Низший 2 Михайлов Дем
– Системе действительно важен успех этого задания. – пояснил я. – Сами посудите – тут ведь старая схема. Раз за разом эти городские упыри являются сюда, проворачивают тут свои схемы, мимоходом ломая чужие судьбы. А система не получает блоков – или почти не получает. Кто-то ведь должен проскакивать с грузом через их заслоны – может, два-три блока из двадцати. Но этого критично мало. И вот он результат – система не сводит с нас глаз. По этой же причине втягивающие нас в свой план городские волки пытаются разделить нас на мелкие группки. Почему?
– Легче справиться? – предположил Баск. – Нет… что с гоблинами справляться? Прикрикнул – и они уже все отдадут. Система?
– Маршруты и полусферы. Баск, у тебя в голове карта. Вот с этого места до родной семнадцатой кляксы сколькими маршрутами мы сможем дойти? Навскидку?
– Двадцать-двадцать пять путей. – уверенно ответил зомби Баск. – Сеть дорожек и тропок. Главное, знать какой коридор куда ведет.
– Вот на этом они и играют. – улыбнулся я. – Они волки. И поведение у них волчье. Знаете, как волки атакуют стадо?
– Как?
– Никак. Волки не дураки. Сначала они стадо разделят. Затем выберут самого слабого и медлительного – и атакуют разом. Сожрут. И опять отправятся следом за стадом. Если стадо не хочется разделяться – они будут гнать его вперед до тех пор, пока кто-то не отстанет. Так же и здесь. Волки заранее запугивают овец и разделяют их. Потом устраивают овечьи забеги – гоблины с блоками мчатся разными маршрутами к цели, а им остается лишь так хитро перехватывать их, чтобы, забрав добычу у одной группы, успеть перехватить и следующую. Отсюда интервалы – гоблинов-овечек выпускают с промежутком минут в пятнадцать-двадцать самое меньшее. Атаковать начнут далеко не сразу – выждут, когда все группы разбредутся по разным тропкам. Это ключевой момент – система не сможет наблюдать сразу за всеми. Каждая группа в какой-то момент окунется в сумрак, окажется на тропе смерти. За редким исключением. Кому-то все же может повезти. Но сегодня эта схема больше не работает – я ее сломал. А минут через десять – мы вместе доломаем ее остатки.
– Что надо делать? – деловито осведомился зомби.
– Объединять и направлять. – с улыбкой ответил я. – Стадо в едином порыве – грозная сила!
Сообразив, Йорка оглянулась.
К нам медленно стекалась толпа работяг, что уже успели нагрузиться блоками. Все в сборе. Вместе с нами – двадцать рыл. Итого – двадцать блоков.
– Отлично! – широко улыбнулся я стаду. – Сейчас я скажу вам, что надо сделать, чтобы доставить блоки и сдать задание! Одно правило! Я говорю – вы делаете! Кто против – пусть уходит прямо сейчас!
Выждал… никто не двинулся с места.
– Класс. – улыбнулся я еще шире. – Начинаем! Всех прошу стать ближе друг к другу! И побыстрее! Отправление грузового состава через пару минут!..
– Пока все спокойно. – прошептала догнавшая меня Йорка.
– Влейся в толпу, неугомонная, – сердито проворчал я. – Не выделяйся из общей массы.
– А ты?
– А я типа оленя с роскошными ветвистыми рогами держусь на виду.
– И ведешь стадо. – хихикнула девушка.
– Выполняю роль приманки и стрелковой мишени. – поправил я ее. – Пихайся обратно в толпу!
– Ладно. Ты держись, Оди. Осталось немного.
Она замедлила шаг. И через мгновение ее поглотила шагающая следом за мной небольшая толпа. Второй час неспешного путешествия. До цели меньше километра, если верить настенным указателям.
Чужая схема сломана.
На Йорку я ворчал острастки ради. Сейчас уже нет ни малейшей выгоды на нас нападать. Разве что из мести. Но смысл подвергать себя такой опасности ради мести? А риск огромный. Плотной толпой, этаким хорошо груженным пушечным ядром, мы пошли самым коротким маршрутом от тридцатого магистрального к двести четырнадцатому коридору двадцать седьмой зоны. Первый час я взвинтил скорость группы, окриками заставив шагать быстрее – полтора-два шага в секунду. На этой скорости мы проскочили первую треть пути, чуть замедлившись, преодолели вторую треть, еще чуть замедлились и спокойно дожимали оставшиеся метры. И все это время над нами неотступно висело «око божье» – система не ослабляла наблюдение, ведя полусферу точно над центром груженного блоками отряда. В конце каждого коридора нас уже ожидала новая полусфера. Так нас передавали по цепочке от ока к оку. И это еще не все – в соседних коридорах тоже висели «люстры».
В такой ситуации есть лишь один вариант захвата блоков – закрыв лица масками, начать атаку. Но… тут тотальный контроль, и я буду очень удивлен, если однажды выяснится, что в каждом из нас не сидит по одному-два, а то и три идентификационных чипа. Хотя я бы всаживал по чипу в каждую конечность – они принадлежат системе, а она за своим добром следит пристально. Попробуй с гарантией заблокировать сигнал каждого чипа. Разве что с головой обернуться фольгой?
Опять же – заглушить возможно любой сигнал. Были бы технические средства. Вот только – а были ли готовы «волки» к такому варианту развития событий? Прихватили с собой все необходимое? Вряд ли. Они не ожидали от «овец» подобной наглости и слаженности.
Сегодня волки в пролете. Даже странно, что из дальних коридоров еще не доносится озлобленный голодный волчий вой.
А вот и стрелка к двести четырнадцатому. Последние сто метров. С гудением над головами повисла дополнительная полусфера, и под двойным приглядом мы свернули в нужный весьма необычный коридор. Короткий, но очень широкий. Добавить еще пару стен – и получится целый зал. С жадным лязгом в одной из стен одно за другим открывались отверстия. Сняв рюкзак, вытащил блок, стараясь не напрягать левый локоть. Опустив на пол, выдернул удивительно длинную пластиковую ленту. Снова поднял тяжелый блок и ощутил, как он начал нагреваться. Стремительно нагреваться! Руки начало припекать сквозь перчатки уже через несколько секунд. Поспешно шагнув к стене, наклонил блок и красной стороной вставил в отверстие. Дожимать не пришлось – он втянулся сам. Система жадно проглотила подарок и защелкнула крышку. Я отошел. Через полминуты ко мне присоединились остальные члены группы. Не обращая внимания на все усиливающийся радостный гомон толпы и не дожидаясь благодарностей, ткнул своих в плечи, направляя в соседний коридор. Отвел шагов на десять, оглянулся. Важное задание выполнено. Система один за другим глотает блоки и захлопывает крышки.
– Куда сейчас? – не скрывая довольного выражение лица, спросил Баск.
– Шестнадцатая клякса неподалеку. – ответил я. – Передохнем там.
– Мудро. – кивнул зомби.
– Уф! – сердито и одновременно облегченно произнесла Йорка.
В сегодняшнем веселом шоу волки проиграли с разгромным счетом. Двадцать-ноль в пользу овец.
Волки наверняка сейчас от злости лезут на стену…
Баланс: 15.
Глава вторая
Текущее время: 10:40.
Новости разлетаются быстро.
Мы успели добраться до шестнадцатой кляксы и усесться за ближайший свободный столик, но не успели и ноги вытянуть, как едва не пришлось подскочить от раздавшегося громкого и предельно перевозбужденного вопля вбежавшего в зал запыхавшегося гоблина:
– Слушайте! Слушайте! Рядом с Веселым Плуксом орка кончили! Барсом кличут. Его же собственная девка и пришила! Он только из медблока выполз – а ему бац! Шилом в глаз! У всех на виду! На глазах Матери! Тот орет! А девка его продолжает шилом колоть! Раз за разом! Раз за разом! Он упал – а она что-то орет и продолжает его колоть! Потом встала – и к тридцатому-магистральному! Вся в крови! Страшная! До Гиблого Моста дошла точно. А куда дальше делась – неясно. В Дренажтаун рванула? Ну не в Зловонку же! И не в Клоаку… хотя говорят, она так психануто выглядела, что вполне могла и в Клоаку спуститься на неадеквате! Такие вот новости! Свежие! Горячие! Бежал два километра, считай! Гоблины! Орки! Отсыпьте крошек пищевых в ладонь! Не жмитесь!
Легко выдержав пристальный взгляд Йорки и не моргнув при виде немого укора пустой глазницы Баска, буднично спросил:
– Перекусим перед патрулем? Надо бы – в этот раз целых три часа бродить по двадцать девятому. А я уже, если честно, проголодался.
– Э-э… – сориентировался Баск. – Надо бы! По пищевому кубику? И бутылки бы водой пополнить, да шизы в них растворить. Вперемешку с красным фруктом – идеально заходит! Я вот рецепт знаю – таблетка шизы и полтаблетки фрукта. Не так сладко получается.
– Так! – мрачно произнесла Йорка. – Оди…
– Опять зайдешь с трахнутого гоблина? – предположил я мирно, медленно осматривая окружающие нас столики и народ, сидящий за ними.
Клякса как клякса. От нашей ничем не отличается. Даже гоблины, такое впечатление, те же самые – просто перебежали сюда первее нас.
– Нет, лопнуть и сдохнуть. Просто и мирно спрошу. Вот та конченая сука, что кровь и слезы по щекам размазывала – ее вроде как Барс тебе отдал после твоей дружеской просьбы…
– Дружеская просьба и шипы в яйцах – лучше, чем просто дружеская просьба! – вставил оживившийся Баск.
– Она ведь слышала, – продолжала Йорка, врезав кулаком по плечу зомби, – слышала, как ты ее себе потребовал. А Барс отдал! Отдал! Потом ты сказал ей еще пару слов, и мы ушли. И вот итог… смертельный итог…
– В чем ты меня обвиняешь? – с нескрываемым удивлением спросил я. – В том, что по твоим же словам конченая сука испортила себе жизнь, убив конченого козла, а мы при этом не запятнали рук кровью? Так разве это не здорово? Пусть режут и грызут друг друга, напарница. Пусть льют свою кровь, а не нашу. Не жалей их. Не переживай за них. Ты всегда должна помнить главное.
– И что же это?
– Такие, как они, ничего не забывают и ничего не прощают. А тебе их жалко?
– Нет! Плевать я на них хотела! Просто нехорошо как-то получилось… твои ведь слова повлияли. Она убила Барса из-за твоих слов.
– Нет. – покачал я головой. – Ты не права. Просто Барс оказался не мужиком, а размазней с низеньким болевым порогом. Понимаешь? Букса – баба! Звероватая и жестокая, но баба! А бабы в своих мужиках в первую очередь видят утес! Скалу, что защитит их от любой непогоды, от любой беды! Скалу, за которой всегда можно спрятаться и чувствовать себя там в полной безопасности! Они верят – их мужик за них жизнь отдаст без раздумий! Насаженный яйцами на мою дубину Барс должен был плюнуть мне в лицо и прорычать: «Пошел ты, с-сука! Это моя женщина! И только моя! Давай! Убивай! Хоть яйца мне выверни! Но ее – не отдам! Мое!» Вот слова настоящего мужика! И услышь я такие слова – тихо бы и аккуратно вытащил шипы из его пронзенных яиц, дал бы ему разок в печень шилом и молча бы ушел! Но что случилось на самом деле? М? Йорка, чего смотришь в стол? Чего молчишь? Что случилось на самом деле? Что там проскулил Барс, ерзая мошонкой по моей дубине?
Тишина… Понурившаяся, странно съежившаяся Йорка согнулась, смотрит в столешницу. За нее ответил Баск:
– Он сказал – бери.
– Да. – кивнул я. – Он взял и отдал свою женщину. Вот поэтому она его и убила. Потому что ее скала оказалась не скалой, высящейся до небес, а глубокой ямой, заполненной кислым дерьмищем! Уф!..
Сделав пару глубоких вдохов носом, выдыхая через рот, быстро успокоился. Убрав из голоса рычащие нотки, позвал напарницу еще раз:
– Йорка. Чего замолчала?
Молчит… и снова за нее ответил зомби:
– Она плачет. Я слышу.
– Так… – после короткой паузы, произнес я. – Чудится, что не из-за моих слов ты рыдаешь, девица красная, да? Что-то вспомнилось и ненадолго боец расклеился?
Не поднимая лица, Йорка часто закивала.
– Оставить тебя на пару минут одной? А мы пока за едой сходим.
Еще пара кивков, затряслись плечи, она зябко обхватила себя руками, уже не сдерживаясь, шмыгнула носом.
Женщины… что ж у вас все так на эмоциях завязано?
– Я посижу с ней, командир.
Кивнул, вспомнил, что он не видит, продублировал голосом:
– Хорошо. Принесу. Спешить не буду. Успокой ее.
– Сделаю.
– И не забывай ловить обрывки чужих разговоров и сплетен.
– Это само собой! Так и выживал раньше – чего-нибудь услышу, порой и пригодится. А иногда новости пересказывал – за пищевые крошки. Хотя бывало, что в руку плевали или выбивали уже собранное.
– И знаешь, кто именно так с тобой поступал? – полюбопытствовал, вставая.
– Знаю.
– Слышал когда-нибудь – надо не таить зла и прощать?
– Ага.
– Так вот – это полная туфта. Не прощай зла никогда! Воздавай вдвое! За добро – добром. За зло – злом. Запомнил?
– Еще как… да и, если честно… забыть не получается… трудно забыть, когда ползаешь по полу и собираешь выбитые крошки, а тебя пинают… комментируют, что с таким задом мужику опасно – могут и трахнуть за углом. Я… я не забыл, командир.
– Одобряю и поощряю твою злопамятность. Сейчас буду.
Когда уходил, Баск обнимал Йорку за плечи. Сидят как птички мрачные бок о бок и молчат. Пусть молчат. Нестрашно. Я знаю – они сильные. И вскоре придут в себя. А если ненадолго позволили себе окунуться в горькое прошлое – так это только к лучшему. Злее будут в настоящем и будущем.
Покупая три стандартных пищевых брикета и две бутылки воды – прощайте пять солов – смотрел на высокий потолок кляксы. На большую полусферу, величаво перемещающуюся под ним.
Почему?
Почему здесь творится подобное, система?
Почему ты, по большей части, ограничиваешься ролью почти беспомощного наблюдателя?
Не так. Все не так в этом мире.
Убрав покупки в рюкзак, приобрел два черных шейных платка. Как кольнуло что-то, и я внимательно просмотрел вещевой ассортимент торгспота. Черных футболок не обнаружилось и здесь. Зато имелась в продажа бордовая футболка – а у нас ее не было. Странное снабжение или же что-то вроде лотереи с игровой составляющей. Как часто обновляется ассортимент?
Баланс: 8.
Платки пошли на обмотку рюкзачных лямок, проложенных согнутыми вдвое пластиковыми заглушками из тех загадочных блоков. Обматывал быстро, но тщательно, выглаживая пальцами каждый виток. Закончив, осмотрел результат, накинул лямки на плечи… отлично. Совсем другое дело. Пластиковых предохранительных лент у нас хватает – я успел подобрать штук восемь с пола, когда толпа работяг принялась лихорадочно завершать задание. Позднее заставлю Баска и Йорку модернизировать свои рюкзаки. Вроде мелочь. Всего-то лямка узковата. Но стоит прикоснуться к моем плечам – и я ощущаю боль в местах, натертых и продавленных узкими лямками. В таких делах мелочей не бывает.
Назад пошел другим путем. Двинулся по периметру, нагружая и без того усталые ноги – восстанавливаться не успевают пока, еще не вошли в кондицию. Поступаю глуповато, но любопытство гонит вперед. Всегда полезно узнать что-то новое – или хотя бы поискать новизну. Оглядывался, прислушивался, оценивал. Обычная клякса. Вся Окраина разбита на коридоры, зоны, блоки и кляксы. Все стандартно. Здесь даже столики расположены так же, как в КЛУКСе-17.
Идя мимо жилых «игл», практически рядом с каждой видел скучающего охранника. Звенья, бригады, пара-тройка живущих бок о бок групп – все стараются обособиться, отгородиться, застолбить свою территорию. Все как везде. Разве что здесь потолок чуть повыше. Кажется? Нет… на самом деле выше – метра на полтора. Шестнадцатая клякса – если судить по номерам и по разнице в дизайне – строилась раньше. Высота потолков доказывает это. Сейчас мы находимся в более старой части Окраины. А если добраться до КЛУКСа-1 и окружающих его коридоров? Как они выглядят?
А эти чем заняты?
В этой части кляксы из пола поднимались «лежбища» – отдельные теплые выступы. Удивительно, но на них имелось эластичное на вид покрытие. Лежбища сплошь покрыты зомби. Безрукие, одноногие, они лежат, сидят, стоят, лениво переговариваются, хрипло смеются, чешутся. И нет-нет, поглядывают на расположенный напротив странно вогнутый участок стены. Между лежбищами и участком стены в ряд расположены еще выступы – тонкие, длинные. Остановившись, внимательно хорошенько вгляделся. На меня никто не обращал внимания. Все заняты тем же, что и обычно – ничем. Через пару минут я осознал, что именно видят мои глаза.
Сцена, скамейки, позади – лежбища.
Некогда, уж не знаю сколько десятилетий назад, здесь была утопленная в стену достаточно вместительная сцена. Хочешь – декламируй, хочешь – танцуй или показывай спектакли. В глубине сцены две наглухо заваренные двери по краям. Входы в гримерки. Задник сцены – обычная металлическая стена. С рисунком. Его остатками, вернее. Но этих цветных фрагментов достаточно, чтобы суметь понять, что здесь было изображено раньше.
Удивительно неплохая сохранность.
Удивительная картина…
Большая группа машущих руками белозубо улыбающихся мужчин и женщин. Мужчины коротко стрижены и чисто выбриты. Женщины… прически разные, от ультракоротких мальчишеских до доходящих до пояса волос. Примечательная одежда – примерно половина одета в рабочие разноцветные комбинезоны, держат в руках гаечные ключи, молоты, прочие простейшие инструменты, уже знакомые мне стальные блоки. Остальные в цивильной обычнейшей одежде – штаны, шлепки, кроссовки, кеды, футболки и майки, цветные яркие бейсболки, на женщинах милые топики, ленточки в волосах. Каждый что-то держит. Книги, теннисные ракетки, мячи волейбольные, футбольные и баскетбольные, клюшки от минигольфа…
Надпись… снизу длинная надпись, что пострадала сильней всего. Не прочесть ни слова. А вон там что-то на стене под изображением. Черный прямоугольник. Сенсор? Вряд ли – слишком большой. И слишком низко расположен.
На сцене почти никого – подойдя и прикоснувшись, понял причину – ледяная. Металл есть металл. Помню, как болели и стыли ноги, пока не обзавелся шлепками. Поэтому мало желающих сидеть на сцене – только те, кому не хватило места на теплых выступах. Запрыгнув, подошел к изображению, присел. Это не сенсор. Это приваренная табличка с едва различимыми выбитыми словами.
«Репродукция настенного изображения из КЛУКС-1 «Добровольно низшие? Счастье в работе и досуге!»
Хмыкнув, отошел, спрыгнул со сцены, глянул на ближайшего зомби с единственной конечностью – левой рукой. Зомби недобро пялился на меня, часто облизывая потрескавшиеся губы. Обрадованно спросил его:
– Счастлив в досуге и работе?
– Пошел нахер, гнида! Сдохни! – в довершение тирады он еще и плюнул, но плевок не долетел, упав ему же на впалый живот. – Сдохни!
– Счастья особо не заметно. – подытожил я, посмотрел еще раз на сцену и продолжил экскурсию. – Добровольно низшие счастливы в работе и досуге… что же это за хрень тогда творится вокруг?
Мне вслед донесся хриплый глас оплевавшего себя зомби:
– Эй! Дай чего-нить! Глоток воды. Пищевой брикет лизнуть хотя бы… эй!
Обернувшись, смерил его долгим взглядом и пошел дальше. Через шаг остановился, опять обернулся, услышав женское причитание. К однорукому, но безногому, прыжками передвигалась одноногая и однорукая растрепанная женщина:
– Ковшик, ты не переживай. Я сегодня отыщу чего-нить… Заработаю! Я еще ничего так с виду – мужики смотрят. Мне бы сполоснуться… а то брезгуют… но я заработаю! Ты не переживай!
Отвернувшись, зашагал дальше. Чем еще удивит чужая клякса помимо картины? Через двести шагов убедился – больше ничем. Те же зомби, гоблины, орки и полурослики. Все заняты вопросами ежедневного выживания. Никто не напоминает даже отдаленно тех улыбчивых и счастливых добровольно низших с репродукции.
Вернувшись к своим, застал их улыбающимися. Почти как на картине! И меня встретили улыбками. Оценив их моральное состояние, удовлетворенно кивнул, вручил каждому пищевой брикет, поставил на всех одну бутылку воды.
– Извини, Оди… – Йорка снова опустила взгляд. – Сорвалась что-то… расклеилась…
– У всех бывает. – спокойно ответил я, принимаясь за обед. – Ешьте. Нам скоро выдвигаться на «Патруль». И еще…
– Еще? – приподнял голову вгрызающийся в брикет зомби.
– Завтра прогуляемся по Гиблому Мосту и наведаемся в Дренажтаун. – максимально буднично сообщил я. – Завтра после обеда, как только выполним все задания. В семнадцатую кляксу ночевать не возвращаемся – чтобы система выдала следующие задания как можно ближе к району тридцатого магистрального коридора.
– А что в Дренажтауне? – осторожно спросила Йорка.
– Понятия не имею. – пожал я плечами. – Просто хочу расширить кругозор. Как я слышал, местные полурослики и орки побогаче часто наведываются в верхний квартал Мутноводья. Верно?
– Бор-р-рдели. – звонко выговорила девушка. – Их там полным-полно! Еще места вроде Веселого Плукса. Сама там не была, россказней много слышала.
– Как и я. – поддержал ее Баск.
– Сделаем вылазку, осмотримся, прощупаем почву. Выспросим про чудеса глазной хирургии. Оценим ассортимент тамошних торговых автоматов. И глянем как там в целом. Чем живут, чем дышат, о чем мечтают.
– Дерьмом они дышат. – поморщилась Йорка. – Оди! Это Дренажтаун! Первое, что слышишь от того, кто там побывал – вонь! Мерзкая вонь! Второе, что слышишь – полумаски!
– Полумаски? Которые от пыли защищают? – уточнил я с интересом. – Рабочие защитные маски? Как их… респираторы?
– Ну, да, наверно… там их носят все и постоянно. Но не от пыли – от вони защищаются. Вроде как фильтры специальные в респираторах, ароматизаторы и что-то еще. Многие очки носят вместе с респираторами. А некоторые – противогазы! Без полумасок… тьфу… без респираторов туда ходить не стоит. И одежду лучше надеть ту, которую не жалко выбросить. А то вонять почище червей будем. Но выглядеть надо достойно… придется идти в черных футболках и штанах. Потом отстираем от вони!
– Да ты оживилась. – заметил я.
– Город. – развела руками Йорка.
Мы с Баском синхронно кивнули. Город. Как много в этом слове. Особенно, если ты гоблин с Окраины.
– Доели, бойцы?
– Йесть!
– Так точно.
– Тогда двинули. – скомандовал я, поднимаясь первым и завинчивая недопитую бутылку. – Три часа патрулирования. Сразу предупреждаю – быть настороже. Мы сегодня многих волков без мяса оставили. Так что по сторонам поглядывайте. Баск – ну ты понял.
– Да. Слушать в оба уха и эхолот на полную.
– Как живот?
– Чешется.
– Вот это уже хорошие новости. Выдвигаемся! О… еще одна новость – система подкинула работенки.
– Что за работа?
– Что делать, командир?
– Даже смотреть не стал пока. – скорчил я усталую рожу. – Закончим патрулировать – там и глянем. Одного прошу, сам не знаю у кого, – лишь бы не сбор серой слизи…
– Есть задания и погрязнее. – уверила меня Йорка, и ее аж передернуло всю.
– Подтверждаю. – горько вздохнул Баск, и его тоже передернуло.
– Даже спрашивать не стану. – решил я.
– И правильно, лопнуть и сдохнуть! Этого лучше не знать!
Патруль проходил без происшествий, но при этом с большим толком. Эти часы несли свои плоды каждому из нас – помимо солов. Йорка упорно отрабатывала связку ударов, Баска корчил жалостливые рожи и бил шилом, делая это на коротких остановках и на узких безлюдных тропках. Не выкладывать же все козыри. То, что Йорка удары отрабатывает дубиной – это чужого внимания почти не привлекает. Сначала удивлялся чужой безразличности на факт того, что пыхтящая девчонка машет шипастой дубиной в коридоре, потом понял – боевых групп, регулярно сталкивающихся с плуксами, на Окраине хватает. И для них тренировки не редкость, а ежедневная обязательная рутина.
Кто не тренируется – долго не живет.
Но одно дело отработка ударов по хорошо известному всем силуэту плукса. Это норма. А вот когда слепой парень тычет шилом в шею или живот воображаемому двуногому и разумному, предварительно как бы нащупывая его дрожащей ручонкой… вот тут уже у гоблинов вопросы и подозрения нехорошие возникнут обязательно. Так что зомби тренировался в сумрачных потемках – как классической нежити и положено.
Они тренировались. Я не отставал, давая нагрузку ногам и рукам. Пока что процентов на восемьдесят чисто физическую топорную нагрузку, причем такого рода, что не каждый гоблин поймет. Вот, к примеру, ходьба – все ведь гоблины легко ходят, имейся у них по две исправно гнущиеся нижние лапы. Попроси пробежаться – пробегутся с ленцой. Положи на тот конец коридор конфетку в награду – помчатся изо всех сил. Прыгнуть или подпрыгнуть – сделают.
Вопрос в том, как они это сделают.
Смогут они максимально быстрым шагом, на грани бега, преодолеть десять километров, таща за спиной груз под тридцать килограмм, а к финишу не сбить дыхания и иметь еще достаточно сил для боя? Куда там. Не смогут. Я и моя группа, во всяком случае, точно не сможем. И это только пример. Своих ускорением не нагружал, утреннего нервного вояжа с рюкзаками вполне достаточно на сегодня. На нас еще задание патрулирования. Оно тоже высосет немало сил и энергии, нагрузит и забьет мышцы, вселит боль в колени и стопы. Бегом и реальной быстрой умелой ходьбой они займутся позже. А вот я… меня проверить надо…
Я шагал себе и шагал, наблюдая за обучающимися бойцами и стараясь каждый свой шаг сделать другим. Быстрый и короткий, моментально «подтаскивающий» тебя к противнику вплотную. Три коротких шага со смещением в сторону – быстро уйти с линии вражеской атаки, прилипнуть к стене, тут же присесть и наметить стелющийся прыжок над полом. Расслабиться, двадцать метров просто шагать. Вот так… а теперь повернуться боком и сделать десять быстрых приставных шагов. Повернуться другим – и еще десять. Расслабиться… Прислушаться к себе.
Каково физическое состояние? Как отзываются на непривычную нагрузку чужие конечности? Хорошо ли помогают лекарства? Как чувствует и ведет себя левый локоть? Как он отреагирует на действительно резкое движение?
Оценивай, гоблин, оценивай.
Точно зная свои текущие способности – знаешь свои текущие возможности. И тут страшней всего переоценить. От этого большая часть бед.
Еще беды часто случаются от беспечности. И боясь ее как чумы, я сканировал взглядом каждый коридор, каждого встречного, не забывая поглядывать на полусферы – тут ли они? Бдят ли? Присматривают ли? Ничего опасного не углядел. Но не расслабился и продолжил наблюдать.
Йорка указала на инфоспот, стоящий в глубоком закутке двадцать девятого магистрального. В том же закутке отчетливо видны следы наглухо заваренных больших окон, имеются две длинные теплые скамейки. Сначала дернулся было с удивлением – окна?! Высота и размеры характерные. Но затем разобрал видимые надписи над окнами и удивление исчезло.
«Хот-доги! Гамбургеры!»
А над вторым: «Свежая выпечка! Кофе! Чай! Напитки».
Еще один явный след на то, что раньше здешние обитатели жили иначе. Они работали, отдыхали, путешествовали по Окраине. Места для прогулок тут хватает – тот же двадцать девятый магистральный кажется бесконечным. Тянется и тянется. У меня большое подозрение, что двадцать девятый является длиннейшим кольцевым коридором, охватывающим всю Окраину.
Постоянно натыкаюсь на следы срезанных ныне крепежей в полу и стенах, даже на потолке. Тут все безмолвно кричит – раньше коридор был переполнен жизнью и движением. По потолку и одной из стен передвигался подвесной транспорт. Идя вдоль стены, обнаружил под ногами остатки старой разметки и рисунок велосипеда. Шагнул в сторону – и встал на рисунок скейтборда, чуть дальше уже почти неразличимо изображение самоката, а вон что-то обрывочное, но можно предположить, что тут было нарисовано моноколесо. Гоблины шаркают и шаркают, затирая остатки прошлого. Но пока, увидев рисунки и разметку, легко понять – давным-давно пол коридора был разделен на неравные полосы с цветными границами. Тут передвигались пешком, на электрокарах, стенном транспорте, велосипедах, сегвеях, моноколесах, самокатах…
Тут бегали спортсмены, степенно прогуливались люди постарше. А когда кто-то уставал и хотел передохнуть или перекусить – к его услугам частые закутки с врезанными в стены окнами. Берешь хот-дог и кофе, садишься на скамью или за столик, смотришь на движение в двадцать девятом, неспешно жуешь. Захочешь что-то почитать – к твоим услугам стоящий рядом инфоспот. С него за небольшую плату можно загрузить на свой девайс свежий выпуск газеты – какую-нибудь «Жизнь Окраины».
Усмехнувшись, хорошенько потряс головой, выбрасывая из головы глупые мечтания о давно сгинувшему прошлом. Встряска помогла – зацепился глазами за едва не упущенное. Приникнув к стене, чуть ли не касаясь носом, изучил едва видимые белые лини. Легко нашел цифру «29-М». Двадцать девятый магистральный. Отойдя на шаг, посмотрел, отступил еще, выставил перед собой ладони, как бы отгораживая большой участок стены и ведя по нему «фокусом».
Уничтоженная временем информационная схема. Карта. И на ней изображена Окраина, примыкающий Дренажтаун и… еще одна Окраина.
Между двумя большими кругами зажат круг вчетверо меньшего диаметра. Наш – если верить цифре «29-М» – левый. Это вполне согласуется с уже имеющимися у меня в голове сведениями. Все правильно. Мы примерно вот тут. Если пойти вниз – «на юг» – то через несколько километров мы окажемся у «30-М», представляющего собой стрелу, исходящую из нашего круга, насквозь проходящую через центральный и заканчивающуюся в границе третьей окружности. Гиблый Мост, судя по схеме, является частью тридцатого магистрального.
– Оди!
– Иду! – оторвавшись от карты, поспешно шагнул к инфоспоту. Ткнул пальцем.
Что даете?
Ничего не дает. Устройство никак не отреагировало на мое касание. Сломано или отключено.
Текущее время: 14:54
Вот и конец обязательного задания боевой категории. Еще несколько минут. До вечернего сигнала окончания работ чуть больше пяти часов. Вряд ли система выдаст дополнительное рабочее задание. А вот боевое… вполне может и выдать. Но лишь бы не экстренное – мы еще не готовы к серьезным дракам.
Еще раз ткнул инфоспот. Никакой реакции. Сенсор молчит. Большой экран-витрина непроницаемо черный, устройство не желает реагировать на прикосновения презренного гоблина. С сожалением отвернулся, шагнул к выходу из закутка.
Тут все и началось.
И началось с добрых слов.
Находясь в глубине закутка, отходя от стены, увидел, как резко остановился идущий по магистралке молодой совсем парень. Улыбчивое веселое лицо, сверкающие глаза, чистенькая белая футболка, темно-синий платок, обрезанные ниже колен синие штаны и синие же сланцы. Выбрит, аккуратно подстрижен. Точно не гоблин. Самое малое – орк. Я напрягся. Чего он остановился? Уронив руку на рукоять дубины, мягко скользнул вперед. Парень же шагнул, входя в закуток, с дружеской улыбкой ткнул правым кулаком в плечо Баска.
– Хе-е-ей! Братуля! Рад тебя видеть! Как дела? Держишься? – голос незнакомца переполнен эмоциями – дружеское участие, легкое беспокойство, волнение, искреннее переживание.
Но не слишком ли сильно он ударил кулаком? Баска развернуло. И… я отчетливо видел мышечную спазматичную волну – зомби передернуло с макушки до пят как от удара электрическим током.
Баск вытянул дрожащую руку. Нащупал плечо собеседника – весельчак сам помог ему, качнувшись вперед и дав коснуться. Ах ты ж… меня продрало морозом от налетевшего осознания, что сейчас про…
Хлоп!
И шило вошло в шею незнакомца. И снова. И снова. Шагнув, Баск обнял захрипевшего парня за шею, потащил на себя, и они завалились в закуток, при этом зомби продолжал долбить шилом с яростью обезумевшей швейной машинки. Подшагнув, подставил правую ладонью под затылок рухнувшего зомби, не дав удариться головой о стальной пол. Парень очнулся от шока, рванулся, начал действовать, и действовать быстро – не смотря на добрый десяток ран. Но вырваться у него не получилось – рычащий Баск бил шилом, держал рукой, обвил ногами, да еще и зубами в окровавленное горло вцепился! Шилом строчит и строчит! Йорка застыла истуканом, изо рта рвется пораженное:
– О-о-о-о-о…
Поняв, что вырваться не получается, жертва разинула рот, кашлянула кровью, выдавила:
– Он еще жив! Жив! Внизу! Под… к-ха!
Зомби не слышит. Зомби бьет и бьет шилом как проклятый.
– Он внизу! Пожалей!
Зомби не слышит. Зомби машет шилом. И умирающий схватился за шило. Вмешиваться не хотелось, но этот невероятно живучий хрен сейчас позовет на помощь и успеет проколоть бок Баску.
«Не дохнет, сука. Нож бы лучше. Но и крови больше.» – пронеслось в голове пока я почти без замаха наносил короткий удар дубиной. Парень обмяк, уронил голову, увлекая за собой застрявшую в пробитом шипами затылке дубину, несколько раз дернул ногами, захрипел. И наконец-то окончательно затих.
– О-о-ой… – выдавила наконец-то Йорка. На самом деле так медленно тянула или для меня все ускорилось в разы? От неожиданности… Схватившись за дубину обеими руками, ровно и сильно потянул, левый локоть пискнул, пришлось разжать пальцы больной руки. Но стащить труп в сторону удалось.
– Встать! – рявкнул на застывшего тяжело дышащего зомби. – Йорка! Гоблин! Очнись!
– Да!
– Помоги Баску в себя прийти! Трать всю воду – смывай с него кровь! Чтобы ни пятнышка! Футболку не трогай – она черная. Если пятна на светлом – в рюкзак! Пусть хоть голый идет, но чистый! И сама не вляпайся! Живо! Живо!
Отмерла, зашевелилась. Я же, кинув быстрый взгляд на магистральный, бросил труп, подскочил к выходу из закутка, глянул по сторонам, на потолок. Ближайшие – трое орков, шагающих по дальней стороне коридора. Полусфера? Ох ты ж… бегом, гоблин, бегом! Полусфера метрах в ста с небольшим и быстро приближается. Нырнув обратно, промчался мимо Йорки, льющей на лицо и шею Баска воду, рыкнул:
– Тащитесь оба на скамейку! Сейчас! Йорка! Сначала сотри набрызганное!
Сам, охнув от болевой вспышки в пояснице, вздернул мужика на скамейку, уложил лицом к стене, поднял ноги. Вырвал дубину, наскоро вытерев, повесил на пояс. Согнул трупу ноги, силой заставил его принять форму эмбриона – ширина скамьи позволяет. Схватив шатающегося будто пьяного Баска, развернул, усадил рядом с собой. Йорка плюхнулась с другой стороны. Цапнул Баска за лицо, глянул, чертыхнулся – из пустой глазницы вылилась струйка крови. Как он, млять, умудрился чужую кровь себе в глазницу налить?! Вытер своей футболкой. Черный цвет одежды – наш выбор. Еще раз глянув назад, убедился, что согнутый труп хорошо скрыт нашими спинами.
– Сидим! Сидим и выглядим безмятежно! Йорка! Лицо проще!
– Так неожиданно…
– Копайся в поясной сумке! Баск, сними рюкзак, ройся в нем.
Сам занялся запихиванием шизы в бутылку.
А вот и полусфера… едва-едва уложились… едет мимо… Резко остановилась. Секунда… и монорельсовый глаз умчался дальше. Я тут же ожил, поднял своих, толкнул к выходу, сам охлопал труп, снял поясную сумку, шило, бутылку с водой, сорвал с шеи платок и прикрыл им пробитую голову. Под платком на шее слева обнаружилась татуировка и достаточно крупная. Растянул кожу, расправляя рисунок, секунды хватило для запоминания. Догнав бойцов, подтолкнул их, погнал вперед, цедя на ходу:
– Шагаем ровно. Головами по сторонам не ворочаем. Идем прямиком к месту, где ночевали. Баск!
Тишина…
– Баск!
– Да, командир. Ох… прости!
– Заткнись!
– Понял.
Читать бесплатно другие книги:
