Электрошок. Новая реальность Тармашев Сергей

* * *

1 ноября 2072 года, Москва, Ореховый проезд, приблизительно шесть часов вечера

Закутанная в пуховик мама с трудом села на кровати и попыталась подняться, неуклюже переставляя ставшие непослушными отёкшие ноги.

– Я пойду с тобой! – решительно заявила она. – Одну не пущу! Там чёрт знает что творится! Тебя могут ранить, изнасиловать или убить! Принеси мне нож с кухни!

– Ты же была против оружия? – Ира застегнула пальто и принялась собирать волосы в шишку, чтобы полностью спрятались под вязаной шапочкой.

– Я до сих пор против! – Мама поморщилась от боли в ногах. – Но жизнь своего ребёнка дороже принципов! Если по улицам сейчас ходят толпы вооружённых отморозков, то лучше иметь оружие, чем наоборот!

– По улицам сейчас с оружием ходят все, – Ира натянула на голову шапочку и ласково взяла маму за руки, – не только отморозки. Ну, или все люди превратились в вооружённых отморозков! Я не знаю, как издали определить, отморозки там или нет, а подходить близко – это слишком рискованный эксперимент, я на такое не решаюсь. Я только в темноте хожу, по углам и кустам, чтобы не заметили. Не волнуйся, мама, всё будет хорошо, я осторожно схожу в супермаркет и вернусь. Подожди меня здесь, хорошо? Нельзя оставлять квартиру незапертой!

– Я иду с тобой! – отмахнулась мать, но тут же закашлялась и была вынуждена сесть обратно на кровать.

– Придётся спускаться пешком с шестнадцатого этажа, а потом подниматься обратно, – мягко сказала Ира. – Давай побережём твои ноги. Если так по лестницам бегать, ты никогда не выздоровеешь.

– Может, не надо тебе никуда идти? – обречённо вздохнула мама, сжимая в руках её ладони. – Оставайся дома, я очень боюсь за тебя!

– Нам есть нечего, и воды нет, даже грязной. – Ира покачала головой. – Надо идти!

– Ну и пусть! – Мама предприняла последнюю попытку. – Потерпим немного! Вдруг завтра электричество дадут!

– А если не дадут? – Ира ласково гладила мамину руку, стараясь успокоить хоть немного. – И придётся весь день сидеть голодными и без воды, потому что днём выходить на улицу я не рискну. Так зачем сутки терять? Схожу осторожно, покопаюсь в сгоревшем супермаркете, может, найду что-нибудь! Потом зайду на пруды за водой и вернусь. А ты пока огонь разведёшь, квартиру нагреешь, а то холодно, как во дворе!

– Тогда пуховик надень! – потребовала мама. – На улице ноль, куда ты в осеннем пальто собралась?! Простынешь! Будем вдвоём тут кашлять без лекарств!

– Пальто чёрное, в нём не так заметно, – Ира вздохнула, – жаль, шапочка у меня бежевая, вот бы чёрную… А пуховик лучше не надевать, он шуршит громко, меня вчера услышали в темноте, еле успела убежать, чуть не нашли!

– Возьми с собой нож! – Мама горестно вздохнула. – Только не убей никого просто так… этого только не хватало…

– Я к людям близко не подхожу, – заверила её Ира. – Но нож возьму обязательно! Так спокойней.

Она уложила в пустую спортивную сумку столь же пустой пятилитровый баллон из-под воды и забросила сумку за спину:

– Всё, я пошла! Запри за мной дверь на ключ, обязательно! Я постучусь условным сигналом, как договаривались! Только, пожалуйста, когда будешь разводить в кастрюле костёр, поставь её в коридоре, хорошо? Чтобы с улицы не было видно свет от огня. Ночью в полной темноте свет заметно издалека, особенно на высоких этажах. – Она чмокнула маму в щёку: – Провожай меня!

– Будь очень осторожна! – Мама, кряхтя, вновь поднялась на ноги. – Не рискуй! Лучше я без еды останусь, чем без дочери! Ты всё поняла?

– Так точно! – Ира бодро улыбнулась. – Можно идти, товарищ командир?

– Твой отец рассказывал, что в армии говорят «разрешите», – вновь вздохнула мама. – А за «можно» там очень обидно дразнят. Он служил, так что знает. – Она взяла со стола кружку, в которой догорала новогодняя свеча, и напомнила: – Нож не забудь!

– Не забуду. – Ира подхватила маму за руку, и они вышли из тёмной холодной комнаты в ещё более тёмный коридор. – Он в коридоре лежит, возле зеркала.

Маленького огонька свечи не хватало для полноценного освещения, но в какой-то мере это было хорошо, потому что с улицы его на шестнадцатом этаже не видно. Внимания к себе лучше не привлекать, не то кто-нибудь может вломиться и ограбить. Сейчас отбирают вообще всё, ту же свечу с удовольствием отнимут, не говоря уже про спички или зажигалку. Это теперь очень востребованные вещи! Хорошо, что они с мамой живут достаточно высоко и просто так лазать по лестнице на шестнадцатый этаж никто не хочет. Но ради добычи поднимутся, можно не сомневаться!

Вчера она видела, как десятка полтора мужчин и женщин, вооружённых ружьями, битами и ножами, вломились в квартиру на втором этаже. Было это в соседнем доме, вечером после наступления темноты, Ира как раз возвращалась домой из похода по улицам с целью поиска дров и чего-нибудь полезного. Свет костра, разожжённого в той квартире, она увидела за километр. Сейчас на улице видно далеко, потому что деревья лишились не только листьев, но и ветвей, много где срубленными были и сами деревья. Теперь красться приходится вдоль стен домов, потому что кусты и деревья остались не везде, и с каждым днём их становится меньше.

Когда Ира дошла до того дома, то оказалось, что она не одна заметила горящий там костёр. Возле дома уже находилась вооружённая толпа, и сразу было ясно, что ничего хорошего они не замышляют, потому что стояли без факелов, прячась в темноте. Ира подкралась поближе, спряталась за углом здания и слышала, как они тихо обсуждают план ограбления. Десяток фраз прозвучали не по-русски, понять их она не смогла, но несколько людей направились в её сторону. Она, пригибаясь и на полусогнутых, начала поспешно отходить подальше, и тут её выдало шуршание пуховика. Вооружённые люди услышали этот звук, заговорили скороговоркой и начали её искать, чиркая зажигалками.

Пришлось броситься бегом, расставляя пошире руки, чтобы пуховик шуршал поменьше. В одной руке была сумка с дровами, собранными из всего подряд, и бежать было очень неудобно. Шагов через десять она споткнулась о невидимый в темноте обрубок куста и полетела кубарем, больно ударившись коленом. Встать сразу не удалось, зато шуршание прекратилось и вооружённые люди её не нашли. Они побродили в темноте с полминуты, потом зашептались на чужом языке и ушли куда-то за тот угол, где она пряталась ранее. Как потом оказалось, они зашли в подъезд, в котором находилась квартира с костром, поднялись на лестничную клетку и сделали там засаду.

Их подельники подождали минут пятнадцать и полезли в окно. В темноте Ира не сразу поняла, что у них есть лестница или даже две. Первые двое из них разбили окно ударами прикладов и ворвались в квартиру, за ними туда же влезли ещё несколько человек. Изнутри раздались гортанные крики, женский визг, три или четыре выстрела, снова визг и крики, грохот хлопающей железной двери и вопль боли. Потом из окна высунулся один из налётчиков и что-то сказал женщинам, оставшимся под окном. Те ответили и направились за угол дома, во двор, видимо, заходить в квартиру через дверь. Из квартиры донёсся женский плач, женщина умоляла кого-то пожалеть её и «не делать этого». Судя по рыданиям и доносящимся из окна звукам, жалеть её не стали. Дожидаться, чем всё это закончится, Ира не стала и тихо убралась оттуда подобру-поздорову, пока вокруг никого не было.

Так что в пальто хоть и холоднее, зато безопаснее. Ира заткнула за пояс пальто большой кухонный нож и подумала, что нужно бы соорудить для него какие-нибудь ножны или что-то вроде того, чтобы не потерять оружие или не убить саму себя, очередной раз споткнувшись в темноте. Убедившись, что сложенных в углу в кучу разномастных дров ещё хватает, она подошла к двери, взялась за вставленный в замочную скважину аварийный ключ и замерла, прислушиваясь.

– Что там? – настороженно прошептала мама.

– Вроде тихо, – также шёпотом ответила Ира, осторожно проворачивая ключ.

В полной тишине казалось, что замок щёлкает прямо-таки оглушительно, и потому она не стала выходить сразу. Чуть приоткрыв дверь, она вновь замерла, прислушиваясь, но снаружи царила тишина, и Ира решилась выскользнуть из квартиры. Позади раздалось щелканье запирающейся двери, и она достала из кармана зажигалку. Вообще здесь, на лестничной клетке, вряд ли будет засада. Так высоко бандиты полезут, только если будут точно знать, что здесь есть возможность найти добычу. Обычно засада расположена на лестнице первого этажа. Всё равно спускаться через первый этаж придётся всем, это неизбежно, поэтому опасность, если она есть, поджидает её именно там.

Вчера засады не было, а вот позавчера была. Какие-то люди с оружием сидели на лестничной клетке первого этажа весь день и отбирали добычу у тех, кто возвращался домой. Ира спускалась по лестнице, собираясь сходить за водой, и наткнуться на них не ожидала. Наоборот, накануне чуть ли не весь дом, как ей тогда казалось, собрал вещи, кто как смог, и ушёл прочь – люди говорили, что уходят за город, на дачи и к родственникам. Даже старенькие бабушка с дедушкой с её этажа ушли, сказали, что дача у них летняя, но теперь уже особой разницы нет, зато там вода и огород, который, правда, в ноябре бесполезен. Старики даже звали их с мамой с собой, но у мамы закончились таблетки и ей стало значительно хуже. На отёкших болезненных ногах она едва проходила пять метров, и пройти километров пятьдесят она точно не сможет, ни пешком, ни на велосипеде. Который наверняка отберут по пути. Поэтому Ира не рискует выносить из дома свой самокат.

В общем, старики попросили её приглядывать за их квартирой и ушли вместе с остальными. В тот день по улицам двигались толпы народа, навьюченного поклажей. Кто-то, кому повезло больше, катил свои вещи на тележке из супермаркета или в чемоданах на колёсиках, но большинство тащили всё на себе в рюкзаках, здоровенных спортивных сумках и самодельных тюках, собранных из обычных штор. Идти в толпе не так страшно, и люди стремились уйти из города вместе с другими. Ира тогда подумала, что они с мамой остались вдвоём в их здоровенном доме.

Но оказалось, что таких, как они, кому некуда идти, в городе осталось очень много. Даже в её подъезде в нескольких квартирах остались жильцы. На них вооружённые люди и сделали засаду, на которую Ира наткнулась позавчера. Не поймали её по чистой случайности: видимо, бандиты сидели на лестнице давно и делали вид, что отдыхают или греются, беспрепятственно пропуская тех, кто спускается вниз. Зато на обратном пути бандиты отбирали у них всю добычу. И один такой жилец зашёл в подъезд как раз в тот момент, когда Ира была уже на втором этаже. Она услышала ругань и крики, когда налётчики отбирали у него что-то, что он принёс с собой, и не рискнула спускаться дальше.

Перегнувшись через перила, Ира разглядела в полумраке освещённого факелом подъезда, как несколько бородачей яростно пинают лежащего возле ступеней человека и их подельник роется в лежащей рядом грязной спортивной сумке. В этот момент как назло бородач поднял голову и увидел её. Он вскочил, устремляясь к лестнице, но замешкался, потому что не смог пройти через пинающих жертву земляков. Испытывать судьбу Ира не стала и рванула вверх по лестнице бегом изо всех сил. Бородач бегал вверх по ступеням значительно хуже, чем она, и отстал уже на шестом или седьмом этаже. Кажется, на десятом он плюнул на погоню и, ругаясь, пошёл обратно, но Ира домчалась до своей квартиры, заперлась и в тот день выходить из неё не рискнула.

Вчера на первом этаже засады не было. Может, в их подъезде осталось слишком мало жильцов, и налётчики, не удовлетворённые добычей, нашли себе подъезд поприбыльней. Может, не захотели сидеть в подъезде, когда на улице стемнело. В общем, Ира выбралась из квартиры, когда за окном стало полностью темно. Наверное, часов в шесть вечера, если вспомнить, когда обычно темнеет в это время года. Прокравшись на цыпочках до второго этажа, она убедилась, что на первом никого нет, и выскользнула из подъезда. К тому моменту входных дверей в подъезде уже не было, их сняли с петель ещё до того, как из дома происходило массовое переселение, и приспособили в качестве места для разжигания костра. Так что выходить из подъезда в темноте можно незамеченной, если убедиться, что возле входа не поджидает засада. Впрочем, домов вокруг много, подъездов ещё больше, возле каждого сидеть никто не станет, это слишком заметно. А вот засада на лестнице – это уже опасно, можно не суметь убежать.

Сегодня на первом этаже засады не было. Но тусклый огонёк зажигалки высветил на полу лужу крови и кровавые брызги на стенах. Вчера этого не было, значит, днём тут что-то произошло, и решение не выходить из квартиры, пока светло, было правильным. Ира осторожно обошла кровь, погасила зажигалку и замерла, привыкая к темноте. Теперь можно выходить. Она бросилась бегом, стараясь выскочить из подъезда как можно быстрее, чтобы успеть убежать, если рядом с выходом всё-таки кто-то есть.

И тут же рухнула, запнувшись обо что-то невидимое. Падать пришлось на бетонные ступени крыльца, и она машинально подставила под себя согнутые в локтях руки, чтобы не удариться головой или коленями, как уже не раз бывало. Падение вышло болезненным, если бы не перчатки, пальцы бы точно расцарапались в кровь. Заткнутый за пояс кухонный нож упёрся лезвием в бетон, и тело больно наткнулось на его рукоять. Нож сломался, не выдержав, и морщащаяся от боли Ира подумала, что ей ещё повезло, что в тело уткнулась именно рукоять. Надо было выбегать с сумкой на животе, а не за спиной, на неё падать мягче.

Поднявшись на корточки, она увидела причину своего падения. В лунном свете натянутая перед выходом из подъезда верёвка была почти незаметна, и Ира похолодела от страха. Верёвку натянули, чтобы ловить тех, кто из подъезда выходит! Сейчас её схватят! Она панически дёрнулась, вскочила и забежала обратно в подъезд. Но оказалось, что никто за ней не гнался, видимо, те, кто натянул верёвку, ушли отсюда, по какой-то причине не забрав верёвку с собой. Отсидевшись несколько минут, Ира подобрала поломавшийся нож и обрезала верёвку у мест креплений, стараясь, чтобы доставшийся ей кусок был как можно длинней. Пригодится. Сейчас ненужных вещей не бывает, если не считать электроники. Хотя вочи многие ещё носят – люди надеются на лучшее…

Вторично выбравшись из подъезда, Ира поспешила слиться со стеной дома и двинулась прочь со двора. За домом было значительно темней, высокие здания закрывали луну, и видимость тут была минимальной. Зато и тебя никто не увидит, так что опасности тоже меньше. Ира добралась до дороги, деревьев вдоль которой за прошедшие дни стало вдвое меньше, и принялась красться от одного к другому, вглядываясь в темноту и тщательно прислушиваясь. Где-то вдали виднелся мерцающий свет факелов, двух или трёх, видно плохо, значит, те люди находятся далеко и ей навредить не смогут. Главное не столкнуться ни с кем в супермаркете.

Толпа взяла супермаркет штурмом на третий день блэкаута. Тогда ходить по улице днём было уже тревожно, но ещё не так опасно, как после того, как из города ушла какая-то часть жителей. В общем, Ира выходила за водой на Борисовские пруды и попала в толпу, текущую по направлению к супермаркету. Идти вместе со всеми было одновременно страшно и не страшно. Страшно оттого, что никого вокруг не знаешь и если что случись – вряд ли кто-то тебе поможет. А не страшно из-за того, что в толпе все на виду и не каждый бросится тебя обижать. Плюс решиться сделать гадости, когда их делают все, намного легче, чем в одиночку. В общем, до супермаркета Ира дошла, вздрагивая от доносившихся со стороны здания криков, шума и выстрелов.

Там оказалось, что продовольственный магазин уже грабят и творится там нечто невообразимое: толпа рвётся внутрь, навстречу ей вырывается другая толпа, нагруженная добычей, и всё это смешалось в хаос, в котором вспыхивают драки. Некоторые поняли, что просто так прорваться в магазин не получится, и пошли по пути наименьшего сопротивления, отбирая добычу у тех, кто изнутри выходит. Те, кто выходил из магазина большими группами, свою добычу сохранили, а тех, кого было трое-четверо, запинали более крупные группы. Многие из тех, кто вырывался из магазина, увидев это, не стали рисковать своим здоровьем и отдавали налётчикам корзинки и тележки, убегая с тем, что удалось удержать в руках, карманах и за пазухой.

Лезть внутрь супермаркета в таких условиях Ира не решилась и поспешила отойти подальше, чтобы издали понаблюдать за происходящим. Один раз ей уже удалось залезть в разграбленный магазинчик после того, как оттуда все ушли, и раздобыть там немного еды. Значит, вполне может, что удастся и сейчас. Но разграбление днём отличалось от разграбления ночью тем, что народа вокруг меньше не становилось. Вскоре стало ясно, что не она одна дожидается, когда всё утихнет, и через час было хорошо видно, что толпа поменьше ждёт, когда схлынет толпа побольше. На Иру всё чаще бросали недобрые взгляды, явно оценивая, сколько с ней попутчиков, и инстинкт самосохранения забил тревогу.

Закончилось тем, что к ней через толпу пробрался какой-то бородач и поинтересовался, не нужна ли блондиночке помощь настоящего мужчины. Пришлось заявить, что она тут с мужем и братьями, и скрыться в толпе, торопливо натягивая шапку поглубже. Недобрых взглядов вокруг меньше не стало, и Ира поспешила покинуть место событий. Она была уже на краю толпы, когда гвалт, шум и крики вдруг зазвучали сильнее, и по толпе прошёл слух, что в здании супермаркета пожар. Там темно, все с факелами или прочими источниками огня, и вроде как во время очередной драки кто-то этот самый источник огня уронил в лужу разбитого алкоголя.

Пожар стало заметно не сразу, но к тому времени, когда Ира добралась до дома, столб дыма был виден уже отовсюду. В общем, супермаркет сгорел. Но он не сгорел вообще под ноль, потому что вечером пошёл дождь, который лил всю ночь, и пожар погас. На следующий день в обгорелых развалинах супермаркета копошилась масса людей, и под их тяжестью обвалилась какая-то часть второго этажа. Кого-то убило, кого-то ранило и покалечило, кого-то засыпало. Больше в сгоревшее здание никто не ходит, тем более что продуктов там не осталось. Так по крайней мере говорили соседи по подъезду в день, когда толпа покидала город.

Лезть в развалины было откровенно страшно, но другого выхода Ира найти не смогла. Если воду ещё можно тайком в ночи набрать в пруду и закипятить, то продуктов взять неоткуда. Все магазины в округе разграблены, и там постоянно отираются какие-то мелкие банды, приближаться к которым она не решается. В двух километрах от дома есть огромный ТЛЦ «Братеево», но пока туда она идти не спешит. Потому что в ту сторону постоянно перемещаются банды покрупнее, и оттуда очень часто доносятся не просто выстрелы, а очень много выстрелов. На примерно таком же удалении от дома, только в другую сторону, находится ТРЦ «Каширская плаза», и звуки оттуда доносятся точно такие же. Разве что банды туда перемещаются реже, зато у тех, кто всё же туда идёт, огнестрельное оружие есть у каждого.

Она тоже сходит в оба этих места однажды ночью, если всё станет совсем плохо, но пока лучше рискнуть залезть в сгоревший супермаркет. После обрушения туда никто не ходит, по крайней мере толпами или группами, так что шансы есть. Даже если там не осталось никакого продовольствия, может, удастся забраться на второй этаж, если он не рухнул полностью. Там была аптека, в которой можно что-нибудь поискать, особенно таблетки для мамы. Ира уже пыталась искать их в ближайшей к дому аптеке, но там разграблено, как везде, и всё, что осталось, валяется на полу, втоптанное в грязь одной большой разномастной кучей. Она пробовала в ней копаться, но нужных названий не нашла. Может, здесь повезёт больше.

Добраться до супермаркета удалось без происшествий. Людей на улице почти не было, лишь вдали пару раз показывались группы с факелами и оружием, направляющиеся куда-то в другую сторону. Покрытое копотью здание выглядело зловеще, и Ира невольно поёжилась при мысли, что ей предстоит лезть внутрь одной и с обломком кухонного ножа в качестве оружия. Впрочем, оружие ей там пригодиться не должно. Она надеется найти там что-нибудь поесть и таблеток для мамы, а не толпу кровожадных зомби, монстров из космоса или ещё хуже – живых людей. Блин, неделю назад ничто не предвещало, что так будет!

Со стороны чернильно-чёрные зевы разбитых витрин выглядели жутковато, но никаких признаков света внутри их видно не было, и это давало основания предполагать, что там, в магазине, никого нет. А даже если и есть, то это один-два человека, которых отсюда не видно, но там, внутри, она сумеет заметить их издали, потому что у них будут факелы, ведь в темноте найти что-либо без освещения они не смогут. Собравшись духом, Ира осторожно поспешила к сгоревшему зданию, стараясь как можно меньше задерживаться на открытом пространстве. Без освещения на улице темно, но вдруг кто-нибудь заметит! Всё-таки облаков на небе немного, и луна со звёздами часто оказываются открыты.

Зато внутри здания стало темно, хоть глаз выколи, уже спустя пять шагов. Понять, где находишься и что вокруг, было решительно невозможно, и Ира замерла, прислушиваясь. Находиться в кромешной тьме было страшно, и она пыталась понять, когда можно зажечь зажигалку, чтобы её не заметили снаружи. Никаких звуков из глубины магазина не доносилось, и Ира, замирая от страха на каждом шагу, попыталась на ощупь продвинуться вглубь на несколько метров. Под ногами захрустело битое стекло, покрытое грязью, и она едва не поскользнулась, размахивая руками. Рука тут же больно ударилась обо что-то невидимое, и пришлось вновь замереть, дожидаясь, когда боль пройдёт.

Так далеко не уйти, только время потратить и замёрзнуть нафиг! Ира достала из кармана зажигалку, поднесла её ближе к груди, чтобы спина закрывала огонёк от улицы, и чиркнула колёсиком. Тусклый язычок пламени, выставленный на минимум, чтобы экономить бензин, слабо осветил окрестности, и оказалось, что она стоит рядом с перевернутым, сильно обугленным стеллажом, о который и ударилась. Видимо, раньше стеллаж стоял дальше от витрины, которой теперь нет. Сейчас нужно поскорее зайти поглубже в магазин, хоть и страшно. Но там, внутри, кроме темноты другой опасности нет, а снаружи ходят вполне настоящие люди, проблем от которых может быть более чем достаточно! Ира, убеждая себя, что темноты бояться не нужно, осторожно двинулась дальше.

Внутри магазин совсем не был похож на заведение, в котором Ира бывала многократно. Взгляд не видел ничего знакомого, сплошное пепелище, захламлённое обгорелым мусором. Обходить его при свете зажигалки было, мягко говоря, сложно, потому что видимость распространялась метра на полтора, зато всё, что было за пределами слабенького источника света, являлось непроглядным мраком. Зажигалки на обход магазина не хватит, это она понимала с самого начала, но сейчас главное – это углубиться как можно дальше от улицы. Идти было не только страшно, потому что казалось, будто прямо сейчас из темноты выскочит кто-нибудь и вцепится в неё насмерть, но и сложно, потому что вокруг закопчённая свалка и непонятно, куда идёшь. Она пыталась шевелить ногой попадающийся на пути мусор, но ничего полезного и даже просто ничего не сгоревшего ей не попадалось.

Минут пять, не меньше, она продвигалась куда-то сквозь темноту, потом впереди возникла закопчённая стена, и Ира решила, что ушла достаточно далеко. Она сняла с себя пустую спортивную сумку и достала из неё небольшой факел. Факел она делала сама весь сегодняшний день под руководством мамы. Выяснилось, что отец несколько раз делал факелы развлечения ради и даже научил этому маму, хотя она была против, потому что за разведение открытого огня без лицензии можно было схлопотать совсем немаленький штраф. Факел, как оказалось, делался совсем несложно, если у тебя всё для этого есть.

Первой проблемой оказалась рукоять. Она должна быть деревянной или железной палкой, взять которую оказалось негде. Швабра и селфи-палка были пластиковыми, других вариантов в квартире не было, и Ире пришлось приспособить под рукоять металлический половник, у которого она оторвала черпак. Второй проблемой была проволока, которой в квартире тоже не было, но её удалось достать из недр раскуроченной приборной панели одного из множества брошенных автомобилей.

Остальное оказалось несложно: нарезать на ленточки часть простыни, пропитать ленточки парафином от горящей свечи и намотать их толстым слоем на рукоять, пока не застыли. Пропитывать ткань расплавленным парафином было горячо, пришлось изрядно пообжечь пальцы, но в целом ничего невозможного. После того как мини-факел получился достаточно увесистым, намотанные на рукоять ленточки нужно было крепко обмотать проволокой, чтобы во время горения ткань не отвалилась прямо тебе на руку. И ещё на эту самую руку нужно надеть что-то в качестве защиты от капель парафина, если они будут. Для этих целей Ира прихватила из дома кухонную рукавичку-ухватку. Сейчас станет ясно, что у неё получилось вместо факела на самом деле.

Факел, как ни странно, зажёгся, хоть и не сразу. Освещал он ощутимо лучше, и лазать по выгоревшему магазину стало заметно эффективней. Ира даже подобрала какую-то обгорелую фигню, швабру, что ли, теперь уже не понять, и ворошила ею горелый мусор в поисках добычи. Добычи, как положено, не попадалось, и она заходила всё глубже. В какой-то момент под ногами начали попадаться обломки кирпичей, и вскоре Ира уперлась в завал, образовавшийся в результате обрушения потолка. Пришлось двигаться вдоль завала и пытаться найти там хоть что-нибудь. Закончилось это тем, что она наткнулась на окровавленный труп и чуть не заорала от ужаса. На этот раз труп был настоящим, бедолагу раздавило обрушением, и зрелище было жутким. Ира поспешила дальше, но вскоре натолкнулась на второй труп, затем на третий, и стало настолько страшно, что она едва не бросилась вон из магазина.

От жутких картин её чуть не стошнило, точнее, стошнило бы обязательно, просто было нечем. Минуту она давилась рвотными позывами, потом заставила себя собраться и попыталась успокоиться, содрогаясь нервной дрожью. Теперь понятно, почему сюда никто не ходит. Второй этаж действительно обрушился вместе с людьми, и многие погибли. Судя по душераздирающим гримасам, не все умерли сразу, некоторые скончались в мучениях в силу отсутствия медицинской помощи…

Находиться на заполненном трупами пепелище было жутко до головокружения, и она попыталась заставить себя думать логически. Здесь трупы, сюда никто не ходит из-за этого. Значит, тут никого кроме неё нет. То есть можно обыскать магазин и на неё никто не нападёт. Зато есть шанс что-нибудь отыскать, если оно не сгорело. Нужно не обращать внимания на мертвецов и искать. Может, попытаться представить, что это разбросанные манекены? Они не воняют, потому что на улице почти ноль градусов, и если не смотреть на лица, то, может быть, получится не думать о них как о мертвецах…

Не думать о мертвецах не получилось вообще, зато заставить себя на них не смотреть – вышло очень даже успешно, и Ире удалось убедить саму себя в том, что надо продолжать поиски. Минут тридцать она бродила по выгоревшему продуктовому магазину, заглядывая во все закоулки и помещения, но так ничего и не нашла. Зато смогла довольно неплохо заблудиться и едва не запаниковала. Помнится, в одной из её любимых сказок храбрая лучница выходила из лабиринта по правилу правой руки! Нужно последовать её примеру, и выход обязательно найдётся! Ира взяла себя в руки и двинулась вдоль правой стены. Вместо выхода ей попались ещё один завал и несколько трупов, через которые пришлось перелазить в полуобморочном состоянии. Когда она всё-таки оказалась за завалом, то пришлось несколько минут простоять, прислонившись к закопчённой стене и успокаивая дёргающуюся психику, и она не сразу поняла, что находится на лестнице.

Лестница вела на второй этаж, и Ира вспомнила об аптеке. Факел ещё горел, и она пошла вверх по лестнице, осторожно ступая по ступеням. Вдруг они тоже обвалятся, её покалечит и она будет умирать в мучениях, как те мертвецы внизу?! Логика подсказывала, что её пятидесяти пяти килограмм веса, включая зимнюю одежду, не должно хватить для обрушения, вызванного тяжестью нескольких десятков человек, но всё равно было жутко страшно, и вообще, мало ли, как сильно тут всё прогорело? Может, и пяти килограмм достаточно!

На втором этаже стало ясно, что аптеку она не найдёт. Потому что едва ли не половина второго этажа рухнула вниз, а до второй, не обрушившейся половины было невозможно добраться. Свет факела выхватывал из темноты обрыв, торчащий всякими обломками, обрывками и кусками арматуры, и Ира поспешно отступила, опасаясь, что пол под ногами обрушится. Всё вокруг было выгоревшим настолько, что понять, где именно была аптека, не получалось. Если вдруг она всё-таки размещалась в той части второго этажа, которая не рухнула, то надо искать туда лестницу с другой стороны первого этажа.

Неожиданно в голове возникла мысль, что можно рискнуть подняться на третий, пройти через него к противоположной лестнице и так попасть в не обрушившуюся часть. Если только пол третьего этажа не обвалится вместе с ней. Поколебавшись минуту, Ира всё же решилась и отправилась искать уже потерянную лестницу, обходя закопчённую выгоревшую бытовую технику, оставшуюся от располагавшегося здесь профильного магазина. Забраться по лестнице на третий этаж оказалось непросто, потому что самый верхний лестничный пролёт был завален рухнувшей крышей или что там раньше находилось сверху. Неба вроде не видно, видимо, там, наверху, что-то из перекрытий ещё уцелело, но под ногами хлюпали оставшиеся от дождя лужи с раскисшей золой.

Она уже хотела повернуть назад, но свет факела выхватил из темноты узкий лаз, образовавшийся в результате обрушения потолочной плиты, по которой можно было взобраться на третий этаж, если суметь на неё влезть. Здесь трупов не было, поэтому сердце от жути не пыталось выпрыгнуть из груди, и Ира решилась быстро. Перепачкавшись, но всё же взобравшись на плиту, она на четвереньках протиснулась в тесный лаз и оказалась на третьем этаже выгоревшего супермаркета. Огонь самодельного факела затрепетал на сквозняке, и Ира увидела где-то вверху кусок звёздного неба, на который медленно наплывала туча. Похоже, во время пожара крыша рухнула не везде, потому что где-то неба видно не было, но в кромешной темноте, становившейся вообще непроницаемой за границей освещённой факелом области, разглядеть подробности было невозможно.

Чтобы случайно не наступить куда-нибудь не туда, пришлось идти очень осторожно и небыстро, двигаясь вдоль правой стены. Из-за этого Ира постоянно попадала в помещения располагавшихся здесь ранее бутиков, ныне выгоревших полностью. Надежды отыскать тут какие-нибудь тёплые шмотки полностью разбивались о груды обугленного мусора, в которые превратились местные товары. На фоне густо закопчённых стен всё это пожарище сливалось в одну сплошную грязную черноту, воняющую горелым тряпьём и пластиком. Минут за двадцать брожения в потёмках она не нашла ничего, кроме обгорелых обрывков теперь уже не идентифицируемых вещей, и было непонятно, где конкретно Ира находится в настоящий момент.

Если бродить здесь дальше, то факел может прогореть, он уже горит не так бодро, как вначале, а другого у неё нет. Надо бы ускориться, если она хочет отыскать лестницу на второй этаж. А ведь там, на втором, аптеку ещё надо найти. Если она вообще не рухнула вместе с полом. Может, попытаться поискать здесь магазин, в котором торговали луками и арбалетами? Он ведь где-то тут, хотя, учитывая, что все бутики, в которых она побывала, выгорели дотла, вряд ли там что-нибудь уцелело.

Поколебавшись несколько секунд, Ира всё же решила рискнуть и побрела дальше, осматривая выгоревшие помещения одно за другим. Сейчас, в кромешной тьме, было вообще никак не понять, в какой именно части третьего этажа ты находишься и где этот лучный магазин. Может, она вообще его уже прошла… Ира блуждала впотьмах ещё минут двадцать, переходя из одного выгоревшего помещения в другое, и всё закончилось так, как она предполагала. То есть печально. Факел стал гореть совсем слабо и на очередном сквозняке погас, оставляя её посреди непроницаемого мрака. Попытки зажечь его вновь успехом не увенчались: остатки обгорелой ткани уже не содержали парафина и гасли, едва загоревшись. Мгновенно стало ещё страшнее, чем и так было, и Ира едва не запаниковала, глядя, как угасает огонёк зажигалки.

Зажигалкой она пользовалась с начала блэкаута, рано или поздно бензин в ней должен был закончиться, несмотря на все её попытки экономить, но произошло это именно сейчас! Сразу стало не до поисков, отчаянно хотелось выбраться отсюда, и Ира двинулась дальше на ощупь, спотыкаясь о валяющийся всюду горелый хлам, в кромешной темноте не заметный вообще никак. Несколько раз она падала, больно ударяясь коленями, дважды или трижды налетала в темноте голенью на невидимые обломки, что оказывалось ещё больней, и спустя час или два панического плутания впотьмах стало ясно, что она окончательно заблудилась. Кругом были сплошь нагромождения рухнувших потолочных конструкций, под ногами сплошная разруха, ровного пола не осталось, и инстинкт самосохранения вопил о том, что она забрела в какие-то опасные развалины и так недолго либо провалиться куда-нибудь, либо налететь в темноте лицом на какой-нибудь острый кусок арматуры.

Окончательно вымотавшись психологически, Ира опустилась на какую-то более-менее не замусоренную ровную поверхность, сжалась в комок и закрыла глаза. Если она не замёрзнет тут насмерть за ночь, то при дневном свете здесь должно стать хоть что-то видно, раз в крыше есть дыры. Может, тогда удастся отсюда выбраться. Минут тридцать или сорок она лежала, трясясь одновременно от холода и страха, потом взвинченная психика не выдержала напряжения, и Ира провалилась в тревожный сон.

Проснулась она от того, что её трясёт от холода, словно в шейкере, и на лицо падают холодные капли. Оказалось, что уже утро, на улице идёт дождь, а сама она лежит в какой-то немыслимой чёрной грязище посреди заваленного обрушением помещения. Грязища оказалась ворохом сгоревшего всего подряд, в полумраке не разберёшь. Крыши над головой не было, вместо неё имелись какие-то не менее немыслимые нагромождения рухнувших конструкций, через которые очень плохо пробивался дневной свет, зато очень хорошо протекала ледяная дождевая вода. И выглядели они так, словно рухнут тебе на голову прямо сейчас.

Стучащая зубами Ира поднялась на ноги, морщась от боли в многочисленных ушибах, полученных в ходе блуждания в ночном мраке, и осмотрелась. Что-то в закопчённом хаосе показалось ей знакомым, и она расковыряла ногой несколько груд горелого хлама. Да уж, вот тебе и нашла что хотела… Получается, она заснула в том самом лучном магазине. Который выгорел нафиг, мягко выражаясь. Стенды с товаром превратились в обугленное месиво, на полу валялись растёкшиеся от огня пластиковые детали арбалетов, огрызки поплавившихся карбоновых стрел, остатки плеч от луков и куча прочей обугленной фигни, непонятно чем бывшей раньше. А ещё тут были старые следы, отпечатавшиеся на покрывающей пол копоти, и довольно много. Судя по отпечаткам ног, тут после пожара кто-то уже побывал, и не один. Видимо, в день обрушения здесь тоже искали что-нибудь те, кто, как и она, не забыл об этом магазине.

Если тут что-то и уцелело, то они всё подобрали. Надо выбираться отсюда. Ира осмотрелась, вглядываясь в полумрак. Как она вообще сюда забралась? На вид отсюда нет выхода, всё завалено. Нужно идти вдоль стены, как ночью, и искать проход, которого отсюда не видно. Она добралась до ближайшей стены и пошла вдоль неё, перешагивая через кучи горелого хлама. Стена привела её к груде обломков, между которых можно было протиснуться, и Ира подумала, что, наверное, так сюда вчера и попала. Осторожно протиснувшись в узкий лаз, она поняла, что оказалась в тупике перед покрытой копотью железной дверью. Похоже, это путь в какую-то подсобку. Дверь была заперта, вместо потолка над головой находилось всё то же месиво из рухнувших конструкций, и в тусклом свете, пробивающемся через их нагромождение, было видно, что дверь пытались взломать.

На закопчённой металлической поверхности виднелись начавшие ржаветь царапины и вмятины, оставленные не то топором, не то большим молотком, не то и тем и другим. Очень похоже на следы на толстых деревьях, которые счастливые обладатели пожарных топоров не смогли срубить. Видимо, разграбить пожарный щит они успели, а вот заточить топор было негде. Положенная двери рукоять была оторвана, вероятно, при попытках взломать дверь, и Ира даже не смогла её как следует подёргать. Ей дверь не открыть, это ясно. Надо выбираться отсюда и искать выход. Холодно так, что зубы стучат, но раз идёт дождь, а не снег, то температура плюсовая…

Ира задрала голову, пытаясь увидеть кусочек неба и понять, день на улице или утро. Взгляд неожиданно упёрся в торчащую параллельно земле арматурину. Если до неё допрыгнуть, как до перекладины турника, то можно попробовать вылезти на крышу и там сориентироваться. Допрыгнуть до арматурины сразу не получилось, пришлось вскарабкаться на рухнувшую потолочную плиту и оттуда дотянуться. Кое-как взобравшись на крышу подсобки, Ира увидела две вещи. Первое: здесь сориентироваться не получится, потому что кругом сплошное железобетонное месиво и провалы, и если планируешь выбраться из здания живой и не покалеченной, то выбираться надо всё-таки по полу. Он как бы для этого и создан. И второе: ближайший из провалов находится в полутора метрах от неё: какая-то мощная закопчённая стальная балка пробила потолок подсобки, обрушила его наполовину и там застряла.

Страх и холод мгновенно отступили на второй план, и Ира полезла к пролому, цепляясь висящей за спиной сумкой и грязными полами пальто за торчащие отовсюду обломки металлического каркаса рухнувшей крыши. Пару раз поскользнувшись, она добралась до балки и съехала по ней внутрь, как по детской горке. В подсобке было значительно темнее, но разобрать, что где, оказалось вполне возможно. Тут пожара не было, это видно сразу. Похоже, помещение было заперто в тот день, и огонь внутрь не добрался. Здесь всё нагрелось до высокой температуры, но пожар, к счастью, не вспыхнул. Подсобка оказалась маленькой, сплошь заполненной закрытыми шкафами, следов взлома на которых не имелось. То есть мародёры сюда не попали и ей достались сокровища!

Ира, радостно пискнув, устремилась терзать дверные ручки шкафчиков, твёрдо намереваясь прогрызть двери зубами, если придётся, но открыть тут вообще всё. Сразу же выяснилось, что грызть ничего не придётся: шкафы оказались не заперты. Кто-то, видимо, директор или владелец магазина, после начала блэкаута вынес отсюда всё, что посчитал ценным, и запирать полупустые шкафы не стал. Видимо, рассчитывал сюда вернуться, но не смог. Ей повезло, что за один раз он не смог унести из подсобки вообще всё. В шкафу со снаряжением обнаружилось несколько спортивных костюмов её размера, видимо, хозяин магазина был мужчина, и поэтому забрал отсюда только большие размеры. Арбалетов не оказалось вообще, луков было много, но все слабые, с ними хорошо тренироваться, но в качестве оружия они такое себе, особенно зимой, когда все укутаны в десять одежд, да и зверя из такого не убьёшь, разве что на кошаков или голубей охотиться.

Она даже нашла шкаф, где раньше хранились мощные луки. Это было сразу понятно по тому, что он был почти пуст. Там остались лишь несколько коробок с тяжёлыми стрелами. В общем, надо брать то, что есть, и радоваться! Тем более что в карманах пары комбинезонов с логотипами магазина обнаружились зажигалки. Не совсем полные, но и в таком состоянии это самый настоящий клад. Ира принялась укладывать добычу в спортивную сумку, как вдруг её взгляд уперся в глубокую царапину на полу, идущую от углового шкафа. Шкаф двигали нервно и в большой спешке так, что поцарапали пол! Это однозначно, потому что она читала о подобном эпизоде в своей любимой сказке… Там, за шкафом, что-то есть!

Отодвинуть угловой шкаф оказалось непросто даже после того, как она выложила оттуда всё содержимое. В нормальных условиях шкаф отодвигал механизм, но без электричества он не работал, и тот, кто отодвигал шкаф, был вынужден сломать механизм. Вот почему шкафом разодрало пол – его просто вырвали из пазов, по которым он ездил. Изрядно помучившись, Ира кое-как отодвинула упирающуюся в потолок громоздкую конструкцию и увидела то, что искала. За шкафом в стене имелся довольно большой сейф.

Сейф тоже был не заперт, и в отличие от возни со шкафом открыть его оказалось просто. Судя по конструкции полок, здесь хранилось огнестрельное оружие. Которое, судя по секретности сейфа и профилю магазина, на продажу точно не выставлялось. В настоящее время от пистолетов остались лишь пустые мягкие формочки, от оружия посерьёзнее только оружейные стойки, полочки под боеприпасы тоже были пусты. Зато в сейфе обнаружилось несколько внушающих уважение ножей, видимо, их было много и владелец не смог забрать всё, сосредоточившись на огнестрельном оружии. Здесь же лежало две упаковки неизвестно чего, которое после чтения этикеток оказалось химическими фонарями, и две новенькие нераспечатанные коробки с блочными луками всемирно известной фирмы. Судя по этикеткам, это одинаковые модели. Одна натяжением в шестьдесят фунтов, другая в девяносто. То есть это как минимум охотничье оружие, на которое требуется лицензия.

Из такого лука можно убить не только кошака или голубя. Выпущенная из него тяжёлая стрела способна пролететь до ста метров. И её попадание в человека, не защищённого современной бронёй или несовременными доспехами необъятной толщины, мало чем отличается от попадания пули. Из таких луков охотятся на кабанов и оленей, а они гораздо более живучи, чем люди. Стрелять в людей очень бы не хотелось, это страшно, да и не умеет она так быстро делать выстрел, если на неё нападут первыми, но с таким оружием хотя бы не чувствуешь себя беззащитной. Тем более что тяжёлые стрелы она только что видела в соседнем шкафу. Ира выгрузила из сумки уложенную туда коробку со спортивным луком и решительно направилась к распахнутому сейфу.

* * *

Невнятный шум в коридоре усилился, послышался скрип колёс тележки, наскоро сделанной из автоматического погрузчика, и в дверь каюты громко постучали.

– Извините меня! – донеслось из-за двери по-английски. – Доставка пищи!

– Открою! – Соня подскочила с кровати и устремилась к двери. – Наконец-то, блин!

Она, кряхтя, торопливо присела на корточки, провернула аварийный ключ, отпирая замок, и распахнула дверь со словами:

– Мы рады вас видеть, мистер! Но скажите, почему вас не было так долго?

– Мне жаль, мэм, но у нас не хватает людей! – Один из стюардов, развозящих еду, протянул ей поднос с нехитрой пищей. – Без электричества лифты не работают, нам приходится вручную поднимать пищу со второй палубы, где она приготавливается, на тринадцать остальных палуб, где живут туристы, и так же вручную забирать грязную посуду. Это требует много людей, мэм! Но для технических нужд нам требуется больше воды, и капитан направил часть стюардов в помощь матросам, занимающимся подъёмом забортной воды! Поэтому скорость раздачи пищи замедлилась, но зато мы увеличили качество мытья посуды, чтобы исключить возникновение антисанитарии, мэм! Мы делаем всё, чтобы заботиться о наших пассажирах!

Стюард хотел было двинуться дальше, но Соня торопливо воскликнула:

– Нас двое, мистер! Мы проживаем тут вдвоём: я и моя подруга Анжела!

Анжела поспешила подойти к дверям и поздоровалась с разносчиками пищи. Стюард вежливо ответил, но выдать им второй поднос не торопился. Он поискал глазами дворецкого, отвечающего за каюты класса люкс в этом коридоре, и тот кивнул, подтверждая, что в этой каюте действительно проживают два пассажира.

Удивляться этому не приходилось. Через два дня после того, как команда лайнера начала разносить пищу по каютам, среди пассажиров нашлось много слишком хитрозадых. Которые договаривались с другими такими же, проживавшими палубой выше или ниже, и к моменту раздачи пищи приходили к ним в каюту. А те, в свою очередь, потом приходили к тем, кто приходил к ним. Смысл мошенничества был прост: собравшиеся в каюте люди делали вид, что в каюте проживает не два, а три или четыре человека. Без электричества вочи не работали, свериться с приложением, удостоверяющим личность того или иного пассажира, стюарды не могли, а запомнить четыре с лишним тысячи туристов в лицо было нереально.

В итоге хитрозадые получали порции дважды, а некоторые даже трижды, перемещаясь из каюты в каюту на разных палубах. Два дня они успешно делали это, потом команда, встревоженная сильно увеличившимся расходом продуктов, перераспределила стюардов по палубам, и обман раскрылся. Наказывать никого не стали, но правила выдачи с того момента были ужесточены: с момента начала раздачи пищи и до завершения запрещалось покидать каюты, а при самой раздаче теперь обязательно присутствовал кто-то из персонала, закреплённого за тем или иным коридором, который более-менее помнил в лицо проживающих в местных каютах пассажиров.

– Мне жаль, мэм! – Стюард увидел кивок дворецкого и поспешил извиниться. – Вот ужин для вашей подруги! – Он протянул Анжеле второй поднос. – Приятного аппетита, мэм! После ужина выставьте подносы за дверь, как обычно. Вскоре мы соберём их. Напоминаю, что техническая вода будет раздаваться завтра с наступлением рассвета. Хорошего дня, мэм!

Стюарды налегли на тележку, та неуклюже покатила дальше, к следующей каюте, и один из них забежал вперёд тележки, чтобы остановить её в нужном месте. Раньше это был обычный автоматический перевозчик багажа, предназначенный для доставки крупногабаритных чемоданов, размеры которых превышали нормы, допустимые для безопасного самостоятельного передвижения на автопилоте. Багажные чемоданы средних размеров двигаются за своим хозяином на собственных колёсиках, но слишком массивные чемоданы или не передвигающиеся автоматически коробки перевозятся на таких вот тележках. Без электричества всё это не работает, и команда лайнера выломала из них то, что не позволяло колёсам крутиться свободно. Теперь тележку приходилось толкать, но это явно лучше, чем таскать груз на себе.

Следом за тележкой и стюардами прошёл десяток моряков, вооружённых резиновыми дубинками и наручниками, и Соня проводила их глазами. У кого-то из них должен быть пистолет в кобуре под мышкой, люди говорят, что в каждой раздаточной команде есть вооружённый представитель экипажа. Вроде как один такой моряк застрелил пассажира, напавшего на капитана с ножом после начала комендантского часа в первый день объявления такового.

– Закрывайся! – Анжела скользнула томным взглядом по дворецкому, но тот уже возился с пассажирами соседней каюты и не заметил этого. – Нечего им на нас пялиться! – Она с лёгким раздражением понесла поднос вглубь каюты.

– Им на нас? – Соня захлопнула дверь и закрылась на аварийный ключ. – Или тебе на него? Нафиг тебе сдался этот лох?

– Хочу развести его на чувства, чтобы приносил нам больше еды! – объяснила Анжела, ставя поднос на стол и усаживаясь на стул перед ним. – Что это за порции?! Что это вообще за отстой?! Меня задолбала уже эта экономия, вечная голодуха и усиливающийся с каждым днём незаконный диктат команды лайнера! Где эти грёбаные спасатели, спутники и вертолёты?! Почему нас до сих пор не нашли?! Это что, так сложно в двадцать первом веке?! И вообще, почему эти криворукие аутисты до сих пор не починили это своё раздолбанное плавающее корыто?! Круиз стоит как небольшой электромобиль! И за такие деньги я ещё должна терпеть всё это?!

– Вангую: как только нас найдут, мы очень неплохо заработаем на этом провальном путешествии! – Соня уселась рядом и принялась за содержимое своего подноса: – Опять зелень с увядшими краями! Они делают салат из того, что неделю хранится на такой жаре! Хлеб почти засох! А эта каша – просто какой-то клейстер! Надеюсь, они варят её не на воде из бассейна?!

– Бассейны пустые, на всех палубах, все десять штук, проверяла! – Анжела скривилась. – Так бы не удивилась, если бы ты оказалась права! Нас кормят испортившимися продуктами, это точно!

Она взяла свой сэндвич и понюхала увядший край салатного листа. Вроде не воняет. Мясо за неделю хранения в такой жаре точно протухло бы, но его уже не дают. Видимо, всё съели в первые дни после аварии, тогда жареного мяса давали много и на каждый приём пищи. Видимо, капитан приказал избавиться от скоропортящихся продуктов в первую очередь, потому что поначалу столы в ресторанах ломились от всевозможных йогуртов, сметан и жирных соусов, к которым подавалось свежеприготовленное мясо разных видов и степеней прожарки.

Поначалу всё вообще было более-менее норм, если сравнивать с тем, что сейчас. Хотя тогда так, конечно же, не казалось. В первый день капитан и его офицеры обошли все тринадцать пассажирских палуб и заверили туристов, что уже завтра лайнер обнаружат спасатели, а до тех пор всё будет делаться ради комфорта пассажиров. Завтрак, обед и ужин подавались во всех ресторанах по принципу шведского стола, стюарды дважды за день развозили по каютам техническую воду и приносили бутилированную питьевую. Без кондиционеров в каютах было жарко, и народ тусовался в бассейнах до самой ночи, из-за чего вода в них под занавес была уже не комильфо. Без освещения с наступлением темноты стало скучно, без вочей в сеть не залезть, делать нечего, и люди разбрелись по каютам спать.

Спали с открытым балконом, чтобы не протухнуть в духоте, и это в какой-то мере Анжеле даже понравилось: всю ночь стояла полная тишина, лёгкий морской ветерок иногда задувал в каюту, добавляя комфорта, и спалось очень даже неплохо. Правда, наутро никаких спасателей не появилось. Представители капитана убеждали всех, что лайнер ищут изо всех сил, ибо иначе быть не может, и спасатели вот-вот прилетят. Не к обеду, так к вечеру. Ничего подобного не произошло, плюс к этому капитан запретил всем купаться в бассейнах в силу того, что за предыдущие сутки вода в них сильно загрязнилась и перестала отвечать гигиеническим нормам. Системы очистки, как любые другие системы вообще, не работали, и возле бассейнов выставили орану из числа стюардов.

В остальном всё осталось как в первый день, включая обильные порции жареного мяса в ресторанах. Как оказалось, персонал камбузов готовил на открытом огне, для разведения которого на дрова была пущена мебель из кают экипажа. Соня с Анжелой похихикали на эту тему, типа, матросы остались без мебели и теперь поувольняются нафиг, потому что у туристической компании на новую мебель не останется денег после выплаты по всем искам, которые её ожидают. В целом же вторые сутки прошли уже не так весело, потому что без бассейнов на тридцатиградусной жаре было совсем не так комфортно.

Всё начало меняться на третий день. Пассажирам, с утра потянувшимся в рестораны, неожиданно было объявлено, что в целях экономии продовольствия шведский стол отменяется. Рестораны закрываются, мебель из них будет использована в качестве топлива, а завтрак, обед и ужин будут разноситься по каютам силами экипажа. Капитан-де очень сожалеет, что спасатели всё ещё не нашли лайнер, но он обязан заботиться о пассажирах, и потому вводит режим экономии. Чтобы снизить расход пресной воды, вся она теперь будет предназначена только для питья и умывания два раза в сутки, техническую же воду будут доставлять из бассейнов, ибо ни на что другое тамошняя вода уже не сгодится.

Третий и четвёртый дни прошли под ропот недовольных пассажиров и ознаменовались теми самыми аферами с количеством жильцов в каютах, нуждающихся в пище. В результате капитан заявил, что расход продуктов вопреки ожиданиям оказался чуть ли не выше, чем во времена шведских столов, и ввёл комендантский час на время раздачи пищи. Соблюдать комендантский час пожелали не все, и это вылилось в драку со стюардами на какой-то из пассажирских палуб или даже на двух. Кого-то из стюардов сильно избили, так, что он попал в неработающий медотсек якобы с тяжелой травмой.

После этого капитан усилил стюардов моряками и вооружил всех дубинками и прочими подручными средствами. Драки повторились, но на этот раз в медотсек попали избитые туристы, закованные в наручники. В ту же ночь по лайнеру прокатилась волна нападений и ограблений: какие-то неизвестные били туристов и стюардов. У первых отбирали драгоценности, у вторых всякую мелочь вроде зажигалок, перочинных ножей и маркеров. Понять, кто это сделал, не удалось, потому что нападающие закрывали лица повязками и били своих жертв в темноте до потери сознания.

В результате на пятый день капитан объявил полный запрет на покидание кают. Всем было приказано сидеть в своих номерах с запертыми дверьми и открывать только стюардам, которые разносят еду и воду. Это вызвало недовольство у какой-то части пассажиров, и где-то на нижних палубах, где цена билета была несколько ниже, снова возникла драка каких-то людей с командой. Разнимать дерущихся явился капитан, которого там чуть не зарезали. Говорят, что кто-то из команды применил огнестрельное оружие и убил нападавшего. Остальные, конечно же, испугались тоже быть убитыми, и драка прекратилась. Капитан заявил, что наказывать никого не будет, но это в последний раз. Если беспорядки повторятся, то все, кто примет в них участие, окажутся заключёнными под стражу, закованными в наручники и с питанием один раз в сутки.

Вряд ли подобный диктат устроил всех пассажиров, но узнать об общих настроениях теперь было невозможно, потому что все сидели в своих каютах и страдали от жары. Хорошо хоть не было душно, потому что весь день дул сильный свежий ветер. Соня с Анжелой распахнули двери на балкон и вздохнули с облегчением, зато стюарды и моряки, разносившие питание, ходили с мрачными физиономиями. На вопрос, что случилось, никто из них отвечать не торопился, лишь их дворецкий намекнул на то, что ветром лайнер несёт куда-то в открытое море, вроде как вдаль от ближайшей суши. Но это не точно, потому что механический компас есть только на капитанском мостике, да и тот является антикварной собственностью капитана. Всё остальное оборудование на лайнере – это суперсовременная электроника, которая, естественно, не работает. Где все эти обещанные спасатели, дворецкий понятия не имел, как не мог ответить на второй вопрос: почему команда лайнера до сих пор не починила тут хотя бы что-нибудь.

Шестой день прошёл в ужасной духоте, стоял полный штиль, и солнце пекло так, что даже на балкон высовываться не хотелось. Ни спасателей, ни каких-либо признаков спасательной операции по-прежнему не наблюдалось, и закончились сутки очередным ужесточением режима. Команда объявила, что теперь техническая вода будет морской, потому что её станут поднимать из-за борта, чтобы экономить пресную, а питание станет двухразовым, только завтрак и ужин. Но всё это, естественно, делается в интересах пассажиров и с целью беспрестанной заботы команды об их благополучии.

Сегодня с утра вновь посвежело, дует ветер, вроде как в другую сторону, и на завтраке стюарды были настроены более оптимистично. Хотя понять, так ли это, было сложно, потому что стюарды постоянно менялись, видимо, рук действительно не хватало, и постоянно здесь Анжела видела только дворецкого. Идея построить ему глазки пришла ей тоже на завтраке, когда она увидела порции, которые им с Соней вручили стюарды. На каждом подносе сиротливо лежали сэндвич, собранный из двух кусков заметно подсохшего хлеба и заметно увядшего салатного листа, скукоженный помидор с парой огуречных долек и тарелка с какой-то горсткой каши, сваренной безо всяких изысков. Питьевую воду принесли в литровой многоразовой стеклянной бутылке, сразу предупредив, что это сразу на всё: и пить, и умыться. Вечером будет такая же литровая бутылка на ужин и вечернее умывание. В качестве технической воды утром притащили баллон с забортной водой литров на двадцать, заявив, что это на двое суток, потому что набирать воду из моря для двух с лишним тысяч кают – это долго. Ибо всё предназначенное для этих целей оборудование не работает.

– Покушала, словно подкаст про еду послушала! – Соня дожевала сэндвич и с недовольной гримасой потянулась к бутылке с водой. – Лучше бы они спиртное разносили! Тоски было бы меньше!

– Они боятся, что, если весь лайнер бухнёт, у них воды не хватит, чтобы наутро всех отпаивать, – Анжела поддержала подругу саркастической улыбкой.

– Кажется, похудела из-за всего этого… – Соня задумчиво ощупывала своё объёмистое тело. – Ну, хоть что-то хорошее… Вернёмся домой, устрою себе неделю в шоколаде! Моя исстрадавшаяся психика требует глубокой компенсации острого дефицита эндорфинов!

– Согласна! – Анжела составила подносы с пустыми тарелками друг на друга и понесла их к выходу. – Соня, открой дверь, вынесу всё это в коридор, чтобы пустая посуда не распаляла аппетит!

Подруги вышли в коридор, открыли дверь, и Анжела принялась выкладывать у двери подносы. Из дальней части коридора донеслись возбуждённые голоса, и обе женщины одновременно всмотрелись в полусумрак длинного пространства. Там обнаружились стюарды, катящие очередную тележку, уставленную подносами с едой. Видимо, предыдущая партия закончилась, а каюты на этой палубе ещё остались, и стюарды ходили за дополнительными порциями. Охрана из моряков с дубинками тоже была при них, но на этот раз все выглядели возбуждённо и что-то обсуждали на ходу с радостными улыбками.

– Извините, мистер! – Анжела дождалась, когда они приблизятся. – Что случилось? Нас нашли спасатели?

– К сожалению, нет, мэм! – ответил один из стюардов. – Но ветер несёт нас к суше! С вашей палубы её не видно, но наши наблюдатели находятся на самой высокой точке судна, это сорок метров над уровнем моря, и оттуда они видят на горизонте землю!

– Это прекрасная новость! – воскликнула Соня. – Но что это значит для нас? Когда мы причалим к берегу?

– Судя по соотношению высоты наблюдателей с видимым расстоянием, – объяснил стюард, – дистанция до земли составляет порядка двадцати пяти километров. Нас сносит к берегу со скоростью где-то километр в час. Завтра землю уже будет видно со всех верхних палуб лайнера. В этом районе моря находятся высокоцивилизованные земли с хорошо развитой береговой инфраструктурой, мы используем сигнальные ракеты, и нас заметят прежде, чем мы сядем на мель!

– Мы можем сесть на мель? – насторожилась Анжела. – Это опасно?

– У нас огромный лайнер, мэм! – Стюард развёл руками. – Его осадка составляет почти восемь метров! Далеко не везде прибрежные воды имеют такую глубину, поэтому мы используем спасательные шлюпки, как только окажемся достаточно близко к берегу! Полагаю, завтра в это же время вы уже будете сидеть в одной из таких шлюпок и направляться на сушу! Если нас не заметят ещё раньше и не отбуксируют в ближайший порт!

Довольные стюарды ушли дальше, и Соня с Анжелой с радостными возгласами поздравили себя с приближением окончания мучений. Они даже выбежали на балкон и пытались вглядываться в горизонт, но стюард был прав и увидеть землю не удалось. Где-то через час на горизонте начали собираться тучи, и Соне показалось, что за ними действительно виднеются очертания какого-то берега. Увиденное прибавило подругам позитива, и до наступления темноты они довольно-таки приятно провели время, развлекая себя примитивными играми, такими как города, понятия и прочее. Потом стало совсем темно, за бортом посвежело, ветер усилился и в каюту стало задувать не очень комфортно. Пришлось закрыть двери на балкон и лечь спать, потому что заниматься игровой фигнёй уже надоело.

Проснулась Анжела, как обычно, от окутавшей её духоты. В запертой каюте опять стало жарко и нечем дышать. Вокруг было ещё темно, и Анжела решила открыть балкон, чтобы доспать остаток ночи более-менее комфортно. Она встала с кровати и сонно побрела к дверям, стараясь не налететь в темноте на мебель. Такое уже было, так что теперь подруги зашторивали портьеры на балконной двери не наглухо, а так, чтобы оставался небольшой просвет в качестве ночного освещения. Добравшись-таки до балкона, Анжела распахнула двери, и в лицо неожиданно ударил очень даже свежий ветер. Впрочем, ветер дул стабильно, огромный лайнер не раскачивало, и дискомфорта пока не было.

Но с таким ветром спать будет не очень комфортно, поэтому надо проветрить каюту и опять закрыться. Решив подождать несколько минут, Анжела вышла на балкон, облокотилась на перила и всмотрелась в ночной горизонт – вдруг там уже видно землю! И оторопела от неожиданности. В нескольких сотнях метров от лайнера на воде находились десятка три или четыре крупных лодок. В ночной темноте лодки были видны плохо, луну скрывали облака, но кое-где звёзды не были закрыты тучами, и заметить лодки она смогла потому, что их было много и они буквально усыпали воду. В лодках сидели люди и энергично гребли вёслами. В первую секунду Анжеле показалось, что лодки приближаются к лайнеру. Она решила, что их наконец-то нашли спасатели, и закричала по-английски, размахивая руками:

– Эй, там! Мы здесь! Помогите нам! Мы здесь!

Но сидящие в лодках люди никак не отреагировали, и Анжела закричала громче.

– Что случилось?! – из каюты на балкон выбежала Соня. – Это спасатели?! – Она тоже замахала руками, переходя на крик: – Эй! Мы тут! Помогите! Помогите!

– Какого чёрта?! – Неожиданно до Анжелы дошло, что лодки не приближаются, а удаляются от лайнера. – Они уплывают от нас! Что они делают?!

– Нас забыли в каюте! – в ужасе воскликнула Соня. – Скорее наружу!

Они наскоро оделись и выбежали в коридор с громкими криками. В коридоре было темно и не оказалось никого из стюардов и моряков, ранее следивших за соблюдением комендантского часа. Женщины, истошно вопя призывы о помощи, попытались выбраться из жилого сектора на открытую часть палубы, где должны находиться спасатели. На их крики из других кают начали выбегать люди, Соня с Анжелой наспех объясняли им, что происходит, и все бежали на выход. У кого-то из быстро образовывающейся толпы была ещё работающая зажигалка, и он вывел всех из тёмных коридоров на открытое место.

Никаких спасателей там не обнаружилось, и толпа ринулась на нижние палубы, собирая вокруг себя всё больше народа. В результате на нижние палубы, на которых размещены спасательные шлюпки, выплеснулись сотни людей. Там выяснилось, что большая часть шлюпок отсутствует и никого из команды лайнера нигде нет. Кто-то заорал, что команда бросила всех на произвол судьбы и уплыла на спасательных шлюпках, и началась паника. Люди бросились бегать по двум служебным палубам, на которых находилось корабельное оборудование, узлы и агрегаты, и пытались найти хоть кого-нибудь из персонала лайнера.

Служебные и технические помещения были пусты, и пока все бегали по ним, настал рассвет, и среди туч замелькало солнце, но ветер стал ещё сильней, и началась качка, вызвавшая у многих тошноту. Где-то в этот момент в погружённых в темноту трюмах и прочих машинных отделениях, или как там всё это называется, стало видно хоть что-то, и в каком-то из них обнаружили запертых членов команды лайнера. В трюме их оказалось чуть больше сотни, хотя общая численность экипажа превышала тысячу человек. Там же нашёлся труп капитана с ножевым ранением. Освобождённых вытащили наружу, все они оказались избиты и закованы в наручники. Вокруг них собралась громадная толпа, и кто-то из освобождённых рассказал ужасные вещи, повергнув всех в шок.

– Ночью ветер сменился на противоположный, – рассказчик вяло шевелил опухшими от побоев губами. – Лайнер стало сильно сносить в открытое море. Все поняли, что до берега судно не доберётся. В тот момент до него оставалось километров пятнадцать-двадцать. Кто-то предложил покинуть лайнер и идти к берегу на спасательных шлюпках. Капитан заявил, что не может рисковать жизнями четырёх тысяч пассажиров. Потому что механический компас всего один, прямой видимости берега нет, и пока всех пассажиров спустят на воду, пройдёт несколько часов, потому что люди спят, их надо разбудить, исключить возникновение паники и так далее. Пока всё это будет происходить, шлюпки может разнести ветром, кто-нибудь потеряется, возьмёт неправильный курс, скоро начнётся шторм, люди могут погибнуть, и он не даёт разрешения на такой риск.

Лайнер раскачивался всё ощутимее, и рассказчик ухватился закованными в наручники руками за ближайшие перила, закашливаясь.

– Против капитана выступили почти все, – продолжил он, сплюнув кровью, – среди них были офицеры, у них есть пистолеты… Они настаивали, что надо пойти на риск, потому что еды и воды осталось всего на полдня и на ужин есть будет уже нечего. Если не покинуть лайнер прямо сейчас, пока до берега двадцать километров и есть хоть какое-то представление о направлении на него, то станет поздно. Судно унесёт в открытое море, начнутся жажда, голод и полный хаос. А так кто-нибудь, но доплывёт, хоть и не все. Но капитан отказался, ему ведь сидеть всю жизнь, даже если погибнет совсем немного пассажиров. Тогда они заявили, что не собираются умирать за толпу жирных червей и поэтому уходят. Капитан попытался их остановить и поднять тревогу, хотел разбудить пассажиров, чтобы встали на его сторону. Его зарезали, а всех, кто принял сторону капитана, избили и заперли в трюме. Они забрали капитанский компас, вручную спустили на воду шлюпки и бросили нас здесь! Я молюсь, чтобы никто из этих ублюдков не добрался до берега!

* * *

Сложенный из обломков барной стойки костёр сильно коптил, сидеть близко к огню не получалось из-за токсичной вони сгорающего пластика, и Пётр поёжился от озноба. Утро наступило пару часов назад, температура ещё не поднялась до дневной, и обращённая в противоположную сторону от костра спина мёрзла, хотя вытянутым к огню ногам было жарко. Сесть к костру спиной Пётр не решался, вчера ночью на его глазах так сел кто-то из окружающих, и пуховик на его спине расплавился, чуть было не загоревшись. Остаться сейчас без пуховика просто нереально, на улице холодает с каждыми сутками, и если днём ещё более-менее не холодно, то ночью и под утро колотун ужасный. По ощущениям – минус пять, если не холоднее! Просто удивительно, почему вода нигде не замерзает? Ведь по ощущениям же холодно!

Укреплённая над костром кастрюля с водой начала закипать, и Пётр поднялся, с кряхтеньем распрямляя озябшую спину. Он подобрал лежащую рядом пару гнутых железок, принесённых кем-то из туристов, и попытался подцепить ими, словно крюками, кипящую кастрюлю.

– Осторожней! – напутствовала его сидящая рядом молодая чернявая женщина с аппетитной фигурой. – Крюк может соскользнуть по ручке кастрюли, и она перевернётся! Вчера человек так ошпарился!

– Спасибо, Анна Хабибовна! – Пётр зацепил крюки за ручки кастрюли и, пыхтя, снял её с коптящего костра. – Буду иметь в виду!

Он оттащил кастрюлю на пару метров от костра, поставил на пол и отдал крюки женщине. Анна Хабибовна подцепила ими свою кастрюлю и поместила её над костром. Теперь нужно дождаться, когда кипяток остынет, и отнести воду семье, спящей в зале ожидания в десятке метров отсюда. Этот костёр развели здесь, посредине, специально, чтобы людям было удобнее ходить к нему из разных мест зала ожидания. Согревать он особо не согревал, больше коптил и вонял, но это был единственный способ закипятить воду, взятую из какого-то ручья возле аэропорта. Людей в аэропорту было немного, человек сто, может, двести, костёр был не единственным, так что очереди на кипячение воды выстраивались относительно небольшие, часа на три-четыре. Большая часть людей, добравшихся до аэропорта, уже ушла в город.

До аэропорта Пётр с семьёй добрались вчера к вечеру. Дорога от Чвижепсе досюда заняла весь световой день. Идти по трассе было относительно нетяжело, но преодолеть почти тридцать километров пешком, с маленьким ребёнком на руках, оказалось очень утомительно. После многочасовой ходьбы накануне болели ноги и руки, потому что двухлетнего сынишку приходилось нести. В результате семья быстро выдыхалась, и приходилось устраивать частые привалы. За весь день им не попалось ни единого человека, зато следы прошедшей здесь ранее толпы имелись повсеместно: трасса была захламлена, разграбленные автомобили загажены фекалиями, по обочинам чернели прогоревшие кострища. Некоторые из них Пётр пытался разжигать, чтобы вскипятить детям воду для согрева, благо хозяева коттеджа, приютившего их на ночь, подарили им старую кастрюлю и дали с собой немного воды и еды.

– Идти в аэропорт – хорошая идея, – сказал на прощание хозяин коттеджа. – Там администрация и полиция, наверняка вам помогут. В крайнем случае обратитесь в мэрию, от аэропорта до города пара километров! Не знаю, где именно находится мэрия, но там спросите, если что. В любом случае отсюда надо уходить. Места здесь курортные, своего продовольствия нет, всё завозят морем или из Краснодарского края. Если завоз прекратится, не знаю, что тут настанет. Продуктов у нас совсем мало!

Скорее всего, вся эта толпа, что прошла тут сутки назад, тоже направлялась в аэропорт, так что там наверняка уже налажена система помощи пострадавшим от блэкаута. Несколько настораживало полное отсутствие самолётов в небе, но Пётр надеялся, что это потому, что воздушные трассы пролегают в другой стороне. Однако реальность оказалась ужасающей.

На улице начало смеркаться, когда семья вышла к аэропорту и им попался первый рухнувший самолёт. Точнее, то, что от него осталось: месиво из обломков и разлагающихся трупов, на которых живым ковром сидело вороньё. От жуткого зрелища и вони всех стошнило, и они поспешили идти дальше. Но вокруг аэропорта всё было усеяно рухнувшими самолётами. Несколько мест крушения обнаружились в непосредственной близости от аэровокзального комплекса, большая же часть воздушных лайнеров рухнула, будучи на подлёте или на круге ожидания. Места некоторых катастроф были отчётливо видны с верхних этажей аэровокзала, другие угадывались по дыму от пожаров, вспыхнувших в лесу в результате разлива авиационного топлива.

Верить в то, что улететь не получится, не хотелось до последнего, но на самом деле всё было ещё хуже. В аэропорту царили хаос, разгром и анархия. Все точки общепита были разграблены, цех бортового питания сгорел два дня назад, ещё до прихода толпы курортников. Потому что, как выяснилось из рассказа Анны Хабибовны, с самого первого дня блэкаута здесь скопилась своя толпа из улетающих, которым было нечего есть. Администрация аэровокзала пыталась обеспечивать людей пищей, но из города постоянно прибывали новые желающие улететь, и продукты быстро закончились. Как только толпа узнала, что администрации больше нечем её кормить, начались брожения, быстро переросшие в грабежи и мародёрство. Из-за того, что в тёмное время суток было холодно и ничего не видно, люди начали разжигать огонь и использовать самодельные факелы. Это быстро привело к пожарам во время мародёрства, особенно там, где грабили склады без окон. В результате сгорело то, что осталось от цеха бортового питания, и склад ГСМ.

– Разве вы не видели пожара? – удивилась Анна Хабибовна, услышав его рассказ. – Думала, его за десять километров видно было! Собственно, после того как он начался, многие отсюда ушли обратно в город. Потом пришла вторая толпа, с курортов. Почти все пошли дальше, тут остались немногие, те, кто устал очень сильно.

– Нам пришлось пройти шестьдесят километров, чтобы сюда попасть, – вздохнул Пётр. – Неудивительно, что мы не видели пожаров, первые трое суток мы провели в отеле, надеялись, что всё восстановится. А почему вы остались здесь?

– Нахожусь тут с первого дня блэкаута, – трагически вздохнула молодая женщина. – Живу в Москве, тут была на отдыхе с мужем. У него возникли срочные дела по бизнесу, и ему пришлось вылететь раньше. Решила проводить его, приехали в аэропорт на утренний рейс, муж улетел, собралась вернуться в отель, и в этот момент наступил блэкаут. Два самолёта рухнули на моих глазах! Была в шоке несколько часов, потом поняла, что не знаю, как добраться до отеля без навигатора. Там кроме вещей ничего ценного не было, а здесь поначалу кормили… – Она тяжело вздохнула ещё раз. – В общем, как вы, надеялась на лучшее.

– Какой ужас! – Пётр реально ужаснулся. – Соболезную! Мне очень жаль! Если могу чем-то помочь, обращайтесь!

Но в действительности обращаться приходилось ему к ней, потому что за неделю жизни в аэропорту Анна Хабибовна изучила аэровокзальный комплекс и могла рассказать что где. Из её рассказа выходило, что больше ждать нечего и находиться в аэропорту нет смысла. Тут остались только конченые оптимисты, придерживающиеся теории солнечных вспышек и потому считающие, что блэкаут закончится со дня на день. Сама же Анна согласна со скептиками, которые говорят, что причиной блэкаута может быть что угодно и потому нифига не ясно, когда он завершится. В отличие от еды, которая закончилась три дня назад, и с тех пор ей приходится питаться варёной древесной корой. И не ей одной. Поэтому надо идти в Сочи, в мэрию, и требовать от них всего, что положено! Но как дойти до мэрии, она не знает, а идти наугад в одиночку страшно. Но если Пётр с семьёй планирует добраться до мэрии, она будет очень рада к ним присоединиться вместе с одной пожилой женщиной, с которой она познакомилась здесь.

В итоге Пётр посовещался с женой, и она решила, что они возьмут обеих женщин в попутчицы. Еды всё равно не осталось, так что делиться не придётся, а вместе добывать что угодно шансов больше. И в мэрию лучше заявиться разгневанной толпой, так эффективней. Дороги до мэрии никто не знает, но это не проблема, можно будет спросить у прохожих, если что! Было решено отдохнуть, переночевать в аэропорту и днём идти дальше.

Дойти от аэропорта до Сочи оказалось легко. Город действительно начинался в паре километров от аэропорта, но неожиданно обнаружилось, что это не совсем тот Сочи, который им нужен. Выяснилось это случайно. Когда Пётр с семьёй и спутницами вошли в город, то их ожидало удручающее зрелище. На дорогах застыли разворованные машины, все магазины, попадающиеся на пути, были разграблены, всюду зияли разбитые витрины, асфальт был заполнен битым стеклом и обильно замусорен всевозможными обрывками, рваными пакетами, разодранной упаковкой от всего подряд и прочим хламом. Приличных людей видно не было, на улицах попадались только группы подозрительно выглядящих личностей с различным самодельным оружием в руках. Какие-то группы рубили деревья пожарными топорами, другие ковырялись в разграбленных магазинах в поисках добычи.

Даже подойти к ним и задать вопрос было крайне тревожно. Потому что эти группы людей не просто опасно выглядели, но и бросали в сторону Петра и его спутниц очень подозрительные взгляды. Эти правонарушители явно оценивали, есть ли у них с собой что-нибудь ценное, но не видели ничего и сразу же теряли к ним интерес. Несколько кварталов пришлось пройти, не вступая в контакт с окружающими, потом впереди показался крупный супермаркет, и все устремились туда. То, что супермаркет разграблен, было видно ещё на подходе, но из его входа, сорванные двери которого валялись прямо на проезжей части, только вышла группа людей в полицейской форме. Две женщины-полицейские катили перед собой магазинные тележки, в которых лежали грязные упаковки с водой, трое мужчин-полицейских двигались вокруг них с пистолетами в руках, держа оружие так, будто они собирались использовать его прямо сейчас.

– Господа полицейские! – Пётр заторопился к стражам порядка, и его спутницы поспешили следом. – Господа офицеры! Помогите! Нам требуется ваша помощь!

– Оставайтесь на месте! – Ближайший полицейский направил на Петра пистолет, и тот замер от страха. – Проводится полицейская операция! Находиться здесь опасно! Немедленно покиньте этот район!

– Мы не преступники! – испуганно заявил Пётр. – Мы туристы из Красной Поляны! Моё имя Попов Пётр Иосифович! Это моя семья и спутники! Нам требуется помощь! Администрация отеля бросила нас на произвол судьбы! Аэропорт не функционирует! У нас нет средств к существованию! У нас маленькие дети, они голодают неделю! Помогите! Нам необходимо вернуться домой! Дети нуждаются в воде и пище!

– Мы проводим полицейскую операцию! – заявил полицейский, сурово щуря карие глаза. – В настоящий момент не можем вам помочь! Оставаясь здесь, вы подвергаете опасности свои жизни и жизни вашей детей! Следуйте в Сочи, в здание мэрии, там организован лагерь для отдыхающих, нуждающихся в помощи!

– Как это – в Сочи?! – опешил Пётр. – А мы тогда где?!

– Это Адлер, – объяснил полицейский. – Раньше он был отдельным городом, четверть века назад Адлер и Сочи слились в единую городскую агломерацию. С тех пор официально всё это Сочи, но вам нужен старый Сочи, мэрия находится там!

Он обернулся в сторону городского центра и указал на широкую улицу, располагающуюся впереди:

– Это проспект Путина, центральная улица города, она идёт через всю агломерацию. Двигайтесь прямо, никуда не сворачивайте. Здание мэрии будет по этой стороне через двадцать километров.

– Через двадцать?! – ошарашенно воскликнула жена. – Это полдня идти! У нас дети голодные! Вы должны оказать нам помощь! Нам требуется еда!

– Мы не МЧС! – раздражённо отрезал полицейский. – И не Ростуризм! И даже не продуктовый магазин! На вас напали вооружённые грабители?! Нет? Тогда идите туда, где вам смогут помочь профильные органы, у которых есть всё необходимое! Последний раз повторяю: немедленно покиньте зону проведения спецоперации! Вы мешаете работе полиции!

– Дайте хотя бы воды для детей! – вскинулась жена. – У вас же есть! В тележке!

– Это вещественные доказательства! – ещё более сурово завил другой полицейский. – Они проходят по описи и не подлежат разбазариванию!

– Давайте отдадим им одну бутылку! – негромко вступила в разговор одна из полицейских-женщин. – Одну бутылку можем отдать детям!

Она выдернула из тележки полуторалитровую пластиковую бутылку, протянула её Петру и добавила, следом за своими коллегами переходя на суровый тон:

– Вот вода для детей! А теперь как можно быстрее покиньте зону проведения полицейской операции! Вы ставите под угрозу жизнь своих детей!

Ошарашенный Пётр забрал бутылку, обескураженно мямля слова благодарности, и поспешил к проспекту Путина. Его спутницы заторопились следом, часто оглядываясь, и тянущая за собой чемодан дочка с подозрением спросила:

– Ма! Чё это была за лажа про полицейскую операцию? Они же сами грабили этот магазин! Это чё, были, типа, оборотни в погонах?

– Тише! – оборвала её жена, оглядываясь. – Ещё услышат! У них оружие и чёрт знает что на уме! Дали воды – уже хорошо! Будем проходить мимо полицейского участка, сообщим про них другим полицейским! Пойдём отсюда быстрее!

Полицейский участок попался им по дороге минут через тридцать ходьбы. К тому времени они углубились в город достаточно для того, чтобы понять, что в этом Сочи, который не тот Сочи, царит полнейшая анархия. Нормальные люди не рискуют выходить на улицы, кругом мародёры и правонарушители, всё разграблено, из разных районов города в небо поднимаются столбы дыма, вдали горит какая-то высотка, и нет никаких следов спецслужб, пожарных и прочих государственных органов. Двери в здание районного отдела полиции, попавшееся по дороге, были распахнуты настежь, и вокруг него никого не было.

Попытка найти там помощь успехом не увенчалась. Внутри всё было точно так же разграблено, как везде, и обнаружилось несколько семей, использующих здание в качестве убежища. Все они тоже были отдыхающими, которых блэкаут застиг в арендованных комнатах. Время оплаченной аренды закончилось, и арендодатели выставили их вон. Отдыхающие в поисках помощи наткнулись на здание полиции, но это им ничем не помогло.

– Полицейские были здесь поначалу, – рассказал один из обнаружившихся в здании людей. – Два дня или три. Их с каждым днём становилось всё меньше, а людей сюда за помощью приходило всё больше. Народ требовал от полицейских всего подряд, те без электричества сами не знали, что делать, и толком ничего не могли. Начались конфликты, драки, дошло до стрельбы. А потом те менты, что ещё оставались, вынесли из оружейной комнаты всё, что там было, и ушли. Больше они здесь не появлялись. Толпа тут обчистила всё, что смогла. В основном люди искали оружие, все сюда приходили за этим, добирались до пустой оружейной комнаты, обламывались и уходили. Потом сюда перестали ходить, и стало поспокойней.

– Почему вы не ушли в Сочи? – поинтересовался Пётр. – В смысле, в настоящий Сочи, туда, где мэрия? Там же организован лагерь помощи отдыхающим и туристам!

– Лагерь помощи?! – удивился мужчина. – В мэрии Сочи?! Впервые слышу об этом! Вы направляетесь туда? Мы идём с вами! Как туда дойти?

От здания отдела МВД вместе с Петром и его семьёй отходило уже человек десять, и идти стало гораздо спокойней. Оружия ни у кого не имелось, но проживавшие в здании полиции где-то обзавелись тремя или четырьмя битами, и теперь группы мародеров поглядывали на двигающуюся по проспекту команду Петра не хищнически, а настороженно. Это прибавило людям уверенности в себе, и они увеличили шаг. Но путь до мэрии всё равно занял часов пять, потому что дети начали уставать, а тут ещё у чемодана Олеси сломалось колесо, и Петру пришлось тащить его в руках несколько километров.

На улице начало вечереть, когда им всё-таки удалось добраться до мэрии. Никакого лагеря нигде видно не было, здание стояло с дверьми нараспашку и выглядело таким же заброшенным, как всё остальное. Правда, внутри действительно оказалось много туристов, и свободное место пришлось поискать. Вновь прибывшие смогли устроиться лишь на самом верхнем этаже, в тронутом пожаром крыле. На полах в частично обгорелых кабинетах валялись пустые огнетушители, видимо, сотрудники мэрии справились с возгоранием, после чего покинули ставшие непригодными офисы. А заодно и здание мэрии вообще. Все, кто приходил сюда позже, устраивались на нижних этажах, чтобы меньше ходить по тёмным лестницам, и за неделю здание постепенно заполнилось снизу вверх.

– На ночь советую запираться! – сказал Петру кто-то из ближайших соседей, явившийся посмотреть на вновь прибывших. – Могут обворовать или ограбить. Дадут по голове битой или клюшкой для гольфа – лечиться негде, и «скорая» не приедет.

– Но подождите. – Пётр растерянно оглядывал пустые офисы. – Где же мэр?! Где администрация?! Они же должны решать возникшие проблемы! Они же государство!

– Разбежались все, – презрительно фыркнул сосед. – На третий день здесь уже почти никого не было, на четвёртый вообще никто не пришёл! Да и толка от них не было никакого! Ничего не смогли сделать! Пытались заставлять продуктовые магазины раздавать товар бесплатно – никто им не поверил без документов и приказов. Они даже полицию притащили, но стало только хуже: полицейские начали забирать какую-то часть продуктов для своих семей, что-то приносили сюда, и к магазинам набежало столько людей, что толпа парализовала всё! Местные орали, что из-за приезжих им умирать с голоду, приезжие требовали обеспечения всем необходимым, ну и так далее! А связи-то нет, и машин тоже нет! Все как поняли, что никто сюда ничего ниоткуда не привезёт и то, что лежит в магазинах сейчас, это последние продукты, так той же ночью толпы ломанулись грабить супермаркеты.

Он скривился и махнул рукой:

– Город-то курортный, тут всё привозное. Как магазины разграбили, так жрать стало нечего. Местные собрали манатки и ушли толпами за город, кому было, куда идти. Город пустой, здесь мало кто остался, в основном отморозки, которым по кайфу помародёрить, и отдыхающие, которым деваться некуда.

– Как же люди здесь выживают? – Пётр ошеломлённо думал, как и чем ему накормить детей. – Где вы берёте продукты?

– Кто где, – пожал плечами сосед. – Многие пытаются ловить рыбу в море. Но на побережье сейчас почему-то рыбы особо нет, да и с удочками проблема – кому удалось вынести что-нибудь из туристического или охотничьего магазина, тот и обзавёлся снастями. Остальные обламываются и выживают, как повезёт: отбирают у кого-нибудь, если сил хватает, или лазают по разграбленным магазинам и квартирам в поисках чего-нибудь съестного. Только нигде особо ничего не осталось, всё уже выгребли. Поэтому конкуренция высокая. Где-нибудь в супермаркете во время поисков запросто ножом пырнут или голову битой раскроят. Туда лучше толпой ходить, хоть с каким-нибудь оружием. Те, кому повезло что-нибудь найти, сюда уже не возвращаются. Тут могут отобрать тупо толпой. Поэтому счастливчики стараются спрятаться в какой-нибудь незапертой квартире, там приготовить и съесть. Но с розжигом огня тоже проблемы, зажигалки есть не у всех. Многие стараются огонь не гасить, чтобы потом не ломать голову, как его добыть вновь. Из-за этого каждую ночь в городе что-нибудь загорается. Если так будет продолжаться дальше, то город сгорит нафиг!

Он сплюнул и зло процедил:

– Туда ему и дорога! Грёбаная туристическая дыра! Угораздило же оказаться не в том месте не в то время! Какого чёрта вообще попёрся в этот долбаный Сочи!

– Думаете, оказаться сейчас где-нибудь в Доминикане было бы лучше? – К Петру подошла жена с хнычущим сынишкой на руках. – Тут хотя бы на одном языке все говорят! Можно попросить еды для маленького ребёнка!

– Сейчас везде все на одном языке говорят! – саркастически парировал мужик. – На языке силы! Когда жрать нечего пятые сутки, на вашего маленького ребёнка всем пофиг! Посмотрим, как вы будете добывать себе пищу одним лишь языком!

Он развернулся и ушёл, явно недовольный умничаньем его супруги. На мнение какого-то там соседа Петру было наплевать, но вот чем кормить себя и семью – это был вопрос более чем насущный. Еды не было, воды осталось половина бутылки, пить из которой жена давала только детям. Сами они терпели, чтобы не пить при всех, иначе придётся делиться или скандалить, чего очень бы не хотелось. А так всё честно – эта вода для детей, мы даже сами её не пьём! Попутчики воспринимали этот ответ с видимым недовольством, но ругань не устраивали – вот и о’кей!

Вскоре на улице окончательно стемнело, здание погрузилось в темноту и ночной холод. Петру удалось собрать из пустых огнетушителей подобие очага и развести в нём костёр из кабинетной мебели. Чтобы не угореть, пришлось приоткрыть окно, и в офисе было совсем не так тепло, как хотелось. Но основные проблемы начались утром: всех мучила жажда, вода закончилась, малыш постоянно просил пить и плакал. Жена психовала и гнала Петра на поиски воды, упрекая в том, что они пришли сюда вчера, а он до сих пор понятия не имеет, где взять воду.

Объединившись с несколькими бывшими попутчиками, Пётр прошёл по зданию мэрии, задавая вопросы всем, кого встречал, и в конце концов кто-то кое-как объяснил ему, как добраться до протекающей через город реки. Попутчики взяли с собой все имеющиеся ёмкости и отправились на поиски.

– Главное – это не заблудиться! – заявила Анна Хабибовна, катящая за собой пустой чемодан, внутри которого лежали пустые пластиковые бутылки и баллоны из-под воды. – Чтобы потом суметь вернуться в мэрию!

– Если что, выйдем на главную дорогу и дойдём по ней, – ответил ей кто-то, и все пошли плутать по городу в поисках реки согласно полученному описанию маршрута.

Но то ли описание дороги было неточным, то ли находить маршрут по устному описанию никто толком не умел, но выйти к реке быстро не получилось. Команда водоносов петляла среди заброшенных городских кварталов не меньше часа. И уточнить дорогу не у кого, на улицах полно хлама и разворованных автомобилей, но живых людей нигде не было видно.

– А где все? – Анна Хабибовна вертела головой в поисках местных. – Мы же вчера шли по центральному проспекту, там было полно мародёров! Они что, ночью все ушли из города?

– На проспекте Путина много торговых центров, – ответил ей всё тот же попутчик. – Был там два дня назад, пытался искать в разграбленном магазине хоть что-нибудь. Чуть не зарезали! А тут жилые кварталы, магазинчики маленькие, их обчистили на третий день блэкаута! Люди отсюда начали уходить почти сразу.

– Так вы знаете город? – обрадовалась женщина. – Почему вы сразу не сказали?

– Потому что его не знаю, – недовольно пробурчал мужчина. – Был тут пару раз с местной девушкой. Гуляли по улицам к морю, вся туса там, на побережье! Не запомнил местность, а девушка растворилась с началом блэкаута! Река вроде там! – он ткнул пальцем вперёд. – В одиночку тут никогда не был, но вроде правильно идём! Не знаю, почему до сих пор не дошли!

Страницы:

Читать бесплатно другие книги:

Манюня

Абгарян Наринэ

«Манюня» – светлый, пропитанный солнцем и запахами южного базара и потрясающе смешной рассказ о детс...

Заноза для графа

Ёрш Ника

«Заноза для графа» – фантастический роман Ники Ёрш, жанр юмористическое фэнтези, приключенческое фэн...

Гордость и предубеждение

Остин Джейн

Книги английской писательницы Джейн Остин (1775–1817) пользовались огромной популярностью и при жизн...

ПереКРЕСТок одиночества – 3

Михайлов Дем

Главный герой многого добился в этой жизни – и заскучал. Заскучал по временам, когда шёл к цели, и к...

Идеальное совпадение

Ефиминюк Марина

Я приехала на учебу в Норсент, надеясь найти свое призвание. Но пока нашла одни неприятности! У них ...

Игрушка Её Светлости

Зинина Татьяна

Когда в наш дом притащили едва живого айва, на нём уже был рабский ошейник. Я хотела спасти его от п...