Сады Луны Эриксон Стивен

Калам грубо выругался и вскочил на ноги.

Сидя на кровати, Рваная Снасть затуманенными глазами смотрела, как огромный мужчина мечется по комнате, а половицы даже не скрипят под ним. Рослый и широкоплечий Калам словно бы парил над землей, и это вызывало в ней чувство нереальности происходящего, особенно если учесть, что в центре комнаты чернокожий маг, поджав ноги, завис в нескольких дюймах над деревянным полом.

Рваная Снасть поняла, что совершенно вымоталась. Слишком много всего случилось в последние недели, и все – практически одновременно. Она внутренне встряхнулась и перевела взгляд на Быстрого Бена.

Маг был связан с Локоном, а марионетка шла по следу кого-то – чего-то, – уходившего по Пути Тени. Локон добрался до самых врат Владения Тени, а потом вошел в них. На какое-то время Быстрый Бен потерял связь с куклой, и эти бесконечные минуты тишины порядком истрепали всем нервы. Когда аура Локона снова вернулась к магу, заключенный в куклу чародей был уже не один.

– Он выходит, – объявил Быстрый Бен. – Меняет магические Пути. С Опонновым счастьем, глядишь, и оторвется от Псов Тени.

Рваная Снасть поморщилась, когда он всуе помянул имя Шутов. Сейчас где-то там, в глубине, переплеталось столько невидимых течений, что это могло привлечь к ним ненужное внимание.

Усталость разлилась по комнате, как запах горьких благовоний, смешанный с потом; атмосфера была напряженной. Быстрый Бен опустил голову. Рваная Снасть понимала, что его душа сейчас идет по магическим Путям, цепляется за плечо Локона крепчайшей хваткой.

Расхаживая по комнате, Калам оказался рядом с чародейкой. Он остановился и посмотрел на нее.

– Что там с Тайскренном? – резко спросил капрал, сжимая и разжимая кулаки.

– Он знает, что что-то случилось. Тайскренн вышел на охоту, но добыча ускользнула от него. – Рваная Снасть улыбнулась убийце. – Я чувствую, что он двигается осторожно. Очень осторожно. Он ведь не знает, кто его добыча: заяц или волк.

Выражение лица Калама оставалось мрачным.

– Или гончий пес, – пробормотал он и снова закружил по комнате.

Рваная Снасть уставилась на убийцу. Неужели именно это и делает Локон? Ведет за собой Гончую Тени? Неужели они все заманивают Тайскренна в смертельную ловушку?

– Надеюсь, что нет, – заявила она, сурово глядя на убийцу. – Это было бы глупостью.

Калам ничего не ответил, тщательно отводя глаза. Рваная Снасть поднялась.

– Даже не глупостью, а настоящим безумием. Ты хоть понимаешь, какая сила может тут высвободиться? Многие считают, что Гончие Тени намного древнее, чем сами Владения Тени. Но дело не только в них – сила привлекает силу. Если один из Взошедших разорвет ткань там или здесь, то вслед за ним, учуяв кровь, придут другие. Когда наступит рассвет, все смертные в этом городе могут погибнуть.

– Успокойся, госпожа, – сказал Калам. – Никто не хочет выпускать Пса Тени в город. Во мне просто говорил страх. – Он по-прежнему избегал ее взгляда.

Признание убийцы поразило Рваную Снасть. Калам не поднимал глаз от стыда. Страх – это ведь проявление слабости.

– Ох, Худов клобук! – вздохнула она. – Да я и сама вот уже второй час сижу тут и только о том думаю, как бы ненароком постель не испачкать.

Калам никак не ожидал от нее такой реакции. Убийца остановился, посмотрел на чародейку, а потом рассмеялся – так искренне, что Рваная Снасть невольно прониклась к нему симпатией.

Дверь в спальню открылась, и вошел Молоток; его круглое лицо раскраснелось и блестело от пота. Целитель глянул на Быстрого Бена, а потом подошел к Рваной Снасти и присел перед ней на корточки.

– По всем статьям, – тихо проговорил он, – капитан Паран должен сейчас лежать в офицерской могиле под пятью футами мокрой земли. – Он кивнул подошедшему Каламу. – Первая рана была смертельной. Удар нанесли профессионально, прямо под сердце, – добавил Молоток, многозначительно глядя на взводного убийцу. – Вторая бы тоже наверняка его прикончила, просто не сразу.

Калам скривился:

– Стало быть, капитан должен был умереть. Но не умер. И что это значит?

– Вмешательство, – ответила Рваная Снасть, у которой в животе все сжалось от неприятного чувства. Из-под отяжелевших век она пристально посмотрела на Молотка. – Твоих сил магического Пути Дэнула хватило?

Целитель иронично усмехнулся.

– Я справился без труда, поскольку мне помогли, – объяснил он. – Раны уже закрывались, ткани срослись. Я лишь слегка ускорил процесс, только и всего. Паран получил тяжелую травму – телесную и духовную. Как ни крути, пройдут недели, прежде чем он оправится физически. И уже одно это будет нелегко. А о другом я уж и не говорю.

– Что ты имеешь в виду? – осведомилась Рваная Снасть.

Калам отошел к столу и принес кувшин и три глиняных кубка. Когда он начал разливать вино, Молоток сказал:

– Лечение никогда нельзя разделять между плотью и ощущением плоти. Это трудно объяснить. Магический Путь Дэнула касается всех видов исцеления, поскольку любая рана наносит организму вред на всех уровнях. Шок – это шрам, который соединяет пропасть между телом и сознанием.

– Очень интересно, – проворчал Калам, протягивая целителю кубок. – Так что там с Параном?

Молоток сделал долгий глоток и вытер губы:

– Какая бы сила ни вмешалась, она не заботилась ни о чем, кроме заживления плоти. Капитан запросто может подняться на ноги уже через пару дней, но потрясение пройдет очень не скоро.

– Ты не смог его исцелить? – спросила Рваная Снасть.

Молоток покачал головой:

– Все это вещи, тесно связанные между собой. А неведомая сила разорвала эти связи. Я ведь понятия не имею, сколько потрясений, травмирующих событий пережил за свою жизнь Паран. По какому шраму мне идти? И от незнания я могу только навредить ему своими действиями.

Рваная Снасть подумала о молодом человеке, которого сжигатели мостов притащили в ее комнату час назад. После того как капитан издал тот крик в переулке, благодаря чему Хватка поняла, что он жив, раненый потерял сознание да так и не приходил в себя. О Паране чародейка знала только то, что он являлся отпрыском знатного рода, прибыл из Унты и был назначен новым командиром взвода на время даруджистанской миссии.

– В любом случае, – заключил Молоток, осушив кубок, – Колотун за ним приглядывает. Капитан может очнуться в любую минуту, но никто не скажет, в каком состоянии будет его разум. – Целитель ухмыльнулся Каламу. – Кстати, Колотуну этот бедолага понравился.

Его ухмылка стала шире, когда убийца выругался. Рваная Снасть подняла бровь.

Увидев ее изумление, Молоток объяснил:

– Колотун вечно возится с бродячими собаками – и другими, кхм, убогими созданиями. – Он бросил взгляд на Калама, который снова начал ходить туда-сюда по комнате. – Такой вот он у нас добросердечный.

Рваная Снасть улыбнулась. Но ее улыбка поблекла, когда она кое-что поняла.

– Парана используют, – холодно заявила чародейка. – В качестве оружия, этакого живого меча.

Молоток помрачнел:

– Тогда в его исцелении нет никакого милосердия – один только голый расчет.

Все вздрогнули, когда внезапно заговорил Быстрый Бен:

– Покушение на него – дело рук Тени.

В комнате воцарилась тишина.

Рваная Снасть вздохнула. Прежде это было только подозрением. Чародейка увидела, как Молоток и Калам обменялись выразительными взглядами, и догадалась, о чем они подумали. Кем бы ни была Жаль, но, когда девчонка вернется, ей придется ответить на несколько прямых вопросов, и миндальничать они с ней не станут. Теперь Рваная Снасть знала наверняка, что Жаль принадлежит Дому Тени.

– И это значит, – безмятежно продолжил Быстрый Бен, – что, кто бы ни вмешался, чтобы спасти Парана, он явно противостоит Дому Тени. – Маг повернул голову, и его темные глаза остановились на чародейке. – Нам нужно будет узнать все, что знает Паран, как только он придет в себя. Однако…

– К тому времени нас здесь уже не будет, – закончил Калам.

– Мало мне Локона, – пробормотала Рваная Снасть, – так теперь вы еще хотите, чтобы я нянчилась и с этим вашим капитаном.

Быстрый Бен поднялся и отряхнул пыль с кожаных штанов.

– Локон вернется не скоро. Эти Гончие Тени – упрямые твари. Ему потребуется время, чтобы оторваться от них. Или, если дело примет самый скверный оборот, – чародей сумрачно ухмыльнулся, – он сцепится с ними, и тогда Владыке Тени будет над чем поразмыслить.

Калам повернулся к Молотку:

– Зови уже давай Колотуна. Нам пора идти.

Услышав последние слова Быстрого Бена, Рваная Снасть похолодела. Она поморщилась от привкуса пепла во рту и молча наблюдала за тем, как сжигатели мостов собираются уходить. Согласно новому приказу их взвод отправляли в Даруджистан. Даруджистан был следующим пунктом в списке завоеваний империи, последним Вольным городом, самоцветом в венце этого континента – дорогой и желанной добычей. Взвод Скворца должен проникнуть в город, открыть путь войскам. Там им придется рассчитывать только на себя. Как ни странно, Рваная Снасть почти завидовала им. Хотя в то же время и боялась, что сжигатели мостов погибнут.

Охваченная страхом, она вспомнила о кургане Каменщика. И вдруг поняла: этот могильный холм достаточно велик, чтобы вместить их всех.

Когда на горизонте замерцал багровый отблеск зари, скорчившиеся в своих высоких седлах черные моранты стали похожи на липкие от крови алмазы. Скворец, Скрипач и верховный кулак смотрели, как к ним приближаеся дюжина всадников. Дождь уже почти прекратился, и над ближайшими крышами начал собираться туман, обволакивавший черепицу.

– Где твой взвод, сержант? – спросил Дуджек.

Скворец кивнул Скрипачу, который обернулся и направился обратно к люку.

– Все ждут внизу, – ответил сержант.

Блестящие, тонкие, как кожа, крылья кворлов – по четыре у каждого – на кратчайший миг словно бы замерли, и вот уже двенадцать морантов, все как один, оказались прямо над крышей башни. Ровное жужжание крыльев прерывалось командами морантов, которые те отдавали на своем странном щелкающем языке. Они пронеслись всего в пяти футах над головами солдат и без церемоний опустились прямо за ними.

Скрипач уже скрылся внизу. Дуджек положил руку на пояс, взглянул на морантов, а потом что-то пробормотал себе под нос и тоже направился к люку.

Скворец подошел к ближайшему моранту. Лицо солдата прикрывало черное хитиновое забрало, и голова повернулась к сержанту с молчаливым вниманием.

– Тут был среди вас один воин, – проговорил Скворец, – однорукий. Его пять раз награждали за доблесть. Он еще жив?

Черный морант ничего не ответил.

Сержант пожал плечами и переключил свое внимание на кворлов. Хотя прежде Скворец уже летал на них, эти создания не уставали его удивлять. Гигантские крылатые насекомые балансировали на четырех тонких ножках, торчавших из-под седел. Кворлы стояли на крыше, расправив крылья, которые дрожали так быстро, что вокруг них повисла дымка из водяных капель, и вытянув свои странные, длиной в двадцать футов, разноцветные чешуйчатые хвосты. Ноздри Скворца задрожали, когда до него долетел уже знакомый едкий запах. Гигантская клиновидная голова ближайшего кворла была украшена огромными фасетчатыми глазами и подвижными мандибулами. Две дополнительные конечности – руки, как он предполагал, – были поджаты. Внезапно голова ближайшего кворла повернулась так, что левый глаз оказался направлен прямо на человека.

Сержант продолжал смотреть, гадая, что же видит кворл и о чем тот думает – если, конечно, он вообще способен думать. Из любопытства сержант кивнул кворлу.

Клиновидная голова склонилась набок, а затем отвернулась. Скворец изумленно заметил, что кончик хвоста кворла на миг свернулся. Никогда раньше он не видел ничего подобного.

Союз между морантами и Малазанской империей полностью перестроил имперскую военную машину. Здесь, в Генабакисе, тактика изменилась – и теперь все больше зависела от транспортировки по воздуху солдат и припасов. Такая зависимость казалась Скворцу опасной.

«Мы слишком мало знаем об этих морантах: никто никогда не видел их лесных городов. Я, например, даже не могу различить, кто из них мужчина, а кто женщина».

Большинство малазанских ученых полагали, что их новые союзники принадлежали к человеческой расе, однако проверить это было невозможно – моранты забирали своих павших с поля боя. Скворец боялся даже представить себе, что ждет империю, если моранты когда-нибудь захотят власти. Впрочем, насколько ему было известно, их кланы, названные по цветам (черные, зеленые, золотые и прочие), и так вели непримиримую борьбу, постоянно соперничая между собой, причем соотношение сил то и дело менялось: попробуй-ка разберись в их причудливой иерархии.

Верховный кулак Дуджек вернулся к Скворцу, и суровое выражение его лица слегка смягчилось. Из люка послышались спорящие голоса.

– Твои бойцы пришли, – сказал Дуджек. – Орут за что-то на ту девчонку-новобранку – и даже не говори мне, в чем там дело, я этого знать не хочу.

Скворец тяжело вздохнул. В глубине души он надеялся, что Жаль дезертирует.

«Ага, как бы не так. Значит, его ребята все-таки нашли девушку, или она сама нашла их».

Как бы там ни было, судя по всему, сжигатели мостов были совсем не рады ее видеть. И Скворец не винил их. Неужто она и впрямь попыталась убить Парана? Кажется, именно это и подозревали Быстрый Бен и Калам.

Громче всех рычал Калам, который, видимо, вспомнил о том, что носил звание капрала. Заметив вопросительный взгляд Дуджека, Скворец быстро подошел к люку, встал у края и посмотрел вниз. Все были там, выстроились угрожающим полукругом вокруг Жали, которая прислонилась к лестнице с таким видом, словно бы все эти разборки ей смертельно наскучили.

– Тихо! – рявкнул Скворец. – Проверьте припасы и живо все сюда, наверх!

Увидев, как его подчиненные забегали, сержант удовлетворенно кивнул и вернулся к верховному кулаку. Дуджек потирал культю левой руки и рассеянно хмурился.

– Проклятая погода, – пробормотал он.

– Молоток может снять боль, – предложил Скворец.

– Да не нужно, – отмахнулся Дуджек. – Просто я старею. – Он поскреб подбородок. – Все ваши тяжелые припасы уже доставили на место высадки. Ну что, сержант, готовы к полету?

Скворец оглядел рифленые двойные седла, которые дыбились на спинах кворлов, словно горбы, а потом решительно кивнул.

Они смотрели, как из люка появились один за другим все бойцы взвода, закутанные в дождевые плащи и с тяжелыми тюками за спиной. Скрипач и Колотун шепотом переругивались, и последний бросил гневный взгляд на Ходока, который наступал ему на пятки. Баргаст, сверху донизу обвесивший свое мускулистое тело многочисленными талисманами, амулетами и трофеями, смахивал на свинцовое дерево, которое канцы наряжают на День Скорпионов. Ну до чего же все-таки странные эти баргасты. Быстрый Бен и Калам шли по обе стороны от девушки, оба злые и явно на взводе. Сама Жаль держалась абсолютно невозмутимо: не обращая ни на кого внимания, она медленно направилась к кворлам. Ее ранец был не больше свернутого одеяла, а дождевик, доходящий ей до щиколоток, был не армейского образца и походил на обычный плащ. Жаль опустила капюшон. Несмотря на усиливающийся утренний свет, ее лицо скрывала тень.

«Это все, что осталось от моего взвода». Скворец вздохнул.

Дуджек тихо спросил:

– Ну как там девчонка, сержант?

– Пока еще дышит, – холодно ответил Скворец.

Верховный кулак медленно покачал головой:

– Ох, до чего же она все-таки молодая…

Скворец призадумался, поскольку слова Дуджека пробудили в нем воспоминания. Дело было еще до осады Крепи, во время Моттской кампании, когда их ненадолго приписали к Пятой армии. Жаль тогда только-только поступила к ним новобранцем. Он видел, как девчонка хладнокровно поставила на нож трех местных наемников, которых взяли в плен в Сером Псе, – якобы затем, чтобы развязать им языки на допросе, но, как с содроганием понял сержант, истинная причина заключалась совсем не в этом. Потрясенный, он в ужасе смотрел, как Жаль взялась резать им пах, одному за другим. Он помнил, как поймал взгляд Калама и сделал отчаянный жест, который заставил чернокожего убийцу рвануться вперед, обнажив свой меч. Калам пролетел мимо Жали и тремя быстрыми движениями перерезал пленникам глотки. И была одна ужасная деталь, которая до сих пор разрывала Скворцу сердце: истекавшие кровью наемники, умирая, благодарили Калама.

А Жаль просто вложила свой клинок в ножны и спокойно пошла прочь.

Хотя она пробыла во взводе уже два года, его люди по-прежнему именовали ее новобранцем и, наверное, так и будут звать вплоть до смертного часа. В этом заключался особый смысл, и Скворец прекрасно все понимал: звание сжигателя мостов еще требовалось заслужить. Жаль оставалась новенькой, поскольку одна мысль о том, что она войдет в их ряды на равных, была ненавистна всем бойцам его взвода. Да и сам сержант поневоле разделял их чувства.

Сохраняя обычное невозмутимое выражение лица, Скворец мысленно ответил Дуджеку: «Совсем еще молодая, говоришь? Согласен, молодым можно многое простить в силу их неопытности. Но ты видел, какие у нее глаза? Ох, лучше в них вообще не смотреть. В этих страшных глазах нет ничего, присущего юности, совсем ничего».

– Ну, вам пора выступать, – проворчал Дуджек. – Садитесь в седла!

Верховный кулак обернулся, чтобы сказать что-нибудь на прощание Скворцу, но, когда увидел выражение лица сержанта, слова буквально застряли у него в горле.

Когда восток начал затягивать небо алым плащом, в городе прозвучали два приглушенных раската грома – первый через несколько минут после второго. Последние слезы этой ненастной ночи скатились по водостокам и зажурчали в уличных канавах. Рытвины заполнились грязноватыми лужами, в которых отражались редеющие тяжелые тучи. В узких переулках Краэльского квартала Крепи холодная и сырая ночь упорно цеплялась за темные ниши. Здесь покрытые плесенью кирпичи и истертые булыжники мостовой поглотили второй раскат грома, так что эхо не смогло заглушить перестук водяных капель.

По проулку, идущему вдоль внешней стены, мчался пес размером с мула. Его массивная голова была опущена вниз. Достаточно было взглянуть на его серо-черную шерсть, сухую и пыльную, чтобы понять: этот зверь не попал под ночной дождь. Морду собаки покрывали серые подпалины, а глаза светились янтарным блеском.

Пес этот, седьмой среди Гончих Тени, носил имя Зубец и сейчас шел по следу. Его добыча была хитрой и ловко ускользала. Но Зубец чувствовал, что она уже близко. Он знал, что охотится не на обычного человека, – ни один смертный не смог бы так долго избегать его клыков. Еще больше Зубца поражало то, что он до сих пор еще даже не видел свою добычу. Но она нарушила границы, бесстыдно вошла во Владения Тени по следу самого Престола Тени и задела все нити паутины, которую сплел господин Зубца. Единственным ответом на такое оскорбление была смерть.

Пес понимал, что скоро на него самого начнется охота и, если загонщиков окажется много, если они будут сильны, Зубцу придется хорошенько потрудиться, чтобы продолжить поиски. Были в городе те, кто заметил грубый разрыв ткани. И меньше чем через минуту после того, как Зубец сошел с магического Пути через врата, шерсть на загривке зверя поднялась дыбом: он почуял, что где-то неподалеку поднимается волна магии. До сих пор гончей удавалось скрываться от ищущего взгляда, но долго это не продлится.

Бесшумно и осторожно Пес Тени двигался через лабиринт лачуг и времянок, лепившихся к стене Крепи, не обращая внимания на редких горожан, которые вышли подышать свежим после дождя воздухом. Он переступал через бездомных, растянувшихся на его пути. Местные собаки бросали на гигантскую гончую один лишь взгляд и тут же испуганно пятились, прижимая уши и подметая хвостами грязную землю.

Когда Зубец завернул за угол осевшего каменного дома, утренний ветерок заставил его повернуть голову. Он замер, осматривая противоположную сторону улицы. Тут и там еще висели клочья тумана, и сквозь них были видны человеческие фигуры: это мелкие торговцы, одевшись потеплее, уже выкатывали на мостовую свои тележки. У Пса Тени оставалось все меньше времени.

Взгляд Зубца пробежал по улице и уперся в большую, окруженную стеной усадьбу. Четверо солдат торчали у ворот, без интереса поглядывая на прохожих и переговариваясь между собой. Зубец поднял голову, когда обнаружил закрытое ставнями окно на третьем этаже.

Предвкушение и радость охватили Пса Тени. Он нашел конец тропы. Опустив голову, Зубец двинулся вперед, не сводя глаз с четырех стражников.

Ночное дежурство закончилось. Напарники, которые пришли заступить на вахту, сразу заметили, что ворота открыты нараспашку.

– Это как же понимать? – спросил один из них, глядя на мрачные лица солдат, которые стояли у стены.

– Ночка такая нынче выдалась… – неопределенно ответил тот, что был постарше. – В общем, лучше лишних вопросов не задавать.

Двое сменщиков обменялись взглядами, а потом первый кивнул и ухмыльнулся:

– Знаю я такие ночи. Ладно, идите спать. Койки вас уже заждались.

Немолодой солдат взялся за пику и, казалось, успокоился. Он взглянул на своего товарища, который упорно смотрел в дальний конец улицы, словно бы увидел там нечто интересное.

– Думаю, теперь это уже вряд ли случится, – сказал новоприбывшим первый солдат, – но, если вдруг появится молодая женщина из взвода сжигателей мостов, спокойно пропустите ее и лучше отвернитесь, сделайте вид, что ничего не заметили.

– Смотрите, какая собака, – проговорил его товарищ.

– Понятно, – кивнул сменщик. – Жизнь во Второй армии…

– Вы только гляньте на пса, – не успокаивался парнишка.

Остальные обернулись и посмотрели на улицу. Немолодой солдат изумленно распахнул глаза и выронил пику, прошипев проклятие. Остальные не успели сделать и этого – страшный зверь был уже совсем рядом.

Рваная Снасть лежала на кровати в первой комнате своего временного жилища. Она так устала, что никак не могла уснуть и смотрела в потолок, прокручивая в голове события последней недели. Хотя сперва чародейка и разозлилась, что сжигатели мостов втянули ее в свои планы, однако теперь на смену этому чувству пришло приятное возбуждение.

А ведь еще совсем недавно она хотела собрать вещи и уйти по своему магическому Пути прочь от Малазанской империи, подальше от безумия и жадности Локона, от всех этих бесконечных сражений. Но то был всего лишь порыв отчаяния, который уже прошел.

Однако, что уж греха таить, Рваная Снасть осталась не только из человеколюбия, желая помочь сжигателям мостов, которые снова и снова доказывали, что они ребята толковые и знают, что делают. Нет, она хотела увидеть падение Тайскренна. Эта истина пугала ее. Жажда мести отравляет душу. И похоже, чародейке довольно долго придется ждать, когда ее враг наконец-то окажется повержен. Она боялась, что если так долго будет пить этот яд, то начнет смотреть на мир блестящими от безумия глазами Локона.

– Слишком много, – пробормотала она, – слишком много всего и сразу.

Шум у двери напугал ее. Рваная Снасть села.

– А-а, – протянула чародейка, – ты вернулся.

– Живой и здоровый, – сказал Локон. – Уж прости, что обманул твои надежды, Рваная Снасть! – Марионетка взмахнула маленькой ручкой в перчатке, и дверь за ней сама собой захлопнулась, а щеколда скользнула на место. – Не пойму, и чего все так их боятся, этих прославленных Гончих Тени, – проговорил Локон, выходя на середину комнаты, и сделал пируэт, прежде чем сесть на пол, расставив ноги и раскинув руки. Он хихикнул. – А на деле всего лишь обычные шавки, тупые и медлительные, долго обнюхивают каждое дерево. И никак не могут найти хитроумного Локона.

Рваная Снасть снова легла и закрыла глаза:

– Быстрый Бен недоволен тем, что ты ведешь себя столь неосторожно.

– Глупец! – Локон сплюнул. – Пусть смотрит! Пусть верит, что магические знания дают ему надо мной власть, а я тем временем хожу, куда сам пожелаю. О, как он упивается сознанием того, что якобы может командовать мною, – я пока что позволю ему пребывать в заблуждении, отчего моя месть будет только слаще!

Подобные речи чародейка уже слышала раньше и понимала, что все это говорится ради нее, таким образом Локон пытается ослабить ее решимость. К несчастью, этот пройдоха частично преуспел: Рваная Снасть и впрямь начала сомневаться. Может, он говорит правду: а вдруг? Не исключено, что Быстрый Бен действительно потерял контроль над куклой, но только сам этого еще не знает.

– Прибереги свою месть для человека, который отобрал у тебя ноги, а потом и все тело, – сухо сказала Рваная Снасть. – Тайскренн по-прежнему глумится над тобой.

– Он заплатит первым! – завизжал Локон. Потом сгорбился, обхватил себя руками и прошептал: – Всему свой черед.

За окном раздались первые крики.

Рваная Снасть вскочила, а Локон завопил:

– Гончая Тени меня нашла! Не дай ей меня увидеть, женщина!

Марионетка поднялась на ноги и поспешно заковыляла к своей коробке у дальней стены.

– Убей Пса Тени – у тебя нет другого выхода!

Локон рывком открыл коробку и залез внутрь. Крышка со стуком опустилась на место, и коробку окутала аура защитного заклятия.

Рваная Снасть в нерешительности стояла возле кровати. Снизу затрещало дерево, и весь дом задрожал. Кричали люди, звенело оружие. Чародейка вытянулась, ужас наполнял ее руки и ноги расплавленным свинцом.

«Разве можно убить Пса Тени?»

Ставни задребезжали в такт разлетающимся в разные стороны телам этажом ниже, а потом тяжелые шаги добрались до лестницы, и вопли стихли. Он слышала, как солдаты продолжают кричать где-то на территории усадьбы.

Рваная Снасть потянулась к своему магическому Пути Тира. Сила хлынула в нее и смела парализующий страх. Вся усталость мигом улетучилась. Чародейка выпрямилась и посмотрела на дверь. Дерево затрещало, а потом доски вдруг полетели внутрь, словно их запустили из катапульты, но отскочили от магического щита Рваной Снасти. Двойной удар разломал их, во все стороны посыпались обломки и щепки. У нее за спиной разбилось стекло, ставни распахнулись. В комнату хлынул ледяной ветер.

Появился Пес Тени, его глаза пылали желтым пламенем, а мускулы на высоких плечах мягко перекатывались под кожей. Сила этого создания накатила на Рваную Снасть, как волна, и чародейка ахнула. Пес Тени был очень стар, старше любого существа, которое она когда-либо видела за всю свою жизнь. Монстр задержался в дверях, нюхая воздух. С его черных губ на пол капала кровь. Наконец зверь уставился на окованную коробку у стены слева от хозяйки дома. И шагнул вперед.

– Нет, – сказала Рваная Снасть.

Пес Тени замер. Его массивная голова медленно и размеренно повернулась к чародейке, словно он только что заметил ее. Он ощерился, открывая поблескивающие клыки величиной с человеческий палец.

«Будь ты проклят, Локон! Мне нужна твоя помощь! Ну пожалуйста, хватит уже прятаться!»

Белые полоски сверкнули под приподнявшимися веками пса. Зверь прыгнул.

Он летел так быстро, что Рваная Снасть даже не успела поднять руки, а монстр уже оказался рядом и пробился через ее внешние чары так легко, словно они были сделаны из воздуха. Ее последняя защита, несколько слоев высших щитов, встретила удар пса, будто каменная стена. Чародейка почувствовала, как во все стороны расходятся трещины, глубокие разломы пробегают по ее рукам и груди, а потом раздался треск, и хлынула кровь. Сила Гончей Тени подбросила ее в воздух. Магические щиты на спине смягчили удар, когда колдунья врезалась в стену у окна. Дождем посыпалась штукатурка, повсюду разлетелись обломки разбитого кирпича. Пес припал к земле, вернее, к полу, потряс головой, поднялся на лапы, громко фыркнул, а потом снова прыгнул.

Рваная Снасть еще не пришла в себя после первого удара и только слабо выставила перед лицом окровавленную руку, больше ни на что не хватило сил.

Когда Пес Тени взлетел в воздух, раскрыв пасть, волна серого света ударила зверя в бок и отбросила на кровать справа от Рваной Снасти. Дерево хрустнуло. С возмущенным рычанием зверь снова поднялся и теперь уже обернулся к Локону, который стоял на своей коробке, подняв руки. Лицо его блестело от пота.