Низший 7 Михайлов Дем
– Лидер-герой Оди – хмыкнул я, подтягивая к себе пакет, доставая банку и берясь за нож – Хван хочешь на ужин бархатистые персики мамсика? Хм… прозвучало как-то не очень…
– Похер! Буду!
– Говори – кивнул я опасному незнакомцу.
– Эй! – ожил наконец Жаба, но говорил уже куда спокойней и поглядывал больше на смуглого мамсика, чем на меня – Что за дела, реднек?
– Кто?
– Задиристая деревенщина, вот кто! Не знаешь кто такие реднеки?!
– Никогда не слышал – покачал я головой и, отогнув крышку, насадил на нож половинку засиропленного персика и отправил в рот целиком. Банку пододвинул к начавшему трещать и пищать Хвану.
– Да и хрен с тобой. Что за дела?! Ты ломаешь мой бизнес!
– Я? – пораженно вылупился я на торговца.
– Что за гуляющие по городу фразы про то, что настоящим героям закупаться у Сэма Жабы позорно и непростительно. Что за наложенное тобой какое-то табу? Что за слухи про то, что я трахаюсь на своих товарах, катаюсь по ним голышом и трусь жопой о мешки с рисом и мукой?! Что за дерьмовые вонючие слухи?! Есть что сказать – скажи в лицо!
– Первый раз слышу – развел я руками.
– Ты мне тут не лепи! Я ведь могу и по-другому заговорить! – загнав в изувеченную шею побольше воздуха, Сэм с хрипом шагнул вперед, став действительно походить на жабу с надутыми щеками – Я могу многое в этом городе!
– Вперед – кивнул я поощрительно – Удиви меня, Жаба.
– Никто не называет меня Жабой.
– Жаба – призм поднял харю с мокрыми от сиропа жвалами.
– Жаба – буркнула сонно Джоранн.
– Жаба – отчетливо произнес выросший за спиной Сэма мечник Каппа.
– Эй как ты там Жаба?! – проорал от костра Рэк, обнимающий двух девиц за плечи.
– Как ты, Эйжоп! – добавил я, увидев подходящего к орку вчерашнего деловитого и не слишком обидчивого знакомца.
– Карл, сука, Карл! Уже молю тебя! Карл!
– Ты действительно похож на жабу – глянув на продавца, развел руками лысый в мокасинах и глянул на меня – Кстати, меня зовут Артур. И я герой.
– Ты дерьмо обвинившее маму за то что ты такое дерьмо с дерьмовым характером, дерьмовой лысиной и с любовью к красивым мокасинам с бусинками – улыбнулся я – Тебе не стоило рождаться.
– Хватит! Хватит! Или я за себя не… Хватит! – выкрикнув сие, лысый Артур развернулся и быстрым шагом рванул в сторону темной городской окраины. Из сумрака донеслось злое и обиженное – Я вернусь как успокоюсь! Сука!
– Стоять! – в моем голосе лязгнул злой металл.
Настолько злой, что замерли оба – и наметившийся куда-то лысо-бритый и хотевший что-то добавить Сэм Жаба. Обведя их взглядом, я заговорил:
– Вы оба похожи тем, что мните о себе чересчур много. Один считает себя стильным красивым и опасным. Второй мнит себя не последним гоблином в городе способным доставить любому немало неприятностей. Вы оба купаетесь в своих фантазиях. Вам даже теплой бабы под боком не надо, главное, чтобы кто-то подтверждал регулярно вашу важность. Но… лично мне обильно насрать на все ваши амбиции. Мне насрать на ваше темное героическое прошлое или светлое будущее. Мне от вас ничего не надо. Ключевой момент – мне от вас нахрен ничего не надо! А вот вам от меня явно что-то нужно. Жабе – чтобы я опроверг все нехорошие слухи, что расползлись о нем и его торговой лавке. Лысому мокасинофилу – тоже что-то нужно. Вы пришли сюда договориться. Но настолько привыкли потакать своему сучьему эго, что не в силах сдержаться, не в силах справиться с собственными характерами. Стоите тут и мнете вонючие булки в моей спальне. А я тут пытаюсь выздороветь и мне нужен чистый прохладный воздух… Слушайте сюда, серьезные гоблины маленького городишки – отвалите шагов на десять назад! И там в отдалении обдумайте то, что хотите мне сказать. И когда будете обдумывать, учитывайте самое главное – чтобы вы мне не предложили, о чем бы не попросили, для меня это должно быть выгодно. Выгодно! Если не услышите меня, если прямо сейчас не заткнетесь и не отойдете – я начну стрелять! И еще вопрос осудит ли меня система – я ведь только-только из-под наркоза, лежу такой беспомощный, а ко мне два извращенца мокрые языки тянут… А если меня и осудят – да плевать! Сдохну так сдохну! Так что чуток выдохните, отступите и подумайте. И помните – мне это должно быть выгодно.
Замолчав, я натянул повыше одеяло, с натугой повернулся на не самый отбитый при падении бок и прикрыл глаза. Накатывала болезненная сонливость. Организм требовал простого и здорового подхода к себе – удариться башкой о стену и отключиться в пустоголовом оцепенении часиков на десять. Выжду немного и, если эти придурки не родят наконец свои предложения, так и поступлю…
Шум шагов по песку и гравию доказал, что хоть какой-то здравый смысл у этих гоблинов еще остался. Медленно погружаясь в блаженную сумрачную дрему, я ждал, мысленно прикидывая, кто из них подойдет первым. Я ставил на Сэма Жабу – он ведь постарше и поглавнее. Ему никак не к лицу переминаться в сторонке в то время, как кто-то из молодняка решает свои вопросы. Тем более что все видят – Сэм Жаба вынужденно ждет в хвосте очереди… для людей с болезненной гордостью это как серпом по шарам.
Хуст тяжелых шагов… все верно. Сэм Жаба первым двинулся на штурм и наверняка с трудом сдерживает рвущуюся изнутри черную злобу. Еще бы – он, весь такой крутой и серьезный, ветеран и торговец, вынужден вежливо себя вести с каким-то залетным грязным гоблином, который к том же распускает о нем дерьмовые сплетни.
– Герой Оди – кашлянул Жаба.
Сдерживая стон, я медленно повернулся обратно, глянул на массивную тушу снизу-вверх.
– Этот вопрос надо закрыть.
– Вопрос?
– Эту проблему касательно слухов о моей торговой лавке и моем в ней поведении.
– Если ты про катание голым по мешкам…
– И это тоже.
– То я такое не говорил – покачал я головой и широко ухмыльнулся – Видать не все тебя в городе сем любят, да?
– Да как же не ты! Кто еще!
– Жаба… запомни – я вру только тем, кого боюсь, люблю или уважаю. Вру, чтобы таких как они не разозлить, не огорчить и не расстроить. Но ты… на тебя я срать хотел. Поэтому можешь быть уверен в одном – я всегда говорю тебе чистую правду.
– Ладно… а слухи о том, что у меня покупать позорно для героев?
– Это уже я – повторил я широкую ухмылку – Объяснять почему я себя так повел?
– Нет… но кто знал, что ты не просто очередной деревенский ушлепок с чересчур раскатанной губой и старым игстрелом за плечом? Хотя ведь почудилось мне что-то этакое в тебе… почудилось… Отмени свое табу, герой Оди. И отмени делом – зайди завтра с утра ко мне в торговую лавку, приобрети разных продуктов, часть из них съешь прямо у двери моего магазина – чтобы все видели. Денег не надо – наберешь рюкзак любых продуктов бесплатно. Почтение от магазина реальному герою и все такое.
– Ладно – кивнул я после секундной паузы – Договорились.
– Вот так просто?
– Почти.
– Почти… – расслабившийся было лавочник снова напряг внушительные щеки – Поясни.
– Ты человек деловой. И знаешь, что у всего есть своя цена. Я зайду к тебе завтра в лавку с пустым рюкзаком и пустыми ушами. Наполнишь и то и то. Рюкзак – продуктами. А мои уши – рассказом о вашей героической вылазке в Зомбилэнд и о том, как вам посчастливилось отыскать там клад. После этого мы в расчете.
– Чушь! Зачем тебе история что быльем поросла?
– Познакомился я недавно со зверолюдом Стивом, что в прошлом бывал в Зомбилэнде…
– Стив Пес! – изумленно вздрогнул Жаба – Так он… он жив?
– Рассказ на рассказ меняем? Правду на правду. Никакого вранья.
– Договорились. Но…
– Но?
– Ты не станешь больше никогда называть меня жабой.
– При свидетелях не стану – кивнул я.
– Хрен с тобой, герой Оди. Завтра рано утром? На улице народу немало, а торговля утром вялая.
– Завтра рано утром, лавочник Сэм.
Прощаться он не стал. Развернулся и столь же тяжело зашагал прочь, по пути разминувшись со спешащим лысым в мокасинах. А он что припас для меня?
– Сразись со мной, герой!
– Че? – вылупился я изумленно.
Хван едва не подавился персиками, рыжая осталась безучастной.
– Я Артур!
– И?
– Ты не слышал этого древнего имени?
– И?
– Это имя уже долгие века наполняет мир звонким светом справедливости и истинной крутости.
– И?
– Сразись со мной.
– Ты меня не услышал до этого, лысый? Я же сказал – это должно быть для меня выгодно. Можешь даже не пояснять, чем это выгодно тебе – звонкий светлый Артур мечтает набуцкать харю выскочи гоблина Оди, чтобы поднять свою репутацию еще выше. Этакое пахнущее туалетным васильковым освежителем дешевенькое стремление. Но мне плевать – стремись, лысый, стремись. Моя выгода в чем?
– Как ты разговариваешь? Я Артур и меня знает весь г…
– Моя выгода в чем? – оборвал я распевшегося лысого.
– Ну…
– Сразиться с тобой – в смысле подраться? Кулак на кулак? Твоя харя и моя пятка? Так ведь?
– Благородный рукопашный – кивнул недоносок не любящий маму – Там же где ты дрался сегодня. Дрался и побеждал. Эйжоп все организует. Бой завтра к полудню. Материальная выгода – ты получишь сто крон за бой от Эйжопа. А если напряжешься, то и больше выбьешь. Ну что?
– Не – покачал я головой – Неинтересно. Вали отсюда.
– Что?! Как нет?!
– Вали отсюда.
– Эй! Так не пойдет! – сученыш шагнул вперед и замер, когда ему в живот нацелился мой игстрел, а привставший Хван оперся на перепачканные персиковым сиропом лезвия.
– Ты в дерьмовой ситуации – фыркнул я – Ведь силой меня драться не заставить. Придумал! Давай ты мне отсосешь до блеска – и за это я соглашусь завтра набить тебе рожу.
– Я Артур! Как ты сме…
– В чем моя выгода? – снова прервал я его – Сто крон? Засунь их себя в жопу и прыгай отсюда с веселым светлым звоном, дебил Артур.
– Сколько?! – уже не сказал, а проскрежетал придурок.
– А сколько у тебя есть?
– У меня? А я тут причем? Я такой же боец, как и ты!
– Ты что-то слишком уж стараешься, чтобы этот бой состоялся – заметил я и удовлетворенно кивнул, заметив, как передернулась харя Артура – Бинго. Ты кому-то уже пообещал, что бой состоится, да? Кому? Девчонке смазливой? Нет… кому-то весомому и небритому? Точно… ты пообещал набить мне прилюдно рожу завтра к полудню кому из тех, перед кем облажаться ты не хочешь. Верно?
– Я поговорю с Эйжопом. Он выплатит тебе сто пятьдесят крон даже за проигрыш. Минимум двести пятьдесят – при выигрыше.
– Тысяча – ровно произнес я.
– Сколько?!
– Тысяча крон. Причем звонкой наличкой. Золотом или серебром.
– Это невозможно!
– Пшел нахер тогда.
– Слушай, герой Оди! Стремление к схваткам бурлит в нашей крови! Не позволяй деньгам стать между собой и истинной наградой героя!
– Он дебил – пробормотала Джоранн – Конченный сука дебил…
– Тысяча – повторил я – И это еще одолжение с моей стороны – я весь в ранах. За тысячу звонких монет я соглашусь не снимать футболки – чтобы зрители не видели, что ты вытащил на бой почти инвалида.
– Все так серьезно? – парень удивился всерьез и в этот момент мое уважение к нему чуть-чуть приподнялось со дна той ямы куда упало.
– Переживу.
– У меня нет таких денег. И Карл… Эйжоп не сможет выплатить тебе тысячу крон за выигрыш.
– Не за выигрыш. А за то, что я выйду на завтрашний бой вне зависимости от результата. А награда уже так и быть – пусть будет триста крон и можно даже закинуть через банкомат.
– Тебе не выиграть. Слушай… умерь аппетит, и я обещаю, что не стану калечить тебя сильнее.
– Тысяча.
– Да неоткуда ей взяться!
– Ладно – дернул я плечом – Ставь пушку на кон.
– Мой Экскалайзер?! – парень схватился за игстрел и отступил на шаг – Нет!
– Тогда вали нахер!
– Это часть моего тела! Часть души!
– Так все же боишься проиграть? – понимающе кивнул я.
– Тебе не выиграть, герой Оди. Без обид, но… я это я. А ты это ты. Тебе не победить.
– Вот ты и загнал себя в ловушку, дебил – опять забормотала Джоранн.
– Попался – подтвердил я – Ставь пушку на кон. Ведь тебе в любом случае нечего бояться.
– Дерьмо! – подытожил итог наших переговоров Артур и, развернувшись, зашагал прочь.
Я терпеливо ждал. И ждать пришлось недолго. Через пять шагов он круто развернулся и рыкнул:
– Хорошо! Пушку на кон. Или тысячу крон. Плюс награда в случае твоей победы. Все верно?
– Все верно.
– Тогда договорились! Эйжоп! Ты слышал?!
– Я Карл! Карл, сука! Уймитесь наконец, народ! Я Карл!
– Ну… – подытожил я, укладываясь поудобней – Начало дня вроде занято.
– А после обеда что? – спросил Хван, протягивая липкое лезвие между жвал.
– Ну как что? Займемся влажными мечтами старого сурвера Джона Доуса – если не подвернется что-то более интересное.
– Старику помочь надо – кивнул призм и добавил – У него доступ ко всем сраным сладостям мира!
– Свихнулся ты на этих консервах – подытожил я.
– Зато от них я как турбо! Мозги кипят, мослы скрипят, чресла визжат и рвутся.
– Чресла визжат и рвутся? – переспросил я – Боец вот тебе прямой приказ – больше не допускай, чтобы тебе наступали на пах. Тогда и чресла визжать и рваться перестанут.
– Кха… да я не в том смысле! – вздрогнул Хван и почему-то оглянулся на заснувшую рыжую стерву – Совсем не поэтому!
– Ну да – кивнул я и натянул одеяло до бровей – И вот тебе еще один приказ, проказник с костяной жопой – бди следующие три часа. Следующим на пост заступает Каппа. Тоже на три часа. И последним – Рэк. Следите, чтобы к нашей геройской стоянке не приближались, к заманчиво пухлым рюкзакам и податливым сонным телам не тянулись. Понял?
– Понял.
– И периметр оглядывай – добавил я – Помни, что здесь полно ушлепков со стрелковым оружием. Это наша последняя ночевка вне стен – во всяком случае в этом городе. Завтра, если все еще будем торчать здесь, ночуем в надежном убежище.
– А где мы его возьмем?
– Возьмем – пожал я плечами – С мелочами разберемся по ходу дела, боец. И еще, гнида бывшая. Я тобой недоволен?
– В чем?
– Ни в чем и во всем одновременно. Тренируйся больше, Хван. Пойми – ты уникален. И никто не сможет показать тебе действительно стоящие приемы. Никто не может знать пределы твоего модифицированного тела. Ты в буквальном смысле должен сам познать себя. Дойти до пределов, а затем шагнуть за них. Экспериментируй.
– Да я понимаю, командир. Я стараюсь! Каждый день отжимаюсь, приседаю, сгибаюсь, прыгаю…
– Видел – кивнул я – Одна проблема, Хван. Ты тренируешься, ты действуешь как человек. Но ты не он! Ты гнида костяная. И это комплимент, а не оскорбление. Ты этакий мерзкий ящичек с неизвестными возможностями. Вот только ты даже не пытаешься открыть крышку и заглянуть внутрь. Не хочешь?
– Хочу! – лезвие с силой ударило в землю, войдя на несколько сантиметров – Хочу! Но я НЕ ЗНАЮ КАК!
– Делай необычное – сказал я.
– Это как?
– Видишь стену барака? – кивнул я на бетонную стену над нами.
– Ну?
– Вот тебе задание на дежурство – сорок минут ползаешь по стене не касаясь земли, двадцать минут отдыхаешь, еще сорок ползаешь, потом отдыхаешь. И последний час целиком проводишь на стене. Перемещайся по ней как хочешь и куда хочешь. Но земли не касайся, на крыше не сидеть, без движения не висеть. Ты все время должен перемещаться.
– Охренеть…
– Отказываешься, боец?
– Наоборот – рвусь начать! – призм с щелчками выпрямился, повел плечами.
– И еще один тебе совет – когда тренируешь прыжки, прыгай так, чтобы суметь запрыгнуть на крышу барака одним скачком.
– А?
– Ты правильно услышал. Ты ведь видел кузнечиков и богомолов. Вообще всех насекомых. И ведь все насекомые гораздо сильнее, быстрее и живучей человека. Когда тренируешься, держи в памяти не бугристого человека-качка со штангой, а муравья. Когда прыгаешь – думай о кузнечике с подпаленной жопой. Когда наносишь удар, режешь или душишь кого-то – думай о богомоле.
– Я понял…
– Приступай – зевнул я – Но бдеть не забывай! И не дай тебе твои боги рухнуть копытами на больного спящего командира, боец. Я тебе эти копыта запихаю в…
– Я понял куда! Не упаду.
– Вот то что ты понял – умножь на два – велел я и расслабился под одеялом, прислушиваясь к бульканью в животе и странным ощущениям в спине. Восстановление идет полным ходом.
Сон… оздоровительный долгий сон – вот то, что требуется выносливому неприхотливому гоблину рожденному на стальной Окраине.
Немного сна – и я буду в порядке…
На землю полетела бетонная крошка. Пыхтящий призм, скребя коленями и лезвиями по стене, сполз почти до самой земле и шумно запыхтел, сверля злым взглядом не выдержавшую его трещину. Старайся, Хван. Старайся. И может ты сможешь сделать то, что суждено далеко не каждому – достигнуть своих пределов и шагнуть за них. Но для того, чтобы просто начать этот долгий путь, Хван должен понять главное – тут потребуется полная беспощадность. Беспощадность к самому дорогому существу в мире – к себе самому.
Глава вторая
Огромная бетонная коробка была поделена на одинаковые по размеру закутки с невысокими перегородками. В каждом закутке неудобный стул, экран, иногда старомодная клавиатура и неизбежные тупые мотивирующий и веселящие разноцветные наклейки повсюду. Ну еще столь же неудобный стул для посетителей – в крайние кабинки. Веселый домик для работящего таракана.
И еще один домик, стеклянный, этакий аквариум для важно надутого таракана по прозвищу «мелкий босс», был расположен прямо на стене, имел отдельный вход и, конечно, прекрасный обзор на весь рабочий зал забитый таракашками помельче. В этом стеклянном домике я и сидел, с удобством расположившись на кресле посетителя и, прихлебывая горячий скверный кофе из хозяйского бокала, с любопытством наблюдал за рабочим процессом одного из крохотных филиалов глобальной компании занимающейся всем подряд и в том числе муниципальным жильем, очисткой зараженных земель, авиа и морскими перевозками.
Когда мне надоедало наблюдать за залом, я ненадолго отворачивался и, приложив лезвие особого ножа, слегка нажимал, отрезая еще одну дольку от большого пальца правой руки сидящего напротив парализованного хозяина кабинета. Остальные пальцы я ему уже срезал под корень и они, аккуратно нарезанные одинаковыми ломтиками, лежали у изувеченной ладони. По столешнице медленно растекалась густая кровь – руку я перетянул выше локтя, причем так, чтобы не перекрыть весь кровоток и позволить видеть жертве, как из нее медленно вытекает жизнь. Боли он не чувствовал вообще. И шевелиться не мог. Все что ему осталось – быть запертым внутри бесчувственного тела мясной куклы и наблюдать, как я методично режу его на части. Левой руки нет уже по запястье – нарезанная масса в форме ладони лежит на столе рядом с правой.
С одинаковой легкостью прошедший через плоть и кость нож отвалил еще одну порцию большого пальца. Брызнула кровь, оросившая экран со скринсейвером в виде ползающего туда-сюда позитивного смайла с бодрой надписью снизу «Верь в себя!». Теперь смайл смотрел на нас сквозь кровавые брызги.
Отрезав кусок мяса, я глянул на владельца исчезающего организма. Тот мигнул. Мигнул один раз. А должен был дважды. Пожав плечами, я наметил черту и отрезал солидный кусок от правой ладони. Посмотрев в зал, увидел в одной из кабинок странно покачивающуюся фигурку посетительницы. Определив номер кабинки, прогнал позитивный смайл с окровавленного экрана и ткнул пальцем в нужный пронумерованный квадратик.
Экран ожил, показав кабинку со служащим и посетительницей. Из динамиков донесся их диалог. Хотя это больше походило на монолог. Раскачивающаяся женщина, нервно перебирая лежащий на коленях платок, торопливо говорила:
– Понимаете… я аккуратистка по жизни. Очень чистоплотная. Не терпящая запахов. Не терпящая беспорядка. Так меня воспитали – и я благодарна за это. Я до сих пор помню, как отец пнул меня в спину, когда я забыла смыть воду в унитазе, а затем схватил за волосы и макнул прямо в мои же… Это был хороший жизненный урок, сэр. Отец старался ради моего блага.
– Переходите к сути, пожалуйста. Вы пришли по талончику «Просьбы».
– Да, сэр, да. Я подхожу к сути. Понимаете, моего мужа уволили. До этого он работал в доках. И был на работе с раннего утра. Домой приходил поздним вечером. А я… я работаю удаленно. Весь день дома. Навожу порядок, мою, скребу, полирую. И тут мужа уволили… потом кончились деньги, и он начал проводить все время дома. А живем мы в двухместном семейном контейнере, сэр. Из тех, что ваша компания выстроила вдоль черты побережья. Там просто отлично. Вы не подумайте, что я жалуюсь! Я не такая! Меня отучили жаловаться в раннем детстве. Отец мог быть очень убедителен. И… мой муж всем хорош, но он… он очень грязен… брызги на ободке унитаза сводят меня с ума! А эти грязные отпечатки пальцев на косяке… немытая посуда. Крошки на столе и полу. И он не любит мыться! Раньше у них был обязательный душ после работы. Он приходил домой чистым. А теперь может три-четыре дня не мыться. И раньше я могла немного отдохнуть от него – когда он был на работе. Ведь он у меня очень шумный. Включит какую-нибудь программу на полную мощность и сидит, смотрит, ржет, рыгает… в последнее время мне очень тяжело, сэр.
– Суть вашей просьбы?
– Понимаете… я терпела как могла. Но ведь всему есть предел? Так говорил мой отец – всему и всегда есть предел. Он говорил эти слова и брался за ремень с клепками. Мой отец был человеком жестким, но справедливым. Так все про него говорили. И вот сегодня, знаете, я не выдержала… Сегодня мой муж… ОН ШВЫРНУЛ СТАКАН С НЕДОПИТОЙ КОЛОЙ В СТЕНУ! БРЫЗГИ ПО ВСЮДУ! СУКА! БРЫЗГИ ПОВСЮДУ! ВСЕМУ ЕСТЬ ПРЕДЕЛ! ВСЕМУ ЕСТЬ ПРЕДЕЛ! И я… я не стала кричать, не стала устраивать скандала, сэр. Нет. Я не такая. Я серая мирная чистоплотная мышка. Когда он заснул – прямо там перед экраном – я набросила ему на лицо сложенную хлопковую старую футболку и восемь раз ударила его молотком для мяса. Не то чтобы мы часто ели мясо, сэр. В последнее время мы не можем себе это позволить и…
– Простите. Что вы сказали? Что вы сделали с мужем?!
– Вы спрашивали о моей просьбе, сэр… знаете, он все же был вашим работником, верно? И вы его уволили. Было бы справедливо, получи я от вас немного хороших чистящих средств, а также десяток больших крепких пакетов для мусора и…
– Охрана! Службу охраны сюда!
– Сэр… вы не слышите меня?
– Охрану!
Переведя взгляд на хозяина стеклянного кабинета, я удивленно хмыкнул и, подавшись вперед, глубоко вспорол ему руку от запястья до плеча, затем поднялся выше до ключицы и остановился в паре сантиметров от сонной артерии.
– Сэр – начал я в стиле качающейся посетительницы – Сейчас набежит охрана. Вас как начальника вызовут. Так что беседовать и дальше в том же неспешном ключе не получится. Так что либо сейчас ты выдаешь мне затребованный мной документ о морских темных перевозках за прошлый квартал, включая описание содержимого трюмов, либо тебя найдут в виде безнадежно мертвого изувеченного куска мяса. Так что даю три секунды. Раз…
Из динамиков продолжали доноситься слова посетительницы:
– Сэр, поймите – я просто еще не получила жалование. А в нашей единственной комнате сейчас стремительно разлагается мертвое тело. Это доставит неудобство не только мне, но и нашим соседям. А я не из тех, кто доставляет неудобство соседям. О нет, сэр! Никогда! Меня еще в детстве отучил отец бегать жаловаться к соседям. Он научил меня не выносить сор из дома. Все происходящее в семье – остается в семье. Я бы и сейчас все сделала сама, но…
– Охрана!
Хозяин кабинета моргнул дважды. И повторил. Из его глаз потекли слезы.
– Ты преданный служака – кивнул я – Не волнуйся. Перед уходом я отрежу тебе обе руки, отрежу нос, срежу брови и оскальпирую. Это обеспечит тебе прощение компании за то, что ты выдал ее секреты. А заодно и бесплатное медицинское восстановление по высшему классу. Звучит справедливо, верно?
Двойное мигание.
– Ну и хорошо – улыбнулся я, откладывая нож и тянясь за инъектором – Ну и хорошо…
Проснувшись, я широко зевнул, глянул наверх и увидел над собой висящую костяную жопу дрыхнущего Хвана.
– Прекрасный вид из окна, да, командир? – гыгыкнул сонный Рэк, занимающийся разминкой – Он решил после дежурства проверить как жукам и мухам спится на стенах. А до этого прыгал на стену. И высоко! Че это с ним? Персиков пережрал?
– Может и пережрал – кивнул я, убираясь из-под задницы богомола – Ох…
– Болит?
– Уже терпимо – ответил я, прислушиваясь к ощущениям тела – Что на завтрак?
– У нас каша со страусятиной. У тебя в принципе тоже, но еще вон там стучит копытами какая-то уродливая деваха. Мечтает поведать тебе что-то невероятно важное. Звать уродину? Или нахрен такой кошмар с самого утра?
– Зови – вздохнул я, поднимаясь на ноги и начиная разминаться – И организуй нам плотный завтрак, орк.
– Сделаю. Эй! Страшная! Иди сюда!
– Сам ты урод, урод! Я Ксива!
– Привет – мрачно кивнул я.
Мрачность была моя связана не с внешностью подошедшей девахи, а с тем фактом, что я был недоволен своим телом. Я проспал целых восемь часов. Даже чуть больше. И все равно не чувствовал себя восстановившимся. Ладно серьезные травмы – у поясницы и отшибленного бока право возбухать еще денек. Не каждый день гоблин прыгает с такой высоты на бетон. Но остальные травмы? Большая часть царапин подсохла и исчезала, но остальная «мелочь» продолжала болеть, зудеть, чесаться и ощущаться всеми иными способами. Плюс общая крепатура, занемелость и вялость.
– Разминка – выдохнул я в лицо Ксивы и, отвернувшись, начал с энергичных нагибаний.
Отвернулся, чтобы уродина вдруг не подумала, что я ей кланяюсь. А уродина не потому родилась такой. Ей и миру пришлось хорошо поработать над данной от рождения внешностью. На лице несколько шрамов, рубцов, пара десятков металлических колец, пружинок, странной проволоки и целое разлившееся синее море дешевой краски, что слагалось в не слишком умелое изображение совиного «лица». Ксива, если я правильно услышал ее имя, сделала все, чтобы стать похожей на сову. Причем на хорошо знакомую мне сову.
Выпрямившись, я глянул на ожидающую девку еще разок, оценив ее прикид – бесформенные мешковатые штаны непонятно как держащиеся на достаточно тонкой талии, вытянутая застиранная майка болтающаяся на удивительно высокой груди не стесненной чем-либо еще. Волосы коротко стрижены, причем стрижены так, чтобы напоминать взъерошенное ветром совиное оперение.
– Ты от Брухи – произнес я, начиная вращать тазом.
– Точно. Я ее верный совенок – согласилась Ксива – И я доставила тебе сообщение от легендарного сурвера Брухи.
– Совенок – без каких-либо эмоций повторил я – Угу. Ладно, совенок Ксива с сообщением от Брухи. Оно какое? Устное? Письменное? Может передашь жестами или танцем?
– Словами. Че ты такой злой, герой? Не выспался?
– Передавай.
– Госпожа Бруха видела, как вчера ты руководил действиями своего сквада. Она сожалеет о гибели двух твоих бойцов.
– Ага.
– Она заметила и твой великолепный потенциал. Твой опыт. Твою целеустремленность. И не могла не отметить тот потрясающий факт, что вы первые кому удалось стать героями во время первой вылазки в Зомбилэнд. Госпожа Бруха впечатлена.
– Когда закончишь размазывать повидло – скажи и я снова начну слушать. А пока… – я принялся приседать – Уф дерьмо…
Читать бесплатно другие книги:
