Пиратская копия Старр Матильда
Наш мозг – поразительно умная сволочь. Гораздо умнее, чем мы можем себе представить, и гораздо умнее, чем мы сами. Он знает больше, чем мы, и периодически подает нам сигналы.
К примеру, интуиция. Вот ты не доверяешь одному своему знакомому, хотя вроде бы причин для этого у тебя нет. А однажды он и правда делает тебе гадость. И ты думаешь: предчувствие было верным. Только на самом деле это никакое не предчувствие, просто когда-то краем глаза ты увидел, с какой ненавистью, завистью или презрением он на тебя смотрит, но не придал этому значения. А мозг всё зафиксировал, запомнил (он ничего не забывает!) и пытался тебя предупредить.
Целый день этот труженик выполняет какие-то свои неведомые расчеты, замеры, время от времени обрабатывая еще и наши запросы. Куда повернуть на этом перекрестке – направо или налево? Как там зовут этого клиента? Сколько граммов сахара нужно класть в маффины? Словно взрослый, занятый очень важной работой, но вынужденный постоянно отвлекаться, чтобы ответить пятилетнему почемучке. И только ночью, когда мы ослабляем свой контроль, он может наконец спокойно поработать и разложить все по полочкам.
Тринни точно помнила, что сегодня она узнала что-то важное, узнала гораздо больше, чем сама думает, и сейчас нужно было сложить два и два, ну или выполнить сложные вычисления с квадратными корнями и логарифмами, но понять, что же происходит на самом деле. Поэтому, засыпая, она дала команду своему мозгу: подумать хорошенько и разобраться, что за чертовщина тут творится.
Эпизод 14
Это сработало. Ответ пришел, когда она пила свой утренний кофе. Тринни буквально замерла с чашкой в руке. Как ее могли так долго водить за нос? Насколько слепой надо быть, чтобы не догадаться!
На работу сегодня не нужно. Да здравствует второй выходной на день рождения! Она потратит его с большей пользой, чем первый. Тринни открыла окошко скайпа и набрала Лейна.
Он ответил сразу же. Взволнованным голосом. Было ясно – переживает. Еще бы не переживал!
– Ты как? В порядке? – знает кошка, чьи продукты стащила. Или как там правильно…
Рассказывать, как она, Тринни не стала.
– Есть где-нибудь тихое местечко, где мы могли бы переговорить? – как ни старалась она говорить просто и по-дружески, получилось не очень.
Тихое местечко нашлось – на пустыре, на окраине города. Кажется, ее приятель слишком буквально воспринял просьбу. На километры вокруг – никого и ничего. Тринни с опаской оглядывалась по сторонам. Пожалуй, она предпочла бы чуть более шумное место.
Ее официальный парень смотрел с тревожным любопытством, зато Тринни разглядывала его во все глаза – так, словно увидела в первый раз в жизни. Как она могла так его недооценивать?
– Как давно это продолжается, Лейн?
– Что?
Он пытается делать вид, что не понимает, но в глазах загнанным зверьком прошмыгнул страх, и этого Тринни хватило, чтобы окончательно увериться, что ее догадка верна.
– Когда ты взломал наш «Виртиссимо»? Неужели в самый первый день?
Лейн молчал. Еще бы, никто не признается в таких вещах, даже если это правда.
– Зачем ты это сделал? Нет, я понимаю: моего вирта на тот момент в Сети не было, а я тебе нравилась. Я ведь тебе нравилась, Лейн? Но ты, черт возьми, мог просто меня попросить. Мы всегда были друзьями, с детства, неужели ты думаешь, что я не пошла бы в этот чертов телецентр, если бы ты просто меня попросил?! – она начинала заводиться.
Нет, ну правда, почему?
Лейн молчал, но в глаза ей не смотрел, и это было такое же признание, как если бы он сказал: да я это сделал.
– Я долго не могла понять, почему я согласилась стать твоей девушкой. Не будем лукавить, Лейн, таким парням, как ты, такие девушки, как я, не положены в принципе.
Она сделала паузу. Неужели и это не выведет его из себя? Он должен заговорить, иначе весь ее план полетит к чертям.
– И только сегодня до меня дошло: в моих партнерах, с тех пор как мы съехались с Аей и купили новую модель, то и дело появлялось что-то от тебя. То ли взгляд, то ли жесты… Черт возьми! Да я просто привыкла к тебе за это время!
Лейн всё еще молчал. Пора было повысить градус.
– Но потом, когда мы стали официальной парой, когда у тебя уже был мой вирт, Лейн, почему ты продолжал это делать, чертов извращенец! Зачем?! Объясни мне, черт возьми! – последние слова она выкрикнула ему в лицо.
Повисла долгая пауза. Он не отвечал. Да и кто бы стал отвечать! У нее ничего не выйдет. Не стоило и пытаться.
Но когда молчание стало невыносимым, он заговорил:
– Потому что я хочу тебя. Тебя, а не виртуальных запрограммированных кукол, пусть и с твоей внешностью. Потому что стоит хоть однажды испытать это по-настоящему… Изучать тело, наблюдать за реакцией, угадывать, что тебе понравится, дарить наслаждение – и видеть, как ты отзываешься… – лицо Лейна приняло такое мечтательное выражение, что хотелось его ударить, только бы он не так откровенно радовался. – Достаточно испытать это однажды – и вирты будут казаться скучными.
У Тринни холодок пробежал по спине. Извращенец. Она читала, что это так и случается. Тех, кто попробовал что-то эдакое, нормальный секс потом уже не интересует.
– Как ты вообще смог это сделать? Взломать «Виртиссимо»… Это же уму непостижимо!
Лейн рассмеялся.
– Ты шутишь? Взломать «Виртиссимо» невозможно. И даже если бы такой умелец нашелся, от него бы в считанные секунды осталась лужица… Корпорации бы из-под земли бы его достали и стерли в порошок. Только бы никто не сомневался, что «прайвиси» неприкосновенно.
– Тогда… как?
– Я и сам не знаю. Я не собирался ничего такого… Вы в тот день были на работе, Ая попросила подождать мастеров-установщиков. А мне что, трудно? Дома никого не было. Мастера опаздывали… Я стал рассматривать машину и увидел, что она не закодирована!
– И?
– Ну понимаешь… Это было так странно – машины всегда кодируют… И я запустил в нее программку-шпиона. Прости. Я не должен был…
– Что еще за шпион? – Тринни нахмурилась.
Лейн рассказывал совсем не то, что она планировала услышать. А это значило одно из двух: или он врет, или она ошиблась.
– Он позволяет, – Лейн замялся, – видеть. Наблюдать, понимаешь?
О, она поняла!
– Ты… Ты!.. – это было так гадко, что просто не найти слов! Но Тринни постаралась взять себя в руки. – И откуда у тебя была эта программа?
– Написал на заказ. Она пользовалась спросом. Ну, знаешь, кому-то нравится наблюдать, кому-то – чтобы за ним наблюдали. Да не смотри ты на меня так! Без разрешения хозяина ее невозможно установить. Так что всё было с согласия клиента.
– Я что-то не помню, чтобы давала такое согласие.
Лейн опустил глаза.
– Я потом хотел ее убрать. Приходил специально. На следующий день. Но машина была уже закодирована…
Вот как. Оказывается, он дважды был в ее доме, несчетное количество раз – в ее постели, а она и не знала.
– И как же ты научился управлять виртами?
– Ты мне расскажи, Тринни.
– Что это значит?
– Я не знаю, как управлять виртами. Вернее – не так. Невозможно управлять виртами. Это программы. Они создаются – и начинают работать сами по себе. Вмешаться – никак. Всё, что происходит между человеком и виртом, остается между человеком и виртом. Иначе чего бы стоило наше «прайвиси»? Но однажды, когда я… – он снова замялся, – смотрел… Это был сюжет – что-то про яхту и молодого капитана…
Тринни вспыхнула. Этот сюжет она помнила очень хорошо – первый, который она испытывала на новой машине.
– Короче говоря, я вдруг провалился. И всё стало осязаемо… Это я был там, в каюте. Это я касался тебя, я…
– Достаточно! – слушать подробности не хотелось совсем. К тому же история начинала выглядеть странно, тут запросто можно совсем запутаться. – И как часто потом ты так «проваливался»?
– Раз десять. Может, больше. Знаю одно: от меня это никак не зависело.
– И от кого же завило?
Лейн одарил ее красноречивым взглядом. Ясно. Он уверен, что это она во всем виновата. Очень удобный подход – с больной головы на здоровую.
Тринни задумалась. То, что рассказал ее официальный парень и тайный любовник, было неожиданно. Новых вопросов появилось куда больше, чем ответов. Только вот она здесь совсем не затем, чтобы разбираться в его странностях.
– Ты сделаешь для меня кое-что, Лейн. Ты же не хочешь сесть в тюрьму лет на тридцать за нарушение чужого «прайвиси».
Она думала, что после всего того, что он ей сделал, сказать это будет легко. Он сам виноват. Он это заслужил. А сейчас сказала – и почему-то стало противно. Она была противна сама себе.
Эпизод 15
Ая считала, что у Тринни было тяжелое детство. Поэтому и перебарщивала с заботой, словно пытаясь компенсировать подруге какие-то недополученные радости. Сама Тринни так не думала. Детство как детство. Ну интернат. Вернее – три разных интерната, по которым малышню тасовали как колоду карт. Но не было там ничего такого, о чем любят писать в слезливых историях. Никто ее не обижал – ни воспитатели, ни другие дети. Ни в чем не было нужды: еда, одежда, игрушки – всего хватало.
И все-таки каким-то образом она умудрилась из этого вполне благополучного детства вынести принцип: всегда гни свою линию, а если тебе неловко – засунь свою неловкость сама знаешь куда!..
В работе это очень помогало. Поможет и сейчас.
Тринни продолжала:
– Хотя… Полтора года регулярных нарушений… – она сделала театральную паузу. – Я бы на твоем месте не рассчитывала на тюрьму. Думаю, присяжные линчуют тебя прямо в зале заседаний.
Если она и преувеличивала, то совсем немного. Так уж исторически сложилось. Лет сто назад, когда выяснилось, что информационный гигант Гогл собирает и обрабатывает частные данные своих пользователей, вплоть до личной переписки и разговоров в приватных видеочатах, возмущенные люди вышли на улицы. Они громили офисы компании по всему миру, а руководителей и владельцев – человек двадцать – рассвирепевшая толпа жестоко казнила на площади. Впрочем, рядовым сотрудникам тоже досталось, как всегда бывает в таких случаях. Лес рубят – щепки летят. Гогл-погромы не стихали еще несколько лет.
Корпорации воспользовались этой шумихой, чтобы свергнуть правительства по всему миру и захватить власть, пообещав разгневанному электорату навсегда покончить со слежкой и не вторгаться в частную жизнь людей. Это, пожалуй, было первое за всю историю человечества правительство, которое сдержало предвыборное обещание.
С тех пор нарушения «прайвиси» караются самым строгим образом. Серьезно, лучше бы Лейн ее убил, чем вторгся в ее сексуальные забавы. За убийство вышел бы лет через десять.
– И как ты собираешься это доказать?
– Лейн, ты забываешь: я юрист.
Ну ладно, не юрист, конечно, а младший помощник юриста, по сути, девочка на побегушках, но сейчас на этом не следует акцентировать внимание.
– Я не буду доказывать. Я подам в суд на корпорацию, которая продала мне ненадежную машину. А уже корпорация переведет стрелки на тебя, и они найдут такие доказательства, какие я себе и представить не могу. К тому же запись нашего разговора уже лежит на одном маленьком, но очень хорошо спрятанном сервере.
Лейн спокойно воспринял всё, что она говорила о тюрьме и поиске доказательств, но стоило ей упомянуть о записи – его глаза наполнились страхом.
– Я сделаю все, что ты скажешь. Обещаю. Но убери запись прямо сейчас. Слышишь! Это очень серьезно. Такие вещи не должны попадать в Сеть.
Тринни пожала плечами. Вообще-то запись была только в ее телефоне. Она и сама не хотела рисковать и заливать их разговор на какой-то левый сервер. Но раз Лейн так просит, она может сделать вид, что-то удаляет.
– Ну и чего же ты хочешь?
– Много чего. Квартирку побольше, работу попрестижней… Но не расстраивайся, тебе не придется выполнять все мои желания. Ты только поможешь мне проникнуть в дом Чижова. Снять сигнализацию, или что там делается. Я думаю, ты сможешь, раз уж…