Отражение не меня. Сердце Оххарона Суржевская Марина
– Очень! Куда уж страшнее!
– Тогда давайте! – подумав, согласилась девочка.
– Клянусь своим сердцем никому и никогда не выдавать секрет, который поведала мне маленькая госпожа! – торжественно изрек воин, приложив руку к груди. – А если расскажу, пусть мое сердце покинет эту грудь навеки!
– У тебя там только пустая утроба, вечно голодная, а не сердце, – хмыкнул его напарник, не открывая глаз. – К тому же ты не веришь в клятвы оххаронцев.
Но Незабудку клятва впечатлила. Она придвинулась ближе к бородатому и прошептала ему на ухо громким шепотом:
– Мне надо очень много сокровищ, чтобы найти своих маму и папу! Если у меня будет много-много блестящих вещей, они вернутся к нам с Леей, и мы будем жить все вместе!
– Отличный секрет, малышка, – бородатый отвернулся, пряча глаза.
В углу сидел, обхватив голову руками, Светлый магистр, и воину показалось, что он издал сдавленный стон.
Возле замка нас встретили хранительницы. Оливия по-прежнему четко отдавала распоряжения, не обращая внимания на испуганные взгляды девушек, заметивших ее сгоревшие крылья.
– Лея, пройди в целительскую, магистр Райден желает тебя видеть, – приказала она, поджав губы. Не знаю, насколько Оливия была в курсе произошедшего, но на меня она смотрела крайне недовольно, словно это лично я была виновата во всем.
Хотя, может, так и есть. Если бы я не вернулась, если бы умерла, то ничего не произошло бы. У Пятиземелья была бы Искра. Да, не было бы меня. Но разве это такая уж потеря для нашего мира? Кто, кроме Незабудки, стал бы обо мне грустить?
– Мы тебя ждем, – оборвала мои грустные размышления Тисса. Я кивнула ей с благодарностью и встряхнулась, отгоняя грусть. Все-таки порой вот это простое «ждем» способно вернуть человеку желание жить и веру в себя.
Не взглянув больше на хранительницу, я ушла в указанную сторону.
Целительская располагалась в центральном крыле Академии, и я здесь ни разу не была. Занятия отменили, и в ученических царил всеобщий хаос. Никто не понимал, что произошло, но все заметили изменения. Конечно, бурно их обсуждали. В Хандраш привыкли к разного рода магическим явлениям, но сегодня произошло то, чего не бывало никогда. Незыблемая обитель Искры пала, а на ее месте теперь дрожало призрачное изображение хрустального замка. Повсюду появлялись частицы чужого мира, и даже на небе порой виделось другое солнце с зеленоватым и чужеродным оттенком. Наставники пытались навести порядок и успокоить адептов, но и они выглядели растерянными и даже испуганными.
Я спросила у вихрастого паренька, сидящего на окне, как пройти в целительскую.
– … листья на вкус острые, словно перец, и обладают ярко выраженным привкусом лимона. Аромат незнакомый, квалификации не поддается… – пробормотал парень, подняв на меня глаза.
– Эй, – я помахала рукой перед его лицом. – Ты меня слышишь? Целительская в какой стороне?
Вихрастый очнулся и сунул мне под нос широкий лист.
– Чем пахнет?
Я понюхала.
– Молоком, – честно призналась.
– Точно! – он просиял и вновь склонился над своим свитком, торопливо карябая буквы. – Надо все записать! Ничего не упустить! Это такое грандиозное явление!!! Новый вид растений, понимаешь? Неизведанный!
Я оглядела его с сомнением. Тут мир рушится, а этот ненормальный листочки описывает. Нет, магов мне не понять! Повернулась и пошла дальше, решив, что и сама найду дорогу.
– Целительская в конце коридора, – вслед мне крикнул парень. – Слушай, а может, ты еще понюхаешь? У меня нос заложен…
– Ага, на обратном пути, – буркнула я.
– Я тебя ждать буду! Я – Ник!
– Лея, – махнула я рукой и ушла.
На двери целительской был изображен лист клевера, и я потерла руки, остановившись перед ней. Что я скажу магистру? Но подумать не успела, потому как створка распахнулась, являя Райдена. Он был бледен, но глаза ясные. Под тонкой рубашкой виднелась перевязка.
– Входи, – маг распахнул дверь, пропуская меня.
Внутри больше никого не было, и мне стало слегка неуютно. Словно почувствовав мою скованность, магистр отошел к окну, присел на подоконник.
– Разве вам уже можно вставать? – глупо спросила я.
Он криво улыбнулся.
– Не знаю. Я не спрашивал, – он помолчал, внимательно рассматривая меня, и под взглядом зеленых глаз стало не по себе. Но голову я не опустила, напротив, подняла еще выше, твердо глядя в глаза магистра.
– Расскажешь, что произошло в обители? – вопрос прозвучал мягко, словно он не приказывал, а просил.
Я нахмурилась. Говорить не хотелось, но я понимала, что магу нужны эти сведения. Очень сухо и без эмоций я рассказала ему все, что со мной случилось. Скрывать смысла не было. Я поведала о том, как вытащила Шариссара из Оххарона, и о том, как меня коснулась Искра. И то, как вернулась, поверив Темному, тоже сказала – по возможности равнодушно. Смотреть в глаза Райдену не стала, стояла, упершись взглядом в стену. А когда замолчала, и в комнате повисла тишина, я все-таки повернула голову и вздрогнула. Во взгляде магистра было такое откровенное бешенство, что я попятилась.
– Понимаю, вас злит, что я не смогла пожертвовать собой и умереть, – выдавила я. – Но вы могли бы мне рассказать! Подготовить… Знаете, это трудно – в один миг согласиться на смерть ради спасения мира! Я просто хотела жить, понимаете?
Он глубоко вздохнул, но ярости в глазах меньше не стало. Лишь добавилось удивление.
– Я не виню тебя, Лея, – резко бросил магистр. – А злюсь… не из-за того, что ты вернулась.
Он отвернулся к окну, замолчав. Я неловко переступила с ноги на ногу.
– Искру можно возродить? – несмело спросила я. Райден покачал головой и вновь посмотрел на меня. Теперь его лицо было спокойным, а глаза пустыми и ничего не выражающими.
– Я не знаю. Мы будем пытаться.
– Магистр Райден, – я шагнула ближе. – Понимаю, что в ваших глазах я предательница, которая не смогла пожертвовать собой ради Пятиземелья. Вы правы, – я на миг зажмурилась. – Так и есть. Я предательница и… трусиха. Я испугалась… Я слишком сильно хотела жить. Хотела… любить. Наверное, я не имею права вас просить… но… я не знаю, к кому еще мне обратиться! Моя сестра… Шариссар… Он сказал, что ее забрал Чер Лерой! Забрал в Оххарон! – я подошла совсем близко, заглядывая мужчине в лицо. – А мои способности пропали. Я больше не могу войти в отражение. Но мне нужно туда попасть! Вы не могли бы… не могли бы открыть мне портал? Вы ведь это умеете…
Он сжал зубы.
– Нет, – коротко отрубил Райден. – Я не могу это сделать. Я просто не могу, Лея. Ты просишь меня своими руками сконцентрировать остатки силы и пробить проход к врагам. Сейчас, когда Хандраш и так ослаблен… прости. Я… знаю, что Лерой не причинит вреда Незабудке. Я его знаю.
– В последний раз я видела его, когда он атаковал вас этими жуткими ар-нори! – резко бросила я. – И вы говорите, что знаете этого… человека? Не думаю, магистр.
– Меня – да. Но не ребенка, – спокойно возразил маг. – Тем более, не своего ребенка. Я не верю, что Лерой предал вас с Сиерой.
– Он не появлялся ни разу за всю мою жизнь! – я сжала кулаки. – Никогда! Да мы… Мы постоянно убегали, прятались, голодали… а он! Он, магистр Искры, ни разу нам не помог! – давняя боль выплеснулась злым криком. Я глубоко вздохнула, беря себя в руки. И продолжила уже спокойно. – А вы утверждаете, что Чер Лерой не предатель? Что он желал нам с Незабудкой добра? Простите, не верю. Я не собираюсь обманывать себя сказками о добром папочке, который позаботится о нас. У Сиеры есть только я. И я ее найду. Чего бы мне это ни стоило!
Райден смотрел на меня как-то странно.
– Мне жаль, Лея, – тихо сказал он. – Жаль, что тебе пришлось стать такой…
– А мне – нет, – я высоко подняла голову. – Если вы не откроете портал, тогда придется подождать, пока Оххарон сам к нам явится. Это ведь уже происходит.
– Я не думаю, что Темные захотят полного слияния наших миров, – вздохнул Райден. – Скорее, будут использовать как источник ресурсов. И рабов. Сейчас они ждут полного исчезновения Света, и нам надо использовать это время, чтобы подготовиться.
– К чему?
– К нападению. Меня беспокоит, что Хандраш отделен от остального мира, войска сюда доберутся не скоро. Мы всегда полагались на силу Искры. И не думали, что все произойдет… так, – он бросил на меня быстрый взгляд. И добавил тихо. – Я тебя не виню, Лея.
Я отвернулась, не желая смотреть на него. Магистр сделал ко мне шаг и застыл, о чем-то напряженно думая.
– Твои способности Отражения пропали? Ты уверена?
Я кивнула.
– Кажется, у меня вообще не осталось никаких способностей, магистр. Почему это произошло?
– Возможно, свет Искры их просто выжег в тебе, Лея. Увы, я не могу сказать точнее. Сама понимаешь, у Ковена всегда было лишь два варианта: либо мы находим Отражение и она становится Искрой, либо… не находим. Никто и никогда не возвращался, как ты. Я даже не знаю, кто ты теперь.
– Никто, – я сжала зубы. – Как обычно.
Он подошел еще ближе и склонил голову, рассматривая меня.
– Я хочу кое-что проверить, Лея. Ты не могла бы… потерпеть?
– Что потерпеть? – не поняла я.
Сделав еще шаг, магистр положил ладонь мне на затылок, вторую руку на талию и притянул к себе. Осторожно. Медленно. И замер, ничего больше не делая. Я тоже застыла, не совсем понимая, что происходит, и готовясь отпрыгнуть в любой момент. Я почти упиралась губами в его грудь и видела, как бьется синяя жилка на напряженной шее мага. Мужская ладонь на моем затылке не двигалась, но мне казалось, еще минута, и он сожмет руку в кулак, схватит меня за волосы. Но ничего так и не произошло. Райден просто отодвинулся и отвернулся к окну.
– Ты можешь идти, Лея, – безразлично бросил он.
Я кивнула, но поняла, что он все равно не видит, и просто молча ушла, тихо прикрыв за собой дверь.
В коридоре меня ждал лохматый Ник.
– Ну, чего ты так долго, – недовольно протянул он и сразу сунул мне под нос какой-то цветок. – Чем пахнет?
– Медом, – буркнула я.
– Точно! – обрадовался парень, хватая меня за руку. – Идем, там уже все собрались, а я тебя жду!
– Где собрались? – не поняла я. – И зачем ты меня ждешь?
– Как это – зачем? Мне же нужно описать целый мешок растений! А у меня нос заложен! Катастрофа! Будешь нюхать и мне рассказывать!
Я хотела возмутиться, что ничего нюхать не собираюсь, но вихрастый уже потащил меня куда-то.
– В главном зале сейчас собрание, там сам Зрячий говорить будет. Надо послушать!
С этим я согласилась и потому позволила протащить себя по коридору до широкой лестницы. Вообще, центральное здание Академии сильно отличалось от нашего крыла, где жили хранительницы с ученицами. Здесь было просто потрясающе, и в другое время я стояла бы, открыв рот и созерцая огромные люстры, бесконечные лестницы, открытые галереи с портретами магистров прошлого, фонтанчиками с питьевой водой, бьющей из искусно вылепленных пастей животных, и мелькающие разноцветные мантии учеников, что пробегали мимо. Главный зал тоже впечатлял своими размерами, и я впервые увидела, сколько в Академии магов. Оказывается, довольно много.
В Хандраш обучались целители – они носили зеленые мантии, бытовики, которых было больше всего – в коричневых, несколько человек в одежде из синей ткани – это говорящие с умершими, и отдельно сидящие серьезные маги в черных одеждах – боевые маги. Это те, в ком уровень силы максимальный и кто способен использовать ее для защиты Пятиземелья. Арви тоже сидел с ними и помахал мне рукой. Мои подруги были в другом конце зала, вместе с хранительницами в белых одеждах, но пробираться к ним я не стала, усевшись с краю вместе со своим новым знакомым.
– А почему у тебя мантии нет? – слегка рассеянно спросила я, оглядывая гомонящую, вертящуюся и шепчущуюся толпу.
– Дома забыл, – буркнул Ник. – Смотри, Зрячий идет.
– А почему он Зрячий?
– Грядущее видит. Суть вещей.
Я фыркнула. Тоже мне прорицатель. Не смог увидеть и предотвратить угасание Искры!
– Грядущее изменчиво и вариативно, это все знают, – заумно протянул Ник, угадав мои сомнения. – И видеть его – не означает менять! На изменение провидцы не способны. Это может только Искра.
– А зачем тогда вообще надо его видеть? – изумилась я. – Если ничего нельзя изменить, то толку от этих предсказаний?
Магистр тем временем вышел на помост, его голос магически усилился, доносясь до слуха каждого в этом огромном зале. Прежде всего маг призвал не поддаваться панике и сохранять спокойствие, объяснил, что магистры все уладят, и ученикам следует внимательно слушать наставников…
Я слушала как раз невнимательно, рассматривая зал и погрузившись в свои мысли. Зрячий мог обмануть любого из присутствующих, но не меня. К сожалению, я точно знала, что происходит, и что это не «временное явление». Происходящее казалось невероятным: еще утром я почти умерла и чуть не стала Искрой, а сейчас вот сижу здесь, в зале Академии, понимая, что для большинства все осталось по-прежнему. Просто странное утро, но кто в Хандраш удивляется странностям? Моя жизнь разлетелась на куски, от меня осталась груда осколков, весь мой мир, чувства, сознание, вся я целиком умерла и воскресла, изменилась безвозвратно, а кто-то рядом со мной сидит и зевает, раздумывая о том, что подадут на обед!
Удивительно, но день, навсегда изменивший меня, для кого-то стал просто еще одним днем. Я усмехнулась. А ведь еще вчера я была Отражением. Еще утром – почти Искрой. А к обеду стала просто оболочкой, наполненной лишь горечью и тревогой. Да, с такой скоростью изменений моей жизни даже страшно думать, что мне принесет ночь.
И снова пришли воспоминания, которые я так упрямо прогоняла… О мужском теле, что прижимало меня к полу, о губах, что целовали с такой страстью, лишая меня воздуха… Боги, как же мне хотелось не думать об этом! Стереть из своей памяти навсегда! Но мне казалось, что все вокруг напоминает о нем. Я смотрела на черные мантии и видела темные волосы Шариссара. Отворачивалась к стене, и в мерцании светильника чудились его черно-синие глаза. Я делала вдох и ощущала запах его тела, что заставлял меня сжимать кулаки до боли!
– Эй, ты чего побледнела? – Ник дернул меня за рукав.
– Ничего, – я попыталась сосредоточиться на словах магистра.
– … с сегодняшнего дня вводится обязательная боевая подготовка для всех учеников Хандраш. – Часть речи я пропустила и не сразу поняла, о чем говорит маг. – Это касается всех направлений и факультетов.
– Девушки тоже будут учиться драться? – изумилась высокая красавица в зеленой мантии. На скамьях целителей произошло волнение, они встревоженно переглядывались.
– Да, – твердо ответил Зрячий. – Вы не ослышались, Виола. Боевая подготовка коснется всех учеников Академии. И начнется уже сегодня. Точнее, прямо сейчас вы должны явиться на тренировочное поле.
Теперь зашумел весь зал.
– Ого, – присвистнул Ник. – Значит, дело плохо. И войны не миновать.
Я с подозрением уставилась на лохматого худощавого паренька.
– Слушай, а ты с какого факультета?
– Знаешь, а мне бежать пора, – Ник вдруг вскочил, подхватив свой мешок с травой. – Еще увидимся, Лея!
– Кто это был? – ко мне пробрались Полина и Рин. Магистр свою речь закончил, и ученики расходились, активно обсуждая новости.
– Просто знакомый… Слышали, что сказал магистр?
Мы переглянулись, обменявшись понимающими взглядами. По молчаливому соглашению было решено не распространяться об утренних событиях.
– Девочки, чего застряли? – к нам подошла Тисса. – Всем велено явиться на тренировку.
– Хорошо Камилле, ей разрешили остаться в комнате и отдыхать, – тихонько вздохнула Полина. С сомнением осмотрела свое пухленькое тело. И снова вздохнула.
Я ободряюще похлопала ее по руке, и мы покорно пошли за Тиссой.
Если мы ожидали какого-то легкого занятия, например, пробежки, то сильно ошиблись. Тренировочное поле боевых магов представляло собой полигон с самыми разнообразными мишенями, снарядами, траншеями, какими-то кольцами и ужасающими орудиями. Полина в голос застонала, увидев все это. Впрочем, не только она. Целительницы громко возмущались, отказываясь участвовать в этих «пытках». Только слушать их не стали, мрачный темноволосый парень просто раздал девушкам арбалеты и, окинув хмурым взглядом, велел стрелять.
– Приказ магистра, – безразлично бросил он протестующим.
Златовласая целительница Виола, поджав губы, натянула тетиву, и ее стрела улетела куда-то в небо. Из рядов зрителей донеслись смешки. Виола отчаянно покраснела.
– Ой, ну кто доверил арбалет девчонкам? – ехидно бросил из толпы парень в коричневой мантии. – Они же только и умеют, что травки перебирать! Лучше бы на кухню их отправили, печные горшки чистить!
Парни дружно захохотали. Вернее сказать – загоготали, отчего бледные и растерянные целительницы совсем сникли.
– А ну, дай сюда, – Тисса отобрала арбалет у Виолы, прищурилась, рассматривая мишень. И резко спустила стрелу. Парни, образовавшие за спинами круг наблюдателей, молча проследили ее полет и попадание в центр мишени. Не останавливаясь, Тисса спустила все десять стрел почти без перерыва, так быстро, что мы успели сделать лишь два вдоха.
За спинами повисла тишина, а потом кто-то восхищенно присвистнул.
– Вот это да!
Все десять стрел дрожали в самом центре мишени.
Тисса обвела парней хмурым взглядом и вернула арбалет Виоле.
– А теперь пусть кто-нибудь еще раз скажет, что место женщины у печных горшков!
Целительницы смотрели на охотницу, открыв рты в немом восхищении, впрочем, парни примерно так же. Темноволосый маг одобрительно улыбнулся и отошел. Виола склонила голову.
– Научишь? – спросила она, Тисса кивнула.
Мы сбились толпой вокруг кареглазой лучницы, по очереди пытаясь справиться с арбалетом. На десятой попытке я сдалась. У меня ничего не получалось: стрелы уходили куда угодно, только не к мишеням, кажется, они жили какой-то своей особой жизнью, не зависящей от меня. Так что Тисса очень осторожно посоветовала мне попробовать что-то другое.
Попробовать довелось всем и все. До самого вечера нас гоняли по полю, заставляя стрелять, метать нож, бегать, отжиматься, строить баррикаду и отражать удары в рукопашном бою. Мы ничего из происходящего не понимали, как и большинство учеников, и уже тихо ненавидели отряд боевых магов, что методично и безжалостно нас истязали. Они наблюдали, кто и в чем проявляет успехи, и делали пометки в длинных свитках.
– Я сейчас умру, – простонала Полина, падая на землю после пробежки. – Зачем только я сошла с корабля?!
Я промолчала, пытаясь отдышаться. Строгий маг, наблюдающий за нашей группой, на меня посматривал неодобрительно. Я хорошо бегала, была довольно вынослива, но и только. Во всем же остальном оказалась совершенно не приспособлена к боевым искусствам. После арбалета был нож, который улетел как раз в сторону этого мага, хорошо, он стоял под магическим щитом. После ножа – длинные клинки, и я умудрилась порезать сама себя, запутаться и упасть, лишь чудом не напоровшись на острие. Дротики, двойные сайкуры, палки с цепью – я лишь пугалась, когда видела все это. А в рукопашном бою просто не могла заставить себя кого-то ударить. А когда на меня нападали, сжималась и закрывала глаза, чувствуя себя просто ужасно.
Один раз я заметила на возвышении красные волосы магистра Райдена – он наблюдал за полем, разговаривая со Зрячим. Маг посмотрел в мою сторону, и я отвернулась, скривившись. Представляю, какая убогая картина открылась ему в моем лице.
– Элея, ноль по всем показателям, – объявил мне наставник. – Даже не знаю, в какую группу тебя определить.
– В группу неудачников, – буркнула я. А что, ноль по всем показателям – это как раз про меня! Даже Полина, которая все время плелась в самом конце, преобразилась, получив в руки метательные дротики. Легкие заточенные палочки она швыряла с удивительной точностью. Я же только вздыхала.
Боевой маг смерил меня убийственным взглядом и отпустил. Я устало поплелась к крылу хранительниц, уже привычно обходя возникшие тут и там чужеземные кусты и качая головой. Да уж, день выдался… занимательный. Во всех смыслах.
Девушки так устали, что даже в купальне все мылись тихо и быстро, мечтая лишь доползти до кроватей.
– Может, пойдешь к нам в спальню? – спросила Ринка. Я покачала головой. Мне хотелось остаться одной.
В комнате, что мы делили с Незабудкой, было тихо и пусто. Я легла на кровать не раздеваясь, лишь ботинки скинула. И уткнулась носом в подушку. Я очень старалась не плакать, боясь, что девочки услышат и прибегут меня утешать. А видеть никого не хотелось. Внутри меня все дрожало, словно там тоже натянулась тетива, готовая лопнуть. И помимо страха за сестру там было слишком много другого чувства. К тому, кого я даже мысленно не хотела называть по имени.
Я запрещала себе это, выбрасывала из головы, но как трудно было заставить себя не думать! В купальне девочки обратили внимание на мои синяки и красные пятна на шее и груди, пришлось сказать, что от тренировки. Поверили. Только Тисса нахмурилась, да Камилла посмотрела задумчиво.
Еще бы и себя заставить поверить.
Не получалось.
Глава 3
Шариссар сжал кулаки и уверенно загнал собственного зверя внутрь сознания. Не позволяя себе обернуться и разнести к вечному Мраку все в этом замке. Он знал, что такое контроль. Он никогда не позволит себе его потерять. Несмотря ни на что.
Теперь ему не нужно было смотреть на свою спину, чтобы увидеть метку избрания. Теперь он чувствовал ее так же ясно, как видел собственные руки, до вмятин сжимающие бронзовый кубок. Паладин заставил себя расслабиться.
Метка. Черные символы, цепочкой пролегающие над его правой лопаткой. Он скрипнул зубами. Очевидно, многоликий Мрак еще не наигрался судьбой своего заблудшего потомка, раз решил связать его с той, что ни при каких обстоятельствах не может быть парой для Шариссара. Никогда. И ни за что.
Он сделал глубокий вдох, но стало лишь хуже. Потому что вновь почувствовал тонкий женский аромат. Уже почти неуловимый, но он все еще был. И запах девушки с разноцветными глазами заставлял Шариссара жадно втягивать воздух, хотя он и не хотел этого.
– Бред, – он мотнул головой.
Метка – не приговор. Она лишь говорит о том, что звериная сущность паладина сделала свой выбор. Порой так случается, все-таки их животная ипостась довольно сильна. Но метка избрания не влияет на разум и тем более на чувства. Если человеческая ипостась тоже примет избранницу, то метка станет ярче и закрепится. Если девушка ответит согласием, то связь закольцуется. Такая пара может считать, что им повезло. Их брак будет счатливым, ведь закольцованные никогда не посмотрят в сторону других и не предадут свою пару.
Но в Оххароне уже давно выбирают пару лишь разумом, метки довольно редкое явление. Может, поэтому Шариссар вообще забыл о такой возможности, когда кусал полукровку. Перед глазами вновь вспыхнул образ: ее тело в его руках – нежное, тонкое, вызывающее в нем такие чувства, что он не мог остановиться. Азарт битвы пробудил зверя, а после оборота всегда хочется… физического наслаждения, разрядки. Всплеск звериной силы жжет кровь, превращая ее в кипящую лаву. Или его превратила в пламя она?
Он не хотел думать о том, как увидел Лею стоящей у черной колонны. На ней было что-то тонкое и почти прозрачное, шелк и кружево, ее кожа мерцала, а запах манил… Он не мог не смотреть на нее. Не мог не желать. Он хотел ее так, что было трудно дышать.
– Желания тела ничего не значат, – упрямо повторил паладин, наливая себе еще вина.
Все закончилось. Завтра ему нужно быть в королевском дворце, чтобы доложить темнейшей о проделанной работе. Он и так проявляет непозволительное вольнодумство, не явившись к ней незамедлительно.
Но Шариссару нужно было обдумать свой визит, и он был благодарен случаю и смещению реальностей, что привели его в собственные владения. Видимо, сам вечный Мрак решил дать паладину эту ночь. А кто вправе спорить с божеством?
Он отставил кубок, на котором остались вмятины от его пальцев, и подошел к узкому окну. На камнях чернела копоть от последней атаки ящеров, сам камень оплавился и спекся, став гладким, как стекло. Шариссар с досадой провел по нему ладонью. Раньше стена вплоть до этого окна была затянута диким плющом, и паладину нравились темно-зеленые пряные листья, оплетающие окно. Теперь от растений ничего не осталось. И понадобится несколько лет, чтобы плющ снова поднялся. На башнях темными тенями стояли дозорные, бдительно осматривая землю и воздух. Наступающие сумерки не мешали оххаронцам, их глаза видели во мраке лучше, чем при ярком свете.
Ни костров, ни факелов во внутреннем дворе не было. Темнота лежала густыми тенями у стен и чуть бледнела на открытых участках. В это время большинство стражей ужинали в нижнем зале, оставшиеся несли караул или начищали свои клинки. Где-то лилась вода, значит кто-то совершал вечерние омовения.
К ночи сильно холодало, дневное тепло испарялось паром и застывало на траве инеем. И когда в небе взошла Звезда Мрака и медленно раскрыла свои сиреневые лепестки, Шариссар улыбнулся. Ему нравилась эта картина. Из этого окна. На внутренний двор, угловую башню, крепостную стену с пиками у поднятого моста. На белый иней, серебром раскрашивающий пейзаж. Она успокоила паладина.
Он еще постоял и вернулся к столу уже совершенно спокойный. Потребовал принести ему чистую бумагу и писчий набор. Завтра состоится Великий Совет Мрака, и ему нужно подготовиться.
Уже глубокой ночью, когда Звезда Мрака медленно смыкала лепестки, Шариссар ушел спать, понимая, что ему надо отдохнуть хоть несколько часов. Он растянулся на постели, пахнущей лимонником и хвоей, закрыл глаза и уснул мгновенно, не сомневаясь, что как всегда проснется на рассвете.
…дыхание прерывается от сдавленных слез. Они глухие и почти неслышные.
Паладин открыл глаза, бесшумно скатился с кровати и встал в стойку, выставляя клинки. И не поверил своим глазам.
На его кровати лежала Лея.
Подтянув коленки к груди, словно ребенок, и уткнувшись щекой в локоть. Ее ноги были босы, и она поджимала пальчики, на ней было старое серое платье, а темные волосы разметались по его подушкам. И она плакала. Во сне. Тихо, беззвучно и горько. Слезы медленно выкатывались из-под черных ресниц и стекали на нос, оставляя влажные дорожки.
– … не надо… – чуть слышно прошептала девушка.
Шариссар с трудом удержался от искушения протереть глаза. Или усомниться, что не спит. Но паладин, как всегда, был совершенно уверен в том, где он и в каком состоянии. А все его органы чувств: и человеческие, и звериные, просто вопили о том, что это не сон. Лея была.
Она лежала в его постели и спала. Он чувствовал ее запах, ее легкое дыхание и тепло. Очень медленно паладин сделал шаг к кровати. Еще один. Дрожь прошла по его сильному телу, заставляя сжать зубы. И он знал, что это. Дрожь предвкушения. Его мышцы уже напряглись, стали каменными, ожидая первого прикосновения к нежной женской коже. Он помнил, какова она на ощупь. И на вкус. Он слишком хорошо ее помнил. И тело паладина мгновенно воспламенилось, словно его засунули в кипящую лаву, все чувства обострились до болезненного предела, до острой грани, а потребность в прикосновении стала мучительной.
Он, не теряющий голову никогда и ни с кем, мгновенно утратил свой хваленый контроль, стоило ощутить запах Леи и увидеть ее на своей кровати. Словно мир исчез, сметенный этой необходимостью, мучительной жаждой прикосновения к этой девушке.
Он сделал шаг, сдерживая себя, чтобы не наброситься. Еще один.
И… Лея исчезла.
Медленно и бесшумно Шариссар положил один клинок на постель и прижал ладонь к тому месту, где она только что лежала. С хрипом втянул воздух. Ему не показалось. Мех покрывала примялся и слегка нагрелся от девичьего тела. Паладин наклонился, втягивая запах. Потом лег рядом, сложив на груди руки с двумя зажатыми изогнутыми клинками. Уставился в потолок, на котором была выложена фреска.
И прекрасно понимая, что уснуть ему уже не удастся.
Он не знал, что именно происходит, но это ему до безумия не нравилось.
Потому что слишком смахивало на это самое безумие.
Чер Лерой с беспокойством посмотрел на темнеющую дыру с решеткой. Сколько он ни кричал, требуя проводить его к главному, никто так и не пришел, и магистр лишь сорвал себе голос.
– Не старайтесь, – посоветовал бородатый. Они с приятелем привычно устроились на гнилых тюфяках. – Яма далеко от основных построек, а надзирающим плевать, хоть весь день орите. Правда, кормят исправно, и за то спасибо.
Словно в ответ на его слова сверху упал сверток, в котором лежали куски засушенного жесткого мяса, завернутые в траву. Вода капала по тонкому желобу – несколько капель за минуту, лишь чтобы пленники не погибли от жажды.
– Э, ящер, еда пришла! – крикнул в угол бородатый, но беловолосый парень не отреагировал. Так и сидел, закрыв глаза и не двигаясь. Лерою показалось, что он даже не дышит.
– Он жив? – испугался маг.
– Жив, жив, – успокоил воин, раздирая зубами полосу мяса. – В спячку впал.
– Кажется, он не дышит, – усомнился магистр. Его слух всегда был чрезвычайно остер.
– Ну да. Спячка же. У них и сердце почти не стучит в этом состоянии. – Бородатый сплюнул. – Эй, ты что, ящеров никогда не видел?
Чер Лерой не ответил и сел на тюфяк, забрав две полоски мяса. Но есть не стал, решив пока приберечь еду. Неизвестно, что будет дальше, а девочке нужно питаться. Уставшая Незабудка задремала на коленях у магистра, и Лерой прижал ее, пытаясь согреть.
– Давно вы здесь? – тихо спросил он пленников.
– Семь дней. Я – Ло, – бородатый стукнул себя кулаком в грудь. – А это – Ро. Братья мы. Загребли нас лютые на равнине, а мы всего-то табун крылаток сопровождали! И табун-то не наш! Эх… Теперь на рудники, наверное… Или и того хуже… Мы же равнинные…
У Лероя голова закружилась от обилия совершенно непонятных сведений.
– Лютые? Это вы так… оххаронцев называете?
– Их, кого же еще? Звери они… Ты-то человек, сразу видно.
– А вы откуда?
– С равнин, говорю же, – Ло поцокал, выковыривая пальцем из зубов остатки мяса.
– А крылатки – это кто?
– Эй, ты с гор спустился, что ли? – удивился Ло. – То-то, я смотрю, выглядишь странно.
– С гор, – вздохнул Лерой. Его мантия магистра из плотной шерсти как раз послужила одеялом для Незабудки. И теперь маг сидел в одной полотняной светлой рубашке, штанах и сапогах из тонкой кожи. На братьях же была кожаная одежда, тяжелые ботинки, подбитые железными ободами. Сверху их плечи укрывали свалявшиеся шкуры, лица обильно заросли бородами, и длинные волосы были собраны во множество хвостиков, перевязанных между собой в подобии шлема.
Не удивительно, что лысая голова и чисто выбритое лицо мага вызывали недоумение.
– Холодно, – сквозь дрему пожаловалась девочка.
Лерой плотнее укутал Незабудку в мантию.
– Нам еще повезло, что оказались в этой яме, – меланхолично протянул Ло. – Она хоть за крепостной стеной. А те, что снаружи, совсем гнилые, да и холоднее в них на порядок. – Бородач зыркнул из-под кустистых бровей. – Как же ты в горах в такой худой одежде? Там же ночью можно без конечностей остаться, все отморозить!
– Так вышло, – сипло пробормотал Лерой. Он вновь посмотрел наверх. За решеткой уже загорались звезды. По стенам ямы пополз белый иней. Самого магистра уже отчаянно трясло от холода, но он старался держаться и лишь плотнее укутывал Незабудку. Но помогало это мало. Девочка дрожала, ее личико побледнело, а дыхание вырывалось паром.
Магистр растер малышке ладошки, подышал, пытаясь согреть. Ло и Ро захрапели в углу, закутавшись в свои вонючие шкуры и прижавшись друг к другу.
– Проклятые Темные, – сквозь зубы пробормотал магистр, вновь растирая руки девочки. Ее состояние беспокоило мага, и до зубовного скрежета бесило, что он ничего не может сделать. Его метка призыва должна была по обыкновению перенести Лероя в королевский дворец Оххарона, но оказался он здесь. Вероятнее всего, реальности сместились, образовав искажение в пространственном потоке. И куда их с Незабудкой занесло, маг понятия не имел. И даже не представлял, как из всего этого выбираться. Темные просто взяли их в кольцо и без вопросов спустили в яму.
Магистр попытался вызвать в памяти образ Сейны, который всегда помогал ему, но в этот раз казалось, что любимая смотрит с неприязнью. Он сжал зубы и вновь принялся растирать малышке ручки и ножки, пытаясь согреть.
Айк вскочил, протирая сонные глаза, и с ужасом уставился на паладина, вошедшего в его комнату. Рыжеволосая девица испуганно пискнула и забилась под покрывало. Потом подумала и повела бедром, оголяя его и выставляя на обозрение. Все же она всегда мечтала забраться в постель самого высшего, а не просто его оруженосца.
Но к ее огорчению, паладин на ее прелести даже не посмотрел.
– Айк, готовьте мне арку в королевский дворец, – с порога распорядился господин. – Скорее. Я тороплюсь.
Паладин развернулся и так же стремительно удалился. Девица разочарованно вздохнула. Айк вскочил, словно ужаленный, и бросился подбирать разбросанные вещи.
Шариссар шел по спящему замку, размышляя. Он был уже полностью собран для посещения темнейшей: темные штаны и удлиненный черный камзол дополнен серебристым мехом, свисающим с плеч, на левом бедре – белый клинок, украшенный рубинами. На пальцах – перстни рода и принадлежности к Темному двору. Официальный наряд для посещения королевы и Совета. Другого оружия на Шариссаре не было: к темнейшей не принято приходить с клинками.
Многие новобранцы, попадающие в армию, не понимают, для чего им учиться владению оружием, ведь боевая форма оххаронцев сама по себе смертельное оружие. Их никогда не переубеждают. Им лишь показывают, что происходит с теми, кто слишком долго остается в этой форме. Беснующиеся в загонах, обезумившие дикие звери – впечатляющая картина. А ведь бой может длиться долго… Значит, придется возвращаться в человеческую ипостась и при этом продолжать сражаться.
Такой демонстрации обычно достаточно, чтобы новобранцы с должным рвением тренировались владеть двойными изогнутыми клинками или мечом.
Замок просыпался, и встречные стражи прижимали раскрытую ладонь к груди, приветствуя Высшего паладина и получая кивок в ответ. Айк догнал его уже во дворе.
– Господин, ваш завтрак…
– Нет. Сразу арка.
Айк понятливо кивнул, еще раз искоса себя осмотрев. За небрежность в одежде можно было получить серьезное наказание, а если Высший паладин заметит недостаточно начищенное оружие или брошенный во дворе щит – можно и в яму угодить. И содержать там будут без всяких поблажек, как рабов. Оруженосец хорошо помнил, как господин отправил к пленным одного из новобранцев – отпрыска побочной ветви правящих. И парень просидел там почти месяц, а когда его все-таки подняли, забыл все свои глупости. Хотя и разговаривать при этом тоже почти перестал, лишь тренировался сутками, чтобы больше не вызывать гнев Высшего паладина Мрака. Все знали, что командующий никого не щадит. И прежде всего себя.
Арку проводник уже ставил, тряся седой бородой. Переход пришлось устанавливать за защитным контуром, у крепостной стены, чтобы не разрушить барьер.
– Еще несколько минут, мой господин, – проводник склонился в поклоне, словно сломался. Шариссар кивнул и отошел в сторону, не желая мешать. Солнце только-только взошло над Оххароном, и белый иней таял, оставляя на камнях и траве капли воды. А еще через полчаса, когда воздух прогреется достаточно, все вокруг затянет белесым туманом, плотным и густым. Это время наибольшей уязвимости, время нападения.
Читать бесплатно другие книги:
