Бойцовская порода Пучков Лев
Третью даму сердца — тонкую изящную грацию, проказницу и беззаботную прелестницу — Альберт отхватил в Большом театре. Хороша была Танюша — краше не было в селе! В течение первых трех дней общения выяснилось, что девушка является одномоментно нимфо — и наркоманкой, а также не чуждается неких островных забав, вполне присущих чувственным и трепетным богемоориентированным созданиям. Далее продолжать?
Покончив с неблагодарным делом изыскания постоянной дамы сердца, Альберт впал в уныние. Дамочек с бульвара он опасался, там можно было отхватить все что угодно — от букета заболеваний до вооруженного грабежа или скандала с сутенерами.
Единожды наш отличник попробовал воспользоваться услугами закамуфлированного под Дом моделей элитного агентства, гарантирующего безопасность и качество. Агентство не обмануло — все было просто восхитительно, но… нерационально. Дорого очень — пришлось потом два месяца на сбережениях сидеть.
Ну и обратился наш бедолага к забавам юности беспечной. Перепробовал все подряд: видео, порносайты Интернета, журналы. За два года овладел искусством рукоблудия в совершенстве — можно сказать, стал мастером автономного секстренинга. Это было во всех аспектах рационально: дешево и безопасно. Только вот изюминка отсутствовала. Не хватало тех самых пресловутых ярких эмоций, каковые — вы уже в курсе — психологи настоятельно рекомендуют для ощущения полноты жизни. Экран монитора, журнал, телевизор, прочные стены квартиры отдельной, надежно защищающие от чужого любопытного взора, — откуда взяться захватывающей дух яркости и остроте?
«Пробило», как выражается Леха-мужлан, на яркость нашего парня совершенно неожиданно и неуместно. После окончания института Альберт направлялся в Сочи, но не как большинство смертных — адлерским поездом, а на самолете, естественно. Лето, духота, полупустой почему-то аэровокзал. Альберт сидел на втором этаже в ожидании регистрации, слегка потел, листал «СПИД-инфо» и потягивал сок. А напротив, несколько справа, разместились какие-то транзитные. Папа, мама, дочь. И чемоданы. Дочка — лет тринадцати девчушка, в легком ситцевом платьице, свернулась клубочком на скамейке, положила маме голову на колени и спит. И папа спит, и мама — тоже. А дочка так неловко прикорнула — платьице задралось и попка торчит с глубоко впившимися трусиками, прямо на Альберта смотрит. И тут в душе младого мастера автономного секса такое вдруг взыграло — все встало дыбом.
Оглянулся воровато по сторонам наш повеса: справа мужлан какой-то храпит, слева парочка юная цепко и потно лобызается — тоже хотят ноги сплести, как японцы выражаются. Извлек из сумки Альберт ножик перочинный, разрезал подкладку кармана, ручонку дрожащую в карман засунул, «СПИД-инфо» прикрылся и…
Да, это было что-то. В суммарной емкости — полугодичный оргазм от порносайтов или видеокассет соответствующего содержания. И неважно, что исподнее совместно с брюками испачкал и стон победный не сдержал на удивление лобзающейся парочки — оно стоило того.
С тех пор Альберт частенько искал случая полюбоваться втайне живой плотью и побаловать при этом свою похоть. Купил бинокль двенадцатикратный, изучил каждое окно дома напротив, гулял в Химки регулярно, выбирая удобную позицию у пляжа. Но особо пикантные ситуации получались крайне редко: рациональность всегда брала верх над нездоровой страстью и заставляла молодого экономиста соблюдать меры предосторожности…
Переезд в новый офис подарил Альберту, помимо близости к дому и удачного расположения стола, еще одну тайную радость. Спасибо заведующему филиалом! — Катя в кафе не ходит. Она плотно завтракает дома, в течение дня пьет кофе с овсяным печеньем, а после работы долго ужинает в обществе зав. филиалом. В ленч девица-краса совместно с подружкой единственной — секретаршей шефа Леной — выпивает по чашечке кофе, и потом они с особым цинизмом курят в туалете. В чем цинизм? А в том, что заведующий категорически запрещает курить в офисе. Пожара не хочет — в столице частенько горят разнообразные учреждения, сам не курит, и вообще… Для этой цели оборудована лестничная площадка: там плевательницы и соответствующая табличка. Но на площадке, сами понимаете, некомфортно — шастают всякие, пялятся, мешают интимно хихикать и так далее.
Обнаружил сие нарушение наш молодой эконом три дня назад — раньше всех покинул кафе, чтобы предаться интернетным забавам, проходил по пустому коридору офиса, зашел в «копирку» за бумагой для Лехи — он просил на обратном пути прихватить — услышал через решетку голоса, залез на стеллаж посмотреть…
Ну да — курят девушки. Да как курят! Открывают окно, ложатся животами на широченный подоконник, головы высовывают на улицу и смолят — думают почему-то, что таким образом в помещении будет меньше пахнуть дымом.
Так вот — головы-то на улицы повысовывали, а попки с ногами да юбчонками задравшимися оставили внутри! И лежат, ногами болтают. Глянул Альберт — чуть со стеллажа не упал.
Единственно, позиция была неважнецкой. Неудобно: голову выворачивать, изгибаться черт-те как, да и решетка застит — мешает во всей полноте насладиться перспективой. В этот же день наш страдалец почистил решетку с обеих сторон и приступил к техническому оснащению, полагая, что наконец-то нашел во всех отношениях удачный и долговременный проект…
Нет, прибор стоит тех денег. Вот они — попки. Четырехкратное увеличение, четкость изображения — что на вашем рабочем столе, сквозь паутинку колготок отчетливо трусики просвечиваются, каждый изгиб виден, каждая выпуклость! О-о-о, как вы прекрасны, девчонки! Спасибо физикам за оптику — да здравствует наука!
Еле сдерживаясь, чтобы не закричать в голос от переполняющей его страсти, вспотевший Альберт мастерки «душит гуся», стараясь продлить забаву — невиданная энергия, переполнившая чресла, давно просится вон из организма, готовая в любой момент выплеснуться наружу. О-о-о, девчонки, попки мои сахарные!!! У-ух-х-х, как я вас…
— Аль?! А-аль!!! Ты где пропал? — раздается из коридора недовольный голос Лехи-гада.
«Чего ему?» — Альберт вздрагивает и вдруг живо представляет: Леха — муж. Муж объелся груш. Катя — жена, а Аль забрался к ним в спальню и вовсю дрессирует чужую жену в черт-те какой немыслимой позе. А муж ходит по квартире и в любой момент может зайти в спальню. Ситуация более чем пикантна, согласитесь — куда там прыжкам с парашютом! Так вот — как только Альберт представил себе все это в полном объеме, на него накатила такая могучая волна острого наслаждения, что сдерживаться далее уже не было возможности. Перестав «придушивать гуся», Альберт крепко стискивает зубы, чтобы не закричать, впивается взглядом в зашевелившиеся попки — девчата докурили и собрались покинуть подоконник, и…
— Бац! — хлипкая дверь распахивается от мощного толчка, выдранный с корнем накладной замок зависает на одном шурупе. В проеме стоит Леха-гад. И пялится.
— Ага! О-о… И чем это ты тут…
— Ох-х-х!!! — тугая струйка прыскает на стенку, промазав мимо салфетки и зацепив по касательной стойку стеллажа.
— Ой-е-е! Ну ты зверь! — понизив голос до шепота, бормочет Леха и, отодвинув богатырским плечом одеревеневшего от ужаса Альберта, прикладывается к окуляру. — А-а-а… Ничего картинка. Ничего… Ну и как мы теперь?
— Что — теперь? — слегка раздеревенев, Альберт торопливо застегивает брюки, пламенея ликом, щурится на свет и лихорадочно соображает, как же выкарабкаться из этой страшнейшей ситуации. Лучше всего, конечно, убить противного мужлана. Эх, был бы какой-никакой бесшумный пистолет, которым киллеры злобные в кино пользуются… Но пистолета нет. А по-другому — увы, не получится никак, Леха-гад здоров ужасно, от природы наделен статью богатырской. Очень может быть, что и не следил он специально за Альбертом, а замок сломал ненароком, просто толкнув дверь…
— Ну, жить-то как будем? — Леха отлипает от окуляра и с любопытством пялится на Альберта — толстые губы прыгают в змеистой ухмылке. Гад!
— Я это… Я перееду, — бормочет Альберт, опуская глаза. — Мы можем поменяться столами прямо сейчас.
— Да это без вопросов! — восклицает Леха, махнув пренебрежительно рукой. — Это и так понятно… Ты теперь, я так полагаю, захочешь меня ежедневно ленчем кормить. В нашем кафе. Для тебя это будет небольшой убыток, я думаю. Ты как — готов к этому?
— Конечно-конечно, — торопливо бормочет Альберт, изнанкой рационального рассудка ужасаясь: жрать Леха горазд, он за один присест может умять хороший обед на троих нормальных сотрудников. В последующем, разумеется, необходимо будет скорректировать этот пункт. Но в настоящий момент Леха может требовать все что угодно. И он требует — понимает, подлец, что сейчас в пропахшей острым мужским секретом кладовке является полновластным хозяином вот этого очкастого баловня судьбы.
— И это… Единовременно ты мне жертвуешь… ну, допустим… три штуки баксов. Единовременно! Потом никогда не буду приставать — слово даю.
— У меня нет такой суммы, — кривится в плаксивой гримасе Альберт — это что же теперь, три месяца жить на офисную зарплату?!
— Хорошо — сколько есть, — напористо наседает Леха, не желая упускать стратегическую инициативу. — Сколько?
— Пятьсот есть, — опрометчиво сообщает Альберт — это как раз та сумма, которую он постоянно имеет при себе на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. — Больше нету…
— Ладно — пятьсот так пятьсот, — слегка огорчившись, соглашается Леха. — Можешь рассчитывать на мое молчание. На, — он протягивает Альберту лист бумаги. — Думаешь, я за тобой следил специально? Очень надо! Тебе срочный факс из Белогорска — вот и искал…
Протерев стену и стойку стеллажа салфеткой, Альберт облегченно вздыхает. Фу ты, черт, — кажется, пронесло! Леха, конечно, гад, но если дал слово — сдержит обязательно. Проверено неоднократно.
— Ты извини, что в такой момент я — вот так, — заме
Чает Леха, ожидая, когда Альберт ознакомится с факсом. — Но сам понимаешь — ситуацию упустишь, потом уже не наверстаешь…
Да, кстати — факс! Факс, из-за которого, собственно, все и случилось. Альберт недовольно морщится и читает сообщение, поданное одним предложением без знаков пунктуации: такое впечатление, что его собственноручно набирал сильно спешащий большой человек, не привыкший обращаться с оргтехникой:
«…бросай все на хер немедленно прилетай мать в тяжелом состоянии Войтов…»
Глава 3.
ПРОФИ. ТАКАЯ ВОТ ОБЫЧНАЯ РАБОТА…
— …это, простите на добром слове, дерьмо в шоколаде. Сверху красиво и гладко, а как укусишь — сразу ясно, что почем. Оно стоит того, чтобы с ним поступить примерно вот так, — наставление «Курс стрельб» два раза вошло с глухим стуком в контакт с обтянутой «Лесом»[12] задницей Умника и порхнуло в угол тира, жалобно шелестнув на лету страничками:
— Почему мы с ним так поступили, мосье Татариков?
— Написано не правильно! — четко выпалил здоровенный парниша с чрезвычайно веснушчатым и вообще разбойным ликом — правофланговый в двухшереножном строю, состоящем из двадцати одного курсанта. — После перестройки печатали, опечаток кучу напечатали!
— Гы-гы-гы… — оживленно отреагировал строй. Любят они это дело — ха-ха поймать на ровной месте. Молодые, здоровые, позади у подавляющего большинства — суровая армейская служба, впереди — вся жизнь, каждый курсант по окончании этого престижного учебного заведения получит высокооплачиваемую и внешне вроде бы нетрудную работу. А еще они Умника любят. По общему мнению курсантов, Умник — лучший препод «Абордажа». Сегодня он самостоятельно проводит практические стрельбы, без начальника кафедры, тот куда-то отлучился по «служебной необходимости». Самостоятельное занятие у Умника — это всегда событие. Будут разнообразные подвохи, подвывихи и неожиданные «вводные» на грани фола.
— По порядку номеров — рассчитайсь! По пятеркам — становись! Первая, на огневой рубеж — шагом марш!
В этом павильоне тира пять направлений: пять позиций на огневом рубеже, отделенных друг от друга бетонными перемычками. Курсанты получили оружие и боеприпасы перед началом занятий, упрятали пистолеты в оперативные кобуры и всю пару огневой подготовки перемещаются с важным видом, ощущая под мышкой приятную тяжесть смертоносного металла. Это первое и далеко не единственное расхождение с курсом стрельб. В соответствии с наставлением, оружие должно находиться под охраной на учебных местах, поскольку ни за кем из курсантов оно не закреплено, а боеприпасы должны выдаваться под роспись непосредственно перед началом учебных стрельб, в пункте боепитания, оборудованном на месте тренировки. То есть имеется вполне определенный риск, что кто-то из нерадивых обучающихся может побаловать с оружием и что-нибудь себе прострелить или, паче чаяния, ранить кого-нибудь из однокашников. Но руководство «Абордажа» на этот риск идет сознательно. Люди должны привыкать к присутствию оружия — большинству из курсантов вскоре придется в буквальном смысле жить с ним, оно станет как бы новой частью тела секьюрити. Кроме того, в «Абордаже» — железная дисциплина, и кого попало сюда не берут. Здесь лучшие из лучших, оставшиеся в курсантских рядах в результате жесткого отбора…
— Вы, мосье Татариков, не совсем правы. — Умник не торопится давать команду на выполнение упражнения — он неспешно разгуливает в промежутке между застывшей в ячейках пятеркой и ожидающими своей очереди курсачами и, как всегда, простенько философствует вместо того, чтобы читать инструктаж по МБ.
Директор, намеревавшийся войти в павильон под предлогом обычного обхода учебных мест, замер у приоткрытой двери и, обернувшись к следовавшему за ним замначальнику кафедры огневой подготовки, приложил палец к губам.
— …»Курс» написан без ошибок — поверьте мне на слово, я его вдоль и поперек прочел, — продолжает Умник. — Его составляли академики, очень неглупые люди. Но!
Указательный палец вверх, пауза. Пятерка в отсеках начинает нервно пощупывать кобуры и коситься в «поле» — Умник известен как любитель сюрпризов.
— Расслабьтесь, господа, — Умник машет рукой — не стоит беспокоиться, ребята, вы слушайте пока, слушайте. — Курс составляли нормальные товарищи в нормальные времена. Если мне память не изменяет, в те нормальные времена деловых людей повзводно не отстреливали. Как у меня с памятью, мосье Шевчук?
— Нормально, Василь Николаич, — покладисто поддакивает из середины строя курсовой «авторитет» — бывший отличник ППС[13], уволившийся из органов по собственному желанию ввиду мизерной зарплаты и скотского отношения начальства. — Тогда любой «огнестрел» по «бытовухе» был событием, а про «заказы» вообще никто не слыхал. Вы к сути, Василь Николаич, к сути — мы про времена в курсе!
— К сути, — соглашается Умник. — К сути… Изложите нам, мосье Шевчук, порядок изготовки к стрельбе, принятие положения «для стрельбы стоя» и производство выстрела. В соответствии с «Курсом стрельб» и НСД[14].
— Ой, Василь Николаич, — это ж долго! — морщится понятливый Шевчук. — И так все ясно! Может, не надо?
— Надо, Петя, надо! — скорбно вздыхает Умник. — Это нам с тобой ясно. А господам необходимо объяснить в картинках. Мы слушаем!
— «По команде „Заряжай“ стреляющий должен… — как по писаному тараторит Шевчук, от скуки прикрыв глаза, — …вынуть пистолет из кобуры, извлечь магазин из основания рукоятки, уложить пистолет в кобуру. Снарядить магазин патронами, для чего, удерживая магазин в левой руке…»
— Ну, пусть будет «в боевой обстановке», — решает чуть-чуть сократить изложение Умник. — И сразу — к принятию положения и производству выстрела.
— «…в боевой обстановке пистолет должен быть заряжен заблаговременно…» — несколько вдохновляется Шевчук и подмигивает однокашникам. — Пункт для дебилов. Вдруг забудут зарядить, а обстановка — боевая?!
— Дальше!
— «…Повернуться вполоборота налево и, не приставляя правой ноги, выставить ее вперед по направлению к цели на ширину плеч — как удобнее по росту, — распределив тяжесть тела равномерно на обе ноги…» — Шевчук паузирует, набирая в грудь побольше воздуха, остальные курсанты недоуменно переглядываются — а в чем, собственно, прикол-то? Все правильно, по наставлению шпарит! — «…отстегнуть крышку и вынуть пистолет из кобуры. Держать пистолет отвесно, дульной частью вверх…»
— Производство! — идет навстречу пожеланиям трудящихся Умник. — А то в пару не влезем!
— «…Для производства выстрела из всех положений необходимо… — чуть передохнув, продолжает Шевчук.
Умник обходит строй, становится в углу тира напротив классной доски, изготавливается пистолетом в стену и наглядно сопровождает озвучивание «Курса» бывшим ментом. Все ждут подвоха, смотрят напряженно, хлопцы на огневом рубеже вытягивают шеи, становятся на цыпочки и раздраженно шикают на рослых сокурсников — в таком положении строй затрудняет обзор. — …выбрать точку прицеливания. Не прекращая наблюдения за целью, вытянуть правую руку с пистолетом вперед. Наложить указательный палец этой руки первым суставом на хвост спускового крючка. Вытянуть по левой стороне рукоятки большой палец правой руки параллельно направлению ствола. Вытянутую правую руку держать свободно, без напряжения. Кисть этой руки держать в плоскости, проходящей через ось канала ствола и локоть руки. Рукоятку пистолета не сжимать и держать ее по возможности однообразно…»
— Издевается, — тихонько хмыкает замначкафедры за спиной Марта. — Пресечем?
— Потерпим пару минут — неопределенно пожимает плечами Март. Замначкафедры — не «икс». Он понятия не имеет об отношениях между Директором и самым молодым преподавателем «Абордажа». — Пусть закончит представление…
— Однообразно! — восклицает Умник, жестом прерывая Шевчука. — Обратите внимание — какое замечательное понятие: «…однообразно…»! Это же надо додуматься!
Указательный палец вверх, пауза. Пятерка в отсеках опять нервно щупает кобуры и косится в «поле» — но уже не так агрессивно, как в первый раз.
— Да что вы дергаетесь, господа? — Умник машет рукой — не беспокойтесь, ребята, слушайте пока, слушайте. — Продолжайте, мосье Шевчук. Мы остановились на этом замечательном «…однообразно…».
— «…задержать дыхание на естественном выдохе…»
— Масло на естественной масляной основе! — с готовностью подхватывает кто-то из глубины строя.
— Ладно-ладно, — поправляет Умник. — Перлы потом обсудим, не мешайте господину Шевчуку, а то точно в пару не влезем. Далее, Шевчук!
— «…на естественном выдохе… — Ммм… черт, сбили, языкастые. А — вот! — …зажмурить левый глаз, а правым смотреть через прорезь целика на мушку так, чтобы мушка пришлась посредине прорези, а вершина ее наравне с верхними краями целика. В таком положении подвести пистолет под точку прицеливания — не сваливая его — и одновременно начать нажим на хвост спускового крючка. Для спуска крючка необходимо, удерживая дыхание, плавно нажимать первым суставом указательного пальца на хвост спускового крючка, пока курок незаметно для стреляющего, как бы сам собой, не сорвется с боевого взвода…»
— Пух! Пух! — шутливо пукает Умник, производя все действия в точном соответствии с изложением Шевчука. И негромко командует:
— Огонь, господа!!!
Вот, блин, и попали! Курсанты с отвисшими челюстями оборачиваются к «полю» — пятерка в «стойлах» принимается лихорадочно рвать застежки кобур. Вот они, мишеньки — приехали! Бесшумно двигаются по направляющим, на момент оборачивания как раз приблизились на десять метров. Оператор — гад яйцеголовый! Мог бы и предупредить. В этом павильоне обычно выполняют начальное упражнение: мишень 4»а» с кругами, расстояние — двадцать пять метров, три выстрела, время не ограничено.
— Пиф-паф! — двое успевают выдрать оружие на свет божий, снять с предохранителя и пальнуть как придется. Мишени издевательски щелкают, поворачиваясь к пятерке боком, и едут на исходную позицию.
— Прекратить огонь! — зычно командует Умник, пресекая попытки троих не успевших реабилитироваться. — Стой! Разряжай! Оружие к осмотру!
— Экспериментатор хренов, — ревниво бормочет зам-начкафедры, жарко дыша Марту в затылок. — Пожалуй, хватит…
— Еще минуту, — останавливает уязвленного в лучших чувствах педагога Март. — Завершение логическое должно быть — полагаю, так просто он их не бросит…
— Вот поэтому мы поступаем с «Курсом» именно так, — Умник не поленился — поднял «Курс» многострадальный из угла, дважды похлопал им себя по заднице и метнул в другой угол. — Этот курс для молодых солдат на учебке и вообще тех, кто впервые в жизни взял в руки оружие. Для секьюрити-профессионала он — ничто. Оператор?!
— По нулям, — раздается из переговорного устройства на стене.
— Проверять будем или поверим технику на слово? — издевательски ухмыляется Умник.
— Упражнение ненормативное! — с обидой замечает кто-то с огневого рубежа. — Вы нам зубы заговорили специально, а оператор тем временем…
— А жизнь вообще штука ненормативная, — широко улыбается Умник. — На вас только что напали отморозки — в причины вдаваться не станем. Вы нападение не отразили. Внимание, всей группе: разойдись! В одну шеренгу становись! Ненормативное упражнение: тренируемся в быстром извлечении оружия из кобуры и изготовке с использованием обеих рук. Сорок повторов. Желаю всем обойтись без случайных выстрелов — я этого ужас как не люблю. К выполнению упражнения — приступить!
— Ну все — хватит! — возмутился замначкафедры, делая попытку протиснуться мимо Директора в дверь. — Это уже форменное издевательство над предметом. За что вы его держите — ума не приложу!
— Еще минуту — резюме должно быть, — не пустил педагога Март. — А держу за дело — он, в отличие от вас, матерых, весь из себя нестандартный и позволяет по-иному взглянуть на некоторые аспекты обучения. Потерпите немного — сейчас вместе зайдем…
— Итак, господа, вы секьюрити-профессионалы, а вовсе не молодые солдаты… — Март не ошибся. Умник ходит за пыхтящей шеренгой и примеряется, как бы попристойнее вывести умозаключение — чтобы и педагогично было, и объективно отражало действительность, — и, как профессионал профессионалам, я вам ответственно заявляю: эмм… хорошо подготовленному киллеру вы ничего противопоставить не можете. Хоть наизнанку вывернетесь — ни хрена у вас не выйдет! И вовсе не потому, что вы — дерьмо на палочке, а не специалисты. Вовсе нет. Киллер-профессионал всегда будет иметь огромное преимущество перед любого класса охраной, всегда эту охрану переиграет и благополучно уйдет — можете мне поверить, господа, это отнюдь не шутка, а печальная правда. Это по определению — в противном случае он бы назывался не киллером, а как-нибудь по-другому, типа «torturing kill» или «playing in murder». И потому вы, сразу же по поступлению на службу, должны смириться с мыслью, что вашего клиента рано или поздно завалят…
Замначкафедры возмущенно хрюкает. Курсанты на миг перестают выполнять упражнение — реагируют. Март криво ухмыляется — если бы курсанты знали, как в данном случае прав их разнузданный препод! И правота эта отнюдь не риторического плана, она преподом неоднократно проверена на практике…
— Итак, против киллера-профи вы — нуль. Смиритесь с этим. А возможные ваши оппоненты — это отморозки, дилетанты И разнообразные мстители, — сделав знак курсантам, чтобы не отвлекались на дурацкие мысли, закругляется Умник. — Против них у вас шансов — полно. И вы должны неустанно тренироваться, чтобы… спасти свою жизнь. Если вы изначально усвоите, что кусок дерьма, который нанял вас охранять себя, не стоит того, чтобы жертвовать ради него своей молодой жизнью, закрывать его гнилое мясо своим тренированным телом, у вас будет шанс…
— Вот теперь точно — хватит, — сердито бормочет Март, пинком распахивая дверь и входя в павильон. — Василий Николаевич! Мы уже минут десять наблюдаем, как вы организуете занятие… занимательное, я вам скажу, зрелище! Пошлите-ка пообщаемся. Андрей Михайлович закончит пару…
Март делает приглашающий жест Умнику и покидает тир. Выражение лица начальственно-озабоченное. Надо бы, по всем канонам, устроить засранцу показательную трепку, чтобы следил за словами и за дверью тоже.
Умник — жуткий еретик. Он покушается на святая святых — пытается разбить в пух и прах основные постулаты, вдалбливаемые курсантам каждый час и каждый миг: безопасность клиента превыше всего, секьюрити должен быть в любой момент готов закрыть хозяина своим телом и в любой ситуации сделать все, чтобы спасти его от гибели. Успокаивает одно: Умник молод, многого еще не осмыслил и по большому счету зря сотрясает воздух. Чтобы воспитать из курсанта себе подобного (читай — Умнику подобного), то бишь универсального солдата, нужно этого курсанта изъять из уютного «Абордажного» комплекса и отправить на войну. И желательно, не на экскурсию в сопровождении «вертушек», под хорошей охраной, а запихать куда-нибудь поглубже, на полгодика — в горы, песочек или лесок. Чтобы в рейдах попотел от страха, крутя башкой на 360 градусов. Чтобы научился ночью чувствовать любые, внешне неприметные, изменения в своем секторе наблюдения.
Чтобы выработалась устойчивая привычка пригибаться за полмига до того, как свистнет пуля шальная, отправлять естественные надобности в отхожем месте, оборудованном ниже уровня траншейного дна, да под прикрытием дежурной снайперской пары, и так далее — всего не перечислишь…
Из-за этого пункта в анкете Умника в свое время чуть было не забраковали при поступлении в «Абордаж». По настойчивой рекомендации психиатров, в графе «участие в боевых действиях» у каждого курсанта должен стоять жирный прочерк. Секьюрити не боевик. Его главная задача — умереть, защищая босса. А если человек выжил на нескольких войнах, у него вырабатывается мощный поведенческий механизм, суть которого вкратце сводится к следующему: любой ценой сохрани свою жизнь и убей врага. Механизм этот сломать практически невозможно, и для телохранителя он крайне вреден: в нем нет места какому-то там боссу — постороннему человеку, которого за деньги нужно защищать, рискуя жизнью.
Так что зря стараешься, красивый ты наш Умник! Мальчишки в подавляющем большинстве непорченые, трижды проверены — все, кто в армии не просто поприсутствовал с краю от войны, а принимал участие в реальных боевых действиях, в «Абордаж» не проходят. Существует масса других школ и курсов пониже классом, где таких боевиков берут с распростертыми объятиями, полагая, что их и учить-то ничему не нужно — и так все знают. А в «Абордаже» — железная гарантия для клиентов. Наши специалисты готовы умереть за вас в любой момент — вы только платите…
— Есть желание выписать вам хорошую п…лину, коллега, — заметил Март, когда они вышли на пустынную аллею, ведущую к КПП. — Такое здоровое устойчивое желание…
— Начальственные амбиции! — живо отреагировал Умник. — Вельможное хамство!
— Оно самое, — невозмутимо согласился Март. — Ты зачем Михалыча нервируешь? Он уже в возрасте, беречь надо.
— Да я ж не специально… В общем-то, я понимаю, — Умник пожал плечами. — Никчемное фрондерство какое-то… но как заведусь — остановиться не могу. Чую — не тому учим. Михалыч — академик членов, весь такой из себя правильный, червь книжный… Нет, блин, ну как можно?! Мы же потенциальных «двухсотых»[15] готовим!
— Мы готовим высококлассных секьюрити для нашей элиты, — мягко поправил Март — ему всегда было интересно наблюдать, как флегматично «кипит» обычно монументально спокойный младший товарищ. — А этот самый членов академик, между прочим… вот ты два года под его началом трудишься, а не знаешь — минус тебе, коллега! Этот академик — ветеран трех войн, между прочим. Корея, Панама, Афган.
— Да ну?! — недоверчиво вскинул бровь Умник.
— А ты как думал! — хмыкнул Март. — Пора бы заметить, незаземленный ты наш, что в «Абордаже» штатских задниц нету. Тут у нас, в отличие от курсантов, как раз обратное требование — в графе «участие в боевых действиях» желателен жирный крест. Каждый преподаватель и инструктор в свое время либо принимал участие в боевых действиях, либо достаточно долго носил погоны в далеко не самых спокойных местах нашей Родины и вне ее пределов.
— Ну, прости засранца, — покаянно произнес Умник, ернически ухватив Марта под локоть и приложив руку к сердцу. — Прости… Я тебя напрягаю?
— Есть немного, — признался Март, гордо стряхивая Умникову руку. Лучшее воспитательное воздействие для данного типуса — слава богу, за два с половиной года изучил как облупленного! — намекнуть мимоходом, что он не прав. Тогда типус все бросает — мнительный очень — и начинает копаться в себе, изыскивая, а в чем же, собственно, не прав-то?!
— Ну-у-у! — обескураженно протянул Умник, сразу отставая на пару шагов. — Значит, я недостоин идти с вами рядом, мон шер, — еще ненароком наступлю на вашу величественную тень…
— Ты, когда впредь захочешь побузить на уроке, часового выставляй, — неуступчиво бросил Март. — И вообще, системно продумывай свои шалости. Тридцать два года все-таки, не пацан… и все, хватит об этом. Ну-ка, бегом ко мне в кабинет, тубус возьми из шкафа. Это твой проект нового полигона. Когда будем ехать, не забудь пожаловаться мне, что в проектном бюро все подряд — такие волокитчики и бюрократы — мочи нет. Вопросы?
— Все понял, — мрачно буркнул Умник, резко поворачивая на параллельную аллейку и прибавляя шагу…
У проектного бюро Март отпустил служебный «Понтиак», наказав водителю прибыть сюда же после обеденного перерыва — коли вдруг не воспоследуют дополнительные распоряжения. Подождав, когда «Понтиак» скроется за поворотом, директор с преподом в бюро не пошли — оно им даром не нужно было, — а прогулялись до МКАД пешочком. Было неплохо: осень золотая, ветерок ласковый, паутинки летучие, грустный Умник, с тубусом да в «нулевых» представительных очках похожий на молодого академика, удравшего погулять с какого-то форума.
На МКАД наших прогульщиков подобрала серая «девятка» с незапоминающимися номерами, за рулем которой восседал Руль (это не каламбур — так получилось!).
— Ну и? — уточнил Март, усаживаясь на заднее сиденье и широким жестом приглашая Умника занять почетное место спереди рядом с водителем.
— На сутки, — доложил Руль, плавно трогая машину с места. — На меньше никто не соглашается. Пятьдесят баксов. Цены странные — на месяц, говорят, по десять баксов в день выходит. А на сутки — пятьдесят. Черт-те что!
— Кровопийцы, — равнодушно высказался Март. — Обзор, удобства?
— Все там отлично, — Руль хмыкнул. — На площадку жопой выходит, по периметру — палисад с акациями, вряд ли там кто будет лазить. Обзор прекрасный, я две дыры просверлил.
— Наверно, хозяину это не понравится, — укоризненно покачал головой Март.
— А там по-другому — никак, — пожал плечами Руль. — Дверь с обратной стороны, задняя стена — сплошная. А на этот вшивый рынок никто из наших не ходит. Пусть себе не нравится сколько влезет.
— Что-то не срослось? — счел нужным напомнить о себе слегка уязвленный Умник. — Я весь такой заинтригованный — прямо мочи нет!
— Все по графику, — успокоил соратника Март. — Добавим один маленький штришок — для убедительности…
Доехав до Измайловской барахолки, Руль минут десять катался по стояночной площадке, выбирая удобную позицию: Март терпеливо скучал, а Умник гордо отмалчивался.
— Вот, примерно так, — наконец-то определился Руль, загнав «девятку» в последний ряд у ограждения. — Вон контейнера, на пригорке. Как?
— Годится, — одобрил Март, бегло оценив позицию: расстояние до хранилищ — метров сто пятьдесят, превышение над уровнем цели — метра три с небольшим. Четыре крайних ряда барахолки, расположенные между основной стоянкой и хранилищами, попадают в перекрытое пространство. Перед носом «девятки» — два метра «рулежной дорожки». В худшем случае Умник продырявит скат стоящего впереди «Фольксвагена». — Ты, как всегда, молодец.
Расположи Умника, заинструктируй в доску, заплати парковщику — вон, пробирается уже, и на обратном пути купи зеркало.
— Перетопчется парковщик, — буркнул Руль. — Лужок давеча по «Московии» выступал, сказал, что все муниципальные стоянки — бесплатно.
— Не жмись, сердце мое, — нахмурился Март. — Ты хочешь, чтобы он нас запомнил? Давай — веди, плати, купи зеркало.
— Может, картонкой обойдемся? — не сдавался меркантильный Руль — парень вырос среди узлов и агрегатов, приучен ценить каждую железяку. — Разницы практически никакой, вполне наглядно будет…
— Держать кто будет? — хитро прищурился Март.
— Попросишь клиента — пусть подержит…
— С ним начальник СБ будет — сразу выкупит, — покачал головой Март. — Весь эффект пропадет.
— Неплохо было бы узнать — о чем речь, — заметил мрачный Умник. — Я, конечно, негодяй, но, как мне кажется, имею право…
— Руль тебе все объяснит, — Март сделал отмашку — отваливайте наконец, хорошие мои! И рявкнул на открывшего было рот Руля:
— Ты что — свои тратишь?! Я же сказал — зеркало!
Через какое-то время Руль вернулся с зеркалом — Март как раз успел обрядиться в парик, наложить грим и влезть в дутую нейлоновую куртку, начисто нивелирующую габариты фигуры.
— Ты похож на последнего ублюдка, — одобрил Руль, придирчиво осмотрев старшего товарища. И не преминул уныло заметить:
— Могли бы пару часов без зеркала поездить — все равно потом топить…
— Мы уже на операции, — ровным тоном напомнил Март. — Еще слово поперек вякнешь — получишь в ухо. Что сказал Умник?
— Сказал, что ты из-за лишней пары штук баксов готов целый спектакль соорудить, — бесхитростно сдал коллегу Руль. — Но тут я с ним не согласился, естественно — сказал, что оно стоит того, если даже из-за пары сотен… А за что ты его дрючишь?
— Балуется на занятиях. Внимание привлекает. Надо маленько в чувство привести, — не стал отпираться Март. — Ты давай, обряжайся потихоньку — я Рексу звоню.
— Усов будет достаточно? Усы и капюшон — вполне хватит, мне кажется. Фигура стандартная.
— Парик — тоже, — покачал головой Март, набирая номер Рекса. — В такую погоду ты в капюшоне будешь выглядеть, как потерявшийся пациент психбольницы… Это прачечная?
— Это роддом, дорогая моя, — вяло отшутился Рекс. — Ты чего так долго?
— У тебя готово?
— Еще в прошлом квартале!
— Давай.
— Даю. Будь на связи… — на том конце отдаленно шумнула рация, послышалась команда: «Анансий — давай!», а через пару минут Рекс доложил:
— Все — можно.
— Очень приятно, — Март отключился, достал из «бар-дачка» другой мобильный телефон и набрал номер.
— Слушаю, — раздался в трубке довольно-таки безмятежный баритон. Март поднес ко рту сурдорезонатор и саркастически хмыкнул. Посмотрим, безмятежный ты наш, как ты сейчас подпрыгнешь на своем мягком кресле. Вернее — послушаем.
— Игорь Александрович? — голосок, разумеется, не из приятных — на пару тонов ниже нормального и с сильным зажимом гласных. Ну уж не обессудьте, как говорится — чем богаты.
— Кто это? — баритон как-то сразу утратил безмятежность и заметно озаботился. Сейчас, по всей слышимости, лихорадочно обдумывает свое поведение на ближайшие три минуты.
— Доброжелатель, — весело представился Март. — Нет-нет — не тот, что из народных мстителей, а совсем наоборот. Искренний до глубины души и хронически готовый к сотрудничеству.
— Это что за шутки?! — с деланым раздражением воскликнул баритон. — Ваш номер — у меня на АОНе, я сейчас же наведу справки, пошлю людей, и вы ответите за все, в конце концов! — и затих, затаился, завис на канале, томительно дожидаясь ответной реакции. Знает кошка, чей «Вискас» съела: сейчас, судя по всему, лупит по клавишам селектора, чтобы призвать к себе начальника СБ и попереживать вместе. Если бы все обстояло иначе, давно бы швырнул телефон. АН нет — не швыряет…
— Хорошо, давайте к делу, Игорь Александрович, — посерьезнел Март. — Вы тут на днях двум человечкам кое-что поручили… Гхм-кхм… Так вот — вы совершили большую ошибку, дорогой друг. Не по адресу вы обратились. Не подумали, как следует. И попали…
, — Что вы хотите от. меня?! — нервно вскинулся баритон, стараясь подавить явно пробивающиеся панические нотки. — Кто вы такой вообще, черт возьми?! О чем, черт возьми, идет речь?!
— Ну, в общем — адекватно себя ведете, — успокоил собеседника Март. Судя по характеристикам, матерый человечище, глыба, гигант мысли — бизнес у него очень даже серьезный, А так легко впадает в панику, лишающую продуктивно мыслить. — …правильно рефлектируете. Когда человек не желает разговаривать на крайне неприятную для себя тему, он усиленно делает вид, что никак не может понять, о чем, собственно, речь…
— Я отключаюсь! — в отчаянии воскликнул баритон. — Хватит, надоело!
— Да на здоровье, впечатлительный вы наш! — невозмутимо разрешил Март. — Но, боясь показаться выспренним, хочу заметить, что в настоящий момент — обратите внимание, это не метафора! — в настоящий момент для вас решается вопрос жизни или смерти. У вас есть маленький шанс реабилитироваться. То есть встретиться в нейтральной обстановке и все детально обсудить. Вы сейчас обговорите ситуацию с вашим особистом и перезвоните в течение десяти минут — номер на АОН. Жду…
Чтобы «созреть», клиенту хватило трех минут — видимо, пришел хваткий начальник СБ и моментально все расставил на свои места.
— Это вы, доброжелатель?
— Это я — доброжелатель, — подтвердил Март.
— Очень хорошо, — с каким-то даже облегчением произнес баритон. — Когда и где?
— Через двадцать минут на Измайловской барахолке, — Март продиктовал координаты автомобиля. — Я буду на основной стоянке, в последнем ряду, у ограждения. Вы увидите.
— Гарантии? — потребовал баритон. — Кто поручится, что все это — не провокация? Или нечто… худшее?
— Господь с вами, Игорь Александрович! — мерзко хихикнул Март. — Это вам нужно, а не мне. Не хотите — сидите себе спокойно на месте. Вопрос только — долго ли вам сидеть осталось?
— Угрожаете, значит! — мрачно резюмировал баритон. — Гарантий, значит, не даете… Намекаете…
— Да бросьте вы, Игорь Александрович, — досадливо поморщился Март. — Доставить вам неприятности проще пареной репы — хотели бы, давно бы чего-нибудь сделали. Кстати, вы что за телефончик в руках держите? Это ваш?
— Не понял! — встревожился баритон. — Что вы имеете…
— Телефон вы взяли на подоконнике, машинально, когда он зазвонил, — подсказал Март. — А аппаратик сей мои люди положили туда. В целях обеспечения надежной связи. Только не швыряйте его в окно, я вас прошу! Он чистый, безвредный и некоторым образом нам еще пригодится — мы, видите ли, по нему разговариваем… Вы с кем там, Игорь Александрович?
Абонент не отвечал, но это вовсе не означало, что он онемел от неожиданности. Прижав поплотнее трубку к уху, Март с интересом прислушался: судя по всему, клиент, плотно прикрыв ладонью мембрану, с кем-то активно выяснял отношения по поводу возможности проникновения телефона в офис. Ишь ты, разволновался бедолага — даже про кнопку «пауза» забыл!
— Хорошо, я подъеду, — через некоторое время наконец-то сдался баритон. — Но я буду не один, везде будут мои люди, так что…
— Если это вас успокоит — можете хоть роту ОМОНа пригласить, — беспечно разрешил Март, будучи уверен, что никого из посторонних клиент беспокоить не станет — тут такие дела, что даже самых близких нельзя посвящать! — Вы не должны нас бояться. Вы должны заранее настроиться, что в данной ситуации мы — ваше единственное спасение. Да, чуть не забыл — обязательно прихватите с собой вашего особиста. Он тут, на месте, может кое-что прояснить. Все, пожалуй.
— А что с телефоном? — запоздало спохватился клиент. — Каким образом он попал ко мне в кабинет?
— Не скажу — это секрет, — свредничал Март. — А то вы будете терзаться. Намекну лишь, что в зимний период это было бы не в пример сложнее. А вот теперь можете его выбросить — через пять минут этот номер, как и тот, что я держу в руках, перестанут существовать в природе. Все — я вас жду…
А теперь, дорогие мои старые знакомцы, я вынужден извиниться перед вами за необходимость отвлечься. Пока Директор с Рулем ожидают на «стрелку» клиента, я намереваюсь познакомить тех, кто не читал две первых книги из серии «Собачья работа», с Мартом и его компанией, а также намекнуть, за каким чертом они поперлись на барахолку и заточили Умника-еретика в грузовой контейнер, снятый напрокат за пятьдесят баксов в сутки.
Итак, школа телохранителей «Абордаж» — прошу любить и жаловать. Готовит, как справедливо заметил Март, первоклассных секьюрити для российской элиты. Пользуется заслуженной популярностью среди коммерсантов, политиков и разного рода обеспеченных господ, которые желают иметь в услужении бодигардов с международной лицензией, выпускаемых этим заведением. Располагается школа в живописном пригороде Москвы, имеет в собственности упрятанный за высоким забором учебный центр, солидную материальную базу, правильных инструкторов и преподавателей высокого профессионального уровня (вы по Умнику не судите — он в «Абордаже» один такой).
Единоличный владелец «Абордажа», он же директор — Мартынюк Андрей Владимирович, для своих — Март. Сорока лет от роду, холост, родственников не имеет. Рост — 185 см, вес — 85 кг. Смуглый, глаза карие, черты лица благородные, красиво вылепленные уши слегка заострены сверху, дамы говорят — на черта похож. Сухощав, артистичен, при первом знакомстве производит впечатление этакого лощеного интеллигента. Дорогие костюмы от лучших столичных портных сидят на ладной фигуре Марта как на профессиональной топ-модели. В обычной обстановке двигается расслабленно, вальяжно, чрезвычайно пластичен: как-то угодил на вечеринку, где вперемешку с обычным светским людом тусовались высокопоставленные геи, так не знал, куда от них деваться — приставали наперебой… Нет, с геями Март не дружит — он страстный поклонник прекрасного пола и тонкий ценитель граций. Имеет успех у женщин, ведет себя как джентльмен, всем, кто нравится, дарит любовь и ласку — короче, отъявленный феминофил.
Это мы рассмотрели внешнюю сторону личности. А теперь — содержание. Могучая сила воли, несгибаемое упорство и патологическая склонность к риску рано вывели Марта в разряд лидеров и приподняли над толпой. Фанатичный поклонник единоборств, с детства увлекается всем, что входит в понятие «ратное дело». Март способен в считанные секунды убить голыми руками пятерых хорошо подготовленных атлетов, стреляет на звук с завязанными глазами, но не это главное. Он силен духом. Этот военный маньяк может при кратковременном общении подавить волю любого опытного бойца, презирающего смерть, — люди из ближайшего окружения на полном серьезе полагают, что Мартынюк обладает гипнотическими способностями.
Неисправимый авантюрист. Несмотря на солидный возраст и довольно высокое положение в обществе, по-прежнему предается рисковым утехам, более свойственным переполненным гормонами юнцам: прыгает с парашютом, сигает на резинках с моста, лазает с диггерами в обвалоопасные катакомбы и частенько посещает подпольные бои без правил, устраиваемые лихими людьми для нездорово азартной столичной элиты. И вы думаете, он довольствуется ролью зрителя на этих боях? Как бы не так! Он дерется наравне с профессионалами. И неплохо дерется, надо отметить — до сих пор никому не удавалось хорошенько намять ему бока, несмотря на то что основные бойцы подпольных шоу на десяток лет моложе резвящегося авантюриста.
Нельзя сказать, что судьба дала Марту все, что нужно человеку для счастья. Все, что нужно, он взял сам, зубами вырвал. В школе учился посредственно, домашние задания
Хронически не делал, поскольку всегда увлекался черт-те какими пакостями, к учебному процессу никакого отношения не имеющими. Военное училище едва окончил с троечным дипломом — дрался частенько, из самоволок не вылезал и как следствие на гауптвахте сиживал подолгу. Протектората не имел, а потому служить в пределах Садового кольца не сподобился — сразу после выпуска угодил в Афганистан, где и застрял на пять лет.
По возвращению в Союз Март бросил службу, угодил в хорошие руки и достаточно быстро достиг того положения, в котором мы его застали на момент знакомства. То есть стал Директором во всех аспектах. Директором «Абордажа», Директором — для боевых братьев, директором своей жизни…
Теперь пару слов об Умнике, Руле, Рексе и о том, чем они сейчас совместно со своим Директором развлекаются.
Вы наверняка уже поняли, что помимо официальной деятельности товарищи из «Абордажа» промышляют кое-какими делишками, не вписывающимися в законопослушный имидж заведения, призванного прилежно ковать защитников богатых сограждан и согражданок. Если бы мы встретились с Директором и его гоп-компанией пару лет назад, можно было бы смело сказать, что Март через хорошо законспирированную цепь посредников принимает заказы на ликвидацию дорогостоящих индивидов, которые по каким-либо причинам стали неугодны своим конкурентам или партнерам по бизнесу, политике и так далее. Но сейчас все обстоит несколько иначе, поэтому не будем торопиться с определениями. В настоящий момент, например, наши знакомцы, грубо выражаясь, «разводят» на приличные деньги одного очень серьезного дядечку, который имел неосторожность несерьезно отнестись к такому щекотливому делу, как устранение зарвавшегося конкурента. Мероприятие ответственное и крайне рисковое: тут дело даже не в реальной возможности отхватить с десяток статей УК общим сроком минимум на четверть века. Особи, с которыми Директор имеет дело на протяжении последних десяти лет, принадлежат к разряду высокоорганизованных и крайне жизнеспособных хищников, за свои деньги готовых походя растоптать кого угодно, а уж если вопрос касается их личной безопасности — как говаривал классик, — зубами загрызут.
В принципе «Абордаж» мог бы обойтись и без этого — фирма процветает и не нуждается в дополнительных «сверхурочных» заработках. Просто Март, как в свое время верно подметил его самый близкий человек, страдает «латентным комплексом шпиономании» и «марсофилией» (для слабо продвинутых тинейджеров — это значит, не батончики шоколадные пожрать любит, а свято почитает Марса — бога войны) — только лишь законопослушное функционирование в роли примерного члена общества его не устраивает. Он всецело отдается этой тайной стороне своего существования и не приемлет иного образа жизни.
— Приятно ощущать себя всемогущим, — как-то под настроение признался он своему самому близкому человеку. — Смотришь по телику на эти холеные рожи и думаешь — грош вам цена, ребята! Вот сейчас вы кричите там о каких-то глобальных проблемах, судьбы страны решаете… И не подозреваете, что жизнь ваша в моих руках. Неделя работы для профессионала — и нет вас в анналах…
Мероприятия, разрабатываемые Директором, осуществляют люди, числящиеся в штате «Абордажа» инструкторами и преподавателями. Они получают очень недурственные деньги за каждую акцию и уверены, что при возникновении осложнений шеф сделает все, чтобы вытащить их из передряги. Они все имеют семьи — Март подбирает бойцов, повязанных родственными узами, одиночек держать на такой работе опасно, они практически не управляемы. Они знают, что в случае предательства им с огромным трудом удастся прожить не более двух суток, а их семьи будут вырезаны под корень — свеж в памяти прецедент пятилетней давности… Директор скромно называет их «иксами».
Немногочисленный отряд «X», созданный посредством тщательной селекции за годы существования «Абордажа», является предметом особой гордости Марта. Это его детище, его вторая жизнь и тайный источник подлинного могущества. Представьте себе, уважаемый читатель, что у вас есть безраздельно преданное вам и не подчиненное более никому вооруженное подразделение, готовое в любой момент выполнить любой ваш приказ. Как бы вы себя чувствовали в таком случае? Полагаю, вам было бы как минимум приятно…
Март тоже человек из плоти и крови, причем, как каждый военный маньяк, склонен к сантиментам — несмотря на феноменальные бойцовские качества и незаурядный ум. Директор создал «X» с нуля, родил, что называется, в тяжких потугах. Сам продумал и воплотил в жизнь структуру и режим функционирования, позволяющие в уникальности своей выпутаться порой из весьма щекотливых ситуаций, коих на памяти Марта было немало. Сам придумал и отшлифовал программу профессиональной подготовки. Сам, без чьей-либо помощи, воздвиг многоступенчатую систему отбора, исключающую практически на 100 процентов возможность провала. Результат налицо: каждый «икс» — это многократно проверенный и надежный специалист ратного дела сам по себе, а все они вместе, соответствующим образом разбитые на боевые группы по три-пять человек, могут выполнять какую угодно локальную задачу военно-прикладного характера в любом населенном пункте России, который Директор определит как плацдарм для проведения очередной акции.
В общем, это маленькая армия с железной дисциплиной и своим собственным специфическим уставом, она неплохо трудится и зарабатывает весьма приличные деньги — ее главнокомандующий с полным на то основанием может гордиться своим детищем.
Но это опять же — внешняя сторона вопроса. За фасадом тайного сообщества мастеров ратного дела скрываются отдельно взятые судьбы в общем-то не совсем здоровых психически людей, которые, как и Март, не в состоянии всецело принадлежать к законопослушному слою жителей нашей страны. Тайная сторона рискового существования полноценно реабилитирует их в этой жизни и дает им то, чего так не хватает многим из нас.
«X» — это боевое братство без чинопочитания и различных ненужных условностей. «X» — это способ решения многих проблем — в том числе и финансовых. «X» — это малопонятная для нас с вами, но вполне адекватная реакция людей войны, особых людей с «геном риска», чувствующих себя в мирное время лишними, ненужными, неприспособленными — в общем, последними лопухами. Для них «X», помимо всего прочего, — это просто образ жизни…
Роты ОМОНа, разумеется, не было — люди неглупые, разобрались, что к чему. В 10.35 к барахолке подъехали два одинаковых черных «Мерседеса-600». Парадным строем через всю стоянку прорываться не стали, остановились скромно поодаль, у самого въезда.
— Одинаковые, значит, машинки… Особист у них не зря хлеб ест, — с какой-то странной теплотой отметил Март, настраиваясь на вдумчивую работу с клиентом. Клиент отнюдь не дурак, человек мыслящий и дальновидный, так что в течение последующих пятнадцати минут Директору предстояло, что называется, «выложиться», дабы аргументирование доказать этому мыслящему, что он крепко «попал» и спасти его из этой попади может только единственный на свете, самый лучший в мире Карлсон. Март то бишь.
Из первого «мерса» вышел небольшого роста коренастый субъект в легком белом плаще и направился к крайнему ряду стоянки, с ходу нашарив цепким взглядом требуемую машину.
— Бульдог, — одобрил Март, опознав в приближающемся представителе начальника службы безопасности концерна «Ространсвест», который (начальник СБ, а не концерн) действительно чем-то неуловимо напоминал пожилого бульдога, съевшего на своем веку достаточно много мяса, но не утратившего еще младой крепости железных челюстей и мертвой хватки.
— «Попросишь клиента — пусть подержит!!!» Пф-фффф! Ну ты сказанул, Руль! Ты погляди, каков типаж, а? Вцепится — не отпустит. Смотри, если хоть слово вякнешь без команды — по самую задницу в сиденье вобью!
Начальник СБ прошел мимо «иксовой» «девятки», зацепив краем взгляда ее пассажиров, добрался до конца ряда, придирчиво осмотрел подходы к стоянке и неторопливо вернулся обратно.
— Пошли к нам? — не здороваясь предложил «бульдог», заглядывая в салон через приспущенное окно правой передней дверцы. — У нас комфорт: сиденья кожаные, виски, пиво, музыка, пахнет хорошо… Пошли?
— А давайте, Виктор Семеныч, сразу оговоримся: мы, конечно, не такие профессионалы, как вы, но тоже не картошку окучиваем, — доброжелательно прогундел Март, поудобнее устраивая на специальном креплении сурдорезона-тор — на всякий случай, вдруг обе руки понадобятся. — И сразу перейдем к делу — у нас, как, впрочем, и у вас, осталось не так уж много времени, чтобы решить проблему.
— Информированные, — оценил «бульдог», осторожно открывая переднюю дверь и бочком усаживаясь рядом с Рулем. И, не удержавшись, хмыкнул язвительно:
— Маски-шоу! Вы что — думаете, мы потом вас будем по всему городу разыскивать? Чего дурью маетесь?
— Оружия нет, — Март, пропустив последнее замечание, охлопал себя по объемной куртке. — У водилы — тоже. Мы чистые, можете проверить.
— Обязательно, — начальник СБ извлек из плаща ме-таллообнаружитель, сноровисто просканировал Марта с Рулем, поводил прибором по салону, открыл «бардачок», вопросительно глянул в сторону багажника.
— Пожалуйста, — Март сделал приглашающий жест. — Вы нам верьте, Виктор Семеныч, — так будет лучше.
Читать бесплатно другие книги:
