Потерянное наследство тамплиера Ефимова Юлия

Глава 4. Вор должен сидеть в тюрьме

– Понимаешь, Феликс, – объясняла Матильда своему новому знакомому, сидя на грязной лавке в КПЗ, – я с детства не могу выносить несправедливость. Зинка даже стихотворение про меня сочинила, прям в точку:

Алкоголь еще не до конца выветрился, и поэтому декламация стихотворения была чересчур эмоциональной.

– Особенно не люблю, когда обижают слабых, – продолжала она рассказывать о себе молодому человеку, который, казалось, совсем ее не слушал. – Вот как сегодня. Я думаю, это все потому, – Мотя снизила тон, перейдя на шепот, – что меня назвали в честь кошки.

– Это все объясняет, – отрешенно махнул головой собеседник. – А в чем был смысл столь экстравагантного поступка родителей?

– Смысла не было, – вздохнула Мотя, – сплошные гормоны, которые гуляли у моей мамы после родов. Но, – она сделала театральную паузу и подняла указательный палец вверх, видимо, чтобы выделить важность момента, – я не в претензии, потому как благодаря моему имени такая красивая и яркая.

Феликс взглянул на Матильду внимательней.

– Взаимосвязь налицо, – согласился и вновь уставился в потолок.

– Ну и еще знаку зодиака. Мы, Близнецы, все рождаемся с огромным чувством прекрасного.

– Тут, конечно, совсем фартануло. – Было видно, что молодой человек поддерживает разговор из вежливости, а сам находится где-то далеко.

Он снял длинное черное пальто, постелил на лавку и теперь лежа что-то обдумывал.

– А ты кто по гороскопу? – поинтересовалась Матильда.

– Скорпион, – безучастно ответил Феликс.

– Повезло, – констатировала она обстоятельство как факт. – Прости меня за то, что так получилось, – виновато пробормотала Мотя, и стало понятно, что до этого она просто нелепо оправдывалась.

Когда в «избе» все занялись новым делом, Мотя заскучала. Хоть она и была одной из дилетантов, но все-таки бывшей. В этой компании она тусовалась больше как девушка Алексея и подруга Зинки, да и то иногда Матильда чувствовала, что они с ней слишком разные, чтобы дружить. Девушка без образования понимала огромную пропасть даже между собой и своим мужчиной. Зинка, конечно, подходила Алексею больше, они могли часами болтать о политике, искусстве и литературе, и в такие моменты Матильда ощущала свою чуждость этим двум хорошо образованным людям. Она никогда не признается, но, обманывая своего любимого, по вечерам посещала курсы по повышению странного для нее до сих пор понятия ай-кью. Они назывались «Рожденный ползать может полететь». Если верить устроителям курсов, то по окончании она непременно станет умнее и образованнее и тоже сможет сверкнуть интеллектом. Правда, чем больше она туда ходила, тем меньше верила сладким речам говорливых коучей. Врут они все, рожденный ползать никогда не полетит.

Белая полоса Матильды Портнягиной началась с того дня, как Савелий Сергеевич Штольц пригласил ее в группу «Дилетант». Там она встретила Алексея, а самое главное, поверила в себя, поверила, что педикюрша без образования может сделать что-то большое и светлое, что-то настоящее. После дела Савелий Сергеевич подарил ей курсы модельеров, которые Мотя уже благополучно прошла, через месяц собираясь сдавать экзаменационный проект.

Понимая, что она сейчас самая свободная, Матильда решила быть полезной и сходить в ближайший супермаркет купить еще вина. На душе скребли кошки, и любимое состояние Моти в прошлом – самоистязание – полностью овладело душой эмпата. Неужели она настолько никчемна, что ее удел только в магазин за вином бегать? Грустно взяв бутылку вина, Матильда подошла к кассе. В магазине начинался час пик, уставшие люди набивали огромные сумки продуктами, чтобы быстро поесть и уснуть перед ждущими их целый день телевизорами. Ей вдруг стало их всех так жаль, что слезы выступили на глазах.

– Красивые девушки не должны плакать, – обронил парень, стоявший в очереди в соседнюю кассу.

Мотя решила, что не хватает еще начать знакомиться в супермаркетах, и демонстративно от него отвернулась, уставившись на раздвижную дверь магазина. Там сейчас происходила комедия, потихоньку собиравшиеся люди хохотали. Уставший после рабочего дня народ с удовольствием веселила собака породы двортерьер. Она подходила, вставала на задние лапы перед автоматическими дверями, и те торжественно раздвигались перед ней. Получив желаемый результат, псина неспешно отходила в сторону. Двери, не видя входящего, закрывали ставни. После чего шкодливая дворняга вновь появлялась перед ними, вышагивая по-цирковому. И самое смешное, было видно, как животному нравится эта игра под названием «двери супермаркета».

Матильда любила животных, и ее позабавило это собачье представление. На сердце сразу стало легче, показалось, что мир не так уж и плох, – даже маленькая дворняга, если захочет, может получать радость в этой жизни.

– Ах ты гадина! – послышался крик на весь магазин, и толстый охранник направился в сторону веселившего народ животного.

На глазах людей защитник порядка подошел к доверчивой собаке и со всей дури пнул в живот беззащитную псину. Та заскулила и убежала прочь. Народ остолбенел, никто не знал, как реагировать. У всех мгновенно появился привкус горечи во рту. Замерли все, но не Матильда. В такие мгновения голова у нее работала медленно, а тело, подчиненное исключительно душевному порыву, творило то, что считало нужным.

Словно боясь, что кто-то ее опередит в столь щекотливом деле, она поспешно подошла к охраннику и ударила его бутылкой по голове. Это Мотя сделала не исподтишка, а как честный человек, глядя прямо в глаза, поэтому удар пришелся прямехонько на лоб блюстителя порядка. Охранник закачался и некрасиво упал на грязный от апрельской слякоти пол супермаркета.

Толпа по-прежнему стояла замерев, страшась спугнуть захватывающее представление. Мотя тоже не очень понимала, что делать, – такой отвратительный еще пять минут назад охранник на полу и с пробитой головой сейчас тоже вызывал жалость. Но быстрее всего сориентировались коллеги поверженного, они бежали к Моте со всего огромного гипермаркета, как тараканы из разных щелей, доставая по пути дубинки и шокеры.

– Молодец, девушка! – крикнул парень, который пять минут назад запретил ей плакать. – Что ж это такое происходит, граждане, пинать животных! Бедных голодных собак, и так уже лишенных любых благ. – Он подошел к Матильде, одновременно хлопая в ладоши и произнося свою пламенную речь. – А что, товарищи, сегодня собаку, а завтра, получается, нас пинать начнут, – продолжал митинговать молодой человек и, повернувшись к Моте, тихо добавил: – Ваш выбор вина прекрасен, и тара крепкая, буду иметь в виду.

Мотя взглянула на совершенно целую бутылку в своих руках и смущенно спрятала ее за спину.

– Пора защищаться от рукоприкладства в супермаркетах! – крикнул парень, и толпа загудела.

Самые смелые стали подходить к ним и прикрывать Мотю своими телами, но охранников уже было не остановить. Лежащий на холодном полу поверженный коллега полностью развязывал им руки.

Началась любимая русская забава, именуемая в народе дракой.

– Так, Портнягина, на выход с вещами, – бас полицейского вывел ее из невеселых воспоминаний.

– Без Феликса не пойду! – крикнула Мотя и схватила молодого человека, мирно лежащего на скамье, за руку.

Было видно, что от подобной акции он пребывает в шоке и совсем не против, чтобы эта чересчур активная девушка уже пошла бы без него.

– А Феликс у нас кто? – послышался голос Зинки.

– Шеф, – обрадовалась Матильда и кинулась к решетке, – я так рада тебя видеть.

– А я тебя здесь не очень, – недовольно буркнула начальница.

– Шеф, мы просто обязаны вытащить отсюда Феликса, он меня спас, – взмолилась Мотя.

– Это невозможно! – возмутился полицейский. – Феликс Есупов вор, а вор должен сидеть в тюрьме! Это, между прочим, еще Глеб Жеглов сказал, – произнес он и посмотрел вверх.

Зинке показалось, что полицейский не подозревает о том, что Жеглов – вымышленный персонаж, и верит в его великие достижения в поимке преступников.

– Вор? – уточнила она, повнимательней взглянув на парня.

– Вор, – подтвердил полицейский.

– Настоящий? – все еще не верила в удачу Зинаида.

– Стопроцентный, – как-то чересчур гордо ответил капитан, словно речь шла о его личном в этом деле достижении.

– С классиком я спорить, конечно, не буду, но думаю, в этом мире все же нет ничего невозможного. – И, взяв полицейского под руку, Зинка предложила: – Пойдемте еще раз выпьем ваш чудесный кофе, ничего вкуснее не пила со времен моего путешествия в Италию.

Глава 5. Дело в шляпе

«Какой длинный день», – думала Зинка, засыпая в «избе» на неудобном кожаном диване. По домам разъехаться не получилось, экстренный мозговой штурм продлился глубоко за полночь, и потому было решено всем остаться здесь. Места в уютном домике было много, хватило даже для их обновленной компании.

Усталость валила с ног, но сон-предатель все не шел, а Зинке так хотелось упасть в забытье. Скорее всего, подействовал кофе капитана, она выпила почти ведро за период переговоров. До сих пор во рту стоял приторный вкус растворимого напитка. Чтобы мысли снова и снова не возвращали ее к расставанию с Тимуром, а они именно так и делали, Зинка начала вспоминать прошедший вечер.

Когда они всей огромной делегацией вышли из участка № 248, на улице уже стемнело, и апрель своим вечерним холодом напомнил, что до лета еще далеко. Алексей тихо отчитывал Мотю, а та шла, повесив голову, и даже не защищалась, видимо, алкоголь практически выветрился, и веры в свою правоту у девушки поубавилось.

– Как вас зовут? – спросил ее странный парень по имени Феликс.

– Зина, – ответила она, разглядывая его красивую широкополую шляпу и не менее впечатляющее пальто.

Этот наряд делал из простого тридцатилетнего парня аристократа, не меньше. Алексей, который, к слову, действительно имел такие корни, на выходе из участка оценил одежду парня, уважительно пробубнив «надо же».

– Разрешите представиться, Феликс Есупов, – сказал он и снял шляпу в знак приветствия, демонстрируя тем самым, что знает шляпный этикет.

– Интересные у вас имя и фамилия, – усмехнулась Зинка. – Вы из тех самых Юсуповых, потомков нагайских ханов, впоследствии сроднившихся с русской знатью и ставших чуть ли не самым богатым княжеским родом России?

Парень ничуть не смутился ни Зинкиной ухмылкой, ни ее вопросом.

– Вы знаете, хотя наша фамилия начинается не на букву Ю, мы Есуповы, но в семье ходят легенды, что да. Чтобы не быть расстрелянными в советской России, мои предки поменяли одну букву в фамилии.

– То есть это ваши предки убили Распутина? – вновь съязвила Зинка.

– Нет, мы из другой ветви и к подлой выходке Феликса Феликсовича не имеем никакого отношения. Наш род идет от его брата, Николая Феликсовича. Если вам интересно, могу рассказать.

– Нет, – резко ответила Зинка, – я сама могу сутки напролет рассказывать исторические байки, где правда переплетена с вымыслом. Сейчас меня интересует, зачем вы украли хот-дог?

Парень сильно смутился, но взял себя в руки и признался:

– Я не крал сосиску в тесте. Я как честный гражданин стоял в кассу для оплаты товара. Когда же увидел, что вашу подругу собираются линчевать охранники, поспешил на помощь, по инерции положив бутерброд в карман, тем самым дав полицейским повод для задержания.

– Ну, еще повод им дал тот факт, что вы только сегодня прибыли в Москву, выйдя из мест не столь отдаленных. Ведь так?

– Я полностью погасил свою судимость, – холодно сказал парень, перестав улыбаться, – отсидев положенный мне срок. Долгов перед Родиной больше не имею. – На этих словах он надел шляпу, мотнул головой и добавил: – Благодарю за вашу помощь.

Зинка, глядя на его удаляющуюся спину, все еще сомневалась. Да, пока она была в кабинете капитана, дегустируя его дрянной кофе и ведя задушевные беседы, написала сообщение Эндрю с просьбой выяснить все про Феликса Есупова и понимала, что сейчас ему идти некуда, но всегда опасалась принимать решения настолько быстро. Алексей и Мотя, вдоволь наругавшись, уже стояли у машины и целовались, совершенно не готовые помогать ей с выбором.

– Князь! – крикнула она вслед парню. Тот обернулся, словно ожидал этого. Хитрая и чертовски обаятельная полуулыбка снова скользнула по его лицу. – Предлагаю в качестве благодарности за спасение нашей подруги праздничный ужин и приличный ночлег. – Он молчал. Было видно, что ему очень хочется сказать «да», но какая-то внутренняя гордость останавливает его. – Не отказывайте мне, Феликс. Должна же я вас как-то отблагодарить за вызволение Матильды из лап разгневанных охранников. Время уже позднее, куда вы поедете, – помогла ему в душевной борьбе Зинка. – Поверьте, тем самым вы сделаете мне одолжение.

– Ну что ж, – словно что-то решив для себя, сказал молодой человек, – когда дама просит, нехорошо отказывать.

Сейчас, мучаясь на своем диване и вспоминая события вечера, Зинка отчетливо отметила промелькнувшую благодарность на лице этого гордого, но пока не совсем понятного ей парня.

Может, дед и правда был гений. Сегодня, сама того не зная, Мотя нашла им вора, который к тому же подошел по параметрам программы.

– Я нашел компанию дилетантов, и она вам очень не понравится, – такими словами встретил их Эндрю, когда они вернулись в «избу». – А это кто? – кивнул он на тайное окно в гостиную.

Они оставили Феликса там, где еще несколько часов назад сидела Кристина Важнова, блистая красотой и богатством.

– Это новый знакомый Матильды и, что самое интересное, по совместительству вор.

Зинка пристально разглядывала парня через тайное окно. На вид ему было лет тридцать, внешне молодой человек был красив и обаятелен. Одежда на нем явно была новой и дорогой и шла ему чрезвычайно. Сняв шикарное черное пальто и широкополую шляпу, он остался в строгом костюме.

– Я, конечно, не большой знаток воров в принципе, но, по-моему, не похож, – сделал вывод Эндрю, тоже, как и Зинка, рассматривая нового знакомого.

– А ты думал, что воры – беззубые волосатые дядьки с наколками по всему телу? – усмехнулась она. – В оправдание нашего нестандартного вора могу сказать, что он еще и князь. Если верить на слово этому обаяшке, он потомок Юсуповых, в советское время трусливо изменивших первую букву своей фамилии. Не знаю, не уверена, но, возможно, именно это повлияло на его нестандартный внешний образ.

– Так ты говоришь, что это Мотя его нашла? – спросил Эндрю и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Тогда все логично.

– Почему? – к разговору присоединился Алексей.

Когда он понял, что с Матильдой все в порядке, то выдохнул и словно сдулся, вложив все свои эмоции в поиски любимой.

– Потому что основные дилетанты – это мы с вами. – Эндрю развел руками.

Они дилетанты, как тогда, полтора года назад во Владивостоке. Как это было недавно, но, с другой стороны, давно. Зинка очень сильно изменилась. Да что там, мир вокруг нее изменился. Прошлая миссия подарила ей Тимура, а какие сюрпризы преподнесет эта? В потоке этих мыслей ей удалось все-таки провалиться в сон.

Глава 6. Не верьте генам, господа, верьте поступкам

Не спалось в эту ночь еще одному человеку. Феликс Есупов лежал на шикарном диване, возможно, казавшемся ему таковым, потому что в последнее время его спальные места оставляли желать лучшего. Странный домишко новых друзей больше походил на избу, затерявшуюся во времени и пространстве, втиснувшись между стандартными многоэтажками обычного спального района Москвы.

Феликс размышлял и никак не мог понять, почему его жизнь так похожа на кинофильм, в который, чтобы держать зрителя в напряжении, сценарист вставляет все больше и больше невозможных событий. Если бы он написал книгу или снял кино по событиям своей жизни, искушенный читатель сказал бы «не верю, так не бывает». Даже сейчас, когда он решил начать все сначала, так сказать, с чистого листа, когда дал клятву на могиле дяди, судьба преподнесла ему встречу с этими странными людьми.

С судьбой, сказал бы дядя, не спорят, с ней можно только играть, и то никогда на последние. Он очень любил петь под гитару, и у Феликса в голове всплыла мелодия, песня, которую очень любил Николай Есупов – его дядя и самый родной человек по совместительству.

Мысли о дяде унесли его в далекий 1998-й, страшный для него год, который разделил жизнь Феликса на «до» и «после». Он, маленький семилетний мальчик, от незнакомых дяденек, постучавшихся в дверь, узнает о том, что его родителей больше нет. Уже потом он докопается до правды, что они поехали покупать машину у кого-то с рук и нарвались на бандитов. Те, не раздумывая, забрали деньги и убили обоих точными выстрелами в голову. Каждый раз, когда Феликс думал об этом, у него страшно начинал болеть затылок, словно он чувствовал те выстрелы физически. Но такие подробности он узнает после, лет через десять, а тогда были только эти сухие слова: его родителей больше нет.

Он навсегда запомнит, как расплакался в кабинете директора детского дома, когда абсолютно не знакомый ему взрослый человек сказал:

– Ну здравствуй, Феликс, я твой дядя, поедешь со мной в Москву.

В Москву? Да он готов был ехать хоть на край света, лишь бы не прислушиваться ночью к скрипу железной сетки матраса и не обливаться холодным потом от страха неминуемой расправы местных пацанов.

Дядю звали Николай, он был двоюродным братом папы. Наслаждаясь стуком колес в поезде, Феликс припомнит, что отец иногда рассказывал о нем маме, как-то особенно печально, словно постоянно жалел его за что-то. Но, лежа на полке, пахнущей свежим бельем, Феликс никак не мог понять, за что.

Николай, именно так он попросил его называть, без статуса «дядя», рассказал ему, что живет в центре Москвы и работает в цирке клоуном. Он был красив и абсолютно здоров, правда, мало улыбался, но ведь это не проблема. Маленький Феликс тогда решил, что клоун слишком много веселится на работе и в жизни ему не очень хочется это делать.

Тогда и началась его жизнь в цирке. Феликс пропадал там постоянно, делая перерыв только на посещение школы. Это был их домашний договор с Николаем. Вообще дядя оказался человеком с кучей привычек, правил и установок. Первый год Феликсу было трудно все их запомнить и привыкнуть исполнять, но он старался. Ему казалось, что, если он будет много нарушать, Николай сдаст его обратно в детский дом. Поэтому уже через год Феликс автоматически заправлял кровать сразу после пробуждения. Знал, куда вешается полотенце для лица, а куда банное, и без проблем убирал на постоянное место любой случайно сдвинутый предмет. Все это были сущие мелочи по сравнению с липким страхом детского дома.

Лет в десять, в цирке, где он уже стал своим, добрые люди в лице уборщика клеток рассказали ему страшную историю Николая. Оказывается, он был фокусником, да не просто фокусником, а имел огромный успех у публики. Его руки были настолько пластичны и искусны, а фантазия столь бурной, что он со своими собственными фокусами покорял мировые сцены. Имел уйму наград и регалий и побеждал во множестве международных фестивалей и конкурсов. Но однажды случилось страшное: его ассистентка, которая была по совместительству женой, погибла, разбившись насмерть прямо на сцене. Она упала на манеж с пятнадцатиметровой высоты из того самого ящика, который придумал факир Николай. Позже следствие выяснило, что он был абсолютно ни при чем, рабочие сцены неправильно закрепили реквизит на тросах, но вернуться в профессию Николай уже не смог. Он долгое время нигде не работал, потихоньку проедая и пропивая вещи из квартиры, пока директор цирка не предложил ему пойти в номер вторым клоуном. Директор слыл в цирке человеком проницательным, угадал и тогда. Навыки фокусника очень пригодились, клоун Ники стал любимцем публики, и сейчас Николай уже имел свой собственный номер.

«Вот на этот период жизни, – продолжал рассказывать десятилетнему юнцу старичок, пахнущий клетками, – и пришлось известие о тебе и твоих родителях. Николая тогда словно подменили, из равнодушного к жизни человека он превратился в молнию. Летал по цирку и искал, у кого есть знакомства, чтобы разрешили тебя усыновить. Боялся, что одинокому мужчине могут не дать, да и биография подпорчена. Он, конечно, не виноват, но люди все равно шептались, мол, скрутилась его жена с воздушным гимнастом, цирк ведь – большая деревня, здесь все про всех все знают, ну так вот, а Николай, мол, ее и наказал».

Хоть Феликсу и был тогда противен этот уборщик, но в одном пацан был ему очень благодарен. Именно тогда маленький мальчик понял, что не отдаст Николай его обратно в детский дом, что он тоже ему нужен, нужен как родная душа, для того чтобы было хорошо, обоим было хорошо.

С того разговора у клеток и началась другая жизнь. Феликс полностью проникся к Николаю и разрешил себе его любить сильно и самоотверженно. Видимо, дядя почувствовал от пацана искренние эмоции и тоже постарался раствориться в нем, забыв весь груз, что к тому времени навесила на него жизнь.

«Николай, как же так, тебя нет, а я так и не попросил прощения», – подумал про себя Феликс, стараясь не расплакаться. Корявые «прости» сегодня на могиле ни при чем. Они были нужны больше Феликсу, а не дяде, который уже не мог ничего ему ответить.

Феликс потряс головой, словно стараясь стряхнуть воспоминания о дяде, перевернулся на другой бок, но сон по-прежнему не хотел к нему идти.

«Странные люди, странный дом и странные предложения», – опять промелькнуло в голове.

Сначала он планировал только переночевать и уйти наутро, не прощаясь. Но, видимо, судьба испытывала Феликса вновь. В предложении Зинаиды промелькнуло название маленького города в Калининградской области, того города, о котором он не забывал все три года и одновременно боялся думать о нем. Сначала в висках застучало, и мысли, что его проверяют, это подстава, ловушка, беги, не давали даже вслушаться в предложение. Но эта маленькая рыжеволосая девчонка, которую все называли «шефом», чем-то неуловимо покорила его. Он ей поверил. И когда она предложила ему работу в команде со странным названием «Дилетант» для расследования группового убийства, согласился, просто глядя ей в глаза. Николай научил его не только ловкости рук настоящего фокусника и, как оказалось впоследствии, вора, но и разбираться в людях. Зина Звягинцева не врала, она говорила ему правду, он это знал. На его жесткое условие, что никакого криминала, девушка утвердительно кивнула головой, совершенно спокойно заметив: «Само собой». Сказала так, словно отмахивалась от полной глупости, произнесенной собеседником.

Будь что будет, решил в ту минуту Феликс. Он никогда бы не решился сам ехать туда, боясь внимания Хозяев, но с группой это не должно вызвать особых подозрений. Теперь любое его передвижение рассматривалось бы ими как подозрительное, но в этой странной группе он новичок и ничего не решает, поэтому может получиться. Интересно, кто послал Феликсу этих людей, ангел или дьявол?

Обратно в цирк его, конечно, не возьмут, не простят того, что натворил. В этом особенном мире есть железное правило: искусство можно дарить людям, но никогда нельзя использовать против людей. Сейчас он автоматически стал для цирковых персоной нон грата. Квартиру Николая после смерти они все же продали – тот, понимая, что умирает, написал завещание на коллег, прося деньги от продажи положить сначала на счет, а позже отдать Феликсу, когда он выйдет из тюрьмы.

Цирк – это семья, не всегда дружная, но в горе она сплачивается и своих не бросает. Коллеги в точности выполнили обещание, данное умирающему клоуну, вручив сегодня на Павелецком вокзале банковскую карту на имя Феликса Есупова со всеми полученными за квартиру деньгами и записку на тоненьком истрепанном тетрадном листе, где было одно предложение: «Твой дар должен служить Богу, а не дьяволу. Клоун Ники».

– Обещаю, – в сотый раз за день прошептал Феликс, разрушив тишину комнаты, и ему показалось, дядя на этот раз его услышал.

Дорога была трудной и долгой. Только добравшись до места назначения, Эрменгарда с сыновьями узнали об аресте французских тамплиеров и магистра ордена Жака де Моле в пятницу 13 октября 1307 года. Страшные подробности той пятницы тринадцатого, где в самом числе были видны происки дьявола, передавались из уст в уста, наводя ужас. Арестованные рыцари подвергались нечеловеческим пыткам, пройдя через которые, самые слабые духом и телом соглашались со всеми предъявленными им обвинениями. Тем самым они не жалели ни себя, ни своих братьев по ордену, потому как после их признаний вновь продолжались аресты. Тамплиеры один за другим подтверждали, что отказались от Бога и погрязли в ереси, и лишь один человек, великий магистр Жак де Моле, призывал суд к справедливости и стоял на своем. Он был верен и ордену, и вере, его не удавалось сломить самыми страшными пытками и истязаниями. Жак де Моле оставался настоящим рыцарем Христа.

Сердце сжималось от таких новостей.

Рыцарь Тевтонского ордена, который был посвящен в их миссию, скоропостижно скончался, оставив Эрменгарде указание: двигаться дальше, к морю. Она так мечтала, так молилась, чтобы их с сыновьями путешествия закончилось, но, видимо, так угодно Богу, чтобы они продолжили нести свой крест. Филипп Красивый жаждет всех благ и могущества тамплиеров и не остановится ни перед чем. Но главной целью этого жадного короля была, конечно, реликвия, которую сейчас сопровождают Эрменгарда и ее сыновья. Великая реликвия, которая может наделить силой Бога любого земного. Именно этому невозможному событию и должны помешать тамплиеры в лице слабой женщины и троих юнцов.

Женщина поражалась прозорливости и осведомленности магистра, который так вовремя позаботился о святыне. К слову, она до сих пор не знала, что именно охраняют они в железном сундуке. Замок Мариенбург – хорошо укрепленная крепость, но и здесь они теперь тоже в опасности. Надо уезжать, спасаться, но для начала уведомить орден о своем передвижении.

– Робер, – призвала она к себе своего старшего сына. Он был способным молодым человеком и владел многими искусствами, в том числе и искусством ковки. – Милый мой сынок, – она погладила по голове уже такого взрослого, но для Эрменгарды все равно маленького мальчика, – необходимо выковать вот такой скрижаль, – сказала она и протянула ему небольшой набросок, – точь-в-точь как здесь нарисовано.

Сын лишь кивнул головой и тут же вышел, озадаченный материнским приказом. Именно так она воспитала своих мальчиков, именно так они с мужем их учили подчиняться родительскому велению.

Эрменгарда вздохнула и посмотрела на кольцо на своей руке. Скорее всего, придется передать перстень одному из своих сыновей, охрана святыни станет их семейным предназначением, служением Богу и ордену.

Через месяц они прикрепили скрижаль к определенному камню в стене замка и отправились в путь. Кто знает, сколько еще таких скрижалей им придется оставить, чтобы орден смог их найти? Неизвестно. Да и выдержит ли орден гонения короля? Поговаривают, что Шотландия предоставила убежище бедным рыцарям Христа и храма Соломона, но это лишь слухи. В любом случае, если орден выживет, посвященные рыцари будут знать, где искать святыню.