Возмутитель спокойствия Брэнд Макс
Мэриан была одета как обычная девушка с ранчо. Наряд ее состоял из широкополой шляпы, свободной блузы и юбки-брюк. Должен признаться, вид такой красотки, восседающей верхом на несущейся галопом лошади, заставляет трепетать сердце любого мужчины.
Но когда она подъехала поближе, то стало ясно, что в ее облике куда больше городского шика, нежели обыкновенной сельской простоты. Выглядела девушка так безупречно и изысканно, словно три горничные трудились целое утро не покладая рук, и все ради того, чтобы сделать ее еще более неотразимой, чем она есть на самом деле.
Даже босс был как будто несколько удивлен ее приездом. Остальные же парни попросту разинули рты, так им не терпелось услышать хотя бы слово от этой финтифлюшки. А Ньюболд даже бросил работу на несколько минут.
Я сказал «бросил», но это не совсем так. Он просто воспользовался вынужденным простоем, во время которого меняли лошадей, чтобы поболтать со столь неожиданной гостьей. Прочие же великовозрастные идиоты отчаянно вытягивали шеи, глазели на девицу, восхищались ею, готовые пасть к ее ногам и умереть, мило ей улыбались, смущенно краснели, и при этом вид у них был откровенно дурацкий.
– А вы, мистер Ньюболд, как я погляжу, прямо-таки настоящий рационализатор, – проговорила она.
– Как-то само собой получилось. Вот и все, – ответил он и, подобно остальным, тоже расплылся в широкой, глуповатой улыбке.
Я вынул из кармана плитку табака, откусил кусочек и, задвигая его языком за щеку, почувствовал, как расслабляются мышцы на лице. Я разглядывал девушку и раздумывал над тем, отчего же мы, мужики, такие слабаки. Возможно, в любой другой день она бы и произвела на меня столь же сильное впечатление, какое обычно производила на всех остальных, но тогда я слишком переживал из-за парня, к тому же пот ручьями струился у меня по лбу и попадал в глаза, а за шиворот постоянно набивалась колючая труха, что тоже не настраивало на романтический лад.
Поэтому я оценивающе посмотрел на девушку и сказал сам себе: «Не дури! Тебе бы что-нибудь попроще, а то и оглянуться не успеешь, как выйдешь в тираж».
А Мэриан расхаживала вокруг и всем восхищалась. Она первый раз в жизни увидела пресс для сена в действии. Я слышал, как девушка восторгалась бесстрашием погонщика, уверяя его, что лишь настоящий смельчак способен вот так, как он, ходить за этими неистовыми, норовистыми конями. А что, если поперечина ворота сломается? Подумать только, что тогда с ним произойдет!
Затем она восхитилась обвязчиком тюков, выразив восторг по поводу того, как это один работник может выполнять столько операций одновременно, и разве это не замечательно, что человеческие руки могут действовать как будто сами по себе, словно каждой из них управляет собственный мозг. Затем вернулась обратно, глянула на меня и ужаснулась тому, какому огромному риску я себя подвергаю, орудуя этой громоздкой штуковиной с четырьмя изогнутыми и острыми, как копья, зубьями. По своему обыкновению, Мэриан назвала меня по имени – Джо. А вы вспомните Наполеона. Ведь он знал поименно всех солдат своей армии, разве нет?
Так вот, в этом и заключался весь фокус. Кстати, получалось это у нее чертовски величественно, и даже недостойнейший из подданных мог рассчитывать на благосклонный взгляд царственных очей.
– Уж можете не сомневаться, – ответил я, – риск огромный…
Я хотел добавить еще что-то, но тут облако пыли над платформой немного рассеялось, и она увидела бледное лицо мальчишки как раз в тот момент, когда тот вонзал вилы в огромную копну сена.
– Боже мой, мистер Ньюболд! – воскликнула девушка с таким неподдельным ужасом в голосе, что даже у меня по спине побежали мурашки. – Неужели вы нанимаете детей… с оплатой по заниженным расценкам?
Мне показалось, что Ньюболд был готов сквозь землю провалиться. И тогда я мысленно пожелал, чтобы так оно и случилось, чтобы земля сомкнулась у него над головой и чтобы он уже никогда не выбрался обратно.
Глава 6
Все-таки не часто выпадало счастье поглядеть на Ньюболда, оказавшегося в дурацкой ситуации. Но именно в ней он теперь и был. А тут еще этот негодный сопляк, этот Чип, загрузив в пресс последнюю охапку сена, остановился у самого края площадки и в то время, как погонщик прокричал «Вынимай!» – заявил:
– Эй, Ньюболд! Мы что тут, для танцев собрались, что ли? А баба-то здесь что делает?
Я подумал, что после этих слов Руни уж теперь точно заберется наверх и оторвет мальчишке голову; а обвязчик тюков вытащил из пресса готовый тюк, закрыл дверцу, после чего высунулся из-за угла и одарил пацана свирепым взглядом.
Но я понял, в чем дело.
Просто Чипу не было никакого дела до женского сострадания. У меня сжалось сердце. Подумать только, какая железная выдержка у этого мальчика! Я знал, что ему было очень плохо, что он с ног валился от усталости, но при этом не жаловался и не требовал сострадания к себе! И если уж на то пошло, не хотел, чтобы его жалела женщина!
Уж можете не сомневаться, босс, разумеется, не полез за словом в карман и объяснил присутствие мальчишки по-своему:
– Видите ли… это новичок. Вызвался показать нам, как надо обращаться с прессом. Вот теперь и петушится от осознания собственной значимости!
– Да уж, – вздохнула Мэриан Рэй. – Иногда еще встречаются вот такие грубияны от рождения. И их можно только пожалеть!
Но в голосе ее больше не слышалось сострадания. Она смерила мальчишку таким взглядом, от которого, пожалуй, расплавилась бы и оцинкованная крыша; но только Чип к тому времени уже отвернулся от нее, заталкивая в глотку старенького пресса новую порцию сена. И не обращал на происходящее у него за спиной ни малейшего внимания!
По-видимому, он дал Мэриан Рэй пищу для размышлений. И все-таки она нашла в себе силы привычно одарить нас своей лучезарной улыбкой – странно, но только у симпатичных девиц это получается ничуть не хуже, чем у самых настоящих артисток! – и очень скоро уехала.
Я-то думал, что, как только она скроется из виду, босс все-таки разрешит бедняге Чипу спуститься вниз, и даже заметил, как и сам мальчишка исподволь поглядывал в его сторону, но Ньюболд сделал вид, будто совершенно забыл о существовании пацана. Его сердцу было неведомо чувство жалости. Вот и теперь, обратив в свою пользу мальчишеское честолюбие и максимализм, хозяин оставил его на верхней площадке пресса, заставляя работать на износ.
У меня уже возникло такое ощущение, что паренек может в любой момент упасть замертво. Я видел, как у него дрожали коленки, как он ходил, еле передвигая ноги, то и дело спотыкаясь. И тем не менее не выпускал вилы из рук, продолжая упорно запихивать сено в чрево пресса, так что все его последующие тюки были такими же плотными и увесистыми, как и самый первый.
Но вот последний час, тянувшийся, наверное, целую вечность, подошел к концу. К тому времени все мы только и делали, что затаив дыхание следили за настырным мальчишкой, который, похоже, не собирался сдаваться без боя.
Результатом этого его поединка с самим собой было то, что ему удалось выстоять до полудня, и к двенадцати часам дня он в одиночку перелопатил, не сходя с платформы, шестнадцать тонн сена. Знаю, в это трудно поверить, и впоследствии многие сведущие люди, разбирающиеся в подобных вещах, выражали большие сомнения на сей счет, но я был там и видел все собственными глазами, а потом еще собственноручно подводил итог по записям, сделанным в книге учета обвязчиком тюков.
Шестнадцать тонн и восемнадцать фунтов, если уж быть до конца точным. А мальчишке было всего пятнадцать лет!
Как я уже сказал, он продолжал работать до того самого момента, пока повар не начал призывно стучать половником по сковородке, всем своим видом давая понять, что сколько бы времени ни показывали обычные часы, а только у него на кухне уже наступил полдень.
Работа была тут же прекращена, лошади распряжены, все начали дружно вытряхивать из-за пазухи колкую труху и протирать глаза от пыли. Я же продолжал наблюдать за мальчишкой и видел, как он начал было спускаться вниз, придерживаясь за стенку пресса, но затем передумал и медленно направился туда, где на земле высился ворох оставшегося после прессования мусора, состоявший наполовину из пыли и сенной трухи и доходивший почти что до самой площадки. Там он опустился на край платформы, но потом его тело развернулось, подобно неуправляемой лодке, подхваченной быстрым течением, и он безвольно скатился вниз.
Человек посторонний мог бы, пожалуй, решить, что мальчишка сильно ударился головой о твердый ком выжженной солнцем земли, но я-то знал, в чем дело.
Подбежав к нему, я приподнял ему голову и глянул в лицо. У него посинели губы, а вокруг глаз залегли белые пятна. Паренек безжизненно лежал на земле и был похож на размалеванную обезьянку с картинки.
Не теряя времени, я дотащил мальчишку до бака с водой и окунул его туда несколько раз, после чего отволок под кухонный навес и, уложив так, чтобы ноги были выше головы, принялся обмахивать.
Ребята столпились вокруг нас и тоже помогали, кто чем мог. Никто не проронил ни слова. Да и особой помощи от них ждать тоже не приходилось. Но один взял у меня из рук сложенную газету и стал обмахивать ею мальчишку, и еще я помню, как Пит держал над горлом Чипа мокрую тряпку, выжимая из нее непрерывную струйку воды. Это была не самая приятная компания. Ребятам было стыдно, но только нет ничего опаснее совестливого мужика. Он стремится поскорее вновь обрести душевный покой и ради этого готов на все.
Подошел к нам и Ньюболд.
– Ну что ж, – произнес он, – думаю, мы здорово проучили этого щенка.
Никто ему не ответил, но все разом обернулись и красноречиво поглядели на босса. Больше он ничего не сказал, а лишь смущенно кашлянул и, напустив на себя подчеркнуто сосредоточенный вид, принялся сворачивать цигарку. Но я видел, как на лице у него заходили желваки, и мне стало ясно, что даже если Ньюболду неведомо чувство стыда, то по крайней мере иногда ему все-таки бывает страшно.
На протяжении последующего получаса мы хлопотали вокруг Чипа и все это время просто молчали, если, конечно, не считать того, что изредка кто-нибудь из нас в сердцах обзывал другого болваном, после чего плечом оттеснял ближнего своего в сторону и самолично брался выполнять часть его работы. Я уже не сомневался в том, что Чип умирает и что Ньюболду после этого тоже не жить, когда веки мальчишки вдруг дрогнули, он недоуменно посмотрел на нас, а затем вздохнул и снова закрыл глаза.
– Мамочка! – всхлипнул пацан, повернулся на бок и снова вздохнул.
Это зрелище потрясло меня до глубины души. Я имею в виду то, что было даже не обязательно заглядывать в его свидетельство о рождении, чтобы догадаться, что лет ему было на два-три года меньше, чем все мы думали. У каждого из нас и без того было муторно на душе, так что можете себе представить, что мы почувствовали, когда услышали этот жалобный всхлип, увидели, как он повернулся и вздохнул – совсем как ребенок в кроватке, когда над ним склоняется мать, чтобы поцеловать дитя на ночь.
Ньюболд решительно отодвинул меня в сторону и наклонился, чтобы получше разглядеть мальчишку. Он не сказал ничего, однако взгляд его был красноречивей всяких слов.
И тут затянувшееся молчание нарушил тихий мелодичный голосок, холодно заметивший:
– Теперь я вижу, мистер Ньюболд, что все это время он показывал вам, как работает пресс!
Опять эта девица!
Оказывается, ее лошадь потеряла подкову, и она повернула обратно, чтобы шагом доехать до нашего лагеря в надежде, что здесь смогут для нее что-либо сделать, тем более что у нас была своя кузница.
Произошло самое худшее из того, что могло с нами случиться. В такие дела посторонних вообще стараются не посвящать, даже мужчин. А уж про женщин и говорить нечего – любая из них, услышав подобную историю, для начала переварит полученную информацию, а потом выдаст собственную версию случившегося, дополняя ее новыми красочными подробностями. И с каждым новым пересказом наша компания будет все больше и больше походить на шайку людоедов-пожирателей детей!
Но хуже всего, если душераздирающие истории о нашей жестокости будут исходить от самой Мэриан Рэй, ибо ничего из сказанного ею не будет подвергнуто сомнению! У меня в голове промелькнула мысль о том, чтобы вскочить и убежать, любой ценой добраться до станции – хоть бы даже и пешком – и уехать подальше от этих мест.
По лицам остальных было видно, что они подумывают о том же.
Но не успели мы опомниться, как девушка уже сидела на земле, положив голову мальчишки к себе на колени, и, не обращая внимания ни на кого из нас, тихо приговаривала:
– Бедняжка! Бедный мальчик! – И она провела тонкими пальчиками по его пыльным волосам, убирая их со лба.
Но это было лишь начало. Всем своим видом Мэриан давала нам понять, какая огромная пропасть лежит между этим «бедным мальчиком» и звероподобными мужланами вроде нас.
Возможно, она была права.
Затем, вдоволь насладившись произведенным впечатлением, мисс Рэй распорядилась:
– Хватит поливать его водой. Температура и так уже ниже нормальной. Мы могли бы попытаться вернуть его к жизни. – Но тут же добавила: – Хотя, конечно, до конца оправиться от такого шока он уже не сможет никогда!
Мы не стали ставить под сомнение ее медицинские познания. Так или иначе, а только наша дальнейшая судьба зависела от этой девчонки, и чем меньше мы говорили, тем было лучше для нас же самих.
Я уже не помню, что она делала. Но кажется, в какой-то момент спросила, не найдется ли у нас немного виски, и тут же извинилась за свое предположение, будто бы мы можем держать при себе такую отраву. Отраву? Да она сама была похлеще всякого яда и могла отравить жизнь кому угодно. Мэриан действовала нам на нервы. Готов поклясться, что все это время она продолжала улыбаться уголками губ. А еще то и дело поднимала глаза, останавливая пристальный взгляд на ком-нибудь из нас, словно желая запомнить наши лица и имена для дальнейшего упоминания.
Короче, положение было совершенно дурацкое. Я даже забыл о своей жалости к мальчишке. По мне, уж лучше бы он сгинул и был затоптан насмерть обезумевшими от жажды коровами, избавляя нас тем самым от дальнейших мук совести.
Время от времени я посматривал на Ньюболда и был несказанно удивлен, заметив со второго или третьего раза, что при всей своей бесчувственности и носорожьей толстокожести он тоже, оказывается, умеет переживать. И это еще мягко сказано!
В конце концов босс собрался с духом и проговорил:
– Мисс Рэй, я не знал…
Девушка подняла голову и холодно посмотрела на него:
– Чего вы не знали, мистер Ньюболд?
Он глядел на нее в упор. Это был отважный поступок с его стороны.
– Я не знал, что могу быть такой скотиной!
О том, что произошло в следующий момент, даже вспоминать не хочется. Она пристально посмотрела на него и спросила:
– Неужели?
Это было самое язвительное замечание из всех, когда-либо мною слышанных. А я, признаться, в своей жизни слышал немало гневных тирад, да и чего не наговоришь по пьяному делу.
Мальчишка пошевелился и застонал.
– Не волнуйся, все хорошо, – успокоила она его. – Бедный мальчик!
Тут он вздрогнул и порывисто сел. Огляделся по сторонам и недоумевающе уставился на девушку.
– А это что еще за детский сад? – спросил Чип. – Хватит нюни распускать!
И поднялся с земли!
Глава 7
Что ж, должен признаться, мне стало намного легче, когда я увидел, что парень снова встал на ноги. Затем он неуверенно шагнул вперед, покачнулся, но сумел удержать равновесие, схватившись рукой за край колеса полевой кухни.
– Слушай, Джо, дай закурить, – попросил Чип.
Вид у него был совсем больной, и я прекрасно знал, что меньше всего на свете ему сейчас хочется курить, однако все же достал кисет и начал сворачивать для него цигарку. Было ясно, Чип специально затеял этот разговор, чтобы потянуть время. И все наши это тоже понимали.
Но девушка все приняла за чистую монету. Она подошла к мальчишке и встревоженно сказала:
– А может, тебе все-таки лучше лечь? Ты очень плохо выглядишь. Это же надо, пережить такое, мой бедный мальчик…
Чип презрительно глянул на нее, затем обернулся к нам.
– Чего это она, ненормальная, что ли? – бросил он. – Слушай, Джо, уведи меня отсюда, а то вдруг это заразно.
Его замечание вынудило мисс Рэй отступить на несколько шагов назад. Но она не унималась. Если уж уверенная в собственной правоте женщина задумала вершить добро, то никакая сила ее не остановит.
– Послушай, – заговорила она, – а разве тебе не хочется поехать со мной? Мой отец с радостью взял бы на работу такого… мужчину, как ты.
Она сделала ударение на слове «мужчина», сопроводив его парой своих самых очаровательных улыбок.
– А позвольте узнать, мэм, кто ваш папаша?
– Судья Артур Рэй, – мягко ответила девушка, видимо не желая окончательно смутить бедного пацана упоминанием столь славного имени.
– Судья Артур Рэй… судья Артур Рэй… – задумчиво повторил мальчишка с таким видом, словно ему необходимо время, чтобы вспомнить имя человека, о котором был наслышан всякий живущий на Западе, точно так же, как все знали, кто такие тетоны. – Ах да, теперь припоминаю! Это тот мужик, который ловко облапошил индейцев на сделке с землей, да?
Злые языки действительно поговаривали, будто старый судья Рэй выторговал у индейцев-тетонов лучшие пастбищные земли, расплачиваясь с ними по большей части кукурузным самогоном. Даже если семейство Рэй не имело обыкновения обращать внимания на досужие пересуды, то до девушки наверняка доходили подобные слухи. Она густо покраснела и явно собралась что-то возразить, но только этот несносный мальчишка не дал ей такой возможности.
Он продолжал развивать свою мысль:
– Возможно, вашему папаше и в самом деле нужен хороший работник. Можете ему передать, что я очень польщен получить такое приглашение, но вынужден отказаться, потому что по-индейски говорить не умею и не смогу быть ему полезен. Пресс для сена – вот моя стихия.
– Но ведь… – начала было девушка и тут же осеклась. Должно быть, вовремя поняла, что собирается сказать очередную банальность. А может, просто решила, что незачем повторять прописные истины.
Мэриан лишь вздохнула и продолжила уговоры. Как я уже сказал, никакая сила не может остановить женщину, если та решила высоко поднять знамя добродетели. Она все равно не отступится и будет идти вперед, звонко цокая высокими каблучками и уверенно шагая по головам, а если понадобится, то и по трупам.
– Все-таки подумай. Я с отцом рассталась всего в нескольких милях отсюда, но мы с тобой могли бы запросто встретиться с ним на обратном пути. И когда я расскажу ему… ну, в общем, уверена, он захочет взять тебя на работу. К тому же у нас там есть все условия для юных… работников. Сегодня утром ему пришлось отправиться на охоту, но думаю, мы встретим его по дороге домой.
– Он что, на индейцев охотится? – уточнил мальчишка, который, похоже, был вытесан из цельного бревна и не имел никакого представления о тактичности.
Девушка же была терпелива и слащаво-любезна.
– Тот, за кем охотится мой отец, похуже любого индейца, – пояснила Мэриан. – Это настоящий преступник, вор и убийца. Головорез, одним словом, – подытожила она, покачала при этом головой и снова улыбнулась, давая понять всем своим видом, что и сама поражена подобным проявлением доблести и отваги со стороны старого судьи Рэя.
– И что же это за чудо-юдо такое? – заинтересовался крутой пацан Чип. – Как его зовут?
– Кого? Моего отца? – уточнила девушка, проявляя чудеса выдержки и обладая поистине ангельским терпением.
– Нет. Того головореза.
– Его имя Дуглас Уотерс.
– Вот это да! – воскликнул мальчишка. – Час от часу не легче!
– А что такое? – смутилась она.
– Вы хотите сказать, что ваш папаша задумал изловить самого крутого из головорезов, изворотливейшего из ловкачей и опытнейшего из погонщиков, когда-либо объявлявшихся в этих краях? Вы это хотите сказать? – спросил Чип. – Думаю, в таком случае мне не стоит заводить с вашим папашей разговор о работе. Лично я предпочел бы тему поинтереснее. – Он обернулся ко мне: – Пойдем отсюда, Джо, я покажу тебе, как обращаться с джексоновскими вилами. Хочешь?
– Конечно, – с готовностью отозвался я и взял его под локоть, давая ему возможность опереться на мою руку.
Вот таким образом мы удалились, оставив мисс Рэй наедине со всеми ее благими намерениями! Она же, если можно так сказать, продолжила тихо дрейфовать под поникшими парусами, и я заметил, что наш босс изо всех сил старается удержаться от душившего его смеха.
Разумеется, я не стал терять время на рассуждения о вилах и граблях, а просто отвел мальчишку в тень, за груду сложенных тюков, усадил на землю и начал обмахивать собственной шляпой.
Он обессиленно откинулся на сено и остался неподвижно сидеть, беспомощно уронив руки и широко раскинув ноги, словно безнадежный пьяница. Его губы подрагивали, он как будто и сам сильно сомневался в том, что сможет протянуть еще какое-то время в подобном положении.
Но первое, что сказал, было:
– Гляди в оба. Не дай им увидеть меня… вот в таком виде!
– Ты выглядишь как нельзя лучше, – заверил я его. Уж не знаю, почему «лучше нельзя», но так принято говорить. – Так что не волнуйся. Я покараулю. А если кто-нибудь здесь появится, то ты просто будешь чертить на земле схему и объяснять мне что-нибудь по ней.
Его губы дрогнули еще пару раз, прежде чем он сумел улыбнуться. А затем последовал моему совету и принялся чертить линии в пыли. И все же в какой-то момент поднял глаза, наши взгляды встретились.
– Спасибо, Джо, – выдохнул Чип. – Ты настоящий друг!
Мне хотелось, чтобы он лег и переждал приступ тошноты. Но выразить это пожелание вслух я не посмел, зная наперед, что оно все равно будет с негодованием отвергнуто. Среди мужчин подобные упрямцы хоть и редко, но все-таки встречаются – по одному на миллион человек; пацан же с подобными замашками – явление и вовсе уникальное.
Так что парень остался сидеть, предпочитая приходить в себя именно в таком положении. Однако я ни минуты не сомневался, что, будь у него чуть больше сил, он и вовсе вскочил бы на ноги.
Я разглядывал мальчишку, наблюдая за той внутренней борьбой, которую он вел сам с собой, и просто не находил слов, чтобы выразить мое восхищение.
Наблюдая за ним, я подумал, что, наверное, все мальчишки, вступая в пору взросления, способны на любое безрассудство. Если у них хватает сил на то, чтобы взять в руки винтовку и держаться в седле, то, стало быть, и работать они могут практически наравне со взрослыми мужчинами. А если так, то, значит, в сущности они почти ни в чем им не уступают.
Кроме того, у мальчишек есть особые преимущества. Они независимы. Женщина становится истинной женщиной в том нежном возрасте, когда берет за шиворот любимую куклу и начинает верещать: «Это мое!» Мужчина же не представляет собой ничего особенного, оставаясь на протяжении всей жизни бедным, безвольным и сентиментальным слугой взрослой женщины, добровольно возлагая на себя обязанности строителя домашнего очага, мастера на все руки, добытчика и королевского шута. В благодарность за это его коронуют колпаком с бубенцами и вместо скипетра дают в руки шутовской жезл с ослиными ушами, после чего делают видимость, что восторгаются его недюжинной силой и умственными способностями, без остатка уходящими лишь на то, чтобы содержать жену и потомство.
Взрослый мужчина – это вполне сформировавшийся идиот. И все дела. Мальчишка же – совсем другое дело. Он независим и свободен, как птица. У него свой собственный путь, который он прокладывает с таким старанием и упорством, что только пыль да щепки летят, и при этом обычно надеется, что они запорошат глаза ближнему.
Вот и теперь, сидя рядом с Чипом, обмахивая его шляпой и восхищаясь им, я не мог не поразиться тому, с какой легкостью он поставил на место красавицу Мэриан Рэй.
Она и в самом деле была красива. Вполне мила, чтобы свести с ума любого мужчину. Одной ее улыбки было достаточно, чтобы на целый месяц лишить бедного погонщика сна и покоя, после чего ему не оставалось ничего другого, как ворочаться с боку на бок ночи напролет. Она была так очаровательна, что в мгновение ока покорила сердца целой бригады, занятой на обслуживании пресса для сена. Для этого вполне хватило одного ее взгляда.
Но только проделать тот же самый трюк с Чипом все-таки не смогла, как ни старалась. Тут все ее чары оказались бессильны.
Да и какое дело было ему до всех ее прелестей? Не раздумывая ни минуты, он отдал бы всех красавиц на свете за одну лишь новенькую винтовку и резвого мустанга-трехлетку с пышным, развевающимся на ветру хвостом и огненным взглядом.
И вот когда все остальные мужчины, по своему обыкновению, впали в благоговейное оцепенение, мальчишка невозмутимо вылез вперед и, образно говоря, уподобившись слону в посудной лавке, протопал по тончайшему фарфору ее души, в которую по ходу дела беззастенчиво наплевал, а потом еще не преминул осудить отца девушки и вообще дал красавице достаточно пищи для размышлений на несколько месяцев вперед, так что бессонные ночи ей теперь были обеспечены.
Скажу откровенно, к мальчишкам я чувствую особое расположение. Так было и так будет всегда. Я восхищаюсь ими. Но если уж быть до конца честным, то еще больше я им завидую.
Тогда же, сидя рядом с Чипом и разглядывая его, я думал о его выносливости, о том, чего он уже добился и что мог бы еще совершить, и не смог удержаться от горестного вздоха, представив, что пройдет всего каких-нибудь два года, и он неизбежно станет таким же, как мы все. Стрела амура пронзит его в самое сердце, отравляя тело и душу сладким ядом, он превратится в сентиментального увальня, феномен которого нам чрезвычайно близок и понятен, ибо, раз и навсегда оказавшись в плену у женских чар, мы являем собой лишь жалкое подобие могучего Самсона.
Так что триумфу Чипа не суждено длиться вечно. Рано или поздно его тоже не минует такая же участь.
Но в тот момент он был непоколебим и неприступен, подобно укрепленному английскому форту на Гибралтаре, который в просторечии именуется Скалой. И я смотрел на него с таким восхищением, словно передо мной сидел сверхчеловек.
Читать бесплатно другие книги:
