Кровавое Евангелие Роллинс Джеймс
Фарид рассмеялся.
– Мне не нужен этот браслет.
– Но я отдаю его тебе в твоем номере.
Фарид заглянул за перила и замолчал. Молчаливым он ей нравился больше.
– Если выиграю я… – Она подошла к нему настолько близко, что пола ее шелкового платья касалась его горячей ноги. – Я получаю твои часы – ты отдаешь их мне в моем номере.
Часы «Ролекс»; по ее прикидке, они стоили столько же, сколько ее браслет. И они тоже были ей не нужны. Но прыжок сократит затянувшийся флирт и, возможно, приведет к более вдохновенному и страстному сексуальному наслаждению по сравнению с тем, на что Фарид, вероятно, был способен.
– А в каком же случае я окажусь в проигрыше? – спросил он.
Батория подарила ему долгий и томный поцелуй. Он ответил на него, как и положено настоящему мужчине. Она опустила свой мобильный телефон в его карман, нащупав пальцами стальное лезвие ножа. Фарид был вовсе не таким безоружным, как можно было предположить. Она припомнила слова своей матери:
Даже белая лилия и та отбрасывает черную тень.
Когда она отошла назад, Фарид провел обеими руками по ее покрытой шелком спине.
– А что, если мы обойдемся без прыжка?
Батория рассмеялась.
– Никогда в жизни.
Ухватившись обеими руками за холодные перила, она перепрыгнула через них. Приняла стойку, готовясь прыгнуть в воду ласточкой, – руки при падении разведены в стороны, спина выгнута. Платье плотно облегало ноги. В какой-то момент ей показалось, что она ошиблась, определяя глубину, и что падение будет для нее смертельным, но именно в этот момент Батория почувствовала облегчение, которое было сильнее страха. Она упала в воду всей плоскостью тела, распределив таким образом его вес.
Удар о воду был настолько сильным, что у нее остановилось дыхание.
Примерно секунду Батория плавала лицом вниз в холодной голубизне, чувствуя покалывание в груди и в области живота, но потом ее бурлившая кровь постепенно успокоилась. Она перевернулась вверх лицом; ее ставший прозрачным корсаж показался из воды, в то время как вода, стекавшая с головы, изменила цвет ее волос, превратив их из рыжих в почти черные. Женщина весело рассмеялась.
Когда она встала на ноги во весь рост, все, кто был в вестибюле, уставились на нее. Несколько зрителей даже зааплодировали, словно то, что она проделала, было частью некоего шоу.
Наверху в растерянности стоял Фарид.
Батория выбралась из фонтана. Вода, стекая с ее тела, впитывалась в дорогой шерстяной ковер. Она поклонилась Фариду, и тот ответил на ее поклон легким кивком, за которым последовало драматическое расстегивание браслета его «Ролекса» и вздергивание бровей – признание того, что она выиграла пари.
Спустя несколько минут они уже стояли перед дверью ее номера. Батория чуть заметно дрожала в своем мокром платье в охлаждаемом кондиционерами воздухе коридора. Фарид своей ладонью, мягкой как шелк и горячей как уголь, гладил ее по спине, просунув руку под тонкое платье, – это тоже вызывало дрожь, но совсем иного рода. Она вздохнула и посмотрела на него мрачным взглядом, желая поскорее согреться именно жаром его тела, а не каким-либо иным способом, которые были у него в арсенале.
Когда Батория доставала карточку для открывания дверного замка, «Ролекс» болтался на ее запястье.
Открыв замок, она толчком распахнула дверь, и тут зазвонил ее мобильник. Но звонок доносился из брюк Фарида. Батория повернулась к нему, сунула руку в его карман и вытащила мобильник.
– Как он там оказался? – с изумлением спросил Фарид.
– Я сунула его туда, когда мы целовались. – Она смотрела на него с улыбкой. – Поэтому он и не промок. Я знала, что ты никогда не прыгнешь.
Морщина – признак уязвленной гордости – прочертила его великолепный лоб.
Остановившись в дверях, Батория проверила, что на телефоне. Это была эсэмэска, причем важная; в сообщении было указано имя отправителя. Она вся похолодела; охватившую ее дрожь уже невозможно было унять никаким теплом, никаким горячим прикосновением.
Времени для игры уже нет.
– Кто такой Аргентум? – спросил Фарид, глядя на дисплей телефона из-за ее плеча.
Ой, Фарид… ну какой женщине не хочется иметь свои тайны.
Именно поэтому Батория путешествовала под таким множеством фальшивых имен; под одним из них она и забронировала этот номер.
– Оказывается, мне необходимо срочно посетить одно место, – сказала она, войдя в номер и повернувшись к нему. – Здесь мы должны с тобой проститься.
Выражение мрачного разочарования появилось на его лице, глаза сверкнули гневом.
Фарид грубо втолкнул ее в комнату. Заключив ее в крепкие объятия и прижав к стене, он пинком ноги закрыл дверь.
– Я попрощаюсь с тобой, когда мы закончим, – хрипло сказал он.
Батория подняла бровь. Оказывается, в Фариде пылал скрытый огонь.
Улыбаясь ему и бросив телефон на кровать, она притянула его к себе еще ближе, их губы почти соприкасались. Она повернула его так, что его спина оказалась прижатой к стене, и потянулась рукой к его брюкам, отчего его мрачная улыбка стала шире. Но Фарид не понял, что она ищет. А Батория вынула из кармана спрятанный там нож, одной рукой раскрыла его – и тут же вонзила лезвие ему в глазницу. Провернув лезвие, вытащила нож. Высвободилась из его объятий, прижав тело плотнее к стене, чувствуя через свою мокрую одежду тепло его тела и понимая, что это тепло, а вместе с ним и жизнь, скоро покинут это тело. Она наслаждалась этим остывающим теплом, крепче прижимаясь к нему и чувствуя, как билось в предсмертных судорогах его тело.
Когда Фарид затих, она наконец могла уйти. Его тело ожидала земля, его жизнь закончилась.
Оставив его там, где он лежал, Батория подошла к кровати и села на нее, скрестив ноги. Снова взяла телефон и открыла прикрепленный к письму посланный ей файл. На экране появилось единственное фото куска бумаги со странной надписью. Это рукописное послание пришло словно из другого времени, когда писали на пергаменте заточенным кусочком кости. Текст больше походил на код, чем на язык, он был написан на древнем варианте иврита.
Одним из направлений ее учебы в Оксфорде было изучение древних языков, и теперь Батория читала на латыни, на древнегреческом и на иврите так же свободно, как на своем родном венгерском. Она внимательно расшифровала письмо, будучи полностью уверена, что не допустила ошибок. Работая над текстом, она даже чаще дышала.
- Землетрясение разрушило Масаду,
- причинило множество смертей,
- достаточно сильное, чтобы указать,
- как Ее возможно откопать.
Батория прикрыла рукой свое белое горло, кончики пальцев ощупывали знак, черневший на ее коже. Она думала о той ночи, когда этот знак появился на ее горле и навсегда связал ее. Ее горячая кровь все еще бурлила в жилах.
Она продолжила чтение.
Иди. Найди.
- Один из рыцарей направлен туда для того,
- чтобы разыскать ее.
- Не останавливайся ни перед чем.
- Ты должна довести все до конца.
Батория пристально вглядывалась в эти фразы, написанные на арамейском языке эпохи царя Ирода. Велиал[11] долго ждал этого послания. Ее губы беззвучно шевелились, произнося эти страшные слова. Произнести их вслух она не осмелилась.
Книга крови
Судорога какого-то ранее незнакомого страха свела ей пальцы.
Тот, на кого она работала, уже давно подозревал, что эта иудейская горная твердыня, возможно, хранит в своих недрах эту бесценную книгу. Однако он подозревал, что книга может храниться не только в этой крепости, но еще и в целом ряде других мест. В этом и заключалась одна из причин, по которым Батория тайно находилась здесь, в центре Святой земли. Отсюда она всего за несколько часов могла добраться по меньшей мере до дюжины мест, в которых могло бы быть устроено древнее хранилище.
Но был ли он прав? Могла ли Масада считаться надежным местом хранения Книги крови? Ведь если она и ее команда засветят свое присутствие здесь, то снова скрыться они уже не смогут. Было ли у него достаточно оснований, чтобы пойти на такой риск?
И лишь на последний вопрос она знала ответ.
Да.
Если эта Книга действительно извлечена из места ее хранения, то это единственная возможность, единственный шанс покончить со старым миром и создать новый мир, мир Его имени. Батория хотя и обучалась своему делу с юных лет, но все-таки никогда не верила, что такой день настанет.
Необходимо тщательно подготовиться.
Она нажала на вторую клавишу быстрого набора номеров, и на дисплее возник мощный мускулистый мужчина, который ответил после первого же звонка. Это был Тарек, ее заместитель.
– Какие будут указания?
В его низком басовитом голосе все еще чувствовался тунисский акцент, хотя он практически на протяжении всей своей жизни не общался ни с одним из соотечественников.
– Поднимай остальных, – приказала Батория. – Охота наконец-то начинается.
Глава 5
26 октября, 15 часов 38 минут по местному времени
Борт вертолета в небе над Израилем
Эрин нестерпимо хотелось поскорее оказаться на земле, где не было этой жары, шума и пыли – и где не было бы этого священника. Ей нестерпимо жарко, но падре наверняка еще хуже в его сутане, да еще и с капюшоном. Эрин пыталась вспомнить, когда католические священники перестали носить капюшоны. Еще до ее рождения. Капюшон на голове сидящего рядом преподобного и его солнцезащитные очки оставляли открытым только подбородок, квадратный с вертикальной складкой посредине. Подбородок кинозвезды… Но, сидя рядом с ним, Эрин испытывала беспокойство. Она могла с уверенностью сказать, что в течение получаса он даже не пошевелился. Вертолет, попав в воздушную яму, опустился на несколько футов, но ее желудок так и остался в воздухе на прежней высоте. Она с трудом сглотнула слюну. Как жаль, что она не взяла с собой воду. Да и у солдат, как ей казалось, тоже не было с собой воды, но они, похоже, отлично обходились без нее. Так же как и падре.
Монотонный, выжженный жарой пейзаж проплывал внизу. Вертолет, поднявшись в воздух с площадки возле больницы, взял курс на северо-восток в сторону Галилейского моря. После каждой минуты полета в голове возникали новые предположения относительно конечной точки их полета, но Эрин скоро потеряла интерес к попыткам угадать, в каком именно месте они могут приземлиться.
Они приблизились к знакомой горе с плоской вершиной; отвесные склоны возвышались посреди пустыни. Эрин рассмотрела белый палец, указывающий на платформу, возведенную римлянами, – с нее они в конце концов сокрушили стены крепости.
Масада.
Это место Эрин даже не рассматривала в качестве конечной точки их полета. Подробные раскопки в Масаде были проведены еще в шестидесятых годах. И ничего нового не было обнаружено здесь в течение прошедших десятилетий. Туристы исходили здесь все вдоль и поперек.
Возможно, после землетрясения что-то новое вблизи крепости стало доступным для глаза. Какой-нибудь римский лагерь? Или останки, пролежавшие в земле девятьсот лет… Ведь всего здесь было обнаружено тридцать или сорок тел. Они были перезахоронены со всеми воинскими почестями в 1969 году.
Эрин нагнула шею, чтобы обеспечить себе лучшую видимость. Повсюду лишь непотревоженные пески, никаких признаков деловой активности вокруг подножия горы. Но на вершине она приметила большой вертолет. Возможно, туда и лежит их путь… Эрин выпрямилась на своем сиденье, готовясь к тому, чтобы выяснить, чего ради она так спешно понадобилась здесь.
Падре тоже сделал еле заметное движение: его красивый подбородок чуть повернулся. Значит, он, по крайней мере, еще живой. Она как-то не учла его присутствия в вертолете, когда задумывалась над конечной точкой их маршрута. Масада, хотя и являлась в первую очередь иудейской исторической достопримечательностью, хранила внутри себя руины византийской церкви, построенной примерно в 500 году н. э. Землетрясение, возможно, сделало видимыми какие-либо христианские мощи или реликвии. Но если израильтяне хотят передать находки этому священнику, то какая необходимость в ее присутствии здесь? Концы с концами что-то не сходятся…
Вертолет стал приближаться к вершине; в открытую дверь залетал песок, поднимаемый с земли винтами. Эрин сощурилась и прикрыла глаза ладонями, защищаясь от горячих песчинок. Надо было позаботиться о защитных очках. И о воде. И об обеде. И о запасном мобильнике.
Жаль, что Перельман отобрал у нее телефон. Наверняка ее студенты уже не раз звонили ей, чтобы рассказать о состоянии Хайнриха… Да пошло все куда подальше: она не желала думать о том, что будет сейчас. Эрин хотела быть на месте своих раскопок, там, где сейчас ее студенты. Ведь, что бы ни случилось, она несет за них всю полноту ответственности.
Эрин поднесла большой и указательный пальцы к уху, как бы говоря Перельману, что ей нужен телефон.
Вынув ее аппарат из кармана, лейтенант закричал, перекрикивая шум:
– Только не включайте его!
– Слушаюсь, сэр.
В таком страшном шуме он не мог расслышать сарказма, которым она щедро приправила свою реплику.
Эрин сунула телефон в задний карман джинсов. Но в ту же секунду, когда лейтенант отвернулся от нее, она включила мобильник и проверила, есть ли на нем сообщения.
Внезапно в поле зрения возникла вершина.
Оглушенная грохотом, Эрин, нагнув голову, напряженно смотрела вниз. В тот момент, когда ей стало понятным, что она видит внизу, ее словно громом поразило.
Масада… пропала.
Стены, строения, водохранилища – все превратилось в кучи камней. Стены с бойницами, окружавшие крепость в течение тысячелетий, были полностью разрушены. Вместо колумбария и синагоги она увидела груды бутового камня. Гора практически была рассечена напополам. Такого разрушения ей никогда до этого не доводилось видеть.
Пилот сбавил обороты винта, и они зависли над покатой площадкой, поскольку плоская вершина горы была сплошь усеяна каменными обломками. Вертолет стал садиться.
Эрин силилась рассмотреть хоть что-то сквозь окутавшее их облако пыли. Возле края плато были выложены черные прямоугольники. Они имели слишком правильную форму, а потому их нельзя было отнести к творениям природы. Два человека принесли и бросили новый мешок рядом с остальными.
Мешки для трупов. И причем не пустые.
Масада была одним из наиболее притягательных для туристов местом в Израиле. Возможно, в момент землетрясения там было множество туристов. Сколько еще жизней поглотила проклятая гора? Живот Эрин вновь свели спазмы, но на этот раз не из-за вертолета.
Холодная рука легла ей на плечо, отчего она в страхе отпрянула. Падре. Он тоже, должно быть, заметил мертвых. Может быть, она была несправедливой к нему. Возможно, он здесь для того, чтобы исполнить прощальные обряды или проследить за тем, чтобы с мертвыми обходились так, как этого требует церковь.
Ей сразу стало не по себе от одной мысли о том, как сильно она испугалась за несколько минут до этого. Это ведь не было местом раскопок. То, что она видела, было последствием стихийного бедствия. Как ей хотелось снова оказаться в Кесарии!..
Лейтенант Перельман, выпрыгнув из вертолета, лающим голосом скомандовал что-то на иврите. Его люди покинули вертолет через оба выхода и направились к трупным мешкам. Должно быть, им было поручено собрать тела. Неудивительно, что офицер хранил в таком строгом секрете порученное ему задание. Лично она такому заданию не позавидовала бы.
Священник выпрыгнул из вертолета грациозно, как кот. Струи воздуха от крутящихся лопастей раздували полы его сутаны. Поглубже надвинув на голову капюшон, он стал вертеть головой из стороны в сторону, словно ища что-то.
Эрин старалась нащупать своей мокрой от пота рукой зажимы ремней безопасности. Пол под ее ногами казался накренившимся. Стараясь успокоиться, она откинулась на спинку сиденья и сделала несколько глубоких вдохов. У израильтян была причина на то, чтобы привезти ее сюда, а значит, ей надо успокоиться и выяснить, что это за причина.
Падре повернулся и протянул ей свою повернутую на старый манер, ладонью вверх, руку в перчатке, чтобы помочь выбраться из вертолета, – вполне куртуазный жест, явно не имевший ничего общего с тем, как лейтенант Перельман вытаскивал ее из котлована перед полетом сюда.
Поблагодарив святого отца, Эрин оперлась на его руку. Он отпустил ее в тот самый момент, когда подошвы ее кедов ступили на известняк. Ветер сдул с его головы капюшон, открыв бледное лицо с высокими скулами и густыми черными волосами. Симпатичный мужчина для священника.
– Tot ago attero… – пробормотал он, снова натягивая капюшон на голову и скрывая под ним лицо. «Какая большая потеря», – быстро перевела с латыни Эрин.
Преподобный поклонился ей перед тем, как уйти с целеустремленным видом, словно ему как минимум было известно, зачем он здесь.
Прикрыв рукой глаза, Эрин посмотрела на солнце, стоявшее уже не так высоко. Примерно через час солнце сядет. Если к этому времени они не погрузят тела, наверняка нагрянут шакалы. При этой мысли ее всю передернуло, несмотря на жару.
Она заставила себя смотреть на картину разрушений, на то, что происходило позади трупных мешков, на людей, извлекающих трупы из-под развалин. Люди эти были одеты в небесно-голубые биозащитные костюмы.
Биозащитные костюмы при землетрясении?
Прежде чем Эрин успела осознать причину такой предосторожности, к ней приблизился высокий солдат. На нем не было биозащитного костюма. Это уже хорошо.
Солдат шел прямо к ней. Даже не имей он на предплечье своей куртки цвета хаки вышитого флага, она бы безошибочно признала в нем американца. Все в нем говорило: «яблочный пирог»[12] от белокурых волос, подстриженных и уложенных по армейскому уставу, до лица с квадратным подбородком и широких плеч. Его ясные голубые глаза смотрели прямо на нее, показывая, что он готов к любой реакции с ее стороны. Солдат ей понравился. Он производил впечатление умелого и дельного человека, не привыкшего отступать в трагических ситуациях, в которые он наверняка попадал. Но что американские военные делают здесь, на вершине израильской горы?
– Доктор Эрин Грейнджер?
Так вот оно что, он ждал ее. А что ей сулит эта встреча – успокоение или дополнительные тревоги и волнения?
– Да, я доктор Грейнджер.
Солдат посмотрел на священника, который за ее спиной шел в сторону от них по площадке, усыпанной бутовым камнем. Подняв одну бровь, он негромко сказал, обращаясь к лейтенанту Перельману:
– А вот падре мое присутствие здесь не обрадовало.
Лейтенант подал знак двум своим солдатам, а потом, прежде чем ответить, кивнул в сторону священника.
– Падре Корца присутствует здесь по просьбе Ватикана. Во время землетрясения в Масаде находилась группа туристов-католиков. В ее составе был племянник кардинала.
Так вот почему здесь падре, подумала Эрин. Одна тайна раскрыта. Солдат, казалось, согласился с ее умозаключением и снова посмотрел на нее.
– Спасибо вам, доктор Грейнджер, за то, что вы приехали. Нам надо спешить.
Он пошел в сторону от вертолета, туда, где были наиболее значительные разрушения.
Эрин пошла за ним, стараясь не отставать, так как он на своих длинных ногах двигался вперед намного быстрее, чем она. Идя рядом с ним, женщина смотрела на него и под ноги, стараясь не замечать трупные мешки и не молчать, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжких дум.
– Меня буквально вытащили с места раскопок, причем без всяких объяснений. Что вообще здесь происходит?
– Со мной произошло почти то же самое. – Его губы скривились в усталой улыбке. – Еще вчера я был в Афганистане. Всего несколько часов назад прилетел в Иерусалим. – Он остановился, вытер ладонь о свою футболку песочного цвета и протянул ей руку. – Для начала позвольте представиться: сержант Джордан Стоун. Девятый батальон рейнджеров. Израильтяне обратились к нам за помощью.
Его рукопожатие было теплым и твердым, без намека на агрессивность; Эрин сразу заметила белую полоску на его левой руке там, где должно было быть обручальное кольцо. Почувствовав неловкость оттого, что ей бросилась в глаза эта деталь, она быстро отпустила его руку и представилась:
– Доктор Эрин Грейнджер.
Они пошли дальше.
– Не сочтите это за грубость, доктор, но, если вы хотите продолжить ваши археологические изыскания, нам надо спешить. Ожидаются последующие толчки.
Эрин прибавила шаг.
– А зачем на них биозащитные костюмы? Тут что, произошло нападение с применением химических или биологических средств?
– Не совсем так.
Прежде чем Эрин успела попросить его объяснить более подробно и внятно, что здесь произошло, сержант остановился у края известняковой глыбы, преграждающей путь, повернулся к ней и сказал:
– Доктор, вы должны собраться с духом и набраться мужества.
16 часов 03 минуты
Джордан сомневался в том, что Грейнджер когда-либо видела нечто подобное. Тропа была сплошь завалена камнями и усеяна раздавленными изуродованными телами: некоторые были засыпаны, другие смотрели широко открытыми невидящими глазами на безжалостное солнце; здесь были и старики, и дети. Вот если бы у нее были шоры, которые надевают на лошадей, Джордан мог бы уберечь ее от такого зрелища. Но шор у него не было, поэтому ей пришлось идти через весь этот ужас до временного лагеря, разбитого на краю пропасти, образовавшейся после землетрясения.
Джордан обошел тело, накрытое куском голубого брезента. Сержант не позволял себе отвлекаться на мертвых; он достаточно насмотрелся на них в Афганистане. Возможно, прошлым вечером он, в одиночестве, выпил слишком много виски «Джек Дэниелс» с единственной целью – отвлечь себя от постоянных мрачных дум. А до этого он должен был держать под контролем и свою команду, и собственные чувства.
Встреча с археологом вызвала у него некоторое удивление. Но не тем, что перед ним оказалась женщина. Стоун не имел ничего против работы с женщинами. Некоторые из них были вполне дееспособными, другие – нет; этим они не отличались от мужчин. Но для начала неплохо бы выяснить, зачем сюда был направлен археолог…
Джордан тыльной стороной ладони отер пот со лба. Все вокруг было под слоем пыли, а температура как будто застыла на отметке девяносто градусов[13]. Он глубоко вдохнул, чувствуя в жарком воздухе пустыни медный привкус крови. И тут он заметил, что доктора Грейнджер нет за его спиной.
Стоун ожидал, пока она поравняется с ним, и, глядя на нее, заметил в ее глазах выражение сочувствия и сострадания; она не отрывала взгляда от руин и развалин, озирая мертвые тела, скорбные позы мертвых. Сегодняшний день она забудет не скоро.
– Вы в порядке? – спросил он.
– Пока я иду, все нормально. Но если придется на некоторое время остановиться, вам придется весь оставшийся путь нести меня на руках.
Говоря, Эрин смотрела на него с вымученной улыбкой, которая, казалось, стоила ей нечеловеческих усилий.
Джордан снова пошел вперед, но более медленным шагом, чем раньше, пытаясь держаться подальше от разбросанных по земле тел.
– Большинство жертв умерли мгновенно. К счастью, они ничего не почувствовали.
Но это была неправда. Для того чтобы убедиться в этом, ей достаточно было посмотреть на мертвые тела.
Эрин скептически подняла бровь, но не стала разубеждать его, что он, конечно же, оценил.
Она пристально смотрела на тело молодой женщины. Ее лицо было покрыто волдырями, кровь запеклась вокруг глаз и рта. Совсем не типичная жертва землетрясения.
– Ведь не все эти тела были раздавлены, сержант. Отчего умерли те, кто не попал под камни?
– Зовите меня Джордан. – Стоун заколебался, он готов был держать пари на то, что, соври он и на этот раз, она поймала бы его на лжи. Уж лучше сказать ей самую малость из того, что дозволено, чем вынуждать ее делать предположения. – Мы пока только берем пробы, но, по данным предварительного анализа на газовом хроматографе, мы предполагаем, что они подверглись воздействию какой-то субстанции, сходной с зарином[14].
Эрин споткнулась о кусок обтесанного камня, но продолжала идти. Джордан восхищался ее мужеством.
– Нервно-паралитический газ? Так вот почему привлекли американских военных…
– Израильтяне обратились к нам за помощью, потому что у нас есть опыт в подобных делах. Но пока мы еще не дали точного ответа о природе этого газа. Наиболее вероятно, что это зарин. Быстрое воздействие, мгновенное распространение. Но к тому времени, когда первые специалисты подразделения оперативного реагирования прибыли в Масаду, газ уже превратился в инертный.
Хотя бы здесь немного повезло, подумал Джордан, а то число жертв могло бы быть значительно большим. Израильтяне считают землетрясение главной причиной произошедшего. Первые специалисты подразделения оперативного реагирования надели защитные костюмы только после обнаружения первых трупов.
– Кто мог это сделать?
В голосе Эрин слышались шоковые интонации человека, не привыкшего ежедневно собственными глазами видеть подобное. Он невольно позавидовал ей.
– К сожалению, у меня нет ответа на этот вопрос.
Даже газ был окутан тайной. У него не было никаких параметров, по которым можно было бы определить современное средство, используемое в военных целях. При разложении основных составляющих этого газа парни Джордана выявили странные аномалии. Например, присутствие корицы. Ну кто, черт возьми, сдабривает специями нервно-паралитический газ? Его группа все еще пытается определить природу нескольких столь же странных и трудно уловимых при анализе ингредиентов.
Поэтому Джордан до сих пор и не выяснил точного состава газа. В этом и заключалась его работа, и он был большим специалистом в данной области. Он старался отогнать от себя даже мысль о том, что обнаружил ранее не известный нервно-паралитический газ с такой высокой поражающей способностью, в особенности здесь, на Ближнем Востоке. Ни его руководство, ни израильтяне явно не придут в восторг, узнав об этом.
Перед ним лежал трупный мешок, обойти который было невозможно. Джордан протянул руку доктору Грейнджер, намереваясь поддержать ее и в то же время по возможности приободрить. Она сжала его руку крепче, чем он ожидал. Ее сил хватит на то, чтобы работать не только карандашом.
– А может, это была террористическая атака?
Голос Эрин звучал по-прежнему уверенно, но рука чуть-чуть дрожала. Надо поддержать разговор, решил Джордан, дабы успокоить ее.
– Именно об этом израильтяне сразу и подумали. – Он отпустил ее руку. – Но токсичный газ распространился одновременно с землетрясением. Мы подозреваем, что старые емкости с ядовитым веществом могли быть закопаны где-то здесь, и под воздействием земных толчков они раскрылись.
Она нахмурила брови.
– Масада – это ведь святое археологическое место. Я не могу допустить и мысли о том, чтобы израильтяне могли захоронить здесь нечто подобное.
Джордан пожал плечами.
– Как раз для того, чтобы выяснить это, я и мои ребята прибыли сюда.
Так вот что ему приказано сделать: найти источник и, соблюдая все меры предосторожности, извлечь или взорвать оставшиеся емкости.
Некоторое время они шли молча. До уха Джордана долетел звук, похожий на падение трупного мешка на железный пол вертолета. Им надо поспешить. Приближается ночь, а ему не хотелось выделять ни одного из своих парней для отпугивания шакалов. Он заметил, что глаза Эрин остекленели и расширились, а дыхание стало хриплым. Надо отвлечь ее разговором, решил он.
– Мы уже почти дошли до лагеря.
– Кто-нибудь остался в живых?
– Только один. Мальчик.
Стоун жестом указал вперед на передвижную лабораторию, размещенную в герметизированной пластиковой палатке, в которой находился сейчас подросток.
– Он был здесь один? – спросила Эрин.
– С родителями.
Предположительно мальчик несколько раз глубоко вдохнул это химическое отравляющее вещество, но выжил. По его описаниям газ выглядел как горячее красновато-оранжевое облако со сладким специфическим запахом. Ни один из современных нервно-паралитических газов не подходит под это описание.
Джордан, посмотрев на нее, сказал:
– Его родителям не повезло.
– Да, – вздохнув, согласилась Эрин.
Стоун пристально смотрел на пластиковую палатку, стоящую на краю засыпанной камнями площадки. Сквозь прозрачные пластиковые стены он рассмотрел священника, стоявшего на коленях рядом с мальчиком. Его порадовало, что мальчик не один и возле него присутствуют люди. Но какие слова духовного отца могут успокоить его?
Неожиданно даже его собственная работа показалась ему не такой трудной.
– Так это ваш лагерь? – Эрин показала на стоящую перед ними потрепанную односкатную парусиновую палатку, стоящую на краю провала.
Лагерь – слишком пышно сказано.
– Ну и убожество.
Стоун снова посмотрел на провал. Тот словно гигантский шрам прорезал землю, пять ярдов в ширину и не меньше ста ярдов в длину. Даже если поверить в то, что он возник в результате обычного землетрясения, провал все равно казался неестественным.
– Это и есть ваш масс-спектрометр? – спросила археолог, когда они дошли до места.
Глядя на ее удивленное лицо, Джордан не мог сдержать улыбку.
– Неужели вы думаете, что они доверят нам, мелким армейским сошкам, работать с такими дорогими игрушками?
– Да нет… просто… ну…
Ему нравилось наблюдать, как она заикается от смущения. Каждый считает, что, если на тебе форма, твои умственные способности проверили на призывном пункте.
– Мы слегка растрясли его на камнях, доктор, но он, кажется, работает.
– Простите, – сказала она. – Я не это имела в виду. И, прошу вас, называйте меня Эрин. Когда я слышу «доктор», то чувствую себя педиатром.
– С удовольствием. – Кивнув, Стоун указал ей на палатку. – Ну вот, Эрин, смотрите.
Двое из его парней что-то делали в этом убогом пристанище. Один, присосавшись к солдатской фляге, стоял перед компьютером. Другой сидел перед монитором, вертя координатные ручки на пульте дистанционного управления передвижным устройством, выделенным их группе. Примерно час назад они опустили на канате небольшого робота в расселину, образовавшуюся после землетрясения.
Как только сержант ввел ее в палатку, оба парня, повернув голову, быстро кивнули ему, но намного дольше задержали свои взгляды на симпатичном белокуром докторе.
Джордан представил Эрин, подчеркнув ее ученое звание.
Молодой веснушчатый парень снова занялся рукоятками управления роботом.
Джордан, указав на него, сказал:
– Доктор Грейнджер, это наш виртуозный компьютерщик, капрал Сэндерсон, а вот тот джентльмен, уничтожающий наши запасы питьевой воды, – это младший сержант Купер.
Хорошо сложенный чернокожий парень натянул на руки латексные перчатки. Не меньше чем дюжина пар таких испачканных кровью перчаток уже лежали в стоящем возле него мусорном контейнере.
– Я бы с удовольствием сделал перерыв, чтобы поговорить, но мне надо заканчивать уборку, – сказал Купер и перевел взгляд на Джордана. – Куда ты засунул запасные батареи? Цифровая камера Маккея еле дышит, а нам надо фотографировать каждое тело, перед тем как укладывать его в мешок.
Эрин вздрогнула и снова побледнела. За время своего долгого пребывания в воюющей стране Джордан осознал, как легко и быстро привыкаешь к постоянному ужасу, в окружении которого находишься почти ежедневно. Сейчас он практически ничего не мог для нее сделать. Так же как и для тел, лежащих вокруг палатки.
– В голубой сумке, в правом кармане.
Купер, расстегнув молнию на кармане сумки, извлек из него ионно-литиевую аккумуляторную батарею.
– Вот черт! – выругался Сэндерсон, и все повернули голову в его сторону.
– В чем дело? – спросил Джордан.
– Да этот ровер[15] снова остановился.
Купер, закатив глаза, вышел из палатки.
Капрал, нахмурившись, смотрел на экран монитора с таким видом, словно, играя в компьютерную игру, должен был сдаться.
Эрин, склонившись над его плечом, смотрела на четыре монитора, каждый из которых показывал материал, отснятый камерами, установленными на ровере.
– Это изображения из той самой расселины?
– Ну да. Вот только ровер, кажется, завяз намертво…
Глядя на экран, легко можно было понять, из-за чего Сэндерсон впал в такое отчаяние. Ровер угодил в трещину, в которой его заклинило. Упавший на него крупный песок и мелкие камни затемняли изображения, передаваемые двумя камерами. Сэндерсон нажимал на рычаги, звенья гусениц перемещались, поднимая пыль и песок, но само устройство оставалось на месте.
– Кусок армейского дерьма! – выругался он, имея в виду ровер.
Проблема заключалась отнюдь не в оборудовании. Ровер был вполне современным устройством, оснащенным датчиками и радарами, способными зафиксировать то, как пукнет мышь, хозяйничающая на складе. Проблема была в том, что Сэндерсон еще не освоил искусства манипулирования парой рычагов. Джордан также не освоил этого.
Эрин посмотрела на него любопытным взглядом.
Читать бесплатно другие книги:
