Право на девочку. Том 2 Кистяева Марина

Глава 7

Где-то ближе к полуночи Лида засобиралась домой. Встала хмельная, полусонная и буркнула:

– Мирон, а ты мне можешь вызвать такси?

Лучше бы она промолчала. Честное слово.

Потому что мужчина одарил её таким взглядом, от которого подкосились ноги, и в голове промелькнула шальная мысль, что лучше не вставать на пути Мирона Скифского, никогда не попадать в разряд его недругов.

– Какое… такси, красивая? – мужчина пружинисто поднялся, желваки на его скулах предупреждающе заходили.

– Мне домой надо.

– Ты. Спишь. Со. Мной, – чеканя каждое слово, проговорил он, не оставляя ей возможности на спор и дискуссию.

Ехать на самом деле никуда не хотелось. На работу завтра ближе к обеду, Лида всё успеет. Поэтому вернулась в кровать, где её сразу сграбастали в объятия и уложили набок.

– Я могу лунатить, – отчего-то с улыбкой на губах сказала Лида, закрывая глаза.

– Я тебе полунатю, – в тон ей ответил Мирон, и вскоре послышалось его ровное дыхание.

Лида уснула следом.

Проснулась от ощущения тяжести на бедрах и наполненности в лоне. Мирон разбудил её толчком. Уже возбудился. Уже вошел. Уже подстраивал её под себя.

Боже…

Оргазма Лида не достигла, немного не успела, но долю удовольствия словила.

Увидев себя в зеркале, Лида прикрыла рот рукой. Хороша, ничего не скажешь. Одного взгляда на неё достаточно, чтобы сказать, чем она занималась даже не полночи, а всю ночь! Глаза шальные, расфокусированные, губы припухшие, почти бордовые. На шее несколько нечетких линий, оставленных щетиной Мирона. Надо будет дома замазать тональным кремом, прежде чем пойти на работу. Руководству до её шеи нет дела, а вот девчонки живо заметят отметины. Такие вещи в подростковом возрасте фиксируются четко.

Мирона Лида обнаружила на кухне. Успев вчера побродить по квартире, она не перестала удивляться её размерам. Здесь даже не сто метров. Больше. Такое ощущение, что квадратов сто пятьдесят – сто восемьдесят. Лида прошла на кухню и неловко застыла, оглядываясь по сторонам.

– Мебели почти нет. Как-то не до неё, – по-своему истолковав её взгляд, сказал Мирон. Он стоял у кухонного гарнитура, что-то нарезал. Мирон тоже успел принять душ. Значит, ванных комнат как минимум две. На мужчине были только спортивные штаны, сидящие неприлично низко на торсе, и майка-алкоголичка.

– У тебя большая квартира, – Лида озвучила мысли вслух.

– Сто семьдесят квадратов, кажется. Я уже не помню точно.

Мужчина сказал с пренебрежением, не явным, но оно царапнуло Лиду. У неё – сорок четыре и в ипотеку.

– Давно покупал? – постаралась поддержать беседу.

– Покупал Барс.

– Кто?

– Степан Барсов. Пока я сидел.

– Это твой друг, правильно же, да?

– Угу, – Мирон кинул овощи на сковородку. – Так, на завтрак у нас яичница с беконом и овощами.

– Хорошие у тебя друзья, Мирон.

Скиф обернулся к ней и спокойно сказал:

– Ты у меня тоже хорошая.

Одна реплика, фраза, и атмосфера в помещении менялась на глазах. У Лиды в душе – тоже. Девушка сделала вид, что не заметила смещение акцента в разговоре. Она не у него, но стоит ли сейчас об этом говорить?

– Пахнет очень вкусно. Давай я тебе помогу, – предложила Лида, направляясь к мужчине, одновременно продолжая разглядывать кухонный гарнитур. О таком Лида не смела и мечтать. Под потолок, в сдержанных серых тонах, ничего лишнего. Много закрытых шкафов, современная техника. Захотелось заглянуть в каждый, посмотреть объем по вместительности. Лида ничего не могла с собой поделать, когда она видела подобные интерьеры, в ней пробуждалась хозяйка. Она по-белому завидовала тем, кто мог себе позволить подобную мебель.

– Давай.

Лида встала рядом. Мирон не продолжил шинковать овощи, посмотрел на неё и задорно хмыкнул:

– Какая же ты низкая по сравнению со мной.

Кажется, у кого-то хорошее настроение с утра.

– Ты только заметил? – в тон ему ответила Лида, пряча смущение за деловитостью. – Где у тебя хлеб?

– Где-то есть. Я его точно покупал. И точно вчера, так что будет относительно свежим.

– И я не низкая, – продолжила девушка, не удержавшись. – У меня нормальный рост. Мы это, кстати, обсуждали.

– Сто шестьдесят сантиметров, я помню.

– Да! А такое восприятие у некоторых… потому что эти самые некоторые в детстве слишком много витаминок кушали и выросли амбалами, – Лида открыла первый шкаф, куда бы лично она положила хлеб.

Бинго!

Достала хлеб и потянулась за ножом.

– Значит, я амбал? – Мирон дорезал помидорку черри и отправил вслед за перцем.

– Ты раздался за прошедшие дни. Видно, что набрал мышечную массу.

– Спасибо, что хоть не жировую прослойку.

Лида сжала губы, чтобы не прыснуть со смеху.

Они общались! Подтрунивали друг над другом! Даже не верилось… Может, не всё так критично?

Лида вернула хлеб на место, после чего потянулась к широкому шкафу сверху. По её предположению там находилась сушилка. Прежде чем открыть шкаф, девушка не удержалась и провела рукой по фасаду.

– Нравится? – к чему адресовался вопрос Мирона, она поняла.

– Да, очень. Красивая кухня.

Мужчина отложил приборы и подошёл к Лиде сзади, положив руки на талию, потянул на себя и поцеловал в шею. По телу Лиды побежали мурашки. Мирон был слегка возбужден, она чувствовала его эрекцию.

С этим мужчиной что-то надо делать. Откуда в нем столько страсти и потребности в плотских утехах?

Объятия длились недолго. Мирон ещё раз поцеловал Лиду, демонстративно жадно втянул запах её кожи, отчего девушку бросило в краску, и отошел.

– Кофе сделать или потом? – уточнил он, направляясь к черной блестящей кофемашине.

Сердце Лиды замедлило ход. Стук… стук…

– Лучше чай.

– Чай? – Мирон усмехнулся. – Ты же кофе любишь.

Вдох. Выдох.

Иногда человек, прежде чем сказать что-то важное, взвешивает все. Каждое слово, последствия. Продумывает мельчайшие подробности, детали. Даже пути отступления. Человек привыкает к подобному анализу.

И оступается. Поддается легкости, настроению, сиюминутному порыву.

Лида всегда относила себя к перестраховщицам.

Но, видимо, не сегодня. Девушка робко улыбнулась и сказала:

– Я беременна, Мирон, а кофе беременным противопоказано.

Мирон стоял к ней в профиль рядом с кофемашиной.

Услышав слова девушки, ощутимо напрягся. Лида видела, как каменеет его спина, плечи, торс.

Что-то не так.

Не то.

Лида моргнула. Потом ещё раз, до конца не понимая, насколько сильно просчиталась, поспешив с откровением, которое рвалось наружу. О мечте, лелеемой долгими ночами. О том, о чем не могла молчать.

Вчера подтвержденная новость немного притупилась в ней от близости Мирона. Человека, давшего ей надежду. Подарившего счастье, рай на земле. То, на что она не могла больше надеяться. Но и то, отчего её сердце каждый раз замирало, стоило увидеть девушку в положении.

Лиду рвало от желания обсудить, поделиться. Особенно сегодня, когда легкость бытия витала в воздухе. Когда все получалось с полуслова, полувзгляда.

– Беременна, значит, – негромко проговорил Скифский, медленно поворачивая к ней голову. На его лице не отразилось ни одной эмоции. – И кто отец ребенка?

* * *

Беременна.

Красивая…

И говорит с такой легкостью, с такой улыбкой, словно счастлива.

Бл*дь! А почему она не должна быть счастлива!

В голове Скифа разом взорвались несколько мин. И все полетели в него.

Такого он не ожидал.

В одночасье стало понятно, почему она отказывается от содержания! Ни одна девушка не пойдет на договор с чужим мужиком, нося под сердцем ребенка!

Мирон ничего не понимал.

Перед глазами возникла красная пелена. Как он не начал крушить всё вокруг – хороший вопрос. Сработала многолетняя выдержка, когда в экстренных ситуациях срабатывали выученные, вбитые в него кровью и потом рефлексы. Каждая мышца, каждая жила напряглась, готовая в любой момент дать ответ.

Красивая… Твою ж мать… Как же так…

Пока в голове мысли формировались с трудом. Зато картины, рвущие Мирона изнутри, воображение подкидывало щедро и с удовольствием. Вот Лида сидит на диване и гладит выпирающий животик, улыбается так, как никогда не улыбалась Мирону, и о чем-то тихо напевает. Или другая… Как она гуляет с коляской, невыспавшаяся, но нереально счастливая. Или…

Мирон выпрямился и медленно повернулся в сторону девушки.

Что-то не так.

Не то.

Лида утром свела его с ума. Легкая, доступная, она была другой. У Мирона возникло ощущение, что она, наконец, пустила его в зону своего личного пространства, на границе которого выстроила непробиваемую стену, через которую он если и проходил несколько раз, то каждый раз ему указывали на дверь.

Красивая шутила, смущенно улыбалась и тут… Беременна.

Как гром среди ясного неба.

Мирону дыхание перекрыло.

– И кто отец ребенка? – вопрос сорвался с губ самопроизвольно.

По большому счету ему было похер. Если этот мудак причинил боль Лиде, он его лично четвертует и сделает всё, чтобы он не только к ней не подошел – в её сторону посмотреть не смел!

Девочка теперь с Мироном. Поняла она это ещё или нет.

Стоп… А на зону Лида к нему ехала уже беременной или… как?..

По спине прошелся холодок. Потом Мирона взяла некая оторопь. Лида проходила медицинское обследование! У них был договор о сексе без презерватива. Но в этом вопросе Мирона больше волновали ЗПП. Не беременность…

После его вопроса Лида замерла. Он видел, как она застывает. Как округляются её глаза, из которых медленно исчезает задорный, довольный блеск. На лице девочки отражается недоумение и… обида. Чисто женская, которую раньше она себе не позволяла. А тут не сдержалась, и обида проступила вперед.

Мирон нахмурился.

Лида облизнула губы и негромко сказала:

– Ты.

Одно слово, и мир взорвался вторично.

Мирон раньше, когда ещё верил, что сможет справиться с демоном, представлял свою семью. Мечтал о большой и крепкой. Хотел много детишек. Троих как минимум. У них с парнями в этом плане туговато было, ни у кого детей до тридцати так и не появилось. Другие знакомые рассказывали, как им сообщали жены и подруги о беременности. Сначала был шок, потом приходила радость. Или не приходила – это уже кому как повезет.

Мирону такого никогда не говорили.

До сегодняшнего утра…

Растерянность ударила по сознанию ярче, чем злость и ярость, с которыми он за последние недели сроднился.

Мирон моргнул и упустил момент, когда Лида, поддавшись обиде, вздернула подбородок кверху и сделала шаг в сторону двери. Он сорвался с места, преграждая ей путь.

– Я? – сегодняшним утром Мирон Скифский установил личный рекорд по дебильным вопросам.

Но его тоже можно понять! Не каждый день любимая и такая чужая, недоступная девочка говорит, что носит под сердцем ребенка.

ЕГО РЕБЕНКА!

У Мирона перед глазами черные мушки замельтешили.

Он обо всем подумает потом… через минуту… честно… сейчас отойдет… поймет…

Остановит Лиду, которая, черт её возьми, с решительным видом намылилась из комнаты!

Мирон встал у неё на пути. Его одновременно захлестывала нежность и ещё что-то. Растерянность. Да-да, она, сука, никуда не хотела уходить, снова и снова накрывала его. А Мирон не привык чувствовать себя растерянным. Это деморализовало его.

– Дай. Мне. Пройти.

Негромко, четко выговаривая каждое слово, произнесла Лида.

В глаза ему она не смотрела.

И голос у неё звучал странно… точно дрожал…

– Лида, подожди…

Договорить ему она не позволила.

Вскинула голову, задирая подбородок выше, и яростно заговорила, сверкая глазами, в которых на самом дне затаилась влага.

– Пошел ты на хрен, Скифский, понял? Дай пройти! И… приближаться ко мне больше не смей! Я тебе что-то осталась должна? За половину суток? Или как ты считаешь? Говори, какая сумма! В банке кредит возьму, отдам тебе твои чертовы деньги! Ты…

Договорить не успела.

Ее рванули на себя, девушка не смогла выставить вперед руки, врезалась в мужскую грудь. Врезалась с такой силой, что дыхание сбилось. Восстановить не получилось, потому что Мирон впился в её губы злым поцелуем, не несшим ни удовольствия, ни капли ласки. Лида сразу же забилась в руках Мирона, силясь вырваться.

Он не позволил.

Не мог позволить.

Ни себе.

Ни ей.

– Всё сказала? – процедил сквозь зубы, разрывая поцелуй, чтобы в следующую секунду снова накинуться на губы Лиды.

Та сопротивлялась. Не пускала его к себе, пыталась вырваться, хотя они оба прекрасно понимали, что она с ним не совладает. Но Лида впервые сопротивлялась, и её сопротивление било по самолюбию Скифа похлеще пощечин. Он держал Лиду максимально осторожно, опасаясь оставить синяки на её нежной коже.

Беременна…

Она…

От него…

Но как?..

Нет, он знал, конечно, как. Но почему?..

Его губы пытались умаслить Лиду, сделать ей приятно. Не получалось. Самого Мирона тоже хватало на жалкие мгновения, потом снова эмоции, рвущие душу на части, брали верх. Он вжимал хрупкое тело Лиды в своё, пытаясь позорно не скатиться в дрожь от осознания происходящего.

Хотя… ни черта он пока ничего не осознавал!

Лида умудрилась укусить мужчину. Кровь не остановила его. К ней Скиф привык.

А вот девочка, кажется, нет. Потому что мгновенно стихла, замерла в его руках.

Мирон опасался выпускать её. Сейчас… ещё секунду… выдохнет…

Черт! Да что же это такое!

Рук он не разжал. Наоборот, сместил их на хрупкие плечи, пытаясь заглянуть в глаза Лиды, но та настырно отвела взгляд в сторону, отвернувшись. В отличие от него девочке не удалось совладеть с дрожью.

– Лид…

– Выключи плиту, яичница пригорает, – буркнула девушка и как-то по-детски шмыгнула носом, отчего Мирону хотелось врезать себе по лбу.

– Красивая… послушай меня. Я тупанул. Отреагировал не так, как надо. Но… Черт! Лид… Давай без истерик, без обид и прочей хрени. Мы взрослые люди. Из квартиры я тебя не выпущу, пока мы не обговорим этот вопрос, даже не надейся. Поэтому… – он никогда не отличался красноречием, но и не страдал косноязычием. Слова застревали в горле, Мирон их едва не выталкивал. – Нам надо поговорить. Ты и сама понимаешь. Я делаю тебе долбаный чай, ты накрываешь на стол. Всё.

Глава 8

Ни хера не всё.

У Мирона новость не укладывалась в голове.

Сердце билось в груди с такой ошалелой скоростью, что отдавалось в ушах и висках.

Он никак не мог собраться. Смотрел на Лиду, на её отстраненное, по-прежнему настороженное лицо и не мог свести мысли воедино. Они взрывали мозг.

Мирон всегда считал себя человеком, способным быстро адаптироваться к изменяющимся условиям. Жизнь и армия научили. Одно из лучших качеств в любом человеке.

Но сейчас…

Лида сделала, как он велел. Достала тарелки и разложила на них еду. Мирон смотрел на, казалось бы, спокойные движения девушки, и его разрывало на части.

И крыло с новой силой. Снова и снова.

Он не выдержал. Встал за спиной Лиды, обволакивая её своим телом, положил руки на тонкую талию девушки, потянул на себя. Лида в первые секунды воспротивилась, но потом поддалась.

Мирон ничего не говорил, прижимал её к себе, прикрыв глаза.

Ему нужна эта минута…

Потом они сели за стол, как и обговаривали ранее. Лида тоже не спешила начинать разговор. К еде не притрагивалась. На него не смотрела, прятала взгляд, хмурилась.

Скиф понимал её. Где-то…

Тогда, когда она сказала про беременность, ему было не то чтобы всё равно оттого, что она беременна… Он готов был, как говорят в народе, взять её и с чужим ребенком. Хотя какой чужой! О чем он! Ребенок Лидин, а значит, чужим априори быть не может.

Сейчас приходило осознание, что ребенок его.

Они не предохранялись. Трахались, как кролики, без презерватива. Последние он терпеть не мог. Договариваясь о девочке на неделю и заказывая секс без защиты, он имел в виду отсутствие ЗПП. Оральные контрацептивы или спираль подразумевались, как нечто само собой разумеющееся.

Почему Лида ими не пользовалась? Или пользовалась, но они не сработали?

Мирон не мог смотреть на еду. Кусок в горло не лез. Поэтому не придумал ничего лучшего, как встать и вернуться к кофемашине. Доза кофеина ему необходима. Он и от настойки Архая не отказался бы, но ему нужна свежая голова.

– Красивая, готова к разговору? – постарался говорить помягче.

– Да, Мирон. Если уж начала, то, наверное, готова.

– Сожалеешь, что сообщила? – ещё один вопрос, который не следовало озвучивать вслух.

– Нет, не сожалею, – ровно ответила Лида. Эта ровность не особо приходилась Мирону по душе. Он даже не знал почему. Скорее, чувствовал, что такая уравновешенная и на первый взгляд спокойная Лида снова спряталась от него за высоченной стеной. – Давай я сразу тебе расскажу, почему и как всё получилось. Хорошо?

– Давай.

У Мирона дрогнула рука, когда он брал чашку с кофе.

Лида тоже притянула к себе чашку и некоторое время не начинала говорить, изучая её содержимое.

– Я не нарушала договор о предохранении. Вернее, как… Наверное, всё же нарушила, если посмотреть непредвзято и не знать моей истории, – заговорила негромко, Мирону пришлось напрячься, чтобы слышать её слова.

И снова сделала паузу.

Давай же, красивая, говори… Впусти меня за эту чертову стену… Сама.

Он уже думал про то, что на днях окончательно разгребется с делами и вплотную займется Лидой. Собрать на неё информацию – плевое дело. Но он медлил… Почему – ответ лежал на поверхности. Лида непростая девочка. В её жизни было то, что сделало Лиду ершистой, замкнутой.

Он, конечно, узнает что. Но вначале хотелось, чтобы она сама сказала ему. Чтобы пустила ближе…

Ему это очень важно. Особенно в свете новых событий.

– Я считала себя бесплодной, Мирон, – наконец, сказала она, поднимая голову и смотря прямо на него.

Как Скиф не разбил чашку – вопрос. Он сжал её с такой силой, что костяшки побелели.

Бесплодна…

Услышать такой диагноз для мужчины – трагедия. Для женщины – подавно. Тем более Мирон видел, как Лида общалась с девочками в студии, как смотрела на них, разговаривала. И с какой теплотой они тянулись к ней в ответ.

Лида любила детей, тут не о чем и говорить.

– Были медицинские основания?

– Да. В подростковом возрасте я часто простужалась. По-женски… Воспаление придатков и прочее. Не лечилась, к сожалению. Подобная беспечность аукнулась, когда встал вопрос о беременности. Мы с Олегом хотели детей, но у нас не получалось. Обратились к врачу. Сначала один доктор подтвердил, что я не могу иметь детей. Потом второй.