Убийственно просто Джеймс Питер
Грейс вынул изо рта тлеющий окурок сигары, зевнул, снова сунул его в рот и крепко стиснул зубами. Пошевели мозгами! Он подхватил с зеленого сукна свои пять карт. В середине стола расползалась кучка фишек по пятьдесят пенсов, куда каждый игрок внес свою лепту. Стол был заставлен стопками виски и бокалами вина, горками монет и фишек, переполненными пепельницами, остатками картофельных чипсов и сандвичей. В комнате было не продохнуть от табачного дыма. Ветер с дребезгом швырял в оконные стекла пригоршни дождя. Сквозь них едва виднелись огни Дворцового пирса у Ла-Манша.
Порядок игры определял сдающий. Всякий раз, как подходила его очередь, Боб Торнтон, давно вышедший в отставку инспектор уголовной полиции, всегда выбирал «закрытый» покер – вариант, который устраивал Грейса меньше всего. Он бросил взгляд на часы. Без двадцати час. Согласно традиции, их еженедельные встречи за покером проходили по четвергам – последняя сдача начиналась в половине первого, после чего они играли две партии.
Сегодня Рою не везло – несмотря на то, что он надел свои «счастливые» бирюзовые носки и рубашку в синюю полоску, карта упорно не шла. Пару раз он рано спасовал и один раз неудачно сблефовал. На этой неделе игра давалась ему, как и вообще все, из рук вон плохо. Он уже продул сто пятьдесят фунтов, а последний «торг» часто бывает самым опасным.
Заглянув в карты, Грейс немного воспрянул духом и принялся наблюдать за лицами партнеров. Три десятки. Первая нормальная комбинация за последние два часа. Но и рискованная. С такой можно успешно завершить игру, но три десятки – отнюдь не стопроцентное попадание.
Физиономия Боба Торнтона оставалась невозмутимой. Крупный, еще бодрый старикан: в семьдесят с гаком он до сих пор постоянно играл в сквош. Вот и сегодня вырядился в зеленый шерстяной джемпер поверх клетчатой рубашки, вельветовые штаны и парусиновые теннисные туфли. У него был суховатый ястребиный профиль и руки в старческих пигментных пятнах, почти как у рептилии. Боб Торнтон был значительно старше остальных десяти игроков, собиравшихся за покером каждый четверг, и так – неделя за неделей, год за годом. Каждый по очереди принимал всю компанию у себя.
Традиция играть в покер возникла задолго до того, как Грейс пришел в полицию. Боб уверял, что несколько десятков лет назад, когда и он поступил на службу, стал самым молодым покеристом. Вспомнив о маячившем впереди тридцатидевятилетии, Грейс вдруг загрустил. Что, если и он, как Боб, когда-нибудь станет самым старым пердуном в компании?
Но с другой стороны, возраст давал и определенные преимущества. Боб играл резко и смело, по его лицу невозможно было ни о чем догадаться. Он был коварным и очень рисковым игроком. Грейс не мог припомнить и нескольких случаев за год, когда Боб не выходил из игры в плюсе, – вот и сейчас перед ним лежала внушительная горка мелочи и фишек. Грейс наблюдал, как старик, сгорбившись, перебирает карты, прижимает к груди, вглядываясь сквозь очки цепкими, жадными глазками. Потом он открыл и закрыл рот и быстро, как змея, облизал губы. Грейс сразу понял: насчет карт Боба волноваться нечего – если только старику не повезет с прикупом.
Что ж, теперь его, Грейса, очередь торговаться. Он оглядел остальных.
Том Аллен, тридцатичетырехлетний детектив с серьезным моложавым лицом и копной курчавых волос, в свитере поверх футболки, бесстрастно разглядывал карты. Прикинуть, что у него на руках, можно было лишь с большим трудом.
Рядом с Томом сидел Крис Крок из мотоциклетной бригады транспортной, или, как ее сейчас называют, дорожной, инспекции. Стройный, симпатичный, обаятельный атлет, светловолосый и голубоглазый, он больше смахивал на плейбоя, чем на полицейского. Крок слыл виртуозом обольщения. Сегодня они играли в его шикарной квартире на шестом этаже самого крутого брайтонского жилого комплекса – «Ван Аллена». К полицейским, живущим на широкую ногу, Грейс, как правило, относился с подозрением, но все знали, что бывшая женушка Крока – светская дама, наследница огромного состояния.
Крок познакомился с ней, остановив за превышение скорости, и хвастал, что леди вышла за него, несмотря на то что он ее тогда крупно штрафанул. Сейчас все это уже в прошлом, однако для самого Крока эта история кончилась удачно. Его супруге, как и многим спутницам жизни копов, спустя какое-то время надоело коротать вечера и выходные в одиночку. Зато в качестве отступного она оставила «бывшенькому» кучу денег.
Крок играл рисково. Грейс встречался с ним за покерным столом уже семь лет, но просчитать так и не смог – казалось, ему все равно, выигрывает он или проигрывает. Куда легче иметь дело с теми, кому есть что терять.
Грейс переключился на Тревора Картера, тихого, лысеющего очкарика из отдела информационных технологий в строгой серой рубашке с засученными рукавами и неброских коричневых брюках. Картер был скромным и бережливым семьянином, игравшим так осторожно, будто от его удачи зависело благополучие всех четверых детишек. Он почти не блефовал, побаивался поднимать ставку и в результате редко заканчивал игру в плюсе. Обычно Картера выдавал тик правого глаза – верный признак, что у него сильная комбинация. Сейчас его правый глаз подергивался.
Наконец Грейс посмотрел на Джеффа Паноуна, сотрудника отдела по борьбе с наркотиками. Тридцатилетний детектив был одет в черную футболку, белые джинсы и сандалии; темные волосы спускались почти до плеч, в ухе поблескивала золотая серьга. Он дымил толстенной сигарой. По опыту Грейс знал: когда Паноуну везет, он без конца тасует карты, перекладывает их, а если карта паршивая, почти не трогает. Сейчас Паноун теребил их, как заведенный.
– Рой, твоя ставка! – напомнил Боб Торнтон.
Игра шла с ограниченным банком. Поднимать ставки выше не позволялось, а потому они не выходили за пределы разумного. Поскольку шестеро игроков сообща положили на кон три фунта, от этого и следовало плясать. Грейс осторожно начал торговлю с одного фунта. Все его поддержали, пока Тревор Картер, поднявший ставку до трех, не начал подергивать правым веком еще сильнее.
Джефф поднял еще на два фунта. Боб Торнтон колебался всего долю секунды, однако от Грейса эта заминка не ускользнула. Значит, у Боба плохая карта, но он рискует, так как играют последнюю сдачу. Решив не упускать удобный случай, Грейс поднял ставку еще на три фунта.
Все уставились на него, зная, что сегодня ему не везет. Надо же было так себя выдать! Однако предпринимать что-либо было уже слишком поздно.
Том бросил карты и покачал головой. Крис несколько секунд колебался, а потом перебил на пять фунтов. Тревор и Джефф тоже подняли ставки. Боб Торнтон последовал их примеру.
– Сколько? – спросил он у Грейса.
Если Рой скажет поменять две, то сразу станет ясно, что у него тройная комбинация. С другой стороны, это может дать ему шанс. Обдумав все еще раз, Грейс заказал по одной, сбросив три трефы и оставив семерку пик. Ему досталась семерка червей.
Сердце екнуло. Полный дом! Не самая старшая комбинация, но уже серьезная. Три десятки и две семерки. Пошла игра!
Понаблюдав за тем, как партнеры меняют карты, Грейс заключил, что у него самая сильная комбинация, и пошел ва-банк. К его ужасу, трое из оставшихся спасовали, и он понял, что зарвался. Когда Тревор Картер перебил, Рой вздохнул с облегчением.
С самоуверенным видом достав бумажник, Грейс продолжал торговлю. Тревор поднимал ставку еще несколько раз – наконец, утратив хладнокровие, Грейс выудил из бумажника еще несколько банкнотов и открыл карты.
Попыхивая сигарой, он с волнением наблюдал, как Картер по одной выкладывает на стол собственную комбинацию.
Ах, черт! Черт, черт, черт!
Стрит-флеш – семерка, восьмерка, девятка, десятка и валет!
– Вот это да! – воскликнул Крок.
– Класс! – прогудел Боб Торнтон. – Богом клянусь, подфартило так подфартило!
– Они достались мне в прикупе! – взвизгнул от восторга Тревор Картер. – В прикупе пришли!
Грейс в замешательстве откинулся на спинку стула. Такая комбинация приходит один раз на миллион, – а может, и реже. Предсказать ее невозможно. И все же ему надо было вовремя остановиться. Тревор почти никогда не перебивал, а сейчас явно был уверен в том, что обставит его. Значит, Тревор раскусил его гораздо раньше.
– По-моему, Рой, пора тебе подзарядить свои сверхестественные силы, – поддразнил его Крок.
Все расхохотались.
– Отвяжитесь! – добродушно буркнул Грейс, хотя на душе у него кошки скребли. Элисон Воспер права. Над ним действительно смеются. Здесь друзья, и подтрунивают они беззлобно. Но в полиции работают и другие, для кого его взгляды – как красная тряпка для быка. Надо смотреть в оба, иначе его продвижение по службе затормозится, и карьере конец – его живенько обскачут молодые и зубастые.
А пока он проиграл почти триста фунтов.
К концу игры Грейс влетел в минус на четыреста двадцать два фунта и пятьдесят пенсов.
Спускаясь на лифте к подземному гаражу, он тихо матерился сквозь зубы. Идя к своей «альфа-ромео», припаркованной на гостевой стоянке, он так злился на себя и друзей, что почти не обратил внимания на заляпанный грязью БМВ-Х5, как раз выруливший навстречу.
23
– Я-я-яху! – Промокший насквозь Дэви отпер свой вагончик, пинком распахнул дверь и ворвался внутрь. – Я-я-яху! – объявил он телевизору, где на экране мельтешили его очередные дружки. Вода стекала по бейсболке, плащу и резиновым сапогам на пенопластовый коврик. Так, кто там счас? Ага, Джеймс Спейдер – сидит у себя кабинете и допрашивает какую-то телку.
– Извел две сотни гребаных паразитов, усек? – с «южным» акцентом прогнусавил Дэви Джеймсу Спейдеру.
Не обратив на него никакого внимания, тот продолжал беседовать с телкой. Дэви взял с кровати пульт и нацелил его на экран.
– Ну и ладно. Ты мне тоже без надобности! – Он переключился на другой канал. Теперь двое незнакомых парней, стоя лицом к лицу, орали друг на друга.
Клик!
Джеймс Гандольфино спокойно лавировал между тачками в автомобильном магазине «Мерседес-Бенц», направляясь к красотке с длинными черными волосами.
Дэви щелкнул пультом, и Гандольфино исчез.
Перебрав все каналы, но так и не найдя желающих пообщаться, он протопал к холодильнику.
– Налью-ка себе пивка из мини-бара, – заявил он. Достал банку кока-колы, вскрыл ее одной рукой, выхлебал половину и, плюхнувшись на кровать, раскатисто рыгнул. Часы показывали 2.21.
Спать не хотелось ни капельки. Дэви так и распирало от желания с кем-нибудь потрепаться, рассказать, сколько кроликов они с папой сегодня ухлопали.
– В том все и дело, – поделился неизвестно с кем Дэви и снова рыгнул. Порывшись в карманах плаща, достал пару гильз и повесил его на дверной крючок. Устало передвинулся на край постели – как Клинт Иствуд в одном вестерне – и, стянув резиновые сапоги, швырнул их на пол.
Дэви подкинул две пустые гильзы на ладони.
– На них написано твое имя, – сообщил он шагавшему навстречу Шону Пенну. Но и тот оказался неразговорчив.
И тут Дэви вспомнил. Кое-кто обязательно поговорит с ним! Он опустился на колени и, достав из-под кровати рацию, вытянул антенну на всю длину. Чпок!
Он нажал на кнопку «Прием». Раздался треск помех. Тогда Дэви надавил на «Вызов».
24
Проснувшись, Майкл заплакал. Он не знал, что делать, чувствовал себя таким беспомощным! Сейчас пятница, третий час утра. Завтра у него свадьба. А сегодня надо бы перелопатить миллион дел.
Кто забрал дыхательную трубку? Может, барсук утащил к себе в нору? Но на кой черт барсуку сдалась резиновая трубка? И потом, так тяжело барсуки не ступают. Нет, сюда точно приходил человек!
Кто?
Зачем?
Где Эшли – любимая, милая, красивая, заботливая? О чем она сейчас думает, что творится у нее на душе?
Майкл не переставал надеяться, что все происходящее – какой-то дурной сон, что еще минута – и он проснется у себя в постели рядом с Эшли. Дичь какая-то!
Вдруг послышалось шипение – резкое и четкое. Уоки-токи!
– Ты хоть врубаешься, сколько от них вреда? – прогундосил чей-то голос с техасским акцентом. – Эй! Врубаешься, чувак?
Майкл принялся отчаянно искать в темноте фонарик.
– Знаешь, а куча народу совсем в это не въезжает, – тем временем продолжал голос. – Паршивые экологи талдычат, что, мол, надо беречь природу, только они в этом – ни уха ни рыла, сечешь?
Отыскав рацию, Майкл включил микрофон.
– Алло! – торопливо сказал он. – Алло! Дэви?
– Ага, это я с тобой разговариваю! Но ведь ты-то не врубаешься, верно я говорю?
– Алло, ты кто?
– Слышь, друг, какое тебе дело, кто я такой? Вся беда в том, что пять паршивых кроликов сжирают почти столько же травы, сколько одна овца. Вот и подсчитай.
Майкл крепко сжал черную коробочку. Он был в полном недоумении. Может, у него галлюцинации? Что, черт побери, происходит?
– Позови Марка! Или Джоша… Люка… Пита… наконец, Роббо!
Несколько секунд его собеседник молчал.
– Алло! – крикнул Майкл. – Ты меня слышишь?
– Да, дружище, я никуда не делся.
– Кто ты такой?
– Можешь звать меня Человек Без Имени!
– Слушай, Дэви, шутка зашла слишком далеко, понимаешь? Слишком далеко, черт возьми! Прошу тебя, вытащи меня отсюда!
– Правда, здорово – две сотни кроликов?
Майкл уставился на рацию. Кто бы с ним сейчас ни разговаривал, у него явно не все дома! Неужели это псих, который только что увел у него дыхательную трубку?
– Слушай, – сдерживаясь из последних сил, прошипел Майкл. – Мои друзья запихнули меня сюда шутки ради. Ты не мог бы вытащить меня отсюда?
– Что, дела хреново?
– Не то слово, – по-прежнему не понимая, что происходит, ответил Майкл.
– А что скажешь насчет двухсот кроликов?
– А что, по-твоему, я про них должен сказать?
– Ты прикинь: кто стреляет две сотни кролей, тот крутой мэн, усек?
– Точно, – не стал спорить Майкл. – Совершенно с тобой согласен.
– Значит, мы с тобой настроены на одну волну. Круто!
– Точно. Круто.
– Круче не бывает, верно, друг?
– В самую точку, – сказал Майкл, пытаясь подстроиться под собеседника. – Так, может, поднимешь крышку, и мы все обсудим лицом к лицу?
– Устал я чего-то. Пойду подавлю подушку, усек?
Майкл запаниковал.
– Постой, не уходи! Давай еще поболтаем. Расскажи еще о кроликах, Дэви!
– Я же говорил. Называй меня Человек Без Имени!
– Ладно, Человек Без Имени, у тебя, случайно, не завалялось пары таблеток панадола? Голова просто раскалывается.
– Панадола?
– Да.
Молчание. Треск.
– Алло! – крикнул Майкл. – Ты еще здесь?
– Панадол? – хихикнул Дэви.
– Да ладно, вытащи меня отсюда!
– Все зависит от того, откуда – «отсюда»? – после долгой паузы произнес Дэви.
– Да здесь я, в этом чертовом гробу!
– Не вешай мне лапшу на уши.
– Я и не вешаю.
Смешок.
– Не вешай лапшу, идет, Шерлок?
– Идет! Никакой лапши, Шерлок!
– Мне пора, уже поздно. Спать пора!
– Эй, подожди, пожалуйста… пожалуйста…
Рация умолкла.
В угасающем луче фонарика Майкл увидел, что за последний час вода значительно поднялась. Он измерил глубину ладонью. Час назад вода доходила до середины указательного пальца.
Теперь она полностью закрывала ладонь.
25
Рой Грейс хмуро уставился на дисплей мобильника, где выскочило сообщение:
«Все время думаю о тебе! Клодин хх».
Клодин?
Начало десятого. Он сидел у себя в кабинете перед монитором, на котором каждую секунду пикал сигнал «Получено новое сообщение». Рой чувствовал себя разбитым, голова болела так, что темнело в глазах. Слегка познабливало. Дождь все не прекращался, и по кабинету гулял ужасный сквозняк. Несколько секунд он следил за бегущими по стеклу струями воды. Впрочем, пялиться на стену ближайшего дома – не самое интересное занятие в жизни. Он отвинтил колпачок бутылки с минералкой, купленной на бензоколонке по дороге на работу, и, порывшись в ящике стола, извлек оттуда облатку панадола. Выдавил из фольги две капсулы, проглотил и посмотрел, когда было отправлено сообщение: в четверть третьего ночи.
Клодин!
О боже! Она наверняка получила подтверждение, что ее послание дошло по адресу.
Ненавистница полицейских, завзятая вегетарианка, с которой он познакомился по Интернету и встретился во вторник. Дамочка оказалась ужасной, вечер прошел хуже некуда, и вот теперь она шлет ему эсэмэску! Жуть!
Грейс повертел в руках мобильник, прикидывая, что делать – ответить или просто стереть послание. Дверь открылась, и вошел Брэнсон в ворсистом теплом коричневом костюме, галстуке кричащих тонов и двухцветных коричнево-кремовых туфлях. В одной руке он держал пластиковый стаканчик кофе, а в другой – два бумажных пакета.
– Здорово, старичок! – как всегда, жизнерадостно приветствовал он Роя, плюхаясь напротив Грейса и водружая запасы провизии на стол. – Последнюю рубашку все-таки не спустил!
– Очень смешно! – буркнул Грейс.
– Выиграл вчера?
– Черта лысого. – Грейс все еще переживал из-за проигрыша. Четыреста двадцать монет! Деньги для него не проблема, и долгов у него нет, но он терпеть не мог проигрывать, особенно по-крупному.
– Видок у тебя еще тот.
– Спасибо!
– Нет, правда. Похож на кучу дерьма.
– Как мило с твоей стороны прийти и сказать мне об этом!
– Ты когда-нибудь видел «Парень из Цинциннати»?
– Не помню.
– Стив Маккуин. Он тоже продулся в карты. Там шикарная концовка – один малый из Долины поднял ставку, а он швырнул в него последней монетой. – Брэнсон снял крышку со стаканчика, пролив кофе на стол, достал из пакета булочку с миндалем, и рядом с лужицей кофе появилась дорожка сахарной пудры.
– Хочешь кусочек? – поинтересовался сержант, протягивая булочку Грейсу.
Тот покачал головой:
– На завтрак нужно есть более здоровую пищу.
– Ну да! Не хватало еще стать таким, как ты! Что ты ел на завтрак – органический силос?
Грейс помахал облаткой с панадолом:
– Вот все, что мне нужно. Ты чего к нам приперся?
– Через десять минут совещание у шефа. Меня записали в комиссию по борьбе с наркотиками.
– Вот повезло-то!
– Ты же сам говорил: надо зарабатывать политический капитал. Держаться поближе к начальству.
– Умница, запомнил. Я потрясен!
– На самом деле, старичок, к тебе я зашел по другому поводу. – Брэнсон извлек из второго пакета поздравительную открытку и протянул Грейсу. – Все должны подписать – для Мэнди.
Мэнди Уокер была сотрудницей брайтонского отдела по работе с несовершеннолетними, какое-то время работавшая вместе с ними.
– Она уходит? – спросил Грейс.
Брэнсон кивнул, изобразив руками округлившийся живот.
– Вообще-то я думал, ты сегодня в суде.
– Перенесли на понедельник. – Грейс расписался в открытке под дюжиной других фамилий и неожиданно почувствовал, что кофе и булочки пахнут совсем недурственно. Протянув руку, он вытащил из пакета круассан и с наслаждением принялся за еду. Он жевал медленно, разглядывая галстук Брэнсона. От четкого геометрического узора рябило в глазах.
– Рой, помнишь квартирку, где мы были в среду?
– На шоссе?
– Я кое-чего не могу взять в толк. Не хватает твоих мудрости и жизненного опыта. Пара минут найдется?
– А у меня есть выбор?
– Дело вот в чем, – не прекращая жевать, промычал Брэнсон. И пиджак, и галстук у него были в сахарной пудре и крошках. – В мальчишнике участвовали пятеро, так? И вот…
В дверь громко постучали, и помощница Грейса Элинор Ходжсон втащила целую кипу документов и папок. Некрасивая, но эффектная брюнетка средних лет с хорошей фигурой, она всегда ходила поджав губы, словно была недовольна собой или окружающими. Галстук Гленна Брэнсона явно действовал ей на нервы.
– Доброе утро, Рой! – поздоровалась она. – Доброе утро, сержант Брэнсон.
– Как делишки? – по-свойски отозвался Гленн.
Элинор положила документы Рою на стол.
– Я получила из Хантингдона два заключения судмедэкспертов. Одно из них – то, которое вы ждете.
– Томми Литл?
– Да. Еще я принесла ваше расписание и заметки для планерки в одиннадцать по бюджету.
– Спасибо. – Не дожидаясь ее ухода, Грейс торопливо переложил отчеты повыше. Хантингдон в Кембридже был одним из центров судебно-медицинской экспертизы, услугами которой пользовалась полиция Брайтона. Дело Томми Литла было старейшим висяком Грейса. Двадцать семь лет назад одиннадцатилетний Томми пошел из школы домой. Больше его никто не видел. В то время единственной ниточкой стал микроавтобус марки «моррис-майнор», замеченный свидетелем, которому хватило ума записать его номер. Тогда полиции не удалось доказать вину владельца микроавтобуса, одинокого извращенца, в прошлом уже обвинявшегося в приставании к малолетним. И вдруг два месяца назад по чистому совпадению микроавтобус снова попал в поле зрения Грейса. Через много лет «моррис-майнор» купил какой-то фанат автомобильной старины, а его задержали за вождение в нетрезвом виде.
За минувшие двадцать семь лет возможности медицинской экспертизы возросли многократно. С помощью анализа ДНК, не без оснований уверяли полицейские судмедэксперты, можно обнаружить следы пребывания человека в том или ином месте независимо от срока давности. Всего одна клетка кожи, не попавшая в пылесос, волосок, нить одежды… Улика в сто раз меньше булавочной головки – это будет настоящий след.
Сейчас у них есть целый микроавтобус. А подозреваемый еще жив. И эксперты прочесали микроавтобус чуть ли не под микроскопом!
Несмотря на то, что Грейс очень любил Брэнсона, сейчас ему вдруг захотелось, чтобы тот поскорее ушел. Что там раскопали эксперты? Если ему удастся довести до конца дело Томми Литла, он раскроет самый старый висяк в стране.
Брэнсон запихнул в рот остатки булочки.
– Значит, на мальчишнике их было пятеро, так? – продолжал он, не переставая жевать. – Жених обожает дурацкие розыгрыши, в свое время он ухитрился лихо подшутить над всеми друзьями. Одного приковал наручниками к полке в купе ночного экспресса на Эдинбург, хотя тот должен был следующим утром венчаться в Брайтоне.
– Веселый малый, – заметил Грейс.
– Да, именно так тупо и потешаются над лучшими друзьями. Ну вот. Что у нас получается? Где-то по пути потеряли жениха, Майкла Харрисона. Потом угодили в ДТП. Трое скончались на месте, четвертый был в коме и умер вчера ночью. Майкл исчез, о нем никто ничего не знает. Сегодня пятница. Через сутки с небольшим у него свадьба.
Брэнсон отхлебнул кофе, встал и забегал по кабинету. На секунду он остановился у плаката с расписанием дежурств и, перевернув его, схватил ручку и начал рисовать.
– Итак, имеется Майкл Харрисон. – Написав имя, Брэнсон обвел его кружком. – Имеются четверо мертвых приятелей. – Он нарисовал второй кружок. – Кроме того, есть невеста, Эшли Харпер. – Он обвел ее имя третьим кружком. – Компаньон Марк Уоррен. – Четвертый кружок. – И еще…
Грейс насмешливо посмотрел на друга.
– У нас есть то, что мы вчера нарыли в его компьютере, так?
– Банковский счет на Каймановых островах.
Не кладя ручку, Брэнсон опустился на стул.
– Ты сказал, компаньона на мальчишнике не было, – напомнил Грейс.
Брэнсона не переставала удивлять его способность запоминать мельчайшие подробности. От него ничто не ускользает!
– Верно!
– Он задержался в другом городе из-за того, что отложили рейс.
– Это он так говорит.
– Ну и что? Куда, по его мнению, делся Майкл Харрисон? Может, слинял на Каймановы острова?
– Рой, ты же видел его невесту. Мы с тобой согласились: ни один парень в здравом уме не сбежит от такой красотки. Она просто шик, высший класс и к тому же не дура. Но знаешь… – Брэнсон сжал губы.
– Что?
– Она врет. Я применил к ней твои методы НЛП – вспомнил про трюк с глазами. Спросил, известно ли ей о счете на Каймановых островах, и она сказала, что ничего не знает. Она лгала.
– Может, просто осторожничала. Прикрывала задницу своего босса и одновременно жениха. – На секунду Грейс отвлекся, так как компьютер пискнул, извещая о получении очередного электронного письма. – Что-нибудь надумал?
– Версий несколько. Возможно, друзья захотели расквитаться с женихом и где-то его заперли. Возможно, с ним произошел несчастный случай. А может, он просто струсил и сбежал. И Каймановы острова меня смущают.
Грейс открыл одно из писем, помеченное значков «Срочно!». Элисон Воспер. Шефиня спрашивала, свободен ли он в половине первого для краткого брифинга? Не прерывая разговора с Брэнсоном, Рой быстро настучал ответ: да, свободен.
– Его компаньон, Марк Уоррен, непременно был в курсе, какую шутку они задумали. Может, они привязали его к дереву и забыли?
– По словам мисс Харпер, Уоррен знал, что друзья планировали нечто в этом роде, но понятия не имеет, на чем они в конце концов остановились.
– Ты проверил пабы, в которые они заезжали?
– Проверяю.
– А радары, камеры видеонаблюдения?
– Тоже начал просматривать.
– А их тачку обшарил?
Судя по внезапно мелькнувшему на лице Брэнсона ужасу, микроавтобус он совсем упустил из виду.
– Какого черта?! Ты должен был первым делом проверить машину!
– Да, ты прав. Я еще не до конца въехал в это дело.
– Ты объявил его в розыск?
– Да, фото разослано еще утром. Он объявлен пропавшим без вести.
Грейсу показалось, будто над головой сгустились тучи. Объявлен пропавшим без вести! Эта сухая официальная фраза всякий раз била его наотмашь. Он подумал о красавице невесте, о которой толковал Брэнсон, – Эшли. Каково ей сейчас? Канун свадьбы, а жених «пропал без вести»…