Город драконов. Книга третья Звездная Елена

А в следующий момент миссис Макстон, яростно заботившаяся о моей нравственности, ловко закрыла мне уши руками. Однако это едва ли спасало – хриплые стоны, треск рвущейся материи, скрип кровати и… Не прошло и минуты, как раздался храп, причем столь громкий, что, используй миссис Макстон вместо собственных ладоней подушки, это едва ли помогло бы.

Однако должна признать, в этот миг я как-то успокоилась. Увы, я, как и большинство девушек, втайне, но все же искренне и обоснованно опасалась процесса соития, и мысль о том, что все это длится едва ли более сорока секунд, изрядно успокоила.

А далее произошло то, что никоим образом спокойствию не способствовало, – миссис Макстон убрала руки, и я услышала тихий, настойчивый звон.

Он едва ли ощущался.

Но он был.

Следом послышалось кряхтение императрицы, боюсь, выбиравшейся из-под спящего и отвратительно храпевшего супруга, щелчок, пробежавшее кромкой изолирующее заклинание, от которого у генерала ОрКолина дыбом встала вся шерсть, и голос, от коего я содрогнулась всем телом:

– Ты все сделала?

Я невольно посмотрела на оборотня – в сумраке шкафа были видны его засветившиеся глаза, ОрКолин ответил мне напряженным взглядом – мои он видел бы превосходно даже в кромешной мгле. И… этот голос мы узнали оба. Голос герцога Карио!

– Нет, – откровенно заюлила императрица, – сладенький, твое колечко не действует, а эта наглая выскочка, твоя дочь, она кидается на его защиту, как течная шавка!

У миссис Макстон явно возник повторный порыв закрыть мне уши, но ее остановил один взгляд ОрКолина и тычок в ребра от миссис МакАверт, которая вся подалась вперед, не желая пропустить ни звука из произнесенного здесь.

– Где твои манеры?! – прошипел Карио.

И осадив ту, что, по факту, должна была им повелевать, герцог продолжил:

– Если кольцо на нем, как бы силен Арнел ни был, у него максимум трое суток, не больше. Прекрати водить к себе муженька и займись делом. Что с мисс Ваерти?

Стон, выражающий разом и усталость, и негодование, и в целом нежелание продолжать данный разговор, и императрица отчиталась:

– Где-то шляется.

– Где?! – взревел, вдруг сорвавшись, герцог Карио.

– Почему я должна выяснять где?! – тоном торговки возмутилась ее величество. – Мне плевать, где шатается эта девица. Я устала! Мне надоело! Эти драконы изрядные снобы, вечно ведут себя так, словно проглотили по шпаге каждый и теперь не могут даже согнуться толком. Мне скучно! Я хочу обратно в столицу, я…

– Захлопнула пасть!

Сказано было негромко, но пробирало до костей.

И, едва императрица испуганно умолкла, Карио продолжил:

– Анабель Ваерти опасна. Задает слишком много вопросов, знает слишком много ответов.

– О мой бог, она всего лишь какой-то маг! – Раздражение вновь послышалось в капризном голосе ее величества.

– Она невосприимчивый к драконьей магии маг! – прошипел Карио так, что у меня лично появилось желание сжаться.

Императрица же вовсе умолкла, и почти с минуту, возможно чуть дольше, единственным звуком, раздававшимся в апартаментах, был храп императора.

Затем герцог продолжил:

– Девчонку нужно убрать. Используй оборотней, после убийства отдай им приказ покончить с собой.

– Да, но они же мои! – Теперь ее величество почти хныкала.

– Найдешь себе других, – отрезал Карио. – Что Арнел, что Давернетти сумеют прочесть последние воспоминания оборотней, если те останутся живы. А мы ведь не хотим, чтобы твой супруг…

Договаривать Карио не стал, императрица и так явно все поняла.

– Девчонку убить. Я жду результата. Мне нужны результаты, а не твое нытье. Действуй.

И сеанс связи был прекращен.

Но если мы думали, что на этом все, то… сильно ошиблись.

– Clauseruntque!

Совершенно иным, не капризным, не жалобным, не истеричным тоном, а с неожиданным для нее хладнокровием вдруг произнесла императрица. И комнаты погрузились в тишину, потому что заклинание, которое дословно переводилось как «Умолкни», относилось как раз таки к императору, так что храп стих.

И если мои сообщники в деле подглядывания не поняли ничего, то я лишь убедилась в своих подозрениях – императрица являлась магом. Магом старой школы! И в свете этого становилось вопросом – кто кого использует? Ржавый дракон ту, которая при нем играет роль, а это исключительно лишь роль, или маг, причастный к одной из самых жестоких и уже запрещенных законом «сект», использует герцога Карио в своих интересах?

Затем раздались шаги – нервные, резкие, злые. Злость в целом ощущалась привкусом в воздухе. Еще несколько минут императрица напряженно ходила из угла в угол, затем послышался робкий стук, но не во входные двери, а в одну из тех, что полагались для прислуги.

– Veni in! – находясь в волнении, императрица перешла на смесь древнего и магического.

Но та, что стояла по ту сторону двери, поняла его прекрасно.

Скрип приоткрытой дверцы, шелест платья вошедшей служанки и тихое:

– Моя императрица.

– Коршун бесит! – срывая злость словами, прошипела императрица.

Ее собеседница ответила смиренным:

– Несомненно, дракон вызывает лишь раздражение, но помните о нашей великой цели, моя императрица.

Теперь я уже едва ли дышала, жадно ловя каждое слово.

– Да, великая цель – оставить этих доисторических ящеров в их доисторических легендах, – судя по звуку, императрица рухнула то ли на кровать, то ли в одно из кресел.

Несмотря на имеющееся заклинание, император, видимо, перевернул свое грузное тело на бок, всхрапнул и вновь утих.

– Его величество начинает досаждать, – тихо, но с хладнокровием убийцы произнесла служанка.

– Не смей, – почти по слогам сказала императрица. – В поместье находится Давернетти, он чувствителен к нашей магии. С императором я разберусь руками Арнела. А после уже будет не так важно, кто действительно убил – драконы начнут бойню, оборотни в стороне не останутся, а мы с интересом понаблюдаем за развитием событий. Это будет крайне… забавно.

Секундная пауза и вопрос служанки:

– А леди Энсан?

– Грязная полукровка! – Императрица выплюнула это слово с досадой и раздражением. – Проклятая полукровка, моя магия на нее не действует.

Едва слышная усмешка и тихое:

– Моя госпожа, не во всех ситуациях требуется магия, существуют и гораздо более легкие способы… устранения. Вы позволите мне?

Пауза и задумчиво сказанное императрицей:

– Арнел будет в бешенстве.

– Арнел будет обеспокоен последствиями и, дабы заверить в своей непричастности, придет к вам. А вы, я уверена, сумеете максимально выгодно использовать его желание оправдаться…

Миссис МакАверт от возмущения открыла было рот, не в силах сдержаться. Но у моей миссис Макстон присутствовали и выдержка, и сноровка, так что экономке Арнелов попросту закрыли этот самый рот, вынуждая на корню заглушить все негодование.

– Действуй, – через несколько долгих секунд произнесла императрица. – Что бы ни говорил Карио, на данный момент Арнел даст ему сто очков вперед в любой сфере, вот он бы был прекрасным императором, но не станет. Хотя я была бы не против просыпаться в его постели каждое утро… Мечты, мечты. Убирай девчонку Энсан. У Карио этих дочерей, как собак нерезаных, одной больше, одной меньше, а нам не помешает несколько усилить его ненависть к драконам Железной Горы.

– Как пожелаете. – Снова шелест ткани, служанка явно склонилась в реверансе.

– А… и еще, чуть не забыла, – судя по голосу, императрица безумно хотела спать, и потому слова ее перемежались зевками, – мисс Ваерти.

– Да, госпожа?

– Пусть за девчонкой присмотрят. Карио боится ее, мне плевать, по какой причине, но если для него так важно ее устранение, мы со своей стороны сделаем все, чтобы этот драконий выкормыш и далее вносил некоторый диссонанс в планы и стратегии Ржавого дракона.

Пауза и сказанное весьма осторожно:

– Боюсь, это едва ли возможно, моя госпожа, в городе две виверны. Одна была схвачена при непосредственном участии мисс Ваерти, а потому вторая не успокоится, пока не отомстит.

Мы все… практически не дышали, а вот императрица, вдохнув полной грудью, шумно выдохнула и прошипела:

– Откуда в этом проклятом железном городе взялись две виверны?! – Тихое ругательство и полувопросительное: – Мы кого-то пропустили? Как они выжили? – И почти крик: – Откуда виверны?!

Ответом ей было молчание, затем последовало осторожно сказанное:

– Все несколько вышло из-под контроля с этой запущенной магистратом программой селекции. Боюсь, я не могу сказать точно, кто они и каким образом им удалось выжить.

Еще один шумный вздох с трудом сдерживающей злость императрицы и неожиданно спокойное:

– Присмотри за мисс Ваерти. Лично. Как только устранишь «неледи» Энсан. Таким образом, Арнел будет занят похоронами, эта вездесущая ищейка Давернетти станет шнырять в поисках убийцы и попытках прикрыть смерть дочери от Карио, а мы получим полную свободу действий, как минимум, до самых похорон. И да, я непременно… непременно приложу все усилия, чтобы «утешить» лорда Арнела.

Холодок ужаса, до того пробирающий, несмотря на тесное помещение и тепло ОрКолина, а оборотни имеют несколько более высокую температуру тела, нежели люди, сменился приливом жара, опалившего мое лицо и приведшего к пониманию – ни-ког-да! Она никогда не получит лорда Арнела! Просто вот ни…

И на этом я сказала себе «Стоп».

Это абсолютно не мое дело, с кем, как, когда и каким образом будет искать утешение лорд Арнел. Определенно, я сделаю все, чтобы не допустить причинения ему вреда, но по факту – чем больше я думала об этом, тем больше понимала: никто и никогда не сумеет контролировать данного дракона. По причине того, что я натренировала его в достаточной степени, и потому, что в драконьей форме существования Арнел оставался абсолютно мыслящим и контролирующим себя существом в отличие от оборотней, в звериной фазе перестающих отдавать себе отчет в собственных действиях. И все же возмутило и поведение императрицы, и то, что она собирается «утешать» лорда Арнела. Почему-то безумно не хотелось, чтобы он испачкался в этих «отношениях».

А впрочем, какое мое дело?! Никакого. Абсолютно никакого.

Но, как оказалось, не только мне не понравилось истовое желание ее величества «утешать» лорда Арнела.

– Вы влюблены в Арнела, – произнесла вдруг без всяческого пиетета служанка.

– Я? – возмутилась императрица. – О нет, что ты, я всего лишь следую плану и…

И оправдываться ее величество прекратила.

Поднялась, прошлась, шумно ступая по полу, затем произнесла:

– А почему нет? Говоря откровенно, за двести прожитых лет я впервые встречаю мужчину, который действительно имеет право называться мужчиной. Он умен, благороден, силен, полон сдержанного достоинства. И он красив. Не той жеманной неестественной красотой, коей так часто увлекаются девицы и солидные дамы столицы, о нет – Арнел прекрасен, как эта гора, как серые незыблемые скалы, как воин, как… пусть даже дракон. Влюблена? Возможно. Сложно не полюбить того, кто действительно заслуживает лишь искреннего восхищения. И крайне печально думать, что, будь у меня Арнел, задуманное уже давно было бы воплощено в реальность.

Ах ты…

Я осознала свой невольный порыв выйти из этого шкафа только тогда, когда ОрКолин банально стиснул меня своими крепкими руками и тем охладил весь мой пыл. Действительно, было бы крайне глупо и недальновидно обозначить свое присутствие для той, чей возраст, по ее собственным словам, перевалил за отметку в два века.

Два века!

Двести лет!

Эта цифра восстала перед моим рассудком опаленными огнем символами. Двести лет! Так вот почему у императорской четы нет детей! Это не происки герцога Карио, это неспособность магов старой школы, сделавших выбор в пользу продления жизни, иметь детей в принципе. И это не император Вильгельм был бесплоден, а его супруга никоим образом не могла произвести дитя на свет.

И возник один очень важный вопрос: а знал ли герцог Карио о том, что имеет дело не с женщиной дурного воспитания, а с магиней, чей возраст существенно превосходит его собственный? И ответ очевиден вовсе не был. К примеру, лорд Давернетти превосходно знал, что миссис Тодс, супруга владельца цветочной лавки, является магиней старой школы, и… цинично использовал ее в своих целях. А герцог Карио? Знал ли он?!

– Вам следует быть осторожнее, – тихо сказала служанка. – Вы, безусловно, правы в одном – лорд Арнел умен. Не забывайте об этом.

И после шелеста ткани, видимо, свидетельства очередного реверанса, служанка покинула свою госпожу и нас, все так же остававшихся в тесном шкафу и откровенно шокированных всем здесь прозвучавшим и произошедшим.

Томиться взаперти, к нашему великому счастью, пришлось недолго – появилась еще одна служанка, раздался приказ от императрицы наполнить ванну, и вскоре послышался шум воды, а после и смех ее величества.

Дальнейшее я предпочла не слышать.

– Inuisibilitas, – прошептала я, окутывая всех нас заклинанием невидимости.

И едва генерал ОрКолин понял, что не видит собственных рук, мгновенно взял на себя операцию по бесшумному выдворению всех нас из императорских покоев. Для него это не составило труда – без малейшего скрипа открыть дверцы, вытащить всех нас, пронести через будуар, после через гостиную императрицы, открыть дверь и выйти.

Присутствующая охрана повела носами, демонстрируя, что нас заметила, и тут же один из оборотней указал на ближайшую дверь для прислуги.

Я, не уловив значения этого жеста, произнесла «Acies». Произнесла, возвращая нам всем зримость…

… и тут же теряя ее, потому как ОрКолин, запихнув нас в проход для прислуги, мгновенно закрыл дверь, оставляя нас троих в полумраке и абсолютном недоумении.

Но недоумение испарилось мгновенно, едва генерал воскликнул показно-радушным тоном:

– Лорд Давернетти! Лорд Арнел! Какая встреча!

В противовес его громкому заявлению миссис МакАверт раздраженным шепотом спросила:

– Они вас что, чуют?

– В некотором смысле да, – была вынуждена сообщить я.

– И каким же образом это проявляется? – Саму экономку Арнелов трясло, и трясло заметно, но она каким-то чудом сдерживалась, а потому я предпочла быть по возможности откровенной.

– Их тошнит, – услужливо ответила женщине.

Миссис МакАверт возмущенно посмотрела на меня и вопросила:

– В каком смысле?!

– В прямом, – вместо меня ответила миссис Макстон. – Вы же не думали, что наша девочка будет спокойно терпеть домогательства?! О нет, мисс Ваерти не такая! И да, тошнит их преизрядно, но не это ведь сейчас главное, не так ли?

И, ухватив меня за руку, миссис Макстон торопливо, но максимально бесшумно повела за собой по коридору для прислуги и прочь от двух драконов и одного пытающегося их отвлечь оборотня. И она была совершенно права: главным сейчас была вовсе не реакция драконов – нам всем следовало поспешить и спасти, именно спасти пусть и фальшивую, но невесту лорда Арнела.

И тем сильнее было наше разочарование, когда, ввалившись в покои леди Энсан, мы застали там лишь двух ее горничных, и только.

– О мой Бог, – вдруг прошептала миссис МакАверт, – леди Энсан сейчас должна находиться на чаепитии у старой леди Арнел!

И побледневшими до синевы губами добавила, остолбенев от ужаса:

– Они обвинят в отравлении старую драконицу!

Пожалуй, еще никогда в жизни мы с миссис Макстон не бежали столь стремительно, задыхаясь и едва ли обращая на это внимание, в попытке хотя бы догнать миссис МакАверт. Экономка Арнелов мчалась по коридорам и лестницам для прислуги, снося все на своем пути, так что нам с миссис Макстон приходилось уворачиваться от падающих подносов, которые не выдержали столкновения с драконьей экономкой, извиняться перед потрясенными сбитыми как с толку, так зачастую и с ног слугами и дважды выпутываться из полотенец и постельного белья, которое прачки тащили вниз для стирки.

И бежать, бежать, бежать…

Коридоры и переходы в какой-то момент стали казаться нескончаемыми, но лишь на миг, уже в следующий мы едва ли не врезались в миссис МакАверт, которая замерла, пытаясь отдышаться и попутно одергивая передник, поправляя манжеты, прическу, оглаживая подол платья. За две секунды миссис МакАверт вновь приняла вид строгой непоколебимой и непогрешимой экономки без каких-либо признаков усталости, и мы с миссис Макстон могли лишь восхищаться – обе мы (я из-за слишком сильно затянутого корсета, моя экономка в силу возраста) дышали с трудом и хрипом и, боюсь, представляли собой не самое лучшее зрелище.

Вновь чопорная и безупречная, миссис МакАверт посмотрела на нас с некоторым высокомерием, хотела было что-то сказать, но не произнесла ни звука, резко выдохнула, жестом попросив оставаться здесь, открыла дверь и шагнула в комнаты леди Арнел, оставив дверь незакрытой, чтобы мы все слышали.

Но слышать и видеть – несколько разные вещи.

– Speculum Varum distortis! – прошептала я, призывая заклинание искаженного зеркала и, вопреки всем этическим нормам, устроившись на полу.

Сил стоять на ногах после столь стремительной пробежки у меня уже не оставалось, у миссис Макстон так же, а потому она последовала моему примеру и села рядом, привалившись спиной к стене и приготовившись лицезреть происходящее, для нас чередой кадров транслирующиеся на окно так, как если бы кто-то за нашими спинами включил проектор.

Итак, перед нами предстала гостиная леди Арнел.

Чинное чаепитие, чинные леди, благочестие и благопристойность в каждом движении. В тех же движениях, поворотах голов, прикосновениях к чашечкам с чаем читалась порода. Воспитание, истинное воспитание леди, превращающее порой даже самых живых и исполненных энтузиазма в подобие механических кукол. Куклы эти были безупречны, как бывают только куклы, и превосходно воспитаны, что неизменно выделяло любую леди на фоне всех иных женщин.

Возможно, именно поэтому леди Энсан, которая не получила ни должного воспитания, ни манер, прививаемых леди с раннего детства, смотрелась в комнате пожилой драконицы совершенно инородно и даже несколько нелепо, и она это чувствовала. Бледно-золотые волосы, огромные синие глаза, светлый тон кожи… дрожащие ладони, затянутые в перчатки.

Леди Энсан выделялась более чем. Она была здесь чужой, абсолютно чужой.

И цвет волос лишь подчеркивал это.

Все присутствующие леди были Арнел. Абсолютно все. Черные густые волосы, имевшие проседь лишь у самой старшей из дам, белоснежно-фарфоровая кожа, черные глаза, переливающийся серебром вертикальный вытянутый зрачок. И… уверенность. Непробиваемая, железная, абсолютная уверенность. Это в трапезной с императором леди вели себя как истуканы, а здесь территория принадлежала им. Территория, преимущество, родство, и в целом, несмотря на абсолютное следование этикету и правилам хорошего тона, лично у меня создалось впечатление, что это не леди собрались в гостиной на чаепитие, но змеи – сытые, довольные, опасные, разлеглись на камнях, нагретых солнцем, и с лениво-небрежным интересом взирали на свою жертву.

А леди Энсан была именно жертвой.

– Спина, – сказала ей одна из дам.

– Не отгибайте мизинец, когда держите чашку, это выдает в вас плебейку, – заметила вторая.

– Что это за выбор утреннего платья, вы выглядите как деревенщина, – добила третья.

– И на «этом» мой сын вынужден будет жениться… Это ужасно! – высказалась четвертая.

И я как-то невольно присмотрелась к ней, поняв, что… это мать лорда Адриана Арнела.

Она была надменна, прекрасна, холодна, воспитана и едва ли могла вызвать добрые чувства, к примеру у меня. Высокая, худощавая, традиционно для этого рода с черными блестящими волосами, фарфоровым лицом, на котором практически не отражалось никаких эмоций, и с холодным змеиным взглядом драконьих глаз… Очень знакомых мне глаз!

И эти глаза были знакомы не только мне.

– О… – выдохнула потрясенно миссис Макстон. – Мисс Ваерти, душечка, только не говорите мне, что эта бесстыжая змея…

– Не говорю. – Я позволила себе перебить излишне взволнованную домоправительницу. Помолчав, добавила: – Но я так и не думаю. Здесь что-то не так.

– Что может быть не так? – обреченно вздохнула миссис Макстон. – Она сказала «мой сын».

Я промолчала. И все же эта хорошо известная мне личность вызвала некоторые сомнения в том, что данная леди является матерью лорда Арнела. Существенные сомнения.

И вдруг все изменилось – из поз, взглядов и интонаций леди исчезла всяческая враждебность, одна из самых молодых присутствующих начала что-то рассказывать про забавный случай с какой-то модисткой в столице, остальные с вежливыми и приветливыми улыбками с подчеркнутым интересом внимали, и только леди Энсан сидела все столь же подавленная, не сумевшая так же быстро подстроиться и изобразить, «что все прекрасно».

Причина изменений в поведении леди выяснилась почти сразу – вошла прислуга. Дамам принесли чай, пирожные, сливки, сахар, несколько видов джема и яблочный пирог.

– Мои дорогие, по моему лучшему рецепту, – сказала, гордо улыбнувшись, старая леди Арнел. – Леди Энсан, вы обязательно должны оценить вкус традиционной домашней выпечки.

До зубовного скрежета приевшаяся ситуация – у каждой хозяйки в империи имеется свой рецепт яблочного пирога, и каждая неизменно считает именно его эталонным и непревзойденным. В пору своей юности вынужденная сопровождать маменьку во время визитов, я успела возненавидеть яблочный пирог во всех его вариациях, ведь порой приходилось хвалить – с трудом сдерживая желание сплюнуть поданный десерт. Воистину, лишь мастерство мистера Оннера позволило мне вновь проникнуться любовью к данному, весьма любимому в детстве пирогу.

И я откровенно порадовалась, что не занимаю место леди Энсан и, соответственно, лично мне не придется пробовать очередной «прекрасный образец домашней выпечки», но уже в следующее мгновение все поводы для радости испарились.

Горничная.

Как леди Энсан выделялась на фоне остальных леди Арнел, так и одна из горничных выделялась на фоне остальной прислуги. Во-первых, она была несколько полнее изможденной прислуги поместья, а во-вторых, на ней едва читалась, но все же читалась магия иллюзии.

– Мисс Ваерти, дорогая, что с вами? – встревоженным шепотом вопросила миссис Макстон.

Я, пристально следившая за происходящим, ответила лишь кратким:

– Горничная с пирогом.

– Что с ней? – с нарастающим недоумением вопросила моя отважная домоправительница.

– Телосложение. – Я едва могла говорить, отслеживая каждый жест этой весьма подозрительной прислуги.

– Мисс Ваерти, о чем вы? – миссис Макстон заметно встревожилась. – Девушка столь же худа, как и прочие в этом аду.

Визуально – да. Фактически же – нет.

Горничная использовала магию, самую примитивную и простейшую магию, которую едва ли могли распознать драконицы. Все, кроме леди Энсан, что в силу своей крови вполне могла видеть сквозь иллюзию. Но эта несчастная единственная здесь не знала всю прислугу в лицо, а потому и заметить подлог была не в состоянии.

Хорошо все рассчитали… Практически идеально!

И я продолжила пристально следить за горничной, которая подала леди Арнел пирог, и… она не только телосложением отличалась от прислуги, имеющейся в доме Арнелов, – она была искуснее. Быстрая и ловкая, ловкая настолько, что, когда леди Арнел разрезала пирог, подставила ей другую тарелку. Не ту, которая имелась в стопке для раздачи выпечки остальным леди, а отдельную и стоящую на подносе чуть в стороне.

И никто ничего не заметил!

Никто не обратил внимания, что именно эту тарелку служанка подала только тогда, когда убедилась, что именно ее подадут леди Энсан.

Я наклонилась вперед, напряженно следя за происходящим, оглядев гостиную, отыскала взглядом и миссис МакАверт – та была занята заменой чая! Чая! Она решила, что яд растворят в нем, и упустила момент с пирогом.

Она же и сказала:

– Вы свободны, – обратившись к горничной.

Та, сделав реверанс, покинула гостиную леди Арнел, но уже у дверей быстро оглянулась и, увидев, что леди Энсан принимает подношение, беря тарелку дрожащими пальцами, очень недобро усмехнулась и вышла, закрыв за собой дверь.

В следующий миг старшая леди Арнел взмахом руки призвала магию, экранируя помещение от любых взглядов и ушей и попутно уничтожив мое «Speculum Varum distortis».

Леди собирались перейти к серьезным разговорам под незатейливый десерт и традиционное чаепитие, а леди Энсан придется съесть пирог до последнего кусочка, потому как именно это является одним из показателей уважения к хозяйке дома.

На принятие решения не ушло и секунды.

Вскочив, я достала очки из кармана, выданные мне мистером Нареллом, нацепила на нос и выбежала из дверей для прислуги с воплем:

– Стойте! Это нельзя есть!

На мое появление испуганным возгласом отреагировали лишь двое – леди Энсан и миссис МакАверт, обронившая поднос с чаем, который явно собиралась вынести.

Что касается остальных – леди рода Арнел лишь вопросительно вскинули бровь, все, как одна, повторив этот жест, и это было их единственной реакцией.

Я же… я ощутила себя так, словно ворвалась в террариум. И в этом террариуме ни одна из змей даже не напряглась – воистину, я для них являлась личностью, не представлявшей никакого интереса. Всего лишь секретарь бабушки Арнел, пусть и со странными возгласами, но дама, находящаяся гораздо ниже их по положению, а значит, вообще не имевшая значения.

И только троим до меня было дело.

Старой леди Арнел, возмущенно произнесшей:

– Мисс Лили, где вы были все утро? У меня скопились оставшиеся без ответа письма. Где ваш профессионализм?! Вы были приняты на работу исключительно по причине того, что миссис МакАверт ручалась за вас, но, боюсь, вы попросту обманули добрую женщину!

Тете лорда Арнела, с нарастающей тревогой вглядывающейся в меня.

И… самой ужасной женщине из всех, кого я знала.

– Мисс Анабель Ваерти, – издевательски вальяжно перебила ее леди Беллатрикс Арнел, урожденная Стентон. На ее губах зазмеилась издевательская улыбка, и она добавила: – Какая встреча!

Можно ли ненавидеть кого-либо столь яростно и в то же время абсолютно безысходно? Увы, я знала ответ.

С холодной ненавистью встретив взгляд леди Беллатрикс, которую называть «леди» язык не поворачивался, сухо ответила:

– И эта встреча, к моему искреннему сожалению, вновь не радует ни причинами, ни событиями, ни даже последствиями.

И, стремительно приблизившись к леди Энсан, я вырвала из ее дрожащих рук тарелку с пирогом. Сам пирог швырнула в камин, простерла ладонь над тарелкой и произнесла:

– Verum!

Заклинание истины слетело с моих пальцев тремя синими искорками, коснулось тарелки и вспыхнуло темно-зеленым черепом, мгновенно возведя яд не только в категорию наиболее смертельных, но и в категорию получивших достаточную известность, затем заклинание разложило яд на три составных части, и… тарелка дрогнула уже у меня в руках.

И, боюсь, спокойствие в данной ситуации сумела сохранить лишь миссис МакАверт.

– Яд был не в чае? – мгновенно осведомилась она.

– Нет. – Я усилила формулу отравляющего вещества, обозначенную заклинанием истины, и ответила экономке: – Видимо, о том, что встреча в гостиной леди Арнел проходит исключительно между родственницами, в императорской свите известно. Учитывая, что основной целью было подставить леди Арнел, необходимо было использовать наиболее быстро действующий состав. Такой, что вызвал бы мгновенное отравление у драконов. Но убивать всех леди в поместье не входило в планы отравителей. Яд должна была получить только леди Энсан. Она и получила. И состав задействованных веществ… впечатляет.

На какое-то мгновение мне стало дурно. Это был не один яд. Они использовали три отравляющих вещества – стрихнин, тетрадотоксин и фтористоводородную кислоту. Это был яд, от которого невозможно спасти. Просто никак. Отравленного ждала долгая, показательно мучительная смерть, без возможности хоть как-то облегчить страдания и абсолютно без шанса на исцеление.

– Мисс Ваерти, – миссис Макстон, моя верная домоправительница, поспешила ко мне, – дорогая, вы побледнели до синевы.

– Немудрено, – я все еще в ужасе смотрела на формулу, – убийство должно было стать громким, более чем громким, и огласка была бы существенной.

Я обернулась к миссис МакАверт и спросила:

– Как долго обычно продолжается чаепитие в гостиной леди Арнел?

Та, испытывая некоторую неловкость от полного игнорирования мной присутствующих леди, все же ответила:

– Обычно около получаса.

Какой… ужас.

Я даже не знала, как словами передать то, насколько все это было ужасно.

– Тридцать минут… – голос дрогнул, – первым действующим веществом должен был стать тетрадотоксин. Этот яд полностью парализовал бы ротовую полость леди Энсан, говорить и глотать она бы уже не смогла, затем последовали бы судороги. Вероятно, к этому моменту был бы вызван врач. Лучшим врачом в Вестернадане, насколько мне известно, является доктор Эньо. Путь от его дома до поместья Арнел занимает около получаса. Тридцать минут. Этого времени хватило бы стрихнину, который является вторым компонентом яда. За эти тридцать минут леди Энсан начало бы тошнить, последовала бы рвота, затем хаотичное сокращение мышц. Но все это выглядело бы как недомогание, а потому произошедшее никто бы не стал скрывать, даже не догадываясь, что к тому моменту, как появится доктор Эньо, в дело вступит фтористоводородная кислота, и вероятно, к началу осмотра у леди Энсан уже имелись бы повреждения не только желудка, но и костей. Я…

Я ничего больше не смогла сказать.

Мне доводилось видеть, как фтористоводородная кислота разъедает лабораторных крыс, и я не знаю ничего хуже этого яда. Ужасный. Причиняющий невыносимые муки. И… необратимый. Тетрадотоксин и стрихнин можно было бы блокировать магически даже простым заклинанием «Tempus», но фтористоводородная кислота практически неподвластна магии. А все вместе… Ни один врач, даже маг старой школы не сумел бы спасти леди Энсан, вкуси она малейшую толику этого трехкомпонентного яда.

– Знаменитая и всезнающая мисс Ваерти! – высокопарно-издевательски провозгласила леди Беллатрикс, являющаяся, к моему огромному сожалению, и Стентон, и Арнел.

И я была до крайности изумлена тем, что после всего услышанного единственным, что интересовало эту подлую женщину, была я, но вызов был принят мгновенно.

– Драконицы! – не скрывая ни своего истинного отношения к данной расе, ни гнева, воскликнула я. – Знаменитые, ничего не знающие драконицы!

О Боже, произойди подобное в мои семнадцать лет, вероятно, я трепетала бы, как хрупкая роза под проливным дождем, но сейчас…

– А вы дерзки! – произнесла, надеюсь, все же не мать лорда Арнела.

– А вы мне отвратительны! – воистину у меня были причины для подобных заявлений.

Дамы остолбенели.