В моей голове ван Омберген Анжелика

Глава 1

Запах хрустящего печенья из духовки и радостный лепет Майкла доносились словно откуда-то издалека, дополняя картинку старого черно-белого фильма. Вот он осторожно берет первый квадратик, рассыпая крошки по полу, и с непривычным для 5-летнего ребенка вниманием съедает все без остатка. Наблюдая за тем, с каким аппетитом он уплетает сладкое тесто, живот Люси забурчал, предвкушая будущее удовольствие.

Мозг, сконцентрировавший свое внимание на Майкле, не успел послать сигнал об опасности. Впервые система, выработанная еще древними предками, дала сбой, и горячий противень оставил след на ее ладони. Красное пятно охватывало новые участки кожи, оставляя болезненный зуд и белые волдыри. Но пугала не боль, а пузырьки. Они расползались не только по ее телу, но и переметнулись на стены и предметы. Кухня пошатнулась и Люси замерла. Майкл не плакал. Он будто не замечал нависшей над его миром угрозы, продолжая проглатывать раскаленные кусочки, даже не жуя.

Пространство расширялось и сужалось вместе с ее дыханием. Словно мыльный пузырь, оно готовилось лопнуть при первой же опасности. Люси протянула обожженную руку к сыну, чтобы обнять и защитить, но ее хрупкая реальность с громким звоном треснула и рассыпалась на крошечные осколки. Кухня исчезла, погребая сладкие запахи и улыбку Майкла.

Люси проснулась. Яркий свет освещал комнату, демонстрируя мягкие изгибы. Тело напряглось в попытке задействовать все органы чувств. Мозг требовал собрать информацию об обстановке. Но по какой-то странной причине от сотрудничества не отказались только глаза. Она принюхалась, но ничего не почувствовала. То же самое произошло и со слухом. Неведомое вещество будто высосало из комнаты все ароматы и звуки.

«Не может быть так, чтобы совсем ничего».

И вот она – подсказка. Боль! Резкая боль пробила виски так, будто с двух сторон одновременно ударили молотком. Правая рука инстинктивно потянулась к месту ушиба, но операция провалилась. Люси повернула голову – запястье приковали потертым ремешком. Она проверила остальные части тела, но бесполезно. Ее привязали к кровати.

«Мягкие стены, привязана, яркий свет… Господи, это что, розыгрыш?»

Последним ключом к разгадке оставалась дверь. Люси заметила ее, как только удалось чуть-чуть приподнять голову. Каждое движение давалось с трудом и вызывало невыносимое покалывание. Она старалась экономить силы.

Впереди мелькнуло лицо. Люси снова приподнялась, чтобы удостовериться, что это не галлюцинация. Маленькая прорезь, расположенная в двери, приоткрылась шире и появившиеся глаза с любопытством уставились на кровать.

– Эй… – голос оборвался. Резким кашлем она прочистила горло и повторила. – Эй! Простите, вы не могли бы…

Но щелка исчезла, оставив после себя гладкую белую поверхность.

– Что за черт? – Люси с силой дернула руками и пожалела. Волна боли пронеслась по всему телу, плавно заполняя каждую клеточку.

Люси расслабилась и откинула голову на холодную подушку. В этом герметичном помещении существовали только холод и ее боль. Ни запаха, ни звука, ничего.

«Сколько уйдет времени, прежде чем я сойду с ума в этой коробке? Прежде, чем я перестану слышать вообще? А что, если я уже оглохла? Не дури, ты ведь слышала свой голос. Да, но как понять, что я его реально слышала и он не в моей голове?»

– Что происходит? Люди! Меня вообще кто-нибудь слышит?!

В-ж-ж-ж-ж…

Она подняла голову, улавливая новый звук. «Оно неживое». Ей пришлось хорошенько выгнуться и вытянуть шею, чтобы сверху в правом углу заметить маленький механизм – черную камеру. В этой комнате кроме Люси только этот предмет продолжал имитировать жизнь.

– Там кто-нибудь есть?

«Пила», «Обитель проклятых», «Ходячие мертвецы», «Война миров»… Киноиндустрия 21-го века предлагала богатое разнообразие сценариев. Люси оставалось только прокручивать знакомые сцены и выбирать, в какой она хотела бы оказаться меньше всего.

Камера снова повторила свое «в-ж-ж-ж» и повернула чуть левее. Белая поверхность треснула и на месте шрамообразной дверной щелки показалась новая пара глаз. Они вопросительно окинули взглядом помещение и снова исчезли. Замок пришел в движение. Видимо детали не успели отметить юбилей, так как механизм не издавал противных хрипящих звуков. Люси подобрала остатки мужества, чтобы встретить неизвестность при полном параде. Головная боль все еще мешала полноценно мыслить, но теперь она радовалась уже тому, что в эту вакуумную ловушку ворвались звуки.

Пришельцем, зомби и маньяком оказался невысокий мужчина лет 40. Синяя форма выглядела новой, но по бокам была забрызгана чем-то желто-коричневым. Его короткие черные волосы жирно поблескивали под светом люминесцентной лампы. Местами были заметные большие хлопья перхоти, готовые осыпать собеседника с головы до ног. Густые брови сошлись на переносице и очевидно были на гране долгожданного воссоединения. Нижняя бледная губа плотно прилегала к верхней. Сжатая челюсть напоминала заклинивший ржавый механизм. Создавалось впечатление, что ослабь он усилие и все его лицо, вместе с черными глазами и толстым приплюснутым носом, сползет на пол.

Мужчина сразу закрыл за собою дверь. Он не улыбался и вообще не проявлял никаких признаков, по которым можно было идентифицировать его как человеческое существо. Люси прислушалась к движениям, ожидая уловить скрип шестеренок, которыми, возможно, было наполнено приближающееся нечто.

– Здарова, – бросил он, почесывая толстым пальцем бок. – Готовы потолковать?

– Конечно. Я бы с радостью…

– Не-не. Это не ко мне. Я санитар.

– Но…

– Все вопросы к доктору. Обещаете быть паинькой?

Она посмотрела на него с непониманием. Упоминание о докторе убирало худшие подозрения вроде похищения и давало намек на больницу. Но, что значит «паинька»?

– О чем вы? – она попыталась улыбнуться. – Боитесь, что наброшусь?

– Всякое бывает, – он проигнорировал ее веселый тон. – Ну?

– Проблем не будет, – сухо ответила Люси. Шутки не долетали до этого человека. Они натыкались на какую-то преграду и рассыпались возле его грязной обуви.

Он оценивающе осмотрел ее, прикидывая, какой урон этот представитель человеческого рода способен нанести. Потом осторожно обошел и принялся отвязывать ноги. Холодные пальцы то и дело касались ее кожи, вызывая непроизвольные волны дрожи. В такие моменты она замечала намек на хищный оскал в сосредоточенном лице санитара.

Его руки проделывали всю процедуру с узлами на автомате, а вот глаза постоянно бегали по всему ее телу. Он словно ожидал удара и был готов встретить его в любую секунду. Люси решила не рисковать и постаралась даже дышать как можно меньше, чтобы лишнее движение не сорвало чеку с нервов этого человека.

Эта предосторожность давалась ей с трудом. Когда мясистые руки перешли к ее запястьям, стало трудно сдерживаться от едкого запаха. Теперь Люси пожалела, что в ее коробку проникли ароматы. Кислое дыхание заползало ей в легкие, наполняя кровь и отравляя внутренние органы. Чтобы не потерять самообладание, она сконцентрировалась только на бейджике с именем – Боб. Просто Боб.

Отстегнув последний ремешок, он чуть ли не прыжком отскочил назад к двери и встал в стойку.

– Спасибо, Боб, – она поднялась и провела пальцами по натертым запястьям.

Услышав ее благодарность, он еще больше напрягся. Словно «спасибо» здесь звучало неуместно. Но Люси решила, что в любом месте она постарается не терять своих принципов, куда была запрограммирована и вежливость.

Он вышел из комнаты и ждал ее снаружи. Когда Люси вырвалась из белоснежной комнаты, то впервые заметила, что одета в серую форму, представляющую собою хлопчатобумажные штаны и рубашку. Ей стало холодно. Но Бобу было не до этого. Он закрывал дверь на засов.

Люси встретили зеленые стены длинного коридора. Правда, «зеленый» – это громко сказано. Скорее бледный, болотный, выцветший. Странно, но сейчас ей все представлялось именно в выцветшем фильтре. Будто каждая поверхность прошла тщательную обработку, а всю яркость высосали. Она дотронулась пальцами до стены, ожидая, что рука пройдет сквозь цемент и увязнет в жидкости.

– Прямо! – скомандовал Боб и Люси передернулась от неожиданности. Она уже и забыла, что рядом с ней шагает этот нелепый механизм.

Она шла впереди, а он сверлил взглядом ее спину. Резиновые подошвы его кроссовок издавали легкое поскрипывание, какое бывает при игре в баскетбол в спортзале. И чем дольше они шли, тем громче оно становилось. Люси прикоснулась к своим вискам. Боль не унималась.

Ее белая обувь, напоминающая кеды без шнурков, вообще не издавала звуков, как будто она не шла, а парила в воздухе. К концу пути каждый его скрип наносил воображаемые порезы по ее мозгу. Скрип – удар розги. Скрип – еще один удар. Она терпеливо слушала и выполняла его отрывистые указания: «Налево!», «Стой!», «Вперед», «Направо», «Быстрее». Но коридор не собирался так быстро заканчиваться. За новым поворотом возникал еще один. Прежде чем дойти до лестницы, Люси начала подозревать, что Боб ради смеха просто водит ее по кругу. Изматывает, играет на нервах и ждет, когда она выйдет из себя.

Ее мучения закончились, когда они вышли к лестнице, окрашенной все в тот же бледно-зеленый. Она схватилась за поручни и поднялась. С каждой ступенькой добавлялись новые звуки. Она уже различала чей-то голос, смех и шаги. Все это помогало заглушить скрипы Боба.

– Направо! – он открыл сетчатую дверь, запертую ранее на массивный замок.

Она выдержала зеленое испытание. Герметичность и холод остались позади. Новый коридор был белым и, о Господи! наполнен живыми пациентами. Они бродили по своим делам в такой же одежде, как и она. Боб взял Люси под руку, и шел рядом, будто кавалер, ведущий даму. Но в его поддержке не было и намека на вежливость. Люси прекрасно понимала, что достаточно одного резкого движения, и он без колебаний сломает ей руку.

Конечным пунктом оказалась большая дверь кабинета. Боб постучался два раза и, услышав бодрое «Да-да!», бесцеремонно втолкнул Люси. Она обернулась к нему, но сопровождающий уже закрыл за собою дверь, оставив ее в новом помещении с незнакомым мужчиной.

Глава 2

– Надеюсь, Боб не грубил? – спросил он.

Люси не спешила с ответом. Глаза привыкали к новым предметам и краскам. На языке вертелось лишь слово: «Типично». Это типичный кабинет врача, с типичным столом и бумагами, типичными стенами, на которых красовались какие-то дипломы, и типичным шкафом, наполненным книгами. Люси подошла к полкам. Фрейд, Юнг, Марк Аврелий, и остальные мозгляки, чьи имена не вызывали в ее памяти отклика. Но вот названия, где чуть ли не в каждой книге мелькала частичка «психо», ясно давали понять, что дела ее не такие уж и радужные.

– Он был сама любезность, – наконец ответила Люси и повернулась к нему.

– Присаживайтесь, – улыбнулся он. – Я доктор Эдвард Малой.

Мягкое кресло стало прекрасной альтернативой холодной жесткой постели, к которой она была привязана десять минут назад. В его кабинете пахло…. Люси не могла определить точно, но лучше всего подходило слово «правильно». Эта комната была не просто отдельным помещением, она служила продолжением самой сущности врача. Каждая вещичка, каждая мелочь и даже частицы пыли занимали свое неизменное место. Люси будто знала, что этот цветок в горшке должен стоять именно в этом квадратике на подоконнике, а эта царапина должна быть именно здесь и в точности такой длины. Все в помещении подчинялось воле врача.

Эдварду было чуть больше 40 лет. Люси пожалела, что, открыв глаза, увидела именно Боба, а не этого симпатичного человека. Его аккуратно уложенные черные волосы были чистыми, как и его белый халат. На лице продолжала сиять доброжелательная улыбка. Но больше всего ей понравилась борода. Она долго просила Чака отрастить такую бороду. «Он ведь мог хотя бы попробовать?». Но тот упрямо отказывался и будто бы назло каждый день брился начисто. Но здесь… Красивые ухоженные линии начинались от усов, обрамляли губы с двух сторон и соединялись на линии подбородка. Этот шестиугольник дополняли две линии, идущие по обеим сторонам скул.

Сидящий перед ней мужчина казалось вышел из другого времени. Примерь он цилиндр и смокинг и сядь в карету, вряд ли кто-нибудь удивился. Ему подходил этот дух прошлого. Доктор Малой продолжал смотреть на нее, перебирая тонкими белыми пальцами документы.

– Как себя чувствуете? – спросил он, подтягивая ближе красную папку.

– Уставшей, растерянной и… Это нормально, что так сильно жжет у висков? Голова раскалывается.

– Давно жжет?

– Как проснулась.

– Не переживайте, – он сделал пометку в блокноте. – Я назначу таблетки, и уже сегодня обо всем забудете. Медсестра проводит вас в палату.

– В палату? – она пододвинулась чуть ближе. – Доктор, скажите я что… я здесь надолго?

– Это зависит только от вас.

– Поправьте, если ошибаюсь, но… Мы в психушке?

– Вы не помните, как вас доставили сюда? – он оторвался от документов.

– Нет. Помню, как стояла на кухне, пекла печенье… Потом я здесь.

– Ну, стресс и припадок могут спровоцировать кратковременную потерю памяти. Скоро пройдет, – он снова сосредоточился на бумагах. – Значит так… Вас привезли позавчера из психиатрической клиники Святого Себастьяна.

– Из клиники? Стойте, я что-то не пойму…

– Вы не помните предыдущее место?

– Говорю же, я помню только свою кухню!

– Хорошо. Главное, не волнуйтесь, – он сложил свои тонкие пальцы в замок, что вызвало у Люси непроизвольное сжатие челюсти. – Теперь вы наш пациент и мы позаботимся о вашем здоровье.

– Господи… – она приложила ладонь ко лбу, пытаясь переварить его тарабарщину. – А что со мной?

– Мелани, вы прибыли к нам с диагнозом…

– Что простите?

– Я говорю, вы прибыли с диагнозом…

– Нет, не это, – она опустила руку и отодвинулась назад. – Как вы меня назвали?

– Эм, – он еще раз всмотрелся в бумаги, – Мелани… Мелани Стар.

– Это ошибка.

– Простите, я не так произнес? Разве ударение не на….

– К черту ударение! Это не мое имя!

– Правда? – казалось, он нисколько не удивился. – Как же вас зовут?

– Люси Боул. Здесь точно какая-то ошибка. Мне нужно… – она тяжело вздохнула, прогоняя барабанную дробь с территории затылка. – Дайте позвонить мужу.

– Мужу?

– То есть бывшему мужу. Развелись 4 года назад.

– Боюсь, что это невозможно.

– Что значит невозможно? Вы понимаете, что он будет беспокоиться? И Майкл! Господи, а кто сейчас с Майклом?

– А это…

– Мой сын. Ему всего 5 лет.

– Послушайте, – он закрыл папку и нащупал кнопку под столом. – Мисс Стар…

– Боул! Почему вы меня так называете? Что за чертовщина у вас творится?!

– В этом и есть ваша проблема. Сейчас лучше отдохнуть, а потом вы обсудите свое положение с…

– Какое еще положение? Я не та, за кого вы меня принимаете? Я Люси! Это все какая-то ошибка! У вас путаница в документах! Мне нужно позвонить Чаку!

– Конечно, конечно. Мы все уладим, только успокойтесь, пожалуйста.

Дверь позади распахнулась и появился все тот же Боб-робот и какой-то худенький высокий парень с бледным лицом. Люси напряглась и еще сильнее вжалась в кресло.

– Мисс… – доктор запнулся и решил не рисковать с поиском имени. – Эти люди проведут вас в палату.

– Мне не нужна ваша чертова палата. Я требую звонок! Вы обязаны дать мне позвонить!

– Сэр, может я… – начал Боб.

– Постойте, – оборвал его доктор Малой. – Номер помните?

– Конечно! – крикнула Люси и вырвала трубку из его руки.

Вспотевшие пальцы несколько раз путали цифры, тем более, что боковым зрением она пыталась контролировать своих конвоиров.

– Але, – раздался незнакомый женский голос после двух гудков. – Я вас слушаю.

– Эм… – Люси растерялась. – Простите, вы не могли бы позвать Чака.

– Кого?

– Чака! – выкрикнула она. – Простите, Чака Боул. Скажите, что Люси звонит. Это срочно.

– Ошиблись номером.

– Постойте… – но на той стороне уже раздавались гудки.

– Убедились? – спросил доктор. – А теперь давайте мы все успокоимся и…

Но Люси не собиралась никого слушать. Она набрала номер еще раз и снова наткнулась на женский голос, который уже с меньшей вежливостью постарался убедить, что в доме нет, не было и скорее всего не будет никакого Чака.

– Как же так? – крикнула Люси, швырнув трубку на стол. – Что за бред? Я этот номер наизусть знаю.

– А теперь, если не возражаете, Боб сопроводит вас в палату. Позже вы узнаете все, что нужно.

– Подавитесь своим «позже»! Мой сын, наверное, сейчас в истерике! А родители? Они знают, что я здесь?

– Родители?

– Ну да, мать и отец!

– Эм… Мисс Стар…

– Боул! Черт бы вас побрал! Люси Боул! Не способны запомнить? Что в конце концов происходит? – она схватила со стола вазу и приготовилась запустить ее в первую подвижную мишень. Но Боб отреагировал быстрее. Словно хищная пантера, он метнулся к ней и всадил шприц в ягодицу. Но прежде чем силы покинули тело, Люси все-таки успела обрушить стекло ему на голову.

– Помоги! – крикнул Малой, и бледнолицый парень, вышедший из оцепенения, схватил ее руки.

Люси чувствовала, как неизвестная инородная жидкость наполняет холодом ее внутренности. Кто-то невидимый высасывал из нее силы, оставляя пустоту и мягкость. Нечто пыталось выдернуть из позвоночника стержень, который она растила годами, и превратить ее в безжизненную тряпку.

– Люси… Меня зовут Люси… – повторяла она, наблюдая как мимо проносятся неизвестные лица, и слыша дикий хохот и тяжелое кислое дыхание Боба.

Глава 3

Чак сделал предложение, когда они сидели в пиццерии. Он не становился на одно колено и не выдавливал из себя несвойственные его характеру речи. В его поступке не было и намека на киношную романтику. Они ели пиццу. Несколько капель кетчупа растеклись по его рубашке, и Люси со смехом вытирала пятна салфетками. Тогда Чак достал из кармана кольцо и надел ей на палец. Люси перестала орудовать салфеткой и посмотрела на руку, а затем на Чака. Они улыбнулись и поцеловались. Вот так и прошло обручение.

Люси никогда не жалела. Она не была девочкой, которая с малых лет планировала свою свадьбу. И если бы Чак проявил хоть каплю сентиментальности, то этот момент не был бы таким особенным. Чак не кривил душой и не притворялся. Он просто взял свое. И тогда она принадлежала ему полностью.

Люси осмотрелась. После укола ягодица неприятно ныла, но в висках уже не жгло как раньше. Она облегченно вздохнула. Несмотря на скандал в кабинете и запущенную вазу, ее не вернули в коробку. Это была обычная палата. Руки и ноги на этот раз оказались свободными, а в новом мире это было не правом, а наградой, которую нужно заслужить. Твердая кровать сменилась мягкой и теплой постелью, а лампа не резала глаза. И самое главное – сюда проникала жизнь. Снаружи бродили пациенты и персонал, доносились различные запахи.

– Проснись и пой, пассажир! – крикнул чей-то высокий голос.

Дверь с грохотом открылась и внутрь вбежала молоденькая пациентка. Ее вьющиеся взлохмаченные рыжие волосы торчали в разные стороны, но ей очень шел этот беспорядок. Люси продолжала лежать и наблюдала как незнакомка («Сколько ей? 23?») вихрем кружится по палате и напевает какую-то песенку собственного сочинения:

На последнем слове она поклонилась, будто ожидая аплодисментов и, кажется, услышала их где-то у себя в голове. Она радостно опустила свое худенькое тело на край ее кровати. Люси внимательно рассматривала ее лицо, с которого не сходила хитрая улыбка. Девочка жонглировала воображаемыми мячами и подпевала себе что-то под нос.

– Постой, – сказала Люси, внимательнее всматриваясь в голубые глаза, – я тебя знаю!

– Конечно, – радостно ответила та, – меня все знают. Я популярная личность в широких кругах.

– Да нет же… Я имею в виду, что видела тебя. Ты была внизу?

– Все были внизу.

– Сегодня! В щелке… Это ведь ты смотрела на меня?

– Запомнила по глазам? – девушка почтительно сняла воображаемую шляпу. – Круто! Только Армагеддону не говори. Пусть это будет нашим маленьким секретом. А то узнает – голова с плеч! – крикнула она, подражая Червонной Королеве.

– О ком ты?

– Ну, Армагеддон! Такой низкий и противный. Он тебя вел.

– Боб?

– Для внешнего мира может быть и Боб, а для нас Армагеддон. Ты уж запомни. Клички не просто так даются, – она заговорщицки подмигнула. – Я Китти! А ты Люси?

– Откуда знаешь?

– Сложно не запомнить. Тебя как Армагеддон с кабинета тащил, так ты по всему коридору выкрикивала свое имя.

– Ну да… – смутилась Люси, потирая ладонь. – Это моя палата?

– Наша, – улыбнулась девушка, показывая на соседнюю кровать. – Тебе повезло жить с самой нормальной в этом дурдоме. А ты нормальная? Или мне лучше чем-нибудь вооружиться для самозащиты? Где моя шпага?

– Нормальная, – буркнула Люси. – Я здесь по ошибке.

– Правда? Какое совпадение. Я тоже!

– А что с тобой?

– Полностью здорова! Абсолютно нормальная! От головы до кончиков пальцев нет ни одной безумной клетки. Это пьеса, разыгранная для моей защиты.

– От кого?

– От мафии, – она наклонилась ближе и потерла нос ладонью. – Я свидетельница. На суде выступала против одного бандита, который детей наркотиками пичкал. Вот его засудили, а дружков нет. Конечно, старый козел пообещал меня поймать и… Уи-уи-уи-уи! Короче, закопать в землю хочет и поклялся сверху толстым слоем бетона залить. Изобретательный дядька. Так вот власти решили меня сюда сплавить. На время, конечно. Кто ж в психушке искать будет?

– Ого… И давно ты здесь?

– Три года.

– Что? – глаза Люси округлились. – Почему так долго?

– Так ведь их тоже найти нужно. Они любят по норам прятаться и солнца боятся.

– Солнца?

– Китти? – в дверях появилась симпатичная женщина.

– Ой, добрый день, д-д-док! – улыбнулась Китти и покраснела. Она быстро слезла с постели и заботливо поправила одеяло. – А я тут вот с новенькой играю.

– Вижу, – ответила незнакомка и подошла ближе. – Вы еще успеете наговориться. А сейчас можно мне отвлечь ее на несколько минут?

– Конечно! Я… У меня как раз д-д-дела есть, – Китти отдала честь и выбежала из палаты.

– Она полностью безобидная девочка, – сказала женщина. – Я доктор Катрин Стенд.

– Люси.

– Рада познакомиться, – Катрин пожала ей руку, словно старой знакомой.

Люси и раньше видела привлекательных женщин, но эта выделялась на их фоне. Ее стройное тело излучало силу и свет. Поначалу Люси даже показалось, что ее образу просто удачно подыгрывает внешняя обстановка и освещение ламп, но что-то внутри этого человека манило к себе. И казалось, что даже в толпе ее было бы сложно не заметить первой.