Опасное наследство Соболь Екатерина

Эпилог

1892 год

Из газеты «Таймс»:

НЕКРОЛОГИ

30 мая после продолжительной болезни в своей резиденции в Антибе во Франции скончался граф Уайтхэвен, бывший старший партнер Банка Пиластеров.

– Умер Эдвард, – сказал Хью, просматривая газету.

Рядом с ним в купе сидела Мэйзи в желтом летнем платье в красный горошек и в желтой шляпке с лентами. Они ехали на церемонию окончания учебного года в Уиндфилдской школе.

– Он, конечно, был еще той свиньей, но его мать будет скучать по нему.

Последние полтора года Августа с Эдвардом жили вместе на южном берегу Франции. Несмотря на произошедшее, синдикат выделил им такое же содержание, как и остальным Пиластерам. Оба были инвалидами: Эдвард страдал от последней стадии сифилиса, а у Августы сместились позвонки, и она почти все время проводила в кресле на колесах. Хью слышал, что, несмотря на болезнь, она стала своего рода некоронованной правительницей английского сообщества в той части света: сватала молодых людей, разрешала споры, устраивала общественные мероприятия и следила за соблюдением этикета.

– Он любил мать, – сказал Хью.

Мэйзи с легким удивлением посмотрела на него.

– Зачем ты это говоришь?

– Это единственное, что можно сказать о нем хорошего.

Она нежно улыбнулась и поцеловала его в нос.

Паровоз с пыхтением подъехал к станции Уиндфилд, и они вышли. Тоби закончил свой первый год обучения, а для Берти этот год был последним. День выдался теплым, ярко светило солнце. Мэйзи открыла солнечный зонтик – из того же шелка в горошек, как и ее платье, – и они пошли к школе, держась за руки.

За последние двадцать шесть лет здесь многое изменилось. Их старый директор, доктор Поулсон, давно скончался, и школьный двор украшала его статуя. Новый директор по-прежнему ходил с внушительной тростью в руке, которую они называли Хлестуном, только пускал ее в ход значительно реже. Спальня четвероклассников до сих пор находилась в здании бывшей молочной фермы у каменной часовни, но рядом с ним построили новое учебное здание для всех школьников. И преподавали теперь здесь лучше: Тоби с Берти изучали не только латынь с греческим, но и математику с географией.

Перед холлом Хью с Мэйзи встретили Берти, который уже вытянулся выше Хью, – трудолюбивого и тихого юношу с серьезным взглядом. Внешне он чем-то напоминал брата Мэйзи Дэна, и было сразу видно, что он из Рабиновичей.

Поцеловав мать, он пожал руку Хью.

– У нас тут суматоха, – сказал он. – Не хватает копий школьного гимна, и четвероклассники сейчас переписывают их как сумасшедшие. Мне нужно проследить, чтобы они поспели к назначенному времени.

И он побежал выполнять поручение. Хью с любовью проследил за ним, с ностальгией вспоминая, как когда-то ему самому казались ужасно важными все школьные дела.

Потом они встретили Тоби. Младшим школьникам теперь не обязательно нужно было носить фраки с цилиндрами: на Тоби была соломенная шляпка и короткая куртка.

– Берти говорит, что после церемонии я могу попить с вами чай у него, если вы не против, правда?

– Конечно, – рассмеялся Хью.

– Спасибо, папа! – и Тоби помчался дальше.

В холле они, к своему удивлению, увидели Бена Гринборна, еще больше постаревшего и начавшего дряхлеть.

– Добрый день! А вы что здесь делаете? – обратилась к нему Мэйзи со свойственной ей прямотой.

– Мой внук сегодня выступает с речью от всех школьников, – ответил он хриплым голосом. – Я приехал послушать его.

Хью поразился. Берти не был Гринборну настоящим внуком, и старик прекрасно это знал. Неужели он к старости смягчился?

– Садитесь рядом, – предложил Гринборн.

Хью посмотрел на Мэйзи. Она пожала плечами и села, а за ней последовал Хью.

– Я слышал, вы поженились.

– В прошлом месяце, – ответил Хью. – Моя жена долго не соглашалась на развод.

Нора жила с каким-то бесшабашным моряком, и нанятый Хью детектив менее чем за неделю собрал доказательства адюльтера, после чего она согласилась.

– Не одобряю я разводов, – строго сказал Гринборн и вздохнул. – Но я слишком стар, чтобы давать какие-то советы. Столетие почти закончилось. Будущее принадлежит вам. Желаю вам всего наилучшего.

Хью дотронулся до ладони Мэйзи и сжал ее.

– Собираетесь отослать мальчика в университет? – спросил Гринборн, обращаясь к Мэйзи.

– Я не могу себе этого позволить. Я и школу-то оплачивала с трудом.

– Буду рад помочь.

– Как это любезно с вашей стороны! – удивилась Мэйзи.

– Мне следовало предложить это еще несколько лет назад. Но я считал, что вы охотница за состоянием, и я ошибался. Если бы вас беспокоили только деньги, то вы бы не вышли замуж за вот этого молодого Пиластера. Я был несправедлив по отношению к вам.

– Но вы не причинили мне никакого вреда.

– Тем не менее я вел себя слишком грубо. Я мало о чем сожалею, но это один из редких случаев.

В холл стали заходить школьники. Младшие садились прямо на пол у сцены, а мальчики постарше рассаживались по стульям сзади.

– Хью официально усыновил Берти, – сказала Мэйзи Гринборну.

Старик перевел взгляд и внимательно посмотрел на Хью.

– Полагаю, вы и есть настоящий отец ребенка, – сказал он прямо.

Хью кивнул.

– И как я не догадался с самого начала! Но неважно. Мальчик думает, что я его дед, поэтому на меня возложена ответственность, – прокашлявшись, он сменил тему: – Я слышал, синдикат собирается выплачивать дивиденды.

– Да, это так, – подтвердил Хью.

Он наконец-то избавился от всех активов Банка Пиластеров, и синдикат, спасший банк, получил небольшой доход.

– Все члены получат пять процентов от своих инвестиций.

– Превосходно. Не думал, что у вас что-то получится.

– Все благодаря новому правительству Кордовы. Оно передало активы семейства Миранды в собственность корпорации по строительству гавани Санта-Марии, и облигации теперь снова что-то стоят.

– А что случилось с тем молодым Мирандой? Негодяй был, каких поискать.

– С Мики? Его труп нашли в пароходном кофре, выброшенном на берег острова Уайт. Никто так и не выяснил, как он там оказался и что делал в чемодане.

Хью выезжал для опознания трупа; важно было установить личность погибшего, чтобы Рейчел наконец-то смогла выйти замуж за Дэна Робинсона.

Один из школьников раздал родителям и родственникам написанные чернилами копии школьного гимна.

– А чем собираетесь заняться вы, когда синдикат распустят? – спросил Гринборн Хью.

– Я как раз собирался обратиться к вам за советом. Мне хотелось бы основать новый банк.

– И как именно?

– Распространить акции на фондовом рынке. «Пиластер Лимитед». Как вам идея?

– Смело, но вы всегда отличались оригинальностью.

Некоторое время Гринборн размышлял.

– Любопытно, что крах вашего банка в действительности только укрепил вашу репутацию, потому что вы сумели взять ситуацию под свой контроль. В конце концов, как не доверять банкиру, который расплатился со всеми своими кредиторами после своего банкротства?

– Так… вы думаете, что у меня получится?

– Я уверен в этом. Я даже сам вложу свои средства в ваше предприятие.

Хью благодарно кивнул. Замечательно, что старый Гринборн одобрил его идею. К его мнению прислушивались все финансисты Сити, и его слово много стоило. Хью и сам пришел к мнению, что его план должен сработать, но поддержка Гринборна придала ему уверенности.

Все встали, когда вошел директор, а за ним учителя, почетный гость – член парламента от Либеральной партии – и Берти, староста старшеклассников. Вошедшие заняли свои места на сцене, Берти вышел к кафедре и сказал:

– Возьмите листки, которые вам раздали. Сейчас мы споем гимн школы.

Хью перехватил взгляд Мэйзи и гордо улыбнулся. Прозвучали знакомые ноты, и все присутствующие запели под аккомпанемент фортепьяно.

Час спустя Хью оставил Мэйзи и сыновей пить чай в комнате Берти и вышел на корт для игры в сквош в Епископской роще.

Стояла жара, как и двадцать шесть лет назад. В роще, казалось, ничего не изменилось – так же тихо и спокойно, те же березы и вязы, лениво стоящие в тишине и отбрасывающие спасительную тень. Хью без труда нашел дорогу до заброшенного карьера.

Он не стал спускаться по его крутым берегам – не настолько теперь он был ловок. Он сел на краю и бросил в пруд камень. Камень пробил стеклянную гладь, и от него во все стороны кругами разошлись волны.

Из всех, кто присутствовал здесь в тот памятный день, в живых остался только он, если не считать Альберта Кэммела в далекой Капской колонии. Все другие мертвы: Питер Миддлтон погиб в тот же день; Тонио был застрелен Мики в позапрошлое Рождество; сам Мики утонул в чемодане; а недавно и Эдвард скончался от сифилиса и был похоронен во Франции. Как будто в том далеком 1866 году из глубины этих вод поднялось таинственное зло, омрачившее их дальнейшие жизни, пробудившее в них такие темные страсти, как ненависть, жадность, эгоизм и жестокость, и навлекшее на них такие несчастья, как предательство, банкротство, болезни и убийства. Но сейчас все закончилось. Долги прошлого оплачены. Если и существовал какой-то злобный дух, он вернулся обратно на дно пруда. А Хью посчастливилось выжить.

Он встал. Пора возвращаться к семье. Перед тем как уйти, он обернулся и бросил прощальный взгляд на пруд.

Волны от камня исчезли, и поверхность пруда вновь сделалась зеркальной.