под столом, и я громко смеюсь, но тут же стону от боли. Ой! Она попала прямо в голень.

Но, судя по всему, я это заслужил.

– У меня все отлично, – сверкнув глазами, заявляет она и поднимается. – Извини, я отойду на минутку.

Я с улыбкой смотрю ей вслед, потом, вздохнув, откидываюсь на спинку стула. Этот день прошел лучше, чем я ожидал, а сейчас уже вечер. Время бежит, и я точно не хочу, чтобы свидание заканчивалось. Хейли долго не возвращается, я вытягиваю несколько салфеток, прошу у проходящей мимо официантки ручку и начинаю рисовать. Даже не задумываюсь, что именно, перо движется по шероховатой поверхности, будто само по себе. Раньше я постоянно рисовал: на стенах, столах, в книгах. Какое-то время я даже таскал с собой блокнот для рисования, чтобы скрасить время ожидания парой скетчей. Во время учебы я быстро понял, что у меня получается хоть и очень хорошо, но ничего выдающегося в этом нет. И изменить это я почему-то никогда не пытался. Рисование на салфетках расслабляет меня – и занимает время.

– Что это?