Драконова Академия. Книга 3 Эльденберт Марина

Насчет хотелок… стоило вспомнить, и тело само превращалось в сгусток чувственных ощущений, не имеющих ко мне никакого отношения. Для меня это было дико! Но это было. И что это было, я пока понять не могла, поэтому и ворочалась, и крутилась в постели, пока не устала и не начала смотреть на потолок.

А то, что рассказала Драконова? Нет, мне даже в голову не приходило, что мать Ленор могла ставить на ней эксперименты, или на себе, будучи беременной, но если у Драконова хватит возможностей это доказать, что тогда? Как вообще можно называть темную магию злом, а самим такое устраивать?

И как Валентайн вообще все это терпит? Все эти годы.

Я представила себе, как он был в Академии совсем один. Как его сила росла, и его репутация — несмотря на то, что он спас Керуана, становилась все более и более темной до тех пор, пока его не пригласил Ферган, чтобы учить Сезара. Подозреваю, что именно с этого момента все изменилось: связи с королевской семьей, мощь темных, возможность через него укрепить связь с королем — все это привело к тому, что из изгоя он превратился в одного из самых влиятельных персон Даррании. И при всем при этом оставался таким вот… чужим. Тем, о ком принято говорить за глаза.

Тем, связь с кем что-то вроде постыдного удовольствия.

Или вынужденной необходимости.

Эстре, похоже, была единственной, кто своих удовольствий не стыдился. Эх, жаль, что я не дослушала историю их знакомства. А может быть, и не жаль. У них там своя жизнь, в которую я не вписываюсь. Непонятно только, зачем было лгать?!

«У меня с Эстре ничего нет!»

Хорошенькое такое ничего.

Я перевернулась на живот, накрыла голову подушкой, когда из лежащего на тумбочке браслета вылупилась Эвиль.

— Я заметила, что ты не спишь, Ленор, — произнесла она. — Твой брат отправил тебе срочное сообщение. Принять?

Макс?!

— Конечно! — я подскочила, схватила браслет.

И тут же увидела на вспыхнувшем магическом экране: «Ты даже не представляешь, что я нашел, Ленор!»

— С ума сойти, — сказала я, глядя на то, что показывал мне брат. — Патент! Мама изобрела виритт…

— Да! Представляешь?! Она придумала все. Всееее! Придумала, как это ввести в головное заклинание артефакта, не считая даже того, что она саму структуру виритт создала. Все эти контуры. Все магические расчеты. А для всех она… заговорщица.

Макс скривился, и я положила руку ему на плечо.

Мы стояли у могилы родителей Ленор, расположенной в самом дальнем углу кладбища, пусть она и была чистой, но очень-очень скромной и неприметной. Не такой, какой могла бы, не сложись все так, как сложилось. Два камня, на которых не было даже имен. Было только: «Предавший да лишится истории».

И все.

Кладбище Хэвенсграда оказалось очень, очень ухоженным и по-своему красивым. Подстриженные газоны, фигурные памятники, целые фамильные склепы на центральных аллеях. И дальние квадраты, где хоронили тех, чью память чтить не положено.

А я ведь еще не говорила брату о том, что мне рассказала Эвиль. Не говоря уже о том, что сообщила Драконова. Но если этот бред, который собирались использовать против меня в разбирательстве, можно было не сообщать, то рассказать о том, какое послание мне, то есть Ленор, оставила мама, стоило. Валентайн был прав: я больше не одергивала себя даже в мыслях, когда думала «мама», потому что иначе можно было что-нибудь сказануть. Но что самое интересное, думать «мама» было гораздо проще, чем «мама Ленор». Хотя временами я чувствовала, что предаю память своих родителей.

Потому что я — из другого мира.

И к ним с папой я уже точно никогда не приду… вот так.

Макс, словно почувствовав что-то, обнял меня, и я прижалась к нему. Будучи младше меня, брат вымахал примерно как Люциан, поэтому головой я едва доставала ему до плеча.

На камни падала тень, делая их еще более темными, чем они есть, а надпись — еще более невзрачной. Глядя на нее, я снова и снова думала о том, что только что узнала. Эвиль Ларо, оказывается, изобрела виритт и получила патент. Патент небывалой ценности, потому что вириттами очень заинтересовались все, и все начали прикреплять их к своим артефактам. Современные браслеты с вириттами, которые мы все носим, появились только благодаря моей маме. Моей… не моей.

Мотнув головой, положила цветы на камни, и Макс последовал моему примеру.

День был жаркий, но поскольку мы стояли в тени огромного раскидистого дерева, свариться нам не грозило. Закусив губу, я думала о том, что после нападения на Керуана патент был аннулирован, но так и остался лежать у Хитара в сейфе. Оказывается, после того, как опекун запретил ему со мной видеться, Макс решил, что найдет на него какой-нибудь компромат, и развил целую шпионскую деятельность. Компромата не нашел, зато узнал, что любовницы у Хитара нет, что он часто встречается с Драконовым по утрам (это неподалеку от его дома он тогда попросил водителя высадить его пораньше), а еще — что у мамы был патент. Хитар хранил его, несмотря на то, что он был аннулирован, а виритты назывались королевской разработкой (ха-ха-ха) группы ученых, имена которых не разглашались. Вот и верь после этого тому, что пишут.

Хотя… ничего нового.

— После восемнадцати зим пойду работать и стану жить отдельно. Зато с тобой сможем нормально видеться.

Голос Макса выдернул меня из мыслей, и я подняла голову:

— Как работать? А школа? А подготовительные курсы?

— Ничего. Справлюсь. Там две недели до конца школы останется, потом экзамены. Потом еще одни экзамены. А летом так вообще много времени на учебу не потребуется.

— Подожди хотя бы до того, как закончишь, — попыталась уговорить я. — Две недели погоды не сделают. А лучше вообще уже после того, как поступишь…

— Сделают, — мрачно сообщил брат. — Не хочу больше ни минуты находиться в этом доме. Хитар… тварь. Да, нас лишили истории, но он мог бы нам рассказать. Хотя бы чуть-чуть поддержать, показать этот патент. Если бы я его не нашел, мы бы с тобой так и не узнали ничего.

Я вздохнула.

— Макс… это же Хитар.

— Вот я и говорю: пошел он.

Мой брат взрослел просто на глазах, я видела это. И продолжать убеждать его в том, что он должен отказаться от своей идеи и еще немного потерпеть, сейчас было бы лишним. Он не откажется, я поняла это по выражению его лица. А еще поняла, что не хочу, чтобы он отказывался. И что безумно, очень сильно им горжусь.

— Я горжусь тобой, — сказала тихо, и увидела, как Макс изменился в лице. Посмотрел недоверчиво и изумленно. — И хочу тебе кое-что рассказать. Надеюсь, ты меня выслушаешь и злиться не станешь.

— Круче того, что ты мне уже рассказала?

— Не знаю, будет ли оно для тебя круче. Вот уже несколько месяцев я расследую то, что произошло во время нападения на Керуана. Правда, пока существенно не продвинулась.

Взгляд Макса из изумленного стал яростным. А это я ему еще про Эвиль и послание мамы не сказала…

Он перехватил меня за плечи и толкнул к дорожке с криком:

— Ленор, беги! — раньше, чем я успела понять, что происходит.

Даже толком не успела напугаться, когда развернулась в ту же сторону, что и закрывший меня собой брат. Прямо на нас, радостно разинув пасть с лезвиями зубов, несся основательно вымахавший Дракуленок.

Я уже вижу, что мой брат собирается драться и даже, кажется, складывает какое-то заклинание, потому что чувствую колебание магического фона.

— Макс, нет! — это все, что я успеваю сказать, потому что вылетаю вперед, заслоняя брата от Дракуленка, а Дракуленка от брата.

Не знаю, на что я рассчитывала, потому что многокилограммовая туша, размером с лошадь, на полном ходу врезается в меня. Мне повезло, что она только наполовину материализована, поэтому и удар получается слабее. Но все-таки достаточно, чтобы мы с Максом опрокинулись на землю в формате бутерброда, а сверху колбаской пристроился Дракуленок, лизнувший меня в лицо.

Так и лежим, втроем. Перед глазами летают звездочки, снизу — земля и надгробные камни. Сверху — потусторонее создание, которое меня оглушило, в ушах звенит. Я прихожу в себя от того, что из-под меня доносится болезненное кряхтение, упираюсь в Дракуленка ладонями и сталкиваю с себя. Сама сползаю с брата, с тревогой вглядываясь в его лицо:

— Макс, ты как?

— Нормаально, — брат морщится, потирая затылок. — Повезло. Я в цветы упал.

Он действительно упал в цветы, напоминающие наши страстоцветы. Здесь они растут рядом с местами погребения или в местах скопления темной магии (привет, Мертвые земли) и считаются цветами-проводниками в загробный мир. С ними даже какие-то зелья можно делать, Валентайн как-то пару раз обмолвился. Но сейчас мне не до Валентайна, я протягиваю брату руку, чтобы помочь подняться.

— Ну вот. Ни привета тебе, ни радости, — раздается сзади, и у Макса округляются глаза.

— Ч-что это? Это Валентайн Альгор?!

— Тьфу, — немедленно оскорбляется Дракуленок. — Так меня еще не называли. И не назовут, если хотят жить. Этот ваш Валентайн Альгор перекрыл мне доступ в свой дом, чтобы я тебя навестить не мог, Ленка.

— Ленка? — У Макса окончательно раскрываются глаза, а еще медленно отвисает челюсть.

— Он странный, — говорю я. — Но если коротко, то это мой знакомый. Дракуленок, это Макс, Макс — это Дракуленок.

— Очень приятно, — фыркает зверь, усаживается на траву рядом с могилами и начинает вылизывать себе то, что под хвостом.

Я прикрываю глаза ладонью, потому что несмотря на полуматериальность, у него все там задумано как у материального. Непонятно зачем, кстати, но я правда не хочу это выяснять.

Пока брат приходит в себя, я интересуюсь:

— Что значит — перекрыл доступ?

— То и значит, — фыркает Дракуленок, закончив с туалетом, — защитил от меня свою обитель скорби. Я, честно говоря, думал его подкараулить и покусать, но потом понял, что ты расстроишься.

— Конечно, расстроюсь, — фыркнула в тон ему. — Если тебя убьют.

— Это кто еще кого убьет! — Зверь вскочил на четыре лапы и подбоченился. Если можно так выразиться.

— Так ты поэтому не приходил? — меняю тему «у кого больше» очень быстро, чтобы не утонуть в ней.

— А ты как думала?! Я все это время только и искал возможность тебя увидеть. Но пока ты шаталась по улицам, я материализоваться не мог — визгу было бы. В Академии его было бы еще больше. Че как там у тебя?

— Это вообще кто?! — Наш диалог нарушает голос Макса, и Дракуленок заглядывает мне за плечо.

— А с ним точно стоит общаться? А то он ущербный какой-то. С первого раза не понимает.

— Это я ущербный, ты, монстра рогатая?!

— Ты кого назвал монстрой?! — очень тихо шипит зверь голосом Валентайна Альгора, от которого даже меня пробирает до мурашек.

Я вскидываю руки:

— Стоп! Мы здесь не ругаемся, не ссоримся, никого не едим и не убиваем.

— Точно? — зверь облизывается, и радужка у него разгорается от угольков до демонически-алого.

Я закатываю глаза.

— Дракуль! Это уже несерьезно.

— Я как раз очень серьезно, — сообщает он. — Я не монстра! Я монстр.

— Это звучит гордо, — вздыхаю я. — Но Макса я очень люблю и съесть его не позволю. Я вообще никого не позволяла тебе есть. Ты ел?

В глазах брата читается один-единственный вопрос: WTF?! Что касается Дракуленка, он флегматично отводит глаза. Делая вид, что рассматривает небо. В этот момент меня пробирает холодом — что, если он и правда кого-нибудь сожрал?

— Ел?! — переспрашиваю я.

— А если и ел — то что?

— Ты сейчас торгуешься? Или не хочешь отвечать?

— Не ел, — мрачно сообщает Дракуленок. — Только птиц и животных. Совсем гордость растерял из-за тебя, Ленка. Рожден хищником, превратился непонятно в кого, а ты даже видеть меня не рада… И выговариваешь при свидетелях. Эх!

Он исчезает раньше, чем я успеваю что-либо ответить, но сейчас я даже этому рада. Потому что напротив меня брат с приподнятыми бровями и глазами на пол-лица.

— Макс, — тихонечко говорю я. — Я сейчас все тебе объясню.

— Да уж, пожалуйста, — хмыкает он.

Еще одной тайной между нами становится меньше. Спасибо, Макс слушает меня и не перебивает, только качает головой.

— И ты не сказала, что тебя опять кто-то хотел убить?! — спрашивает он, когда я замолкаю.

— Не опять, а примерно в то же самое время, когда я использовала сеть Грихмира. Так что с наибольшей вероятностью, это тот же самый человек… или дракон.

— Ты не задумывалась, почему? — спрашивает он.

— Что?

— Почему. Почему тебя хотят убить. Ты занимаешься мамой и папой, а о себе ты подумала? Это же… монстра!

— Монстр, — поправила я автоматически.

— Да неважно.

— Важно. И он на моей стороне. Правда. Он мне несколько раз помогал… в трудных ситуациях.

Макс снова качает головой:

— Наградила ж Тамея сестренкой.

— Что-о-о?!

— В расследования без меня лезет, с монстрами дружит. И вообще, буду тебя теперь снова Ленка звать. А что? Ему можно, а мне нельзя?

Я вспомнила, что Ленор бесило это имя, и что Макс так ее называл, когда хотел позлить. До того, как отношения между нами стали налаживаться.

— Зови как хочешь, — отмахнулась. — Только дракону в пасть не пихай.

У Макса пиликнул браслет. Стоило этому произойти, как он помрачнел, и кивнул в сторону дорожек, ведущих к центральной аллее.

— Соглядатай беспокоится. Говорит, слишком долго тут торчу, чтобы возвращался.

Я коснулась его плеча.

— Тогда возвращайся.

— Увидимся как обычно перед моими подготовительными? Там и обсудим все по расследованию.

«Конечно», — хотела сказать я, но вспомнила Люциана. Вспомнила, что наши с братом тайные встречи и единственное никому не нужное в Академии место, где мы могли видеться, раскрыто. Чтоб Драгону импотентом стать недели на две. А можно и на пять лет.

— Я напишу, — сказала, глядя на брата. — У нас там перед экзаменами активно все, уже начинаются всякие проверочные и так далее.

— Хорошо.

— Но мы обязательно будем видеться, — сказала скорее для себя, чем для него.

И мы обязательно будем. Просто мне нужно найти способ как прищучить Драгона так, чтобы он от меня отстал и никогда больше не посмел ко мне сунуться.

Макс кивнул, мы обнялись, и он, бросив на прощание взгляд на могилы родителей, зашагал по дорожкам к центральной аллее. Я же поправила цветы, которые мы принесли Эвиль и Симеону, с сожалением взглянула на безымянные камни и открыла портал. Прямо в кабинет Валентайна в его доме. Да, его там могло не оказаться, но он оказался, к счастью. Метнул на меня убийственный взгляд, а я шагнула к столу. Оперлась ладонями о поверхность и яростно поинтересовалась:

— Ты почему запретил Дракуленку ко мне приходить?!

Глава 12

Глава 12

Валентайн поднимался очень медленно. Так медленно, что все операторы замедленной съемки просто удавились бы от зависти, как у него это получается. Но он вообще все делал эффектно, что уж говорить. Даже выглядел злым. Вот как сейчас.

— Что я говорил о визитах в мой кабинет, Лена? О том, что надо стучать? И давно ты настроила сюда портал?

— Провела парочку расчетов, подумаешь.

Все порталы настраивались по координатам. Для персональных, таких, как этот, просто нужно было грамотно все просчитать, но когда я поняла, как это делается, проблем больше не возникало. Я разложила схему на составляющие и теперь теоретически могла отправиться в любую точку Даррании самостоятельно. Главное, чтобы магии хватило, остальное детали.

— В твою парочку расчетов не закралось сомнений, что когда меня нет в кабинете, здесь стоит защита. И мыслей о том, что с тобой могло произойти в этом случае?

— А что могло произойти? — поинтересовалась я.

— Парализующее заклинание для начала, — Валентайн оперся ладонями о стол.

— А, ну голову, руки-ноги не оторвало бы — и ладно. Ты вообще добрый. — Я хотела мимо улыбнуться, но вспомнила, зачем пришла. — Дракуленок. За что ты заблокировал ему доступ ко мне?

— Затем, что через него могут за тобой следить, — хмыкнул он. — Если ты о Призрачном мяснике, разумеется.

— О к... ком?

— О том чудовище, которому ты умудрилась дать имя.

Да кто бы говорил, про чудовищ.

— Мы с ним разговариваем! И дружим. Он мне очень помог в свое время. Когда, между прочим, кое-кто морозился, — возмущенно заметила я.

— А ты не думала, что все это для того, чтобы втереться к тебе в доверие?

Вот что за архимаг такой, а? Все изгадить надо. Не архимаг, а голубь просто какой-то. После прикорма.

— Нет. Не думала, — призналась честно. — И знаешь что, Валентайн? Мне надоело, что ты все делаешь за моей спиной. Самоустраняешься из моей жизни, самовключаешься, запрещаешь мне общаться с теми, кто может меня поддержать. В моей жизни не так много тех, с кем я нашла общий язык, и, может быть, тебе никто и не нужен, но мне нужны. Мне нужны люди — и не люди, я умею привязываться, и я умею любить. Но что самое главное, я этого не боюсь! Поэтому либо ты снимаешь барьер, или что ты там поставил, либо я снимаю квартиру! Или дом. Или что получится. Все!

Высказав ему все это, я вздохнула. Как, оказывается, здорово, когда все говоришь. Просто как пару гор с плеч скинула и еще с десяток валунов.

— Садись, Лена, — неожиданно произнес он.

— Нет. Спасибо. Мне достаточно твоего ответа: да или нет, и я пойду.

— Лена, садись. Поговорим.

Помимо таланта все изгадить и эффектных выходов, Валентайн Альгор еще обладал завидным упорством (или упрямством?), хотя скорее всего, и тем и другим, а я поняла, что у меня есть желание закрыть тему раз и навсегда, и закончить все здесь и сейчас. Поэтому села, взглянула на него в упор и приготовилась внимать.

Он опустился в кресло, из которого только что эффектно встал. Несмотря на то, что пришла весна, он по-прежнему ходил исключительно в черном и белом. То есть брюки — черные, белая рубашка, либо черные брюки, черная рубашка, жилет, запонки, поблескивающие платиной, либо такие же пуговицы — вот единственное украшение. Сегодняшний день исключением не стал, он был в черной рубашке и черных брюках. Зимой и летом одним цветом — это не про елку, это про Валентайна, но кто я такая, чтобы комментировать его одежду.

— Итак? — спросила я, потому что молчание слишком затянулось.

Он рассматривал меня, как мог бы рассматривать карту мира или Мертвых земель, или что там его еще интересует. Или откровенные фото, например. Потому что на карту мира все-таки не смотрят так. Глубоко. Скользя по ней взглядом от бровей к ресницам, от ресниц — к щекам, скулам и губам.

— Итак, я высказал тебе свои предположения про твоего Дракуленка.

— Давно ты о нем знаешь?

— Что?

— Давно ты о нем знаешь? — переспросила я. — Мне все время кажется, что мы с тобой ходим кругами по одним и тем же граблям. Сколько можно, Валентайн?

— Я тебя услышал, Лена.

— И что дальше? Услышал и забыл записать, как обычно? Что это изменит? — я подалась вперед. — Предположу, что ничего. У тебя свои тайны, которые ты носишь с собой, я о них узнаю постфактум. Потому что они перестают быть тайнами, потому что теряют свою актуальность для тебя, по какой-то еще причине, неважно. Ты просто решаешь мне их сообщить вот так, с королевского плеча.

— Лена.

— Что — Лена? Ну что — Лена?! — Я правда не собиралась, но эмоций во мне становилось все больше и больше, я разгоралась все сильнее и сильнее, как костер на сухих ветках эмоций. — Я не права? Я просто хотела, чтобы ты со мной говорил. Нормально. А не когда сочтешь нужным. Я не маленькая девочка, и не надо так ко мне относиться. Я вполне способна принять то, что со мной происходит, или может произойти…

— Тогда прими то, что я сказал. Призрачный мясник опасен. Эти существа всегда ведомы, и даже если он сейчас обладает относительной свободой воли, это не значит, что завтра ему не прикажут тебе навредить. Или убить.

Я прикрыла глаза.

— Завтра. А сегодня? Что в моем сегодня есть, Валентайн? Кроме опасности, знания того, что я — дичь для Адергайна, и переходящий приз, девочка из другого мира, черная страсть. Ты мной снова заинтересовался исключительно тогда, когда подумал, что у меня был секс. До этого я была тебе не нужна. Что это за извращенное чувство собственничества? Или что? Ты сам то хоть понимаешь, что это?

— А его не было?

До меня даже не сразу дошло, о чем он спрашивает. А когда дошло, я поднялась. Все, что его интересует — это был ли у меня с кем-нибудь секс. И плевать на все то, о чем я говорила сейчас. Женщина же, а женщина для темного дракона нечто среднее между игрушкой и объектом сексуального желания.

— Прощай, Валентайн.

Я не успела дойти до двери: он оказался быстрее. Рывком притянул к себе, буквально впечатал в глыбу груди спиной.

— Ты — не черная страсть, Лена, — произнес он, накрыв мои ладони своими. — Ты сплошное, безграничное, бесконечное наваждение.

У-у-у-у, ненавижу его! Как же я его ненавижу!

— А ты мое бесконечное наказание! — вывернувшись из его рук, рявкнула я. — Не мог твой папа меня сразу себе забрать?! Если я ему так нужна?! А не вот это вот все!

Валентайн мгновенно изменился в лице.

— Поверь, в Мертвых землях тебе не понравится.

— А ты поверь, что я живой человек! Живой! Живая… да пофигу! — я махнула рукой, глубоко вздохнув. — Мне все равно, Валентайн. Мне уже все равно. Я ведь приходила к тебе тогда…

Почему-то особенно остро вспомнился момент в столовой, когда я пыталась сесть к нему на руки. Не просто пыталась. Села. И все, что за этим последовало. И мой танец. И то, что могло бы быть… и как я проснулась одна, а потом обнаружила голую Эстре в его комнате. И что? Побежала выяснять отношения?! Нет!

— Я не лезу в твою жизнь, Валентайн, — сказала, пытаясь вытряхнуть из себя остатки эмоций. — А ты не лезь в мою. Мы вроде как договорились, что никто никому ничего не должен…

— Мы ни о чем не договаривались.

Его правда.

— Именно. Мы даже не разговаривали. Это было ниже твоего достоинства — рассказать, с какого момента ты решил, что я мячик, которым можно играть в футбол! Так же, как и моими чувствами.

— Что такое футбол?

Р-р-р-р-р-р!

— А давай ты сам заглянешь в мой мир с помощью темной магии и узнаешь, что это?

— Я хочу, чтобы мне рассказала ты. Я хочу говорить с тобой.

— И давно? — как ни старалась я избавиться от эмоций, получилось ну очень саркастично. Да что говорить, после нашего уютного общения у меня опять внутри поднялись две магии и вступили в неравную схватку. По ощущениям. — Хотя можешь не отвечать. С той самой минуты, как почувствовал, что у меня был секс. Но если ты еще сейчас про него спросишь, я тебя…

Валентайн перехватил мои руки раньше, чем я успела обрисовать, что я с ним сделаю. Правда, сомневаюсь, что мне бы позволили осуществить хотя бы малейшую часть из того, что пришло мне в голову, но какая разница.

— Лена, у меня никогда и ни с кем не было отношений.

— А я тут при чем?

— При том, что я не могу быть с тобой. И не быть не могу тоже.

Обычно от его ладоней исходил холод, но сейчас было тепло. Обманчивое тепло, к которому я уже однажды потянулась, хотя… какое тепло?

— Супер, — сказала я. — Очень печально. Но мне от этого ни горячо, ни холодно.

Хотя иногда очень даже горячо и холодно, но это лишняя информация. Не для его ушей.

— Моя сила возрастает. С тех пор, как появилась ты. Чем ближе мы с тобой. После той ночи, — он сделал паузу, — тьмы во мне стало еще больше. Я приближаюсь к тому, чтобы стать темным, полностью темным. И я очень четко уловил момент, когда был всплеск. В ту праздничную ночь. Чем ближе я становлюсь к тебе, тем сильнее во мне магия отца. Тем быстрее я стану тем, кем быть не хочу. Пока во мне есть хоть что-то человеческое, я могу чувствовать так. Потом не станет даже этого.

— С Эстре твоя сила не возрастает, — хмыкнула я. — Вот и развлекайся с ней.

Может, это было несправедливо. Или нечестно. Может, и то и другое — но разве честно было выгонять меня из своей жизни молча, как сделал он? Неужели нельзя было все рассказать сразу? Я что, не поняла бы?

А ты сейчас поняла, Лена?

— Я не хочу об этом говорить, — мягко вытянула свои ладони из его. — Это все прошлое. Ты снимешь заклинание, чтобы я могла видеться с Дракуленком, или нет?

— Сниму. При условии, что он согласится, чтобы я его изучал.

— Ой, да развлекайтесь на здоровье, — я все-таки махнула рукой и вышла из кабинета.

Вроде бы все было правильно, все, как должно быть. Но почему-то мне не давали покоя его слова «Пока во мне есть хоть что-то человеческое, я могу чувствовать так. Потом не станет даже этого». Почему я за них зацепилась, я понять не могла. Почему я вообще цепляюсь за этого мужчину, снова и снова, раз за разом? Когда уже все должно тысячу раз перегореть, истлеть, превратиться в выжженную пустыню.

У него черная страсть, все понятно.

Папа там, в отягчающих, плюс папины грандиозные планы.

А у меня? Что у меня?

Я вошла в свою комнату, хлопнула дверью и упала на постель, раскинув руки. Комнате, в которой я жила, могла позавидовать королевская особа. Валентайн действительно делал для меня все, начиная от защиты и заканчивая обучением, вот только пропасть между нами это не отменяло. И, вопреки тому, что он думал, пропастью была не черная страсть. Не планы Адергайна. Даже не его возрастающая рядом со мной сила, способная полностью вытравить из его крови человечность.

Пропастью между ним и мной был он сам.

Глава 13

Глава 13

Люциан Драгон

— Не тошнит еще от притворства? — поинтересовался Люциан, привалившись к стене.

Сезар, до этого момента упражнявшийся с двумя мечами, остановился. Злить его было опасно, особенно в таком состоянии, но очень приятно. А еще очень будоражило. Заводило. Потому что руки буквально чесались с кем-нибудь подраться. Так почему не с этим идеальным папочкиным неидеалом, кровь которого отравлена темной магией.

— Тебе заняться нечем? — холодно произнес Сезар. — Могу подобрать тебе оружие.

— Себе подбирай.

Люциан качнулся с пяток на носки и снова привалился к стене. Вообще-то ему тоже полагалось тренироваться — умение обращаться с оружием входит в навык любого мужчины королевской крови, не говоря уже об адептах военного факультета, но ему не хотелось. Ему хотелось реально с кем-нибудь сцепиться, и желательно до крови, до разбитых костяшек, до звона в ушах, до хруста ребер. Да все что угодно, лишь бы вытравить из себя стоны Ларо и то, как она сжималась на его пальцах.

Он же и двинуть ими толком не успел, как ее чувственность ударила по нему с такой силой, до одури, что потемнело в глазах. Хорошо хоть в штаны не кончил, как подросток, и на том спасибо.

Спасибо, но нет.

Сколько раз она так вот кончает с Альгором? С ним, под ним, на нем.

Страницы: «« « 23456789 » ... »»