Файролл. Петля судеб. Том 1 Васильев Андрей

Глава четвертая о том, что до поры до времени все можно уладить

– Если ты скажешь «нет», то, боюсь, слово «друзья» покажется нам всем не слишком уместным, – с легкой и, казалось, совершенно искренней грустинкой в голосе произнесла Седая Ведьма. – Что ты на меня так смотришь? Ты опытный игрок, Гедрон, посмотри на ситуацию со стороны и пойми, что здесь и сейчас никто тебе яму не роет. Ну, разве что кроме тебя самого.

– Поддерживаю, – произнесла Гливея, бросив на блюдо, стоявшее перед ней, обглоданную поросячью косточку. – Все так и есть.

– А я против такого расклада, – негромко, но твердо произнес Глен. – По крайней мере до той поры, пока не услышу аргументацию Старого. Не просто же так он отказывается принимать клятву, есть у него на это какие-то резоны?

– Вопрос, какие именно. – Седая Ведьма цапнула из вазы краснобокое яблоко прошлогоднего урожая и с хрустом впилась в него зубами.

– Ну что же ты фразу оставила незаконченной? – укоризненно обратился к ней Гедрон. – Еще надо упомянуть о том, что всей правды от меня мы можем и не услышать, а на формальные отговорки я мастак.

– Это ты ее хорошо сейчас припечатал! – расхохоталась на своей верхотуре Трень-Брень. – И если что, я на его стороне. Гедрон хоть и вредина редкая, но мне он нравится! Как человек, естественно, не как мужчина.

– Кха! – закашлялся Старый, с изумлением глядя на крылатую бестию, которая безмятежно качала ножками, обутыми в золотые туфельки с алмазными каблучками. Вот тоже интересно, где это она эдакое добро раздобыла? Вещь явно непростая, редкая, цены немалой. Вряд ли подобную красоту можно на дороге найти. – То, что я тебе в качестве объекта амурных симпатий не подошел, – это ладно. Но вредина-то почему?

– Я просилась к тебе на стойку месяц назад, хотела гоблинов подразнить и что-нибудь себе на память выпросить при случае. Говорят, у тебя всякого разного добра много в хранилище лежит, в том числе и на мой класс. Накидка легендарная есть, еще редких кинжалов несколько и колечки разные, – охотно отозвалась фея. – Ты дал слово, что позовешь в гости, и обманул. Я еще раз напомнила – ты снова продинамил. Вредина и есть. И еще жадина.

– Снова опущу ряд деталей, но поведай мне, дитя, кто именно поделился с тобой подробностями о содержимом моего кланового хранилища? – уже нешутейно насторожился наш пока еще соратник. – Очень мне это любопытно.

– Так Ромул, – не стала вредничать Трень-Брень, – наш бывший казначей. Вообще он тип мутный, но знает много чего. Я с ним раньше часто болтала о разных всякостях, а потом перестала. Просто он хотел на те дары, что нашей богине несут, свою лапу наложить, и меня на это дело подбивал, а у Тиамат воровать ничего нельзя, она не простит. Она меня как-то раз предупредила об этом, когда я в храме была. Явилась из ниоткуда и пальцем погрозила, дескать, гляди у меня, если что, мало не покажется. И знаете, я ей как-то сразу поверила.

Вот так копни поглубже – чего только не узнаешь. Так фея наша вроде дура дурой, а на деле она видит и знает куда больше, чем многие другие.

– Хейген, мне бы с этим знатоком чужого добра пообщаться, – обратился ко мне Старый. – Я понимаю, это твой НПС, ты с ним какие-то дела ведешь, но…

– Не получится, – перебила его фея. – Нет Ромула в замке. И в Пограничье нет. Может, и в Раттермарке вообще, но тут не поручусь. Я же говорю: нельзя ничего у Тиамат красть, она козью рожу вмиг состроит тому, кто края не видит. Ему вот состроила. Он ночью в храм залез и начал мешок свой безразмерный набивать, тут ему кранты и настали. В прозрачный пузырь нашего бывшего казначея затянуло, который из ниоткуда возник. Ромул уж и орал, и ногами брыкал, а толку ноль. А потом вовсе куда-то вверх улетел в этом пузыре, прямо через крышу. Наверное, вознесся.

– Сама видела? – деловито уточнил у нее полурослик Фредегар. – Лично?

– Не, мне Флоси рассказал. – Трень-Брень откуда-то достала шоколадную конфету в золотистом фантике. – Но все так и случилось, не сомневайтесь даже, он в тот вечер почти не пил. Так, пара мехов, не больше.

– А мне почему об этом не доложила? – устало осведомилась у нее Кролина.

– Так тебя то нет, то ты злая как собака, – резонно ответила фея, разворачивая конфету. – Когда? Да и потом – нет этого ворюги, и слава богу. То есть богине. Надеюсь, она его закинула прямиком на луну. Туда ему и дорога.

За столом установилось молчание, все переваривали услышанное, причем каждый делал какие-то свои выводы. Лично я думал о том, что в произошедшем имеется определенная нелогичность. Когда НПС убивает игрока, это нормально. Когда игрок убивает НПС – тоже, хоть на некоторых из них и распространяется административный мораторий, который известен как «казус Снейквилля». Но вот когда НПС убивает НПС, причем не в разрезе квеста, не сюжетно, не напоказ даже, а за воровство, это, знаете ли, что-то новенькое.

– И все-таки, – нарушила тишину Седая Ведьма, – ты так и не дал нам ответа, Старый. Почему ты не хочешь принять клятву со всеми остальными? Что тебя останавливает?

– То, что отчего-то не смутило ни одного из вас, – без малейшего надрыва в голосе ответил Гедрон. – Чувство ответственности. Клятва Верности – серьезное дело, касающееся не только каждого из присутствующих, но и всех тех, кто доверил нам свои игровые жизни. Если бы речь шла лишь обо мне – нет проблем. Но принимать такое решение в обход клана – увольте. Случись так, что клятва будет нарушена, отвечать придется всем, потому я хочу, чтобы каждый из моих людей подтвердил свое согласие.

– А, так ты референдум решил провести, – не скрывая иронии, сказал Фредегар. – Ну-ну. Глядишь, к концу передела мира как раз результаты поступят.

– Ну да, так себе отмазка, – сказав это, Айболитка отпила из бокала верескового меда, сваренного по какому-то древнему и секретному рецепту, после вытерла губы ладонью и продолжила: – Звучат подобные слова красиво, благородно, все такое, но не знай я тебя – сказала бы, что нам пытаются дуть в уши.

– Каждый имеет право на особое мнение, – негромко произнесла Кро. – Но лидер на то и лидер, чтобы принимать решение за всех, а после нести личную ответственность за него. Иначе зачем он вообще нужен?

– У тебя есть два дня, – подытожил я. – В воскресенье в девять утра на лугу близ храма мы все дружно примем Клятву Верности. Ну или дадим ее друг другу, уж не знаю, как правильно выразиться в данном случае.

– Чего так рано? – хмуро поинтересовалась Гливея. – Воскресенье, поспать бы.

– В десять начинаются первые схватки на Арене, – пояснил я. – Жребий – штука непредсказуемая, кто-то из нас запросто может в этот день попасть в турнирную таблицу, причем поединок назначат именно на десять утра. Закон подлости никто не отменял.

– А я вообще собираюсь ходить смотреть на бои, – сообщил всем Глен. – Интересно же!

– Тотализатор опять-таки, – тихонько добавил Амадзе.

– Короче, – я хлопнул в ладоши, – кто придет, тот с нами. Кто не придет, с того момента он играет сам по себе. И чтобы после не возникло непонимания – чужаки в Пограничье никому не нужны, поскольку в лихую годину вокруг должны быть только свои, те, кому можно доверять и кто не ударит в спину. Не так ли, ваше величество?

– Пограничье – край, где все всем родня, – отозвался Лоссорнах. – Либо так, либо никак. Свидетельство тому – судьба Мак-Праттов, которые пробовали петь с чужого голоса и пошли против своих. Еще бы Брана, что королеву Запада обихаживает, к ответу призвать – и совсем хорошо станет.

– Так он вроде в Эйгене прижился до такой степени, что про родные края вовсе забыл? – удивился я. – Видел я его не так давно, в нем от горца ничего не осталось. Он усы – и те сбрил.

– То-то и плохо, – буркнул король. – Верность родной земле испарилась, а память осталась. Бран – хороший воин и отличный следопыт, он много тайных троп и заповедных путей знает. Кто ведает, что придет в голову Анне, особенно если учесть, что вокруг нее теперь кто только не вьется? К тому же, насколько мне известно, в Эйгене повсюду звучит имя богини Месмерты, а та не сильно жалует мать нашу Тиамат. Потому и охота пообщаться с ним, сказать, чтобы он не забывал свои корни и помнил, что есть вещи на порядок выше, чем женщина. Даже если та королева.

Вот еще одно подтверждение того, что не стоит откладывать в дальний ящик визит в Эйген. Этот нарыв надо так или иначе вскрывать. Военным путем не получится, слабоваты мы против них, выходит, придется вести тайную войну. Главное, чтобы Вайлериуса раньше того не придушили в камере. Или, что хуже, кто-то другой не додумался его освободить. Не думаю, что меня одного усиление влияния Месмерты в Западной Марке беспокоит.

– Хейген, твои слова здорово смахивают на ультиматум, – мерно произнес Старый.

– Вот что я скажу тебе, Гедрон, – произнес я, – мы свели знакомство давным-давно, еще тогда, когда я под руководством Седой Ведьмы твою крепость штурмом брал. В тот момент мы были неприятели, верно. Неприятели, но все же не враги. Не было между нами злобы, понимаешь? И не хочется, чтобы она возникла сейчас, когда мы превратились в союзников. Потому лично я очень хочу верить в то, что в воскресенье утром увижу тебя на лугу близ храма. На этом предлагаю данный вопрос считать закрытым до послезавтра.

– Так вроде больше ничего особо и не скажешь. – Потянулся Амадзе. – Все ясно и понятно. Что у нас еще имеется на повестке дня? Какие вопросы?

– Да никаких, – одновременно сказали Айболитка и Кролина.

– Странные мы всё же люди, – отметила Ведьма. – В обычное время из-за разных пустяков, яйца выеденного не стоящих, часами можем спорить, а в дни великих перемен и поговорить не о чем. Ладно, тогда всем до воскресенья. Ну или почти всем. Да, Старый?

– Поживем – увидим. – Гедрон встал из-за стола, коротко кивнул присутствующим, отвесил поклон королю и вышел из залы.

– Похоже, опять он на меня обиделся, – вздохнула глава «Гончих Смерти», тоже поднимаясь со стула. – Ужас, какими нервными все из-за этого обновления стали.

– Тебя можно на пару слов? – обратился я к ней. – Есть один вопрос.

– Разумеется. – Седая Ведьма коротко кивнула в сторону выхода. – Я не то что некоторые гордецы, потому всегда открыта к диалогу.

– Не пережимай, – попросил ее Глен, – не стоит. Да, Гедрон поступил не так, как мы, но это не повод его хаять, тем более за спиной. Тебя этот поступок не красит.

– Хорошо сказано, – признала Ведьма. – Да и не права я. Похвастаться и поругаться Старый любил всегда, но гордыни или трусости за ним не водилось никогда. Просто мы так давно не любим друг друга, что трудно удержаться от шпильки.

– А за что? – пропищала со своей верхотуры фея. – Чего он сделал, что ты на него так разозлилась?

– Не я на него, а он на меня, – поправила Трень-Брень лидерша «Гончих». – Мы с ним не сошлись в кое-каких вопросах, связанных с игровыми тактикой и стратегией, да так сильно, что после вовсе общаться перестали. В смысле очно. Впрочем, не стану врать, к примирению я особо не стремилась и замок его разнесла по кирпичику с огромным удовольствием. Да вот, лидер твой сам все видел, собственными глазами. И даже участвовал в сём действе. Он ведь тот еще пострел, везде поспел.

– Неожиданно. – Уставилась на меня Айболитка. – Ты не говорил нам, что состоял в «Гончих Смерти».

– Потому что этого и не было. Я тогда играл в «Буревестниках», клане не слишком высокопоставленном, но стремящемся к тому. Он числился среди вассалов «Гончих», потому при штурме цитадели «Диких» был поставлен под ружье и отправлен в первых рядах на прорыв обороны.

– Не вассалов, а союзников. – Нахмурилась Седая Ведьма. – И никто вас как пушечное мясо не использовал, мы плечом к плечу с вами шли. Что до «Мышонка» – ты на него сам залез, между прочим, тебя туда никто не тянул.

– На кого ты залез? – Вытаращил глаза Глен. – А?

– Да башня осадная так называлась, – пояснил я. – И да, чистая правда, меня к этим смертникам случайно занесло, просто в какой-то момент повернул в траншее не туда. Ох, как Элина орала, заметив меня на верхней палубе этого самого «Мышонка»! Видели бы вы ее.

– А кто такая Элина? – спросила у меня Мысь.

– Да лидер «Буревестников». Та еще зануда. Что бы я ни делал, все не так, все не эдак, вечно всем недовольна. Причем у меня и в мыслях не было ее бесить или выводить из себя, но она все равно чуть что – так сразу орать начинала.

– Мы сейчас обо мне и Кролине разговор ведем? – невинно осведомилась сверху Трень-Брень. – Или я что-то пропустила?

Слав и Снуфф одновременно расхохотались, Кро поджала губы, Вахмурка одобрительно крякнул.

– Ладно, вечер воспоминаний окончен, – подытожила Ведьма. – О чем хотел поговорить-то?

– Ребята, без обид, – произнес я, подхватил женщину под локоток и вывел ее в коридор.

– Прямо тайна? – заинтересованно уточнила Ведьма, переходя на полушепот. – Мы устроим небольшой заговор? Или большой? Или даже не заговор, а переворот?

– Ну, этот вариант я тоже не стал бы отметать, – поразмыслив пару секунд, произнес я, подумав о том, что в Эйгене, если все сложится как надо, речь о перевороте и пойдет, и тут, как это ни печально, снова могут понадобиться ресурсы «Гончих», как людские, так и административные. – Но сейчас я о другом. Помнишь, я у тебя про Али-Буруха Второго спрашивал? Того, что Югом правит?

– Разумеется. Провалами в памяти не страдаю. И?

– Мне бы к нему на прием попасть, – умильно глянул я на нее. – Причем желательно не откладывая в долгий ящик, то есть прямо завтра.

– Ну, не знаю, не знаю, – призадумалась Ведьма. – С утра точно нет, завтра же суббота. Понимаешь, у них там традиция есть, идущая с давних времен: они по субботам гонки на слонах устраивают. Так себе забава, ни разу не случалось такого, чтобы в процессе мероприятия кого-то не растоптали или что-то не разрушили, но смотрится красиво, особенно если до того с подобным не сталкивался. После гонок логично воспоследует награждение победителей и праздничный обед, а вот потом – как повезет. Если правитель сильно переберет за обедом, то все, пиши пропало, он в личный гарем отправится, и это уже до воскресенья. Ну а если нет, то, может, и получится у него аудиенцию испросить. Но не просто так, естественно.

– Само собой, – кивнул я. – Буду должен.

– Не о том речь, – поморщилась женщина. – Али-Буруха надо изначально замотивировать, чтобы прием вообще состоялся, а после того как-то компенсировать потраченное на тебя время. Он так-то мужик неплохой, но жадный до материальных благ и слабого пола ужасно. Ладно, есть у меня одна штука, перед которой он не устоит. Копье из слоновьей кости недавно мои в одном инстансе взяли, красивое такое, рубинами инкрустированное. Думала его в других целях использовать, да ладно уж, отдам Али-Буруху. Пусть подавится.

– Все затраты принимаю на себя, – немедленно сказал я. – Потом выставишь счет, все будет оплачено.

– Не неси чушь, – недовольно попросила Ведьма. – Какие сейчас счеты? Это не затраты, это так, семечки. Ты лучше скажи, что тебе от этого товарища нужно? Речь не о моем праздном любопытстве, просто надо понимать, на какую тему разговор с Али-Бурухом в итоге вывести надо и во что это обойдется. Еще раз: такого жлоба, как он, поискать и не найти, уникум в некотором смысле. Уж на что Фредерик на Западе мзду любил брать, но на фоне падишаха он выглядит как мальчонка в коротких штанишках. Мы ему самосвал золота за верфи отвалили суммарно, не считая подарков и всего прочего. Или даже больше.

Вот и думай, что делать. С одной стороны, сейчас надо честно рассказывать, что к чему. А смысл играть в тайны, все равно она со мной к падишаху попрется, хоть бы даже и из принципа. С другой – это же Седая Ведьма, каждая фраза, сказанная в ее адрес, раньше или позже непременно обратится против тебя.

А, ладно, семь бед – один ответ.

– Только ты меня за психа не сочти, хорошо? – попросил я ее.

– На этот счет даже не беспокойся, – подбодрила меня женщина. – Я за эти годы с чем тут только не сталкивалась, даже с таким, что в самых лютых кошмарах не приснится и в авторском кино не увидишь.

– Мне надо увидеть спинку трона Али-Буруха Второго, – мило улыбнувшись, протараторил я, – и потрогать ее.

– С его личного разрешения или это не принципиально? – деловито уточнила Ведьма.

– Не принципиально, – ответил я без запинки, вспомнив самую первую букву. Кениг тогда присутствовал в помещении, но на меня не смотрел и разрешения на ощупывание трона не давал. Да и в примечаниях к заданию ничего такого не имелось.

– Очень хорошо. – Хлопнула меня по плечу Ведьма. – Тогда, считай, дело в шляпе. Мы же не только на его высочество упор делаем, у нас там и царедворцы прикормленные имеются. Это очень хороший рычаг давления на падишаха, в особо сложных случаях они заранее готовят почву для разговора, чтобы после нам было проще добиваться своей цели. Капанье на мозги работает не только в том мире, но и в этом. Так вот, завтра утром, как я говорила, все будут смотреть гонки на слонах. Все, кроме главного чесальщика высочайших пяток, он данное мероприятие никогда не посещает – у него брата слон раздавил. Падишах лично разрешил Калимдару пропускать данное действо, у остальной свиты такого права нет.

– Поражает все, – признался я, – но в первую очередь то, сколько же ты всего в памяти держишь. Впрочем, название должности твоего агента тоже впечатляет.

– Зря смеешься. – Погрозила мне пальцем Ведьма. – Он очень весомая фигура при дворе Али-Буруха, падишах заснуть без того, чтобы ему пятки не почесали, не в состоянии. Калимдар в гарем доступ имеет! В гарем, куда, кроме падишаха и пары евнухов, никто зайти не вправе под страхом смертной казни. А перед сном любой человек добр и внушаем, это психология. И самое главное – этому типу доверять худо-бедно можно, проверено. Не в первый раз к помощи этого товарища прибегаю. Причем, заметь, речь идет именно о субботах. Знаешь, есть такие документы, которые нам первое лицо Юга никогда не покажет, а глянуть в них хочется.

– Лихо, – признал я. – То есть этот Калимдар проведет нас в тронный зал, я верно понял?

– Верно, – подтвердила Седая Ведьма. – В обход постов, разумеется. Все внутренние помещения охраняют Безмолвные, личная охрана падишаха, которая только ему подчиняется. Их не купишь и не испугаешь, мы пытались. Но, слава богу, дворец старый, потому есть лазейка, ведущая в тронный зал. Только имей в виду: времени у тебя, скорее всего, будет с гулькин нос, знаю я такие квесты.

– Главное – внутрь попасть, остальное спроворю в момент, – заверил я ее.

– Думал, стану расспрашивать, что за квест? – ехидно полюбопытствовала Седая Ведьма. – А вот шиш тебе, не стану. Захочешь – после сам расскажешь.

– Расскажу, – пообещал я, – но после. Во сколько и где мне надо быть?

– Начало гонок в одиннадцать, падишах в свою ложу приходит минут за двадцать до того. Действо длится где-то час, после, как я уже говорила, падишах награждает победителей и кормит их до отвала. Нам на все про все понадобится где-то минут двадцать, так, исходя из услышанного, определяйся со временем. Я из игры выходить почти не буду, мне есть чем тут заняться.

– Тогда в одиннадцать, – решил я. – А где?

– У дворца тебе лучше не светиться. – Потерла подбородок Ведьма. – Мало ли что. Много там разных глазастых бродит, и из НПС, и из игроков. Давай-ка я тебя отсюда заберу. Ты не против?

– Как скажешь, – сразу же согласился я. – Все, завтра в одиннадцать жду тебя на лестнице, на третьей снизу ступеньке.

– Нормально все пройдет. – Потрепала она меня по плечу. – Не переживай. Главное, не выкини там один из своих трюков, на которые ты мастер, хорошо?

– Никаких импровизаций, – заверил я ее. – Не в этот раз. Я лицо заинтересованное.

На том и расстались. Впрочем, я после тоже в каминном зале задерживаться не стал и быстренько со всеми распрощался, ловя при этом удивленные взгляды соальянсников, которые уже начали планировать походы в те места, где есть шанс разжиться нововведенными жетонами и, если совсем уж повезет, ухватить маленько репутационных очков, дабы глянуть, что с ними к чему. Ну да, в такой день из игры выходят только очень и очень странные люди, но я один из них и есть.

Что примечательно: приблизительно такие же взгляды встретили меня в конференц-зале. Вот вообще ничем от тех, игровых, не отличающиеся. И эту публику тоже можно понять: только ушибленный на всю голову сотрудник свалит из помещения, где высшее руководство компании самолично рулит процессом. Ну, ладно выйти минут на пять, это понятно, все мы люди, все человеки. Но на несколько часов?

Что посторонние? Свои и то были удивлены моей выходкой, это было ясно по взглядам. Ну, разве что Петрович индифферентно к произошедшему отнесся по той причине, что дремал в ожидании обеда, да Таша была привычно безмятежна.

– Я уж думала, что вы пошли – да весь и вышли, дражайший шеф, – прошептала мне Шелестова. – Собиралась уж на поиски отправляться и внутренне готовилась к тому, что в одной из кабинок только ваш костюм найду.

Вика нахмурилась, ей такой юмор никогда не нравился, но говорить ничего не стала, решив промолчать, тем самым выказывая свое отношение к моему поступку. Что? Нелогично? Ну, вот так вот устроена ее психика, что я поделать могу?

– Так себе шутка, на троечку, – сообщил ей я. – Не раскрыта тема. Что я пропустил?

– Много самолюбования со стороны одного руководителя «Радеона» и не очень большая компетентность со стороны другого, но в целом баланс соблюдается. Или вы о том, что в игре происходит?

– Пожалуй, что второе.

– Так по-разному. – Шелестова запустила руку в сумку, достала оттуда чупа-чупс, с хрустом сняла фантик, поймала взгляд встрепенувшейся Таши, вздохнула и протянула леденец ей. – Черт, если случится голодный год, то надо будет от нее подальше держаться. Просто как-нибудь утром проснешься, а она уже твою ногу жарит над костром.

– Я могу, – подтвердила малышка, засовывая чупа-чупс в рот, – с меня станется. Но если что, я не с тебя начну, а с Ксюхи. Во-первых, она толще, во-вторых, конкурентов не люблю. Вы все скорее с голода подохнете, чем человечину станете есть, особенно если при жизни вы эту пищу знали лично. А она запросто любого из вас слопает, без малейших колебаний и сожалений.

– Ничего, что я здесь сижу и все слышу? – возмутилась Ксюша.

– Так тебя же никто не оскорбляет, – удивилась Таша. – Наоборот, это комплимент. Я одну тебя за серьезную противницу в нашей компании и держу. Не на сейчас, понятное дело, а если конец света настанет, с последующей выживальческой одиссеей.

– Генк, пометь себе где-нибудь: если вдруг грянет апокалипсис, первым делом надо удавить эту парочку, – велел Стройникову Самошников. – Остальные вроде безопасны.

– Я бы еще Петровича – того, – предложил ему приятель. – Он очень много ест, не меньше Ташки. А Ксюху сначала можно…

– Да заткнитесь вы наконец! – не выдержала Вика. – Дайте послушать!

– И на этом первая, общая часть мероприятия закончена! – торжественно возвестил в тот же миг Зимин. – Наши цели ясны, задачи определены, за работу, господа и дамы! Вечером жду аналитические отчеты от представителей отделов, которые нас сейчас покинут и не присоединятся к нашей компании после обеда. Ну а что до наших коллег из еженедельника, так они свою, скажем так, отчетность, предъявят в ближайший четверг. Верно?

– Обязательно, – заверил его я. – В лучшем виде.

– Мы решили вас не неволить, – пояснил Валяев. – Все самое интересное вы уже увидели, после обеда речь пойдет о технических аспектах, вряд ли они вам интересны. Впрочем, мы будем рады вашей компании, так что присоединяйтесь, если сочтете это нужным.

Крепко подозреваю, что мои коллеги изначально ему были на фиг не нужны. Он хотел меня спровоцировать на уход из зала, что, собственно, и произошло. Но вот только понять не могу: ему это зачем нужно-то было? Какие цели преследовались? Больше скажу: минусов в случившемся для Валяева больше, чем плюсов. Если Старику донесут о том, что он устроил, то добра не жди.

А донесут обязательно, тут уж можно не сомневаться. Концентрация добрых людей в здании «Радеона» превышает все мыслимые нормы.

– Ну, что мы будем вам мешать? – произнес я, попутно прихватив за локоть дернувшуюся вперед Мариэтту. Просто она была единственной из всех наших, кто внимательно слушал все говорившееся, и даже делала какие-то записи в ежедневнике. Даже Ксюша, уж на что она формалистка, и то заморачиваться не стала, а эта прямо первая ученица. – Особенно если учесть тот факт, что обновление – это не только праздник, но и головная боль.

– Но больше все-таки праздник, – добродушно отметил Зимин. – Причем общий.

Он хлопнул в ладоши, а следом его поддержали все находившиеся в зале. Даже мы – и то присоединились. Ну, как-то неловко сидеть просто так, когда все аплодируют. Неудобно.

– Вот и стоило нас ради этой скучищи из дома выдергивать, да еще в такую рань? – бурчал разбуженный Петрович, когда мы покинули конференц-зал и направились в столовую. – Я бы сейчас только-только проснулся.

– Здоров ты спать, – удивилась Ксюша. – А я думала, творческие личности вообще мало спят – им идеи мешают.

– А при чем тут я? – буркнул мой давнишний приятель. – Была творческая личность, да вся вышла за ненадобностью. Сейчас творцы не в тренде, сейчас нужны профессионалы. Они создают контент, который понятен всем, а не шедевр, который в состоянии осознать единицы. Причем контент всегда хорошо оплачивается, а шедевр по причине своей кажущейся абсурдности вообще никому не нужен. Так что я не личность – я ремесленник, чем и горжусь.

– Меньше яда в голосе, Вадим, – попросила его Вика, оглянувшись. – Каждое слово, произнесенное в этих стенах, может эхом отозваться на самых верхних этажах здания.

Или в подвале, что куда хуже.

– А я что? – Петрович скорчил рожу. – Я ничего. Где тут еду выдают?

В столовой мы устроились в углу, подальше от сотрудников «Радеона», для которых хорошим тоном считалось как раз сидеть по центру зала, и сделали заказ.

– Так что с днем рождения? – уточнила Елена, плюнув на этикет и показав на Жилина пальцем. – Мы будем его праздновать? Если что, у меня на даче никого. Можем заказать три такси, по дороге купить мяса и водки да и поехать…

– Сразу нет, – отказалась Вика. – Во-вторых, подобная поездка ни к чему путному, кроме запоя части коллектива, не приведет, а у нас на носу спецвыпуск, провалить который нельзя. Харитон Юрьевич, ты меня слышишь? Будь любезен на следующей неделе присутствовать в редакции.

– А во-первых? – уточнила Шелестова. – Если не секрет.

– Не секрет, – тут же ответила Вика. – Если в тот раз Киф в твоих пенатах не окочурился, тот в этот уж точно дуба даст. Прямо чую – ничего хорошего не выйдет из такой затеи. Так что нет.

– Ну да, за город как-то неохота, – вдруг поддержал ее Жилин, который в таких случаях всегда помалкивал. С другой стороны, это же его день рождения, кому говорить, как не ему? – К тому же у меня есть предложение. Оно немного странное, но вдруг оно вам всем понравится?

Глава пятая о разнообразных вечерних забавах

Удар – и шар уходит в лузу. Маленькая Таша, как оказалось, крайне лихо управлялась с кием, чего от нее не ожидал совершенно никто.

– Бильярдная. – Шелестова отпила виски с колой. – Бильярдная. Скажи мне, друг мой Сережка, и что же тут странного? Ладно бы ты предложил этот праздник провести, например, в игре, про которую мы все пять дней в неделю статьи пишем. Вот это было бы на самом деле экстравагантно, необычно, неформатно. Но тут что такого? Хорошее место, тихое, спокойное, кругом приличные люди.

– Так это и есть неформат, – усмехнулась Вика. – Наша компания – и среди приличных людей? Большей странности представить невозможно.

– Зря ты, не совсем мы пропащие, – возразил ей Петрович, намеливая наклейку. – Вон сколько времени тут уже шарики гоняем – и ничего, никто пока ни с кем не подрался. От двух бортов в середину кладу чистого!

Он уже в который раз обыгрывал Стройникова, причем показательно-разгромно, совершая сие деяние исключительно в назидательных целях. Индифферентный по жизни Петрович практически ко всем людским слабостям и порокам относился снисходительно, так как сам был подвержен многим из них, но вот хвастовство терпеть не мог. Геннадий же еще на дальних подходах к бильярдному клубу обещал всех обыграть, да так, что полетят клочки по закоулочкам. В результате он то и дело кукарекал из-под стола, поскольку играл, как оказалось, не ахти. Нет, всяко лучше меня или Вики, но с Вадимом тягаться ему было явно не под силу, как и с Ташей.

Собственно, последний час все мы ждали, когда эта парочка схлестнется друг с другом, но они не спешили, то ли копя силы для финального боя, то ли еще по какой причине.

– Партия. – Таша с треском загнала шар в «зеленую» лузу и горделиво вздернула свой курносый носик. – Соловьева, лезь под стол. Ну или завтра принесешь мне пакет с баранками. Только мягкими, а не такими, о которые зубы обломаешь!

– Принесу, – расстроенно засопела Мариэтта. Ей явно хотелось обвинить Ташу в том, что та нечестно играла, но возможности такой не имелось. Бильярд не карты, тут жульничать хоть и можно, но все же крайне сложно. – Принесу.

– Тоже партия, – сообщил всем Петрович, «крученым» ударом отправляя шар в лузу. – Мне баранки не нужны, лезь под стол. Что «ну-у-у»? Давай-давай. Игорный долг – это святое. Наталия, коли ты освободилась, так, может…

– Не знаю, не знаю. – Моя вечно голодная сотрудница уперла турняк кия в пол, подбоченилась, отставив левую ногу назад и приобретя при этом схожесть с лихим кавалеристом времен давным-давно отгремевшей над полями и лесами Гражданской войны. – Ксюх, ты ни одной партии за весь вечер не сыграла, между прочим. Даже любимый начальник – и то пару раз нам класс показал. Пусть невысокий, но все же. А ты знай в кустах отсиживаешься да ликер хлещешь.

– Без меня, – буркнула поименованная особа, опрокинув рюмочку означенного напитка. Не знаю, я бы не рискнул такое употреблять, больно уж у этого ликера цвет неестественный. И не красный, и не оранжевый, а какой-то промежуточный. Чую, одна его стопка наносит печени урон, соразмеряемый с ящиком водки, никак не меньше. – Бильярд – не мое. Вот если бы вы в «крокодила» играли – тогда пожалуйста. А все это катание шаров по столу…

– Забава для идиотов, – закончила за нее Таша. – И не спорь, ты именно это имела в виду.

– А я и не спорю. – Ксюша отправила в рот еще одну рюмку ликера, вытерла губы ладонью и продолжила: – Была охота. Все так и есть. Ик!

– Вот вы обе сегодня разошлись, – прониклась Шелестова. – Знала бы – давно бы сюда вас затащила, блин! Эта бильярдная неправильно называется, вот что я вам скажу! Какие «Кий и два шара»? Ее надо переименовывать в «Сорванные маски». Или даже не так. «Метель сорванных масок», вот!

– А почему «метель»? – утомленно осведомилась у нее Вика. – Она тут при чем?

– Понятия не имею, – бодро ответила ей Елена. – Просто так звучит красивее.

– Ой, Лен, напридумываешь ты вечно всякой всячины. – Мариэтта взяла из вазы с фруктами грушу. – Метель, маски… Все куда банальней обстоит. Просто одна наконец наелась от пуза, потому разговорчивой стала, и вторая тоже в каком-то смысле… Кхм… Накушалась.

Ксюша смерила Соловьеву недобрым взглядом, но промолчала, не стала ее слова никак комментировать.

– Не хочешь – не надо, – миролюбиво произнесла Таша и ткнула пальцем в сторону Петровича. – Ну что, не передумал ставить на кон свою удачу?

– В противостоянии с тобой я бы даже личную мужскую свободу поставил в заклад, – неожиданно игриво заявил мой давний приятель, – и проиграл ее. Но, боюсь, не прокормить мне тебя. Нет, не прокормить.

– Воу! – оживился задремавший было по нетрезвому делу Самошников. – Народ, а тут все, похоже, не так просто. Петрович, мы тебя теряем?

– Спи дальше, – посоветовал ему именинник. – Или завидуй тише.

– Даже если и так, то что такого? – резонно заметила Шелестова, снова отхлебнув из стакана. – Ну, трещит над ними крылышками амур, это же здорово! И еще – предусмотрительно. Петрович, в отличие от тебя, на перспективу работает.

– Поясни! – потребовал Самошников.

– Ночи все короче, дни длиннее, температура стоит в районе нуля неделю, снег почти сошел, – начала загибать пальцы Елена. – Короче, весна пришла, горюшко ты наше. Скоро деревья соки по стволам погонят, щепка на щепку полезет, и у Петровича все в этом плане будет отлично. А ты, шутник, будешь на него смотреть и завидовать. А вечерами, приходя в пустую съемную квартиру, один, сам с собою…

– Да пошла ты, – уже всерьез обиделся на нее коллега. – Сама ты с собою, понимаешь!

– Что ты там говорил про приличных людей, Вадим? – рассмеялась Вика. – Прости, я в тот раз не расслышала.

– Но никто ведь пока не умер? Значит, все нормально, – хладнокровно уточнил Петрович, снял треугольник с пирамиды шаров и предложил Таше: – Твой удар первый. Разбивай.

Не знаю, как кому, а мне все очень понравилось. Утро выдалось суетным, день – противоречивым, зато вечер вышел что надо. И клуб оказался очень милым, несмотря на то что первое впечатление от него лично у меня сложилось не лучшее. Не глянулся мне местный полумрак, да и неразговорчивость официантов настораживала. А оказалось – самое то. Никто никому тут не мешал, каждая компания находилась как бы в своем отсеке, включая, кстати, нашу охрану. Мы-то с Викой к ним привыкли, а вот остальные – пока нет.

Ко всему этому прилагались очень неплохая кухня и впечатляющий барный ассортимент, так что смело можно говорить о том, что вечер задался. Причем настолько, что не хотелось, чтобы он вообще заканчивался. Подозреваю, что мое мнение разделяли и остальные, кроме разве что стремительно набиравшейся до состояния риз Ксюши. Не понимаю, с чего ее так растопырило-то? В чем причина? В служебном плане у нее все нормально, особенно если учесть, что за последний косяк никаких санкций не последовало, в личной жизни никаких неприятностей не происходит. Тут ведь как: нет личной жизни – нет неприятностей.

А она вон, рюмку за рюмкой опрокидывает и соловеет прямо на глазах. Вот куда ее такую красивую теперь везти, а? Домой рискованно, не дай бог надумает за добавкой сходить и найдет в ночи приключения на свою задницу. Или, того хуже, на спине заснет и проследует по стопам Дженис Джоплин.

Но и с собой мы ее забрать не можем. Даже с учетом всех знакомств и возможностей не дадут нам ее в жилые помещения «Радеона» провести, пусть и на одну ночь.

Удар! Петрович киксует, причем даже я, изрядный профан в бильярдных забавах, понял, что сделал он это умышленно.

– Я и так у тебя выиграю, – недовольно нахмурилась Таша, причем ее мимика чем-то напомнила мне Трень-Брень. – Да-да! Так что не подставляйся больше, хорошо?

Она нанесла удар, при виде которого Петрович изумленно поднял брови, что в его случае означало, помимо удивления, еще и восхищение. Но я с ним согласен, выглядело все очень красиво. Шар несколько раз ударился о борта и вернулся почти туда же, откуда стартовал.

– Прошу. – Таша цапнула с борта мелок. – Только теперь уж играй как следует!

– А смысл? – поинтересовался у нее Вадим. – Сдается мне, что если я и выиграю, то только по случайности.

– Смысл в том, что никогда не надо сдаваться, – пояснила Таша, – даже тогда, когда именно это вроде бы является самым разумным шагом.

А ведь она знает, о чем говорит. Ее в свое время, по сути, приперли к стенке, доказав факт шпионажа в пользу Консорциума, но она не стала тогда просить пощады. Да, декларировала тот факт, что она не в восторге от происходящего, но не более того. Может, еще и потому Азов не стал ее трогать? Илья Павлович суров и безжалостен, но иногда он проявляет определенную лояльность по отношению к тем, кто вызвал у него симпатию в той или иной форме, я давно это подметил.

Или он хочет, чтобы я именно так думал? Поди знай…

– Резонно, – согласился с ней Петрович и хлестко ударил по шару. – Пусть будет так.

Его удачи хватило еще минут на пять, ну а после прожорливая малышка перехватила инициативу окончательно, загоняя шар за шаром в лузы, пока не прозвучало финальное «Партия».

– И чемпионом редакции становится Та-а-а-а-а-аша! – заорал Стройников, вскакивая с диванчика и заставив встрепенуться вновь задремавшего Самошникова. – Ай молодца!

– Раз турнир закончен, может, айда по домам? – зевнув, предложила Вика, а после с очаровательной улыбкой добавила: – Сереж, все было очень мило, очень здорово, ты такой молодец, что нас сюда привез! Не знаю, как кто, но я замечательно отдохнула!

– Прекрасное место, – подтвердил я. – Нет, правда.

– И здесь отличный ликер, – добавила Ксюша, заваливаясь на плечо Соловьевой. – Ик!

– Тебя не стошнит? – опасливо уточнила у нее Мариэтта. – Просто у меня платье. Я его только-только купила, не хотелось бы… Ну, ты понимаешь.

– Не думаю, – усмехнулась Шелестова.

– Это твое привычное состояние, – не упустила свою возможность Вика.

– Не о том речь, – отмахнулась Елена. – Не думаю, что Ксюхич сейчас хоть что-то понимает. Она, по ходу, уже уснула.

– И вот куда ее теперь? – озаботилась Вика тем же вопросом, что и я. – А? Домой страшно, вдруг чего случится? К нам тоже нельзя. Мариэтта, может, ты ее сегодня к себе заберешь?

– Я? – переполошилась Соловьева. – Куда? Как? Да нет, не могу!

– Давайте ее ко мне отвезем. – Плотоядно улыбнулся Стройников. – Не вопрос. Все же не чужие мы с ней друг другу люди. Коллеги как-никак.

– Я помогу донести ее до твоей квартиры, друг, – окончательно проснулся Самошников. – И если надо, даже за нашей сослуживицей послежу. Мало ли что!

– Тогда лучше к нам. – Глянула на меня Вика. – А о вас двоих я была куда лучшего мнения!

– Не верите вы в людское благородство, Виктория Евгеньевна, – попенял ей Стройников. – У нас и в мыслях ничего такого не было!

– Мы нравственно чистые люди, – поддержал его приятель. – Нас по жизни ведут идеи добра и человечности.

– После таких слов точно нельзя им Ксюшку доверять, – подытожила Шелестова. – Не могу сказать, что ее судьба уж очень сильно меня волнует, но тем не менее.

Предмет наших разговоров тем временем начал похрапывать на плече у Мариэтты да еще и слюнку из уголка рта пустил. Смотрелось это одновременно и трогательно, и неприглядно.

– А мне ты доверяешь? – вдруг спросил у Шелестовой Жилин. Не у Вики, а именно у нее.

– Тебе? – призадумалась Ленка. – Тебе да. Думаю, ты ее завернешь, даже если она сама на тебя полезет. Ну, по крайней мере до той поры, пока она до конца не протрезвеет.