Идеальное совпадение Ефиминюк Марина
Не поняла…
– Почему это прозвучало так, будто вы собрались меня съесть в голодную зиму?
Теплота во взгляде и голосе человека, который сразу после знакомства сморщил нос и пробормотал приятелю: «Ни одной симпатичной девчонки в группе», по-настоящему удивляла. Понимаю, еде необязательно отличаться писаной красотой, но все равно странно.
– Ты большая молодец! – похвалил он. – Даже шутить в этой ситуации можешь.
– Что такого случилось, что вы всем коллективом меня как в последний путь провожаете? – уточнила я, сбрасывая тяжелую мужскую руку, по-хозяйски поглаживающую мое плечо.
– Разве не ты вызвала на дуэль какого-то северянина? – недоуменно спросил он.
Мы с Юной настороженно переглянулись.
– Нет, конечно! Перед первой лекцией местные пытались над нами некрасиво подшутить, и я поцапалась с этим парнем.
– И все? – Земляк озадаченно почесал затылок.
– Все, – согласно кивнула я, но беспокойство, поселившееся внутри, переросло в тревогу.
– Тогда почему на турнирной доске написали твое имя и какого-то Ваэрда?
– Что еще за доска?!
Оказалось, что такая действительно существовала, и во время экскурсии нас даже подводили к этой главной достопримечательности Элмвуда. Просто в тот момент меня больше интересовал вопрос, где находится лазарет и как до него добраться, не издохнув по дороге, поэтому доска помнилась, как в тумане.
Висел этот рупор студенческой жизни напротив столовой, и на нем действительно были начертаны наши с Ваэрдом имена, разделенные знаком «противостояние» на первородном языке.
– Ой! – испуганно промычала Юна, прикрыв ладошкой рот.
Я тоже подумала «ой», но только ругательством. К тому же в глаза бросалось, что в моей фамилии сделали ошибку и превратили из «розы» в «заморыша». Похоже, в этой академии у народа вообще были большие проблемы с грамотностью.
– Это законно? – спросила я ни к кому не обращаясь.
– Шай-эрские фамилии сложно переводить на диалект, – попыталась оправдать Юна чужую безграмотность.
– Я о дуэли.
– Ну… в правилах академии написано, что за магические конфликты отчисляют без права восстановления, но стороны могут выяснить отношения на арене, официально объявив о поединке.
– Ты читала устав? – изумилась я.
– А ты нет? – в свою очередь удивилась Юна. – Я неделю со словарем сидела.
Вместе с официальным приглашением из Элмвуда мне прислали разные брошюры с требованиями, описанием клубов и прочей студенческой ерундой, но кто изучает устав учебного заведения? Тем более написанный на диалекте! Я не знакома ни с одним человеком… ни с одним, кроме Юны. Даже Мейз не стал напрягаться, а уж он любитель.
Правила казались очевидными: не укради у соседа, не брось во врага своего разящего заклятия, не взломай кабинет ректора. В идеале вообще никогда не знакомься с ректором – меньше знаешь, лучше спишь. Не хулигань на улицах столицы, никогда и ни за что во хмелю не попадайся городским стражам. Но мы приехали в Норсент! Тут все не как у нормальных людей. В смысле, не как у шай-эрцев.
– Идем! – Соседка решительно схватила меня за руку и потянула в противоположную от столовой сторону.
– Куда?
– Во внутренний двор. Сейчас как раз большой перерыв.
– Как это связано?
– В одном из зимних писем Гаррет рассказывал, что в теплую погоду во время большого перерыва старается выйти во внутренний двор и подышать воздухом, там красиво и тихо. Можно спокойно почитать, пообщаться…
– Со статуей драконовой химеры, – подсказала я.
– С друзьями и с природой! – сердито поправила Юна. – Уверена, мы найдем Гаррета там. Если с ним спокойно поговорить, то все разрешится. Я верю, что он хороший!
– Особенно когда держит зубы сомкнутыми, – с сарказмом поддакнула я.
– Просто он не ожидал, что я приеду из Шай-Эра. А так… – Она замялась, понимая, что попала в логическую ловушку и пытается защитить человека, который вообще-то уже доказал, что является редкой скотиной. – Он очень добрый.
– Жаль, ему никто об этом не напоминает.
– Адель! – остановившись поперек людского потока, с отчаяньем воскликнула подруга. – Отчего ты всегда думаешь о людях плохо?
– Потому что они не позволяют подумать о них хорошо, – пояснила я. – Забыла? Твой парень вчера оказался так хорош, что ты едва не казнила невинную розу!
– Вот и дай Гаррету шанс доказать нам обеим, что он приличный человек!
С самым серьезным видом я воззрилась на соседку.
– Смотрю я на тебя, Юна, и не пойму, почему его совершенно не видно в темноте? Приходится на ночь снимать, чтобы не светился и не мешал спать, да?
– Что именно? – непонятливо моргнула она и зачем-то провела ладонью по русым волосам, убранным под тонкий серебряный ободок.
– Нимб!
Через высокие решетчатые окна галереи мы осмотрели внутренний двор. Хорошая погода выгнала на улицу довольно много студентов. Было оживленно. Безразличная к суете драконова химера грела на солнце каменные бока, а на ее морде нахохлились вездесущие воробьи.
Компания парней, перебрасываясь кожаным мячом, случайно залепила им в статую. Стайка птиц сорвалась с насиженного места и синхронно обернулась крошечными ящерками с перепончатыми шипастыми крыльями. Сделав круг над площадью, химеры превратились в воробьев и уселись обратно на нагретый камень.
– Вон он, – указала Юна в сторону скамеек.
Гаррет Ваэрд в белой рубашке с закатанными рукавами действительно принимал солнечные ванны! Закинув ногу на ногу, он с задумчивым видом почитывал какую-то книгу. Рядом стоял открытый термос с напитком. Все, как по рассказанному в письме.
– Поверить не могу, он еще и читает! – покачала я головой.
В смысле, конечно, Гаррет умел читать, слава божественному слепцу, высшее образование получал, но парень с кольцом в брови, выбритыми висками и с повадками варвара на перемене читал книги? Если это окажутся стихи – клянусь! – моя жизнь перестанет быть прежней.
– Адель, постой! – Юна покосилась в окно, быстро облизала губы и с умоляющей интонацией попросила: – Давай я подожду тебя здесь.
Говорили, что зима в Норсенте скорая, часто в середине октября ложится снег. Но пока в воздухе не ощущалось тоскливого холода, в Шай-Эре пахнущего осенними высокогорными цветами и жареными тыквенными пирожками, которые повсеместно продавали на улицах. Вокруг еще царило лето.
Решительной походкой я пересекла двор и утвердилась напротив Ваэрда. Не поднимая головы, он перевел взгляд со страницы на мои ноги в узких брюках и, только закрыв книгу, холодно посмотрел в глаза. Было любопытно, что именно он читал, но томик лежал названием вниз.
– Я видела наши имена на турнирной доске.
– Выбрала место и время?
Не понимаю, как мужчина с таким теплым голосом и внимательными глазами может быть… Гарретом Ваэрдом? Просто вселенская несправедливость.
– Ты их написал?
– Полагаешь, мне больше нечем заняться?
Кто тебя знает? Может, вызвал девушку на поединок и раструбил на весь мир. С другой стороны, мы же не в закрытой темной комнате тряпкой-то швырялись…
– Гаррет, я пришла заключить перемирие.
На этих словах он скрестил руки на груди, приняв настолько вальяжную позу, что захотелось дерзить, а не извиняться. Но поддаваться соблазну, заключая пакт о ненападении, было недальновидно.
– Мне искренне стыдно за брошенную тряпку. Поступок был по-детски глупым. И за случайно уроненный пиджак тоже неловко, – покаялась я.
– Случайно? – насмешливо уточнил он на диалекте.
– Ты был прав, мне следует оплатить чистку. Нет! Я сама отнесу пиджак в прачечную и прослежу, чтобы от него не отрезали ни одной драгоценной пуговицы.
– Даже так?
Односложные, ироничные ответы вызывали беспокойство, но я не теряла бодрость духа. Вернее, старательно его удерживала, хотя задора во мне заметно убавлялось с каждой секундой.
– И давай забудем о нашем маленьком недоразумении, – жизнерадостно предложила я.
– Нет.
– Что значит – нет?! – опешила я.
– В северном диалекте слово «нет» имеет одно-единственное значение: отказ.
– Но я же искренне извинилась!
Он резко встал. Ойкнув, я попятилась, чтобы не уткнуться ему в грудь, и снова оказалась в невыгодном положении человека, который во время ссоры вынужден униженно смотреть снизу-вверх.
– Кажется, ты решила, что я пошутил?
– Тебе не кажется, – согласилась я, больше не собираясь двигаться ни на полшажочка. – Не смущает выйти на арену с девушкой? Гордость не задевает?
– В Норсенте женщины имеют равные права с мужчинами, а моя гордость – не твоя головная боль.
Терпеть не могу, когда парни пользуются физическим превосходством! Сразу хочется отдавить противнику ногу и ударить каблуком по голени, но насилие никак не согласовывалось с желанием уладить конфликт мирно. Впрочем, похоже, мирно он и не улаживался…
– Что ж, в некоторых вопросах я совершенно не принципиальная. Давай мы не будем терять время на дурацкий поединок, согласна признать свое поражение, не размахивая мечом. Ты выиграл эту дуэль, Гаррет. Сердечно поздравляю!
Я протянула руку для рукопожатия. Несколько бесконечных секунд Ваэрд разглядывал мои тонкие пальцы с аккуратными короткими ногтями без лака.
– В таком случае, Адель, пакуй вещи в дорожный сундук и выметайся из Элмвуда, – совершенно спокойно, словно предлагал прогуляться до общаги, проговорил он.
– Что ты сказал? – опешила я, и протянутая рука сама собой упала.
– Победитель имеет право потребовать от побежденного компенсацию. Я хочу, чтобы ты убралась в свой Шай-Эр.
– Уже покидала в сундук туфли и оформила переход в портальной гавани! Ты сын ректора, Гаррет Ваэрд? – зло фыркнула я.
– Нет. – Он с трудом сдерживал улыбку, наблюдая, как я бесилась.
– В таком случае тебе не удастся выставить меня из Норсента. Разве что отправить запертой в дорожном сундуке.
Мне совершенно не понравился интерес, вспыхнувший в его глазах. Выглядело так, будто ему совершенно бесплатно подкинули идею, и он планировал на досуге хорошенько обдумать соблазнительность перспективы выслать раздражающую девицу как багаж. Желательно вплавь по морю.
– Похоже, Гаррет, по-хорошему мы не сговоримся… – резюмировала я. – Давай устроим дуэль! Но я тоже хочу компенсацию.
– Какую?
– Не переживай, придумаю. Поверь, с фантазией у меня полный порядок.
– Я заметил.
– Выбери место сам, я плохо знаю Элмвуд.
– Малая арена, – немедленно предложил он.
– В пятницу.
– Завтра! – Противник отказался ждать жалкие пару дней.
– Ты выбрал место, я – день. Мне нужна пятница!
– Что ты собираешься делать до пятницы? – криво усмехнулся Ваэрд. – Дорожный сундук складывать?
Какой-то странный вопрос. Конечно же, учиться основам турнирной магии. Если с призывом силы и общими заклятиями у меня проблем не было, то как держать в руках тренировочный шест я понятия не имела.
– К дуэли надо хорошо подготовиться: компенсацию придумать, прическу сделать…
На этих словах он перевел взгляд на мои темные кудри, благопристойно собранные в пучок, и согласился:
– Да, прическу сделать не помешает.
Я чуть не подавилась на вздохе. На себя пусть в зеркало посмотрит! Тоже мне образец аристократической аккуратности.
– И кстати, клуб твоих поклонниц просто обязан извиниться! – бросила я напоследок. – В отличие от тебя я всегда принимаю искренние извинения.
К подруге, нервно следящей за нами из большого окна, я возвращалась бодрой походкой, но в наимрачнейшем настроении, которое отчаянно старалась не показывать.
– Как все прошло? – вопросила она, едва я вернулась в прохладное фойе. – Показалось, что вы опять поругались.
– Как ты и сказала, я дала Гаррету шанс доказать, что он хороший парень.
– И?
– Он успешно доказал, что плохой.
– Что это значит? – не поняла подруга.
– Дуэль в пятницу на малой арене.
– Господи, на малой арене?! – с ужасом, заставившим проходивших мимо людей обернуться, вскрикнула Юна, словно знала об этом месте страшную тайну. Вроде той, что все девушки, подписавшиеся на дуэль с северянами, обязательно заканчивали жизнь разоренными лавочницами и с пальцами, потерявшими чувствительность от едкого сока аскарома.
– А что не так с этой ареной? – немедленно почуяла я подвох.
– Понятия не имею, – покачала подруга головой. – Я даже не знаю, где она находится.
Воздух рассек бой часов, созывающий студентов на последнее занятие первого учебного дня. Из внутреннего двора к дверям ринулся народ.
– Идем? – Я приобняла ее за плечи и утянула по направлению к башне факультета языкознания.
Юна послушно зашагала рядом, но все-таки спросила:
– Но как же поединок? Ты что-нибудь знаешь о турнирной магии?
– Ничего! Но поединок в пятницу, а северный диалект сейчас. Если из-за пропусков я и с куратором наживу проблем, то точно не дотяну до конца полугодия.
Языковой курс вела совсем молоденькая преподавательница, по виду чуть старше студентов. Она не сказала ни слова, когда мы с Юной, тихонечко поскребясь в дверь, быстренько заняли свободные места в разных концах аудитории. Усевшись на последней парте в углу, я оказалась практически невидимой для преподавателя. Пока остальных шай-эрцев третировали вопросами по грамматике, я в мрачных красках представляла гипотетическое возвращение домой.
Мама, безусловно, обрадуется, что ни одна стихия не успела испортить дочери цвет волос благородного оттенка «вороново крыло», а папа придет в ярость и лично запишет меня на бытовую магию.
После королевской службы, выдрессировав три тысячи домовых духов и поставив в горных аулах три сотни защитных контуров от диких виверн, я уйду на покой и открою собственную магическую лавку. Буду продавать укрепляющие эликсиры, выжимать сок из ягод аскарома, восполняющего магические потери, и катать собственными руками энергетические шарики галькоу. Правда, пока я понятия не имела, как их делают, но, без сомнений, меня научат. На бытовой магии в принципе обучают весьма приземленным вещам.
Если что, я вовсе не считала, будто держать магическую лавку зазорно. Все лавочники на нашей улице очень милые люди и дают скидки постоянным покупателям. Просто продажи – и это доказанный факт – не самая сильная моя сторона.
Когда нам с Мейзом было по девять, мы продавали амулеты из храма божественного слепца на Птичьей площади и планировали пожертвовать вырученные деньги приюту бездомных химер. Стыдно вспомнить, но я умудрилась доплатить какой-то ушлой тетушке четыре сантима, чтобы та купила амулет – за два. До сих пор от себя в шоке! Особенно учитывая, что никогда не испытывала проблем с арифметикой.
– Как ваше имя?
Внезапно я осознала, что абсолютно все повернулись в мою сторону. Угол аудитории из слепой зоны превратился в самую просматриваемую. Преподавательница приветливо кивнула, поторапливая.
– Адель Роуз, госпожа профессор, – выпалила я на шай-эрском языке.
– Если бы вы не опоздали, то услышали главное правило этого курса: в аудитории языкознания мы говорим только на северном королевском диалекте.
– Простите, мастреса профессор.
– Вы очень смелая, Адель! – похвалила меня она.
Опять?! Да я даже не шевелилась!
– Я? – на всякий уточнила у преподавательницы.
– Выбрать классическую поэзию Норсента темой эссе – потрясающая воображение смелость! Думала, никто не возьмется, но вы подняли руку. Удивлена!
А уж как я удивлена, словами не передать! Особенно словами на северном диалекте. Когда только успела? С другой стороны, если мозг не подает сигналов присутствия, то тело начинает жить собственной жизнью. Удивительно, как я подняла одну руку, а не две.
– Искренне восхищена! – продолжала петь дифирамбы преподавательница, словно не замечая ужаса, проступившего у меня на лице (точно проступил, зуб даю). – И не стесняйтесь обращаться ко мне за помощью в подборе литературы. Я испытываю безмерную страсть к классической поэзии.
– Спасибо.
– Кто ваш любимый поэт?
Да вы шутите, госпожа преподаватель! Они все нелюбимые!
Кое-как я выудила из памяти пару имен из школьного курса по чтению в старших классах. От натуги по спине побежала капля пота, и захотелось расстегнуть пару верхних пуговиц на рубашке.
– Вы уж постарайтесь, мастреса Роуз! – подбодрила меня преподаватель. – Я рассчитываю на вас.
Я начинала склоняться к мысли, что Ваэрд сделает мне большое одолжение, если прикончит на дуэли. Все равно добьют мертвые классики северного полуострова. В голове неожиданно всплыла старая шутка: «Вы не любите норсентскую классическую поэзию? Вы просто никогда не читали этих стихов у надгробья злейшего врага!»
Глава 4
Основы турнирной магии
За время занятия на турнирной доске произошли изменения. Мы с Юной обнаружили их, когда сразу после практикума спустились в столовую. Конечно, лучше бы список дуэлянтов этой недели пополнился парой десятков имен, но кроме нас с Гарретом других талантов не нашлось. Видимо, народ терпел, чтобы в полной мере насладиться нашим совместным позором. Но кто-то педантично исправил ошибку в моей фамилии, а под именем противника пририсовал мелом двухзначный шифр.
– Поздравляю, подруга! – вставший рядом с нами Мейз, громко захлопал в ладоши у меня над ухом. – Как ты умудрилась?
– Слово за слово… – вздохнула я, отталкивая его руки. – Кстати, что за порядковый номер под именем Ваэрда?
– Ставки.
Другими словами, они еще и тотализатор устроили. Куда магистры смотрят, когда у них тут академия в натуральный игорный дом превращается?
– Почему под моим именем нет ни одной ставки? – возмутилась я, указав пальцем на доску.
– Ты рассчитываешь победить? – скосил он глаза.
– Поставь завтра!
– Я уже поставил, – дернул головой Мейз.
– Мейз Эйбл, мы знакомы с рождения, а ты за какой-то час успел поставить на моего противника?! Вот сейчас ты меня по-настоящему расстроил! В следующий раз, когда сляжешь с горловой жабой, не буду тебе кружки с горячим бульоном из кухни таскать. Понял? – проворчала я и, развернувшись на пятках, замаршировала в столовую.
– Эдди, подожди меня! – Юна припустила следом.
Свободных столов не нашлось, и нам с соседкой пришлось скромно пристроиться к северянам на два последних свободных стула. Но не успели мы разместиться, как сотрапезники подхватили подносы и быстро освободили места.
– Смотрю, ты мне пространство расчистила. – Мейз без зазрения совести уселся рядом.
– Не заметил, что я тебя подчеркнуто игнорирую?
На столе появился обед. Большая миска с горячим жидким супом, вокруг которой теснились соленые закуски.
– Пообедаем и пойдем тренироваться, – распорядилась я, переставляя тарелочки с этими странными гарнирами, как их называли северяне, поближе к лучшему другу. – У меня всего два дня, чтобы освоить турнирную магию.
– За два дня ты разве что научишься падать, не разбивая нос, – насмешливо фыркнул он.
– По-моему, вернуться из дуэли с целым носом большая победа, – хмыкнула я и быстро спросила: – Все еще не хочешь передумать насчет ставки?
– Нет, но дам совет, как лучший друг лучшему другу: после еды не стоит заниматься турнирной магией, иначе впрок не пойдет.
– Что именно? – совершенно серьезно, словно не догадывалась, что паршивец надо мной измывался, уточнила Юна.
– И то, и другое, – хмыкнул Мейз.
– В таком случае не наедайся, – вернула я ему совет.
– Заниматься собираешься ты, а почему голодать должен я?
– Ты покажешь мне основы турнирной магии.
– Я?! – обескураженно уточнил он.
– Мейз, ты занимался турнирной магией? – восхитилась Юна. – Как чудесно!
– В шестом классе, – не скрывая раздражения в голосе, припомнил тот, – и это был поистине чудовищный опыт.
– В шестом классе? – с подозрением покосилась я на друга. – Совсем недавно. Всего-то десять лет назад.
Отчего-то мне казалось, что тогда мы ходили в младшую школу, и именно возраст позволял Мейзу перед каждой тренировкой вдохновенно выть в подушку, размазывая по наволочке в цветочек сопли.
– Я ничего не помню.
– Сколько тебя знаю, ты никогда не жаловался на память. Уверена, что с турнирной магией, как с вязанием: голова забыла, а руки помнят.
– Этим их шестом размахивать – не петельки на спицах перебирать, – нетерпеливым тоном объявил будущий тренер.
– Тебе лучше знать. Из нас двоих именно ты умеешь вязать, – парировала я.
– Мейз умеет вязать?! – вскрикнула Юна.
– Получше городских мастериц, – охотно поделилась я. – На каждый Новый год дарит всем разноцветные шарфики и варежки. Очень милые. Если попросишь, он и тебе свяжет. Ой, я еще про печенье не рассказала!
– Печенье? – восторженно повторила Юна и бросила на парня уважительный взгляд. – Ты еще и печь умеешь? У нас дома служит повар, но папа каждое воскресенье сам готовит завтрак.
У нас папа был способен разве что сжечь завтрак… Если бы он занимался этим каждую неделю, то мы с мамой превратились бы в ярых прихожанок храма божественного слепца и с раннего утра в воскресенье сбегали на проповеди. Дешевле обошлось бы.
– А какие Мейз маринует кабачки с красным перцем… – мечтательно закатила я глаза.
В отрочестве роль подружки-умницы, с которой меня вдохновенно сравнивала неугомонная родительница, досталась Мейзу с его странными увлечениями.
В тринадцать лет он ни с того ни с сего начал вязать, высокомерно заявив, что медитативное занятие учит усидчивости. Подозреваю, в тот год он в кого-то влюбился и таким нехитрым образом успокаивал нервишки. Но родительница-то была не в курсе, что лучшее снадобье от разбитого сердца – вязание, и съела мне плешь на голове, дескать, даже мальчики способны освоить простейшие плетения на спицах, а ее дочь разве что клубок запутает.
Но роковым в моем отрочестве стал день, когда мелкий (в то время) гаденыш решил освоить кулинарию и с первого раза испек миндальные печенья!
Страшно вспомнить, что происходило с мамой. Три недели я боялась возвращаться домой после занятий – едва заходила в двери, сразу попадала к очагу. Складывалось впечатление, что она тренировала единственную дочь для службы королевской поварихой. Какое счастье, что из-за ежедневных кухонных подвигов у меня снизился учебный балл, и папа решительно прекратил мучения! До сих пор на коврижки с джемом и слойки с козьим сыром не могу смотреть без содрогания. Готовить тоже терпеть не могу.
– В общем, он у нас очень разносторонний парень, – бессовестно подлила я меду в чашу его самомнения, – просто кладезь талантов!
– Так и быть, – удовлетворенно кивнул Мейз, – потренируемся.
Неожиданно приятель протянул длинные руки и забрал у меня миску с супом, откуда аппетитно высовывался осколок мозговой косточки, обвернутой в мягкое мясо.
– Почему ты средь бела дня воруешь мою еду? – непонимающе проследила я за приземлением тарелки в центр стола и немедленно плюхнула в глубину бульона облизанную ложку, чтобы у нахального вора не возникло желания прикончить лишнюю порцию.
Он даже бровью не повел и уверенно ответил:
– Когда будешь прыгать по залу, скажешь спасибо, что не переела.
– Да я уже очень благодарна, если ты не заметил, – возвращая тарелку на законное место, в смысле, к себе на поднос, уверила я. – Тут переедать вообще-то нечего.
Он сглазил – объелись все трое. Тренировку пришлось отложить на пару часов. За это время я успела сходить в библиотеку за дуэльным кодексом. Хотелось до конца быть уверенной, что Гаррет не сумеет меня выставить из Элмвуда, когда… в смысле, если победит.
У правил проведения магических поединков оказалось почти семнадцать редакций! Я выбрала самую последнюю, всего лишь столетней давности. Потом поприставала к смотрителю читального зала, пытаясь выяснить, нет ли текста свежее, но оказалось, что в холодном мрачном Норсенте действительно застряли в темных временах первородного языка и договорных браков.
– Нашла кодекс? – спросила Юна, когда я вернулась в общежитие. Она уже успела переодеться в спортивную форму, хотя тренироваться не собиралась. Видимо, хотела поддержать командный дух.
– Столетний, – проворчала я. – Хорошо, что у меня такой же старый словарь.
– У тебя есть словарь старых слов? – восторженно воскликнула соседка. – Откуда?
– На блошином рынке купила, – пожала я плечами, заходя за ширму, чтобы натянуть спортивную форму с алой эмблемой Академии общей магии в Но-Ирэ. – Просили пятьдесят, но удалось сторговаться за двадцать пять.
– Тысяч динаров?
– Каких тысяч? Сантимов!
Последовала странная пауза. Переодевшись, я выглянул из-за ширмы.
– Когда познакомишься с моим папой, ни в коем случае не рассказывай эту историю про двадцать пять сантимов, – с самым серьезным видом велела Юна. – Даже не упоминай! Он отдал за раритетный словарь стоимость половины городской библиотеки и даже не разрешил его взять в Норсент.
– Вас обманули.
– Я уже догадалась.
В назначенное время мы втроем встретились перед гостеприимно раскрытыми дверьми спортивного крыла и в нерешительности остановились. Впереди тянулась длинная широкая галерея, залитая ржавым полуденным солнцем. В воздухе плавала туманная дымка. Каменные стены прикрывали гобелены с вытканными символами первородного языка.
Читать бесплатно другие книги:
