Огни над волнами Васильев Андрей
– Именно, – подтвердил Ворон. – Они сцепятся – а большего Вит и не надо. Пока двое дерутся, третий будет спокойно идти к своей цели. Хотя это предположение как раз на воде вилами писано, слишком много «если». Если я общаюсь с Гаем, если испытаю желание ему что-то сообщить, если ты вообще мне это всё рассказал бы… Вряд ли. Думаю – просто подшутила она над тобой. Точнее – надо мной.
Да как же! Как раз все именно так и есть, только наставник тут ни при чем. Я Агриппе внешность своей нечаянной любовницы не описывал, так что мастер Гай будет уверен, что я общался именно с Эвангелиной, тем более что у них давнишние трения, и такой ее интерес ко мне полностью оправдан.
А это значит, что они скоро сцепятся не на жизнь, а насмерть. Ну а Виталия получит желанную фору.
Тонко. Вот же тварь! Когда все всплывет, мастер Гай наверняка сначала будет рвать и метать, а после начнет искать крайнего. И долго ему искать не придется.
Ей-ей, лучше бы я молчал. Результат был бы тот же, но я хоть не знал бы ничего. Нет, я давно усвоил тот простой факт, что закрывать глаза в преддверии беды – это величайшая глупость, но в данном случае – этот был бы лучший выход. Все равно я себе помочь в этой ситуации никак не могу и теперь только нервы буду жечь, представляя себе, что со мной сделает мой наниматель.
– Повеселил, – Ворон хохотнул. – Вот правда – повеселил. Опять же – вкусил от прелестей Виталии. Между прочим, она среди наших девушек была самая красивая, к ней под бочок многие пытались подкатиться, но в те времена она была очень разборчива. Что ты хотел – дочка герцога, как-никак. Ее отец был большим вельможей в Ферлинге, если не ошибаюсь – советником тогдашнего короля.
Я безразлично пожал плечами. После этого лета почтения к титулам у меня серьезно поубавилось. Да и не у меня одного. Все мы из мяса и костей – и принцессы, и нищие. И смерть нас забирает тоже одинаково – раз и навсегда, разница только в тех способах, которые она использует. Кому-то арбалетный болт в грудь, кому-то нож под ребра. А в остальном – одно и то же.
– А вообще – хорошо, что я сюда от всего этого сбежал, – внезапно сменил тему разговора и тон Ворон, снова берясь за бумаги покойного Августа Туллия. – Никогда я этой грызни за кресла Совета и власть не принимал. Понимать – понимал, но лично мне этого не надо. И тебе, фон Рут, я советую в подобном не участвовать, себе дороже выйдет.
– Да мне бы посох получить, – я потупился. – И больше мистресс Виталию на своем пути не встретить. Мастер, а правду она сказала, что убить меня у нее руки коротки?
– Правду, – Ворон оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на меня. – Чистую. Есть такая традиция. После инициации, с того момента как ты стал подмастерьем, другой маг не вправе убить тебя без моего на то соизволения. Вообще-то традиции нужны для того, чтобы их разрушать и нарушать, это так, но не в этом случае. Это правило ввели боги, и за его нарушение с виновника спрашивают лично и очень строго, по крайней мере, так об этом написано в летописях. Врут эти летописи или нет – неизвестно, но проверять подобное не станет никто, себе дороже может выйти. А ну как правда? Причем там еще и кара не указана, а это особенно пугает. Боги жестоки и изобретательны, это все знают. Так что можешь спать спокойно – пока ты подмастерье, тебе ничего не грозит, в магическом плане, разумеется. Вот получишь посох – тогда да, тогда берегись.
Ну, хоть что-то. И вот как тут замок покинуть? Да никак.
Ворон помахал рукой, давая мне понять, что разговор окончен, и углубился в чтение свитка, время от времени негромко хихикая. Как видно, его грехи, перечисленные в допросных листах, вызывали у него не страх, а приступы веселья. Вот такой у нас наставник, Орден Истины для него развлекатели.
Только выйдя из залы, я понял, что мою рубаху можно выжимать – она от пота промокла насквозь.
– Чего он тебя оставил-то? – сразу обступили меня мои недавние спутники, как только я появился во дворе.
– Вопросы разные задавал, – процедил я и обвел их тяжелым взглядом. – Кто как себя показал в странствиях. Так и сказал: «Тебе, фон Рут, верю, как себе, так что говори, кто чего стоит».
– Не придуривайся, – немедленно приказала мне Аманда. – У тебя такое даже Тюба узнавать не станет, а он простак из простаков.
– Да про Августа Туллия расспрашивал, – сменил тон я. – Сумка-то его у меня была, вот видно от этого Ворон и оттолкнулся. Что знал – рассказал. А где Гарольд?
– Да вон он, – с неудовольствием Аманда ткнула пальцем на стоящую в отдалении от всех парочку. – Что-то она ему нехорошее говорит, видишь, у Монброна лицо какое.
Я поразмыслил секунд десять и направился к ним. Интересно же, о чем речь идет. Да и права Аманда – лицо у моего друга было сильно невеселое, а значит, следовало узнать в чем дело. В крайнем случае – шуганут на подходе.
Да и вообще – все, что связано с Рози, мне не безразлично. Это еще одна неприятная часть моего нынешнего бытия. Нет, не сама Рози, которая, кстати, у меня никакого отторжения не вызывает. Как ни странно, но я был рад ее увидеть, сам даже этому удивился. А собственно – за что мне ее недолюбливать? Ну да, она властная и в обращении с остальными иногда жестковата бывает, не отнять этого у нее. Так она из этого и тайну не делает. Но – вот такая она, что теперь поделаешь? Зато умная и красивая, а это тоже не последнее дело. И знает, чего от жизни хочет, не то что некоторые, которые только и делают, что на все подряд обижаются и потом губы дуют.
Вот кабы еще не ее родня, которая меня и смущала. Я помню, как меня от нее предостерегали, и верю в то, что мне сказали. Это не маги, пальнут из арбалета – и все. Или шпагами на ломти настругают. И главное – было бы за что, ведь я даже ни разу ей руки за пазуху не запустил. Король Рой хоть основания имеет меня не любить.
– Вот такие новости, Монброн, – услышал я слова Рози, подойдя к ним. – Что узнала – рассказала.
– Плохо, – Гарольд запустил пятерню в свои светлые волосы. – Опечалила ты меня, де Фюрьи.
– Что-то случилось? – поинтересовался я. – Или этот рассказ не для моих ушей?
– Дома все плохо, – озабоченно сказал Гарольд. – Очень плохо. Отец заболел, причем тяжело. И самое странное – как-то внезапно, что наводит на кое-какие предположения. А если прибавить сюда то, что мой дядюшка Тобиас сразу же после того, как отец слег, развил немалую деятельность по захвату его государственных постов и даже прибрал к рукам кое-какие дела нашего семейства, то эти предположения переходят в догадки, не сказать – в уверенность.
Я припомнил давний ночной разговор Гарольда и Аманды, где он упоминал какого-то общего родственника. Не этого ли?
– Так вроде твой отец ладил со своим братом? – немного удивился я. – Судя по твоим рассказам?
– Мой отец тоже ладил со своим двоюродным братом, – с ехидцей произнесла Рози. – Но это не помешало ему отправить его на эшафот. Это власть, фон Рут, здесь родственные связи – только инструмент. Эраст, взрослей, уже пора заканчивать такие глупости спрашивать.
– Если отец умрет, – рот Гарольда свело легкой судорогой. – Если это случится, то старшим в семье станет мой брат, а его Тобиас растопчет моментально. Генрих не боец и никогда им не был. Про сестер я не говорю вовсе. Хотя им ничего и не грозит, кому эти дуры нужны. Но старшинство в семье для нашего колена будет потеряно навсегда, оно перейдет к ветви Тобиаса.
– Гейнард сказал, что такие вещи без поддержки не делаются. То есть при дворе у твоего дяди есть люди, которые при необходимости его поддержат, – деловито заметила Рози и пояснила для меня: – Гейнард – один из моих братьев.
– Да это и так ясно, – махнул рукой Гарольд. – Я же не ребенок, это прекрасно понимаю. Зато теперь понятно, почему нас ждали на той лесной дороге. Эраст, ты помнишь, мы все гадали, по какой причине именно меня хотели убить в обязательном порядке?
Точно, было такое. Гарольд для них был главной целью, они орали еще: «Вон того режьте первым».
– Дядюшка меня им заказал, – зло проговорил Гарольд. – Руку на отсечение даю – его это работа. Старый пес! Боится, гад такой, что я на обучение плюну, как узнаю, что к чему, и в Силистрию вернусь. Я не Генрих, меня так просто не сожрешь.
– Или в Фольдштейн сначала наведаешься, – добавила Рози. – К Рою Шестому. Твоя мать с его женой ведь родня? Гейнард сказал, что на твоем месте он поступил бы именно так. В Силистрии слово короля Фольдштейна имеет ох какой серьезный вес, не мне тебе это объяснять. Заручись ты его благословением – и дядюшке твоему придется туговато. Да и мое семейство при необходимости готово оказать тебе поддержку. Де Фюрьи сильны не только в своих землях.
– Прямо не знаю, что делать, – немного жалобно произнес Монброн. – Семья все-таки. Хоть на коня прыгай и мчи во весь опор.
– Так и мчи, – даже как-то удивилась Рози. – Какие тут могут быть сомнения?
– А это? – Гарольд рванул рубаху на груди, показав нам печать. – Я – маг. Я больше не один из наследников, у меня осталась только родовая фамилия, и не более того.
– У нас всех есть долг крови, – Рози была невероятно серьезна. – Мы получили его с первым шлепком по заднице, который сделала повитуха. В нас живут все те, кто носили наше имя прежде нас, и все те, кто будут носить его после нас, извините за высокий стиль.
– Не будут, – я начал догадываться, куда гнет Рози. – Мы бесплодны. За нами не будет никого.
– Ты меня понял, – погрозила мне пальцем Рози.
– Пойду к Ворону, – бледный до синевы Гарольд одернул рубаху. – Может, отпустит на месяц-другой.
– Давай-давай, – одобрила его поступок Рози. – Удачи.
Не отпустил его Ворон. Сказал – либо тут, либо там, сам решай. Но если уедешь, то можешь не возвращаться, причем на подобную поблажку он идет в первый и последний раз.
Гарольд мучился ужасно, но выбор уже на следующий день сделал в пользу замка, чем удивил лично меня невероятно. Семья все-таки. У меня ее не было, но если бы была, то я бы ни на что ее не променял.
За пару дней он совсем извелся и осунулся. Мы даже начали за него всерьез опасаться, а Аманда сообщила нам, что если так дальше дело пойдет, то она сама к Ворону сходит и такое там устроит!
А еще через день в замок пожаловал отряд Мартина.
Глава третья
Не знаю, как выглядели в глазах наших соучеников мы, когда вернулись в замок, но надеюсь на то, что не так удручающе, как отряд Мартина.
Вернулось их всего семеро из одиннадцати уехавших, так мне сказала Рози, найдя меня на кухне – сегодня была наша очередь готовить. Причем слово «наша» поменяло свой смысл относительно первого года обучения. Раньше «наша» означало благородных. А теперь – нет. Как-то само так получилось, что и мы, и те ребята, которые провели лето под командой Рози, теперь держались друг друга в тех составах, на которые нас некогда разделил Ворон, и делали это если не как кровные родственники, то как очень близкие друзья. Хотя – какие же мы не кровные? Смешалась наша кровь в ту ночь у Гробниц, навсегда и бесповоротно. Моя и Фалька – это уж наверняка, я его когда к лошадям тащил, кабана такого, то живого места на нем не было, да и из меня кровь текла изрядно, так что смешалось одно с другим, смешалось.
Ворон против подобного не возражал, точнее – он на это даже внимания не обращал. Ему главное, что дело делается, а на то, в каком составе мы на заготовку дров идем или еду готовим – начхать. Это наша головная боль.
Что до Мартина – так они даже нас переплюнули, четверых потеряли. Вопрос – кого именно? Ну, с Магдаленой все понятно, но кто еще?
Выйдя во двор, я увидел, что здорово похудевший и изможденный Мартин и его спутники стоят в окружении соучеников, о чем-то их расспрашивающих. Впрочем, о чем именно – можно и не гадать.
– А Шарля – его вот буквально два дня назад убили, – донеслись до меня слова, произнесенные голосом, который я совершенно не ожидал услышать.
– Да ладно, – пробормотал я себе под нос и шустро сбежал по ступенькам вниз.
Это была Магдалена! Та самая, которая, если верить словам Агриппы, скоропостижно утонула в болоте… Этом… Как его… Нифлейском. Точнее – в болотах, так он говорил, хотя это не столь принципиально. Главное – не утонула она, вон, стоит себе, про смерть Шарля Лекока рассказывает. Потрепанная, как и все остальные прибывшие, на щеке подсохшая глубокая царапина, правая рука на перевязи – но живая.
И чего теперь? Опять все по новой, мне снова придется думать, как ее убить? Причем теперь мне этого совсем уж делать не хочется. Раньше меня останавливал тот факт, что она одна из нас, а теперь мне еще и с ее нанимательницей дело иметь неохота. Ну да, Эвангелина оказалась не Эвангелиной, но все равно – ну его. Все они, магессы в возрасте, похоже, чокнутые.
– Разбойники, – дополнил ее слова Мартин, при этом у него дернулся глаз. – Главное – всегда эта дорога спокойная была, сроду там никогда никто не пошаливал. И на тебе, сначала из арбалетов жахнули, в Шарля сразу три болта попало, он первым ехал, а потом на нас поперли, пришлось драться, еле отбились. Причем даже тело с собой увезти не удалось, мы десятерых уложили, но к ним подмога поспешала, в лесу такие вещи всегда издалека слышны – кусты трещат, да и перекрикивались они. Мы руки в ноги – и ходу оттуда, – а что сделаешь? Тем более, что и потрепало нас изрядно, Магде по руке саблей прошлись, Михаэлю вон бок пропороли. И все равно – такой сволочью себя чувствую до сих пор, из-за того, что тело пришлось там оставить, что словами не высказать.
Однако – знакомый подход к делу у разбойничков. Уж не из-за нас ли Мартину и его группе перепало? Паромщик тогда говорил, что атаман смерть сына так не спустит.
– Совсем герцоги обленились, – подал голос Гарольд. – Столько этой погани в лесах развелось – ужас.
Мартин вскинулся было, думая, что Монброн его поддеть хочет, но неожиданно для себя наткнулся на понимающий взгляд и совершенно серьезное лицо своего давнего противника.
– Мы Ромула так же потеряли, – пояснил мой друг, верно расценив поведение простолюдина. – Правда, еще весной и далеко отсюда, у паромной переправы через Стийю. Ну и тело мы забрали и похоронили потом, но это нам повезло просто, успели до того, как нас по новой прищучили.
– Привет, Эраст, – Магдалена заметила меня и помахала мне здоровой рукой. – Ты чего на меня так смотришь, будто покойницу увидел?
– Вас так долго не было, что мы все уже засомневались – живы ли? – запнувшись, ответил ей я. – Хоть съездили-то удачно?
– Если бы, – вздохнул Мартин, чем снова меня удивил. Прямого конфликта у меня с ним никогда не случалось, если не считать нескольких словесных перепалок, но я точно знал, что он меня изрядно недолюбливает. В первую очередь – из-за дружбы с Гарольдом. А тут вон – даже ответил. – Все впустую. Ладно, пошли к наставнику.
И семеро прибывших направились к входу в замок.
– Ну? – гордо заявила Рози, подбоченившись. – Я же говорила, что сумею привести своих людей к победе. Вот результат – задание мы выполнили, вернулись сюда первыми, и потери у нас самые незначительные.
– Любые потери – они значительные, – хмуро сказала Аманда. – Даже если это один человек, а у тебя – двое не вернулись. Это не цифры, это люди, не забывай об этом, де Фюрьи.
– Ты зануда, Грейси, – Рози сжала губы. – Завистливая зануда. Эраст, нам надо поговорить.
– Тогда пошли со мной на кухню, – мне за последние дни порядком поднадоел ее командный тон, поездка совсем ее испортила. Она и без того властная была, но сейчас это уже превратилось в манию какую-то, пора было ставить ее на место. – У меня там говядина тушится. Заодно поможешь мне с овощами, их почистить надо и потихоньку в котел закладывать.
– Дело! – зашумели соученики. – Тушеное мясо – это хорошо. Особенно если с овощами.
– Фон Рут, я не помню, говорил ли я тебе, что мы, возможно, с тобой даже в родстве находимся. Документально я это подтвердить не могу, но уверен в этом, – Карл потер руки. – А родичи – это святое, ты же это знаешь? Они всегда друг друга поддерживать должны. Например – двойной порцией.
Не знаю отчего, но в Кранненхерст, деревушку, которая расположилась неподалеку от Вороньего замка, наставник нас не отпускал, и Карл не имел возможности набить свой желудок до отказа в тамошней корчме. Ну а обеденные ученические порции были для него на один зубок, потому он все время ходил недовольный жизнью.
– Потом поговорим, – подытожила Рози. – Овощи – это прекрасно, но у меня другие дела сейчас есть.
– Вот как так, – я с прищуром глянул на нее. – Как мозги мне забивать разным всяким – так это запросто, а как помочь с делом – так никогда. Рози, душа моя, будь последовательна – запрягая, хоть сена клок дай.
– Или просто – дай! – чего-чего, а простоты Фальку было не занимать, он что думал – то и говорил.
– Ка-а-а-арл! – протянула Луиза вроде как смущенно, но при этом ехидно улыбаясь.
Де Фюрьи она не любила, видимо, давно решив для себя, что с Амандой мне лучше. Тем более, что Аманда была ее подругой, а Рози – нет.
Рози же тем временем на все сказанное никак реагировать не стала, вроде так и надо. Только улыбку изобразила, но такую, что я бы на месте Карла шпагу ночью с собой в постель клал. От греха.
– То-то, – важно сказал я и удалился со двора.
Аманда, впрочем, тоже хороша. Шутки шутками, но от помощи я бы не отказался, рук-то у меня только две. Но дождешься от нее, как же. То ли дело – Фриша, только на нее и можно надеяться в таких вопросах.
Впрочем, я и без помощи управился – руки овощи чистили, а мысли тем временем текли как река. Монотонная несложная работа, она тем и хороша, что голову не забивает, когда ее выполняешь, очень славно думается.
А подумать было о чем. Например – о Рози и Аманде. Я не знал, как разрубить этот узел и очень опасался, что кто-то из них сделает это за меня. И та и другая – сильные, властные и хорошо владеют оружием. И, что самое скверное, я здесь выступаю не как Эраст фон Рут, барон, красивый собой и весь такой притягательный, нет. Я просто некий камень преткновения, о который запнулись эти две девушки и который каждая собирается перекатить на свою территорию. Так-то я, может, им и вовсе не нужен, не такая уж большая ценность моя персона. Тут дело в принципе – кто кого. Женщины, они если упрутся, на многое способны. И, если совсем уж честно, Рози – в особенности. Надо Аманду будет предупредить, чтобы она смотрела что ест и что пьет. Я хорошо помню предостережения о том, что род де Фюрьи отлично умеет пользоваться ядами.
А еще были Мартин и Гарольд. Расставались по весне они врагами, а сегодня общались как ни в чем не бывало. Означает ли это потепление отношений, или просто Гарольд дал Мартину понять, что война сейчас никому не нужна и настало время переговоров? Мне он по этому поводу ничего не говорил, так что я могу только предполагать, как оно будет дальше. Нет, со мной все ясно, я с Монброном до конца пойду, до костра и смерти, но понимать – хотелось бы. А воевать, если честно – нет. Нас и так осталось всего ничего.
Это хорошо было видно по нашей спальне. Ворон, заметив, что мы собрались убрать те ложа, которые теперь было некому занимать, запретил нам это делать.
– Помните, – веско произнес он, погрозил нам пальцем и вышел из спальни.
Что именно мы должны помнить, было неясно, точнее – версий было много. Но нарушить его запрет мы не посмели, а потому все оставили так же, как было год назад. Вот только тогда в спальне яблоку упасть было некуда, а сейчас под потолком эхо гуляет. И не по себе очень, когда глядишь на пустые матрасы, застланные тонкими одеялами, и вспоминаешь тех, кто на них спал. Как верно заметила Луиза – словно на кладбище ночуешь.
Луиза, кстати, побывала-таки у Ворона, вернулась от него сияющая, и причина этого была видна по ее лицу в буквальном смысле.
Глаз он ей не вернул и шрам не убрал, но при этом выглядел последний теперь так, будто ему лет двадцать, или даже поболе того. Краснота, которая так выводила из себя Луизу, ушла, он побелел и стал еле различимым, как тоненькая черточка. У Агриппы некоторые рубцы на лице так выглядят. Не поймешь сразу – то ли шрам, то ли морщина.
Так что – было о чем поразмыслить.
И хорошо, потому как уже вечером, после ужина, нам всем стало ясно, что времени на то, чтобы предаваться мыслям о всяком и разном, у нас уже не будет.
Ворон дождался, пока мы не застучим ложками по донцам опустевших плошек, раскурил свою неизменную трубку и ласково произнес:
– Ну что, покушали?
– Есть такое, – нестройно ответили ему мы, заподозрив неладное. – Спасибо, наставник.
– Да не за что, – настолько сердечно произнес Ворон, что у всех на лицах появилась нешуточная тревога. У меня лично как-то даже под ложечкой засосало. – Лишь бы вам на пользу.
Ворон пыхнул трубочкой, его глаза поблескивали в клубах сизого дыма, даже пламя в камине как-то потускнело.
Над столом повисла тишина.
– Бу!!! – внезапно громко крикнул он.
Де Лакруа, дернувшись, сбил со стола плошку на пол, и та громыхнула как камнепад в горах. Впрочем, не один он так отреагировал на шутку Ворона, у меня тоже появилось желание смотаться отсюда куда-нибудь подальше. Хоть бы даже в одну из замковых башен.
– Я чуть не описалась, – без стеснения сообщила всем Фриша.
– Надо было как-то разрядить обстановку, – пояснил Ворон.
– Не следовало ее нагнетать, – еле слышно шепнула мне Аманда, сидящая по правую руку.
Рози заметила это и недовольно поморщилась.
Она бы, может, и села рядом со мной, но не захотела покинуть своих людей. Судя по всему, деление на группы плотно вошло в наш быт.
– Итак, подытожим, – наставник откинулся на спинку своего кресла. – Что мы имеем по итогам лета? Из трех групп две задание выполнили, одна – нет. Скорее – хорошо, чем плохо. Есть потери, девять человек. Это в любом случае скверно, мне их жалко. Хотя – не стану лицемерить, не всех. Мне жалко только тех, кто погиб по нелепой случайности, а такие среди них имеются. Но есть и те, кто погиб по собственному недомыслию, по личной безынициативности – к их смертям у меня другое отношение.
Мы переглянулись.
– Поясню, – Ворон устроился поудобнее. – Вот Ромул, что был в группе Монброна. Засада, арбалетный болт в грудь, смерть. Ни он, ни Монброн, который командовал группой, эту засаду предвидеть не могли, да и дороги другой у них к парому не было. Так что ему просто не повезло, как и Шарлю Лекоку в аналогичной ситуации. Это судьба, от нее не убежишь и тут ничего уже не попишешь. Но были другие смерти, которых можно было избежать, и погибшие имели шанс на спасение. Непонятно говорю, да?
Добрая половина присутствующих закивала, Мартин помрачнел, Гарольд призадумался.
– Конкретный пример, – Ворон обвел нас взглядом. – Возьмем смерть Уилла Толли, что был в группе все того же Мартина. Бедолага нашел свой конец в Нифлейских болотах, месте непроходимом, мокром и грязном. Туда даже местные жители не суются, а наш доблестный Мартин – полез. Заметим – без проводника и при полном молчании своих спутников, отлично при этом осознававших, куда именно их ведут. Но они, как бараны, потащились в трясину за своим лидером, и воспоследовал закономерный результат – Толли мертв. Что именно мешало ему сказать: «Нет, мы туда не пойдем»? Ровным счетом ничего. Надо было всего лишь не промолчать, настоять на своем. Я поговорил с людьми, которые были с Мартином – как минимум четверо были против его решения лазать по болоту. Четверо! Но никто не сказал этого вслух. Никто даже не посоветовал ему присесть на камешек около трясины, посмотреть, куда именно он тянет своих спутников, и немного подумать. Так что эта смерть – она не нелепая. Она даже не глупая. Она – бессмысленная. Но это был не выбор судьбы, это был выбор человека.
– И Флик тоже сам выбрал свою судьбу, – прошептала Фриша. – Все так и есть.
– И тем не менее – помолчим минуту, – предложил маг. – В память о тех, кто уже не вернется.
Все склонили головы. Девять человек за лето. И вправду, еще одни такие каникулы – и нас вовсе не останется.
– Итак, к чему была предыдущая речь, – снова заговорил Ворон. – Я хочу, чтобы вы усвоили одну простую вещь, без которой вам не дотянуть до конца обучения. Заметим, весь прошлый год я вбивал ее в ваши головы и сейчас повторю еще раз. Но если вы и теперь меня не услышите, то во всех своих дальнейших бедах вините только себя. Она звучит так: «Если ты не научишься думать за себя сам и лично принимать решения, не оглядываясь на других, то ты не маг, а учебное пособие».
– Учебное пособие? – переспросила Луиза.
– Ну да, – подтвердил Ворон. – Я решил не тянуть и в этом году дать вам хоть какие-то практические умения, которые в случае чего смогут вас прокормить. Магия огня, магия воды – это прекрасно, но они академичны, требуют большого объема знаний и понимания тонких материй, без этого применить их в полной мере невозможно. Базовые основы в прошлом году я в ваши головы вбил, но это азы, не более того. Для полного же понимания нужны годы. Я сам через это прошел – три года мы изучали структуры огня и воды, воздуха и земли, основы плетения одинарных и совмещенных заклинаний, тонкости ментального восприятия. А потом вышло так, что мне и двум моим приятелям пришлось всего-навсего упокаивать кладбище. Всего-навсего! Два десятка беспокойных мертвецов и хозяйка погоста, опытному некроманту работы на полчаса. Результат – у меня на животе до сих пор можно разглядеть шрам от когтей хозяйки, второй мой приятель лишился двух пальцев, а третьего попросту сожрали. Мы все освоили магию огня и света, мы честно пытались сжечь этих мертвецов, но не знали одну простую вещь – когда на кладбище появляется хозяйка, огонь им не страшен. Тогда в дело надо пускать сталь, соль и заклинания крови. Просто это были прикладные дисциплины, а наш наставник считал их бесполезной тратой времени, ненужным хламом для своих учеников, допущенных к высокому искусству магии.
– А вы – не такой? – с непонятной интонацией спросил вдруг Мартин.
– Не такой, – совершенно не рисуясь, сказал Ворон. – Я в этом году как раз и хочу вам дать в руки профессию, те самые вышеназванные прикладные дисциплины, которые всегда обеспечат того, кто ими владеет, куском хлеба и тарелкой с похлебкой. Жизнь – такая вещь, никогда не знаешь, куда она коней направит. Так что в этом году упор будет на три основных направления – целительство, основы боевой магии и, если успеем, некромантия.
Не знаю, как остальные, а я был доволен. Шут с ними, с высокими материями, прав Ворон, их на хлеб не намажешь. А хороший лекарь – он точно не пропадет и голодным спать не ляжет. Видел я карету, в которой королевский целитель разъезжал по моему родному городу, у казначея и то попроще была. И у главы купеческой гильдии – тоже.
Вот только – давно ли наставник такое решение принял? Или после того, как я ему бумаги Августа Туллия отдал? Если да, то он не такой уж и вредный, о нас думает, не о себе.
Хотя – вряд ли. От него чего-то доброго ждать не приходится.
– Мастер, можно? – подняла руку Рози. – А разве эти направления – они не производны от основных разделов магии? Разумно ли идти от частного к общему, а не наоборот? Овладей мы общей теорией – и частные дисциплины, которые так или иначе являются производными, нам будет понять куда легче?
– Общие теории, говоришь? – Ворон усмехнулся. – Нет такого понятия у магов, как «общие теории». В магии вообще нет такого слова «теория», как по мне. Магия есть практика по сути своей, и меня никто в этом не переубедит. Заклинание – оно или работает, достигая поставленной своим создателем цели, либо нет. Наше тогда на кладбище не сработало. Не было времени создать необходимые для него условия, чтобы земля могильника водой стала и зомби потеряли основу под ногами. А то заклинание, что солнечный свет вызывало, вроде как смертельный для них, как я сказал, оказалось просто пшиком. Любые заклинания из разделов высшей магии – они многоступенчатые, их готовить надо. Рисовать магические знаки, добывать специальные реагенты, копить силу – там много условностей. А прикладные науки – они… Как бы так сказать… Они здесь и сейчас. Короткие формулы, которые не требуют длительной подготовки и больших энергозатрат, при этом направленные на четкий результат. Да, это не всегда красиво и эффектно, зато неизменно эффективно. Разумеется, при условии хорошей подготовки заклинателя.
– Я согласен, – заявил вдруг Карл. – Лично мне сильно заумные науки не нужны, меня от них в сон клонит. А вот боевая магия – это дело. Единственное – мастер, а разве некромантия не под запретом? Вроде как Орден Истины за такие штуки сжигает на кострах. Мол – нельзя лазать за Грань, тревожить тела и души… Я ничего не путаю?
– Под запретом, – подтвердил Ворон. – Но разве кого-то из здесь присутствующих это остановит?
Раздалось несколько смешков. Не было похоже на то, что здесь собрались сильно законопослушные люди.
Да и меня, если честно, запреты Ордена Истины после летнего путешествия как-то перестали трогать. Еще год назад я бы одних таких мыслей испугался, а сейчас… Да и потом – я им кровь пускал, что мне теперь их запреты? В случае если всплывёт все то, что произошло около Гробниц Пяти магов, то на долгую мучительную смерть уже заработал, так что – какая разница? Грехом больше, грехом меньше…
– Вот и я про то, – одобрил нас Ворон. – Кстати – это ответ на ваш вопрос, де ла Мале. Учебными пособиями станут те, кто не услышал мои слова и не сделал соответствующих выводов. Жизнь предназначена для думающих и умеющих принимать решения людей, а не для тех, кто надеется чужим умом прожить. Нет-нет, де Фюрьи, не надо улыбаться, я сейчас не о том, что каждый сам за себя. Точнее – не совсем о том. Всегда есть лидеры и те, кто идет за ними, таковы законы рода человеческого. Но то – люди. А мы – маги. Точнее – я маг, и вы, которые, возможно, ими станете. Маг не может бездумно топать за кем-то, он обязан сам решать свою судьбу. Если есть хоть капля сомнения в том, что идущий впереди ведет всех туда, куда следует – скажи об этом. Остановись и скажи. Или просто – развернись и иди туда, куда тебя ведет твое чутье. Пусть даже к смерти идешь, к страшной, лютой – но это твой выбор. Вы должны научиться думать сами, решать сами и нести ответственность за свои решения. Это для вас сейчас главное. Ваше оружие – не сталь, ваше оружие – разум. Вспомните свои странствия и подумайте, как оно могло бы повернуться, если бы вы чаще думали как маги, а не как воины. Те ли бы вы пути выбирали? Так ли действовали?
Ну, не знаю… Наверное – те же. А может, и нет. Путь выбирал Монброн, за ним было последнее слово, я особо в это не лез.
Не про это ли и говорит наставник? Интересно, я один сейчас почувствовал себя неловко?
– Год назад вас тут было более полусотни, сейчас здесь сидит двадцать пять человек – продолжал Ворон. – Я не хочу сказать, что те, кто ушел сам или умер, были глупы или невезучи. Хотя – и не без этого. Одно скажу – те, кто вернулся в замок, уже не наивные и простые мальчики и девочки, что сидели в этом зале прошлой осенью. Иллюзии развеялись, смерть стала для вас стала привычным понятием, не так ли? Да что там – даже ваши желудки приспособились переваривать все, что им дают. Но это только начало, мне этого мало. Не скрою – весь год я ломал ваши души. Вы об этом догадывались, да я и не слишком это скрывал. Теперь мне надо сломать ваш разум, перековать его, видоизменить. Маг – это живая мысль, быстрая и острая, причем выраженная в таком же быстром действии. Кто научится этому – тот дойдет до посоха. Кто нет – тот умрет, так бывает всегда. И вот тогда он и станет учебным пособием. Хороший труп у меня в замке редкость, а на погосте, что за стеной, одна гниль лежит. Нет, есть запасец кое-какой, но надолго ли его хватит? Так что те, кто будет иметь глупость умереть, послужат нам в качестве учебных пособий. Будем мы их воскрешать и упокаивать до тех пор, пока тело в полную негодность не придет.
– Какие радужные виды на будущее, – Эбердин криво улыбнулась. – А если я против?
– Против учиться на трупах вообще, против учиться на трупах соучеников или против того, чтобы кто-то учился на твоем трупе? – живо спросил у нее Ворон. – Учись выражать свою мысль четко и понятно.
– Против того, чтобы меня, если я умру, так использовали, – ответила Эбердин. – Я хочу, чтобы меня сожгли.
– Хоти, – разрешил ей наставник. – Сколько угодно. Но в этих стенах твое хотение ничего не стоит. Здесь все решаю я. Ну да, это немного противоречит тому, что я говорил немного ранее, но тут и ситуация другая. Свое мнение любой из вас иметь может, но я – ваш наставник, и мое решение не оспаривается. Точнее, вы можете его опротестовать, назвать меня старым дураком и покинуть замок, но для этого вам придется попробовать победить меня в поединке.
– Каком поединке? – спросило сразу несколько человек, в их числе и я.
– Обычном, – пожал плечами Ворон. – Магическом. Слушайте, вот чего вы такие ленивые и нелюбопытные, а? Вы что, не знаете о том, что с момента получения печати и до того часа, когда я вручу вам посох, у вас нет права просто так взять и покинуть меня, как своего наставника? Разумеется, за исключением тех случаев, когда это не будет моим непосредственным указанием. Я сейчас не про изгнание, я про выполнение моих поручений говорю, не надо так ухмыляться, Фальк. Всё, вы мои подмастерья, я волен над вашей жизнью и смертью, и это продлится до той поры, пока я не сочту ваше обучение законченным. Ну, и не наскребу денег на создание посохов для тех, кто дотянет до конца. Дурацкая традиция, того, кто ее придумал, испепелить мало. Знаете, сколько стоит сделать хороший посох для мага? А наложить на него чары – это вообще мучение сплошное. Магам древности было хорошо, они в чести были и золото текло им в руки, что им какие-то посохи, так, гроши. А нам как быть, нынешним? Тут на прокорм-то ваш не напасешься.
– А поединок? – поторопил наставника пантариец Эль Гракх. – Он тут при чем?
– Если кто-то захочет прекратить обучение и покинуть замок, то он сможет сделать это только бросив мне вызов на магический поединок. Если ученик победит меня – все, свобода. Если нет – то смерть. Непреложное правило – наставник, которого ученик вызвал на поединок, обязан убить ослушника, такова воля богов. Или умереть сам, у строптивого ученика тоже нет выбора, для победы он обязан убить своего учителя. То есть – кто-то все равно умрет.
– «Кто-то», – рассмеялся Мартин. – Даже гадать не приходится – кто.
– Так это сейчас вы неумехи, – резонно ответил Ворон. – Лет через пять кто знает, что будет и кто каких высот достигнет. Я слышал как минимум о трех поединках, в которых ученик сумел убить наставника.
Я повернулся к Монброну и понял, почему он так и не отправился к себе в Силистрию. Надо полагать, Ворон все то, что мы узнали сейчас, объяснил ему немного раньше. Кстати – мог бы и поделиться с нами этой информацией.
– Гелла, ты им все расскажи потом подробно, – попросил Ворон девушку, сидящую совсем неподалеку от него. – Перед сном вы будете перемывать мне кости, как все выговорятся, так ты им и объясни, что к чему.
– Хорошо, мастер, – кивнула девушка.
– Собственно – всё, спать, – хлопнул в ладоши Ворон. – Будущность я вам обрисовал, планы – озвучил, теперь дело за вами. Да, вот еще что… Правила прошлого года относительно ваших внутренних отношений остаются в силе. Хотите убивать друг друга – убивайте, мне нет дела до вашей вражды и дружбы. Вам жить, вам решать. Но если это будет мешать обучению и внутреннему распорядку, или кто-то убьет соученика и попадется на этом – пощады не ждите. Хотя – не думаю, что до этого дело дойдет. Есть у меня сомнения.
И он ехидно нам подмигнул.
Ну да, что-то и я сомневаюсь, в том, что прошлогодние свары продолжатся. И осталось нас не так много, да и мы стали посплоченней благодаря летним похождениям. Проще говоря – если дело дойдет до того, что заденут кого-то из моих друзей, я ведь и горло могу перегрызть.
А вот насчет Гарольда и Ворона я ошибся. Точнее – не все верно понял. Нет, про то, что из статуса подмастерья теперь выхода нет, наставник ему на самом деле объяснил, но при этом дал понять, что он может предоставить ему что-то вроде отпуска на любой срок, с условием, что он вернется к тому времени, которое он, Ворон, ему назовет. Может – но не хочет. Мол – не ко времени это сейчас.
Обиды Монброн на наставника за это не затаил, но душа за родных у него здорово болела.
В спальне Гелла нам поподробней осветила все стороны нашего нового существования, хотя я для себя ничего нового больше не услышал, речь большей частью шла как раз про то, что я от Виталии узнал. Ну, что другие маги нас убивать не могут. Хотя – нюансы были. Например – в случае, если один маг другому бросил вызов на поединок, то при наличии учеников он может их взять с собой и использовать в бою, это не воспрещено. Равно как его противнику в данном случае не воспрещено убивать их без каких-либо ограничений. Война и есть война.
Еще я узнал о том, что если ученик просто сбегал от наставника, без поединка, то для него все заканчивалось плохо. Три дня ему боги давали на обдумывание своего поступка, а потом, на четвертый день, он умирал, причем непременно мучительно и тяжело. Неизлечимая болезнь, укус змеи, топкое болото – там было много вариантов.
– А вообще – странно все это, – сказал Мартин, когда Гелла замолчала. – В том году Ворон нас натаскивал как раз на общую магию. Вспомните – вода, огонь. И тут раз – и такой поворот в сторону. С чего бы это?
– Мне тоже это показалось странным, – поддержала его Рози. – Гелла, душа моя, ты ничего не хочешь нам рассказать?
– Не хочу, – твердо заявила Гелла.
– Я о тебе лучше думала, – немного обиженно сказала Миралинда, взбивая жиденькую подушку. – Мы же вроде соученики.
– Да не знаю я ничего, – жалобно произнесла Гелла. – Я все лето тут в книгах копалась, составляла реестр да травы собирала и сушила. Вот и все.
– Не верю, – Рози привстала на кровати и уставилась на девушку. – Ты не дура, значит что-то видела или слышала.
– Вот же, – Гелла засопела. – Ну да, летом в замок то и дело разные люди приезжали. То вельможи с Западного побережья, то воины, их-то я ни с кем не спутаю, у батюшки в замке на них насмотрелась. А еще как-то раз, в конце лета, три мага приехали, всю ночь вино с Вороном пили и о чем-то спорили. После их отъезда мастер дня два задумчивый ходил, а потом мне и говорит: «Может, так оно и лучше будет. Огонь – он либо сжигает, либо закаляет». Я его спрашиваю: «Вы о чем, наставник?», а он только вздохнул и в библиотеку пошел.
– Сердцем чую – неспроста все это, – мрачно заявила Магдалена.
– Да ты что? – притворно изумилась Рози. – Ты просто королева по имени «Очевидность».
– Четыре месяца тебя не видела – и столько же не видеть бы, – окрысилась Магдалена, чем немало меня удивила. Такого я прежде за ней не замечал.
– Что будет – то и будет, – произнес Монброн. – Нет у нас выбора, вы же слышали. Все, спим.
Глава четвертая
А с утра началось безумие. Точнее, как по-нашему – это безумие, сам же Ворон еще в том году подобные штуки называл «нормальным учебным процессом». Он разбудил нас затемно, придя в спальню с Тюбой, который, стоя посреди комнаты, теперь с видимым удовольствием грохал по старому ведру колотушкой. Все это наш наставник сопровождал громогласными воплями:
– Беда! На замок напали! Надо бежать на стены! Все пропало!
Пока мы метались и поспешно влезали в штаны, наставник с интересом наблюдал за нами и загибал пальцы.
– Де Лакруа! – орал Монброн. – Ты присматриваешь за девочками, не подпускай их к бойницам, а то я их знаю, они непременно под стрелы подставляться будут. Карл, Эраст – вы со мной.
Его перебивал Мартин, тоже раздававший какие-то команды.
– Долго, шумно, бестолково, – сказал Ворон, когда большинство из нас, с оружием в руках и в кое-как натянутой одежде, столпилось около него. – И ни один из вас даже не подумал о том, что бежать надо все-таки не ко мне, а сразу на стены. Пока вы тут метались, ворота бы уже вышибли и враг вошел в замок.
– Что скомандовали – то и сделали, – сконфуженно произнес Монброн. – Сами же говорите – все ко мне.
– Мало ли что я говорю? – резонно заметил наставник. – Если замок атакуют, то надо его оборонять. А я от страха мог и запаниковать, начать отдавать неразумные приказы. Как-никак – это мой дом, единственное недвижимое имущество. И самое главное – никто из вас даже не задумался о том, что приказы, которые им отдали самозваные лидеры, могут быть неверны.
– Что значит – самозваные? – удивилась Эбердин. – Рози нас вела все лето, и это был общий выбор.
– Лето кончилось, и наступила осень, – мягко произнес маг. – Все, вы вернулись сюда, и вожаки более не нужны. Да они вам вообще не нужны. Маг – отдельная боевая единица, действующая исключительно самостоятельно и неподконтрольная никому. Воины – это воины, им без командира никак, но вы-то не воины, вы – маги. Они вне основных ударных или обороняющихся сил, они сами принимают решения о том, где и как наносить удары противнику.
– Не соглашусь, – проворчал я, заправляя рубаху в штаны. – Я читал о том, что маги часто работали совместно, особенно в военное время. И в странствиях летом мы про подобное слышали в тех местах, где побывали.
– Случается такое, – Ворон одобрительно посмотрел на меня. – Но это, скорее, исключение из правил, такое бывает в тех случаях, когда напасть очень велика и одному с ней не справиться. Или когда в осаду берут большой город, где проживает много магов, тогда они заключают подобие перемирия и работают совместно. Неохотно, как правило, работают. Еще иногда нашего брата сближает чья-то воля, которой на текущий момент мы не можем противостоять, как правило – королевская. Нет, в старые времена, говорят, маги были единым братством, где один стоял за всех и все за одного, но в те времена, если верить слухам, в реках вместо воды текло вино, на огородах крестьяне выращивали колбасу, а над Рагеллоном в небесах парили мудрые драконы. Поди проверь – так это было или нет? В любом случае, сейчас все по-другому обстоит. Дело в том, что мы все – эгоцентристы. У каждого из нас, а теперь и вас, есть свой путь, свои принципы существования и свое видение мира. И коллегам по цеху в этой картине мироздания места нет. Даже если вы хлебали из одного котелка и спали бок о бок пять лет подряд.
– А конклавы? – подала голос Луиза. – Не просто же так маги в них стремятся попасть? И там они едины в своих устремлениях.
– А вот это уже совсем другой разговор, – порадовался Ворон – Ладно, тогда перемещаемся в залу. Сегодняшняя побудка прошла неудачно, но выводы из произошедшего, надеюсь, будут сделаны?
– Еще бы, – хмыкнул Мартин. – Одетыми теперь спать будем.
Я, признаться, так до конца и не понял, зачем все это представление с грохотом и криками было нужно Ворону, но, с другой стороны, он ничего просто так не делает.
– Итак – вы, де ла Мале, упомянули о конклавах, – Ворон начал вещать, как только вошел в обеденную залу. – Ну да, это объединение магов, которые, теоретически, стремятся к одной цели. Но только теоретически, смею вас заверить. На самом деле это не так. Точнее – не совсем так. Единственная цель, которая есть у любого мага, вступившего в конклав – вскарабкаться повыше по иерархической лестнице, в идеале – стать патриархом. Цель эта почетная, и того, кто ее достиг, следует как минимум уважать. Но опять же – это индивидуальная цель, она только для себя, про общее счастье, то, что всем и поровну, здесь нет и речи. Цели истинного мага всегда глубоко индивидуальны и подчинены только его личным интересам. Всё остальное и все остальные только инструменты для их достижения.
Я поймал взгляд Рози, которая сидела напротив меня. Ну да, что-то такое она мне говорила еще весной, когда мы с ней прощались перед тем, как разъехаться в разные стороны. Не дословно – но близко к тому. Кстати – я еще тогда задумался над тем, кем для нее буду, какое место она мне отвела в своих планах. Теперь у меня появилось название. Я – инструмент.
– Не вижу логики, – громко сказал Эль Гракх. – Вы же, разбудив нас, кричали: «Все на стены». То есть – к коллективным действиям призывали, не к индивидуальным.
– Само собой, – подтвердил Ворон. – Это мой замок, и мне нужны все, кто сможет его защитить. Но при этом свое место в бою каждый занял бы исходя из личных предпочтений. Вот ты или Монброн – были бы в первых рядах и, вероятнее всего, первыми же сложили голову. А вот фон Рут – какое бы место занял он, несмотря на то, что ему приказал Монброн? Фон Рут?
– Не знаю, – честно ответил я. – По ситуации. Не видя того, что творится под стенами, я вот так сразу не отвечу.
– Хороший ответ, – одобрил наставник. – Разумный. Но, заметим – ему даже в голову не пришло сказать: «Я бы следовал приказам лидера и встал туда, куда меня он направил». То есть – фон Рут все равно сам бы выбирал свое место в битве, исходя из каких-то личных резонов. Но, возможно, сделал бы вид, что кому-то подчиняется. Он непрост, наш фон Рут.
Несколько человек на меня посмотрели то ли с интересом, то ли с неприязнью.
– Наставник, – громко сказала Аманда. – А к чему все это нам сейчас говорится? В принципе? В чем конечный смысл? Если честно – я совсем уже запуталась.
– Повторю еще раз то, что я уже говорил вчера – мне надо, чтобы вы научились думать и действовать самостоятельно, – в тоне Ворона что-то поменялось, из него ушла ирония, он стал деловитым. – Без оглядки на того, кого вы выбрали своим лидером – явно или тайно. Совместная работа – она важна как инструмент, тем более во время обучения, но уже сейчас каждый из вас должен уметь принимать решения сам, делать это быстро и осознанно. И, что немаловажно – уметь нести ответственность за свои решения, даже если они будут катастрофичными.
– Ответственность перед кем? – уточнила Фриша.
– Там очень длинный список образуется со временем, – ответил наставник. – Причем как из живых, так и из мертвых. Но пока в нем значатся только я и те, кто сидит рядом с вами.
– Совсем запуталась, – вздохнула Магдалена. – Нам надо научиться принимать самостоятельные решения, которые, возможно, приведут к тому, что всем остальным станет плохо. При этом совместные решения мы должны отметать, даже если они разумные.
В голосе у нее было тщательно замаскированное ехидство, не сомневаюсь, что наставник его тоже заметил.
– Ну вот, уже определенный прогресс, – одобрительно произнес Ворон. – Ирония – это прекрасно. Заодно мы и определили ту группу, которая сегодня будет выступать в качестве подопытных кроликов.
– В смысле? – насторожился Мартин.
– Когда я сам был подмастерьем, наш наставник в течение всего срока обучения использовал соревновательный принцип – и это было действенно, – пояснил Ворон, доставая из кармана свою трубку. – У учеников был стимул, понимание того, что все делается на перспективу, все-таки приятно быть первыми среди равных. Опять же – это поощрялось всякими приятными мелочами. Что до наставника, то ему наблюдать таким образом за нами было удобнее, выделять наиболее талантливых. Если честно, я это только сейчас в полной мере осознал, когда сам стал наставником, в те времена мне не до того было. Так что я не собираюсь рушить уже сработавшиеся летом группы. Зачем? Вы худо-бедно сработались, узнали друг друга. Хотя я и оставлю за собой право на некоторые перестановки, временные или постоянные.
А вот это было неприятно. В один прекрасный момент он возьмет, да и запихнет меня под крылышко к Рози, чего мне не хотелось бы. И начнется привычное: «Эраст – ты дурак».
– Поскольку занятия у нас большей частью будут практические, то мне будут нужны подопытные кролики, – продолжал Ворон, набивая трубку. – И брать я их буду из состава той группы, которая накануне показала наибольшую леность, дерзость и дурость. Магдалена, у вас есть ко мне еще какие-то вопросы?
– Одного за глаза хватило, – мрачно ответила вместо Магдалены Миралинда. – И по поводу ответственности мы тоже уже все предельно поняли.
– Увы, пока не все, – невесело проговорил Ворон. – Это так, ерунда. Все поймете, когда первую смерть на душу примете, ту, которая по вашей вине произошла. Вот это наука – так наука, с другими не сравнить. В первый раз очень тяжело.
– А потом? – спросил кто-то.
– Потом, – Ворон раскурил трубку, которую так и вертел в руках. – Потом привыкнете. Или умрете, тут вам решать. Ладно, разговоры оставим на потом, время дорого. Начнем с начала – анатомия, строение человеческого тела.
– Чего? – многоголосо отозвались мы.
Читать бесплатно другие книги:
