Кровник Пучков Лев
— Я думал, уровень воды поднимается по весне, — сообщил я, кивнув на воду, — когда начинается таяние снегов. А тут вон какая штука…
— Осадки, — пояснил спелеолог, неопределенно пожав плечами. — Здесь всегда дождливая осень — как сентябрь начнется, так надевай резиновые сапоги. Туманы — видел? — практически каждое утро.
— А что тэбэ вода? — настороженно поинтересовался рыжий. — Какой рол играет?
— У нас могут возникнуть непредвиденные трудности, — поделился я своими опасениями. — Видите — вон в том ходу плещется водица? Нам как раз туда… Систему-то ставили по сухому. А сейчас хрен его знает, как оно получится. Надо будет осторожнее.
— Будь, — согласился рыжий, вставая и выбрасывая окурок в ручей. — Хватит курить — пошли.
На этот раз мы перемещались в другом порядке: сзади меня шел рыжий, приторочив репшнур к своему широкому поясу, за ним — напарник, замыкал шествие спелеолог. Правая щиколотка успела распухнуть, и теперь капроновая удавка больно давила на мышцы — я слегка прихрамывал. Порядок перемещения они правильно продумали — молодцы. Репшнур может выдержать нагрузку до семисот килограммов, завязан несколькими хитрыми узлами — рвись сколько влезет, если ногу не жаль. Рыжий двигается сзади на расстоянии десяти метров: я останавливаюсь, он тоже замирает. Автомат снят с предохранителя — малейшее подозрительное движение, и очередь в спину мне обеспечена. Правда, когда я начну разбирать систему, он подойдет ближе… Но нас все время будет страховать его напарник — такой же шкафчик, как и рыжий, единоборство с которым в узком пространстве каменного тоннеля может растянуться на неопределенное время. Да, хорошо они все продумали…
Судя по повышавшемуся уровню воды, ход постепенно шел под уклон. Вскоре я уже брел по колено в воде, загребая ногами и поддерживая репшнур правой рукой — рыжий покладисто выпустил заметную слабину, чтобы облегчить мне перемещение.
А вот и то самое ответвление, искусно заваленное камнями, — с первого взгляда и не сообразишь, что дырень тут: так, растрескавшаяся стена, да и только. Притормозив на мгновение у завала, я, еще не решив окончательно, что собираюсь делать, побрел дальше, все глубже погружаясь в воду.
— Э, Иван, далеко еще? — встревоженно поинтересовался Рыжий, сокращая разделявший нас интервал, и нервно пошутил:
— Ты смотры, ми акваланг нэ взял!
— Сейчас, сейчас, скоро уже, — пробормотал я, всматриваясь вперед: показались два ответвления, практически на одном уровне уходящие от основного входа в разные стороны — этакая развилка трех дорог. Только камня с надписями нет, так что попробуй догадайся — свернуть куда или топать прямо. — Сейчас завернем, и будет как раз то самое место.
Сворачивая в правое ответвление, я покосился назад — напарник шел за рыжим метрах в пятнадцати, фонаря спелеолога вообще не было видно. Выпав на секунду из поля зрения рыжего, я звонко шлепнул ладонями по воде и рухнул на задницу, громко заорав:
— Яма! Тута яма — помоги!
Рыжий выскочил из-за поворота — автомат на изготовку, весь вид его говорил, что парень в любую секунду готов нажать на спусковой крючок. Для убедительности я погрузился по каску, шумно вынырнул, выпустил фонтан воды и отчаянно крикнул:
— Руку дай! Яма!
Рыжий сунулся вперед, протягивая мне левую руку. Ухватив спасателя за кисть, я уперся ступнями в его голени и всей массой метнулся вправо, роняя грузное тело сапера в воду.
Плюх! Голова рыжего скрылась под ватерлинией — пошли пузыри. Привстав на колено, я обрушил на показавшийся из воды затылок сцепленные кулаки. Рыжий дернулся и затих.
— Быстрее, мужики, — мы тонем! — вновь заблажил я. — Ёбаная веревка! Ну кто придумал ее на ногу нацепить, бля! Быстрее!
Из основного хода высунулось перепуганное лицо напарника.
— Руку! Руку дай! — заходился я в предсмертном вопле. — Тону, бля!
Напарник, так же, как и рыжий, сунулся вперед, протягивая мне руку, — совершенно машинально, не задумываясь над тем, куда это вдруг запропастился первый номер. Дернув за протянутую руку, я не стал дожидаться, пока клиент войдет в соприкосновение с ватерлинией, и снизу рубанул его ребром ладони в горло. Утробно хекнув, парень плюхнулся в воду. Бац! И этому досталось по затылку.
Тут я немного оплошал: вместо того чтобы и далее продолжать прилежно изображать тонущего, начал шарить в воде в поисках автомата второго номера. Когда ремень автомата оказался у меня в руках, из-за поворота возник спелеолог.
Нас разделяло три метра — слишком большая дистанция для качественного броска на вооруженного противника, который целится тебе в живот и готов в любое мгновение выпустить очередь.
Спелеолог, моментально разобравшись в ситуации, вскинул ствол на уровень груди и нажал на спусковой крючок. За сотую долю секунды до этого я успел метнуться вперед, выдирая за ремень автомат из воды и швыряя его Икраму в лицо.
Очередь оглушительно вспорола пещерную тишину — на миг у меня заложило уши. В следующее мгновение я поймал в объятия ляжки Икрама и с размаху забодал его головой в диафрагму, валя в воду. Автомат вылетел из рук спелеолога и плюхнулся где-то неподалеку. Жилистые руки клешнями вцепились в мое горло и начали давить железными тисками. А и здоров же ты, парень! Наверно, со стороны это выглядело вполне сюрреалистично: застывший в страшном безмолвии согбенный шахтер с фонарем на голове и стиснутые у него на горле клешни водяного дьявола, стремящегося утащить непрошеного гостя в преисподнюю. Мне, однако, в тот момент было не до стороннего созерцания — спелеолог, исходя пузырями, давил шею так, что вот-вот мог намертво блокировать артерии. Чуток повозившись, я изловчился и всей тяжестью даванул коленом в промежность Икрама, расплющивая его детородный орган. Руки на моем горле разжались — пузыри, булькавшие из-под воды в том месте, где было лицо Икрама, забили с интенсивностью хорошей джакузи. Подержав спелеолога еще секунд десять, я почувствовал, что он обмяк, и посадил его на дно, удерживая кудлатую голову над ватерлинией.
Все. Три — ноль в пользу наиболее подготовленного бойца. Ну, теперь держись, Зелимхан. Теперь мы с тобой поиграем в эти… в джюжилярики, как говаривал, бывало, Игорек Братский…
Глава 11
Немного отдышавшись, я прислонил начавшего натужно перхать Икрама к стене, вытащил из ножен на его поясе тесак и освободил свою многострадальную правую лодыжку. Отвязав репшнур от пояса рыжего трупа, я обмотал его (репшнур) вокруг себя, хозяйственно рассудив, что такая полезная штуковина никогда не будет лишней.
Икрама в буквальном смысле выворачивало — видимо, вода в пещере пришлась спелеологу не по нутру. Я ограбил трупы, забрав все, что может пригодиться живому бойцу, нашел все три автомата и уселся возле спелеолога, ожидая, когда обильный обед, съеденный накануне, в полном составе покинет его желудок. Наконец этот момент наступил — отрыгивать уже было нечего. Немного порычав по инерции, спелеолог закрыл рот и принялся утробно икать, его мутные глаза начали приобретать осмысленное выражение. Связав пленнику руки куском репшнура, я рывком поставил его на ноги и погнал перед собой, тыкая в спину стволом автомата.
— Говорил мне… икх! Зелимхан, что ты… икх! — прорезался Икрам.
— Что я чрезвычайно опасен и за мной нужно ежесекундно следить? — догадался я. — Верно?
— Да… икх! икх! Так он говорил…
— Правильно говорил, — одобрил я Зелимхана. — Умнейший дядя наш Зелимхан. Вот и надо было следить, что ж вы проявили такую беспечность?
— Саперов ты… икх! Что ты их? А?
— А ты разве не видел? — удивился я. — Когда мы свернули в то проклятое ответвление, я начал тонуть, свалившись в яму, а их обоих внезапно обуяла дикая ярость. Не знаю, может, там какой-то странный пещерный газ накопился… Они как с цепи сорвались: бросились друг на друга, рыча как звери, и бились до тех пор, пока рыжий не загрыз напарника насмерть. Потом рыжий, выбившись из сил, нахлебался воды и утонул. Потом там появился ты и, вместо того чтобы помочь мне, начал палить из автомата, а после хотел придушить меня. А все проклятый газ! Странно, не правда ли?
— Газ?! Икх! Газ… — Спелеолог нехорошо покосился на меня, покачал головой и поинтересовался:
— Ну и что ты… икх! собираешься делать?
— Я пока ничего, а ты будешь разбирать завал. Тебе надо согреться после купания. Стой! — Мы приблизились к заложенному камнями ответвлению, в котором покоился заветный мешок с двумя «лимонами».
За пять минут Икрам под моим чутким руководством раскидал завал — в ходе этого полезного мероприятия спелеолог согрелся и даже вспотел, а я начал выстукивать зубами частую дробь, почувствовав, что замерз после купания и также нуждаюсь в трудотерапии. В нашем «банке» было сухо — пол пещеры сразу от входа круто забирал вверх, так что уже через пять шагов подошвы моих кроссовок начали взбивать слежавшуюся пыль.
— Деньги здесь? — тихо спросил Икрам, загадочно сверкнув глазами.
— Тут, — подтвердил я. — Выключи свой фонарь — экономить будем.
Спелеолог щелкнул тумблером, я запоздало порадовался тому, что фонари водонепроницаемые, а аккумуляторы к ним предусмотрительно упакованы в герметичную укупорку.
— На сколько хватает аккумулятора? — поинтересовался я, вновь связывая Икраму руки репшнуром.
— Они рассчитаны на шесть часов непрерывной работы, если новые, — сообщил Икрам. — Но ты их искупал. Если вода попала, могут испортиться.
— Будем надеяться, что не попала, — сказал я и, немного подумав, связал спелеологу ноги. — Если не хочешь, чтобы я связал тебе и горло, обещай, что будешь сидеть тихо, пока я буду работать, — предложил я. — Тем более, это в твоих же интересах — если ты отвлечешь меня в самый неподходящий момент, мы оба взлетим на… нет — нас в буквальном смысле расплющат в лепешку сотни тонн обвалившейся породы. Если же я оглянусь в процессе работы и не увижу тебя на месте, я могу страшно удивиться и дернуть не тот проводок — результат тот же. Ну так что?
— Я буду сидеть как мышь! — торжественно пообещал Икрам, мрачно нахмурившись, — перспектива разделить со мной столь незавидную участь его явно не вдохновляла.
— Ну и ладушки. — Я сгрузил рядом с Икрамом оружие и экипировку, вооружился носимым комплектом сапера и, показательно перекрестившись, приступил к частичному разминированию системы.
В принципе ничего сверхсложного мне делать не пришлось. Система была до смешного незатейлива — для посвященного — и изначально предназначалась для максимально быстрой разукомплектации. Если бы Зелимхан и его саперы (УАЕД) знали, в чем фокус, они наверняка бы от досады повырывали у себя с задницы всю растительность.
В стене были тщательно замаскированы два «провокатора»: небольшие пластиковые мины с фотореле и часовым механизмом, установленным на девяносто секунд. Обнаружить их стандартным металлодетектором невозможно: мины содержали очень мало железа — даже ударник взрывателя был керамический, а роль пружины играла обычная резинка. «Провокаторы» располагались на разной высоте: первый — на уровне груди, второй — чуть выше колена. Вся остальная система была представлена десятками пакетов пластита[41] общим весом около шестидесяти килограммов, полусотней метров ДШ[42], парой десятков капсюлей-детонаторов и резервно-отвлекающей ПМН[43], старой, как само саперное дело. Просто до безобразия. Принцип действия системы следующий: любопытствующий индивид наступает на ПМН, которая скоммутирована с пакетами пластита посредством ДШ, — взрыв. Второй вариант: если индивид не просто любопытствующий, а опытный сапер, он обнаруживает ПМН при помощи миноискателя и осторожно обезвреживает ее или просто аккуратно обходит мерзкую штуковину. В процессе этого индивид пересекает луч фотореле, включается часовой механизм, через девяносто секунд — взрыв. Второй «провокатор» — на всякий случай, для верности. В общем, вся соль — в хитрых «провокаторах», которые не состоят на вооружении ни в одном саперном подразделении родной армии. Очень недурственная штучка, на мой взгляд…
Воткнув щуп возле ПМН, притаившейся посреди прохода, я осторожно выключил фотореле в «провокаторах», отсоединил их от общей системы и почувствовал, что согрелся — хотя титанических усилий не прилагал. Пот капал со лба крупными градинами, мокрая одежда на спине и под мышками вдруг начала подсыхать.
— Во как! — удивился я вслух, присаживаясь на минуту у стены и восстанавливая дыхание. — Радуйся, Икрам, полдела сделано.
Спелеолог загадочно светил глазами, попадая в луч моего фонаря, не хуже мистической собаки Баскервилей в момент нападения на сэра Генри. Правда, нападать на меня Икрам пока что не собирался: он дрожал от озноба и всем своим видом выражал готовность умереть в любую минуту во благо независимости великой Ичкерии.
Передохнув, я отсоединил от ПМН отросток ДШ и быстро разобрал оставшуюся часть системы. Настал торжественный момент. Разбросав кучу камней в углу, я извлек увесистый мешок, подтащил его к Икраму и, расшнуровав клапан, представил спелеологу содержимое.
— Сколько тут? — сдавленным голосом прохрипел пленник.
— А что, Зелимхан разве тебе не сказал? — удивился я.
— Сказал, что много… Сколько — не сказал.
— Два «лимона», — небрежно бросил я. — Один тебе, один — мне. Так пойдет?
— Не понял?! — вскинулся Икрам. — Что ты имеешь в виду?
— Я даю тебе «лимон» баксов, — невозмутимо сообщил я. — За сущую безделицу… Ты прекрасно знаешь эти пещеры, а я — нет. Без тебя мне не выбраться. Здесь наверняка есть другие выходы, о которых никто и не подозревает. Помоги мне смыться и «лимон» твой. Разумно?
— И все?! — пораженно воскликнул Икрам — я чуть не подпрыгнул от радости. Затасканный трюк, рассчитанный на отвлечение внимания, сработал. Значит, действительно есть запасной выход или даже несколько.
— Ну, поможешь мне перетащить кое-что кое-куда, — поспешил добавить я. — Работа, в общем, совсем несложная. Ну так как?
Поразмышляв некоторое время, спелеолог вновь нахмурился и решительно уперся:
— Ничего не выйдет, Иван. Во-первых, здесь действительно больше нет выходов — кроме одного. Он здесь неподалеку, но удастся ли выбраться через него — Аллах его знает, надо проверять. Но процентов на девяносто я могу тебе гарантировать, что это дохлый номер. Смотри дальше — если даже и удастся выбраться, ты меня тут же убьешь — я тебе уже не нужен. А если не убьешь ты, меня тут же убьет Зелимхан за такие вещи… Хотя нет, не тут же. Он сначала отдаст меня Рашиду, чтобы узнать, как я тебе помог. Рашид — страшный человек… — Икрам зябко передернул плечами, секунду помолчал, видимо, представляя, как будет с ним развлекаться Рашид, и завершил свою мысль:
— Так что не катит твое предложение. Да и не сможешь ты уйти, даже если и выберешься из галерей, — люди Рашида сидят перед Сарпи и за Сарпи: мышь не проскочит. Так что…
— Значит, не получается у нас консенсуса, — подытожил я.
— Нет, не получается, — подтвердил Икрам, решительно тряхнув головой. — Можешь сразу меня пристрелить, это дохлый номер… Лучше пойдем, отдадим деньги Зелимхану. Скоро они заподозрят неладное и пойдут сюда — проверять. Может, много народа пойдет… Давай отдадим бабки и…
— И он тут же заколбасит меня и моих парней, — закончил я. — А то, что пойдут проверять, — это сто пудов. Это ты правильно мыслишь. Нет, мы поступим несколько иначе…
Небрежно вытряхнув доллары на пол, я упаковал половину пластита в рюкзак, вторую половину сложил в мешок из-под саперного инвентаря. Затем развязал Икраму конечности и заставил его водрузить один мешок за спину — второй пришлось взять на себя. Рассовав детонаторы по карманам куртки, я пристроил «провокаторов» в накладной карман на саперном рюкзаке, а бухту ДШ нахлобучил Икраму на шею, сообщив ему:
— Ты уж будь поосторожнее, дорогой мой! Стукнешь сильно этой штукой о камни — и привет…
Спустя двадцать минут мы пробрались к начальной точке подземного путешествия и остановились в пятнадцати метрах от выхода на южный склон. Сгрузив экипировку на пол, я вновь спеленал Икрама репшнуром и двадцать минут потратил на установку взрывной системы, распределив пластит таким образом, чтобы при срабатывании надежно закупорилось метров пятьдесят узкого хода. По мои расчетам, этого должно было хватить на пару недель изнурительной работы.
Установив один «провокатор» на сто двадцать минут, я показал цифры на табло Икраму, тщательно замаскировал устройство в стене и включил фотореле. Второй я не стал замазывать глиной — установив его на пять секунд при выключенном фотореле, оставил в выемке так, чтобы Икрам мог видеть цифровое табло.
— Все, братишка, — сообщил я Икраму. — Ты видел, что я хорошо поработал — теперь расскажи об этом Зелимхану.
— Если я туда выйду, он меня убьет, — уверенно заявил Икрам.
— Не надо выходить — будешь кричать отсюда, — смилостивился я и вкрадчиво добавил по-чеченски:
— О том, что ты собираешься показать мне запасной выход, рассказывать не надо. Договорились?
Икрам удивленно вытаращился на меня и довольно долго молчал — слов не было от изумления.
— Ты… ты… А? — наконец родил он.
— Я довольно сносно владею вашим языком, что тут такого? Ты же говоришь по-русски! Вот и я тоже. Давай скажи ему следующее… — Я кратко проинструктировал Икрама на предмет декларации ультиматума и, приставив к его горлу тесак, скомандовал:
— Давай!
— Зелимхан! Ай, Зелимхан! — заорал Икрам. — Иди, что скажу!
Спустя несколько секунд световое пятно у выхода померкло — показались расплывчатые очертания крупной фигуры.
— Стой! Ради Аллаха, стой! — испуганно заверещал Икрам — фигура замерла на месте. — Он тут все заминировал! Тут тонна взрывчатки!
— Ну, допустим, не тонна — от силы пятьдесят кило пластита, — послышался приглушенный голос Зелимхана. — Что — перетащил сюда все, что было возле мешка с деньгами?
— Ты откуда знаешь? — удивился спелеолог и тут же подтвердил, понукаемый тычком тесака в кадык:
— Да, перетащил! Установил!
— Молодец, Иван, — резюмировал Ахсалтаков и неразборчиво выругался. — Ай, какой молодец! Я был прав… Султана и Шапи он убил голыми руками, а тебя взял в заложники. И теперь требует гарантий для себя и своих людей. Я прав?
— Ты все знаешь, — подавленно согласился Икрам. — Мне даже нечего тебе сказать. Но я сделал все, что мог! Верь мне, я не хотел…
— Я знаю, дорогой мой, знаю, — успокоил его Зелимхан. — Твоей вины нет тут — я ожидал что-то подобное… Слушай, как это получилось? Он же был привязан за ногу, его должны были страховать двойным порядком… Как получилось, что мои парни так облажались?
— Я не знаю, клянусь Аллахом, не знаю! — испуганно выкрикнул Икрам. — Он убил их, потом утопил меня… Не до конца утопил…
— Да уж лучше утопил бы до конца, — горько пошутил Зелимхан. — Да, Икрам, я теперь тебе не завидую… Он будет сидеть в пещере, пока я не соглашусь на его условия — и если проголодается, запросто съест тебя, хоть ты старый и жилистый. Можешь мне поверить — я его знаю!
Спелеолог затравленно покосился на меня — я плотоядно ухмыльнулся и успокоил его:
— Шутит! Дядя шутит. Я никого не ем, воспитан не так.
— И чего он хочет? — поинтересовался Зелимхан.
— Он тебе говорил! — крикнул Икрам. — То же самое хочет и сейчас. Он сказал, что если ты откажешься, то он тут все взорвет, а доллары утопит в воде — не найдешь!
— А много там воды? — деловито поинтересовался Зелимхан, в тоне его я уловил нешуточную озабоченность.
— Целая река! — сообщил спелеолог. — Осадки были — уровень воды поднялся. Если захочет утопить — и правда может. Не найдешь. Он говорит, что все равно ты его и его людей убьешь — так, говорит, напоследок сделаю Зелимхану большое говно. Он может!
— Я не сомневаюсь, — мрачно резюмировал Ахсалтаков. — Пусть сам что-нибудь скажет.
— Садам, Зелимхан! — басом гаркнул я. — Мы друг друга знаем не первый день — я тебе ни капельки не верю. Ты в курсе?
— Обязательно, дорогой! Ты думаешь, у тебя что-нибудь получится?
— Конечно, получится! Если не желаешь расстаться со своими бабками, все получится как нельзя лучше. Давай так: у Рашида есть машина с радиокомплексом, та, про которую я тебе с самого начала говорил. Пусть он сгоняет в село и привезет сюда моих людей. Потом с южного склона все отойдут вниз, а ты положишь возле входа бинокль. Я выйду на секунду и посмотрю: машина пусть стоит на дороге, а мои люди помашут мне автоматами — и чтобы возле машины никого не было. Потом она поедет в лес, а я спущусь обратно. Затем ты положишь рацию к дыре, и я буду ждать. Когда мои люди свяжутся со мной и скажут, что благополучно выбрались из ЗОНЫ, я вылезу и отдам тебе бабки. Вот и все. Идет?
— Какой ты настырный, Иван! — упрекнул меня Ахсалтаков. — Я же тебе сразу сказал — будешь выебываться, я буду через каждые полчаса твоего выебона расстреливать по одному твоему человечку. Тебе что — непонятно? Я думал, мы обо все договорились.
— Так это было раньше, Зелимхан, — невозмутимо ответил я. — Раньше я сидел у тебя во дворе, и у меня ничего не было… А сейчас у меня есть мешок с баксами и… и Икрам не сказал тебе — мы тут искупались маненько, и я замерз. За каждого расстрелянного я буду сжигать по пятьсот штук — греться-то мне надо, или где?!
Невнятные ругательства со стороны выхода слышались довольно долго. Затем Зелимхан взял себя в руки и сокрушенно посетовал:
— Слушай, а если Рашид залупится и не даст свою тачку с аппаратурой? Я ему приказывать не могу — он здесь хозяин…
— Если твой Рашид залупится, тогда я сожгу бабки и взорву ход, — пообещал я. — И мне надоело с тобой разговаривать, я тебе все сказал. Сорок минут езды до выхода из Сарпи, двадцать — до Челушей. Пусть Рашид едет и забирает парней. Если через два часа тачка не будет стоять на дороге, я начну жечь бабки. И еще — если вдруг меня снимет снайпер, когда я буду любоваться в бинокль на моих парней, денег ты уж точно никогда не увидишь — я тут кое-что придумал… Все!
Немного помолчав, Зелимхан негромко крикнул по-чеченски:
— Эй, Икрам?
— Я здесь, Зелимхан! — подобострастно ответил спелеолог.
— Другого выхода нет?
— Не знаю! — затравленно воскликнул Икрам. — Ты здесь главный, тебе решать, как поступить…
— Идиот! — мрачно резюмировал Ахсалтаков. — Я тебя спрашиваю про другой выход из галерей… Точно другого нет? Или я не знаю о нем?
Икрам напрягся. Я сильнее надавил острием тесака на кадык спелеолога и скороговоркой пробормотал:
— Не дури, дядя! Как-то оно получится — хер знает! А я убью тебя прямо сейчас — гарантии железные!
— Нет, другого нет! — крикнул Икрам звенящим от напряжения голосом. — Откуда ему быть! Ты знаешь — это единственный…
— Ладно, ждите, — раздалось у входа весьма многообещающе. Зелимхан выбрался из хода, откуда-то снаружи донесся его приглушенный голос, полный сдерживаемой ярости и досады:
— Рашид! Иди сюда — дело есть…
— Ну вот, братишка, ты тоже поработал, — похвалил я Икрама. — Языком. Получилось вполне нормально. Теперь нам надо потрудиться вместе — если, конечно, есть желание остаться в живых. Смотри сюда…
Кратко объяснив спелеологу принцип действия «провокатора» и порядок взаимодействия всей взрывной системы, я демонстративно замазал глиной цифровое табло, оставив лишь микроскопическую дырочку для фотоэлемента. И нажал на кнопку включения фотореле. Икрам испуганно зажмурился и втянул голову в плечи.
— Не боись, дядя, такая техника не подводит, — успокоил я его. — Теперь все. Если кто-то полезет напролом, будет очень шумно. А теперь весь обратись в слух, дядя, даже одеждой не шурши…
Выдержав театральную паузу, я медленно махнул рукой перед фотоэлементом «провокатора», установленного на сто двадцать минут. Раздался едва различимый писк — как комар предсмертно крикнул. Икрам голову в плечи втягивать больше не стал — настороженно уставился на меня и поделился своими соображениями:
— Ты включил тот… на два часа?
— Включил, — подтвердил я. — Если бы табло не было замазано глиной, ты бы видел сейчас, что цифры начали убывать.
— Зачем ты это сделал? — насторожился Икрам.
— Это для тебя, дорогой мой, — сообщил я, обвязывая один конец репшнура вокруг правой щиколотки Икрама и освобождая его руки. — Теперь ты свободен в своем выборе. Пошел!
Икрам включил фонарь на своей каске и молча двинулся по тоннелю прочь от входа — прихватив мешок из-под баксов, я последовал за ним, придерживая волочившуюся по полу привязь. Когда мы удалились уже на достаточное расстояние, спелеолог, так и не сообразив, что значила моя последняя фраза, осторожно поинтересовался:
— Что значит «свободен в своем выборе»? И почему ты сказал, что включил эту штуковину для меня?
— Если какой-нибудь дебил не залезет туда раньше времени, взрыв произойдет через два часа, — пояснил я. — Тогда коридор будет завален, и мы с тобой окажемся отрезанными от внешнего мира минимум недели на две. И нам будет нечего есть…
Икрам резко остановился и в ужасе покосился на меня — я плотоядно ухмыльнулся, красноречиво цыкнув зубом.
— Топай, дядя, топай! — Подтолкнув спелеолога в спину, я двинулся за ним, наступая на пятки и жарко дыша в затылок, продолжал развивать свою мысль:
— Ннн-да… Ситуация… Короче, у нас есть время попробовать выбраться отсюда через этот твой запасной выход. Если не получится, у нас есть время вернуться назад и сдаться Зелимхану с деньгами до того момента, как произойдет взрыв. Мы успеваем?
— Ты совсем с ума сошел! — тоскливо воскликнул спелеолог. — Зачем ты так сделал?!
— Ты не ответил, дядя, — напомнил я, вторично цыкнув зубом. — Мы успеваем, или где?
— Надо быстрее, — Икрам резко наддал, теперь я еле поспевал за ним. — Там, рядом, рядом, там… но там сейчас уровень поднялся — прямо и не знаю…
Заметьте, речь о том, быть или не быть, уже не шла — вопрос стоял несколько по-другому: как быть? У спелеолога просто не оставалось иного выхода — я элементарным психологическим ухищрением загнал его в тупиковую ситуацию.
Вскоре мы добрались до сводчатого зала. Не останавливаясь, Икрам почти бегом зарулил в один из ходов, по каменистому полу которого струился пенистый поток. Тоннель явно шел под уклон, метров через двадцать мы уже брели по пояс в воде. Еще через пару десятков шагов спелеолог остановился — вход перегораживала стена без каких-либо признаков разлома.
— Ты ошибся, дядя, — восстанавливая дыхание, резюмировал я. — Пошли обратно — времени у нас не так уж и много.
— Нет, я не ошибся, — Икрам отрицательно помотал головой и потыкал пальцем в стену. — Выход здесь.
— Не дури. Икрам! — раздраженно прикрикнул я. — Здесь же тупик! Давай, пошли…
— Здесь сифон, — сообщил Икрам, разводя руками. — Я говорил — уровень поднялся. Вот…
— Что за сифон? — удивился я, ощущая, как нехорошее предчувствие начинает одолевать мое и без того перегруженное аналитическое приспособление. — Ну-ка быстро, в двух словах объясни мне, что это за диковина.
— Труба загибается книзу, затем ровно идет, потом вновь поднимается…
— Какая труба? Ты че гонишь?!
— Ну, тоннель — какая разница. Тоннель здесь уходит вниз, под углом градусов в двадцать пять… на определенной глубине вновь переходит в горизонталь, затем снова идет вверх. А с той стороны — озеро. Ты с той стороны гряды когда-нибудь бывал?
Я вспомнил — действительно, что-то такое мы наблюдали, когда исследовали подступы к галереям. Небольшое озерцо под скальным уступом, полукругом вдающееся в лес по ту сторону гряды. Вот черт! Ни у кого из нас и мысли не возникло, что этот бочажок может таить такую хитрую загадку.
— В общем, придется нырять, — растерянно пробормотал я. — Там… просторно там? А какое расстояние надо проплыть под водой?
— Там не плыть — на карачках передвигаться придется, — сообщил спелеолог, как-то нехорошо прищурившись. — Узковато там… Если бы это было где-нибудь в начале августа, пять-семь метров и ты в озере. До поверхности метра три — я нырял здесь. А сейчас… — Икрам ненадолго задумался, производя вычисления. — Сейчас, наверно, придется ползти под водой метров двадцать-двадцать пять. Видишь пятно? — спелеолог указал на черное пятно копоти, сохранившееся на перегораживающей тоннель стене. — Когда я тут был в последний раз, от этого пятна я спускался до сифона еще метров десять, потом нырял. А сейчас, значит, уровень поднялся метра на полтора. Многовато!
— Двадцать пять метров… — Я помолчал, пытаясь представить, насколько реальна перспектива преодолеть это мизерное по сухопутным меркам расстояние. — Двадцать пять… Угу… Тоннель под водой прямой? Или с загогулинами?
— Нет, там все путем, проблема не в этом. — Спелеолог вдруг зябко поежился и как-то неопределенно крякнул:
— Там, ближе к выходу на дно озера, порода слабенькая. Вкрапления песчаника… Короче, вода может вымыть кусок с потолка и завалить проход. Понимаешь?
— Ну и что? Толкать этот кусок перед собой, пока до выхода не доберешься, — со знанием дела предложил я. — Или, если кусище неподъемный, резко разворачиваться и драпать назад.
— Толкать! Драпать! — Икрам ядовито ухмыльнулся. — Ну ты даешь, Иван! Ты когда-нибудь лазил по подводным тоннелям?
— Я плавал в двадцатипятиметровом бассейне, — солидно сообщил я. — Причем в снаряжении — это входило в программу спецподготовки. Трудновато, но ничего — можно…
— Это не бассейн, Иван, — спелеолог сокрушенно вздохнул. — Здесь тебе придется раздеться — и руки должны быть свободными. Ты даже автомат с собой не сможешь взять. Одежда будет мешать — цепляться за выступы. Если кусок породы закупорит проход где-нибудь посредине, ты сможешь вернуться назад — воздуха хватит. Толкать обвалившийся камень под водой — дело дохлое: если уж он закупорил проход, значит, большой, будет весить не меньше чем в пару пудов. А если такой камешек обвалился у самого выхода на дно… — Икрам многозначительно примолк, давая мне возможность домыслить всю серьезность возможных осложнений, связанных с таким неприятным сюрпризом.
— Раздевайся, — распорядился я после недолгого раздумья. — Ты пойдешь первым.
— Не пойду, — наотрез отказался спелеолог. — Если там будет обвал у самого выхода на дно, я утону. Давай рискуй, меня можешь связать по рукам и ногам.
— Придется идти, дядя, — я вытащил из ножен тесак и многозначительно покрутил им перед носом Икрама. — Проход может быть свободным, а может и нет — это бабушка надвое сказала. А оставлять тебя здесь я не буду. Ты мне уже не нужен — все рассказал, показал… И потом — если я тебя хорошо свяжу и нечаянно утону, ты умрешь раньше, чем наступит ночь — от нарушения кровообращения. Пошевеливайся!
Икрам начал нехотя раздеваться. Когда дошла очередь до брюк, я, экономя время разрезал ему правую штанину, чтобы не развязывать репшнур на лодыжке.
— Если будет закупорка, три раза дернешь за шнур, — посоветовал я, когда Икрам зашел по грудь в воду и принялся грамотно вентилировать легкие. — Потом расслабишься, руки по швам — я тебя вытяну за десять секунд.
Икрам молча кивнул, продолжая равномерно дышать грудной клеткой — одно слово, профессионал! Пока спелеолог готовился к погружению, я быстро отмотал двадцать мять метров репшнура, ориентируясь по красным метровым отметкам — шнур был наш, отечественный. Немного подумав, добавил еще пять метров, затем обмотал шнур вокруг запястья несколькими турами.
Икрам в последний раз глубоко вдохнул, шагнул вперед и скрылся под водой. Репшнур быстро пополз под стену. По мере того, как небольшая бухточка разматывалась, меня стали одолевать сомнения. Как поведет себя спелеолог, вынырнув с той стороны? Будет ждать, когда я присоединюсь к нему, или с ходу начнет орать дурным голосом, чтобы привлечь к себе внимание людей Рашида, сидящих на сторожевых постах в лесу? Черт! И чего это я раньше не продумал этот вариант?! Бухточка худела на глазах — спелеолог двигался на удивление быстро — чувствовались немалая сноровка и опыт. Я намотал на запястье еще несколько туров шнура, затем еще, еще… Если будет мало, отпущу, сколько потребуется. Или…
Шнур резко дернулся, подтаскивая меня к поперечной стене. Уперев ногу чуть ниже черного пятна копоти, я напрягся, готовясь развернуться и побежать вверх по тоннелю — тащить Икрама назад, если последуют еще два рывка, означающих, что он напоролся на препятствие.
Рывков не последовало — шнур выдал заметную слабину, затем вновь натянулся как струна. Нет, сигнал так не подают. Шнур явно за что-то зацепился — иначе я бы с легкостью утащил спелеолога обратно. Икрам, привязанный на том конце, рвался всем телом вперед, ему явно не хватало отмерянного мной капронового отрезка. Опять заметная слабина — чуть ли не в метр, затем страшный рывок, шнур больно резанул руки, сдавливая мышцы… Я понял, что происходит. Икрам вынырнул в озеро и метнулся к поверхности — ему не хватало совсем немного для того, чтобы добраться до воздуха. Теперь он дает мне понять, что ему нужно самую малость — стравить чуть-чуть проклятый шнур, не отпускающий из водного плена. Я страшно напрягся, удерживая шнур, — правая кисть посинела и вздулась. Рывки становились слабее. Захотелось вдруг заплакать навзрыд, заорать непотребным голосом, выплеснуть ярость, накопившуюся в течение последних часов. Прости, Икрам, — так получилось. Видит Бог, я хотел обойтись без этого…
Рывки прекратились. Я потянул — шнур легко пошел назад, затем на секунду застопорился. Погоняв его туда-обратно, я ощутил, как тело на том конце наконец-то попало в туннель, и потащил его к себе. Спустя полминуты из-под стены вынырнул труп спелеолога — описывать его лицо не стану, это было какое-то воплощение страшного отчаяния и безысходности, посмертный слепок всех мук ада.
Раздевшись до трусов, я застегнул на бедрах пояс с болтавшимся в ножнах тесаком, напялил каску и обулся в кроссовки, рассудив, что без обуви мне будет очень неудобно, если повезет выбраться.
Провентилировав легкие, я изгнал из сознания посторонние мысли, максимально сосредоточился и, в последний раз вдохнув затхлого пещерного воздуха, шагнул под стену.
Несмотря на уверения спелеолога о линейности подводного тоннеля, каска мне здорово пригодилась: я бессчетное количество раз с размаху врезался головой в загогулины, предшествовавшие многочисленным поворотам. Тоннель действительно оказался чрезвычайно узок — я исследовал дно и потолок, не руками, а спиной и животом, обдирая кожу при каждом толчке. Тело мое превратилось в механизм, запрограммированный на единственную цель — выбраться из этого проклятого тоннеля, все остальные эмоции и чувства куда-то улетучились. Наконец, когда я уже почувствовал, что легкие вот-вот взорвутся от избыточного давления, впереди показался свет. Еще несколько мощных рывков — и я, обдирая плечи, протиснулся в узкое отверстие, оказавшись в озере. Оттолкнувшись ногами от каменистого дна, я ракетой метнулся к поверхности и спустя секунду уже вдыхал напоенный лиственным ароматом воздух…
Господи, какое счастье — дышать! Воздуха хватает для всех, он, в отличие от остальных благ, дарованных человеку, совершенно бесплатен. Но иногда в жизни выпадают секунды, когда ты каждой клеточкой организма остро ощущаешь, какое это наслаждение, беспрепятственно вбирать в легкие бесцветную эфемерную субстанцию, какой это кайф, когда к щиколотке твоей не привязан мертвым узлом прочный репшнур, способный выдержать чудовищное натяжение, и никто на том конце тоннеля не может помешать тебе воспользоваться безвозмездно дарованным для всех правом…
Выбравшись на берег, я рухнул в кусты и минут пять восстанавливал силы, чутко прислушиваясь. Было тихо. Ничто не выдавало присутствия враждебных сил — нормальные птички беззаботно щебетали, сороки молчали, кусты нигде предательски не хрустели. Отжав трусы, я вылил воду из кроссовок, переобулся и только сейчас ощутил на голове туго застегнутую под подбородком яркую оранжевую каску. Избавившись от демаскирующего предмета экипировки, я зачерпнул пригоршню жирной береговой грязи, изобразил боевой раскрас — за неимением лучшего сойдет и так, — углубился в лес и вскоре вышел к опушке.
Гряда осталась справа, слева виднелся вход в горловину ущелья, совсем рядом — рукой подать — просматривалась та самая лесная дорога, по которой нам неоднократно пришлось путешествовать при самых различных обстоятельствах. Ну вот и славненько. Счет два — ноль, Зелимхан, в пользу наиболее подготовленного и удачливого бойца. Теперь мне нужно найти одежду — что-то прохладно после столь продолжительного купания — и оружие какое-никакое. Да, еще нужны часы — мои разбились в ходе преодоления подводного тоннеля. А потом мы снова поиграемся в эти… в джюжилярики.
Вскоре оружие и одежда отыскались, насчет часов я пока не был уверен, не мог рассмотреть из-за куста: прямо по курсу моего движения, в двух метрах от опушки, сидели двое парней в камуфляже, лениво покуривая и перебрасываясь в карты. Автоматы они прислонили к раскидистому дубу, заслонявшему их от взглядов начальника со стороны дороги. Классно же вы замаскировались, хлопцы! Этак недолго и в историю угодить.
Понаблюдав за игрунами минут пять, я пришел к выводу, что справа по опушке, метрах в пятидесяти, располагается еще один пост — оттуда периодически долетали обрывки приглушенных фраз и пару раз в кустах тускло блеснуло железо. Аккуратно приблизившись к дубу на получетвереньках, я уже собирался было приступить к добыче оружия и шмоток, но в этот момент с той стороны дерева запищала рация — начальственный бас потребовал по-чеченски:
— Обстановку!
Я замер на выдохе: разузнать порядок радиообмена противника никогда не мешает, может пригодиться.
— На втором — двести двадцать два, — сообщил сочный юношеский голос из-за дерева, когда подошла его очередь докладывать обстановку. Послушав некоторое время, как докладывают в порядке очередности другие посты, я взял тесак в зубы и выскочил из-за дерева.
В принципе хлопцы даже особенно-то и удивиться не успели. Они располагались рядышком, полулежали голова к голове — положение явно неудобное для активного сопротивления неожиданному агрессору; руки заняты картами, оружие далеко. Я с размаху навернул кулаком по темечку тому, что был ближе ко мне, стремительно переместился в партере на полметра вправо и засадил тесак в горло второму. Парни так и остались лежать — только уже без движения.
Ограбив тот труп, что был изготовлен без ножа (второй запачкал одежду кровью), я вполне сносно приоделся и напихал в трофейную «разгрузку» запасные магазины. Часы тоже нашлись — теперь у меня была возможность вести отсчет с момента включения взрывной системы. Момент оный произошел в шестнадцать двадцать пять, а сейчас стрелки на трофейном «Ориенте» показывали семнадцать тридцать две. До взрыва осталось пятьдесят три минуты. Что ж, подождем. Все равно ранее, чем припрутся мои парни на загадочной машине Рашида, делать мне ничего не придется…
В восемнадцать ноль-ноль начальственный бас по рации вновь затребовал обстановку. Прочистив горло, я дождался доклада первого поста и, перекосив рот, сообщил по-чеченски:
— На втором — двести двадцать два.
Возмущаться подтасовкой никто не счел нужным, после меня сразу же ответил третий пост, затем четвертый и так далее. Выждав пару минут, я оттащил трупы от опушки, засунул в кусты второй автомат и углубился в лес, огибая на почтительном удалении расположившийся справа первый пост.
Через десять минут я выбрался на опушку в том месте, где грунтовка делала большую петлю — первую по счету от ущелья. По моим подсчетам, именно здесь должна остановиться машина Рашида, чтобы предъявить мне соратников, отсюда гряда просматривалась просто великолепно. Данное местечко мне понравилось еще и тем, что петля практически выпадала из зоны визуального контроля первого поста, а до обещанного «взвода», закольцевавшего галереи, простиралось открытое пространство не менее пятисот метров. Рашид и те, кто с ним будут, на некоторое время останутся со мною тет-а-тет — пока ребята у галерей расчухают, что здесь происходит неладное, да подтянутся для устранения недостатков, я постараюсь, чтобы мои клиенты не скучали…
В восемнадцать пятнадцать из горловины ущелья показались два «Мицубиси» Рашида. Не доехав метров двадцать до петли, джипы остановились, из переднего шустро выбрались четверо парней при оружии, затем неторопливо вылез Рашид и распорядился:
— Сгружай!
На миг меня пронзила страшная мысль: в каком смысле «сгружай»? Неужели…
Спустя минуту ситуация прояснилась. Хлопцы Рашида раскрыли двери второго «Мицубиси» и выволокли наружу моих парней — без посторонней помощи они передвигаться не могли. Внешне мои друзья были совершенно невредимы, более того, у каждого из них на плече висел автомат с присоединенным магазином. Люди Рашида наконец с грехом пополам утвердили изрядно покачивавшуюся троицу на дороге и отошли полюбоваться. Стоят, не падают, глупо улыбаются… Ба, да они пьяны в стельку! У меня от изумления в буквальном смысле отвисла челюсть. Сволочи, да когда же они успели?!
— Отъезжай! — весело скомандовал Рашид. Второй джип проехал вперед, перестав заслонять троицу от взора предполагаемого наблюдателя, разместившегося в верхней точке гряды.
— Давай, помахайте автоматами, — распорядился Рашид. Парни дисциплинированно изобразили приветственные жесты. Лось опасно качнулся вперед и громко икнул.
— Э-э, братан, ты только не падай! — обеспокоился Рашид. — Стоять!
— Пуххх! Пуххх! — утробно выдохнул Лось, вскинув автомат и целясь в живот Рашида — указательный палец жал на мертвый спусковой крючок. Разумеется, патронов в магазине не было. Лось сокрушенно пожал плечами, еще пару раз качнулся и, закатив глаза, сделал попытку рухнуть на дорогу. Джо и Мент тупо смотрели на соратника глазами зомби — в отличие от Лося, оказавшегося в силу природной мощи менее восприимчивым к воздействию алкоголя, они не проявляли никаких признаков враждебности, да что там враждебности! — вообще никаких признаков. Два стоячих трупа, не более.
Двое из свиты Рашида резво подскочили к Лосю и не дали упасть — обняли, как родного брата, несвоевременно употребившего чрезмерную дозу на родственной пирушке. Довольно посмеиваясь, Рашид извлек из нагрудного кармана черкески рацию и спросил по-чеченски:
— Ну что, он видел?
— Мы его не видим, — ответила рация голосом Зелимхана. — Но это не значит, что он не наблюдает. Бинокль я ему оставил. По времени как раз. Думаю, он видел. Давай, пусть еще минуту постоят, и уезжайте.
— Ладно, — ответил Рашид. — Постоим…
Стрелки трофейного «Ориента» зафиксировали восемнадцать двадцать три. Машинально отметив, что начинают помаленьку сгущаться сумерки — мое излюбленное время для мелкомасштабных пакостей диверсионного характера, — я неслышными шажками переместился вплотную к грунтовке и, улучив момент, скатился в придорожную канаву. Теперь меня и головной «Мицубиси» Рашида разделяло мизерное расстояние — не более восьми метров.
— Грузи, хватит уже, — распорядился Рашид, махнув рукой на пьяную троицу. И направился прямиком ко мне, на ходу снимая с плеча автомат. Я застыл, как камень, — неужели вредный таксидермист что-то учуял?! Вот некстати-то, черт бы его побрал!
Четверо камуфляжных хлопцев, кряхтя от натуги, начали упаковывать моих соратников во второй джип. Заметив, что у них возникли определенные сложности в осуществлении столь неблагодарного процесса, водила выбрался наружу и попытался оказать посильную помощь.
Рашид приблизился вплотную и остановился, широко расставив ноги, я сжался, готовясь к броску, через чахлые кустики прекрасно просматривался каждый волосок в бороде хозяина Челушей. Если бы я не измазал личину озерной грязью, он наверняка рассмотрел бы через кусты мое лицо и сделал бы соответствующие выводы.
Черт! Чего это он творит?! Рашид расстегнул ширинку, извлек из широких штанин большущий агрегат, лишенный, как положено, крайней плоти, и крякнув, пустил мощную струю. Теплые вонючие брызги, срикошетив от веток куста, ударили мне лицо.
Тудыт твою мать! Я не позволю, чтобы какая-то чеченообразная сволочь нагло обоссала бывшего офицера спецназа, затаившегося в засаде! Месть! Немедленная и неотвратимая!
Со стороны гряды оглушительно рвануло — на миг в барабанных перепонках что-то щелкнуло и зазвенело. Вообще-то я не ожидал такого эффекта: подземный взрыв воспринимается на поверхности как приглушенный мощный гул, не более. Наверно, я разместил заряд слишком близко от входа — ну не сапер я, извините!
Струя резко иссякла — Рашид застыл, как изваяние, повернув лицо в сторону гряды. Пятеро у второго джипа также являли собой живописную скульптурную группу, окаменевшую, как по мановению волшебного жезла, — разинули рты и завороженно смотрят на развевающийся над вершиной столб рыжего дыма.
Читать бесплатно другие книги:
