Мозг и его потребности. От питания до признания Дубынин Вячеслав
Это очень важная группа лекарственных препаратов, и их время от времени использует большинство людей.
Что еще может ослабить боль, кроме специализированных анальгетиков?
Кожные сигналы от поврежденной области тела.
Отвлечение – не думать о боли, создать очаг конкурирующего возбуждения.
Лекарства иных групп – они порой необходимы, поскольку важно не только снизить болевые ощущения, но и уничтожить их причину: инфекцию, отек, аллергическое воспаление, ишемию (недостаток кислорода) и так далее.
Разберем эти процессы немного подробнее.
1. Уменьшить боль или совсем избавиться от нее помогает кожная (тактильная, термическая) стимуляция зоны, расположенной рядом с зоной повреждения. Дело в том, что на структурном уровне поступление сенсорных сигналов в спинной мозг у нас так организовано, что, если массировать зону вокруг болевой, кожные сигналы тормозят болевой вход. Этот созданный эволюцией механизм называется «воротная система контроля боли». Ее биологический смысл – подавление слабых, «избыточных» болевых сигналов. Без этой системы даже слабые повреждения вызывали бы сильную боль. А так, если вы слегка ударили коленку, помогает массаж больного места. Простейшие и всем известные действия: «зализать ранку», потереть больное место, подуть на него – включают совершенно реальный физиологический механизм, который на уровне входа информации в спинной мозг подавляет боль.
Всем известны анальгетические эффекты точечного массажа и различных видов физиотерапии, когда на зону боли воздействуют горчичниками или пластырем, например перцовым. Физиологический механизм действия имеет и акупунктура: иголки или прижигания по восточной системе меридианов воздействуют на избранные точки тела человека. Как правило, в этих точках на поверку обнаруживаются скопления кожных рецепторов, и, влияя на такие зоны, иглотерапевт может ослабить проведение болевых сигналов в соответствующем сегменте спинного мозга (причем болевых сигналов не только от поверхности тела, но и от расположенных на соответствующем его «этаже» внутренних органов).
Напомним, что спинной мозг организован так, что каждый его сегмент (а их всего 31) управляет своим этажом тела. В «этаж» тела входит не только кожа и мышцы, но и внутренние органы. Поэтому получается, что если массировать определенную точку на уровне, например, шестой пары ребер, то можно ослабить боль в сердце. Это действительно так, в этом нет никакой мистики. Хотя, конечно, китайцы с древности и до нашего времени объясняют это с помощью системы меридианов, инь, ян, энергии ци, но реально за этим, как правило, обнаруживаются вполне конкретные физиологические механизмы и рефлекторные дуги.
2. Как еще можно бороться с болью? Например, стараться ее не замечать. Если у вас что-то болит, но в это время в мозге существует еще какой-то очаг возбуждения, например вы напряженно обдумываете какую-то проблему или просто смотрите интересный фильм, эти отвлечения помогают сдерживать боль. Два конкуриующих центра возбуждения способны подавлять друг друга, о чем писал еще И. П. Павлов. Кстати, именно по такому принципу конкурируют и центры разных биологических потребностей. Но в случае боли подобный путь подавления, конечно, временная мера, которая годится, если боль короткая, не очень сильная и вы точно знаете, что она скоро пройдет.
Если боль длится и длится долго, если вы неделю постоянно принимаете анальгин или аспирин – это серьезная ситуация, которая означает, что повреждение вашего тела зашло далеко. В этом случае надо как можно быстрее сходить к доктору, чтобы он посмотрел, что случилось с вашей почкой, или желудком, или почему сустав так болит. В данном случае боль – это сигнал, на который обязательно нужно обратить внимание.
Сейчас, к сожалению, существуют такие люди, которые упрямо говорят: «А я вообще никогда не принимаю таблеток. Таблетки – это зло». Однако, если совсем не обращать внимания на боль, долго ее терпеть и ждать, пока она сама пройдет, можно нанести повреждения нейронным сетям спинного или даже головного мозга. Нейроны, проводящие боль, в ситуации ее хронического поступления проводят и генерируют импульсы все легче, и в итоге возможно формирование так называемых фантомных патологических болей, о чем хорошо знают, например, дантисты.
Бывает, что человек слишком долго боится идти к зубному врачу и несколько недель полощет рот содой или шалфеем, а зуб у него все болит. В конце концов страдалец попадает к доктору, зуб вылечивают, но боль остается. Дантист на возникшие претензии отвечает: «С точки зрения стоматологии все нормально, нерв удалили, пломба на месте. Вам теперь не ко мне, вам теперь в клинику лицевых болей. У вас где-нибудь в таламусе или в ядре тройничного нерва возник застойный очаг возбуждения, который теперь нужно серьезно лечить». Лечить, скорее всего, придется теми препаратами, которые глобально усиливают уровень торможения в мозге. Аналогичным образом подавляют, например, зоны эпилептиформной активности.
Вывод: терпеть сильную хроническую боль крайне не рекомендуется.
Давайте составим краткий список факторов (кроме боли), вызывающих страх по врожденно заданным механизмам.
1. Внезапный громкий звук, яркий свет (например, уже упоминавшиеся гром и молния) являются наиболее универсальными подобными стимулами. Вообще любой сильный сенсорный сигнал способен провоцировать страх. Например, кто-то резко и внезапно схватил вас за руку или в комнате появился интенсивный незнакомый запах – все это тревожит мозг, нарушает равновесие положительных и отрицательных эмоций.
2. Другие (не столь интенсивные) сигналы о потенциальной опасности. В эту категорию попадают страх темноты, открытого или закрытого пространства, страх или хотя бы опасение высоты, настороженность при приближении незнакомого объекта (особенно если он достаточно велик). Каждый из них врожденно, видимо, присущ не всем людям. Известны случаи полного отсутствия страха высоты (например, индейцы мохоки); с другой стороны, акрофобия присуща примерно 2 % населения. У многих животных мы обнаруживаем врожденные знания о том, как выглядит хищник; характерна «реакция на глаза», которую некоторые насекомые (скажем, бабочки сатурнии) используют для отпугивания птиц.
3. Мимика страха и агрессии. Нашему мозгу присуще врожденное умение узнавать такую мимику – выражение лица другого человека. Так называемая невербальная коммуникация – важная часть нашей психической жизни и работы сенсорных систем. Словам мы учимся, а, например, крик боли или смех человека наша слуховая система детектирует врожденно.
Точно так же наша зрительная система врожденно знает основные проявления мимики, отличая улыбку от гримасы агрессии.
В процессе обучения и накопления жизненного опыта мозг опознает тонкие параметры мимики все более быстро и надежно.
4. Многие животные врожденно узнают пауков, ос, змей как потенциально опасные, прежде всего ядовитые объекты. К человеку это не всегда относится. Некоторые люди любят змей, держат их дома и с удовольствием показывают желающим любимого ужа, удавчика или гадючку. Но, с другой стороны, наши ближайшие родственники, шимпанзе, действительно змей боятся без какого-либо обучения. Скорее всего, некоторые из нас змей и членистоногих недолюбливают действительно врожденно, а к некоторым это не относится.
5. «Плохой» вкус и «плохие» запахи вызывают у нас отрицательные эмоции. И это понятно: ведь они сигнализируют о нечистотах, гниении, возможных источниках инфекции, пищевого отравления и т. п. Здесь мы обычно имеем дело даже не со страхом, а с другой базовой эмоцией – отвращением, тоже негативной по знаку (а также со стремлением «держаться подальше», избегать – вплоть до запуска рвотного рефлекса).
6. Феромоны страха, то есть специфические химические сигналы, которые выделяются в окружающую среду, если с организмом случается неприятность. У многих животных такие феромоны сообщают другим членам стаи о том, что происходит что-то плохое. Например, мышка, попавшая в мышеловку, выделяет феромон страха, и все мыши вокруг впадают в панику. Или тюлень ловит и ест селедку. Эта селедка тоже пахнет так, что всем селедкам в косяке становится тревожно, страшно, и они стараются поскорее покинуть опасную зону.
Человеческих феромонов страха в явном виде не существует, хотя в случае стресса мы, судя по всему, выделяем явный запах адреналина и кортизола (работают наши потовые железы). На этот сигнал, как известно, реагируют собаки. Они чувствуют: «Ага, он испугался! Теперь я его уж точно укушу». Вывод такой: если на вас рычит собака, надо стараться сдерживать свои отрицательные эмоции. Собака не смотрит на вашу мимику, она обоняет вас, и, соответственно, для собачьего носа многие наши эмоциональные переживания не являются секретом.
Ученые могут наблюдать проявление эмоций страха и разнообразных фобических состояний с помощью различных современных технологий. Самой показательной является фМРТ – функциональная магнитно-резонансная томография, которая позволяет на коротких интервалах времени оценить изменения кровенаполнения и расхода кислорода в различных отделах мозга. Кровенаполнение и потребление кислорода увеличиваются, когда нейроны активно работают именно в этих зонах и структурах ЦНС.
Например, человек лежит в томографе и просто представляет, что по его руке ползет огромный и опасный паук (провоцирует у себя арахнофобию). В мозге такого человека возбуждается много зон. В том числе происходит активация лобной коры, которая принимает решение стряхнуть «этот ужас». Активируется и передняя часть теменной доли, отвечающая за кожную чувствительность. Возбуждение возникает также в глубоких структурах мозга, связанных с эмоциями: в гипоталамусе, миндалине, центральном сером веществе, голубом пятне. Часто отрицательные эмоции детектируются и в одной из областей островковой коры.
Врожденно значимые сигналы, которые запускают реакции страха, иногда весьма причудливы. В качестве иллюстрации можно привести классический опыт Николаса Тинбергена[[14] ], лауреата Нобелевской премии, изучавшего инстинкты животных. Его эксперимент выглядел так: новорожденные гусята или утята находились в комнате, по потолку которой перемещалась проекция в виде темного крестообразного пятна, напоминающего одновременно летящего ястреба и летящего гуся. Если пятно двигалось длинной «шеей» вперед, имитируя гуся (сзади оказывался короткий «хвост»), птенцы вели себя совершенно спокойно. Однако если пятно меняло направление движения на противоположное (спереди короткая «шея», сзади длинный «хвост»), мозг птенцов идентифицировал его как силуэт хищной птицы, гусята и утята замирали, затаивались. Это поведение не являлось результатом обучения. Получается, что даже маленький и неопытный мозг птенца может детально анализировать весьма сложные сенсорные сигналы и в зависимости от их параметров запускать те или иные поведенческие реакции.
Второй пример: если перед жабой появляется длинное горизонтально ползущее пятно, то, скорее всего, она идентифицирует этот объект как потенциальную пищу, например червяка, и заинтересуется им с пищевой точки зрения. А вот если у движущегося объекта есть вертикальный компонент (даже если это небольшая палочка-шея с грубой имитацией головы), жабий мозг идентифицирует пятно как потенциальную опасность. В этом случае она распрямляет свои лапки, становясь выше, надувается, испускает сильный запах, громко кричит. Подобное защитное поведение жабы может действительно отпугнуть змею или молодую куницу.
На потенциальную опасность многие животные реагируют попыткой визуально увеличить свой размер, то есть оповестить противника или хищника: «Бойся меня, я большой и страшный!» У котов это поднятая шерсть, у петуха – распушенные перья. Рыбы, чтобы напугать соперника, растопыривают плавники, человек распрямляется и выпячивает грудь…
Существуют два механизма развития реакции страха.
В более простом случае (рефлекторном) поведение запускается сенсорным стимулом – как в историях про жабу и про гусят. Сенсорные системы врожденно или в результате обучения настроены на какой-то внешний сигнал (в вышеописанных примерах – визуальный). Когда этот сигнал появляется, то организм без особых промедлений выдает оборонительную реакцию, например затаивается или убегает.
Второй вариант – реакция страха запускается изнутри нервной системы, мозга. Причиной этого, как правило, является деятельность центров тех или иных биологических потребностей.
Потребность в безопасности – одна из ключевых потребностей, и она конкурирует с другими потребностями, например с потребностью в пище или потребностью в новой информации.
Это биологически целесообразно, так как поведение в каждый момент выгодно направлять на удовлетворение только одной, самой актуальной на данный момент потребности. Конкурирующие потребности сплетаются в единый «клубок», который и определяет поведение организма.
По классификации А. Маслоу, описанной в первой главе, потребность в физической и психологической безопасности является одной из базовых. В ситуациях, когда мы ощущаем себя не очень комфортно, не только опасаясь физических повреждений, но и при ощущениях возможности потери свободы или приближения неприятных, пугающих событий, потребность в безопасности нарастает.
В соответствии с классификацией П. В. Симонова, потребность в безопасности находится в группе витальных, жизненно необходимых потребностей. Это и понятно, ведь, если организм не будет заботиться о своей целостности, если от него постоянно будут «отгрызать» по кусочку, наносить травмы, такой организм долго не протянет. Умение уходить от опасностей, хищников, каких-то повреждающих факторов внешней среды (камнепада, избытка ультрафиолетовых лучей, слишком сильных волн на море и др.) – это очень важно, иначе организм просто не выживет.
Получается, что особи, которые не проявляют надлежащих реакций страха и не заботятся о своей личной безопасности, с меньшей вероятностью оставляют потомство.
Вывод: в ходе эволюции в ряду живых существ остаются те, которые заботятся о своей безопасности и целостности организма.
Заботиться о безопасности можно двумя способами: убегая или нападая.
В данной главе мы в основном разбираемся с пассивно-оборонительным реагированием, к которому относятся тревожность, страх или паника, при которых забота о безопасности сдвигается в сторону затаивания, замирания, убегания.
С этой составляющей поведения конкурируют активно-оборонительные программы (агрессия, ярость, нападение на источник опасности). Мы можем не ждать, пока на нас свалится неприятность, а храбро выйти вперед и пытаться напасть на противника.
Скажем, студенты приходят на занятие и преподаватель их спрашивает: «Кто выполнил домашнее задание, кто готов и выйдет отвечать?» Вся группа – раз! – и затаилась. Прижались к партам, стараются даже не дышать. Но почти наверняка, если в аудитории сидит человек 15–20, найдется один, который скажет: «А вы нам ничего не задавали! Непонятно, о чем вообще вы у нас спрашиваете?» Это агрессивная реакция, вполне приемлемая в обществе. Агрессии будет посвящена глава 8, здесь она упоминается как антитеза пассивно-оборонительного поведения.
Простейшие оборонительные программы замыкаются уже на уровне спинного мозга (рефлекс отдергивания руки от источника боли), продолговатого мозга и моста (кашель, чихание, мигание, слезотечение).
Задняя часть гипоталамуса вместе с миндалиной создают соответствующую мотивацию – готовность к запуску оборонительных поведенческих ответов. И обеспечивают вегетативное и эндокринное сопровождение таких ответов. В целом нейрофизиологи предпочитают говорить не о потребности в безопасности вообще, а об активно-оборонительных (агрессия) и пассивно-оборонительных проявлениях (страх, тревожность), которые выражаются в затаивании и бегстве.
Выбор – драться или убегать – постоянно стоит перед нами.
Соответственно, конкуренция fight-or-flight, то есть «дерись или беги», – вечная проблема и, кроме того, это очень важный компонент нашего базового темперамента.
Темпераменты человека
Психологами, работающими в этой области, исписаны горы томов и проведены (и проводятся) тысячи исследований. Поэтому, если вы хотите узнать о темпераменте человека больше, рекомендую познакомиться как минимум с трудами Ганса Айзенка[[15] ], Бориса Теплова[[16] ] и других классиков. Я же хочу немного поговорить на эту тему как физиолог.
Когда начинают рассуждать о темпераменте, о каких-то врожденных особенностях работы мозга конкретного человека, баланс его страха и агрессии оказывается очень важным. Как известно, первая классификация темпераментов, которая до нас дошла, принадлежит Гиппократу, который выделил холериков, флегматиков, сангвиников и меланхоликов. Очевидно, что меланхолики являются яркими примерами проявления пассивно-оборонительной реакции, а холерики – активно-оборонительной.
Обычно вначале запускаются программы избегания как менее рискованные и энергозатратные, но, если неприятности нарастают, они могут смениться агрессией. То, насколько быстро происходит такая смена, – одна из существенных черт темперамента.
В сети можно легко отыскать знаменитые комиксы датского художника Херлуфа Бидструпа, которые иллюстрируют темпераменты. Наверное, все знают картинку, на которой показано, что прохожий садится на шляпу человека, отдыхающего на скамейке. Далее изображено, как по-разному реагируют мужчины с превалированием активно- и пассивно-оборонительных реакций.
Меланхолик рыдает: «Как ужасно, раздавили мою любимую шляпу!» Холерик схватил прохожего за грудки: «Негодяй, ты уничтожил мою собственность!» Флегматик относится к ситуации равнодушно: «Ну да, шляпе капут, значит время пришло». А сангвиник хватает помятый головной убор и хохочет: «Как смешно! Какой потешный блин вышел! Отличная история получится для того, чтобы рассказать друзьям!»
У сангвиника темперамент, при котором доминирует исследовательское поведение, и он видит в ситуации прежде всего юмор и новизну. Меланхолик и холерик – темпераменты с «уклоном» в оборонительное поведение. Явный холерик или явный меланхолик порой бывают на грани нормы, и тогда нужна помощь врача или психотерапевта. Хорошо, что в каждом из нас, как правило, есть компоненты и холеризма, и меланхолии, и сангвы, и флегмы, так что в зависимости от ситуации мы выбираем тот или иной способ реагирования.
Как уже было сказано, в нашей повседневной жизни первыми обычно запускаются пассивно-оборонительные реакции.
Если на нас кто-то давит или начинаются какие-то еприятные, тревожащие события, мы сначала затаиваемся: «Может быть, обойдется». Но если «загоняют в угол» – начинаем протестовать, отбиваться, драться.
Это типичный вариант поведения, он наблюдается и в поведении животных.
Даже опасный хищник (медведь, тигр), когда сталкивается с чем-то неизвестным, например встречается в лесу с человеком, поначалу реагирует пассивно-оборонительно, уходит от контакта: «Не хочу связываться, это может быть опасно и травматично». Но если резко на медведя наскочить, то с большой вероятностью последует агрессивная реакция, поскольку в этот момент мозг животного воспринимает внезапное появление человека как нападение. Поэтому при случайной встрече с опасным животным лучше всего оставаться неподвижным: будете убегать – превратитесь в добычу, а если идти навстречу, смотреть в глаза – с вами начнут драться. Поэтому очень важно постараться сделать вид, что вы вообще не очень живой объект, плохо пахнете и совершенно несъедобны. Может быть, тогда обойдется. Надеюсь, никто из читателей не попадет в описанную ситуацию, хотя, знаю по собственному опыту, потом она долгие годы вспоминается как очень яркое впечатление.
Объективная оценка эмоциональных состояний производится не только с помощью дорогой и сложной фМРТ, но и гораздо более доступными методами ЭЭГ (электроэнцефалографии), КГР (кожно-гальванической реакции), ЭКГ (электрокардиографии), определения диаметра зрачка. В случае кожно-гальванической реакции ответы потовых желез на эмоционально значимые стимулы возникают в течение 0,1–0,3 секунд и длятся 2–3 секунды.
Полученные этими методами данные можно использовать, например, для «детекции лжи» или определения характеристик темперамента (примером серьезных исследований в этой области являются работы Владимира Русалова[17], а также 12-компонентный «функциональный ансамбль темперамента» Ирины Трофимовой[18]). А знать темперамент человека полезно, например при профотборе.
Общие правила: у явного холерика эмоций больше, чем у сангвиника. У флегматика эмоции минимальны. А у меланхолика тревожность повышена постоянно.
Получается, что, наблюдая за работой сердца, зрачка, различных желез и внутренних органов, можно объективно регистрировать эмоциональные переживания, которые появляются в мозге человека во время тех или иных событий. Когда у нас возникают сильные эмоции, в том числе связанные со страхом, мощно активируется вегетативная нервная система.
Вегетативная нервная система (ВНС, вегетатика) – особая часть нашей нервной системы (центральной и периферической), которая работает с внутренними органами. В частности, она готовит внутренние органы к состоянию стресса. Вегетатика, подчиняясь сигналам из высших мозговых центров, может включаться, когда некое важное событие еще не случилось, но вскоре случится, когда требуется привести многие системы организма в более активное состояние, например сделать, чтобы сердце билось чаще, потому что скоро придется убегать или нападать. Это делает та часть ВНС, которая называется симпатическая нервная система.
Как известно, вегетативная нервная система делится на два конкурирующих компонента: симпатический и парасимпатический. Они постоянно «соревнуются» друг с другом, и большинство внутренних органов одновременно получают сигналы от симпатической и парасимпатической систем.
Симпатическая система меняет работу органов в ситуациях стресса, нагрузки, активных затрат энергии (вспомним о катаболизме). Парасимпатическая – приводит к расслаблению, успокоению, неспешному перевариванию пищи, накоплению энергии («спокойное бодрствование», анаболизм).
Соответственно, симпатическая система меняет работу органов в сторону стресса – и когда неприятность случилась, и когда она только приближается. Например, стоматолог сверлит вам зуб и вам больно. Или вам еще не сверлят зуб, вы еще только сидите в очереди к дантисту, но ваше сердце уже бьется чаще, ладони мокрые, зрачки расширены, и вы готовы убежать – это, конечно, действие симпатической системы. В этом случае она работает на основе вашего жизненного опыта, который зафиксирован в коре больших полушарий и через миндалину и гипоталамус воздействует на симпатические нейроны (рис. 4.2).
Рис. 4.2. Пути развития стрессогенных реакций в организме человека: от коры больших полушарий, миндалины и гипоталамуса до ответов внутренних органов. Особо подчеркнем значимость эффектов норадреналина (основной медиатор симпатической нервной системы) и адреналина (главный гормон мозгового вещества надпочечников)
Одним из ярких проявлений работы симпатической нервной системы является потоотделение. Потоотделение нужно прежде всего для того, чтобы регулировать температуру тела. Когда становится жарко, мы потеем, пот испаряется с поверхности кожи и организм отдает лишнее тепло. Регулирует этот процесс симпатическая нервная система. А в качестве побочного эффекта – когда мы волнуемся, мы тоже слегка потеем. Кто-то даже не слегка, а сильно.
У меланхоликов в случае волнения ладошки становятся мокрыми и холодными, потому что больше всего потовых желез на ладонях. Датчики, которые связаны с детекцией лжи, не зря ставят на пальцы, на ладони. Здесь важно количество выделяющегося пота: его капли выносят на поверхность кожи отрицательные заряды, которые легко регистрировать. Этот феномен был открыт еще в конце XIX века и назван КГР – кожно-гальванической реакцией.
Есть тонкости, которые надо учитывать, чтобы понять, как реагируют люди с разным темпераментом на различные вопросы, например: «Тебя зовут Петр?» или «Ты украл миллиард рублей из госбюджета?» Как правило, задаваемые вопросы требуют простых ответов типа «Да» или «Нет».
Как чаще всего реагирует сангвиник: эмоциональная реакция (и КГР) на вопрос у сангвиника обычно длится 1–2 секунды, дальше он спокойно сидит и ждет следующего вопроса.
Как реагирует холерик: его КГР выше по амплитуде и длительнее (3–5 секунд), он отвечает на вопрос быстро и громко, а потом переживает какое-то время: «Вот пристали, какие-то тупые и оскорбительные вопросы задают!»
При обследовании флегматика вы начинаете подозревать, что у вас сломался прибор. Надо что-то очень серьезное сказать или сделать, чтобы у него возникла очевидная эмоциональная реакция.
Меланхолик: тут даже никаких вопросов задавать не надо, сам факт, что его привели в какую-то ужасную комнату, надели эти кошмарные датчики и сейчас все про него узнают, приводят беднягу в стрессовое состояние. Пот почти капает с его ладоней, а прибор постоянно регистрирует отрицательные потенциалы и зашкаливает…
Соответственно, подобное исследование может использоваться как детекция лжи, хотя скорее свидетельствует об уровне быстротекущих эмоций. Для более уверенного заключения о том, что человек врет, вам потребуется дополнить КГР данными анализа электрокардиограммы (отражает общий уровень стресса), диаметра зрачка, дыхания, мимики, а также результатами психологического тестирования. Но даже и после этого ваше заключение не будет в суде рассматриваться как доказательство чьей-то вины.
КГР и «детекция лжи» неплохо работают при профотборе. Если вам нужно выбрать очень спокойного человека (например, необходим охранник в офис, который 12 часов в сутки будет методично проверять документы и ни с кем не поругается), тогда отлично подходит флегматик.
Если же вы хотите найти бравого телохранителя, такого, чтобы смотрел на все 360°, шел везде за начальником и чуть что кидался защищать его своим телом, то, конечно, больше подходит холерик.
А если вы хотите найти менеджера по продажам, например, косметики или пылесосов, то оптимален вариант сангвиника. Он жизнерадостный, и даже если ничего не продал в одном месте, то посмеется и пойдет искать следующего покупателя. Холерик же, если его старания не увенчались успехо, может злиться, конфликтовать. Меланхолик тоже плохо подходит: не продал – и впал в депрессию. Флегматику вообще наплевать: не взяли товар – и не надо, не очень-то хотелось…
Все эти рассуждения, конечно, лишь забавные схемы, применимые только к ярко акцентуированным личностям, но их рекомендуется учитывать в самых разных ситуациях нашей жизни.
Помимо детекции потоотделения, очень хорошим показателем эмоций, которые мы испытываем, является диаметр зрачка. Известно, что при изменении освещенности сетчатки зрачок, подобно диафрагме фотоаппарата, меняет свою площадь примерно в 20 раз. Расширение зрачка в темноте, а также при стрессе – функция симпатической нервной системы.
Симпатическая система расширяет зрачок в темноте, для того чтобы больше света попадало на сетчатку. Как побочный эффект – когда мы волнуемся, зрачок тоже становится шире.
Это даже отражено в пословице: «У страха глаза велики».
Важно, что, в отличие от потоотделения, чтобы регистрировать диаметр зрачка, никакие датчики использовать не надо. Современные системы видеонаблюдения позволяют это делать напрямую, в режиме реального времени через компьютерный анализ изображения глаза.
Представьте себе, что вы подошли к входу и хотите попасть внутрь здания. Вам из-за двери задают по громкой связи вопросы, вы на них отвечаете, а в это время видеокамера уже считывает ваше эмоциональное состояние. Следящий за вами при помощи компьютерных программ многое успеет понять, особенно если к диаметру зрачка будет добавлена еще и детекция мимики, движений глаз. А еще наблюдающий за вами успеет просмотреть ваши странички в социальных сетях, а если не найдет их – это само по себе внушает подозрения… Вы и не в курсе, какой процедуре подвергаетесь, а информация о вас уже собрана!
Потребность в препаратах, снижающих тревожные состояния, очень велика. Подобные соединения называются транквилизаторы, или анксиолитики (от аnxiety – тревожность).
Для предварительного тестирования таких препаратов проводятся исследования, оценивающие тревожность экспериментальных животных. Такой анализ свойств потенциальных лекарств на животных является обязательным этапом перед их внедрением в клиническую практику.
Для этого, например, используется уже описанный в предыдущей главе «крестообразный лабиринт», попав в который крыса чередует исследовательскую и пассивно-оборонительную стратегии, выбирая светлый либо затемненный рукав лабиринта. Транквилизаторы снижают вероятность выбора реакции страха и затаивания, в идеале не уменьшая при этом общий уровень двигательной активности.
Потребность в препаратах, снижающих тревожность, всегда велика, так как окружающий нас мир сложен, непредсказуем и, как и во все времена, несет множество отрицательных эмоций. Поэтому тревожность у многих людей постоянно повышена, а у некоторых периодически зашкаливает так, что необходима психологическая и/или фармакологическая поддержка.
Какие существуют препараты, уменьшающие тревожность? Как правило, анксиолитики, транквилизаторы – это препараты, усиливающие действие гамма-аминомасляной кислоты (ГАМК).
Напомню, что два важнейших медиатора ЦНС – глутамат (глутаминовая кислота), главный возбуждающий передатчик сигналов в синапсах, и ГАМК (гамма-аминомасляная кислота), специализированная на тормозных влияниях.
ГАМК способна сдерживать и даже блокировать излишние информационные потоки, будь это сенсорные сигналы, эмоции или двигательные программы. В том числе она регулирует негативные эмоциональные переживания. Если надо уменьшить выраженность отрицательных эмоций, можно использовать молекулы, активирующие ГАМК-синапсы. Такие молекулы известны уже более ста лет, и это прежде всего барбитураты и бензодиазепины. Классическим их представителем является валиум (бензодиазепиновая группа). Как правило, такие лекарства продаются по рецепту.
Хотя бывают исключения, и в нашей стране, например, корвалол продается без рецепта, а ведь в его состав входит фенобарбитал – серьезный транквилизатор, относящийся к барбитуратам. Корвалол и его «близнец» валокордин – любимые бабушкины лекарства. В них смесь ментолового масла и фенобарбитала, активирующего рецепторы ГАМК. В результате при приеме корвалола возникает прямое успокаивающее действие на мозг. 10, 20 или 30 капель корвалола – в зависимости от уровня стресса – реально работают. Но, если вы повезете корвалол через границу без рецепта, вас может задержать таможня, потому что вы провозите сильнодействующий психотропный препарат.
Страх и обучение
Чего-то мы боимся врожденно, основную часть стимулов и ситуаций мы учимся пугаться и опасаться. Для того чтобы такое обучение произошло, необходимо совпадение во времени действия на организм двух факторов:
1. Сигналов, которые были исходно нейтральны (не значимы);
2. Болевого ощущения, отвратительного вкуса или какого-либо иного мощного отрицательного подкрепления, врожденно вызывающего негативные эмоции.
Тогда формируется условно-рефлекторный страх.
Физиологи, изучая, как мозг учится бояться, разработали много разных тестов. Представьте, что крысу посадили в экспериментальную камеру, которая разделена на две равные части. Одна из них освещена – сюда животное исходно помещается, а в другой темно, и туда ведет дверца. Крыса свет не очень любит, ей, как существу, приспособленному для жизни в норах, в освещенном отсеке тревожно. И она быстро переходит в темный отсек. Сразу вслед за этим дверца закрывается, животное получает сильный удар током, и ее мозг понимает: «Я сделал явно что-то не то…»
Поскольку негативная эмоция сильна, большие полушария крысы формируют ассоциацию между обстановкой экспериментальной камеры и болью. Далее выясняется, что даже через неделю после однократного удара током три четверти крыс, если их опять поместить в те же условия, не входят в темный отсек. Крысиный мозг в большинстве случаев прочно удерживает информацию даже после однократного травматического воздействия. Примерно 25 % животных все же входят в темный отсек, но большинство из них тут же выбегают обратно. При этом на физиономии у них написано: «Ой, как же это я забыла совсем, что туда нельзя! Надо уносить ноги!» Нужно полтора-два месяца, чтобы более половины крыс забыли о полученной психотравме.
В целом описанная ситуация основана на принципе затаивания, общего торможения поведения: «Не делай этого, иначе будет плохо». В данном случае это означает: «Не входи туда, иначе будет больно». Подобного рода навыки у нас активно формируют общество, начальники, родители, педагоги, да и просто окружающая среда. Например, ребенок, которому, несмотря на запреты, удалось что-то вставить в розетку, и он получил удар током – в дальнейшем все розетки, а иногда и все электрооборудование, годами будет обходить стороной.
Теперь разберем другую экспериментальную ситуацию. Крыса помещается в экспериментальную камеру, где на высоте примерно 20 сантиметров расположена полочка. Животному нужно при звуках звонка прыгнуть на эту полочку, но об этом исходно оно не знает. Крыса сидит в камере, звенит звонок, и примерно после 10 секунд его звучания на пол подается электрический ток. В этом случае ток используется довольно слабый, так как у исследователя нет цели ввести животное в серьезный стресс. Крысе даже почти не больно, она скорее чувствует неприятное покалывание в лапках и, побегав по камере, выполнив несколько прыжков вверх, быстро оказывается на полке, где нет тока.
Соответственно, мозг крысы работает с набором событий «звонок-ток-прыжок», который предъявляется ему повторно с интервалом в несколько минут. С каждым повтором крыса все быстрее избегает боли. Примерно через 12–15 повторений ситуации, едва звонок зазвонит, крыса сразу же прыгает на полку. При этом видно, как уменьшается уровень ее стресса и негативных эмоций. Если при первых повторах животное «спасается» почти в панике, то на 15-й раз она ведет себя совершенно спокойно, без особых эмоций выполняя действие, которое с гарантией избавляет ее от неприятных ощущений. В данном случае программа работает по принципу «Делай, иначе будет плохо!».
Надо отметить, что мы много чему учимся для того, чтобы не стало плохо, учимся выполнять определенные действия, чтобы избежать неприятностей. Это еще называют обучением с помощью «метода кнута», то есть событий, вызывающих отрицательные эмоции. Можно учить с помощью «метода пряника» – таких событий, которые вызывают положительные эмоции.
К сожалению, мозг у многих людей так устроен, что они избегать неприятностей учатся лучше, чем достигать успеха.
Это, в частности, приводит к тому, что с возрастом у человека может накапливаться все большее количество программ и навыков избегания. Получается, что в начале жизни многие люди живут более бесстрашно, стремятся получать положительные эмоции, достигать чего-то приятного. А чем дольше существуют, тем чаще выбирают действия, позволяющие избегать неприятностей. С возрастом становятся менее «оптимистичными» и слабее нацеленными на новизну не только люди, но и экспериментальные животные (например, те же белые крысы).
Если немало поживший человек руководствуется мыслью: «Как бы чего не вышло!» – у него снижается как общая активность, так и исследовательское поведение. В данном случае рекомендуется следить за мозгом: «Мозг, ты опять избегаешь неопределенных ситуаций, давай смелее, надо стремиться к новизне, к успеху!» Людям среднего и старшего возраста очень полезно, «подталкивая» себя, снова и снова пробовать что-то еще неизведанное, несмотря на вероятность неудач. Только здесь лежит путь к более счастливому и активному будущему.
Для того чтобы крыса научилась прыгать на полочку в ответ на звонок, нужно, чтобы нейроны в ее слуховой коре установили активную связь с нейронами в двигательной коре (рис. 4.3). Конечно, нервные клетки и так друг с другом связаны (если не прямо, то через промежуточные нейроны). Но, пока нейросеть не обучена, синапсы в ней работают совсем слабо, в них мало рецепторов, реагирующих на медиатор (прежде всего на глутамат). По ходу обучения при условии успешной деятельности на входах в обучающиеся промежуточные нейроны наблюдается рост эффективности синапсов. В результате возбуждение от звукового сигнала начинает быстрее и надежнее, эффективнее достигать двигательного центра, запуская в итоге необходимые реакции. Это один из базовых механизмов формирования памяти.
Рис. 4.3. Вверху: процесс формирования в коре больших полушарий белой крысы ассоциации между сенсорным стимулом (звонок) и двигательной реакцией (прыжок на полку). Внизу слева изображена экспериментальная установка (описание см. в тексте). Внизу справа на схеме мозга человека показано, что обучение происходит на фоне выделения норадреналина структурой, называемой «голубое пятно»
Всегда, когда мы говорим об обучении и памяти в коре больших полушарий, мы имеем дело с синаптическими модификациями и чаще всего с увеличением эффективности синапсов.
Если это увеличение происходит на короткое время, мы говорим о кратковременной памяти, а если на длительное, а то и вообще пожизненно – о долговременной памяти.
Еще одним важным компонентом нашего поведения, связанным с тем, что мы испытываем страх, тревожность, негативные эмоции, является сопереживание, которое обеспечивает работа зеркальных нейронов.
Сопереживание (эмпатия) – одна из врожденных функций высокоразвитого мозга.
Вам еще предстоит познакомиться с 7-й главой, посвященной зеркальным нейронам, сейчас о них упомянем очень кратко.
Мозг человека устроен так, что мы в очень серьезной степени переносим на себя эмоции, испытываемые другим человеком и даже другим живым существом. Если кто-то радуется, мы тоже радуемся. Если кто-то огорчается, мы тоже огорчаемся. Таковы особенности функционирования нашей нервной системы. Однако, поскольку все мы разные, у кого-то эмпатия выражена более ярко, а у кого-то – менее. Но в любом случае мы совершаем немало действий, чтобы соседу, близкому человеку не было неприятно.
Эмпатию можно изучать и на белых крысах. Животное помещают в светлый отсек экспериментальной камеры, откуда оно может спокойно уйти в темный отсек, и никаким током его при этом не бьют. Однако в тот момент, когда крыса входит в темный отсек, оказывается, что пол отсека – педаль, включающая ток в расположенной рядом небольшой клетке. В этой клетке сидит вторая крыса, и ей становится больно и неприятно, она пищит и выделяет феромоны страха. А первая крыса все слышит и обоняет.
Поставьте себя на место первой крысы, как вы будете себя вести? С одной стороны, сидеть в светлом отсеке неприятно, с другой – товарищ страдает. Оказывается, что две трети крыс в данной ситуации выбирают альтруистический вариант поведения, выходят на свет и сидят там. У них сопереживание побеждает пассивно-оборонительную реакцию. А примерно треть крыс остаются в темном отсеке и никаких явных отрицательных эмоций не испытывают. Они даже выглядывают из дверцы на свет, чтобы посмотреть: «Кто это там кричит?»
Однако, если делать светлый отсек все более неудобным, тесным, с торчащими металлическими шипами и т. п., доля альтруистов начинает сокращаться. Баланс альтруизма и оборонительного поведения очень гибкий. Хорошо быть альтруистом, если твой доход составляет миллионы долларов, можно и исследователю дать грант, и кинорежиссеру дать премию. А если тебе есть нечего, то в этом случае, конечно, с альтруизмом бывают проблемы. Вместе с тем, если ты отдаешь на благое дело последние «две лепты», это дорогого стоит…
Стресс, неопределенность и желание заглянуть в будущее
Чтобы мы могли успешно существовать, наш мозг старается постоянно заглядывать в будущее. Способность к обучению позволяет связать врожденно значимую ситуацию и сопутствующие ей сигналы. На основе этого можно построить прогноз ближайшего будущего (тем более с учетом описанных в предыдущей главе возможностей второй сигнальной системы). Поведение, реализуемое на основе подобных прогнозов, более эффективно, а риски неудач уменьшаются.
С учетом сказанного понятно, почему любая высокоразвитая нервная система плохо переносит состояние неопределенности. Состояние, когда не знаешь, какая неприятность свалится тебе на голову в следующую минуту, когда неизвестны пути выхода из потенциально опасной ситуации, очень неприятно. Особенно травматичной является так называемая выученная беспомощность, когда вообще нет выхода и ничего нельзя сделать. Она почти фатально ведет к развитию депрессии. Например, крыса в клетке в случайные моменты времени получает сильный удар током и ничего не может с этим поделать (нет поведенческой реакции, которая могла бы предотвратить боль).
В этом случае центры отрицательных эмоций перегружены – и это прямой путь к хроническому стрессу, нервному истощению и уже упомянутой депрессии.
Наш мозг так устроен, что вспомогательные (пусть даже исходно незначимые) сигналы, ассоциирующиеся, например, с будущей болью, будущими неприятностями, помогают нам вовремя и правильно выстраивать свое поведение. Неопределенность, попадание в избыточно новую ситуацию, про которую мы явно чего-то важного не знаем (например, реальная опасность коронавирусов), – очень мощный источник тревожности. В данном случае может активно проявить себя исследовательская потребность, которая помогает снять тревогу плюс приносит собственные положительные эмоции. Например, вы оказались в незнакомом месте, обошли окрестности, все посмотрели, проанализировали, и вам уже стало легче. Вы теперь представляете, что в этом месте происходит.
Противоположная ситуация: вам не удается собрать информацию, вам непонятно, где вы и что происходит. Если в структуре, где вы работаете, сменили все начальство или, скажем, курс национальной валюты крайне нестабилен (не говоря уже об общей политической ситуации), то эта постоянная тревожность может привести к хроническому стрессу значительной части коллектива или даже населения страны. В таком случае очень сложно обеспечить рост уровня здоровья или продолжительности жизни нации…
Если все структуры организма, обеспечивающие реакцию на стресс, хронически перегружены, это может привести к гипертонии, гастриту и язве желудка, к снижению иммунитета, нарушению эндокринных и репродуктивных функций и другим проблемам. Перегрузка гипоталамуса, миндалины, симпатической нервной системы ведет к нарушениям функций гормонов, внутренних органов, и нервной системы в целом.
В заднюю часть гипоталамуса и миндалину приходят врожденно значимые сенсорные сигналы о «плохих» ощущениях: боли, горьком вкусе, переохлаждении, отвратительном запахе, очень громком звуке.
Еще один важнейший источник стресса – неудовлетворенные потребности, прежде всего биологические: голод, жажда, дефицит кислорода.
А также ограничение свободы передвижения (иммобилизация), негативные эмоции сородича (сопереживание) и др.
Если в организме присутствует хроническая боль или постоянно не удовлетворены какие-то потребности, которые ваш мозг считает очень важными, и, наконец, если приближается некая потенциальная опасность, какое-то значимое событие, то развивается стресс. При приближении неизвестной ситуации, пусть даже сулящей вам выигрыш, все равно возникает стресс, активируется вегетативная система, сердце стучит чаще.
Источником такой информации является кора больших полушарий (центры памяти, «речевая модель» внешнего мира).
Если эта ситуация происходит слишком часто и длится слишком долго, то возможно развитие нервного истощения.
Классик физиологии Ганс Селье[[19] ] в 1936 году ввел понятие стресса.
Стресс («давление», «напряжение») – неспецифическая реакция организма на сильное (очень сильное) воздействие. Воздействие может быть физическим или психологическим. Термин «стресс» используют также при описании соответствующего состояния нервной системы и организма в целом.
Ганс Селье показал, что слишком долгий стресс сначала приводит к тому, что организм на первом этапе привыкает к этому состоянию и некоторое время относительно стабильно существует в ситуации стресса. Но в конце концов даже у самого выносливого индивида силы кончаются, наступает так называемая фаза истощения, для которой характерны различные патологические изменения.
Стадии стресса по Гансу Селье:
1. Тревога;
2. Адаптация;
3. Истощение.
Кратковременный же стресс не всегда вреден, особенно если впереди ожидаются положительные эмоции. Он как бы будит тело, стимулирует внутренние органы, заставляет сердце биться чаще, прочищает сосуды. А длительный хронический стресс – это уже зло. С организмом в состоянии хронического стресса происходит слишком много разных негативных изменений.
Развиваются эффекты стресса в основном через гипоталамус и гипофиз. Две эти структуры оказывают ключевое влияние на вегетативную нервную систему, на гормоны стресса, на адреналин. Миндалина является главным центром, ответственным за влияние стресса на психическую деятельность. От миндалины сигналы уходят в ассоциативную лобную кору. Они накладывают серьезный отпечаток на наше поведение.
Из гипоталамуса и гипофиза сигналы передаются в основном внутрь организма, влияя на симпатическую нервную систему, меняя гормональный статус. Выделяется много адреналина, из-за постоянного стресса возникают проблемы с половыми гормонами.
В этой системе целостной нейроэндокринной реакции на стресс есть еще один важный участник, вклад которого стоит учитывать, – поясная извилина. Напомним, что она расположена на внутренней стороне больших полушарий над мозолистым телом и помогает ассоциативной лобной коре, сравнивая то, что получилось, с тем, что ожидалось. То есть в ней происходит сравнение реальных и ожидаемых результатов поведения. Соответственно, если результаты не совпали, это может быть источником отрицательных эмоций (см. предыдущую главу).
От поясной извилины сигнал может уходить на гипоталамус. Фрустрация, разочарование способны захватывать наш мозг. Взаимодействие поясной извилины с лобной корой является очень важным компонентом организации нашего поведения.
Сравнение того, что получилось, с тем, что ожидалось, – источник положительных эмоций, когда вышло, как мы хотели, и источник отрицательных, когда что-то пошло не так.
Если при сравнении того, что получилось, с тем, что ожидалось, не обнаруживается совпадения, поясная извилина передает сигнал на гипоталамус, гипоталамус – на гипофиз и симпатическую нервную систему. Оба этих блока нашего организма способны влиять на надпочечники. Надпочечники – ключевая эндокринная железа, которая выделяет ряд гормонов, запускающих состояние повышенной активности многих внутренних органов. Это состояние требуется для интенсивного реагирования при стрессе, и ключевыми из этих гормонов являются адреналин и кортизол.
Адреналин выделяется так называемым мозговым веществом надпочечников, кортизол – корой надпочечников. Оба гормона активируют обмен веществ, адреналин заставляет сердце биться чаще, кортизол подавляет работу лейкоцитов. В небольших дозах это хорошо, а вот когда подобное воздействие становится хроническим, тогда начинают развиваться патологические изменения во многих органах, тают запасы энергии, ухудшается иммунитет.
Параллельно с этим симпатическая нервная система сама мощно влияет на внутренние органы. В этом случае выделяется вещество, которое называется норадреналин. Молекулы адреналина и норадреналина являются основными проводниками стресса. Химически они очень похожи, но адреналин использует эндокринная система, а норадреналин – преимущественно нервная (хотя небольшое количество норадреналина выделяет и мозговое вещество надпочечников – вместе с адреналином).
Адреналин активирует внутренние органы всерьез и надолго: сердце часами бьется чаще. Норадреналин (выделяясь из аксонов симпатических нейронов) обеспечивает быстрые реакции.
Например, вы идете по улице, вдруг сзади раздался громкий хлопок, и ваше сердце тут же забилось чаще. Эта реакция, идущая через симпатическую систему, является непосредственным результатом выделения норадреналина. А если у вас через два дня назначено какое-нибудь очень важное событие, о котором вы давно мечтали, то ваше сердце уже сейчас бьется чаще, и завтра будет, а уж в «час Х» частота сердцебиений просто зашкалит. Это действует адреналин, отвечающий за длительные реакции. Конечно, в жизни нужны оба варианта реагирования. Поэтому надпочечники и симпатическая нервная система работают совместно.
Длительная и сильная активация систем, обеспечивающих реакцию на стресс, ведет не только к истощению организма (по Г. Селье), но иногда выливается в депрессию.
Напомним, что депрессия – результат нарушения равновесия между центрами положительных и отрицательных эмоций, прежде всего из-за ослабления положительных эмоций (см. главу 2). Депрессия наступает, когда «жизнь не радует». Выделяют депрессивное поведение, связанное с текущими трудностями (ситуативная депрессия), и депрессивность как характеристику темперамента. Во втором случае психотерапия чаще оказывается неэффективной, выше опасность суицида, а использование антидепрессантов более актуально.
Антидепрессанты – препараты, активирующие серотониновые синапсы. Как известно, серотонин тормозит центры отрицательных эмоций. Дополнительно они могут усиливать и положительные эмоции (через норадреналиновые и дофаминовые синапсы).
Одним из важнейших факторов ситуативной депрессии является хронический стресс. При такой депрессии также помогут и транквилизаторы, и антидепрессанты, а самое главное, поможет понимание того, что конкретно провоцирует стресс. Убрав эту причину, можно ликвидировать напряжение и истощение, что будет самым конструктивным подходом к данной ситуации.
Управление страхами
Воздействие на центры негативных эмоций, центры страха активно используют те, кто хотел бы управлять, манипулировать поведением людей. Такая манипуляция используется в коммерческой и социальной рекламе, в политтехнологиях.
В религиозной и культовых практиках эксплуатируются страх смерти и посмертного наказания (например, страшный суд, круги ада, демоны и т. п.). Психолог может помогать вам идти по жизни, но ни один психолог не станет пугать клиента тем, что в результате неправильного поведения тот попадет в ад. Описания того, что будет с нами после смерти, – важнейший компонент любой религии, возьмем ли мы христианство, ислам или индуизм. В священных книгах обрисован огромный набор крайне неприятных воздействий на грешников, с которым все желающие, конечно, могут ознакомиться.
Маркетологи, которые пугают нас разными неприятностями, продают прежде всего лекарства. По телевизору часто показывают рекламу медицинских препаратов, вызывая у зрителей чувство страха за жизнь близких. Например, демонстрируют человека, у которого начались проблемы с сердцем, возможно, это инфаркт, в результате которого, как мы понимаем, он может умереть. И ему в рекламе тут же дают таблетки, чтобы этот инфаркт остановить. Раз! – кадр крутится назад, и теперь нам предлагают счастливый конец. Пугая человека смертью, рекламщики, конечно, используют очень сильный прием.
Страховщики нас тоже пугают. Пожаром, потопом, несчастными случаями и прочими неприятностями.
Активно использует негативные эмоции и социальная реклама, которая показывает всякие ужасы, но уже не для того, чтобы мы что-то делали, а для того, чтобы мы чего-то не делали. Политики также часто нагнетают страх у своих избирателей. Пугать – их типовой ход. Они считают, что без образа опасного и беспринципного врага их предвыборная программа будет беззубой, неинтересной.
В коммерческой рекламе, предъявляя товар, по-разному пугают мужчин и женщин. Так, при обращении к женщинам чаще всего идет апелляция к внешности: купишь крем – будешь красивая и молодая, не купишь – покроешься морщинами. В случае рекламы товаров для мужчин, большинству из которых собственная внешность не очень важна, под удар страха ставят иные сферы, например потенцию.
Социальная реклама решает важные общественные задачи. В социальной рекламе часто используется визуальная информация, имеющая негативный характер, в которой эксплуатируется страх, демонстрация неприятных исходов каких-то значимых ситуаций. Такая реклама часто имеет агрессивный характер и, как правило, показывает, «что будет, если не…» (например, реклама по борьбе со СПИДом, реклама ГИБДД о вождении в нетрезвом состоянии, без использования ремня безопасности). Один из самых жестких вариантов визуальной социальной рекламы, можно описать так: «Не разговаривайте по телефону с тем, кто за рулем, иначе кровь от ДТП может плеснуть вам прямо в лицо из трубки телефона».
Итак, в нашем мозге есть центры страха. Без их активации вряд ли получится прожить. Более того, если они не будут работать, у многих из нас появится ощущение неполноты психической жизни. Преодоление страха является отдельным источником радости.
Часть мозга, связанная со страхом, должна работать, иначе жизнь, как радуга, потеряет один из своих цветов. Если мы совсем ничего не боимся, то можем ощутить, что чего-то в жизни не хватает.
Бояться может быть даже интересно, а порой и нужно. Поэтому существуют особые ситуации, когда нам нравится, если нас пугают. О таком позитивном страхе говорится в мультике про котенка по имени Гав. Помните, что там произошло?
«Котенок и щенок спустились на первый этаж и сели на самой нижней ступеньке. "Нет, – сказал Гав, – здесь дождя совсем не слышно и поэтому бояться неинтересно. Я лучше пойду побоюсь на чердаке"».
Выделение адреналина, стресс, когда при этом ты знаешь, что всегда можно спуститься вниз и там безопасно, – это то, что нужно. Это такой «ненастоящий», в чем-то даже приятный страх.
Всемирно известный писатель Стивен Кинг в своей литературоведческой работе «Пляска смерти», посвященной жанру хоррор и фильмам ужасов, пишет: «Мы чувствуем себя относительно спокойно, лишь пока видим молнию на спине чудовища»[20]. Зритель должен понимать, что показанное на экране все равно не по-настоящему, потому что в тот момент, когда эпизод окажется слишком реалистичным, он действительно испугается и убежит из кинотеатра. Тогда ваши сборы окажутся явно ниже, чем вы ожидали. Должно быть видно, что это игра в страх, и такая игра для многих весьма привлекательна.
Когда Стивена Кинга спрашивали: зачем вы сочиняете ужасы, когда в мире и так хватает ужасов настоящих? Его ответ был таков: мы описываем выдуманные ужасы, чтобы помочь людям справиться с реальными. Конечно, явный меланхолик вряд ли пойдет на ужастик в кино, а вот холерик и сангвиник – пойдут. И флегматик – с ними за компанию. В итоге в кинематографе существует огромная сфера, которая эксплуатирует различные варианты ужасов – и фантастические, и мистические, и детективные.
Попадание в потенциально опасные ситуации и выход из них с честью, с победой, мощно бодрит наш мозг, стимулируя положительные эмоции. Для этого, например, придумываются и продаются компьютерные игры. Как правило, они затрагивают еще и другую составляющую «потребности в безопасности», запуская не столько пассивно-оборонительное, сколько агрессивное поведение. В современных компьютерных играх эмоции, стресс и адреналин гарантируются. Однако гораздо лучше, когда стресс разрешается через реальное активное движение, физическую нагрузку, спорт.
Но, как вы понимаете, спорт бывает очень разным. В сфере преодоления чувства страха работает экстремальный спорт. В этом случае человек попадает в некую потенциально опасную ситуацию, преодолевает ее, и выделяющиеся адреналин и норадреналин приносят положительные эмоции. Преодоление испытания увеличивает наше чувство безопасности. А когда оно усиливается – это очень важный фактор позитива, и его активно используют люди, склонные к риску. Очень многие готовы рисковать и соревноваться, чтобы преодолевать свой страх, ощутить прилив адреналина и радость победы!
Человек, который специально попадает в потенциально опасную ситуацию, чтобы потом из нее выбраться, и без этого уже не мыслит свою жизнь, по сути, зависим от норадреналина.
Такой индивид очень активно эксплуатирует те клетки мозга, которые выделяют норадреналин и гарантируют ему положительные эмоции.
Норадреналин, который уже был описан выше как медиатор симпатической системы, является также важным медиатором головного мозга. В ЦНС эффекты норадреналина можно определить как «психическое сопровождение стресса».
Он вызывает:
1. Общую активацию мозга (торможение центров сна, бессонница);
2. Увеличение двигательной активности (не сидится на месте);
3. Снижение болевой чувствительности (сильный стресс может вызвать анальгезию);
4. Улучшение обучения, запоминания (на фоне умеренного стресса мы быстро учимся избегать опасности) (см. рис. 4.3);
5. Положительные эмоции на фоне стресса (азарт борьбы, чувство победы).
Норадреналин в головном мозге вырабатывается нейронами, которые находятся в передней верхней части моста, в так называемом голубом пятне (см. рис. 4.3 внизу справа). Эта зона очень невелика, всего несколько миллионов клеток, но их отростки расходятся по всему головному и спинному мозгу и влияют на множество функций.
Зависимость от норадреналина, в частности игромания, является реальной проблемой. Ее лечат в тех же клиниках и теми же методами, что и классическую наркоманию.
Наркотическими свойствами обладает похожий на норадреналин эфедрин. Он является природным агонистом норадреналина. Это токсин голосеменного кустарника эфедры, служащий сырьем для изготовления лекарственных средств: бронхорасширяющих препаратов (применяемых при астме) и сосудосуживающих капель (при насморке). Однако из эфедрина могут быть получены эфедрон и первитин – сильные и опасные наркотики.
Подведем итоги нашей «страшной» главы.
В случае возникновения страха работают центры пассивно-оборонительного поведения и, если смотреть шире, центры отрицательных эмоций. Страх сигнализирует об опасности, и этим он полезен. Без него нам бы жилось хуже: без страха мы бы попадали в неприятные ситуации гораздо чаще и чаще бы наносили вред себе и окружающим.
Избыток страха (особенно фобии и панические атаки) вреден, так как ведет к росту тревожности, истощению организма и даже к депрессии. Поэтому нужно балансировать на некой оптимальной грани. Если же возник очень сильный страх, то следует обращаться либо к лекарственным препаратам, либо к психотерапии.
Конечно, нужно уметь видеть, как нами манипулируют с помощью страха маркетологи, политики и религиозные деятели. Нужно осознавать эти попытки, относиться к ним с пониманием и расшифровывать те подсознательные воздействия, которые на нас пытаются оказать.
Когда нам удается победить страх, мы испытываем положительные эмоции, и эти положительные эмоции могут быть важной составляющей нашей психической жизни.
Психическая жизнь в идеале должна быть максимально разнообразной, мы должны получать положительные эмоции из самых разных потребностей, только тогда наша жизнь будет полной и яркой.
Глава 5. Мозг: дети и родители
Детско-родительское поведение
Надеюсь, что, читая эту книгу, вы заметно продвинулись в понимании принципов работы мозга и периодически занимаетесь самоанализом: «Что я сейчас делаю? Почему именно это? Что на самом деле лежит в основе моих поступков? Какие потребности?» Учитесь узнавать, оценивать, контролировать и сдерживать свои потребности. Или, наоборот, активировать, если ничего не хочется, если ваше настроение становится похоже на депрессию. Когда ничего не хочется, нужно поискать, и, может быть, какая-то потребность откроется с новой стороны, заинтересует вас, вы начнете в нее всматриваться – и откроете новые пути и возможности.
Разбираться с программами родительского мозга и детского мозга («детско-родительское взаимодействие») очень важно и интересно. Это две разные группы программ, хотя они параллельно инсталлированы в нервной системе (прежде всего в переднем гипоталамусе). В нашем мозге присутствуют нейросети, которые обеспечивают привязанность к родителям, и нейросети, которые отвечают за родительское – отцовское или материнское – поведение.
Детско-родительское взаимодействие по классификации П. В. Симонова относится к группе зоосоциальных биологических потребностей.
Мы генетически настроены на то, чтобы их удовлетворять и испытывать при этом положительные эмоции.
Начнем с родительского поведения. Соответствующая потребность обычно захватывает человека не сразу, она может совсем молчать, пока у него нет детей. Зато потом, когда он становится родителем, эта потребность оказывается очень важной и активно себя проявляет всю оставшуюся жизнь. Потому что ребенка важно не только родить и вырастить до возраста посещения детского сада или школы, но и длительный срок заниматься его делами. Ему же потом надо поступать в университет, устраиваться на работу, заводить семью. А вам впоследствии воспитывать внуков.
Заботы, связанные с родительским поведением, являются очень важной частью психической деятельности человека. Они наполняет нашу душу как мощными радостями, так и глубокими огорчениями, как и всякая серьезная биологическая потребность.
Кроме детско-родительского взаимодействия в группу зоосоциальных потребностей попадают половое поведение, стремление занять свое место в социуме (в том числе лидировать), сопереживание. Половое поведение – это, конечно, прекрасно, но многие связанные с ним положительные эмоции – это, по сути, лишь «приманка», которая заставляет умный и самодостаточный мозг человека заняться размножением. А заняться этим нужно, чтобы появились дети. Потому что с биологической точки зрения организм, который не оставил потомков, прожил зря, его гены пропали. Можно, конечно, рассуждать о вкладе в культуру и историю человечества, но это уже более тонкие сферы, а вот с точки зрения биологии если у вас нет детей, то ваше уникальное сочетание аллелей различных генов (некоторые из которых, возможно, очень адаптивны и эффективны) кануло в Лету. И вы не выполнили свою самую главную биологическую задачу.
Родительское поведение – великий двигатель всей эволюции животного мира и очень важная составляющая нашей психической жизни.
Как родительское, так и детское поведение связано с передней частью гипоталамуса, где находятся нервные клетки, отвечающие за различные программы, обеспечивающие воспроизводство. Там же находятся и центры полового поведения, и отсюда же генерируется родительская и детская привязанность.
Контролирует эти типы поведения также миндалина, которая более значима в случае оборонительной потребности, а в случае детско-родительского взаимодействия скорее блокирует его избыточные проявления. Важную роль играет и прилежащее ядро прозрачной перегородки (n. accumbens). Напомним, что эта структура находится в передней части базальных ганглиев («вентральный стриатум»). Она является главным центром положительных эмоций, в том числе эмоций, связанных с заботой о потомстве.
Запуск программ родительского поведения зависит от типичного набора факторов – генетических, гормональных, сигналов из внутренней и особенно внешней среды организма. Также он зависит от «индивидуальной истории», начиная с особенностей собственного пренатального развития и заканчивая накоплением опыта родительской заботы при появлении на свет очередного отпрыска.
Важно, конечно, понимать, что родительское поведение, детское поведение и связанные с ними реакции являются тонко сонастроенной системой. Мать и дитя в очень значительной степени замкнуты друг на друга, особенно в первые месяцы жизни новорожденного. Состояние младенца очень мощно отражается на психологическом статусе матери, а состояние матери – на функционировании нервной системы и всего организма ребенка. И хотя это разные программы в разных нервных системах, но функционируют они порой удивительно согласованно.
Читать бесплатно другие книги:
