Урок шестой: Как обыграть принца Хаоса Звездная Елена

– Тьер прав, вам стирали память. Один раз, достаточно грубо, стык реальности заметен. Как рубец. Очень грубо. Сейчас у нас два варианта – я могу оставить как есть, и неприятные ощущения прекратятся, могу восстановить утраченные воспоминания…

– Восстанавливайте, – прошипел Тесме.

Усмешка, и с налетом превосходства:

– Мне импонирует ваше желание контролировать собственную память, но должен предупредить – процессу восстановления сопутствует невыносимая боль, это первое. И второе – на вашем месте я не стал бы стремиться к обретению данных конкретных воспоминаний. Ничего приятного в них нет, магистр, поверьте.

Но даже я знала, что Тесме скажет:

– Восстанавливайте!

Лорд Эллохар устало покачал головой, затем все так же с издевательскими интонациями произнес:

– Когда насладитесь всей гаммой чувства вины, так и быть, я отвечу на призыв Дары и сотру вашу память заново. Сейчас возьмите тетрадь и сожмите ее зубами.

– Я сдержусь, – прорычал магистр.

– Или вы сделаете, как я сказал, или я вас оставлю, – выдвинул ультиматум лорд Эллохар.

Тесме схватил толстую тетрадь, ожесточенно прикусил ее зубами, сжал кулаки… и приготовился. Было видно, как дрожит от напряжения его тело, как стекают капли пота со лба. Магистр Смерти усмехнулся, закрыл глаза и сжал голову профессора. Почти сразу Тесме зарычал, так отчаянно, так жутко, и дернулся. А потом начал вырываться с такой силой, что казалось, Эллохар его не удержит, но лорд, грустно улыбаясь, продолжал восстановление памяти… Минута за минутой… Я стояла, застыв в странном оцепенении, боясь даже пошевелиться и искренне жалея, что не ушла.

И вдруг Тесме закричал, сквозь стиснутые зубы крик получился глухим, но оттого еще более жутким, и он был последним… Эллохар разжал руки, и магистр повалился на стол, сотрясаясь словно от разрывающих его рыданий. Он выплюнул тетрадь, а после сжал руками кулак и замычал – глухо, страшно, отчаянно…

– О, Бездна, – простонала я, едва сдерживая слезы.

Лорд Эллохар услышал, печально посмотрел на меня, затем, положив руку на плечо мычащего от осознания чего-то ужасного Тесме, негромко, но убежденно произнес:

– Я последний, кто вас осудит, магистр. Приз оказался слишком значим для лишенного магии, и на вашем месте так поступил бы практически каждый.

Не знаю, что имел в виду лорд Эллохар, но Тесме это не утешило.

– Как я мог? – простонал преподаватель. – Как я мог…

И я все поняла! Сагдарат – проклятие, о котором не пишут в учебниках, но о котором знал магистр! О Бездна!

– Как я мог… – Стон, полный отчаяния. Тесме, похоже, сам себя простить был не в силах.

Эллохар посмотрел на меня, затем вновь на магистра, тяжело вздохнул и небрежно постучал того по плечу. Когда раздавленный осознанием преподаватель обернулся, лорд чуть наклонился и проникновенно-доверительно прошептал:

– Слушай, мужик, давай откровенно – раскаяние и самокопание не в духе темных, не позорь империю, это раз. Ну убил ты ведьму, ну да, косяк, и что теперь? Можешь упиваться осознанием собственной вины, можешь вернуться и отработать. У них с численностью напряг значительный, и сильному здоровому типу мужского пола всегда рады. Так что прекращай истерить, смотреть противно. Сделал гадость, будь мужиком, исправляй последствия.

После данной тирады Тесме так и застыл, потрясенно глядя на Эллохара, тот потрепал его по плечу и добавил:

– Все, намотал сопли на кулак и взял себя в руки. И давай то проклятие, что для косого разрабатывал, оформи мне на бумаге, сестричке покажу, спрошу профессионального ведьминского мнения. Через час зайду.

И директор Школы Искусства Смерти преспокойно направился ко мне и подтолкнул к выходу. И главное, я пошла, даже без возражений, на них никаких сил просто не осталось.

Мы так и вышли – я впереди, лорд Эллохар на шаг позади меня. Но едва магистр закрыл дверь в лабораторию, обогнал, вынудив остановиться, прикоснулся к подбородку, заставляя посмотреть на себя, и как только наши взгляды встретились, тихо произнес:

– Спасибо.

Я, пожав плечами, отступила на шаг, отвела взгляд. Мы постояли так некоторое время, затем Эллохар вдруг спросил:

– Как ты сумела договориться с Эа?

– Вы хороший учитель, – не глядя на него, ответила я.

И снова неловкая, тяжелая, гнетущая тишина.

И совсем неожиданное:

– Прости меня…

– За что? – прижимая книги сильнее, спросила я.

– За мое поведение в таверне Хаоса. За то, что испугал тебя. Прости, я не хотел.

Я смущенно посмотрела на магистра, он ответил мне грустной улыбкой, а в глазах… звериная тоска. И вот что мне сейчас делать? Я ведь и повода никогда не давала, и откровенно призналась, что люблю другого, и… и я действительно ни в чем не виновата перед директором школы Искусства Смерти, но тяжело так, что дышать больно.

– Магистр Эллохар, – я судорожно вздохнула, не зная, как тактичнее об этом сказать, – я на вас не сержусь, не обижаюсь и зла не держу. В конце концов, несмотря на любые слова, ваши поступки говорят о том, что вы были, есть и остаетесь другом лорду Тьеру, а это для меня искупает любые ваши высказывания… – подумала, вспомнила, как он умеет цепляться к каждому слову, и поспешно добавила: – В прошлом. И очень приятно, что вы сочли нужным попросить прощения за тот… инцидент, но сейчас мне действительно нужно идти…

И вот ищешь нужные слова, стараешься ничем не задеть и не причинить боль, а в результате тебя на полуслове прерывают невероятным:

– Пообедай со мной.

Я в некотором замешательстве взглянула на лорда Эллохара, он улыбнулся и добавил:

– Ничего предосудительного, Дэя. К тому же Тьер вряд ли освободится ранее полуночи, и…

– Магистр, – на этот раз я набралась наглости и решила все же высказаться, – речь шла о прошлых инцидентах! Что касается настоящего и будущего – вынуждена напомнить, я невеста вашего лучшего друга и намерена ею оставаться.

– Дэя… – Его глаза почему-то сузились от ярости.

– Магистр Эллохар, – повторно перебила собеседника, – я вас очень уважаю, – и почему-то добавила: – Несмотря на весь ваш вредный характер… – запнулась, поняв, что сказала, но все же уверенно завершила фразу: – И мне бы очень хотелось сохранить уважительные отношения с тем, кого ценит мой будущий супруг.

Лорд Эллохар промолчал.

Я, воспользовавшись этим, бодро сказала:

– Всего вам кошмарного, – и обойдя магистра, почти побежала вверх по ворчливой лестнице.

Последняя, к слову, молчала, даже когда я нечаянно стукнулась о ступеньку. И я ни разу не обернулась, хотя чувствовала, что взгляд лорда Эллохара прожигает спину. Все равно не оглянулась.

Но вот стоило мне выйти из подземелья в холл, как на пути материализовалась Дара. Судя по пустым коридорам и собственно первому этажу учебного корпуса, лекция уже началась, так что я ожидала очередного выговора, но вместо этого возрожденная мрачно вопросила:

– И когда ты собираешься рассказать Тьеру о домогательствах…? – Она не стала уточнять кого именно, и так все было ясно.

Резко выдохнув, так как пробежка была стремительной и теперь имелась необходимость отдышаться, я честно созналась:

– Никогда.

Дара укоризненно головой покачала, затем прошептала:

– Он так на тебя смотрел, Дэя… нехороший взгляд.

Прислонившись спиной к двери, я простонала:

– Дара, я не хочу говорить Риану, и я не могу ему об этом сказать. Лорд Эллохар знает о моих чувствах, и я не скрывала, что у него нет и шанса на взаимность… и…

– Взаимность? – переспросила возрожденная и насмешливо добавила: – Дэя, очнись, взаимность, как и совесть, во всей Темной империи интересует исключительно моего господина, он же твой директор. На этом – все. Лорды не интересуются взаимностью тех, кто привлек их внимание, особенно если речь идет о слабой чистокровной человечке, у которой нет сил дать достойный отпор. Выкрасть, запереть, сделать собственностью – так поступают темные.

Мне вдруг вспомнился разговор между Эллохаром и Тьером-старшим, что ж, отец Риана так и поступил, и взаимность его в тот момент не интересовала.

– Я поговорю с ним сама, – вдруг предложила Дара, – покажу твой разговор с этим белобрысым ошметком Хаоса.

А я вспомнила слова Эллохара, сказанные в пустыне, и уверенно сказала:

– Не нужно. Правда. От этого будет больно Риану и соответственно мне. А магистр Эллохар… он должен понимать, что у него нет шансов, и он это поймет.

– Да уж, – протянула дух смерти, – у вас с Тьером все только налаживаться стало.

И я невольно улыбнулась.

Это была радостная улыбка, и меня вновь охватило состояние счастья, в котором совершенно не было места грусти или тревогам.

– Беги на пару, влюбленная, – проворчала Дара. – Не буду я ему ничего говорить, надеюсь… хотя о какой надежде речь в моем состоянии, но надеюсь, что на этом домогательства Эллохара и прекратятся. На место ты его красиво поставила.

Говоря откровенно, Дару я практически не слышала, вспоминая Риана и его слова: «Будешь на меня так смотреть – я растаю». И просто махнув рукой, убежала на Любовные проклятия.

День прошел быстро – я училась и наверстывала пропущенное, готовясь к вечернему забегу в контору, и как-то совсем упустила из вида одну большую проблему под названием «Свадьба».

Но это я забыла – офицер Найтес не забывал ничего. Ровно в семь часов, как только пары с леди Нектум подошли к концу, в аудиторию важно вошел Жловис и, заложив руки за спину, гордо произнес:

– Адептка Риате, вам просили передать, – после чего отставил левую ногу и как рявкнет: – У тебя совесть есть?!

Янка дернулась, я же, напротив, села обратно на свое место, задумалась и меланхолично повторила:

– Совесть? Совесть… совесть… совесть…

Нет, ну в том, что послание от Юрао, нет даже сомнений, но вот о чем я могла забыть настолько, что партнер явно был в гневе?

– Жловис, а больше мне ничего не передавали?

Гоблин кивнул, выпятил грудь колесом и как выдаст тоном дроу и явно подражая его голосу:

– У нас свадьба, а ты?

– Ой, Бездна, – я подскочила, – точно, свадьба же. Жловис, спасибо!

Вслед мне понесся возмущенный хор голосов однокурсников:

– Что?

– Какая свадьба?

– Дэйка выходит за дроу?

– Круто поднялась наша подавальщица, – последняя реплика Ригре принадлежала.

Но это были такие мелочи, а навстречу мне шла леди Митас, и она рыкнула:

– Риате, стоять!

Я прямо посреди коридора и остановилась. И вот она, загдка – я от аудитории бежала, Жловис вроде нет, но почему-то стоило мне остановиться, как гоблин-привратник выступил вперед, оказавшись впереди меня, гордо выпятил грудь, отставил ногу и возвестил:

– Не задерживаем новобрачную, леди Митас. Девушка у нас на свадьбу торопится, опаздывает, знаете ли.

Почтенная леди икнула и сипло переспросила:

– Свадьбу? Какую свадьбу?

– Гно… – попыталась объяснить я, но Жловис не дал.

– Молчи, Дэйка, я сам, – откровенно важничал он. И, повысив голос, словно с глухой разговаривал, гоблин объявил: – Свадьба у нас с офицером Юрао Найтесом, дожал, стало быть, девку.

Я простонала, леди Митас побелела.

– Так что с завтрашнего дня будет у нас не адептка Риате, а, стало быть, уважаемая леди Найтес. А ты иди, чего встала, храмовники ждать не будут, поспешай давай. – И умильно добавил: – Весна, молодость, женихаются, стало быть… Эх, где моя госпожа Жловис…

В следующее мгновение почтенная леди секретарь свалилась в обморок.

– Ну, Жловис! – прошипела я, бросаясь к бездыханной Митас.

– А я что? – возмутился гоблин.

Даже объяснять не стала – бессмысленно.

В результате случившегося инцидента я задержалась, и когда выскочила из ворот, Юрао встретил меня гневным изваянием и поднадоевшим вопросом:

– У тебя совесть есть?

Ответила ему не я, ответил Нурх:

– А нету у нее совести, – и мне так укоризненно: – Госпожа Риате, я же сказал вам носить повязку! Вы что, опасности не осознаете?

И скромная адептка Академии Проклятий сорвалась:

– Слушайте, вы… – Нет, до оскорблений я все-таки не скатилась.

А они ждали.

И даже были готовы внимать. И лица у обоих такие заинтересованные, и глазки сверкают.

– Идите вы в Бездну! – устало сказала я.

Неодобрительно качнув головой, офицер Найтес задал провокационный вопрос:

– Дэй, ты мою маму помнишь? – Я рот открыла, а он мне: – Вспомнишь. Прости, партнер, она единственная, кто тебя в нормальный вид приведет за оставшееся время. Я бы Ри попросил, но сестричка сейчас рассеянная настолько, что ногти, и те в разный цвет красит, так что…

И меня попросту запихнули в повозку.

– Можешь нарушать, прикрою, – заверил Юрао кентавра.

Нурх помчался на такой скорости, что меня вдавило в спинку кресла, и даже возмущаться не получалось.

Нас несло, и пейзаж стал практически размытым пятном!

И как-то слишком быстро Юрао сказал:

– Стой, – предусмотрительно придержав меня, иначе быть бы носу разбитым, но при этом партнер почему-то добавил: – Все, Дэй, мне тебя жалко.

– Юр, это простая свадьба у гномов, что там может быть страшного? – спросила я.

Собирались мы на свадьбу гнома Ойоко и той самой гномочки, которая мать Ликаси-пожирательницы. Отказаться мы права не имели, Юр рычал, что сие дело для репутации «ДэЮре» очень важное, и на мероприятии будет весь цвет гномьей общины, так что нам следовало быть.

– Я тебе дам – простая свадьба, – прошипел партнер, выходя из повозки и помогая выйти мне. – Это первая свадьба, на которую нас пригласили как представителей дела! И мы там не Дэйка и Юр, а «ДэЮре» – контора частного сыска, так что выглядеть должны соответственно.

– Ты сейчас на что намекаешь? – решила уточнить я.

Юр завел меня во дворик своего дома, вороватым движением запер калитку, после чего повернулся к дому и почему-то злорадно позвал:

– Мама!

Так бывает, когда ты стоишь, а навстречу мчится лавина… остроухая, огромная, многочисленная… Там была не только «мама», там было еще шесть темных эльфиек! Высоких, жилистых, плечистых!

– Она? – дрожащим голосом вопросила первая, златоглазая.

– Она! – торжественно возвестил Юрао.

– Кто? – изумленно спросила я.

– Съедят же, – пробормотал подглядывающий сквозь щель в калитке Нурх.

Юрао, склонившись к моему уху, прошептал:

– Прости, Дэй, у меня не было выбора.

Я не понимала, в какую Бездну он меня втравил, пока две темные эльфийки не метнулись ко мне, не подхватили с двух сторон и не повели меня к дому, обсуждая по дороге:

– Худенькая.

– Страшненькая.

– Человечка чистокровная.

– Кожа слишком белая…

– И вообще не очень, скажу я вам.

– Молчать, – рявкнула матушка Юрао, – главное, что есть! И скажу я вам, когда сыну двадцать семь, уже как-то не смотришь, кого он в дом привел, главное, что привел!

И вот тут до меня дошло.

Я попыталась вырваться, активно попыталась, но держали цепко. Тогда я издала вопль «Юююююр».

– Деточка, – прошипели на меня, – у вас помолвка через десять минут, на вопли просто нет времени.

– Нет… вы ошибаетесь, вы… – попыталась хоть как-то воспротивиться.

– Нет, – простонала мама Юрао, – если еще и эта сбежит, я не выдержу! Я покончу с собой! Я убьюсь об стену, я… Вы чего встали, у нас тут последний шанс на свадьбу, а они тормозят!

Спустя десять минут я стояла посреди гостиной дома Найтесов в шикарном темно-фиолетовом платье с откровенным декольте, волосами, поднятыми в высокую прическу и завитыми локонами, подкрашенная так, что сама себя в зеркало не узнавала, хотя красиво, вынуждена признать, а еще я стояла на каблуках. Высоких, но темные эльфийки все равно были выше. А еще они были такие счастливые и, кажется, любили весь мир, включая меня.

– Красивая же, – причитала вокруг матушка Юрао.

– Да, есть в ней что-то, – докрашивая ногти на моей правой руке, вторила ей старшая тетя Найтеса.

– Я всегда говорила – у мальчика превосходный вкус, – это вторая тетя, она на левой руке уже докрасила как раз и теперь поднималась.

– Наконец-то, – матушка Юрао вытерла скупые слезы, – а то я как узнала, что у него семь, девочки, семь официальных любовниц, уж думала все – до его сорокалетия бабушкой не стану.

На этой печальной ноте открылась дверь, вошел дроу в темно-фиолетовом костюме, посмотрел на часы и восхищенно сообщил:

– Мама, ты меня поражаешь – в десять минут уложились.

– Ну я же мама, дорогой, ты просил, я сделала. Где ее родственники?

И вот тут Юрао, сделав самый удивленный вид, невинно вопросил:

– Какие родственники, мамуль? Это ж Дэйка, мой партнер по конторе, мы на свадьбу к гномам опаздываем, вот я и…

Леди Найтес побагровела, несмотря на почти черную кожу, а в следующее мгновение раздался рев:

– Это не невеста?!

– Мам, – Юр выглядел невинно-обиженно, – я на самоубийцу похож? У нее жених из высших лордов.

Старшая тетка закончила с моими ногтями, поднялась и спросила:

– И что? Схватил, через плечо перекинул, и в Западное королевство.

Юр задумался, поманил меня пальцем. Пришлось идти, и вот едва я подошла, гад остроухий ногой дверь открыл, меня подтолкнул в проход и вежливо так:

– Ну, всего вам темного, тетушки, кошмарных, мамуля… Дэйка, бежим!

Когда мы мчались прочь из дома Найтесов, вслед нам несся вопль:

– Как помолвки не будет?! Юрррррррр!

И после этого я помчалась даже быстрее Юрао, первая открыла калитку и налетела на Окено, который как раз собирался вежливо пропустить вперед Ри. Выскочивший вслед за мной Юрао осмотрел потрясенную нашими действиями парочку, изобразил милую клыкастую улыбку и сообщил:

– Предки из дома уехали к тетке Нурин.

– Да? – обрадовалась Ри и бросила томный взгляд на Окено.

Тот вообще млел и, казалось, ничего кроме эльфийки не замечал.

– Кстати, там торт остался, твой любимый, шоколадно-ванильный с ликером из каррисы, – врал Найтес вдохновенно, я даже сама поверила.

– Мм-м, – впрочем, влюбленную Ри сейчас любой мог обмануть, – тортик…

– Угостишь? – низким хрипловатым голосом спросил мастер старший следователь.

Я сказать ничего не успела, как Юрао гостеприимно открыл калитку. Ри проскользнула первая, Окено догнал, приобнял за талию. А кругом все цвело и зеленело, на закате пели птицы, бабочки еще порхали – красота, романтика, счастливые влюбленные глаз друг с друга не сводят…

– Мама, – раздался крик Юрао, – хватай будущих жертв брачных обрядов!

После чего подло и коварно закрыл путь к отступлению, да еще и запер, а ключ продемонстрировал потрясенной Ри.

– Я убью тебя! – взревела эльфийка.

– Мамань, сбегут же, – во все горло орал Юрао.

Двери дома Найтесов распахнулись. Толпа алчущих внуков дроу выскочила во двор. Темные эльфийки нацелили горящие жаждой взоры на несчастных влюбленных. Окено дрогнул. Риая замерла и шепотом взмолилась:

– Юрасик, миленький…

– Прости, Ри, я сделал все, что мог, – трагическим шепотом соврал Юрао. И добавил уже громко: – Не, ну вы там долго стоять будете, сбегут же!

И тут произошло неожиданное:

– А может, мы сегодня… две помолвки, а? – не веря своему счастью, воскликнула матушка Юрао.

В следующее мгновение меня схватили за руку и помчали прочь с воплем:

– Нурх! Нурх, уволю, морда лошадиная!

Ворота распахнулись, и к нам наперерез помчались четыре тетушки. А темные эльфийки по силе мужьям ни в чем не уступают…

К великому нашему счастью новый работник конторы частного сыска вклинился между нами и эльфийками, Юрао запихнул меня в повозку, прыгнул сам и приказал:

– Валим!

И едва дом дроу остался позади, Найтес откинулся на спинку, вытер пот со лба и пробормотал:

– Пронесло…

Это он зря.

– Слушай, партнер! – начала злая адептка Академии Проклятий.

– Кстати, да, ты это – если в городе одну из моих теток увидишь, сматывайся сразу. Понимаешь, они на вид мирные, а на деле входят в состав личной охраны нашего главы рода.

– Ой, Бездна, – пробормотала я.

– И не говори. А я у них в семье единственный наследник. Мать – младшая, из семи сестер дети только у нее, остальные, имея по три любовника, замуж не торопятся, в итоге страдаем я и Ри!

– В смысле? – не поняла я.

– В смысле, пока у нас дети не появятся, мать не сможет вернуться в Западное королевство и пост в армии не получит, – пояснил Юрао.

И я вдруг подумала, что, кажется, не все понимаю.

– Юр-р-р, – не скрывая подозрительности, протянула напряженно, – ты сейчас на что намекаешь?

Партнер ссутулился и признался:

– Тетки приехали все и разом, чтобы меня женить. У них это первое в жизни увольнение со службы, и они все в объяснительной написали: «По неотложным семейным обстоятельствам». Ночью заявились, я как утром со службы пришел, так тепленьким и взяли.

– Вот… Бездна, – других слов у меня не было.

Дроу сник окончательно, тяжело вздохнул и добавил:

– Эти… из отряда «Ловцы теней» за ночь лишили меня всех любовниц…

– В каком смысле? – не поняла я, поправляя чуть растрепавшуюся прическу.

– В прямом. Схватили, связали, приволокли в дом, там начали бросать жребий, какая из них утром выходит за меня замуж.

– Ой…

– Тебе «ой», а мне? – Золотые глаза казались самыми несчастными во всех мирах. – Мои искренне верили, что каждая у меня единственная… – тяжелый вздох. – Семь пощечин за одно утро – перебор. И меня бросили… все семь любовниц.

Да простит меня Бездна, но я едва сдерживала смех, а Юрао продолжил:

– Так что твое одевание к гномьей свадьбе – это маленькая плата за мою разрушенную личную жизнь.

– Мстительный ты у нас, – съязвила я.