Вниз по реке Харт Джон
– Они с Дэнни очень часто тусовались вместе. Ходили на матчи, в игровые клубы. На собачьи бои где-то в глуши. На петушиные бои. Повсюду, где было на что поставить. Раз вернулись домой с новой машиной – выиграли ее у какого-то парня из округа Дэвидсон. – Кэнди слабо улыбнулась. – На самом деле это была полная рухлядь. Через два дня они обменяли эту тачку на пиво и мопед. Они были друзьями, но Дэнни как-то раз сказал, что он не может доверять Джейми так, как доверял вам. Говорил, что в Джейми есть какая-то гнильца… – Пожала плечами. – Он и вправду по вам скучал.
Она все еще тихонько плакала, а мне требовалось обдумать ее слова. Кэнди Кейн была уже вторым человеком, который считал, что Джейми и Дэнни предавались азартным играм на пару. Джордж Толлмэн сказал практически то же самое. Я прикинул, какие из этого можно сделать выводы. Дал ей секунду. Предстоял тяжелый вопрос:
– Почему он порвал с вами, Кэнди?
Она наклонила голову так далеко вбок, так что я не видел ничего, кроме бейсболки и сухих волос, обесцвеченных до такой степени, что походили своим цветом на мыльную воду в лохани. А когда наконец заговорила, я понял, что слова причиняют ей боль:
– Он влюбился. Хотел начать новую жизнь.
– Влюбился в кого? – спросил я.
– Не знаю.
– Никаких предположений?
Кэнди подняла взгляд, и шрам резко дернулся, когда она безжалостно и четко произнесла:
– В какую-то шлюху.
Едва только Кэнди Кейн побрела домой, я сразу позвонил Робин. Когда она ответила, я услышал шум уличного движения.
– Как все продвигается? – спросил я.
– Медленно. Хорошая новость в том, что служба шерифа действительно ищет Зебьюлона Фэйта. Я переговорила кое с кем из тех же самых людей, накрыла практически ту же самую территорию. А плохая в том, что я получила кое-какие ответы. Где бы Фэйт ни залег на дно, это место никак не связано с его паспортными данными и никак не отслеживается.
– В каком это смысле?
– Я обзвонила все коммунальные службы у нас и в соседних округах. Насколько могу судить, у него нет других земельных владений – по крайней мере, с телефоном и подключением к электричеству. Но есть у меня и еще кое-что в загашнике. Буду держать тебя в курсе.
– Я только что общался с Кэндис Кейн.
– Грэнтэм с ней тоже вчера встречался.
– Что она ему рассказала?
– Я же отстранена от дела, забыл? Я – последний человек, с которым Грэнтэм будет делиться такими вещами. Все, что я знаю, это что он ее нашел.
– Она сказала Грэнтэму, что Дэнни ее ударил и что она его за это ненавидит. Это не соответствует действительности. Она любила его, а он решил дать ей от ворот поворот, причем совсем незадолго до своей смерти. Чем не мотив?
– Ты думаешь, она на такое способна?
– На убийство-то? – Я перевел взгляд на Кэндис, поднимающуюся по лестнице. Ее длинные ноги под розовыми махровыми шортиками размеренно двигались. Обширные телеса тряслись при каждом шаге. – Вообще-то не думаю. Но у нее четверо братьев. Им мог не понравиться шрам у нее на физиономии.
– Мотив вполне жизненный, но опять-таки… ствол-то был Долфа. Ладно, я пробью их по базе – поглядим, есть ли у кого-нибудь приводы. Кто знает? Вдруг повезет.
Голос у Робин был не слишком-то обнадеженный, и я ее понял. Все упиралось в этот ствол. Все приобретало хоть как-то смысл, если Дэнни каким-то образом раздобыл револьвер Долфа и почему-то вдруг не справился с ним. Но и это было слабенько. За Дэнни подобных косяков никогда не водилось.
– Как думаешь, старший Фэйт в курсе, что его сын мертв?
– Это зависит от того, насколько глубоко он залег.
– Дэнни мог излишне увлечься азартными играми. Похоже, что четыре месяца назад его кто-то крепко избил. Не исключено, что тут есть какая-то связь.
– Кто такое сказал?
– Кэндис Кейн. Джордж Толлмэн.
– Джордж, говоришь?
Я услышал в ее голосе брезгливость.
– Ты что-то против него имеешь?
– Он придурок.
– Похоже, дело не только в этом.
– Это сложно.
– Ну попробуй.
– Я уже далеко не первый год в полиции. Знаю кучу копов и кучу преступников, и в определенном смысле обе эти категории не настолько уж разные. У преступников тоже есть свои хорошие стороны, если сумеешь их найти. Равно как и копы регулярно ходят по кривой дорожке. Понимаешь? Копы не могут быть святыми. Сам род занятий не позволяет. Слишком уж много плохих людей в твоей жизни. Слишком много плохих дней, плохих решений… Все это копится. И точно так же преступники редко бывают плохими постоянно. У них есть дети. Родители. Что угодно. Они живые люди. Проведи рядом с кем-нибудь достаточно времени, и ты увидишь намеки сразу на обе стороны. Такова уж человеческая натура. Понимаешь, о чем я говорю?
– Думаю, что да.
– Я проработала с Джорджем Толлмэном четыре года. И так и не увидела его темную сторону.
– Это ты к чему?
– Никто не может быть настолько прост в этом смысле. Никто, а тем более коп.
Она ошибалась. Джорджа Толлмэна я знал еще со старших классов школы. Он не стал бы скрывать своих чувств, если б даже был вынужден. Я не стал на этом заостряться, списав слова Робин на цинизм, рожденный за долгие годы ношения значка с изображенным на нем щитом.
– Так как насчет азартных игр? Не думаешь, что тут может быть какая-то связь? Что-то, привязывающее это к смерти Дэнни? Кэндис Кейн сказала, что эти букмекеры приезжали искать Дэнни. В мотель. На ферму. Неужели ты не видишь тут чего-то, что может выступать в поддержку такой версии мотива? Дэнни убили на территории фермы.
– В Шарлотте есть сразу несколько крупных организаторов азартных игр. Дело крайне прибыльное и крайне незаконное. Если он влез в долги, все могло закончиться крайне печально.
– Кто-нибудь собирается этим заняться?
Ответила она не без сожаления:
– Долф сознался. Никто не ищет альтернативных объяснений. Присяжные в округе осудят его.
– Вообще-то у Грэнтэма есть сомнения касательно мотива, – сказал я.
– А это не от Грэнтэма зависит. Все зависит от шерифа, а тот не собирается тратить время и деньги, когда у него уже есть то, что ему надо.
– Грэнтэм считает, что Долф мог признаться, чтобы прикрыть моего отца.
Робин погрузилась в молчание.
– Полная дурь, правда?
По-прежнему тишина в трубке.
– Робин?
– Грэнтэм далеко не дурак. Я просто пытаюсь взглянуть на все это с его колокольни. Я думаю.
– Тогда думай вслух.
– Тот, кто убил Дэнни, должен был знать про ту расщелину на утесе.
– Это мог быть абсолютно кто угодно! Мы частенько устраивали там пикники с кучей гостей. Стреляли по тарелочкам. Я могу назвать сотню людей, которые там побывали.
– Я просто пытаюсь играть роль адвоката дьявола, Адам. Убийца Дэнни должен был быть достаточно силен, чтобы доставить тело к этой трещине. У твоего отца нет собственного пистолета или револьвера, но есть доступ к оружейному шкафу Долфа. Дэнни то и дело работал у него. Множество предпосылок, чтобы возникли какие-то проблемы. Были ли у него какие-то причины испытывать неприязнь к Дэнни?
– Совершенно не представляю, – сказал я, но тут же подумал про увлеченность Джейми азартными играми. Дэнни служил для того дурным примером. Семья испытывала недостаток в деньгах.
– Тогда я не знаю, что тебе и сказать. Ничто не имеет смысла при отсутствии мотива.
– На данный момент я собираюсь заключить, что смерть Дэнни имела какое-то отношение либо к электростанции, либо к его увлечению азартными играми. Тот, кто принимал его ставки, один раз уже организовал нападение на него. Думаю, мне стоит изучить эту тему повнимательней.
– Не надо. Только не в Шарлотте. Это очень серьезная публика. Они не любят, когда кто-то сует нос в их дела. Влезь туда, куда не надо, и обретешь проблем выше крыши. Я не шучу. И я ничем не смогу тебе помочь.
Я представил себе Дэнни, затевающего драку, а потом возвращающегося домой, чтобы напиться в одиночку. Долфа в тюремной камере. Грейс, буквально вывернутую наизнанку. Инсинуации Грэнтэма на тему, будто Долф врал, чтобы прикрыть моего отца. Недоставало какой-то детальки, и кто-то знал, что это за деталька и где она. Мне не оставалось ничего иного, кроме как копать там, где я могу. И копать глубоко, Робин придется это принять.
– Мне нужно кое-что сделать, – сказал я.
– Не надо, Адам. Очень тебя прошу.
– Я подумаю, – сказал я и тут же продолжил, прежде чем она могла подвергнуть сомнению откровенную ложь: – Так проверишь этих братьев?
– Да.
– Есть еще что-то, что мне следует знать?
– Сомневаюсь, что это что-то значит, но могу предположить, что Кэнди – не единственная женщина, которую бросил Дэнни.
– Что ты имеешь в виду?
– Дэнни жил в мотеле. Мы прошерстили его комнату после того, как нашли тело. Одно из окон было разбито и заделано картонкой от обувной коробки. На комоде мы нашли камень, лежащий поверх записки. Записка была на желтой бумажке для заметок, несложенной; камень лежал на ней, как пресс-папье. Похоже, кто-то обернул его этой запиской и бросил в окно. На камне все еще оставалась канцелярская резинка. Этот мексиканец, Эммануэль, помнит, что это произошло вроде как совсем незадолго до исчезновения Дэнни.
– А что там сказано в этой записке?
– «И ты тоже пошел в жопу!»
– А с чего ты взяла, что это от женщины?
– Там вместо подписи – отпечатки губ. Ярко-красная помада.
– Супер, – сказал я.
– Сдается мне, что Дэнни Фэйт подчищал концы.
Глава 26
Я позвонил Джейми и опять нарвался на автоответчик. Оставил еще одно сообщение. «Перезвони мне. Сейчас же. Нам надо поговорить». Захлопнул телефон, сделал пару шагов и открыл его опять. Во мне бушевал огонь, и частью его был Джейми. Кэндис сказала, что он по-прежнему играл, на пару с Дэнни. Брат соврал мне насчет этого. Он должен был перезвонить мне еще вчера. Я ткнул на повтор звонка, и Джейми ответил после второго же гудка. Сначала я услышал его дыхание, а потом голос, мрачный и раздраженный:
– Чего тебе надо, Адам?
– Почему не перезваниваешь?
– Послушай, у меня тут до хера дел.
– Тогда сразу к сути, Джейми. Я нашел подругу Дэнни.
– Которую?
– Ту, что написала заявление. Кэндис Кейн.
– Кэнди? Я помню Кэнди.
– Она говорит, что ты до сих пор играешь. Говорит, что вы с Дэнни играли на все, что только подвернется. Выходит, ты мне соврал.
– Для начала, я перед тобой не отчитываюсь. Во-вторых, это не игра. Просто сотня баксов туда-сюда. Не более чем повод смыться из дома и как-то отвлечься.
– Значит, сейчас ты не играешь?
– Блин, да нет же!
– Мне все еще нужны имена тех букмекеров.
– Зачем?
– Дэнни не так давно избили. Помнишь?
– Он на этот счет особо не распространялся, но трудно было не заметить. Неделю не мог нормально ходить. Не уверен, что у него лицо в итоге зажило.
– Я хочу пообщаться с теми, кто это сделал. Может, он до сих пор должен. Может, они заявятся его искать.
– Ну-у… – Слово это протянулось, словно за ним ничего не должно было последовать.
– Имена нужны мне прямо сейчас.
– Какое тебе вообще дело, Адам? Долф признался, что это он убил Дэнни. И получит за это. Туда ему и дорога, вот что я тебе скажу.
– Да как ты мог даже просто подумать такое?
– Я понимаю: ты считаешь, что солнце светит у него прямо из жопы, но между мной и стариком никогда не было большой любви. Вообще-то, он всегда был занозой в заднице. Дэнни был моим дружком. Долф говорит, что убил его. Зачем ты вообще во все это лезешь?
– Мне нужно приехать и пообщаться с тобой лично? А я ведь приеду. Богом клянусь – я тебе разыщу, если понадобится!
– Господи, Адам! Какого черта? Остынь!
– Мне нужны имена.
– У меня и вправду нету времени их искать.
– Чушь собачья, Джейми! Где ты? Сейчас приеду. Поищем вместе.
– Ладно, ладно… Блин. Не выпрыгивай из штанов. Дай подумать.
Думал он чуть больше минуты, после чего назвал мне имя.
– Дэвид Чайлдерс.
– Белый, черный?
– Жлоб с раёна. Держит ствол в ящике стола.
– Он из Шарлотта?
– Местный.
– Где?
– А ты точно хочешь этим заняться? – спросил Джейми.
– Так где мне его искать, Джейми?
– У него прачечная-автомат возле средней школы. Там сзади подсобка.
– Там есть задняя дверь?
– Угу, но железная. Тебе придется зайти спереди.
– Мне что-нибудь еще следует знать?
– Про меня ни слова.
Телефон со щелчком отключился.
Прачечная-автомат пристроилась в теньке между многоквартирным микрорайоном, окруженным оградами из стальной сетки, и огромным старинным домом, в любой момент готовым окончательно обрушиться. Это неприметное и небольшое строение было очень легко пропустить. Когда я свернул на стоянку, по стеклянным витринам пробежало волнистое отражение моей машины. Правда, прямо перед входом я парковаться не стал. Вместо это проскользнул в узкое пространство позади здания и поставил машину там, где меня от него отделяла сетчатая ограда. Перелез через нее, спрыгнул с обратной стороны и пересек усыпанный мусором квадрат асфальта, укрытый с улицы. Стальная дверь была открыта и подперта потрескавшимся обломком кирпича, оставляя просвет меньше чем в фут шириной. Воздух вокруг был неподвижен и пропитан влагой. Я ощутил запах стирального порошка и чего-то вроде подгнивших фруктов. Из щели между дверью и косяком ухала музыка с мощными басами.
Подкравшись к двери вплотную, я заглянул внутрь. В отделанном филенчатыми панелями офисе было полутемно. Стеллажи с какими-то бумагами, большой дешевый канцелярский стол, а за ним какой-то лысый толстяк, ерзающий туда-сюда на поворотном офисном кресле – голова запрокинута назад, глаза на красной физиономии крепко зажмурены. Его штаны болтались у пола на одной лодыжке. На коленях перед ним стояла женщина, голова которой моталась взад-вперед с размеренностью поршня паровой машины. Стройная, молодая, черная – я дал бы ей не больше семнадцати. Одну руку он запустил в ее сальные волосы, а другой так крепко вцепился в подлокотник кресла, что я видел проглядывающие сквозь жир напрягшиеся жилы.
С угла стола свисала засаленная двадцатка.
Я пинком отбросил кирпич и резко распахнул дверь. Когда та с лязгом ударилась в стену, глаза толстяка моментально распахнулись. Долгую секунду он таращился на меня, а девушка невозмутимо продолжала трудиться. Наконец его рот округлился черной дырой, и он выдохнул: «О боже!»
Девица прервалась ровно настолько, чтобы отозваться: «А ты как думал, малыш?» А потом опять занялась своим делом. Я шагнул в комнату в тот момент, когда он отпихнул девицу от своего паха. Мельком углядев ее лицо, я увидел у нее в глазах совершеннейшую пустоту. Девица явно чем-то здорово вмазалась. «Блин, малыш», – только и пролепетала она.
Толстяк неуклюже выпрямился и вцепился в штаны, тщетно пытаясь попасть ногой в штанину и избегая встречаться со мной взглядом.
– Только не говори моей жене! – поспешно бросил он мне.
Девица постепенно начала понимать, что они не одни. Встала, и я понял, что передо мной далеко не ребенок. Лет двадцать пять, пожалуй, – грязная, с налитыми кровью глазами. Утерла рукой рот, когда мужик за столом наконец сумел натянуть штаны.
– Это засчитывается, – объявила она, протягивая руку за двадцаткой. Проходя мимо, улыбнулась мне – серые зубы, изъеденные крэком[37] губы… – Шанель меня звать, – представилась она на ходу. – Просто поспрошай на районе, если захочется того же самого.
Я дал ей пройти, зашел внутрь и закрыл за собой дверь. Толстяк возился с ремнем, натягивая его посильнее, чтобы продеть язычок. Лет сорок, подумал я. А может, и все пятьдесят. Трудно было понять со всем этим липким потом, жиром и сверкающим розовым скальпом. Я внимательно следил за его руками и ящиками письменного стола. Если там и был ствол, то у него явно не было намерения кидаться к нему. Но, облачившись в штаны, толстяк явно почувствовал себя поуверенней. В нем уже понемногу пробуждался гнев – пока что сдержанный, но в любой момент готовый окончательно проснуться.
– Чего вам надо? – резко спросил он.
– Простите, что побеспокоил, – отозвался я.
– Угу, нормально так… Работаете на мою жену? Передайте ей, что зря пыжится.
– Я не знаком с вашей супругой.
– Тогда чего вам надо?
Я шагнул вперед, ближе к письменному столу.
– Насколько я понимаю, вы принимаете ставки.
У него вырвался нервный смешок.
– Господи! Так вот в чем дело? С переднего входа надо было заходить, черт побери! Вообще-то так это обычно делается!
– Я не ставить пришел. Я хочу, чтобы вы мне кое-что рассказали про Дэнни Фэйта. Вы принимали его ставки?
– Дэнни мертв. Я видел в газетах.
– Верно. Мертв. Так принимали вы его ставки?
– Я не собираюсь обсуждать с вами свои дела! Я даже не знаю, кто вы такой.
– Я всегда могу сообщить кое-что интересное вашей жене.
– Только не надо жене! Господи!.. Последнее слушание буквально на следующей неделе.
– Так как насчет Дэнни?
– Послушайте, я не так много могу вам сообщить, о’кей? Дэнни был реальный игрок. А я так – мелкая сошка. Занимаюсь футбольным тотализатором, осуществляю вплаты по нелегальным покерным автоматам… Дэнни вышел из моей лиги два или три года назад. Всё в Шарлотте стал проворачивать.
Я вдруг ощутил, как тошнотворно скрутило живот. Джейми соврал мне. Переться сюда был мартышкин труд.
– Ну а Джейми Чейз? – спросил я.
– То же самое. Не моего полета птица.
– Кто занимается их ставками в Шарлотте?
Он улыбнулся гаденькой улыбочкой:
– Хочешь и там такую же хрень замутить? – Улыбочка стала еще шире. – Да тебя просто замочат!
Там, куда он меня послал, варианты с проникновением через черный ход даже не рассматривались. Это оказался шлакоблочный куб на восточной стороне Шарлотта, стоящий неподалеку от пересекающей промзону четырехполоски, пахнущей свежеуложенным асфальтом. Выбравшись из машины, я увидел, как солнце отражается от башен делового центра в трех милях и несчитаных триллионах долларов к западу. У входа ошивались двое парней, а вдоль стены, в пределах досягаемости, выстроились разнокалиберные обрезки стальных водопроводных труб, якобы оставшиеся после ремонта. Оба внимательно наблюдали за мной, едва завидев, – черному было лет тридцать пять, белый лет на десять помоложе.
– Чего надо? – поинтересовался черный детина.
– Мне нужно поговорить с одним человеком внутри, – ответил я.
– Каким еще человеком?
– Который тут всем рулит.
– Я вас не знаю.
– Мне все равно нужно с кем-нибудь переговорить.
Белый поднял палец.
– Как вас звать? – спросил он.
– Вроде я вас уже видел, – произнес я.
– Бумажник! – потребовал он.
Я протянул ему бумажник. Тот был по-прежнему набит сотенными. Дорожные деньги. Его глаза задержались на пачке банкнот, но он не стал их трогать. Вытащил мои водительские права.
– Тут написано «Нью-Йорк». Не местный?
– Я из Солсбери, – сказал я. – Просто уезжал.
Крепыш опять посмотрел на права.
– Адам Чейз. Вроде у вас некоторое время назад были какие-то неприятности…
– Было дело.
– Вы какой-то родственник Джейми Чейза?
– Брат.
Он отдал мне бумажник.
– Пускай заходит.
Здание представляло собой единственное помещение, ярко освещенное, модерновое. Передняя половина оформлена как приемная: два дивана, два кресла, кофейный столик. Невысокая стойка делила большую комнату надвое. За ней – письменные столы, новенькие компьютеры, люминесцентные лампы. Возле стены – подставка с пыльными туристическими буклетами. Со стен с неравными интервалами свисали постеры с изображениями тропических пляжей. За компьютерами маялись два молодых человека; один задрал ногу на выдвинутый ящик стола.
За стойкой стоял мужчина в деловом костюме. Белый, лет шестидесяти. Охранник с улицы подошел к нему и что-то шепнул на ухо. Пожилой кивнул, отослал его взмахом руки. Улыбнулся.
– Чем могу? – спросил он. – Поездка на Багамы? Что-нибудь более экзотическое?
Улыбка была яркой и опасной.
Я шагнул к стойке, ощущая взгляды на спине.
– Классное место, – сказал я. Мужчина пожал плечами, развел руками, уклончиво улыбнулся.
– Дэнни Фэйт, – произнес я. – Джейми Чейз. Это люди, о которых я пришел поговорить.
– А эти имена должны быть мне знакомы?
– Мы оба знаем, что да.
Улыбка соскользнула у него с лица.
– Джейми – это ваш брат?
– Совершенно верно.
Пожилой смерил меня глазами хищными, как у змеи. Что-то подсказывало мне, что он видит то, что другие люди не видят. Силу и слабость, возможность и риск. Прикидывает их, как мясо на весах.
– Дэнни Фэйта я уже пару раз вытаскивал из какой-то норы, крысу эдакую. Но мне он уже неинтересен. Он урегулировал свои долги месяца три назад, и с тех пор я его не видел.
– Урегулировал?
Он показал зубы, слишком белые и ровные, чтобы быть настоящими.
– Рассчитался целиком и полностью.
– Он мертв.
– Ничего про это не знаю. Меня больше заботят те, кто должен денег, и это приводит нас к вашему брату. Вы пришли выплатить его долг?
– Долг?
– Естественно.
– Сколько? – спросил я.
– Триста тысяч.
– Нет, – произнес я, чувствуя, как меня обдает холодом. – Я здесь не для того, чтобы выплатить его долг.
Читать бесплатно другие книги:
