Сороки-убийцы Горовиц Энтони

Это был старый их спор: город против села, Саксби против всего остального на свете. Но, даже произнося эти слова, Джонни не мог забыть, как Мэри Блэкистон приперла его к стенке в этом самом доме, как много было ей известно о нем. Она и сэр Магнус внезапно умерли, с промежутком в две недели. Это не совпадение, и полиция наверняка придет к такому же выводу. Уайтхед знал, как работают полицейские. Сотрудники уже роются в досье, проверяя всех, живущих по соседству. Немного пройдет времени, прежде чем за ним придут.

Джемма подошла, села рядом с мужем и положила руку ему на плечо. Хотя в сравнении с ним она казалась миниатюрной и хрупкой, в их семье сильной была она, и оба это знали. Она стояла рядом, когда у них были неприятности в Лондоне. Она писала письма, полные оптимизма и доброго юмора, пока он был «в отсутствии». А когда Джонни наконец вернулся, именно Джемма приняла решение, приведшее их в Саксби-на-Эйвоне. Она увидела в журнале рекламу антикварного магазина, и у нее родилась идея, как дать Джонни возможность использовать часть навыков из прежней жизни и при этом заложить надежный, честный фундамент для новой.

Покинуть Лондон было нелегко, особенно для человека, прожившего всю свою жизнь в пределах слышимости «колоколов»[11], но Джонни увидел в этом предложении смысл и смирился с ним. Но Джемма знала, что переезд дорого дался ее мужу. Шумный, веселый, вспыльчивый и открытый Джонни Уайтхед так и не освоился до конца в общине, где все постоянно на виду и где общественное осуждение означает полный остракизм. Не ошиблась ли она, притащив его сюда? Она позволяла ему время от времени съездить в город, хотя всякий раз жутко переживала. Джемма никогда не допытывалась, что он там делает, а сам он не рассказывал. Но в этот раз все иначе. Джонни был в столице всего несколько дней назад. Может ли это быть как-то связано с тем, что произошло?

– Чем ты занимался в Лондоне? – спросила она.

– А тебе-то что?

– Просто интересно.

– Повидался с приятелями, Дереком и Колином. Мы пообедали, пропустили по стаканчику. Тебе следовало поехать со мной.

– Ты сам этого не хотел.

– Ребята спрашивали о тебе. Я прошел мимо нашего старого дома. Там теперь квартиры. Знаешь, о чем я подумал? Что мы были очень счастливы там, ты и я. – Джонни похлопал ее по тыльной стороне ладони, обратив внимание, как истончилась эта ладонь. Создавалось впечатление, что чем старше Джемма становится, тем меньше ее остается.

– С меня Лондона на мой век хватило, Джонни. – Она убрала руку. – Что до Дерека и Колина, то они никогда не были тебе друзьями. Когда дело приняло скверный оборот, не они поддерживали тебя, а я.

Джонни насупился.

– Ты права, – вздохнул он. – Пойду-ка я прогуляюсь. С полчасика. Проветрю мозги.

– Я пойду с тобой, если хочешь.

– Нет. Ты лучше пригляди за магазином.

С самого открытия утром в лавку никто не зашел. Вот еще одно последствие убийства – оно отпугивает туристов.

Джемма смотрела, как муж уходит, услышала, как привычно звякнул колокольчик на двери. Она полагала, что они поступили правильно, приехав сюда и оставив позади прежнюю жизнь. Не важно, что говорил тогда Джонни: решение было верным. Но две смерти, одна в скорой последовательности за другой, все изменили. Казалось, будто тени из прошлого вытянулись и нашли их.

Мэри Блэкистон была здесь. Впервые за долгое-долгое время экономка пришла в магазин, а Джонни, будучи спрошен в лоб, солгал об этом. Он сказал, будто женщина собиралась что-то купить, но Джемма знала, что это неправда. Будь Мэри нужен подарок, она отправилась бы в Бат: в «Вулворт» или в «Бутс-кемист». И меньше чем через неделю она погибла. Существует ли связь между двумя этими событиями? И если так, есть ли следующее звено, ведущее к смерти сэра Магнуса Пая?

Джемма Уайтхед перебралась в Саксби-на-Эйвоне из расчета, что тут безопаснее. Но, сидя в затхлом магазинчике в окружении сотен бесполезных вещиц и побрякушек, которые никому не нужны и которые, по меньшей мере сегодня, никто не придет покупать, Джемма всей душой хотела, чтобы они с Джонни оказались где угодно, только не здесь.

Каждый из обитателей деревни был уверен, что знает, кто убил сэра Магнуса Пая. К сожалению, среди всех их теорий не нашлось бы и двух совпадающих.

Было хорошо известно, что сэр Магнус и леди Пай не ладили. Их редко видели вместе. Если им случалось посетить церковь, они располагались поодаль друг от друга. Если верить хозяину «Паромщика» Гарету Кайту, сэр Магнус спал со своей экономкой Мэри Блэкистон. Вот леди Пай и убила обоих. Хотя каким образом ей удалось подстроить первую смерть, будучи на отдыхе во Франции, объяснить он не брался.

Нет-нет. Это Роберт Блэкистон убийца. Разве не угрожал он матери буквально накануне ее гибели? Сделал он это, потому что злился на нее, а сэра Магнуса ему пришлось убрать, когда тот каким-то образом узнал правду. Был еще Брент. Смотритель жил один. И был определенно с приветом. Ходили слухи, что сэр Магнус уволил его в тот самый день, когда был убит. А как насчет неизвестного, пришедшего на похороны? Никто не станет надевать такую шляпу, разве что из желания скрыть лицо. Даже Джой Сандерлинг, милая девушка, работающая у доктора Редвинг, и та угодила под подозрение. Странное объявление, размещенное ею на доске рядом с автобусной остановкой, бесспорно указывало на то, что в ней кроется нечто большее, чем видно на первый взгляд. Мэри Блэкистон была настроена против нее. И умерла. Сэр Магнус Пай проник в суть дела. И тоже умер.

А тут еще уничтожение Дингл-Делла. Хотя полиция не обнародовала подробностей обнаруженного на столе у сэра Магнуса письма с угрозами, все прекрасно знали, какое возмущение вызвала идея грядущей застройки. Чем дольше прожил человек в деревне, тем сильнее должен быть его гнев. Исходя из этой посылки, старый Джефф Уивер, которому стукнуло восемьдесят три и который присматривал за церковным кладбищем столько, сколько его помнили, оказывался подозреваемым номер один. Викарию тоже было что терять: его дом располагался прямо по соседству с местом предполагаемой стройки, а все давно подметили, как преподобному и миссис Осборн нравится затеряться в лесу.

Любопытно, что единственной жительницей, у которой имелись все причины убить сэра Магнуса, но чье имя никогда не упоминалось, была Кларисса Пай. Обедневшую сестру то не замечали, то унижали, но никому из деревенских даже в голову не пришло заподозрить в ней убийцу. Вероятно, причина крылась в том, что Кларисса была женщиной одинокой и притом набожной. Возможно, сыграла роль ее приметная внешность. Крашеные волосы были видны за пятьдесят ярдов. Также она перебарщивала со шляпками, с поддельной бижутерией, с нарядами, некогда претендовавшими на моду, тогда как скромная одежда шла бы ей куда больше. Физические данные тоже говорили против нее: не толстушка, не мужеподобная, не коротышка, она находилась тем не менее в опасной близости ко всем этим трем эпитетам. Короче говоря, Кларисса считалась в Саксби-на-Эйвоне чем-то вроде посмешища, а посмешища убийств не совершают.

Сидя у себя дома на Уинсли-Террас, Кларисса старалась не думать о случившемся. В течение последнего часа она была с головой погружена в разгадывание кроссворда в «Дейли телеграф», хотя в обычные дни ей хватило бы половины этого времени. Одно задание оказалось для нее особенно сложным:

16. Сетует немало против Бобби.

Загадано было слово из восьми букв, вторая «о», четвертая «и». Кларисса понимала, что ответ лежит прямо на поверхности, но каким-то образом не дается ей. Кроется разгадка в синониме слова «сетует» или это какая-то знаменитость по имени Бобби? Едва ли. Кроссворды в «Дейли телеграф» редко касались знаменитостей, разве что классиков – писателей или художников. В таком случае может ли «Бобби» иметь какое-то иное значение, ускользающее от нее? Она погрызла немного ручку «Паркер джоттер», с которой всегда решала кроссворды. И тут Клариссу осенило. Ответ был таким очевидным и находился прямо перед ней все это время! «Сетует немало против…» «Против» указывает на анаграмму. А Бобби?

Допустим, с заглавной «Б» получилось несколько нечестно. Кларисса подставила недостающие буквы: «Полисмен»[12]. Разумеется, это навело ее на мысль про Магнуса, про полицейские машины в деревне и патрульных, которые прямо сейчас еще находятся в Пай-Холле. Что станется с домом теперь, после смерти брата? Скорее всего, Фрэнсис продолжит жить в нем. Продать она его не вправе. Так гласил майоратный порядок – сложный документ, многие века определяющий владение Пай-Холлом. Поместье отойдет теперь к Фредди, ее племяннику, следующему в роду. Парнишке всего пятнадцать, и когда Кларисса последний раз встречалась с ним, он оставил у нее впечатление юноши неглубокого и высокомерного, в точности как его отец. И вот теперь он стал миллионером!

Конечно, если он и его мать умрут – погибнут в ужасной автомобильной аварии, к примеру, – то собственность, хотя и без титула, перейдет по боковой линии. Любопытная мысль. Едва ли реальная, но любопытная. По правде говоря, нет причин исключать такую возможность. Сначала Мэри Блэкистон, затем сэр Магнус Пай. А дальше…

Услышав звук поворачивающегося в замке парадной двери ключа, Кларисса быстро свернула газету и отложила ее в сторону. Ей не хотелось, чтобы кто-то подумал, будто она убивает время и ей нечем заняться. Она уже поднялась и шла в кухню, когда на пороге появилась Дайана Уивер, жена Адама Уивера, выполнявшая по деревне разные работы и помогавшая в церкви. Дайана была женщиной средних лет, деловитая и приветливая. Она работала уборщицей: два часа в день в лечебнице, а остальное ее время было расписано между различными домами в Саксби-на-Эйвоне. Раз в неделю после полудня она появлялась здесь. Глядя, как Уивер возится с огромным пластиковым пакетом, который всегда таскала с собой, и расстегивает плащ, излишний в столь теплую погоду, Кларисса поймала себя на мысли, что именно так и должна выглядеть настоящая уборщица, то есть женщина, вполне подходящая и даже необходимая для такой работы. Как мог Магнус причислить ее, свою сестру, к этой категории? Говорил ли он всерьез или просто хотел ее обидеть? Клариссу не огорчало, что брат умер. Совсем напротив.

– Добрый день, миссис Уивер, – сказала она.

– Здрасте, мисс Пай.

Кларисса сразу уловила неладное. Уборщица была подавлена и явно нервничала.

– В свободной спальне есть кое-что для глажки. И я купила новую бутылку «Аякса». – Кларисса перешла сразу к делу. Не в ее привычках было вступать в беседы, и это не было только вопросом статуса – ей едва по карману было позволить себе оплатить эти два часа в неделю, и она не собиралась растрачивать их на досужие разговоры.

Однако, сняв плащ, миссис Уивер не тронулась с места и не выказывала рвения приступать к работе.

– Что-то случилось? – осведомилась Кларисса.

– Ну… это происшествие в большом доме…

– С моим братом.

– Да, мисс Пай.

Уборщица волновалась явно сильнее, чем следовало от нее ожидать. Она не работала в усадьбе, да и с Магнусом разговаривала, скорее всего, пару раз в жизни.

– Жуткое это событие, – продолжила Дайана. – Для деревни вроде нашей. Я хочу сказать, с людьми всякое случается. Я тут сорок лет живу, но такого никогда не видала. Сначала бедняжка Мэри. А теперь вот это.

– Я как раз сама об этом думала, – согласилась Кларисса. – Такое горе. Мы с братом никогда не были близки, но все равно это кровь…

Кровь.

Она вздрогнула. Знал ли он, что его ждет смерть?

– И теперь тут повсюду полиция, – гнула свое Дайана Уивер. – Задает вопросы и никому не дает покоя.

Так вот что ее беспокоит: полиция?

– Как думаете, полицейские догадываются, кто это сделал? – спросила уборщица.

– Едва ли. Убийство произошло только вчера ночью.

– Я не сомневаюсь, что они должны были обыскать дом. Мой Адам говорит… – Дайана помедлила, не уверенная, стоит ли упоминать об этом. – Он говорит, что кто-то срубил ему голову с плеч.

– Да, я слышала.

– Такая жуть!

– Это действительно очень пугающе. Вы в состоянии работать сегодня или лучше пойдете домой?

– Нет-нет. Я уж лучше займу себя делом.

Уборщица направилась в кухню. Кларисса посмотрела на часы. Миссис Уивер приступила к исполнению обязанностей с опозданием на две минуты. Нужно проследить, чтобы она отработала положенное время, прежде чем уйти.

Встреча в «Ларкин Гэдуэлл» не пролила особого света. Аттикусу Пюнду показали рекламный буклет будущей застройки: весь в акварельных картинках, с изображением улыбающихся семей. Нарисованные мазками люди напоминали скорее духов, плывущих через обретенный новый рай. Проект прошел утверждение. Начало строительства намечено на следующую весну. Филип Гэдуэлл, старший партнер фирмы, стоял на том, что Дингл-Делл представляет собой ничем не примечательный участок леса, а новостройки облагородят пейзаж.

– В совете преобладает мнение, что мы возрождаем наши деревни, – сказал он. – Если мы хотим, чтобы они жили, местным семьям нужны новые дома.

Чабб слушал все это молча. Ему подумалось, что изображенные в буклете семьи в чистенькой одежде и на новеньких машинах уж как-то совсем не похожи на местные. Инспектор обрадовался, когда Пюнд объявил, что не имеет больше вопросов, и они снова вышли на улицу.

Получилось так, что Фрэнсис Пай уже выписалась из больницы и настояла на возвращении домой. Так что трое мужчин, Пюнд, Фрейзер и Чабб, сразу отправились в усадьбу. Ко времени их прибытия полицейские машины уже разъехались от Пай-Холла. Проезжая мимо гостевого дома и далее по гравийной дорожке, Пюнд поразился тому, какой обыденный вид имеет усадьба в свете уже скрывающегося за деревьями вечернего солнца.

– Здесь, должно быть, жила Мэри Блэкистон, – сказал Фрезер, указывая на безмолвный Лодж-хаус.

– Причем прежде с двумя сыновьями, Робертом и Томом, – заметил Пюнд. – Не будем забывать, что младший из детей тоже погиб. – Он смотрел в окно, и лицо его вдруг помрачнело. – Этому месту довелось повидать много смертей.

Они подкатили к дому. Чабб опередил их и уже ждал у парадной двери. Место с отпечатком ладони было отгорожено квадратиком обвисшей полицейской ленты, и Фрейзер размышлял, принадлежит ли след садовнику Бренту или оставлен кем-то еще? Они прошли внутрь. Там кто-то хорошо поработал. Персидский ковер убрали, пол вымыли. Набор доспехов тоже исчез. По идее, полиция могла ограничиться мечом – как никак это орудие преступления, – но остальная часть доспехов служила слишком острым напоминанием о случившемся. Дом обволакивала тишина. Не было никаких признаков присутствия леди Пай. Чабб медлил, не зная, как поступить.

А потом открылась дверь и из гостиной вышел мужчина, лет под сорок, с черными волосами и усами, в синем свитере с планкой на переднем кармане. Шел он вальяжно, одну руку сунув в карман, а в другой держа сигарету. Фрейзеру сразу подумалось, что этот человек из тех, к кому легко сразу проникнуться неприязнью. Причем он не просто порождает эту неприязнь, но и, похоже, тщательно культивирует.

Неизвестный удивился, увидев в холле троих посетителей, и не пытался скрыть это.

– Вы кто такие? – резко спросил он.

– Хочу задать вам тот же вопрос, – парировал Чабб, мигом ощетинившись. – Я из полиции.

– Ох! – Мужчина сник. – Ну, я друг Фрэнсис… леди Пай. Приехал из Лондона, чтобы ее поддержать: трудный час и все такое. Мое имя Дартфорд. Джек Дартфорд. – Он робко протянул руку, потом убрал. – Она очень переживает, знаете ли.

– Еще бы. – Пюнд выступил вперед. – Разрешите полюбопытствовать, мистер Дартфорд: как вы узнали новости?

– Насчет Магнуса? Фрэнсис мне позвонила.

– Сегодня?

– Нет. Вчера ночью. Сразу после того, как вызвала полицию. Она была в настоящей истерике. Мне следовало бы приехать сразу, но час был поздний, чтобы пускаться в путь, и на утро у меня назначена была встреча. Так что я обещал ей приехать к обеду, что и сделал. Забрал ее из больницы и привез сюда. Кстати, с ней ее сын Фредди. Он живет с друзьями на южном берегу.

– Вы не возражаете, если я спрошу, почему из всех своих друзей в трудный час она выбрала именно вас?

– Ну это достаточно легко объяснить, мистер…

– Пюнд.

– Пюнд? Немецкое имя. Да и говорите вы с акцентом. Что вы тут делаете?

– Мистер Пюнд помогает нам, – отрезал Чабб.

– А, ну хорошо. Так о чем вы спрашивали? Почему она позвонила мне?

Было очевидно, что при внешней браваде Джек Дартфорд лихорадочно подыскивает безопасный ответ.

– Я думаю, это произошло потому, что мы с Фрэнсис в тот день пообедали вместе. На самом деле я проводил ее до станции и посадил на поезд в Бат. Поэтому был первым, кто пришел ей в голову.

– Леди Пай была с вами в Лондоне в день убийства? – спросил Пюнд.

– Да. – Дартфорд вздохнул, как бы сожалея, что сболтнул лишнее. – У нас состоялся деловой обед. Я давал ей советы насчет акций и паев, инвестиций и всего такого.

– И чем вы занимались после обеда, мистер Дартфорд?

– Я ведь только что сказал, что…

– Вы сказали, что проводили леди Пай на станцию. Но нам известно, что она вернулась в Бат с поздним вечерним поездом. И до дома добралась примерно в половине десятого. Отсюда я делаю вывод, что вторую половину дня вы провели вместе.

– Да. Провели. – Дартфорд чувствовал себя все более не в своей тарелке. – Убили какое-то время. – Он подумал немного. – Ходили в галерею. В Королевскую академию.

– Что видели?

– Так, картины разные. Скукота.

– Леди Пай утверждает, что ходила по магазинам.

– Ну, по магазинам мы тоже прошлись. Правда, она ничего не купила… По крайней мере, насколько я помню. У нее не было настроения.

– С вашего позволения, у меня остался к вам только один вопрос, мистер Дартфорд. Вы сказали, что являетесь другом леди Пай. Могли бы вы характеризовать себя также как друга покойного сэра Магнуса Пая?

– Нет. Едва ли. Я хочу сказать, что мы были знакомы, конечно. Мне он вполне нравился. Довольно-таки приличного сорта малый. Но мы с Фрэнсис играли вместе в теннис. Так мы и повстречались. Поэтому мне чаще доводилось видеться с ней, чем с ним. Но он не имел ничего против, хотя и никогда особо не тяготел к спорту. Вот и все.

– Где леди Пай? – спросил Чабб.

– В своей комнате наверху. В постели.

– Она спит?

– Не думаю. По крайней мере, она не спала, когда я заглядывал к ней несколько минут назад.

– В таком случае нам хотелось бы повидаться с ней.

– Сейчас? – Ответ Дартфорд прочитал по непреклонному лицу детектива. – Ну хорошо, я провожу вас наверх.

Фрэнсис Пай лежала в постели, завернувшись в халат и наполовину утонув в волне скомканных простыней. Она пила шампанское. На столике рядом стоял полупустой бокал, наклоненная бутылка выглядывала из ведерка со льдом. Заливает горе или празднует? На взгляд Фрейзера, это могло быть как то, так и другое, и по выражению ее лица было трудно что-либо понять. Леди Пай была раздосадована визитом, но в то же время ожидала его. Она не хотела говорить, но уже приготовилась отвечать на вопросы, которые ей неизбежно зададут.

В комнате она находилась не одна. В кресле развалился, закинув ногу на ногу, подросток, одетый в белое, как для игры в крикет. Юноша явно приходился ей сыном: у него были такие же темные волосы, зачесанные на лоб, и такой же надменный взгляд. Он грыз яблоко. Ни мать, ни сын не выглядели особо опечаленными недавним событием. Она с равным успехом могла слечь в постель с гриппом, и сын заглянул навестить ее.

– Фрэнсис… – начал Джек Дартфорд, представляя гостей. – Это инспектор Чабб. Он из полиции Бата.

– Мы встречались с вами в ночь, когда это произошло, – напомнил Чабб. – Я был здесь, когда вас увезли на «скорой».

– Ах да… – Голос был хрипловатый, безразличный.

– А это мистер Понд.

– Пюнд. – Сыщик кивнул, здороваясь. – Я помогаю полиции. Это мой помощник Джеймс Фрейзер.