В суете прошлых дней Риз Екатерина
– Вот и проверим.
Наверное, моё заявление прозвучало достаточно провокационно, потому что во взгляде Павла едва ли не огонь вспыхнул. Или это был отблеск светомузыки? Но на меня впечатление определенно произвело. У меня даже внутри что-то дрогнуло. Что-то волнующее, какое-то предвкушение и ожидание. Давно не помню за собой таких эмоций по отношению к мужчине. Жара, прокатывающегося по телу от одного только пристального взгляда, я давно не испытывала.
Разговор шёл неспешный, приятный, правда, Алёна больше болтала без умолку, а я наблюдала. Подруга любила новые знакомства, ей всё было интересно и любопытно, Алёна с лёгкостью вливалась в любую компанию, находила общий язык с незнакомыми людьми, а у меня быть непосредственной, как она, получалось только под настроение. Я предпочитала для начала понаблюдать.
В какой-то момент, я даже не поняла, в какой именно и откуда он взялся, появился ещё молодой мужчина, и оказалось, что это тот самый Вадим, которого Алёна вот уже второй месяц пытается дрессировать, а тот, надо сказать, не особо и сопротивляется. Что и не удивительно, Вадик, находясь рядом со своей возлюбленной, откровенно той уступал. И внешне, и энергетически, Алёна на его фоне выглядела настоящей звездой. Которая искрила, озаряла и вдохновляла. А Вадим, при его достаточно среднем росте, округлой фигуре и флегматичном характере, явно проигрывал, но зато смотрел на мою подругу влюблёнными глазами.
– Пойдём танцевать. – Павел неожиданно оказался рядом со мной, решительно взял за руку и потянул меня на танцпол. Ведущий со сцены объявил медленный танец, и я тут же оказалась в мужских, довольно крепких объятиях.
Первый танец с мужчиной, особенно, с мужчиной, который тебе определенно нравится, всегда вызывает внутреннее волнение. Первая близость, первое прикосновение рук. Я старалась не смотреть Павлу в глаза, а про себя гадала: как я выгляжу со стороны? Достаточно ли притягательно? Но, судя по тому, как крепко его руки обняли меня, притягательна я была. Этому следовало порадоваться. Мужская реакция всегда поднимает женскую самооценку.
Я буквально физически ощущала пристальный взгляд. Павел меня разглядывал, и даже не пытался этого скрыть. А мне отчего-то не хватало смелости встретить его взгляд и выяснить, чего же в нём больше намешано – заинтересованности или пустого желания. Быть желанной, вызывать интерес, притягивать мужские взгляды – всё это вызывает в женщине всплеск удовлетворения, приятно чувствовать себя красивой и привлекательной. Но когда мужчина тебе нравится, увидеть в его глазах лишь похоть, неприятно. Цель вроде как и достигнута, но в то же время ты хочешь куда большего, а ты понимаешь, что ты не в сфере его истинных интересов.
Павел склонился ко мне, и я услышала его голос над своим ухом:
– Ты очень красивая.
Тоже мне, открытие. То, что я красивая, мне давно рассказали. Дело же не в красоте.
Я всё-таки подняла глаза к его лицу. Выдала шикарную, но ничего не значащую улыбку.
– Спасибо.
Музыка играла красивая, Павел развернул меня в танце, и я за его плечом увидела наш столик и Алёну, которая старательно подавала мне ободряющие знаки. Я нетерпеливо махнула на подружку рукой. Наверное, Павел почувствовал моё движение рукой, потому что тоже оглянулся. Я услышала, как он понимающе хмыкнул.
– Твоя подружка даёт добро?
Я решила притвориться непонимающей.
– На что?
Мы встретились глазами.
– На мою кандидатуру.
– А мне, по-твоему, нужно чьё-то одобрение?
Он пожал плечами, приглядываясь ко мне.
– Не знаю. Вы, женщины, существа странные и непонятные.
– Ах, вот как, – усмехнулась я. И передразнила его высокомерный тон: – Мы, женщины…
– Я что-то не так сказал?
– Да нет. – В дискуссию вступать не хотелось.
Наверное, Павел это понял, поэтому решил сменить тему. Спросил:
– Чем ты занимаешься?
– У меня совершенно банальная, подходящая для женщины, работа, – порадовала я его. – Я секретарша.
– Ты обиделась, – догадался он.
Я же в ответ качнула головой.
– Нет. Зачем я буду обижаться на незнакомого человека. Меня не должны заботить твои суждения. Пусть это заботит твою жену.
– Я говорил, что женат?
– Я предполагаю.
– Почему?
– Такое часто бывает. Мужчины часто сбегают от семейной рутины в подобные заведения.
– А женщины?
– Женщины поступают наоборот. Кстати, это глупо. Мы, выбрав себе мужа, сосредотачиваемся на семейной жизни. А не мешало бы иногда вот так же отвлекаться.
Павел слушал меня и улыбался. Затем проговорил:
– Ну, во-первых, не все женщины столь порядочны, как ты мне рассказываешь. А, во-вторых, у меня нет жены.
– Даже не знаю, порадоваться за тебя или всё-таки посочувствовать.
– Юля, ты язва, – обвинил он со смешком.
Я же безразлично пожала плечами в ответ на это заявление. Или обвинение.
– А что ты здесь ищешь? – спросил он.
– Ищу? – переспросила я. Качнула головой. – Ничего не ищу. Отдыхаю.
– У тебя тяжелая работа? Начальник – тиран?
– Начальник у меня замечательный.
– А жизнь трудная, – подсказал Павел.
Я стукнула его кулаком по плечу. Предупредила:
– Не смейся.
– Я не смеюсь. Предполагаю. Кстати, на твоей внешности все жизненные тяготы не сказываются. – Я промолчала, и Павел пояснил: – Это комплимент.
– Правда? Что ж, спасибо, приятно.
Он всё-таки рассмеялся. Притянул меня ближе к себе, точнее, его ладонь, что лежала на моей талии, придвинула меня к его телу, достаточно тесно. Это было откровенно, и даже излишне, и мы оба это понимали. Посмотрели друг другу в глаза, я с предостережением и открытым намеком, а Павел на меня с нахальством. И хватку ослабить не подумал.
Он снова меня разглядывал. Затем его рука неожиданно поднялась, и палец подхватил волнистую прядь моих волос. А Павел сказал:
– Люблю брюнеток. Ты натуральная брюнетка?
– Натуральная. И глаза у меня зеленые, – сообщила я ему. – В общем, я натуральная ведьма.
Его губы скривились в усмешке.
– Заманчиво, – проговорил он.
Медленная музыка закончилась, и я решила не оставаться на танцплощадке, решительно отстранилась и направилась обратно к столу. Алёнка встретила меня проникновенным взглядом, но я решила его проигнорировать. Села, а Павел присел рядом со мной, куда ближе, чем сидел до этого. Я бедром чувствовала его бедро.
– Выпьем? – браво предложил он, а я аккуратно за ним наблюдала.
Черт возьми, он мне нравился. Я наблюдала за ним, и вся моя интуиция бунтовала против этого мужчины, а это верный знак к тому, что связываться с ним не стоит. Потанцевать, повеселиться, а затем быстренько свернуть знакомство и бежать. Бежать сломя голову.
Высокий, худой, подтянутый, с правильными чертами лица. С проницательным, очень глубоким взглядом. С лёгкой щетиной на щеках. С приятной, заразительной улыбкой и глубоким смехом. После нашего возвращения к столу, Павел, казалось бы, перестал обращать на меня внимание. Общался с Алёной и Вадимом, они что-то обсуждали втроем, смеялись, а я всё больше молчала, и только чувствовала его рядом. Он так и не отодвинулся, временами касался рукой моего локтя или колена, вроде бы случайно, но со стороны это выглядело так, будто в наших с ним прикосновениях не было ничего особенного. Будто так и должно быть, словно всё привычно. А у меня внутри каждый раз что-то гулко ухало. И я понимала, что это сердце.
Что с ним, вообще, творится, с моим сердцем?
Хотя, какое, к черту, сердце? Права Алёнка, я слишком долго была одна. С Олежкой мы расстались больше года назад, и я долго даже не задумывалась о том, чтобы устроить свою личную жизнь. Метелкин вон полной жизнью живет, у него, наверное, от всех событий и перемен, голова кругом. Он за это время и жениться успел, и ребенка родить, в общем, окунулся в новые отношения не только с головой, но, судя по всему, вынырнуть никак не может. Утопает в счастье. А я, наблюдая за тем, что происходит в его жизни, сосредоточилась на своих проблемах. И ни о каких мужчинах думать не хотела. И, как оказалось, отвыкла настолько, что первое же знакомство выбило меня из колеи. Начинаю придумывать то, чего нет.
– Расслабься, – подергала меня за руку Алёнка в дамской комнате. – Перестань нагружать свой мозг. Просто отдохни.
Я сделала глубокий вдох, посмотрела в глаза своему отражению, и, в конце концов, решительно кивнула. Повторила за подружкой:
– Расслабиться.
– Вот именно.
Не знаю, что имела в виду Алёнка, хотя, подозреваю, что именно это, но спустя пару часов я расслабилась настолько, что оказалась в каком-то темном углу, целующейся с новым знакомым. И поцелуй этот показался мне настолько упоительным, настолько будоражащим, что я забыла сказать себе, хотя бы мысленно, что я этого человека совсем не знаю. А целоваться по ночным клубам с незнакомыми мужиками – это откровенный моветон. У меня хоть и не было бабушки, которая бы меня этим прописным истинам научила, но я сама их выучила к своим тридцати годам. Выучить выучила, а сегодня ими воспользоваться, получается, позабыла.
А потом прозвучали те самые слова:
– Поедем ко мне.
И я, будто загипнотизированная, взяла с дивана свою сумку, и пошла за Павлом через зал. Он крепко держал меня за руку, и мы уходили из клуба, а в голове у меня музыка, приятное кружение и единственное желание – чтобы он снова меня поцеловал.
Как-то сильно я расслабилась. Определенно. Вот только эта здравая мысль посетит меня лишь наутро.
Он снова меня поцеловал. Ещё на улице, у выхода из клуба, потом в такси. Мы куда-то ехали, но совсем недолго. А я делала один глубокий вдох за другим, и всё это между долгими, дразнящими поцелуями, и головой понимала, что за поцелуями последует, но отчего-то не протестовала. Поднимаясь на лифте в квартиру Павла, я на минуту прижалась спиной к прохладной стене кабины, и в тот момент ко мне пришло отрезвление. Не от алкоголя, а от сексуального напряжения. И я подумала о том, что именно сейчас я могу всё остановить, могу передумать и уйти. Потому что никакого «позже» уже не будет, но Павел снова повернулся ко мне, сделал шаг, придвинулся, склонился ко мне, и будто загородил от меня весь мир. Я смотрела в его лицо, чувствовала нервозность, но в то же время понимала, что уходить не хочу. Будь, что будет. В конце концов, скорее всего, мы с ним больше не увидимся. Случайное знакомство в ночном клубе. У кого такого не было? И в большинстве случаев, никакого развития такие знакомства не получают.
Но я ведь пришла в клуб не за этим…
Пришла не за этим, но отказаться почему-то не могу.
Он даже свет в прихожей не включил. Открыл дверь, втянул меня в квартиру, в полную темноту, и тут же притиснул меня к стене. Входная дверь захлопнулась, и темнота стала полной. Я только чувствовала сильные пальцы, которые обхватили мою голову, запутались в волосах, возбужденное мужское дыхание, которое сначала коснулось моих щёк, затем губ, и вот уже мой рот закрыли поцелуем.
Темнота сама по себе действует возбуждающе. Я потерялась в одно мгновение. В темноте, в тишине, в поцелуе. Да ещё такой напор, такая настойчивость, такое открытое возбуждение. Когда твоё тело ласкают страстно, поспешно, когда шепчут на ухо о том, как ты великолепна. Я старалась прижаться к мужчине сильнее, отвечать на все его поцелуи и смелые прикосновения, мы стонали, что-то шептали друг другу. В моей голове не было ни одной четкой мысли, я вся сосредоточилась на удовольствии. И мне, на самом деле, было хорошо.
А обо всём остальном, о проблемах и своём моральном падении, я подумаю завтра.
ГЛАВА 2
Утром я открыла глаза, и какую-то долю секунды пыталась понять, где я нахожусь. Взгляд прошелся по стенам незнакомой комнаты, по картинам, по дверцам огромного встроенного шкафа, по подножию широкой кровати, на которой я лежала.
Лежала не одна.
Я повернула голову, посмотрела на мужчину рядом, и тут же все вспомнила. И захотелось выругаться. Надо же быть настолько легкомысленной. Вот только, что сделано, то сделано.
Я переспала с первым встречным мужиком. Здорово.
Павел спал, повернувшись ко мне спиной. Дышал ровно, и просыпаться, кажется, не собирался. Этим стоило воспользоваться. Я осторожно пошевелилась, потом села на постели. А сама все присматривалась к Павлу. Я бы предпочла уйти молча, пока он спит. Чтобы не встречаться с ним глазами, ничего не говорить. Чтобы не придумывать, что сказать незнакомому человеку. Секс, знаете ли, близкими людьми не делает, душу человека не открывает. Одна сплошная неловкость.
Мое нижнее белье валялось на полу, у кровати. Что ж, хотя бы не разыскивать его по чужой квартире.
– Ты проснулась?
Мужской голос застал меня как раз в тот момент, когда я торопливо застегивала бюстгальтер. Мои пальцы замерли, я осторожно оглянулась через плечо. На меня смотрели внимательные карие глаза.
– Привет, – брякнула я.
– Привет, – отозвался Павел.
Разглядывал меня. Он снова меня разглядывал, причём, с любопытством.
– Который час?
Понятия не имею, который час. Я беспомощно оглянулась, выискивая взглядом часы. А Павел неожиданно улыбнулся. И поинтересовался:
– Ты сбегаешь?
– Нет, – тут же отказалась я. – Просто мне надо идти.
– Понятно, – протянул он. Перевернулся на спину, заложил одну руку за голову, продолжая на меня смотреть. А я окинула взглядом пол в комнате. Платья моего не было, как не было. Захотелось вздохнуть от неловкости.
– Мне, правда, надо идти, – зачем-то принялась я оправдываться. – У меня планы.
– Серьезные?
– Да. Я… уезжаю на выходные.
– Понятно.
– Тороплюсь.
– Я уже понял.
Я заставила себя остановиться, вздохнула. И взглянула на Павла со всей серьезностью, затем руками развела. И призналась:
– Я не знаю, как себя вести.
– Ты никогда не просыпалась поутру неизвестно где и с кем? – переспросил он, и я не поняла до конца, шутит он или говорит серьезно. Поэтому честно сказала:
– Нет. Обычно я не теряю голову.
Кажется, мои слова пришлись ему по душе. Павел сел на постели, привалился спиной к спинке кровати. Смотрел на меня смеющимися глазами.
– А со мной, значит, потеряла?
А вот его бравада мне не понравилась. Поэтому я твердо заявила:
– Я слишком много выпила. А сейчас я собираюсь одеться и уйти. Потому что у меня совершенно нет времени.
Я из спальни вышла, в поисках своего потерянного платья. Нашлось оно в большой комнате, небрежно свисало с подлокотника дивана. Я нетерпеливо его подхватила, торопясь одеться.
– Юля.
Я снова обернулась на его голос. Павел стоял в дверях спальни, в домашних шортах, и смотрел на меня. Насмешки в его взгляде заметно поубавилось.
– Я тебя ничем не обидел?
Вопрос показался мне странным. Я качнула головой.
– Нет. Просто… сама ситуация.
Павел дернул плечом, продолжая ко мне присматриваться. Я не понимала, почему он всё время меня разглядывает. Будто пытается высмотреть что-то, только ему ведомое.
– Бывает, – сказал он. – Не расстраивайся из-за этого.
– Это с мужчинами бывает, – проговорила я недовольно. – А с женщинами лучше бы не случалось.
Он улыбнулся и неожиданно шагнул ко мне. Его рука потянулась ко мне, и притянула меня ближе к его телу. Я подобного поступка совершенно не ожидала, растерялась, и позволила ему себя обнять.
– Не переживай, – повторил он своё глупое утешение. – Останешься на завтрак?
Судя по всему, это признание того, что он не считает меня клубной падшей женщиной. Проституток, прости господи, обычно на завтрак не оставляют.
Я внутренне немного расслабилась, отступила от Павла, но достаточно мягко. Головой качнула.
– Нет. – И тут же пояснила: – Я, правда, не могу. Мне, правда, нужно уехать на выходные.
Павел сверлил меня проницательным взглядом.
– Хорошо, я тебе верю.
Вот спасибо!
Я отошла на несколько шагов, дернула молнию на платье вверх. Если честно, мне не терпелось уйти. Павел же сел в кресло, устроился на нём с удобством, вытянул длинные ноги, и, не скрывая улыбки, наблюдал за моими суетливыми сборами.
– Телефон свой не оставишь? – поинтересовался он.
Я в растерянности замерла перед ним, уже готовая направиться к выходу. Осторожно, в сомнении, кивнула.
– Конечно.
Я принялась диктовать Павлу телефонный номер, он забивал его в список контактов своего смартфона, а я проговаривала каждую цифру, а сама к мужчине, с которым меня совершенно неожиданно связала прошлая ночь, приглядывалась. И, конечно, у меня была возможность соврать ему. Неправильно назвать всего одну цифру, и мы, наверное, больше никогда бы с Павлом не встретились. Но я смотрела на него, вспоминала вечер нашего знакомства, наши с ним разговоры, то, с каким удовольствием я занималась с ним любовью едва ли не до самого утра, и мой язык сам собой выболтал правдивые цифры. А сердце, при осознании этого, пустилось в взволнованный пляс.
А чем черт не шутит? Вдруг эта случайная встреча что-то да значит.
– Я позвоню, – сказал он.
– Позвони, – согласилась я, и мне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы перестать таращиться на него во все глаза. Я смотрела на Павла, и чувствовала, понимала, ощущала, что что-то случилось, что-то изменилось в моей жизни в эту ночь, только я ещё не понимаю, что именно.
Глупые, женские мысли.
Из квартиры Павла я практически вывалилась на ватных, негнущихся ногах. Вот так натворишь глупостей, а потом поражаешься, куда подевалось твоё трезвое мышление и способность твердо стоять на ногах.
Оказывается, жил Павел недалеко от центра. Хороший район, сплошь новостройки с затейливой архитектурной задумкой, закрытой территорией и охраной. За периметром одна короткая улочка с частными, ухоженными домиками, и вот я уже на шумном проспекте. Рядом стоянка такси, я села в ближайшую машину, назвала свой адрес, и, наконец, выдохнула. Ощущение, что марафон пробежала. Сердце стучало, как сумасшедшее.
– Ты сдурела, отпускать меня в ночь с незнакомым мужиком? – накинулась я на Алёнку, дозвонившись до неё.
Подружка в ответ искренне удивилась.
– Какой же он незнакомый? Это же Павел, он и с Вадиком вчера подружился.
– Алёна, ты серьёзно?
– Конечно. А что случилось?
– То, что он вполне мог оказаться маньяком и убийцей.
Алёнка весело фыркнула в трубку.
– Не оказался же. Не побил, и не убил. Уверена, что ты вполне довольна прошлой ночью.
– Ты не исправима, – пожаловалась я.
– Юль, да успокойся ты. Тебе нужно было расслабиться. А тут хороший мужик попался. В кои-то веки.
– Откуда ты знаешь, что он хороший?
– Он у тебя номер телефона попросил?
– Попросил.
– Вот видишь. Значит, хороший. Иначе выставил бы за дверь, и думать про тебя забыл. А этот ответственный.
– Я иногда слушаю тебя и поражаюсь: в каком магазине ты свои мозги оставила?
– Да ладно тебе, не злись. Вы так хорошо смотрелись вместе, и под конец вечера по вам обоим было видно, что вам не терпится добраться до койки. Я что, по-твоему, тебе враг? Тебе хоть хорошо было?
– Это здесь при чем?
– Да при всем, Юль.
Я вздохнула, посмотрела в окно. Негромко созналась:
– Хорошо.
– Так это замечательно.
– Алена, ничего замечательного в этом нет. Он, может, на самом деле, нормальный мужик, а что он теперь обо мне подумает?
– Если нормальный, ничего плохого не подумает. Встретитесь потом, поговорите, объяснишь ему…
– Что?
– Что давно одна, что заскучала, а он тебе так понравился, так понравился!..
– Дура.
– Вот опять я дура! А ведь я тебе правильные вещи говорю!
Я глаза закрыла, потерла лоб.
– Ладно, у меня нет времени обо всём этом думать. Доберусь до дома, приму душ и поеду в Борск. Увидимся в понедельник.
– Удачи тебе… там, – многозначительно проговорила Алёна. Я с подругой согласилась, что удача мне совсем не помешает, попрощалась с ней и разговор закончила. Заметила, что таксист таращится на меня через зеркало заднего вида. Он, судя по всему, с интересом прислушивался к моему телефонному разговору. Я встретила его взгляд через зеркало и с вызовом поинтересовалась:
– Что?
Мужчина тут же отвернулся, стал смотреть на дорогу.
В дорогу я собралась за час. Привела себя в порядок, позавтракала на скорую руку, собрала пакеты с прикупленными продуктами и некоторыми товарами. Алёнка, да и я сама, ругала себя за то, что трачусь на людей, которым совершенно нет никакого дела, приеду я или нет, но с пустыми руками приехать не могла. То ли совесть не позволяла, то ли воспоминание о глазах родных племянников, которые ждали от меня гостинцев. Хоть какое-то яркое пятно в их безрадостном детстве.
До Борска я доехала за пару часов, то есть, в полдень я уже ехала по главной улице маленького городка на своей фырчащей машинке. Машину я свою любила, она была маленькая, красная, смахивала на спортивную модель, вот только год выпуска меня не радовал. Я и без того купила её, можно сказать, старушкой, а сейчас она и вовсе состарилась, и кряхтела и вздыхала печально во время езды, чем сильно меня беспокоила.
В Борске я родилась и выросла, перебралась в Нижний Новгород практически в двадцатитрехлетнем возрасте. И, если раньше, мне казалось, что моя жизнь в этом городке, полная и насыщенная, то после переезда в Нижний, каждый мой визит сюда, меня посещала мысль о том, что жизнь на этих улицах практически не движется. Те же дома, те же фасады, даже вывески на магазинах менялись крайне редко. Минимум машин, люди, которых вечером, даже в центре города, было практически не увидеть. Вечера все предпочитали проводить дома, как в любой деревне. Несколько маленьких, семейных кафе на центральной площади, единственный сетевой супермаркет на весь городок, с десяток магазинчиков со всякой всячиной, и причал на берегу Волги, где останавливались теплоходы с туристами. И то, особых достопримечательностей в нашем городке не было, туристов привозили погулять по живописному берегу реки, перекусить в кафе с домашней кухней, и прикупить для себя сувениров и что-то из народного промысла. «Промышляло» у нас, кстати, большинство взрослого населения городка. Ловили и коптили рыбу, мастерили какие-то поделки, варили и продавали туристам варенье и джемы. Тем и жили. Потому что из всего производства в Борске – пара ферм, лесопилка да несколько провинциальных гостиниц, в основном, для любителей той же рыбной ловли. Люди в городке жили старомодные, непритязательные, любящие обсудить и надавать советов, как кумушки на лавочке. Каждое моё возвращение в родной городок уничтожало кучу нервных клеток в моём организме, но я продолжала возвращаться сюда регулярно.
Я припарковала машину на главной площади, решила выпить кофе, прежде чем приехать к матери. Знала, что у мамы в доме кофе днем с огнем не сыщешь. Сколько бы я его не покупала и не прятала в своей комнате, к моему очередному приезду, ничего не оставалось. А без меня покупать лишние продукты никому в голову не приходило. Я из машины вышла, окинула окрестности взглядом. Скука и серость. Даже вывески магазинов смотрелись безрадостно и старомодно. Вот, например, самый популярный среди женщин магазин одежды в городке назывался: «Модница». Витрину имел наискучнейшую, и неоновая вывеска его совершенно не спасала. Да и вещи там продавались соответствующие настроению его жителей.
У новой жены моего бывшего мужа не было ни вкуса, ни жизненного огня. И её магазин полностью её характеру соответствовал.
Я стояла у высокой балюстрады советского периода, пила кофе из картонного стаканчика, и смотрела на витрину её магазина через дорогу. Ничего не могла с собой поделать, смотрела и чувствовала, как ненавижу сам магазин и его владелицу каждой клеточкой своей души.
– Здравствуй, Юля.
Я очнулась от своих мыслей, моргнула, посмотрела на прошедшую мимо женщину. Соседка по подъезду в нашем старом доме, точнее, в бараке. До моих пятнадцати лет мы проживали в деревянном бараке на окраине городка. Переехали в относительно новый дом после того, как маме выделили квартиру большей площади по многодетности. Мы переехали, но новых друзей и знакомых нам заводить не пришлось. В нашем городке практически все друг друга знали, либо находились в родстве. Нигде не спрячешься, новую жизнь не начнешь. Поэтому, в своё время, я отсюда и сбежала. Выбор у меня был небольшой: либо поставить на своём будущем жирный крест, либо уезжать в никуда. Я выбрала второй путь, хотя, решиться было очень трудно.
За семь лет жизни в Нижнем Новгороде, я добилась немалого. Я нашла себе хорошую работу, я взяла в ипотеку квартиру, хоть и совсем крошечную, я вот машину себе прикупила и стала авто-леди, как мы любим с Аленкой смеяться. Но возвращаясь в свой городок, выходя из машины на улицу, я каждый раз чувствую, что прошлое обрушивается на меня всем своим огромным весом и попорченной репутацией. Потому что моим знакомым в Борске абсолютно безразлично, чего и где я добилась. Они считают, что знают о моей жизни всё в подробностях, и подробности эти грязные и непотребные. Люди на улицах со мной здороваются, даже улыбаются мне в глаза, а сами пытливо приглядываются, уверенные, что я никак не могла измениться. Что я всё та же – дочка Ленки Махорки. А яблоко от яблони, как говорится, далеко не падает. Хоть как его не приукрась и в какую машину не посади.
– Здравствуйте, тётя Маша, – проговорила я в ответ.
Женщина на ходу обернулась на меня, окинула внимательным взглядом.
– Навестить решила?
– Да, – коротко ответила я.
– Ну, ну. Мать твою вчера видела. Хлеб в магазине покупала.
Судя по всему, моя мама кроме хлеба в магазине ничего и не покупает. Никогда. Даже в моём детстве, дома всегда был хлеб, ну и банка варенья, если кто принесет. Это был завтрак, обед и ужин.
Я молча кивнула в ответ на слова соседки. Выбросила стаканчик с недопитым кофе в урну и направилась обратно к своей машине.
О своём приезде я никого не предупреждала. Никогда этого не делала, просто потому, что вряд ли бы кто этой информацией озаботился, стал бы меня поджидать и к моему приезду готовиться. Такая уж у меня замечательная семья – всем на всех наплевать. Мама вечно занята, и не делами и работой, как вы могли бы подумать. У моей любимой мамы, сколько я себя помню, заботы были всегда одни и те же – мужики. То есть, не во множественном числе, моя мама женщина порядочная, как она сама про себя говорит. Мужик у неё всегда был один, которого она беззаветно любила и отдавала ему всю себя без остатка. Вот только этот самый «мужик» частенько менялся. Один сменял другого, тот третьего, в общем, ещё в своей юности я потеряла счет маминым влюбленностям. И, честно, долго не понимала, от чего её ухажёры без конца сбегают. Мама моя была женщиной очень красивой, она всю себя готова была отдать ради похвалы любимого мужчины, никогда и никого не ставила выше его решения и желания. Даже о своих детях, а нас у мамы трое, не заботилась так, как о них. Но личная жизнь у неё никак не клеилась. Мама влюблялась, окрылялась, порой выходила замуж, а когда очередной мужчина её оставлял, страдала, рыдала и плакала. И всё это от души и от чистого сердца. Подозревать её в притворстве или меркантильности никому и в голову не приходило. Ни от одного маминого брака – будь то официальный или гражданский, в нашем доме ничего не прибавлялось. Ну, кроме очередного ребенка. Мама как-то умудрялась выбирать на роль своего очередного героя мужчин, так скажем, ничем не примечательных, особенно совестью и моралью не наделенных. Пришли, пожили, надоело – ушли.
В кругу моих друзей детства, а прошло оно в рабочем бараке, нередко родители, даже мамы, выпивали, вели аморальный образ жизни, за моими друзьями следили органы опеки, некоторых даже забирали в детский дом на какое-то время. В нашей же семье ничего подобного не происходило. Моя мама никогда не была подвержена вредным привычкам, не пила и не курила. Она всегда следила за собой, и мужчины на улице оборачивались ей вслед. До сих пор оборачиваются, хотя, маме почти пятьдесят. Но на свой возраст она не выглядит, цветет, пахнет и мечтает о настоящей любви и принце, как и тридцать лет назад. Но сказать, что моё детство чем-то отличалось от детства моих друзей из неблагополучных семей, как-то не получалось. Если их родители не следили за ними, не кормили и забывали одевать на очередной сезон из-за того, что благополучно пропивали все заработанные и без того маленькие деньги, то моя мама… моя мама попросту не задумывалась о таких мелочах, как одежда и хлеб насущный для детей. У неё всегда был объект обожания, на котором следовало сосредоточиться. Объект в брюках и с наглой ухмылкой. Который возлежал на нашем диване и ел продукты из нашего холодильника, даже не задумываясь о том, что его хоть иногда надо теми же самыми продуктами заполнять. Это была обязанность мамы – кормить своего мужчину. А мы с сестрой (брат если и родился к тому времени, то был совсем малышом), ловили возможность, когда можно было нормально поесть. Нужно было улучить момент, чтобы проснуться раньше очередного маминого воздыхателя, и съесть то, что он ещё не съел. А если не получалось, то в холодильнике всегда был хлеб. Его мама покупала в избытке. Видимо, верила, что хлеб – всему голова.
Со времен моего отрочества и юности прошло достаточно лет. Я выросла, сестра старшая успела выйти замуж и родить своих троих детей, младший брат в следующем году станет совершеннолетним, но наша мама так и не смогла найти счастья и душевного покоя, встретить своего принца, которого беззаветно ждала многие годы и искала в каждом встречном – поперечном мужчине. В свои года она до сих пор ждет и ищет. И мне, признаться, её жаль. Были времена, когда я ей верила, потом перестала понимать, затем злилась на её безответственность и наивность, а сейчас мне её жаль. Я понимаю, что мама не изменится. Без поиска своего идеала её жизнь станет бессмысленной. Мама не представляла свою жизнь в одиночестве, без мужского плеча рядом. И совсем не важно, что плечо это зачастую слабое и сутулое в плане житейских надобностей, главное, чтобы оно было. Главное, чтобы было о ком говорить соседкам и подружкам:
– А вот мой Толик!..
Сереженька, Андрюша, Васенька, Витенька!.. Это только те имена, которые я могу вспомнить мгновенно, которые оставили хоть какой-то след в моей памяти. С тех пор, как я переехала в Нижний Новгород, я стараюсь не заострять внимание на личной жизни матери, лишняя головная боль.
Когда я приезжала в последний раз, а было это около месяца назад, у мамы случился временный застой в личной жизни, и она заметно грустила. Светлой такой грустью в ожидании новой любви. С того момента, когда предыдущий «принц» сделал от неё ноги, прошло несколько недель, мама уже успела отстрадать и отплакать, пережить потерю, и теперь готовилась к следующей судьбоносной встрече, вздыхала и с ожиданием поглядывала по сторонам. Надеюсь, что момент передышки ещё не закончился, и я успею проскочить. Если появлюсь еще через месяц, вполне возможно, мама уже будет примерять фату. Замужем официально мама побывала трижды, и каждый раз на церемонию бракосочетания надевала одну и ту же фату. Платья меняла, а фату нет. Странно, что она не задумалась о том, что эта деталь её каждого свадебного наряда несет в себе негативную энергетику. Существует же накопительный эффект. Помнится, когда я собралась замуж, мама убеждала меня примерить её фату к своему свадебному платью, а я отказывалась, как могла, вплоть до скандала. Фату я не надела, правда, от этого мой брак счастливее не стал, а затем и распался со скандалом. Но не суть. И, скорее всего, дело совсем не в фате, дело в маме, но я эту белую тряпку люто ненавидела.
Дверь в отчий дом, как всегда оказалась не заперта. Мама никогда дверь не запирала, наверное, верила, что счастье войдет, не постучавшись. Эта привычка осталась ещё с нашей жизни в бараке. Там никто и никогда не запирал двери в комнатах. Кухня общая, туалет с ванной общие на целый этаж, дети бегают туда-сюда. Лишняя морока отпирать и запирать двери, к тому же, все свои, можно сказать, что родственники, всем делились, всё про всех знали. После переезда я пыталась маме доказать, что жизнь в многоэтажке – совсем другая, здесь не принято запросто ходить к соседям в гости, да и непонятно, кто может шарахаться по подъезду, надо опасаться, но осторожность в маминой душе отсутствовала на корню. Вот и сегодня я дверь в квартиру толкнула, и она спокойно отворилась. В квартире было тихо, чистенько, но достаточно бедно. Ничего лишнего у мамы никогда не было, потому что не было лишних денег. Что и не мудрено, раз зарплата небольшая, детей трое, а ещё надо взрослого мужика содержать. Что тут лишнего себе позволишь? Но чего у моей мамы не отнять, так это жизненного оптимизма. Она всегда всем довольна, ей всего хватает, а пылкое сердце ждет чуда и любви, совсем в скором будущем.
– Есть кто дома? – громко поинтересовалась я, входя в прихожую с пакетами, и закрывая за собой дверь. Я её прикрыла, а затем повернула ключ в замке. Мне так куда спокойнее.
Мама из комнаты мне навстречу не вышла, никак не отозвалась, по всей видимости, дома её не было. Зато спустя минуту-другую, из маленькой комнаты появился младший брат. Максиму было семнадцать, этим летом он окончил школу, одиннадцатый класс, и, по-хорошему, ему необходимо было озаботиться своим будущим и идти учиться дальше. Но Макс почему-то не заботился, и мама не заботилась, и поэтому, когда его бывшие одноклассники готовились к вступительным экзаменам или искали работу, мой брат, судя по его заспанной физиономии, отдыхал дома. И ни о чем не переживал.
– Привет, – проговорил Макс, разглядывая меня. – Приехала?
– Приехала, – в тон ему отозвалась я. К братцу невольно присмотрелась. Макс у нас был парнем симпатичным, хоть и худощавым, и ростом выдающимся не обладал, но девичье внимание он без сомнения привлекал. Я много слышала о его подружках, ещё со школьных времен, класса с девятого. Максим был симпатичным ловеласом местного разлива, но при этом безумно ленивым во всем, что касалось учебы или быта. И эта самая лень открыто читалась на его лице, в его взгляде. И меня это здорово удручало. Ещё недавно, когда Максим ещё учился в школе, а у меня появилась возможность хоть что-то для него сделать, я приложила немало усилий, чтобы брата вдохновить, я пыталась рассказать ему о возможных перспективах, о жизни в большом городе, доказывала, что нужно обязательно продолжать учиться. Но чем старше он становился, тем яснее я понимала, что разговоры и убеждения ни к чему не ведут. То есть, переехать жить в Нижний Новгород Максим был совсем не прочь, он даже загорелся этой идеей, но все разговоры об учебе и работе, чтобы обеспечивать своё существование, энтузиазма в нём не вызывали.
– А как ты хотел? – удивилась я, когда наш с ним разговор в первый раз споткнулся об этот камень. – Чтобы жить хорошо, нужно и работать хорошо. Кто тебя будет обеспечивать? Кому ты нужен?
Максим тогда сложил губы неприятной уточкой и глянул на меня весьма выразительно.
– Хорошо тебе говорить, – заявил он с юношеским запалом. – Ты красивая девка, тебе можно голову о том, на что жить, не морочить.
Тогда я впервые взглянула на младшего брата, которого половину своей жизни таскала на руках, по-другому.
– Во-первых, – твердо проговорила я, – я не девка. Ты так с подружками на улице разговаривать будешь. А, во-вторых, я работаю, и работаю много. Я себя обеспечиваю.
Читать бесплатно другие книги:
