Матильда. Тайна Дома Романовых Павлищева Наталья

Поймав на себе взгляд князя Андрея еще раз, Матильда хмуро отвернулась.

Леньяни резюмировала просто:

– Ну и дура. Мне б такого вместо его папаши.

– Он мальчишка совсем.

Пьерина широко улыбнулась князю Владимиру Александровичу и шепотом возразила Матильде:

– Не скажи… эти мальчишки бывают очень даже шустрые…

Сын Владимира Александровича Андрей и впрямь не мог отвести взгляда от Матильды. Вернее, отводил, но глаза его не слушались, снова и снова возвращаясь на трибуну, где расположились балерины. Это ей предназначался великолепный букет, но как вручить?

А внизу уже начался обещанный князем Владимиром Александровичем «подарок» балеринам. Под музыку на импровизированную сцену «выплыли» четыре массивные мужские фигуры в балетных пачках, имитируя исполнение танца маленьких лебедей.

Хохот и аплодисменты заглушили музыку, отчего «лебеди» немедленно сбили шаг, попытались исправиться, наступая друг другу на ноги, и, в конце концов, просто повалились на пол. При всеобщем веселье они поднялись и принялись неумело раскланиваться.

Глядя на волосатые ноги, неумело выделывающие па, на усы «лебедей», не рассмеяться было невозможно, Матильда забыла о князе Андрее и о сумасшедшем поручике, она веселилась и аплодировала вместе со всеми, когда вдруг снова почувствовала на себе пристальный взгляд. Резко обернулась, готовая сверкнуть глазами в ответ, и… встретилась взглядом с цесаревичем.

Николай поспешно отвернулся.

На помосте «лебедей» сменил князь Владимир Александрович. Шутливо раскланявшись перед хихикающими прелестницами, он объявил о начале испытаний. Требовалось пройти несколько этапов, самым трудным из которых был последний – огненное кольцо.

– Зато и награда достойная – победитель получит корону, которую наденет на прелестную головку избранной им дамы в обмен на горячий поцелуй. Надеюсь, дамы согласны подарить таковой победителю?

Дамы заахали и захихикали, пытаясь разглядеть офицеров, которые должны соревноваться. Но их лица уже скрыли забрала шлемов. И впрямь, похоже на средневековое ристалище…

Дав старт прохождению первого круга, князь Владимир Александрович присел и принялся в бинокль разглядывать… балерин.

Матильда осторожно покосилась на трибуну, где сидели мужчины, и снова поспешно отвернулась, поняв, что теперь стала объектом внимания организатора соревнований. Да что ж они все липнут-то!

Первый этап успешно прошел тот самый рослый нахал. Воронцов немедленно отправил воздушный поцелуй Кшесинской, от которого Матильде стало не по себе. Этот верзила, пожалуй, сможет пройти испытание, а дарить поцелуй в обмен на жестяную корону ей вовсе не хотелось. Дело не в короне, а в наглости. Поручику однажды удалось вырвать у нее поцелуй – после того как выбросила очередной его букет, подстерег за кулисами и буквально впился в нее жадными губами. Спас Кшесинскую вездесущий Иван Карлович, не то неизвестно, чем все закончилось бы.

И вот теперь быть целованной прилюдно…

Еще один человек не смотрел выступления участников соревнований – князь Андрей. Юноша все сжимал букет, шепча:

– Как же она прекрасна!

Николай с удивлением обернулся к кузену:

– Кто?

– Кшесинская. Матильда.

Это дало Николаю повод снова повернуть бинокль в сторону трибуны балерин.

– Да… недурна…

Андрей неожиданно для цесаревича запальчиво возразил:

– Ты ничего не понимаешь! Она… она… настоящая! Если тебя полюбит такая женщина, ты сам станешь настоящим. – Удивление Николая переросло в изумление, Андрея это чуть смутило, но он строптиво добавил: – Таким, каким тебя создал Господь…

Того, что последовало, он, конечно, не ожидал. Цесаревич вытащил букет у кузена из рук.

– Но… я… – растерялся юноша.

– Я хочу узнать, какая она настоящая, – просто объяснил Николай.

Глядя в спину уходящему кузену, юноша поинтересовался сам у себя:

– А я?.. Впрочем…

Да, он слишком молод, чтобы увлекаться балеринами. Тем более цесаревич…

А на площадке разворачивалось поистине великолепное зрелище – пятеро участников вполне достойны друг друга, после второго круга у лидера уже не было возможности раскланиваться перед трибуной, фору не давал никто. Офицеры проходили полосу препятствий, взбираясь по отвесной стене, перепрыгивая через ров с водой, пробегая по бревну, но это смотрелось эффектно. Впереди по-прежнему шел тот самый рослый красавец, буквально расшвыривая соперников по сторонам.

У Матильды заныло под ложечкой. Неужели поцелуй неизбежен?

И тут рядом с ней возник Иван Карлович.

– Матильда Феликсовна, не погубите! Маля, на тебя обратили внимание…

От волнения Иван Карлович перешел на «ты» и делал странные знаки глазами. Матильда дернула плечиком:

– Кто, великий князь Владимир Александрович?

Хотелось добавить, что интерес князя Владимира к балеринам не новость, к чему так волноваться? А еще сказать, чтобы Иван Карлович не переживал, она даст князю такую отповедь, что тот вообще к Мариинке не приблизится!

Уже открыла рот, но…

Вместо буквально растворившегося как дым Ивана Карловича увидела перед собой… наследника престола!

Мужчины-Романовы похожи друг на друга все, особенно в таком возрасте, каком был тогда Николай, но спутать цесаревича с любым другим великим князем Матильда не могла. Она чуть присела, делая книксен:

– Ваше Высочество…

Николай окинул взглядом балерину с головы до ног, задержавшись на лице, и протянул ей роскошный букет, только что отнятый у князя Андрея:

– Это вам. Извините за столь скромное подношение в знак восхищения, но у меня есть нечто более достойное вашей красоты. Прошу вас…

Словно во сне Матильда приняла букет из рук Николая, поблагодарила и пошла, следуя приглашению и опираясь на его руку.

Князь Андрей с тоской наблюдал за этим действием. Ники сумел непринужденно подарить букет, который он так старательно выбирал и долго носил в руках, не решаясь даже приблизиться к даме сердца! И это скромник Ники!

Великий князь Владимир Александрович не заметил ни действий цесаревича, ни страданий собственного сына, он был поглощен трагическим финалом соревнований.

На последнем третьем круге на шедшем первым «рыцаре» от неловкого движения вспыхнула одежда, к нему бросились стоявшие у края служащие, свалили на землю, чтобы сбить пламя, но богатырь попросту расшвырял всех и прорвался к помосту с короной. Схватив вожделенный знак победы, он с яростным криком сбросил шлем и повернулся к дамской трибуне, потрясая добычей.

– Поцелуй мой!

Но…

Служащие продолжали обливать тлеющую одежду, а сам Воронцов – это был, конечно, он – стоял, растерянно глядя, как Матильда и наследник удаляются к белой палатке цесаревича.

Матильда двигалась, словно во сне, она с той самой встречи не могла забыть Николая, но надеяться на новую не смела. Ездила вместе с Юлией там, где мог проезжать цесаревич, с восторгом приняла известие об их выступлении в Красносельском театре, но то улица и сцена. Можно быть «надеждой балета», сколько угодно любоваться наследником издали, однако еще раз оказаться с ним за одним столом не стоило и мечтать. Его Высочество Николай Александрович известный скромник, еще не замечено, чтобы он за кем-то ухаживал, а такие подробности известны всем.

И вдруг вот такое откровенное приглашение к нему в палатку.

Позади победивший в соревновании сумасшедший Воронцов, рядом цесаревич, а впереди?..

Маля вовсе не была ханжой и понимала, что Николай тоже не ханжа. Однако если и мечталось о встрече наедине, то только не такой – практически у всех на виду и в армейской палатке.

Кто из девушек не грезил в юности о белом принце на белом коне или с цветами у своих ног? Принц был, цветы тоже, не было только уверенности, что все правильно.

Им вслед смотрели несколько человек: почему-то осенявший себя крестом Иван Карлович, сестра Матильды Юлия, старательно сдерживавшая улыбку, Пьерина Леньяни с закушенной от досады губой, растерянный юный князь Андрей и возмущенный победитель соревнований Воронцов.

Ни Матильда, ни Николай взглядов не заметили.

В палатке Николай жестом пригласил девушку сесть, взял с кровати красивую коробку, расстегнул и…

Не будь это наследник, Матильда взвизгнула бы от восторга – в коробке лежало необыкновенной красоты ожерелье!

– Позвольте…

Николай сам принялся расстегивать пару верхних пуговок ее платья. Они оказались близко друг от друга, слишком близко, чтобы ее дыхание не сбилось. Матильда замерла, когда Николай встал позади стула и его руки коснулись уже не ткани платья, а ее кожи, застегивая ожерелье. Он тоже на мгновение замер, останавливая сам себя.

Сделай он еще одно движение, и последствия были бы очевидны для обоих.

Но Николай сжал кулаки, словно заставляя себя не делать это движение. От волнения в голосе появилась хрипотца:

– Благодарю за понимание. Этим подарком я хочу выразить восхищение вашей красотой и вашим талантом.

Матильда нашла в себе силы поддержать светский тон:

– Ваше Императорское Высочество решили почтить меня особым вниманием?

Он словно проглотил комок в горле и произнес уже спокойней, почти насмешливо:

– Надеюсь, вы осознаете, что наши отношения не выйдут за пределы… Не будете ждать продолжений… – Усаживаясь на стул напротив, он добавил тоном, свидетельствующим, что с волнением справился: – Я обещаю позаботиться о вашей участи на сцене…

Потолок палатки рухнул, или это само небо обвалилось на голову Матильды? Почему стало вдруг темно?

Она мечтала о встрече, вовсе не представляя, какой та может быть. Мечтала о легкой беседе пусть в присутствии многих, когда каждое безобидное слово становится таким важным. Мечтала о чем угодно, но только не о таком. Ее увели у всех на виду, сделали роскошный подарок, о каком Леньяни и мечтать не смеет, и…

Лучше бы он вообще не обращал внимания! Лучше бы увел вот так Пьерину или кого угодно, хоть Юлию – Матильда порадовалась бы за сестру!

Еще не осознав, что делает, Матильда поднялась и положила Николаю руки на плечи, не позволяя встать со стула. Лицо приблизилось к лицу, темные глаза смотрели гипнотически, шепот завораживал:

– Вы никогда не сможете забыть меня! Вы будете искать встречи, мучиться и ревновать! И никого, никогда не сможете полюбить так, как меня!

Буквально сдернутое с шеи колье от резкого движения ее руки полетело на кровать, а сама балерина метнулась к выходу, стараясь не разрыдаться.

Николай вскочил, чтобы броситься следом, но в этот миг раздался женский визг, выбежавшая наружу Матильда появилась обратно и живо спряталась за спину Николая. За балериной ворвался размахивающий добытой короной-призом Воронцов, буквально таща на себе двух постовых, стоявших подле палатки.

Увидев венценосного соперника, Воронцов взревел:

– А!.. Убью! Ты украл мой поцелуй! Убью!

Он попытался ударить цесаревича призом, но сделать это не позволили. В палатке появились еще солдаты и дежурный офицер. Но и сам наследник не испугался, он заслонил едва живую Матильду, готовясь принять удар богатыря.

Через минуту все было кончено – Воронцова, несмотря на сопротивление, скрутили и утащили, при этом он продолжал ругаться и обещать расправу, Матильду увела сестра, а Николай постарался сделать вид, что ничего страшного не произошло.

Резюмировал князь Андрей:

– За такую женщину и голову сложить не жалко.

Великий князь Владимир Александрович с изумлением смотрел на сына. И когда успел вырасти-то?

Кузен Андрея князь Сергей Михайлович рассмеялся:

– Что бы ты понимал в женщинах, Андрюша!

Тот насупился.

– Поболе твоего…

Сказал и пошел прочь, стараясь не показать обиды из-за этого «Андрюша» – при всех, словно маленькому.

Сергей Михайлович смотрел вслед, но не обиженному двоюродному брату, а Матильде. А ведь он прав – девушка из тех, ради которых подвиги совершают.

– Дракона, что ли, убить? Ники, ты не знаешь, поблизости не найдется парочки драконов? Хоть захудалых.

Цесаревич изумился:

– Зачем тебе дракон?

– Чтобы впечатление произвести, – кивнул на балерину Сергей.

– Ну, я дракон. Один только что грозил убить, теперь ты?

Великий князь поддержал шутку кузена, окинул Николая взглядом с ног до головы и хмыкнул:

– Нет, тебя убивать жалко, ты хороший дракон… Кто она такая?

– Кшесинская-вторая. Матильда. Танцует в Мариинке. Видел, какие поклонники?

Что-то в голосе двоюродного брата подсказало Сергею, что к Матильде лучше не приближаться, и не из-за бешеного Воронцова.

Матильда рыдала, уткнувшись в подушку, второй час. Сестра ходила вокруг и уговаривала:

– Маля, но ведь глаза будут красные и нос распухнет. А у нас завтра спектакль…

– Я не буду танцева-а-ать…

– Как это не будешь? Отдашь свою роль Леньяни?

– Кому угодно, – отвернулась к стене Матильда.

– Да что случилось-то? Что он тебе сказал?

Не нужно объяснять, о ком спрашивала Юлия, Матильда секретов от сестры не имела.

Матильда вдруг резко села на постели, Юлия едва успела подвинуться. Глаза младшей гневно сверкали. Старшая только успела подумать: «Ой-ой…» Когда Матильда в гневе…

– Он подарил мне колье. Роскошное и красивое.

– И… где оно? Отнял этот сумасшедший?

Матильда недоуменно уставилась на сестру:

– Нет, при чем здесь тот дурак?

– Тогда в чем дело? – недоумевала Юлия.

– Он хотел купить меня, понимаешь, просто купить, как великий князь покупает Леньяни или других.

– Ты… отказалась?

Матильда снова повалилась на постель, но теперь на спину, вздохнула:

– Не решился. Просто подарил колье и обещал заботиться о моей карьере. – В голосе звучала ирония, ручка сделала в воздухе плавный изящный жест. – Такой… заботливый…

– То есть цесаревич подарил тебе колье и обещал заботиться?

– Ну, да.

– И ты?..

– Сказала, что он не сможет жить без меня.

– Как это? – все еще сомневалась сестра.

– Вот так и сказала, что будет страдать, искать встреч и клясться в любви.

– А этот Воронцов?

Матильда махнула рукой:

– Этот сумасшедший ворвался позже, вернее, я успела выбежать и на него наткнулась.

– Ты убежала от Николая Александровича?

– Ну, да. Я же не Леньяни, чтобы за побрякушки продаваться.

Несколько мгновений Юлия сидела, молча размышляя, потом попыталась вразумить сестру:

– Маля, а чего ты ждала, что наследник женится на тебе?

Та снова села.

– Нет, конечно. Но к чему покупать?

– Да кто тебе сказал, что он покупает?! Хотел человек сделать приятное. Так! – Она вдруг решительно поднялась и заставила подняться на ноги Матильду: – Немедленно в ванну, чтобы завтра танцевала лучше всех! Иди, иди…

В Красном Селе удобств не очень много, но принять ванну можно. Немного погодя Матильда лежала, мечтательно закатив глаза и вдыхая аромат плавающих по поверхности воды лепестков роз.

Конечно, все произошедшее ужасно, плохо, что произошло при таком стечении народа, но главное – произошло. А может, и к лучшему?

Когда сестра заглянула к ней, проверить, все ли в порядке, Матильда открыла один глаз и объявила:

– Все правильно. Если бы я просто приняла подарок, ничего больше не было бы. А теперь он не сможет меня забыть!

– А что с Воронцовым?

– Не знаю. Бешеный…

– За угрозу жизни цесаревича его казнить могут.

– Невелика потеря.

– Маля, неужели не жалко? – укорила Юлия. – Попроси за него.

Матильда в ответ вздохнула:

– Если будет кого. Может, наследник уже уехал в Петербург и больше не появится?

– Не уехал, тебе цветы прислали, – улыбнулась сестра, выходя из ванной комнаты.

– Кто?!

– Не написано, но думаю, не Воронцов. Того увезли в наручниках.

– М-м-м…

Букет был без записки, но Матильда и Юлия ошиблась – прислал не Николай и даже не Андрей, а… великий князь Сергей Михайлович, тот самый, что искал дракона, чтобы понравиться Прекрасной даме.

Воронцова допрашивали уже не первый час, хотя что и выяснять-то? Он жалел только о том, что не успел получить поцелуй Матильды как победитель и что не отомстил, как он считал, за ее поруганную честь.

Но объяснять все это следователю не собирался, твердил одно:

– Я все равно его убью!

Следователь даже боялся спрашивать, кого именно.

Из них двоих – служителя закона и обвиняемого – устал первый, Воронцову было все равно, но в нем жила поразительная уверенность, что все еще получится.

Когда появился полковник Власов, следователь только развел руками, мол, ничего не говорит. Но за попытку покушения на наследника Воронцову грозит казнь через повешение.

– Ну, так вешайте, – усмехнулся Власов.

Молодой следователь представить, что вот этого богатыря повесят только за то, что грозил убить цесаревича, не мог, а потому усомнился:

– Но это пустая угроза.

Власов несколько мгновений наблюдал через узкое окно за сидевшим с независимым видом Воронцовым, потом почему-то кивнул и приказал:

– Повесить в… литерной комнате!

– А?.. Да, понял, господин полковник.

Когда Воронцова волокли к двери в эту самую комнату, дюжих охранников остановил Власов. Долго смотрел в лицо приговоренного (хотя кто его приговаривал?), что-то для себя придумал, кивнул и поинтересовался:

– Почему наследника хотел убить, из ревности к этой балерине? Если так – останешься жить, я похлопочу.

Воронцов поднял голову, усмехнулся:

– Жаль, что не убил!

– В противном случае повесят, – ровным голосом произнес Власов, словно речь шла о двух сутках гауптвахты.

Не дождавшись ответа, махнул рукой:

– Увести!

Воронцов осознал, что дело серьезное и бравада ни к чему, только когда его стали поднимать по ступенькам лестницы на небольшой эшафот.

– Эй, эй! Где там ваш начальник?!

Человек, прилаживавший на его шее веревку, обнадежил:

– Не робей, братец, веревка тонка, смерть легка…

– А последнее желание приговоренного?! – попытался оттянуть время Воронцов, но пол под ним провалился, и он полетел вниз. Следом раздалось:

– Опоздал с желанием…

За повешением опять-таки из-за стекла бесстрастно наблюдал Власов.

Убедившись, что все сделано правильно, он смахнул невидимую пылинку с рукава и со вздохом посетовал:

– Тяжелая работа.

Офицер кивнул на комнату, где вешали Воронцова:

– А?..

– Пусть пока так, я позже распоряжусь.

Что-то подсказывало полковнику, что эта самая Кшесинская еще доставит массу хлопот.

– Маля, он в зале! – сообщила Юлия сестре.

Та спокойно кивнула:

– Я вижу.

Наследник действительно сидел в первом ряду. Цветов в его руках не было, как не было и бинокля – в небольшом Летнем театре, рассчитанном только на офицеров, участвующих в маневрах, прекрасно видно, особенно с первого ряда.

Матильда танцевала лично для него, хотя приходилось прилагать серьезные усилия, чтобы не поворачивать в его сторону голову и даже почти не смотреть. Тренированное тело выполняло все па как надо, а мысли были заняты Николаем.

Он пришел в ее гримерную в сопровождении дюжего казака, несущего большущую корзину роз.

– Это вам. Вы, несомненно, танцуете лучше всех.

– Благодарю, Ваше Высочество, но лучше всех танцует Леньяни. Она единственная, кто делает тридцать два фуэте.

Дверь за казаком, поставившим корзину с цветами, уже закрылась, Юлия предусмотрительно выскользнула наружу и никого к гримерке не подпускала, но Матильда и Николай были смущены.

– Фуэте? То и дело об этом слышу. Дядя в восторге. Это вот так? – Он довольно неуклюже попытался изобразить вращение на одной ноге, при этом помогая себе второй.

– Нет-нет! Вторую ногу выше! Еще выше! Вот так, – Матильда попросту схватила ногу Николая, не очень-то понимая, что делает, и попыталась повернуть его. В результате пришлось подавать руку упавшему наследнику.

Николай мог подняться и сам, но от помощи не отказался.

Они оказались слишком близко…

– Ваше Высочество, – Матильда не знала, что сказать дальше, но этого не требовалось.

– Зовите меня просто Ники.

– А… Вы не боитесь, что сейчас кто-нибудь снова ворвется и попытается ударить фальшивой короной?

Матильда поспешила отойти к своему столику, страшась того, что может произойти дальше.

Она вспомнила слова Юлии о казни поручика. Воронцов, конечно, ужасен, но не казнить же его за глупую самоуверенность.

– Что с ним?