Трилогия алой зимы Мари Аннетт

Глава 3

Эми стиснула зубы. Ну и как в таком шуме медитировать?!

Раздался оглушительный лязг стали, затем мужской смех. Опять звон, ворчание, лязг, лязг, удар. Эми чуть было не приоткрыла глаза, но тут же зажмурила их крепче, словно это могло оградить от звуков. Мышцы бедер свело от напряжения, и она поерзала на подушке, не выпрямляя ног.

Звяк, звяк, бух.

– О-о-о! – завопил Катсуо на порядок громче необходимого. – Это было подло, Минору!

– Ты просто проморгал.

Эми распахнула глаза. Поднявшись, расправила складки хакама – все-таки вчера она сложила их не так ровно, как думала. Затем достала из шкафа и надела тяжелое, плотное хаори для прогулок. Закинув хвост на плечо, Эми пригладила волосы ладонями и глубоко вздохнула. Только убедившись в своей способности не сорваться на крик, Эми сдвинула дверь и шагнула на деревянный настил.

Сад был залит ярким солнечным светом, мерцавшим на тонком слое снега. Радуясь, что воздух не такой морозный, как вчера, Эми свернула к выходу, у которого оставила сандалии. Здесь звон слышался еще громче. Деревья с покрытыми инеем алыми и золотыми листьями отделяли сражающихся сохэев от дома и, видимо, создавали им впечатление, что шум ее не побеспокоит – в чем она намеревалась их полностью разуверить.

Эми зашагала по дорожке, уже планируя речь, как вдруг услышала тихое хихиканье. Она хмуро повернулась. В кустах, совсем недалеко, мелькнуло что-то красное.

Сердце рухнуло в пятки, затем все же включилась логика. Опасный ёкай не смог бы проникнуть в храм ками, тем более – амацуками. А даже если это и ёкай, то вряд ли он стал бы носить ярко-красную одежду и хихикать как школьница. Впрочем… мог бы, конечно, но вряд ли.

Эми сошла с дорожки. За кустами прятались две девчонки в форме мико. Они не сводили глаз с той самой поляны за деревьями, которую было прекрасно видно из их укрытия. Катсуо низко держал катану и усмехался, а старший сохэй, Минору, небрежно перебрасывал из руки в руку свой увенчанный лезвием посох. История сражения была написана на земле четкими следами в снегу.

Минору принял более удобную стойку и направил лезвие в сторону соперника, но вдруг заметил Эми.

– Доброе утро, госпожа! – коротко поклонился он, подняв посох.

Катсуо оглянулся и тут же встал ровно.

– Эми! – воскликнул он, раскрасневшийся то ли от сражения, то ли вновь от смущения. – Что ты здесь делаешь?

Минору хмуро уставился на младшего сохэя. Эми моргнула, не зная, что ответить, и глянула вниз, на незнакомок, не сдвинувшихся с места. Повисло неловкое молчание.

Звонко рассмеявшись, старшая из девчонок вскочила на ноги. Оба сохэя вздрогнули от удивления. Девчонка радостно помахала им одной рукой, а другой обхватила Эми за плечи.

– О, Катсуо! Минору! Доброе утро! А мы тут показываем госпоже окрестности.

Девчонка стиснула Эми крепче и одарила сияющей улыбкой, в которой явно читалось: «Ты нас выдала, так что давай-ка лучше подыгрывай». Вторая девочка поднялась следом, вся пунцовая.

Первая, не выпуская Эми из плена, широко взмахнула ладонью.

– Дом уже посмотрели, теперь покажем конюшню. Нравятся лошади? У нас их четыре: три кобылки и мерин.

Продолжая болтать о лошадях, она потащила Эми обратно к дорожке. Вторая девочка поплелась за ними, не поднимая взгляда. Катсуо и Минору молча смотрели им вслед. Прилипшая к Эми девчонка громко разглагольствовала до тех пор, пока сохэи не остались прилично позади. Спустя минуту вновь донесся звон оружия.

Девчонка наконец убрала руку с плеч Эми и закатила глаза с такой силой, что ее голова дернулась назад.

– И вот надо ж было тебе так подойти! Они ведь понятия не имели, что мы подглядывали, пока ты не решила постоять на виду.

– Я не понимала, что вы делаете, пока Минору меня не заметил, – то ли попыталась оправдаться, то ли признала свою вину Эми.

– Теперь придется искать новый способ за ними следить, – девчонка хмыкнула и, не замедляя шага, устремилась вперед по тропинке от дома на север. – Я, кстати, Рина. А это – Юи.

Она указала через плечо на свою напарницу – та безмолвно пялилась на Эми. Толстые очки увеличивали глаза Юи, делая ее взгляд еще более странным. Волосы у нее были до плеч – длины едва хватало, чтобы собирать их в положенный мико хвост, – а крошечная фигурка терялась в широких рукавах белого кимоно и просторных красных хакама.

– Когда ты приехала, мы были в школе, а потом Нанако запретила нам приходить на твой первый ужин здесь. – Снова закатив глаза, Рина заправила длинную челку за ухо. – Кто знает почему. Ее бесит, даже когда ветер дует не в ту сторону.

Судя по всему, Нанако вела себя грубо не только с Эми.

– Рада знакомству, – произнесла Эми, пользуясь первой паузой в болтовне девочки. – Я…

– Кимура Эми, – радостно перебила ее Рина. – Камигакари Аматэрасу, амацуками ветра, вестницы радости и весны, повелительницы вихрей и бурь. Мы знаем. Знали еще до того, как каннуши Фуджимото объявил, что ты останешься здесь до церемонии. Твое имя известно всем мико во всех храмах Аматэрасу.

Сзади донесся тихий голосок. Рина остановилась и фыркнула.

– Говори громче, Юи! Хватит шептать, тебя вообще не слышно.

Юи сцепила руки.

– А у тебя правда есть метка ками? – спросила она чуточку отчетливее.

Эми кивнула и прижала ладонь к груди.

– Да. Она появилась, когда мне было восемь лет, наутро после зимнего солнцестояния.

– А можно посмотреть? – засветилась от любопытства Рина.

– П-посмотреть? – изумилась Эми. О таком ее еще никто не просил. Разве Рина не заметила, что она и так жестом обозначила место – ровно над ложбинкой груди? – Она… э-э… не там, где можно… то есть было бы неуместно…

– Забей, – отмахнулась Рина и пошла дальше. – И каково это – быть камигакари? Могу поспорить, что легкотня, а? Тебя-то никто не заставляет работать, для этого ты слишком важная.

Эми неохотно зашагала за ней. Над тропинкой нависли раскидистые кроны деревьев, за которыми уже не ухаживали так, как в саду. Дом скрылся из виду, а ни один из сохэев так и не отправился следом. Вот тебе и стражи…

– Долго ли еще идти? – спросила Эми. – Конюшня ведь на землях храма?

– Конечно, – беспечно отозвалась Рина. – Прямо за поворотом. Знаю, тебе нельзя уходить с земель храма без сохэев.

Она резко свернула влево. Лес кончился, и за ним обнаружилась огороженная лужайка с простенькой конюшней. Присыпанную снегом траву щипали четыре лошади – две бурых, гнедая с темными чулками и черным храпом и, наконец, вороная с одним белым носком. Гнедая подняла голову и заржала; остальные невозмутимо продолжали жевать.

Рина подошла к деревянной ограде, а затем, прислонившись к ней спиной, устроила локти на верхней перекладине и усмехнулась.

– Так что, мисс камигакари, каково это – быть тобой?

Эми чуть не скорчила гримасу. Она-то надеялась, что Рина уже позабыла об этом вопросе.

– Почти как быть мико, но куда больше… ограничений.

– Вряд ли ограничения так уж плохи. – Рина пнула траву. – Тебя же вечно балуют, да? Красивые сохэи на побегушках, плюс всю работу выполняют другие мико, раз тебе нельзя напрягаться и рисковать здоровьем. Да брось. Как по мне – звучит очень даже круто.

Стараясь не хмуриться, Эми глянула на лошадей. Гнедая вернулась к трапезе, не обращая внимания на снег. Впрочем, становилось теплее, и к обеду он должен был растаять.

– Да, наверное, есть и свои преимущества, – пробормотала Эми.

– Камигакари надлежит хранить чистоту, – шепнула Юи, сцепив руки, – дабы получить силу и дух ками. Дважды в день омываться, медитировать до и после сна, есть лишь здоровую пищу, пить лишь очищенную воду. Камигакари должна сохранять непорочным как дух, так и тело, и прогонять злые, нечистые мысли и желания.

– Что, опять учебники зубрила? – буркнула Рина, глянув на Юи, а потом ухмыльнулась. – Нечистые желания, м-м? Значит, не стоит нам звать тебя подглядывать за сохэями. Они здесь всего неделю, а тренируются по два раза в день.

Эми вздрогнула; давние воспоминания всколыхнулись, стремясь прорваться наружу. Нет, она не станет сновать по кустам и подглядывать за тренировками сохэев. Однажды она уже допустила эту ошибку. Больше – никогда.

– Погоди, – задумчиво произнесла Рина. – То есть поэтому посланник из Шиона так носился с тем, что к тебе могут прикасаться только мико? – изумилась она с придыханием. – Мужчинам нельзя? Совсем-совсем?

Эми снова вздрогнула.

– Тебе запрещено прикасаться к парням? Серьезно? Погоди… значит, тебя никогда не целовали?

Не зная, как свернуть с этой темы, Эми покачала головой. Разумеется, ее никогда не целовали. Невинное, необходимое касание – например, когда Катсуо ее поймал, – считалось приемлемым. Понятно, что мужчина не осквернит камигакари кратким, безобидным соприкосновением, однако такое правило было необходимо, дабы уберечь ее чистоту.

Рина звонко хохотнула.

– Поверить не могу! Тебе сколько, восемнадцать? И ты ни разу не целовалась!

Сквозь смущение чуть не прорвалась вскипевшая злость. Необходимые ограничения и жертвы, которые требовались от камигакари, – вовсе не шутки. Эми коротко поклонилась.

– Спасибо, что показали конюшню. Мне нужно вернуться в дом. Я еще не закончила утреннюю медитацию.

– Прости, прости! – тут же пискнула Рина совершенно неизвиняющимся тоном. – Меня иногда заносит. Пойдем обратно. – Она пробежала вперед и остановилась, дожидаясь остальных. – Посланник кучу раз повторил, что ты должна оставаться при храме и не выходить за его пределы без обоих сохэев. Ты и правда в опасности не на священной земле?

– Это предосторожность, – пояснила Эми, понимая, что поток вопросов не остановится, пока она не избавится от общества Рины. – Сохэи сопровождали меня в школу и обратно, пока я не окончила ее этим летом, и проблем никогда не возникало.

– Но однажды на тебя напал ёкай, так? – поинтересовалась Рина. – Несколько лет назад, в парке рядом с храмом. И тогда мико умерла, да? А как выглядел тот ёкай? – добавила она из-за страшного любопытства чуть ли не шепотом.

Эми застыла посреди тропы, расправив плечи и сцепив дрожащие руки.

– Мико Рина! – произнесла она как можно более властно. – В тот день погибла невинная девочка. Пожалуйста, прояви к ней уважение. Ей было всего пятнадцать, она умерла трагично и бессмысленно. Прошу тебя, помолись, чтобы ее душа обрела покой, а семья – утешение, и не думай о гнусных подробностях ее смерти.

Юи послушно сложила ладони в молитве, но Рина не шелохнулась. Она без тени былой улыбки уставилась на Эми, сощурив глаза. Та выдерживала ее взгляд, пока Рина его наконец не отвела.

Не говоря больше ни слова, Эми ушла прочь, к дому. Она держала себя в руках железной хваткой, не позволяя ни единой трещине проявиться на маске спокойствия. А в голове слышала последний крик Ханы, раз за разом, пока не исчезли остальные звуки.

Пусть Хану убил ёкай, но истинными причинами того, что Эми лишилась лучшей подруги, были ее собственные слабость, глупость и эгоизм.

Глава 4

Уединившись в своей комнате, Эми попыталась успокоиться и продолжить медитацию. По крайней мере теперь было тихо. Минору и Катсуо куда-то ушли; в пределах храма они могли разве что обходить земли или проверять талисманы-офуда и прочие защитные чары. Если не случится катастрофы, ни один ёкай – по крайней мере ни один со злыми намерениями – не сумеет проникнуть на земли храма.

Эми хотела было сосредоточиться, но глаза распахнулись сами собой. Она снова их зажмурила и стиснула зубы. В ушах по-прежнему звенели слова Рины. Тактичностью эта девчонка явно не блистала. Расспрашивала так, словно Эми – увлекательный повод для сплетен, а не живой человек.

Глаза вновь открылись, и Эми поймала себя на том, что смотрит в пол. Может, Рина не так уж далека от истины. Камигакари – в первую очередь именно камигакари и уж потом – человек. Чувства Эми не имели значения. Ни когда ее, восьмилетнюю, забрали из дома и стали обучать в Шионе. Ни когда отправили в частную школу для девочек и запретили заводить друзей вне храма. Ни когда после нападения ёкая ее перевозили из храма в храм.

Эми пришлось признать горькую правду: никто даже не задумывался, что она чувствует. Ее обеспечивали необходимым, но на нее саму всем было плевать. Если бы обстоятельства вынудили их отрубить ей руки, чтобы она уж точно исполнила долг камигакари, они поступили бы так без раздумий. Все решения о будущем Эми принимал гуджи Ишида – верховный каннуши Шиона и глава всех храмов Аматэрасу, – и он ни разу не поинтересовался ее собственным мнением.

Оставив медитацию, Эми вытащила из чемодана шкатулку и достала дневник. Между страниц виднелся хвостик закладки – там, где вчера вечером она сделала запись о событиях минувшего дня и впечатлениях о новом храме. Эми старалась не упоминать то, из-за чего могла влипнуть в неприятности, но в иных отношениях чувства не сдерживала. Нанако бы не обрадовалась, попади этот дневник ей в руки.

Глубоко вздохнув, Эми пролистала его и остановилась на странице с фотографией. Со снимка ей улыбалась она сама, три года назад, в прекрасном кимоно всех оттенков пурпурного и с развевающимися на ветру волосами. А за ее руку цеплялась девочка в самой обычной форме мико, смеявшаяся так, что едва могла устоять ровно.

Хана была такой юной. Сияющие глаза и румяные щеки оживляли ее простоватую внешность, делали привлекательнее. Впрочем, вряд ли кто-то заметил бы рядом с Эми такую девочку – высокую, тощую, с широковатым лицом и узко посаженными глазами. Однако она знала замечательную душу Ханы, ее доброту и щедрость. Может, Эми считалась традиционной красавицей – овальное лицо, большие глаза, маленький рот с пухлыми губками, – но сама она думала, что Хана куда привлекательней.

Эми коснулась края снимка. Три дня спустя Хана погибла.

Дрожащими пальцами она перевернула несколько страниц. На них снова и снова мелькало написанное ее аккуратным почерком имя Катсуо. И всякий раз, как Эми его замечала, комок внутри нее сжимался все сильнее.

Сегодня видела Катсуо на тренировке с другими сохэями. Он мне улыбнулся.

Впервые заговорила с Катсуо. Он пожелал мне доброго утра. Надеюсь, он не заметил, как я покраснела. Он такой красивый. Хочу коснуться его волос – наверное, это странно?..

Мне кажется, Катсуо – лучший мечник среди сверстников. Когда я сказала об этом Хане, она рассмеялась и спросила, как я могу так говорить, если едва могу отличить рукоять от лезвия.

Знаю, что не должна думать о мальчиках, но не могу выбросить Катсуо из головы. Мы едва знакомы, и все же… постоянно задаюсь вопросом. Что, если бы я не была камигакари? Что, если бы я могла по-настоящему с ним поговорить? Коснуться его? Поцеловать?

Я не должна о таком думать, но не могу удержаться. Хана говорит, это просто влюбленность, и она пройдет, если избегать с ним встречи.

Сегодня Катсуо со мной заговорил. Он назвал меня «госпожа», а я попросила обращаться ко мне «Эми». Как же стыдно! Не стоило так делать, но я не хочу быть для него «госпожой». Хочу, чтобы он видел меня, видел Эми. А не просто камигакари, как все остальные.

В иных обстоятельствах глупые подростковые записи, сделанные в переходные пятнадцать лет, заставили бы Эми закатить глаза. Но вместо этого она сглотнула подкатившую к горлу тошноту и с дрожью перевернула еще одну страницу.

Хана не выдержала и отчитала меня за то, что из-за безрассудной влюбленности я рискую своим будущим. Мол, мне просто скучно, а сходить с ума по Катсуо куда интереснее, чем медитировать или учиться правилам чайной церемонии.

Хана права, я веду себя глупо. Я не смогу быть с Катсуо, мне опасно даже думать о нем. Но это невыносимо.

Сегодня я услышала его разговор с другим сохэем. Завтра они собираются устроить в парке сражение на мечах. Звучит так волнующе. Уговорила Хану пойти за ними, в последний раз полюбоваться на Катсуо, а потом я прекращу подстраивать встречи с ним. Придется улизнуть тайком, но парк недалеко, всего в паре миль. Думаю, Хана согласилась только для того, чтобы потом этим меня попрекать.

Эми неохотно взглянула на соседнюю страницу – пустую, за исключением лишь даты: двадцать пятое августа. В тот день рука Эми так дрожала, что буквы едва можно было разобрать. А ниже – ничего. Ни единого слова.

Она захлопнула дневник. Сунув его в шкатулку, Эми вернула ее обратно в чемодан и вытерла влажные от слез щеки. Если уж она даже не пытается медитировать, то стоит хотя бы помолиться. Эми посмотрела на маленький алтарь, который обустроила в углу комнаты сразу после того, как разложила вещи, но затем шагнула к двери. Свежий воздух и полноценный, успокаивающий ритуал помогут привести мысли в порядок.

На сей раз Эми пересекла мост без приключений – разве что немного сбилось дыхание. Во дворике храма были люди: пара средних лет молилась, на скамейке под сенью священного древа сидела пожилая женщина, а над столом у стойки, на которой прихожане развешивали написанные на дощечках прошения, склонился молодой человек в деловом костюме.

Эми направилась прямиком к фонтанчику. Когда она закончила омовение и положила черпак на место, к ней кто-то подошел.

– Привет. Помнишь меня?

Повернувшись, Эми с удивлением увидела школьницу – ту, что вчера предлагала ей бесплатное мороженое. Сегодня девочка оделась в длинный зеленый свитер и черные легинсы, а волосы собрала в небрежный пучок. Отсутствие на ней формы подсказало Эми день недели – суббота. Вот почему Рина и Юи оказались в храме с самого утра – в будни они наверняка приходят по вечерам на несколько часов.

Девочка смущенно улыбнулась. Эми ответила ей тем же и, кивнув на храм, спросила:

– Снова молиться?

– Э-э… ага. – Девочка быстро повернулась к фонтану.

Эми вздрогнула, когда школьница омыла руки в неправильной последовательности – это сулило неудачу, – но промолчала. Затем они вместе приблизились к главному святилищу, миновав пару, которая уже направлялась обратно к тории.

Остановившись чуть в стороне от девочки, Эми сосредоточилась на собственной молитве – ничего особенного, лишь прошение о силе и смелости. И, может, мудрости – это никогда не помешает.

Когда Эми поблагодарила ками поклоном, девочка, явно ее дожидаясь, сразу сделала то же самое. Они отошли от храма, а их место занял молодой человек в костюме. Рассчитывая, что девочка пойдет следом, Эми направилась к священному древу – древнему дубу, раскинувшему ветви почти над всем двориком – и присела на скамейку напротив пожилой дамы, которая то ли молилась, то ли дремала.

Девочка, нервно поправив волосы, опустилась рядом.

– Я – Мияко! – выпалила она. – Можно задать тебе пару вопросов?

– Конечно. Меня зовут Эми.

Она терпеливо ждала, пока Мияко вновь заговорит, и рассматривала пруд. Юным девушкам зачастую было проще подойти к мико их возраста или около того, нежели к устрашающему пожилому каннуши, так что подобное для Эми было не впервой.

Мияко поерзала, а затем наклонилась поближе и понизила голос:

– А ками правда… есть?

Период сомнений случался в жизни почти каждой мико, но не у Эми. Ее родители преданно и искренне верили в ками, а стоило ей достигнуть возраста, когда подобные вопросы начали бы приходить ей в голову, ее избрали камигакари. Кроме того, как она могла сомневаться, если сама порой ощущала присутствие Аматэрасу во время молитв? В памяти резко всплыло то странное предупреждение, но Эми постаралась о нем не думать.

– Хоть многие никогда не увидят ни единого знамения, – ответила она, – ками столь же реальны, сколь тепло солнца или холод зимы.

– И они отвечают на молитвы?

– Иногда… в какой-то степени. Поразит ли молния врага, если помолиться о его смерти? Выиграешь ли приз в лотерею, просто попросив об этом? Нет и нет. Ками не потакают нашим прихотям. Но если помолиться о силе, мудрости, удаче, ками могут подтолкнуть в нужном направлении. А если их оскорбить – то в противоположном.

Мияко сморщила лоб.

– А откуда ты это знаешь? Они отвечали на твои молитвы?

– Да.

– Хм… – Уточнять, что это были за молитвы, Мияко не стала. – А ты говорила, что есть и другие ками…

Эми села поудобнее, откинувшись на спинку скамейки.

– Существует два вида духов: ками и ёкаи. Первые обитают в небесном мире, отличном от нашего. Самых сильных среди ками называют амацуками. Четверо из них правят небесами и остальными. Здешний храм посвящен Аматэрасу, амацуками ветра. Другие – это Изанаги, амацуками неба и главнейший повелитель всех ками, его сестра Изанами, амацуками земли, и Цукиёми, амацуками воды, брат Аматэрасу.

– Земля и небо, ветер и вода… – пробормотала Мияко. – А ёкаи? Они типа демоны, да? Все знают сказки про плута-тануки и каппу, топящего детей.

При упоминании каппы Эми вздрогнула.

– Ёкаи – духи, а не демоны. Ками земного царства. Мы живем с ними в одном мире, из-за чего у нас больше возможностей досадить ёкаю, нежели ками, поэтому о духах столько историй.

По мнению Эми – вполне оправданных.

Ёкаи жили отчасти в мире людей и отчасти в собственном царстве духов. Как и небесными духами ками, ими правили четыре самых могущественных ёкая – куницуками. Их повелителем был Сарутахико, властвующий над горами. Его жена Узумэ господствовала над лесом. Завершали четверку Сусаноо, куницуками штормов, и Инари, куницуками огня.

Ками могли направить свою силу в мир людей через священный предмет – шинтай – или наделить ею смертного, а вот ёкаям такие ухищрения были незачем. Куницуками бродили где-то по той же земле, что и Эми, дышали тем же воздухом. Мысль об этом вызывала в ней тревогу.

Мияко задумчиво постучала пальцем по губам.

– Ёкаи тебе не по душе, да?

Раздраженная своей неспособностью скрыть чувства, Эми покачала головой.

– Ками и ёкаи – оммё, – пояснила она, имея в виду инь и ян – равновесие между противоположностями, такими как небо и земля, тьма и свет, добро и зло. В равновесии находились даже стихии. Существовало оно как между самими амацуками, так между ними и куницуками, поэтому мир оставался в гармонии. – Они одновременно и подобия, и противоположности друг друга, никто не лучше и не хуже. Но у меня… случились неприятности.

– Ох… – выражение лица Мияко смягчилось. – Что стряслось?

Искренняя тревога и сочувствие в ее глазах сломали стены, которые возвела вокруг себя Эми, так легко, как было не дано чрезмерному любопытству Рины. Эми не хотела делиться столь личными, страшными воспоминаниями с незнакомкой, но теперь, с прибытием в этот храм, они всколыхнулись и отравляли ее, словно яд в крови. Может, после разговора станет легче. Да и с кем ей таким делиться? Лучше уж незнакомка, чем тот, кого придется видеть каждый день еще два месяца.

– Несколько лет назад мы с лучшей подругой гуляли по парку, – пробормотала Эми. Гуляли… Прозвучало так просто, легко. Она не хотела рассказывать, как долго и мучительно они пытались улизнуть из храма. – Мы шли следом за парнями. Я… я влюбилась в одного из них. Мы старались не попадаться им на глаза и сильно отстали. А потом заблудились. Не помню, что именно меня испугало, но по коже пробежали мурашки, а волосы встали дыбом. – Эми уставилась на пруд невидящими глазами. – За нами что-то следило. Я схватила Хану за руку, и мы бросились обратно. Нашли тропу, бросились вперед изо всех сил. Тории храма были уже совсем близко, на другой стороне ручья. Оставалось только перейти мост – и всё.

Перед глазами Эми заплясали темно-зеленые лесные тени. Из-за недавних дождей ручей бурлил мутной водой.

– Я вбежала на мост. Хана следовала за мной, но поскользнулась в грязи перед ним и упала. Ее ноги попали в воду. Буквально одни ступни. Я ринулась к ней. Что-то схватило Хану за лодыжку и дернуло. Я свесилась с моста и поймала ее за руку. Хана кричала. Существо пыталось утащить ее под воду, а я – удержать, но оно было таким сильным…

Лицо Мияко исказил ужас, но Эми этого почти не видела. В ее ушах звенели крики Ханы.

– Из воды выпрыгнул второй ёкай и напал уже на меня, – прошептала Эми. Размером с ребенка, но коренастый, с голубовато-зеленой кожей, перепонками между пальцами, совершенно лысой головой и клыками, которые блеснули, как только он кровожадно ухмыльнулся. Эми не запомнила иных черт, кроме этой ухмылки. – Он вцепился мне в ноги, а потом стянул с моста. Не знаю как, но я так и не выпустила перила одной рукой, а другой крепко держала Хану.

Боли она не замечала тогда и не могла вспомнить сейчас, хотя не могла ее не испытывать. Кривые когти ёкая впивались ей в лодыжки, в пальцах оставались занозы от деревянных перил. За руку отчаянно цеплялась Хана, пока другой ёкай тащил ее на дно ручья. Хана захлебывалась грязной водой, едва удерживая голову на поверхности, и постоянно кричала, звала Эми.

Она помнила момент, когда осознала, что они обе умрут. Помнила, как смотрела на Хану и видела на ее лице отражение собственного ужаса.

А потом рука Ханы вдруг исчезла.

Эми с силой прикусила губу, но слезы все равно потекли по щекам. Даже сейчас она не знала. Не знала, что случилось. Ёкай дернул Хану прочь? Или она устала и невольно разжала руку? Или это Эми поняла, что вот-вот погибнет, и… отпустила руку Ханы? Неужели она позволила лучшей подруге умереть, лишь бы спастись самой?

Проверить уже невозможно, но Эми всегда будет бояться, что в глубине души знала ответ.

Считаными секундами позже на крики прибежали Катсуо с другими сохэями и бросились в воду. Ёкай отпустил Эми и скрылся в мутном потоке. Катсуо вытащил ее на берег и остался охранять, пока остальные обыскивали ручей. Спасти Хану они не успели.

– Эми?

Голос Катсуо вплелся в ее воспоминания, в его же суматошные крики, в топот окружающих. А затем она моргнула и увидела Катсуо неподалеку; он смотрел на нее и хмурился.

Охнув, Эми мигом отвернулась и спрятала лицо за рукавом. Мияко украдкой передала ей бумажный платочек.

– Кто это? – тихонько спросила она, пока Эми вытирала щеки.

– Сохэй… священник-воин. – Приведя себя в относительный порядок, Эми опустила руку и бросила на Катсуо косой взгляд. – В древние времена сохэи защищали храмы и шинтаи. Легенды гласят, что когда-то они изгоняли опасных ёкаев и ограждали невинных от зла или алчущих власти ками, но теперь эта должность скорее формальна.

Катсуо вскинул бровь, но промолчал. Уж его-то обязанности никак нельзя было назвать формальными. Меч на бедре он носил вовсе не для красоты и вдобавок прятал в рукаве пару-тройку козырей на случай встречи с ёкаем. Как правило, в нынешнее время ёкаи досаждали только тем, кто сам к ним лез. Однако Эми была исключением.

Мияко встала и, одернув свитер, неуверенно глянула на Катсуо, словно сомневалась, стоит ли с ним заговаривать.

– Спасибо, Эми. Я хотела бы узнать больше о ками. Можно снова прийти в следующие выходные?

– Конечно, Мияко. Тебе всегда рады в храме Шираюри.

Качнув головой и еще раз смущенно глянув на Катсуо, Мияко поспешно скрылась из виду. Эми сжала губы. Как давно подошел Катсуо?.. Он и так знал почти всю историю, но услышал ли то, что Эми отправилась за ними в парк потому, что ей нравился один из парней? Мог ли догадаться, что объектом ее страсти стал он сам?..

– У тебя очень хорошо получается, – отметил Катсуо.

– Что именно?

Он махнул вслед Мияко.

– Говорить с детьми, поддерживать прихожан, рассказывать о ками.

Значит, он подслушал абсолютно все! Стоило следить за ним пристальнее. Эми поняла, что он постоянно крутится поблизости от нее.

– Не надо целый день стоять у меня над душой, – сухо произнесла она и, поднявшись со скамейки, прошла мимо. – Здесь мне ничего не грозит.

Катсуо шагнул следом, и Эми чуть было не затопала ногами – делать так она, конечно, ни за что не стала бы, но раздражение все-таки не смогла скрыть. Стоило ей ступить на мост, как сердце вновь заколотилось, и эта реакция вызвала у нее еще больше злости. Остановившись на середине моста, Эми глубоко вдохнула сквозь сжатые зубы. Когда ужас чуточку отступил, она положила ладони на гладкие деревянные перила – словно любовалась видом на пруд и сад, а вовсе не пыталась упрямо одолеть страхи.

Рядом к перилам прислонился Катсуо – то ли давая понять, что уж он-то нисколько не боится маленького безобидного мостика, то ли пытаясь поддержать Эми своим примером.

– Понимаю, что присматриваю за тобой слишком усердно, просто это место… не представляю, почему гуджи отправил тебя именно сюда, – произнес он. – Да, храм отдаленный, но как-то чересчур. На севере и западе лежат безлюдные горы, больше ничего. А ты знаешь, чем грозит дикая природа.

Эми перевела взгляд на Катсуо. Он смотрел на окутанную осенними красками вершину, которая вздымалась над верхушками деревьев. Эми действительно знала, чем грозят подобные места. Ёкаи. Раз уж для пребывания в земном мире ками были вынуждены использовать людей, то чаще всего они встречались в человеческих поселениях. А вот многие ёкаи предпочитали глухие дебри – и не жаловали непрошеных гостей.

– Я приехал сюда на неделю раньше тебя, – продолжил Катсуо, – так что успел осмотреться. Нашел след ёкаев меньше чем в десяти милях от храма. Здесь они ведут себя куда смелее. Обычно ёкаи избегают людей, особенно сохэев, но после вылазки мы с Минору увидели их следы поверх наших собственных. Они ходили за нами.

Катсуо взъерошил растрепанные волосы.

– В других местах ёкаи стали вести себя странно. В прошлый раз мне поручили разузнать про их нападения на востоке от Шиона – случаи с убитыми животными и парой пропавших детей. – Он качнул головой. – Я проверил все офуда, как только сюда прибыл. Каннуши Фуджимото поддерживает их в хорошем состоянии, так что здесь безопасно… и все-таки я беспокоюсь. Почему гуджи Ишида не отправил тебя в небольшой храм поближе к городу или где-нибудь еще, а выбрал именно этот, в кишащих ёкаями горах?

Эми стиснула перила, жалея, что остановилась на мосту, лишь бы показаться храброй. Уйти сейчас – означало признать поражение, но от мысли о горах, где полным-полно ёкаев, по коже забегали мурашки. Может, об этом Аматэрасу и пыталась предупредить?

Эми вдруг захотелось коснуться офуда, которые девушка всегда носила в потайных карманах рукавов, но она сдержалась. Бумажные талисманы могли защитить от ёкаев, однако пользоваться ими ей еще не приходилось. Пока она на священной земле, испытывать свои способности не было нужды.