Рыжий доктор Вильмонт Екатерина

К нему вдруг подошел официант и начал что-то говорить на иврите. Игорь Анатольевич заговорил с ним по-английски. Парнишка растерялся. Но тут женщина, похожая на Анютку, пришла на помощь и сказала по-английски:

– Он говорит, что у них кончились спагетти, предлагает взять пенне с соусом болоньезе, там что-то с поставщиком…

– Пенне? – обрадовался Игорь Анатольевич, – пусть будет пенне, – улыбнулся он официанту, а заодно и женщине. – Спасибо за помощь.

– Ерунда, – без улыбки ответила она.

С пенне он справился без труда. Надо же, какая удача! Чтобы в итальянском заведении кончились спагетти… Невероятно. Невероятно, но факт! А это хороший знак! Как многие хирурги, он был суеверен. Настроение поднялось. Обед в результате доставил ему большое удовольствие. Любезная дама с мужем весь обед просидели, глядя каждый в свой телефон. Игорь Анатольевич ненавидел эту манеру. Если он видел, что кто-то из персонала его отделения пялится в телефон, то подходил и спрашивал тоном, от которого у подчиненных стыла кровь в жилах: «Что, дела уже все переделаны?» Он не орал, но лучше бы орал благим матом, или просто матом… Его боялись как огня, хотя знали, что в сущности он добрый. Пациенты его обожали, коллеги-хирурги побаивались и безмерно уважали. В его отделении не работали молоденькие медсестрички, только опытные тетки лет под пятьдесят, а вот молодые врачи мужского пола были счастливы попасть к нему в обучение.

– Игорь Анатольевич, – говорил кто-то из них, – у меня завтра замена митрального…

– Ты ж уже делал такое…

– Игорь Анатольевич…

– Хочешь, чтобы я пришел?

– Если можно… Мне спокойнее будет, пациенту семьдесят два…

– Ладно, приду, – отвечал он, если самому не предстояло завтра оперировать. И всегда держал слово, приходил.

Неужели все это в прошлом? Но сегодняшняя история со спагетти вселила в него надежду, как ни глупо это звучало. Он расплатился и пошел по бульвару куда глаза глядели. Вышел на неширокую торговую улицу. Посмотрел по навигатору и выяснил, что улица ведет к морю. Отлично! Здесь сплошь были магазины. Но ему ничего не было нужно. Он вспомнил, как липла ко всем витринам его вторая жена Зина, когда ей удалось однажды вытащить его на неделю в Прагу. В конце концов он не выдержал и сказал: «Иди дальше одна. Я не могу! Я просто погуляю. Встретимся в гостинице». Она с радостью согласилась.

Он выпил пива. Съел парек в рогличку[1], побродил по красивому, но оставившему его равнодушным городу и вернулся в гостиницу. И завалился спать. Через два года он приехал на какой-то конгресс, и город буквально восхитил его, показался удивительно уютным. Смешно, ей богу…

А до Зины была Яна, жгучая брюнетка, очень красивая. Тогда еще был жив отец. Он посмотрел на будущую невестку и сказал, покачав головой:

– Чересчур жгучая, чересчур красивая… Долго с таким типом, как ты, не выдержит.

– Почему?

– Ты весь в своей медицине, ей станет скучно…

И как в воду глядел. Она ждала чего-то другого от этого брака… Но не дождалась и уехала в Англию. Ну и бог с ней!

Какое счастье, что сейчас я свободен от брачных уз! А то приходить домой и видеть или злые, или сочувствующие глаза жены, в сущности, совсем чужой женщины…

Обе жены были совершенно чужими… Не создан я для семейной жизни и детей, слава богу, не завел, куда мне с моим-то характером. А разве у меня плохой характер? В больнице так не считали, а там и был мой дом…

Море сегодня было бурным, купаться запрещали черные флажки на спасательных вышках. Зато было множество серфингистов с парашютами. Игорь Анатольевич не знал, как они называются, но это было красиво.

Как много я в жизни не знаю…

Он медленно шел по набережной. Увидел ребят, которые довольные шли навстречу и лизали мороженое. Ему нестерпимо тоже захотелось мороженое. Он проследил взглядом, откуда ребята шли. Там было какое-то кафе. Он спустился по пандусу.

Ага, вот тут можно съесть вожделенное лакомство, сидя за столиком на песке, а можно купить что-то из стандартного стеклянного ящика и пойти вдоль набережной, облизывая мороженое, как в детстве. Так он и сделал.

Хорошо! Что это я? Я, кажется, наслаждаюсь жизнью?!

Вдруг у него зазвонил телефон. Тетя Роза.

– Игоречек, где ты целый день шляешься? С тобой все в порядке? Я же волнуюсь! Ты небось голодный?

– Что вы, тетя Роза! Докладываю по пунктам: я шляюсь по городу, обедал, сейчас ем мороженое на набережной, купаться сегодня нельзя, я просто наслаждаюсь соленым ветром.

– Тебе хорошо? Ты наслаждаешься? Ничего лучше ты мне сказать не мог! Ну шляйся себе на здоровье. Но не ужинай, приходи домой, я сготовила мясо с черносливом!

– О, это заманчиво! Буду!

– А ты там, часом какую-нибудь барышню не подцепил?

– Ох нет, – рассмеялся он, – пока бог миловал!

– Всему свое время, очевидно, – мудро заметила Розалия Моисеевна. – Ну, гуляй, детка!

Деткой его не называли уже лет тридцать… Вот бы услыхали эту «детку» его прежние подчиненные, то-то смеху было бы…

Он шлялся еще почти три часа, но вдруг ощутил такую усталость, как будто целый день не отходил от операционного стола. Ноги гудели, спину ломило. Вот нагулялся! Он взглянул на свои часы с шагомером. Ничего себе, девятнадцать километров!

Звонить в дверь он не стал, тетка, скорее всего, смотрит телевизор. Открыл своим ключом и сразу услыхал голоса на кухне. Второй голос был тоже женским. Дамы смеялись.

– И что ты сделала? – сквозь смех спросила Розалия Моисеевна.

– Опрокинула ему на башку кастрюлю борща!

– Горячего? – ужаснулась тетка.

– Да нет, холодного. Никакого ущерба здоровью. Только моральный ущерб! Он так визжал! – мелодично рассмеялась собеседница Розалии Моисеевны.

Игорь Анатольевич представил себе эту картину и ему стало смешно. Но подслушивать чужие разговоры нехорошо.

– Тетя Роза! Я пришел! – Он громко хлопнул входной дверью.

– Ох, Игоречек, наконец-то! Мой руки и будем ужинать!

Их кухни послышалось, как отодвинули стул по каменному полу.

– Розочка, я побегу!

– Нет, Оксанка, не уходи! Поужинай с нами, познакомься с моим племянником…

– Да неудобно как-то…

– Что за чепуха, очень даже удобно!.. Вот он, племянник, Игорь, великий хирург. А это Оксана, моя соседка!

Соседка была очень недурна собой. Темные в рыжину густые волосы, очень белая кожа, большие зеленые глаза.

– Очень приятно. – Игорь пожал протянутую руку. – Как вам удалось при здешнем солнце сохранить такую белую кожу?

– Стоит неимоверных усилий! – засмеялась она.

– Господи, Игорек! У тебя такой усталый вид… – ахнула, вглядевшись в него, тетка.

– А я сегодня оттопал девятнадцать километров.

– Господи помилуй! – всплеснула руками она. – Садись скорее, буду кормить! И ты садись, Оксана.

– Нет, Розочка, я ведь не ужинаю! А у вас все так вкусно, что я непременно оскоромлюсь и потом буду себя клясть. Нет уж, побегу! До свидания, рада была познакомиться!

– Ну что с тобой делать! Иди уж. Ох эти мне диеты…

Оксана ушла.

– Как она тебе?

– Красивая. Но в остальном еще не разобрался.

– Мужа недавно прогнала. Художник, говорят, неплохой. Но я в этом не понимаю. Спутался с ортодоксами, стал требовать, чтоб Оксанка приняла гиюр и все в таком роде: чтоб готовила кошерное. Вот она ему на башку кастрюлю с борщом и вылила.

– Он ушел?

– Ушел, слава богу!

– Какие страсти тут кипят… А борщ горячий был?

– Да нет, к счастью, холодный. Но она сняла эту сцену на телефон, умора!

– А она работает?

– А, заинтересовался?

– Да нет, обыкновенное любопытство.

– Ну, вообще-то она музыкантша, преподаватель. Здесь же работает парикмахером. Кстати, классный парикмахер…

– Ааа…

– Ну, рассказывай, где ты сегодня шлялся?

– Да я шел, куда ноги несли, а на одной улочке наблюдал, как владелец кафе-мороженого кормил завтраком целое стадо кошек… Каких там только не было…

– Знаю это кафе, это на Фришман.

– Да-да, именно. Приятная улочка…

– Но ты сегодня не купался, руки в песке не грел, это неправильно!

– Нет, руки немножко погрел, а купаться сегодня было нельзя. Черные флажки… Какое вкусное мясо, с ума сойти… Вы просто волшебно готовите, тетя Роза!

– Да ты неизбалованный мальчик. Твои жены плохо готовили?

– А я уж и не помню, я почти всегда обедал в больнице, по крайней мере, здоровое питание.

– Скажи, детка, а ты не мог остаться в своей больнице каким-нибудь консультантом? С твоим-то опытом?

– Консультантом-инвалидом? Чтобы на меня смотрели с жалостью? Нет уж.

– Но как же…

– Ничего, тетя Роза, найду я себе применение, вот побуду еще недельку-другую у вас, если не прогоните, а потом поеду в Питер, меня звали преподавать…

– Да живи ты здесь, сколько хочешь, мне только в радость.

Как странно, думала Оксана. У него такое приятное доброе лицо, улыбка хорошая, вот не думала, что хирурги могут так выглядеть… Да еще кардиохирурги… Мне казалось, они должны быть суровыми, даже угрюмыми… Оперировать сердце… Бедный, руки и вправду дрожат, не сказать, чтоб сильно, но все-таки… И загорел он хорошо, хоть и рыженький… Да ладно, не желаю я больше думать о мужиках, хватит с меня. Одно расстройство от них… Заведу лучше собачку…

Мужчина, облитый борщом, был вторым ее мужем. Из любви к нему она согласилась переехать в Израиль, куда он вдруг начал рваться с неистовой силой. Ну что ж, решила она, поедем, сейчас ведь в любой момент можно вернуться… Продавать свою квартиру она отказалась категорически, хоть муж и настаивал.

– Что за дурь! Никогда я не вернусь сюда!

– Это твое личное дело, а я, например, не уверена, что приживусь там, такой тяжелый климат…

– Это называется любовь? Что сказано в писании? Жена да прилепится к мужу…

– А вдруг в тамошнем климате я отлеплюсь?

– Эти твои дурацкие шутки! Ты ведь уверяла меня, что любишь без памяти…

– Так ты меня тоже уверял в своей неземной любви, а теперь…

– Что теперь? Я просто хочу уехать из этого слякотного климата, мне необходимо солнце…

И все-таки она настояла на своем, квартиру не продала, а сдала, а поскольку квартира находилась в хорошем районе и была в отличном состоянии, сдать ее удалось очень неплохо, и сей факт примирил мужа ситуацией. Оксана пыталась найти работу по специальности. Но увы, это ей не удалось. Подружка устроила ее на курсы парикмахеров, к великому возмущению мужа. Дело у нее вдруг пошло, она стала лучшей ученицей в «Студии парикмахерского искусства», открытой знаменитым парикмахером, эмигрантом из Франции. Его звали Марсель Бриссар, и он был геем. Бриссар высоко ценил способности ученицы из России и выдавал ей какие-то свои секреты, которыми не делился с другими учениками.

– Я должен кому-то передать эти секреты, но не желаю, чтобы ими пользовались бездарные ремесленники. А ты художник!

– Да ладно, какой я художник, я в парикмахеры с горя пошла, а вовсе не по призванию.

– Так бывает, что человек случайно находит свое призвание…

Призвание?.. Она не чувствовала, что это ее призвание, но работала с удовольствием. Ей нравилось делать женщин красивыми, приятно было видеть радостные улыбки в зеркале после ее слов: «Ну вот и все!» Конечно, иной раз попадались капризные и даже скандальные клиентки, но это неизбежно. С Марселем они подружились, Оксана хорошо говорила по-французски, иврит у обоих был неважный. Но администратор в салоне Валечка, живущая в Израиле больше двадцати лет, прекрасно владела языком, поэтому особых трудностей с носительницами иврита не возникало. Короче, поскольку благодаря Марселю салон считался элитным и был достаточно дорогим, Оксана неплохо зарабатывала. Расставание с мужем не принесло ей ничего, кроме облегчения. Ей казалось, что она его любила, там, в Москве, когда он был нормальным, как она считала, а тут он, похоже, спятил… И зачем мне с ним жить? Тем более, что выплеснутый на голову борщ подвел финальную черту под их браком. Ну и слава богу.

А этот рыженький доктор симпатяга. Улыбка хорошая, но воображаю, какие там комплексы возникли в связи с болезнью… Нет, спасибо, как в детстве говорили: «Чур меня!»

А Игорь Анатольевич и думать забыл о красивой парикмахерше. Утром тетя Роза сказала за завтраком:

– Сейчас отправляйся на пляж, передали, сегодня море спокойное. А завтра утром поедешь с экскурсией в Иерусалим. Каждый культурный человек обязан там побывать. Это мой тебе подарок.

– Тетя Роза! – смутился он. – Я и сам собирался… Зачем вы…

– Сам съездишь на Киннерет! Ну и куда еще захочешь. Я дам тебе телефон Светочки из турагентства…

– Что ж, спасибо вам огромное, тетя Роза! Но в таком случае я вас приглашаю сегодня вечером в ресторан итальянский, «Эрнесто».

– Зачем в ресторан?

– Мне хочется пригласить вас…

– Да ладно, хочется ему… Как может хотеться вести в ресторан старую тетку! Пригласи лучше Оксану!

– Еще не хватало! С какой стати мне ее приглашать? Даже и не подумаю!

– Ну ладно, пойдем, если ты настаиваешь…

– Я настаиваю! Но, может, вы не хотите в «Эрнесто»?

– Да почему? Я слыхала, хороший ресторан…

– Ну, тогда я пошел на пляж.

– К обеду жду тебя!

– Буду!

Море и впрямь было почти спокойным. Игорь Анатольевич сразу побежал в воду. Она была теплой, ласковой. Он поплыл. Сколько лет я не был на море? Лет семь-восемь… А это одно из высших наслаждений в жизни. Но работа, работа… Она заменяла все… От всего спасала… С ней любая неприятность и даже горе, такое как смерть отца, переживалось легче. Нескончаемый поток пациентов, испуганные глаза всех, кому он выносил приговор: «Надо оперировать!»

Он вылез из воды и плюхнулся животом на старенький плед, выданный тетей Розой. Узнав, что он берет на пляже лежак, она была возмущена до крайности:

– Ты что, Абрамович? Это ж какие деньги! Вот тебе хороший пледик, я его еще из Москвы привезла. Ишь миллионер нашелся!

Пришлось подчиниться, тем более что лежаки и впрямь стоили недешево. Хотя деньги у него еще были, но работы пока никакой.

А, ладно, что-то придумается… Не буду пока заморачиваться… Средиземное теплое море, солнце, горячий песок, ласковая тетушка, которая искренне мне рада, буду пока наслаждаться всем этим.

Он задремал, лежа на животе, и вдруг на спину ему вылилась вода. Он вскочил как ужаленный. Рядом с ним стояла девочка лет пяти и улыбалась совершенно по-хулигански.

– Ты чего? Зачем это сделала?

Девочка явно его не понимала. И продолжала улыбаться. Он невольно тоже улыбнулся. Девочка была хорошенькая, темноволосая и темноглазая. Поняв, что незнакомый дядька не сердится, она протянула ему ладошку. Он осторожно пожал ее. Ладошка была в песке. Он заговорил с ней по-английски. Она тоже не поняла.

– Манишма[2]! – сказал он.

Девочка просияла:

– Бесседер, адони![3]

И затараторила на иврите.

Он в растерянности огляделся по сторонам. Девочка вдруг повернулась и припустилась бежать. Он пожал плечами. Не очень-то он умел обращаться с детьми, тем более с иноязычными. Взглянул на часы, пора возвращаться. Солнце уже палит нещадно. Смыв с себя песок под холодным душем, он оделся и пошел домой.

Уже подойдя к дому Игорь Анатольевич на секунду замешкался и вдруг услышал из кустов возле подъезда жалобное мяуканье. Так мяукать может только совсем маленький котенок. Это было даже не мяуканье, а скорее стон. Он раздвинул кусты и увидел котенка. Тот запутался в тонкой проволоке, которой был подвязан куст, и не мог выбраться.

– Ах ты господи, бедолага!

Игорь Анатольевич наклонился и осторожно выпростал маленькое тощенькое тельце. Котенок вжался в его ладонь.

– Ты что, ничей? Голодный наверное? Что ж мне с тобой делать? – он осторожно погладил котенка. – А пойдем к тете Розе. Она покормит и присоветует, что с тобой дальше делать… Помыть тебя не мешает… А может, она тебя оставит, она добрая…

Он позвонил в квартиру. Дверь быстро открыли.

– Ой, мамочки, где ты взял это чудо? – воскликнула Розалия Моисеевна.

– Вы не сердитесь, что я его принес? Он в кустах плакал… Я не смог пройти мимо…

– Да ты что, глянь, какой лапочка, тоже рыженький… А худенький какой, я сейчас ему молочка налью…

И Розалия Моисеевна решительно забрала у него котенка.

– Завтра покажем его ветеринару. Ох, смотри, Игорек, как он лопает! Как мы его назовем? Интересно, он мальчик? Глянь, ты же доктор!

Игорь Анатольевич глянул, но ничего не понял.

– Да вроде девочка, – неуверенно пробормотал он. – И глазки, я смотрю, чистые… Здоровенький, похоже.

– А ты молодец, что взял его. Или ее. Жалко малявку, сил нет… Я сейчас его помою…

– Нет, я сам, – неожиданно для себя заявил Игорь Анатольевич. Он взял котенка и понес в ванную, посадил в раковину. Розалия Моисеевна принесла старенькое полотенце. Как ни странно, малыш не сопротивлялся, терпеливо пережил водные процедуры.

– Боженьки, до чего тощий… – причитала Розалия Моисеевна. – Ты пока его мыл, я уже записалась на завтра к ветеринару. На одиннадцать часов.

– Здорово!

– Ох, мы тут с малым завозились, а ты у меня некормленый! – спохватилась тетка. – Сейчас-сейчас!.. Возьми пока в стенном шкафу обувную коробку, вот тебе сухое полотенчико, и сделай ему гнездышко.

Игорь Анатольевич все исполнил, положил котенка на мягкую подстилку, но тот молча переживший мытье, вдруг опять заплакал.

– Ну ты чего? Тебе неудобно тут? Зря! Ааа, ты опять на ручки хочешь?

Котенок продолжал жалобно мяукать.

Игорь Анатольевич взял малыша на руки. Тот сразу же умолк. И вдруг громко замурлыкал. У хирурга с мировым именем в горле стоял комок.

– Игорь, иди, все готово! А котенка зачем принес?

– Он плакал, на ручки просился.

– Видели бы сейчас тебя твои ассистенты… Детей тебе надо, Игоречек… Вон как расчувствовался от котенка…

– Да нет, тетя Роза, я с детьми не умею.

И он рассказал тетке про давешнюю девочку на пляже.

– Да просто малолетняя хулиганка, – рассмеялась Розалия Моисеевна. – Видно, ей твоя спина веснушчатая глянулась.

– Скажете тоже, – фыркнул он.

У них с теткой было договорено, что посуду моет Игорь Анатольевич. Он даже любил это занятие. Под горячей водой руки не дрожали. И вдруг он вскрикнул. Котенок залез под брючину и начал карабкаться по голой ноге.

– Ах ты мерзавец!

Он достал котенка и хотел опустить на стул, но тот вцепился в его футболку и повис на ней…

– Игорек, терпи, и запомни: ты в ответе за него теперь, вроде как приручил его.

– Это вы на «Маленького принца» намекаете?

– Конечно!

Котенок между тем ловко вскарабкался на плечо к хозяину и громко замурчал.

– Наверное все-таки это девочка, – сказала Розалия Моисеевна.

– Почему вы так решили?

– Девочки обычно влюбляются в своих спасителей!

Всю ночь котенок проспал на подушке у Игоря Анатольевича. А утром тетка заявила, что к ветеринару она пойдет одна, а Игорек пусть отправляется на пляж.

– А котейку твоего я в сумку посажу, не сбежит.

– Котейку? Какое славное словечко! Сроду не слышал. Но я все же пойду с вами.

– Зачем ты там нужен, ветеринар ни слова по-русски не знает, как и ты на иврите.

– Может, он говорит по-английски?

– Чего не знаю, того не знаю.

– Ладно, я все равно пойду с вами. Узнаю там, какие котейке документы нужны.

– Какие ему документы, ты что?

– Ну, чтобы вывезти его в Москву… – вдруг покраснел Игорь Анатольевич.

– Ты собираешься взять его в Москву?

– Да, тетя Роза, я решил… Он так ко мне льнет…

Розалия Моисеевна хотела что-то возразить, но, взглянув на племянника, промолчала. Ей стало невыносимо жалко этого крупного сильного мужика, очень, на ее взгляд, по-мужски привлекательного, к которому, похоже, никто не льнет, кроме случайно подобранного котенка…

Ветеринар хорошо говорил по-английски. Выяснилось, что котейка все-таки мальчик, вполне здоровенький, нуждавшийся только в профилактических прививках и в хорошем питании. По дороге домой они наведались в магазин зоотоваров. Котейка ни за что не желал сидеть в сумке, и Игорю Анатольевичу пришлось всю дорогу нести его на руках.

– Вот, братишка, тут даже за пазуху тебя не сунешь, в этом климате пазухи нет, – радостно смеялся столь счастливо обретенный хозяин котейки. – Как бы тебя назвать, братишка?

– Да чего проще, назови Рыжиком, тебя в детстве тоже Рыжиком кликали.

– А я не помню…

– Ты тогда совсем маленьким был, а потом твоя мама запретила так тебя называть, говорила: «Мой сынок вам не гриб!» А в школе тебя Рыжиком не звали?

– Рыжиком нет, просто Рыжим, – засмеялся Игорь Анатольевич. – Но котейка пусть будет Рыжиком.

– А вот интересно, как ты теперь на пляж пойдешь?

Игорь Анатольевич растерялся.

– Вот что я тебе скажу, Бывший Рыжик, надо приучить его к тому, что ты уходишь. А то что ж это будет? Он подрастет, ты вернешься на работу, и будешь в операционную брать кота? Сам подумай!

Его лицо болезненно исказилось.

– И не делай такое лицо! Все у тебя наладится! Ни секунды в этом не сомневаюсь. И ты тоже не смей сомневаться! Слышишь? Не смей! А сейчас ступай куда-нибудь, оставь малого хоть на пару часов! Пусть привыкает! Кстати, завтра ты едешь на Киннерет! Это займет целый день.

– Ох!

– Ничего не ох! Я твоего малого не обижу, а ты потом еще скажешь мне спасибо!

– Я и так говорю вам спасибо с утра до вечера. Я тут другим человеком стал.

– Вот и славно! Мне тоже хорошо, когда ты рядом.

На глазах у нее выступили слезы.

– Тетя Роза!

И он ушел. День был пасмурный, и он отправился к морю, купаться.

Возвращаясь с пляжа, Игорь Анатольевич столкнулся с Оксаной.

– Здравствуйте, сосед!

– Ох, простите, от солнца ослеп немного, здравствуйте! Вы с работы?

– Да, сегодня почти пустой день, клиентов мало. А я видела вашего Рыжика, хорошенький! Розалия говорит, вы его в Москву забрать хотите?

– Хочу! Я к нему привязался. Вот был на пляже, часа три его не видел, соскучился уже.

– Надо же! Вы кошатник?

– Выходит, так, хотя раньше и не подозревал об этом! – рассмеялся Игорь Анатольевич.