Семь сестер. Сестра солнца Райли Люсинда
Потом раскрыла ладонь и вдохнула в себя запах его носового платка, который она продолжала сжимать в руке, и запах его самого.
«Сесили, ты ведешь себя крайне глупо! Начнем с того, что ты ведь ровным счетом ничего про него не знаешь, не говоря уже о том, что только-только ты стала приходить в себя после разрыва с Джеком. Через каких-то пять дней ты летишь в Африку, и на этом все! Ты его никогда больше не увидишь, – сказала она сама себе приказным тоном и спрятала платок в ящик прикроватной тумбочки. – Сегодня вечером тебе подадут ужин прямо сюда, и ты и думать о нем больше не станешь…»
В конце концов она все же задремала и проснулась ближе к вечеру, когда на дворе уже стало смеркаться. Тут же появилась Дорис с очередной чашкой горячего чая.
– Если вам по-прежнему нездоровится, мисс Сесили, то я бы посоветовала вам не принимать сегодня ванну, – сказала служанка. – В ванной комнате сейчас стоит зверская холодина. Когда вам подать ужин? Думаю, часов в семь, да? Как раз достаточно времени для того, чтобы вся пища хорошо усвоилась и переварилась, – продолжила служанка свою необременительную болтовню, подправляя огонь в камине.
– Спасибо, ровно в семь меня вполне устроит.
– Я сегодня вечером буду отсутствовать, в случае чего меня подменит горничная Эллен. Она присмотрит за вами. Позвоните в колокольчик, и она тут же прибежит, если вам что понадобится.
– Хорошо. Получается, что сегодня ужинать дома некому, да? – задала наводящий вопрос Сесили.
– Понятия не имею. Мистер Джулиус, он ведь у нас такой! Приходит и уходит, когда ему заблагорассудится, а потому за него ручаться не могу. – Дорис, сама того не ведая, повторила ту же мысль, которую чуть ранее, за обедом, ей озвучила Одри.
– Здесь есть где развлечься? – поинтересовалась у служанки Сесили. – То есть я хочу спросить, ближайший город недалеко отсюда?
– Да, совсем рядом. Хотя я не рискнула бы называть Хэйзлмир «городом». Правда, там есть магазины, и кино показывают. Мы с Бетти как раз и собираемся туда вечером в кино. Будем смотреть «Приключения Робин Гуда» с Эролом Флинном в главной роли. Если вам больше ничего пока не надо, тогда я побегу, разыщу Эллен и предупрежу ее, чтобы она подала вам ужин ровно в семь.
– Приятного вам вечера, Дорис.
– Спасибо, мисс. А вы поправляйтесь побыстрее.
Дорис ушла, а Сесили взялась за чтение «Великого Гэтсби», все последние несколько недель, когда голова ее была забита чем угодно, но только не чтением, книга неизменно находилась при ней, но тем не менее она еще так и не дочитала ее до конца. И вот сейчас Сесили уселась возле камина с твердым намерением возобновить чтение романа. Да, она будет читать, а не думать о Джулиусе, который в этот момент, быть может, где-то совсем рядом с ней… Но она не будет…
Ровно в семь часов вечера в дверь спальни постучали, и на пороге показалась Эллен с обещанным ужином. Опять какой-то суп, вареное яйцо и тонкий ломтик хлеба с маслом. Даже если бы у Сесили и проснулся аппетит, то принесенная еда никак не вдохновляла. Она осторожно постучала по яйцу. Видно, сварено не просто вкрутую, а варено-переварено, пока желток не превратился в камень. Сесили силой заставила проглотить себя ложку тепловатого супа, и в этот момент в дверь снова постучали. Сесили не успела сказать «Входите!», как дверь распахнулась.
– Добрый вечер, Сесили. Вот узнал, что вы сегодня ужинаете у себя в комнате. Я и сам собирался поступить так же. Но потом подумал, что могу составить вам компанию: совместными усилиями, надеюсь, мы как-нибудь осилим эту бурду, которую приготовила нам наша повариха. Полное отсутствие кулинарных способностей, доложу я вам по секрету.
Джулиус вошел в комнату, держа перед собой поднос, на котором была выставлена такая же еда, что и у нее самой.
– Надеюсь, вы не станете возражать?
– Я… Нет, конечно нет.
– Боже мой! – жалобно простонал он, поставив поднос на маленький столик возле камина, после чего уселся в кресло напротив Сесили. – Итак, как я понимаю, у вас простуда, а ужин, как я погляжу на свой поднос, практически несъедобен. К счастью, я прихватил с собой кое-что, что поможет нам согреть наши расстроенные сердца.
С этими словами Джулиус извлек из кармана бутылку с жидкостью, похожей на бурбон, а из другого кармана достал стаканчик для зубной щетки.
– Придется довольствоваться одним стаканом, – обронил он. – Но жизнь, как известно, полна импровизаций, не так ли? – Джулиус с улыбкой глянул на Сесили и щедрой рукой наполнил стаканчик почти до краев, а потом протянул его ей. – В первую очередь дамам. Исключительно в медицинских целях, разумеется.
– Но я…
– Хорошо, тогда я первый. – Джулиус залпом осушил стаканчик. – Вот так гораздо лучше! Ничто так не спасает от холода, как глоток хорошего виски.
Сердце Сесили трепетало все сильнее, она понимала, что надо как-то унять это учащенное сердцебиение.
– Разве что маленький глоток. Наверное, от него вреда не будет, – осторожно предположила она.
– От маленького глотка вреда не будет, это точно. А если рискнете сделать глоток побольше, то это пойдет вам только на пользу, – подбодрил ее Джулиус, наблюдая за тем, как она, пригубив стаканчик, начала медленно пробовать вкус напитка.
– Вот и отлично! А сейчас беремся за яйцо. – Джулиус взял чайную ложечку со своего подноса и энергично постучал ею по яйцу. – Как всегда, переварено. – Он тяжело вздохнул. – Уже сто раз напоминал тетушке, каковы должны быть стандарты питания в этом доме, а заодно говорил и о полнейшей профнепригодности ее нынешней кухарки. И все как о стенку горохом! Тетя Одри старательно делает вид, что она меня не слышит. – Он откинулся на спинку кресла. – Как такое можно есть? Остается лишь одно: пить и еще раз пить. Ваше здоровье, Сесили. – Он взял стаканчик и выпил все, что там осталось. – А сейчас расскажите мне лучше о своей жизни в Нью-Йорке. – Он снова наполнил стаканчик и протянул его Сесили. – Я там никогда не был, но все говорят, что город просто замечательный.
– Да, так оно и есть. Везде громоздятся небоскребы, взметнувшиеся до самого неба, но полно и широких, открытых пространств, так что клаустрофобия в Нью-Йорке никому не грозит. Наш дом расположен рядом с Центральным парком, там можно гулять часами, накручивая милю за милей, и при этом не встретить ни единой живой души. Мне кажется, город вобрал в себя все самое лучшее, что есть в Старом и Новом Свете. К тому же это мой дом. – Сесили неопределенно пожала плечами. – Я люблю его.
– Но объясните мне, ради всех святых, если вам так хорошо дома, то какого черта вы срываетесь с места и несетесь уже буквально через пару дней в африканские джунгли?
– Потому… потому что меня пригласила к себе в гости моя крестная мать.
– Прямо сейчас? – Джулиус впился взглядом в лицо Сесили. – И это с учетом того, что в Европе сегодня очень неспокойно, а в случае чего Кения обязательно окажется втянутой в войну. Полагаю, есть и более веские причины для такого рискованного путешествия.
– Я… я собралась замуж, но потом все расстроилось.
– Понятно. – Джулиус снова отхлебнул из их общего стакана. – И тогда вы решили бежать прочь.
– Надеюсь, я не столько убегаю прочь, сколько бегу на поиски чего-то нового. Представился удобный случай побывать в совершенно иной для меня обстановке и среде, и я решила воспользоваться им.
– Разумно. Мне вообще нравится ваш позитивный склад ума. А что может быть хуже Вудхед-Холла, да еще в разгар зимы? Уверяю вас, везде намного лучше. – Джулиус снова вздохнул. – Но такова уж моя планида. Если, конечно, не вспыхнет война. Тогда я облачусь в военную форму и отправлюсь умирать куда-нибудь на край света. А потому надо ловить момент, пока еще есть время. Вы согласны? – Он снова наполнил стакан. – Возможно, я стану вторым Рупертом Бруком, воспою тяготы уже новой войны. Но будем надеяться, что мне повезет и я не закончу свои дни на поле сражения в битве за полуостров Галлиполи.
– Простите, а кто такой этот Брук?
– Вот беда, мисс Хантли-Морган! Оказывается, вы не получили достойного образования?
– Почему это? Я окончила Вассар, лучший женский колледж в Америке, – вспыхнула уязвленная Сесили.
– Тогда ваш преподаватель английской литературы явно не справился со своими обязанностями. Руперт Брук – это гений и самый известный военный поэт всех времен и народов. Я обязательно дам вам почитать книгу его стихов.
– Я вообще-то никогда особо не увлекалась литературой. Конечно, читаю, но в основном ради удовольствия, – откликнулась Сесили, чувствуя после виски приятную расслабленность во всем теле. – Как я вам уже говорила, меня больше привлекает математика.
– Тогда у вас логический склад ума, и вы больше тяготеете к точным наукам, а не к изящным искусствам. А давайте я вас сейчас проверю на знание арифметики. Посмотрим, как быстро вы умеете считать. Хм… Итак, сколько будет девятьсот семь минус двести четырнадцать?
– Шестьсот девяносто три, – ответила Сесили после короткой заминки.
– Сто семьдесят два разделить на шесть?
– Двадцать восемь целых, шесть десятых.
– Пятьсот шестьдесят умножить на тридцать девять?
– Двадцать одна тысяча восемьсот сорок. – Сесили весело хихикнула. – Это же просто! Погоняйте меня лучше по алгебре или спросите что-то, где нужны логарифмы.
– Поскольку я смутно представляю себе, что такое алгебра, и понятия не имею ни о каких логарифмах, то я не стану вас более пытать. Вы действительно необыкновенно умная девушка. Я прав? Но вы никогда не досадовали на то, что, имея за плечами образование в колледже, вы никак не можете применить все свои знания на практике? Скажем, зарабатывать на жизнь своим трудом. А все только потому, что вы женщина и вам уже заранее уготовлен удел просматривать разве что книги расходов при ведении домашнего хозяйства. Что при ваших-то талантах сущая безделица.
– Если честно, то меня подобное положение дел сильно напрягает. Но я знаю наверняка, что папа никогда не позволит работать ни одной из своих дочерей. К сожалению, это так, и с этим уже ничего не поделаешь.
– Представляете себе, какая ирония судьбы? Все, о чем я мечтаю, это чтобы меня оставили в покое и позволили заниматься любимым делом – облекать слова в поэтические строки, а я вместо этого днями напролет учусь, как управлять имением. Ну, и, конечно, роюсь в этих бухгалтерских книгах, один вид которых мне ненавистен. – Он весело оскалился, глянув на Сесили. – А вот вы! Вы бы всю эту работу могли бы проделать с легкостью, более того, работали бы с огромным рвением. Но вам в этом праве отказано, потому что вы женщина.
– Жизнь полна несправедливостей, – задумчиво бросила в ответ Сесили. – А потому мы должны принимать ее такой, какая она есть. И тем не менее, Джулиус, мы с вами оба находимся в привилегированном положении. В один прекрасный день вы унаследуете от дяди имение и этот дом, а я стану женой и матерью и буду вести комфортную жизнь богатой матроны. Никто из нас не обречен на бедность или тем более на нищету. Ведь так?
– Разумеется, так. Но вопрос, мисс Хантли-Морган, заключается в другом. – Джулиус обозрел Сесили внимательным взглядом. – Разве деньги делают человека счастливым? Вот вы, к примеру… Вы счастливы? Или я сам?
«В данный момент я счастлива, как никогда», – подумала про себя Сесили.
– Думаю, сейчас мне хорошо, и это главное, – сказала она вслух.
– А что, по-вашему, делает человека по-настоящему счастливым? Об этом вы задумывались когда-нибудь?
– Наверное… любовь, – ответила Сесили, решив, что даже если она и покраснеет сейчас, то это не будет так заметно, поскольку лицо у нее наверняка порозовело от выпитого виски.
– И вы абсолютно правы! – Джулиус со всего размаха ударил рукой по ручке кресла. – Получается, что изящные материи все же не совсем вам чужды и под панцирем жесткой логики скрывается тонкая поэтическая душа.
– По-моему, все знают, что любовь делает человека счастливым.
– И одновременно она же может причинить человеку острейшую боль. Согласны с этим?
– Пожалуй. – Наступил черед Сесили отпивать из стаканчика. Голова у нее слегка кружилась то ли от голода, то ли от уже выпитого виски, но ей вдруг стало все равно. Еще никогда у нее не было такого восхитительно откровенного разговора с мужчиной.
– Вы действительно необыкновенно интересное создание, и беседовать с вами одно сплошное удовольствие, но, поскольку тетушка может объявиться после своего занудного собрания в любой момент, я вынужден откланяться. – Джулиус поднялся с кресла. Сесили тоже встала. – Так завтра повторим нашу утреннюю прогулку верхом? – спросил он, делая шаг к ней навстречу. – Если вам, конечно, полегчает. – И неожиданно схватил ее за руку и привлек к себе. Прежде чем Сесили начала протестовать, он закрыл ей рот поцелуем. И она тотчас же ответила на этот поцелуй, ответила со всей силой страсти, как никогда раньше не целовала Джека. И даже когда одна рука Джулиуса коснулась ее груди и стала ласкать ее, а вторая еще теснее прижала ее к себе, что она даже почувствовала, насколько он возбужден, Сесили не оттолкнула его от себя.
– Боже мой, вы великолепны, – прошептал он ей на ухо.
И только когда его рука попыталась проникнуть к ней под блузку, Сесили все же нашла в себе силы оттолкнуть его от себя.
– Джулиус, мы не должны…
– Знаю, мы не должны… – согласился он, и его блуждающая рука коснулась щеки Сесили и ласково погладила ее. – Приношу свои извинения, Сесили. Но вы… Вы неотразимы. Боюсь, я не сумею совладать с собой, а потому ухожу немедленно. Спокойной ночи. – Он еще раз поцеловал ее в губы и вышел из комнаты, унося с собой поднос с нетронутым ужином.
12
На следующее утро Сесили проснулась, чувствуя себя очень хорошо после вчерашнего поцелуя и вполне готовая к верховой прогулке вместе с Джулиусом; собственно, размышляла она через пару дней, лежа в его объятиях на какой-то конской попоне, пропахшей лошадиным потом, она еще никогда в жизни не чувствовала себя так хорошо. Они встретили восход солнца, а потом Джулиус предложил ей спешиться, привязать лошадей, а самим отправиться взглянуть на одну довольно причудливую беседку – странное сооружение квадратной формы, воздвигнутое прямо посреди поля, во всяком случае, вдали от любопытных глаз обитателей Вудхед-Холла. Внутри было темно, пахло сыростью, но, как только за ними закрылась дверь, Сесили с готовностью упала в объятия Джулиуса. Если вспомнить бейсбольные метафоры применительно к сексу, то она, позабыв всякий стыд, сразу же позволила ему контакты второй базы, то есть соприкосновения типа «кожа к коже». А на следующий день наступила уже очередь третьей базы, когда он коснулся ее ниже пояса…
– Что я творю? – с отчаянием спрашивала она себя, глядя в окно своей спальни после того, как утром сорвалась попытка Джулиуса перейти к четвертой базе, то есть непосредственно к самому половому акту. – Через два дня мне лететь в Кению. Но я не хочу лететь в эту Кению! – прошептала Сесили сквозь слезы. – Я хочу остаться здесь, рядом с Джулиусом…
В самом безутешном настроении она вернулась к кровати и улеглась на постель. Сесили была измотана вереницей бессонных ночей, сердце ее трепетало от одной только мысли о том, сколь сладостными были его объятия. Но, несмотря на усталость, никогда еще Сесили не чувствовала такого прилива жизненных сил. Можно сказать, одно присутствие Джулиуса рядом с ней приводило ее в состояние эйфории.
– Никогда я не чувствовала ничего подобного по отношению к Джеку. Никогда! – сказала Сесили, глядя на балдахин над своей кроватью и вспоминая, что почему-то всегда испытывала некое чувство неловкости, когда Джек, перед тем как уйти к себе домой, целовал ее на прощание. – Боже, что же мне делать?
Странно, но о будущем они не говорили. Да, собственно, они вообще мало разговаривали, потому что Джулиус все то время, что они были вместе, непрерывно целовал ее. И при этом не уставал повторять, как она прекрасна, что она самая прекрасная девушка, которую он когда-либо встречал в своей жизни, он даже пару раз обронил как бы невзначай, что, кажется, влюбился в нее по-настоящему…
– А я люблю его без всяких «кажется», – сказала Сесили вслух, и слезы снова подступили к ее глазам при мысли о скорой разлуке. Ведь осталось всего лишь два дня. Только два дня! Но ведь этого вполне достаточно, чтобы он попросил ее остаться…
Сразу же после ужина в обществе Одри Сесили, сославшись на головную боль, поспешила к себе. Ей было нестерпимо больно видеть за столом напротив себя Джулиуса, беседующего обо всяких пустяках; как же он не понимает, что драгоценные мгновения, которые она могла бы провести в его объятиях, тают и безвозвратно улетучиваются прочь буквально на глазах? Сесили улеглась между простынями и тут же выключила свет, надеясь, что в темноте она немного успокоится и поскорее уснет. И она действительно начала дремать, когда услышала легкое постукивание в свою дверь.
– Сесили, дорогая, ты уже спишь?
Не успела она ответить, как Джулиус оказался рядом с ней в постели.
– Джулиус, что ты делаешь? Что подумает твоя тетя? Я…
– Она уже спит беспробудным сном. К тому же ее спальня в противоположном конце коридора. А сейчас замолчи и позволь мне поцеловать тебя.
Вначале были сброшены простыни, а потом сорвана и ночная сорочка.
– Нет! Мы не можем! Мы не должны! Я же скоро улетаю в Кению…
– Но разве это не изумительно, дорогая, лежать нагой в моих объятиях, чувствовать прикосновение моей кожи к своей…
Он взял ее руку и положил на атласно гладкую кожу вокруг своей шеи, потом сдвинул руку чуть ниже, чтобы она коснулась вздыбившихся волос на его груди, пощупала мускулы его живота, а потом…
– Нет! Пожалуйста, прошу тебя! Я не могу! Ведь мы официально даже не пара.
– Зато мы пара по жизни, разве не так? Мы самая настоящая пара, безумно влюбленная друг в друга. Я люблю тебя, Сесили! Если бы ты только знала, как сильно я люблю тебя…
– И я тебя люблю, – прошептала Сесили в ответ, Джулиус отпустил ее руку и принялся ласкать грудь, а потом рука его заскользила по всему ее телу.
– Ты дождешься? Будешь ждать, пока я вернусь? – выдохнула Сесили.
– Дождусь чего? – спросил он, укладываясь на нее сверху и прижимаясь своей отвердевшей плотью к ее телу.
– Меня, конечно, – снова прошептала Сесили, уже ничего не соображая, настолько сильными и необыкновенно волнующими были эмоции, которые она переживала в эти мгновения.
– Конечно, дождусь, моя дорогая. Само собой, я буду ждать.
И только тогда, когда он попытался проникнуть глубже, разум снова взял вверх над ее чувствами.
– Нет, Джулиус! Нет! Я ведь могу забеременеть. Я не могу! Пожалуйста!
– Не волнуйся, дорогая. Я не допущу этого. Я кончу после. Обещаю… А сейчас расслабься и доверься мне полностью.
– Но ведь мы даже не помолвлены, Джулиус!
– И что с того? Объявим о нашей помолвке попозже, потом, – отмахнулся он и энергично задвигался внутри нее. – Так нам предназначено самой судьбой, моя дорогая Сесили, разве нет?
И тут в мозгу Сесили молнией мелькнуло, как безмерно счастлива будет Доротея, узнав, что в один прекрасный день ее дочь станет полновластной хозяйкой Вудхед-Холла. Наверное, даже отец простит ей сегодняшнюю ночь за такой почетный приз.
– Так, – покорно ответила она Джулиусу.
На следующее утро Сесили проснулась поздно, глянула на свои дорожные часы, лежавшие рядом с кроватью на прикроватной тумбочке, и увидела, что уже десятый час. Она продолжала лежать, все еще немного сонная после ночных забав. Мысли кружили роем и метались в разные стороны: она понимала, что поступила неправильно и совершила необдуманный поступок. Но тут же принималась успокаивать себя: вон сколько ее бывших однокурсниц лишились девственности, еще когда они учились в колледже. А самой волнующей была мысль о том, как и когда именно они с Джулиусом объявят о предстоящей помолвке. Фактически Джулиус ведь так и не сказал, что собирается жениться на ней. Может быть, он сделает ей предложение, когда она вернется из Африки… Правда, тут еще и потенциальная угроза скорой войны…
Наконец Сесили села на постели и свесила ноги: все ее тело ныло и болело, причем в таких местах, о которых она раньше и не подозревала, что там может быть больно. Она поднялась с кровати и тут увидела небольшое пятнышко крови на простыне.
– Но ведь для месячных еще рано, – пробормотала Сесили про себя, немного озадаченная увиденным. И тут до нее дошло, что может означать эта кровь: она вспомнила все эти ночные разговоры шепотом, которые вели девчонки в дортуаре, когда они учились в Вассаре. Сесили даже покраснела при мысли о том, что подумает Дорис, увидев пятно на постели, набросила сверху еще одну простыню и одеяло и только потом позвонила в колокольчик. Попутно заметила, что у нее под дверью лежит конверт. Поспешила схватить его еще до прихода служанки с утренним чаем, после чего уселась на постели и погрузилась в чтение записки.
Моя дорогая Сесили,
Мне нужно срочно отбыть сегодня в Лондон по делам моего дяди, но, надеюсь, я успею вернуться к твоему отъезду, чтобы попрощаться лично. Минувшая неделя была необыкновенной. Ты не находишь? Но, если случится так, что я не смогу вернуться вовремя, тогда желаю тебе счастливого пути, дорогая моя девочка. И пожалуйста, обязательно напиши мне из Кении и как можно скорее сообщи, по какому адресу можно будет писать тебе. Мы должны быть постоянно на связи.
Джулиус
У Сесили уже не оставалось времени на то, чтобы поразмыслить над глубинным смыслом записки Джулиуса, потому что в комнату вошла Дорис с чайным подносом.
– Доброе утро, мисс Сесили. А утро сегодня великолепное! Взгляните сами! – Дорис отдернула ночные шторы на окне. – Сегодня вы заспались дольше обычного. И хорошо! Особенно, если вспомнить, что у вас сегодня вечером коктейльная вечеринка. А уже завтра вы сядете в аэроплан и полетите в Африку. Боже, спаси и сохрани! – Дорис зябко повела плечами, наливая чай в чашку. – Я буду молиться за вас. Честное слово! С вами все в порядке, мисс? Что-то вы сегодня сами на себя не похожи.
Сесили, уставившаяся в окно, при этих словах служанки повернулась и улыбнулась.
– Наверное, тоже немного нервничаю в связи с этим перелетом. Так я думаю.
– Понятное дело. Завтра вы уезжаете рано. Как смотрите, если все ваши вещи я уложу уже сегодня, сразу же после обеда? Тогда у вас еще останется немного времени, чтобы отдохнуть перед вечеринкой. Хотите, чтобы я вам снова сегодня уложила волосы?
– Почему бы и нет? – снова улыбнулась Сесили. Ей не терпелось, чтобы служанка поскорее оставила ее одну и она смогла бы спокойно подумать над тем, что означает записка Джулиуса, которую он ей оставил. – Спасибо, Дорис. Я вскоре спущусь к завтраку.
– Хорошо, мисс. Если я вам вдруг понадоблюсь, позвоните в колокольчик. – Дорис присела в поспешном реверансе и удалилась из комнаты.
Как только за ней закрылась дверь, Сесили вторично перечитала записку. Она никак не могла взять в толк, что же скрывается между строк. И почему Джулиус минувшей ночью ни словом не обмолвился о том, что утром уезжает в Лондон? Но, может, необходимость в поездке возникла внезапно? И он торопился? Иначе как еще можно объяснить ту холодность, которой веяло от каждого написанного им слова? Такой разительный контраст со всеми теми словами, что он твердил ей минувшей ночью.
«Но он же написал, что надеется вернуться вовремя, чтобы лично попрощаться с тобой, – уговаривала она себя, пока пила чай. – Возможно, он набросал записку второпях, на тот случай, если у него не получится…»
Она вдруг почувствовала себя страшно одинокой, все минувшие дни рядом с ней был Джулиус, развлекал ее, помогал коротать время, а что теперь? Она отправилась в сад на прогулку, чтобы немного побыть на свежем воздухе и, что называется, прочистить мозги. Но на душе было неспокойно. Снова и снова мысленно перебирая в памяти слова из его записки, Сесили нутром чувствовала, что-то здесь не так. Конечно, многие излагают свои мысли на бумаге более казенным стилем, чем говорят, но ведь Джулиус – поэт…
После обеда Сесили принялась нервно расхаживать по своей комнате, пока Дорис аккуратно раскладывала стопками ее одежду и укладывала ее в чемоданы; служанка болтала без умолку, Сесили оставалось лишь вяло реагировать на ее слова короткими «Да», «Нет» или «В самом деле?». Наконец была уложена последняя вещь, и Дорис захлопнула крышку последнего чемодана.
– Все готово, мисс. Вот теперь можете расслабиться и повеселиться на предстоящей вечеринке.
– Вы случайно не в курсе, а Джулиус вернется к вечеру?
– Ой, и не спрашивайте у меня о нем, мисс. Он же сам себе хозяин, что хочет, то и творит! – Дорис возмущенно закатила глаза, чтобы лишний раз подчеркнуть правоту своего заявления. – Но, как правило, он остается в Лондоне на ночь. Там же у него невеста живет. Понимаете?
– Невеста?
– Да. Ее зовут Вероника. Такая вся из себя светская штучка… Я часто вижу ее фотки на страницах разных журналов. Одному Богу известно, как она с ним справится, когда они поженятся и она переедет к нам сюда, в эту глушь.
У Сесили подкосились ноги, и она безвольно опустилась на кровать. «Только не хватало лишиться чувств от потрясения», – мелькнуло у нее.
– Понятно. И как долго они, – она нервно сглотнула, – помолвлены?
– О, уже больше полугода, по-моему. Свадьба намечена на лето.
– Леди Вудхед ни единым словом не обмолвилась мне об этом.
– Понятное дело! Она крайне отрицательно относится к предстоящему бракосочетанию. Ее сиятельство полагает, что Вероника чересчур резвая девушка и мало подходит на роль следующей владелицы замка. Но как по мне, так все мы в молодости горячие. Уверена, став замужней дамой, она быстро остепенится и успокоится. К тому же ей еще предстоят немалые хлопоты. Знаете, быть женой Джулиуса – это еще та работенка… Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
– Боюсь, я не вполне вас понимаю, – сдавленным голосом сказала Сесили. – Пожалуйста, объясните.
– Уверена на все сто, что он и сейчас встречается с другими женщинами. Да и все наши горничные того же мнения. Одну девчонку из местных я знаю, он точно увивается за ней… Мы с Эллен своими глазами видели, как пару месяцев тому назад он рано утром, еще на рассвете, крадучись, выходил из ее дома. Одно слово, мужчины! Разве им можно доверять? Как по мне, то лучше я остаток своих дней проведу в одиночестве, но уж доверять этим… Ни за что! Ладно! Тогда я оставляю вас в покое, немного отдохните, а в пять часов приду, приготовлю вам ванну.
Дорис ушла, а Сесили так и осталась сидеть неподвижно на кровати в прежней позе, сложив руки на коленях и тупо уставившись в окно. Она до сих пор ощущала присутствие Джулиуса внутри себя: болезненно ныли и воспалились все ее интимные части тела, лишнее напоминание о том, как ловко ее одурачили и обвели вокруг пальца. Сколько раз она раньше обзывала всяких легковерных женщин «тупицами», дескать, нельзя же быть такими наивными дурочками, чтобы верить всем этим сладким словам, которые расточает мужчина, добиваясь своего. И вот тебе, получай! Сама пополнила ряды этих самых дурочек.
Но ведь он ни разу даже не упомянул о существовании Вероники, не говоря уже о предстоящей женитьбе…
Если только он не собирается расторгнуть помолвку и потому так спешно отправился в Лондон.
– О, нет, Сесили! – прошептала она, повесив голову и раскачивая ее ритмично из стороны в сторону. – Нельзя быть такой наивной. Ты же понимаешь, что ничего подобного он делать не станет.
Слезинка выкатилась из глаза и одиноко покатилась по ее щеке, но Сесили поспешно смахнула ее прочь. Больше она не будет заниматься самобичеванием. Хватит! Все свершившееся – дело ее рук. Проявила верх глупости, несмотря на весь свой хваленый ум. Она оказалась настолько глупой, что сейчас не заслуживает и грана жалости или сострадания.
Через какое-то время Сесили поднялась с кровати, подошла к чемодану, заперла замки на ключ, после чего уселась сверху на крышку.
Одно она знала наверняка: больше она не поверит ни одному мужчине. Никогда!
13
Озеро Наиваша, Кения
– Добро пожаловать в мой дом Мундуи-Хаус, дорогая девочка! – с ликованием в голосе воскликнула Кики, легко спрыгивая с пассажирского места в белом «бугатти», на котором они проделали сюда более чем трехчасовой путь из Найроби и кузов которого был сейчас покрыт густым слоем красновато-бурой пыли. Почти всю дорогу Сесили ехала с закрытыми глазами: во-первых, пыль вокруг машины клубилась, как тот дым вокруг лампы Аладдина, от чего постоянно хотелось чесаться, а во-вторых и главным образом, потому что она слишком устала, чтобы держать глаза открытыми.
– О! – воскликнула Кики, воздевая руки к небу. – Как же я счастлива снова оказаться дома. Идем же, сейчас я покажу тебе все вокруг. Ты должна увидеть это собственными глазами, а потом мы отпразднуем твой приезд шампанским. А может, прямо сейчас, по глоточку, прежде чем отправляться на экскурсию? А вечером я приглашу на коктейль своих друзей, чтобы они могли познакомиться с тобой.
– Кики, я… После такой утомительной дороги я шага не могу ступить, – выдавила из себя Сесили, с трудом вылезая из машины и щурясь на непривычно ярком солнце, которое, казалось, насквозь прожигало сами зрачки. Она снова закрыла глаза, чтобы защитить их от столь интенсивного солнечного света, и ее немного повело в сторону, пришлось даже ухватиться за дверцу машины.
– Конечно-конечно, бедняжка! – Кики тут же подскочила к ней и подхватила под руку. – Алееки! – окликнула она кого-то. – Немедленно отведи мисс Сесили в дом, иначе она вот-вот лишится чувств. Проводи ее в Розовую комнату, в противоположном конце коридора от моей спальни. Ту самую, в которой жил Уинстон.
– Слушаюсь, мемсахиб.
Сильная рука стальными пальцами схватила Сесили за плечи.
Она открыла глаза, рассчитывая увидеть перед собой высоченного крепкого негра, но вместо огромного верзилы увидела тщедушного старика с птичьей наружностью, уставившегося на нее внимательным взглядом темно-карих глаз.
– Обопритесь на меня, мемсахиб, – сказал он ей.
И Сесили послушно повиновалась, чувствуя себя при этом крайне неловко от того, что прибегает к помощи человека, пожалуй, втрое старше ее самой. Единственное, что она успела заметить, пока он вел ее в дом, а потом сопровождал по лестнице наверх, так это то, как замечательно прохладно внутри, особенно после той изнуряющей духоты, которая преследовала их на протяжении всей поездки на автомобиле сюда из Найроби.
– Вот ваша, комната, мемсахиб.
Сесили направилась прямиком к мягкому креслу с высокой откидывающейся спинкой и рухнула в него, иначе упала бы прямо там, где стояла. Алееки подошел к кровати, откинул в сторону верхнюю простыню и одеяло. Господи, мелькнуло у нее, в такую жару они еще пользуются одеялами! Потом дернул за шнурок и привел в действие вентилятор, установленный под потолком.
– Ставни вам закрыть, мемсахиб?
– Да, пожалуйста.
Сесили издала облегченный вздох, когда ослепительный солнечный свет перестал проникать сквозь многочисленные створки окон.
– Принести вам чаю? Или лучше кофе?
– Нет, спасибо, ничего не надо. Лучше просто воды.
– Вода здесь есть. – Алееки указал на графин, стоявший рядом с кроватью. – И там внизу тоже. – Он махнул рукой на нижнюю полку стенного шкафа. – Вам помочь раздеться? Я позову служанку.
– Спасибо, не надо. Мне просто нужно немного поспать.
– Хорошо, мемсахиб. Если вам понадобится какая-то помощь, нажмите на звонок. Понятно? – Старик указал на кнопку звонка, вмонтированную в стену рядом с кроватью.
– Спасибо. Обязательно.
Наконец за слугой затворилась дверь. Сесили, преодолевая те несколько шагов, которые отделяли ее от постели, подумала, что от облегчения готова кричать во весь голос. Она с наслаждением откинулась на матрас. Конечно, надо было бы раздеться, ведь ее одежда грязная, пропиталась потом и пылью после такой долгой дороги, но это все потом…
Глаза ее закрылись сами собой, приятный ветерок от вращающегося вентилятора обдувал прохладой лицо, и Сесили тут же погрузилась в сон.
– Дорогая моя, пора вставать. Иначе потом ты не уснешь всю ночь. К тому же через час уже соберутся гости, мои друзья, которых я пригласила специально, чтобы познакомить с тобой.
Сквозь сон до Сесили долетел голос ее крестной матери.
– Я распорядилась, чтобы Мурата приготовила тебе ванну, а вот и бокал шампанского для того, чтобы ты окончательно проснулась.
– Я… а который сейчас час? – пробормотала Сесили хрипловатым после сна голосом и сглотнула слюну, собравшуюся во рту. Глотать было больно, потому что в горле пересохло.
– Уже пять часов вечера, милая. Ты проспала беспробудным сном целых шесть часов.
«Я бы могла проспать так и целых шесть недель», – подумала про себя Сесили, с трудом отрывая голову от подушки и слепо щурясь на свою крестную мать.
Кики предстала перед ней свежая и благоуханная, словно только что распустившийся бутон розы, темные волосы собраны в красивый шиньон, на лице – безупречный макияж. Она была облачена в длинное вечернее платье из зеленого шелка, в тон платью были подобраны изумрудные серьги с бриллиантами и такое же колье. Словом, хозяйка дома была необыкновенно красива. Ничто в ее внешности не напоминало о том, что она только что пересекла сразу несколько континентов, вначале на самолете, потом на пароходе и наконец машиной. Интересно, что это Кики там прячет в своей сверкающей камешками вечерней сумочке, мелькнуло у Сесили. Но, что бы там ни было, она, судя по всему, готова была поделиться содержимым немедленно.
– Выпей, дорогая. Уверяю тебя, это самое лучшее средство, чтобы почувствовать прилив бодрости. – Кики протянула Сесили стакан, но та лишь отрицательно качнула головой, мысленно недоумевая, почему это все старшие так усиленно стараются споить ее.
– Я не могу, Кики, честное слово.
– Хорошо. Но я оставлю это возле твоей кровати на тот случай, если ты вдруг передумаешь. Я тут порылась в твоем чемодане и кое-что подобрала тебе на вечер, попросила Мурату погладить платье. Теперь оно висит в твоем шкафу. – Кики жестом показала на стенной шкаф, расписанный в восточном стиле, легкой походкой прошлась по комнате и принялась раздвигать ночные шторы, а потом открыла и ставни. – В любом случае, тебе надо поторопиться, дорогая моя, иначе ты рискуешь пропустить свой первый закат солнца по приезде в Мундуи. Как бы плохо я себя ни чувствовала, но это зрелище всегда поднимает мне настроение.
Кики замерла на несколько секунд возле одного из окон, устремив взор куда-то вдаль. Легкий вздох сорвался с ее уст, но уже в следующее мгновение она снова стала прежней Кики, повернулась и с улыбкой взглянула на свою крестницу.
– Я так рада, что ты приехала ко мне, душа моя. Обещаю, мы тут с тобой устроим себе превеселую жизнь, и ты в два счета залечишь все свои сердечные раны. Итак, до встречи внизу ровно в шесть. – Кики стремительным шагом удалилась из комнаты, оставив после себя легкий шлейф аромата своих фирменных духов – что-то необычное и такое же экзотичное, как и она сама.
К этому моменту Сесили уже окончательно проснулась и почувствовала, что буквально умирает от жажды. Вынула пробку из фляжки с водой, лежавшей на прикроватной тумбочке, и с жадностью припала к воде: она была тепловатой на вкус и уже слегка застоявшейся. Но тут в дверь снова постучали, и на пороге появилась юная негритянка. Такое впечатление, что по ее вьющимся волосам прошлись бритвой, темные колечки кудрей плотно прилегали к коже головы. На служанке болталось простое хлопчатобумажное платье бежевого цвета, слишком большое для ее хрупкой фигурки. На вид девочке было не больше тринадцати-четырнадцати лет… «Совсем еще ребенок», – подумала Сесили.
– Бвана, ваша ванна готова. – Девушка махнула рукой на дверь за своей спиной, а потом поманила за собой Сесили.
Сесили нехотя сползла с кровати и проследовала за служанкой в соседнюю комнату, где стояла большая ванна, тут же находился и унитаз с огромным деревянным стульчаком, смахивающим на королевский трон.
Мурата жестом показала на кусок мыла, рядом с ванной лежали фланелевый халат и аккуратная стопка полотенец.
– Все хорошо, бвана? – спросила у Сесили девчушка.
– Да, все в порядке. Спасибо, – кивнула в ответ Сесили и улыбнулась служанке.
Если Сесили получала наслаждение от ванных процедур, даже не задумываясь над этим, то сейчас она впервые в жизни поняла, что значит «наслаждаться, принимая ванну». Ее путешествие в Кению началось в Саутгемптоне и продлилось целых три, если не все четыре дня. Несколько раз их самолет совершал посадку для того, чтобы дозаправиться горючим. Последняя посадка произошла в каком-то местечке под названием Кисуму рядом с озером Виктория, хотя на тот момент Сесили уже абсолютно перестала ориентироваться и во времени, и в пространстве. Помнится, она с большим трудом выбралась из небольшого самолетика, и Кики отвела ее в какую-то хибару под железной крышей, стоявшую рядом с аэродромом, где они просто наспех обдали себя водой и тут же пересели на другой самолет, который наконец-то доставил их в Найроби. Получается, что уже целую вечность кожи Сесили не касалось мыло. Впрочем, целую вечность она также промучилась без сна, чему в немалой степени способствовало и настроение после того, как она покинула Англию…
Хорошенько отмокнув в воде, Сесили обозрела саму воду с грязными разводами на поверхности и явными следами грязи по краям ванны. Не мешало бы сполоснуться еще раз, уже в чистой воде, но времени на дополнительные водные процедуры не было. Да и потом, не стоит забывать, сколько галлонов воды перетаскали руки слуг, чтобы наполнить для нее ванну, потому как, оглядевшись по сторонам, Сесили так и не обнаружила водопроводного крана.
Вернувшись к себе в комнату, она постаралась успокоить себя хотя бы тем, что дом Кики совсем не похож на затрапезную грязную хижину, затерянную в джунглях, какую Сесили рассчитывала увидеть перед собой. Огромные квадратные окна в деревянных переплетах, высокие потолки, деревянные полы, все это сразу же напомнило старинные поместья в колониальном стиле, те, что она видела в Бостоне. Стены в ее спальне были выкрашены в белый цвет, который разнообразила яркая мебель с восточным орнаментом. По центру комнаты возвышалась массивная деревянная кровать, над которой свисал какой-то странный балахон, похожий на мелкую сетку. Сесили подошла к окну и впервые после своего приезда обвела взглядом окрестности.
И тут же приложила руку ко рту, невольно издав громкий возглас восхищения. А ведь Кики сказала ей правду: ослепительно красивый пейзаж. Солнце уже висело низко на по-прежнему лазурно-голубом небе, освещая потоками золотистого света плоские кроны каких-то диковинных деревьев вокруг дома. Газоны, окружающие со всех сторон Мундуи-Хаус, плавно сбегали вниз, к берегам огромного озера, водная гладь которого вобрала в себя все краски вечернего неба, по которому сновали разноцветные птички, перелетая с одного дерева на другое. Таких насыщенных и ярких красок Сесили еще никогда не видела.
– Красота! – восторженно выдохнула она: пейзаж, распростершийся перед ее глазами, был поистине «библейским», как описала бы его одна из ее прежних подружек по колледжу, которая изучала в Вассаре теологию.
Впервые за все то время, что прошло после отъезда Сесили из Англии, пульс ее, который лихорадочно скакал, стоило ей только вспомнить о том, что они с Джулиусом натворили, не говоря уже о многодневной болтанке между небом и землей, плюс еще и морская качка на последнем этапе путешествия, так вот, впервые за все это время пульс ее стал замедляться. Сесили открыла окно и подставила лицо теплым струям воздуха, вслушиваясь в разноголосую перекличку незнакомых птиц и животных, и вдруг подумала, как же далеко от нее сейчас отстоят и Англия, и Америка. Сесили действительно оказалась совершенно в другом мире, и почему-то именно в эту минуту у нее возникло странное ощущение, что именно это дивное место определит всю ее дальнейшую жизнь.
– Бвана, – раздался тихий голосок за спиной, и Сесили очнулась от собственных мыслей.
– Да… Слушаю…
– Нет, нет и еще раз нет! – Молоденькая служанка подбежала к ней. – Никогда, никогда! – повторила Мурата, плотно закрывая окно. – Только не вечером, – пояснила она, угрожающе помахав пальцем. – Мбу!
– Что? Прости, не понимаю.
Девочка энергично задвигала пальцами и издала негромкий жужжащий звук, а затем указала на сетчатый полог над кроватью.
– О, ты хочешь сказать, москиты?
– Да, да, бвана. Они очень плохие. – Мурата выразительно провела пальцем вокруг шеи, присовокупив к этому жесту взволнованное выражение лица, потом еще раз проверила, плотно ли закрыто окно, и, убедившись, что все в порядке, поставила его на защелку, чтобы никакие москиты не сумели пробиться в комнату, даже если они вознамерятся вскрыть замки. – Только не на ночь. Понятно?
– Да, понятно! – Сесили чересчур экзальтированно закивала головой, а сама вспомнила про хинин, который якобы помогает при малярии. Мама ведь настояла на том, чтобы этот препарат был включен в ее дорожную аптечку, которую порекомендовал взять с собой их семейный врач.
Между тем девчушка подошла к стенному шкафу и извлекла из него то самое платье, в котором Сесили должна будет предстать перед гостями Кики сегодня вечером.
– Вам помочь?
– Нет, спасибо, сама справлюсь.
– Акуна матата, бвана, – прощебетала в ответ девочка и проворно скрылась за дверью.
– Моя дорогая! – громко приветствовала Кики крестницу, которая появилась на террасе в сопровождении Алееки. – Ты как раз вовремя! – Кики взяла Сесили за руку и повела вдоль террасы, потом они спустились вниз и побрели к воде, петляя между странными деревьями с необычными плоскими кронами – такое впечатление, что деревья растут вниз, а не тянутся вверх, к свету. – Я так рада, что гости еще не начали собираться и мы можем встретить твой самый первый закат в Кении только вдвоем. Разве это не захватывающее зрелище?
Читать бесплатно другие книги:
