Смертельные змеи Ольховская Влада

– Не та тема. Мы и сами знаем, что вас связывает с Павлом. Нам куда интереснее, что вас связывает с этим делом.

– Я – хозяин квартиры, в которой жила Алена, – напомнил Валентин, нервно промокая лоб платком. – Как только ее… опознали… мне сразу позвонили и сказали, что нужно приехать…

– Снова мимо.

– Теперь-то что не так?!

Это был ловкий ход со стороны Александры. Пока Бочков дрожал тут, изображая новорожденного мышонка, говорить с ним было бессмысленно. Однако теперь он почувствовал раздражение, вырвавшее его из кокона шока. Значит, говорить он сможет больше и лучше.

Ян уже не первый раз отмечал, что работать с сестрой ему гораздо приятнее, чем одному. И если не думать о том, что все могло пойти именно так четырнадцать лет назад, будет вообще прекрасно.

– Вы связались с Павлом, потому что хотите справедливости, – указал Ян. – Но о какой справедливости может идти речь, если вы даже перед следователями, которых прислал он, юлить пытаетесь?

– Он сказал, что будет один следователь, – буркнул Валентин. – А вас двое!

– Считайте, что один, – усмехнулась Александра.

– Как я должен доверять двоим сразу?

– Никак, если хотите действительно стать главным подозреваемым, – указал Ян. – Возможно, единственным. Вы ведь уже примерили на себя эту роль – значит, есть веские основания. Есть то, на что следствие все равно выйдет, и ваша попытка это скрыть будет расценена как доказательство вины. Так не проще ли все сообщить нам здесь и сейчас, чтобы мы сосредоточились на поиске настоящего преступника?

Судя по угрюмому взгляду, Валентин, несмотря на свой почтенный возраст, надеялся, что Павел Эйлер сотворит чудо. Не просто пришлет к нему умного следователя, а позволит сразу забыть эту историю, как страшный сон, отправиться домой – к теплому пледу, чаю или виски.

Но чудес не бывает, расследование особо жестокого убийства только началось, и играть в молчанку ему бы никто не позволил.

– Скажите, детектив, вам знакомо чувство разгорающейся любви? – поинтересовался Валентин.

Александра тихо фыркнула, но заметил это только Ян.

– Во-первых, я не детектив, поскольку мы, если еще не очевидно, не в американском сериале, а в московском доме. Во-вторых, можно без лирики?

– Простите, но иначе не получится. Аленка действительно была для меня не просто квартиранткой… Да она вообще квартиранткой не была, это версия для соседей! Мои чувства к ней – это основа связи, которая установилась между нами за эти прекрасные, прекрасные месяцы…

Кризис среднего возраста каждый переживает по-своему. Кто-то бросается во все тяжкие, кто-то рушит семью, существовавшую много лет, кто-то увлекается экстримом, путешествует по Гималаям, ищет смысл жизни. Но Валентин Бочков оказался из той категории седеющих мальчиков, которые пытаются через излишнюю романтику доказать себе, что они еще молоды хотя бы душой, да и тело не так уж плохо. Так что незадолго до полувекового юбилея он снова начал писать те отвратительные стихи, через которые все остальные проходят лет в шестнадцать, а потом вспоминают только со стыдом.

Для Яна это теперь обернулось чрезмерно витиеватыми и цветастыми свидетельскими показаниями. Себя Бочков выставлял возвышенной душой, покойную Алену Чубарову представлял своей музой, тихим ангелом, последней радостью его угасающего лета. Дело тут было не в его романтичности… по крайней мере, не только в ней. Бочков искренне полагал, что если он убедит следователей в своей Большой Любви к погибшей, это станет для него лучшим алиби.

Но в случае с близнецами он просчитался.

Александра слушала его с каменным лицом, и Бочков вполне мог принять это за сочувствие и симпатию к нему, потому что – ну какая женщина не покорится Любви? А вот Ян слишком хорошо знал свою сестру и без труда читал в ее серебристых глазах всего два слова: «старый мудак». Сам же Ян тоже не находил в этом словоблудии поводов пожалеть Бочкова. Он отметал все сравнения и сторонние рассуждения о душе, для будущего расследования ему нужны были только факты.

А на языке фактов эта история звучала куда проще.

Жил-был богатый и влиятельный бизнесмен Валентин Бочков. Собственно, такая характеристика подходила почти всем друзьям Павла Эйлера, потому что Пашка, в силу природного ума, с нищебродами не дружит. Карьеру Бочков начал строить еще в девяностые и с тех пор продвигался только вверх. Своей личной жизнью он тоже был доволен: в отличие от многих завидных женихов, ему удалось избежать официального брака. Как по минному полю прошел!

При этом женщин он любил, но еще больше любил разнообразие. Редко какой любовнице удавалось протянуть рядом с ним больше года. Бочков гордо заявлял, что ищет Ту Самую, а все остальные для него – просто неудачные попытки. Некоторые неудачные попытки отказывались признавать себя таковыми и беременели от Бочкова вопреки его желанию. Им казалось: стоит только родить ребенка, и отношение бизнесмена мигом изменится, он осознает всю прелесть семейных ценностей и бодрым оленем поскачет в ЗАГС.

Однако Бочков обычно скакал не в ЗАГС, а в суд. Он всеми правдами и неправдами добивался того, чтобы его отцовство было оспорено. Если же этот номер не прокатывал, его адвокаты обеспечивали минимальные алименты, на которые едва ли можно было прожить. Бочков считал это достойным уроком для «золотоискательниц». Собственные дети не интересовали его никогда.

Вот в таком веселом ритме он и дожил до сорока шести лет. Тогда его нашла Алена Чубарова. Ян сильно сомневался, что она и правда была стеснительной вчерашней школьницей, сотканной из доброты и лучей света. Он подцепила Бочкова в элитном ночном клубе, в таких местах ангелы не водятся. Девочка была достаточно умной, чтобы мигом распознать потенциал стареющего ловеласа. Она затащила его в постель, где он и провел с ней следующие три дня, не покидая отельный номер.

Бочков решил, что Алена и есть Та Самая. Вряд ли она так уж отличалась от его предыдущих любовниц – но он сам отличался от себя прошлого. Он начал стареть, он проходил через кризис, ему хотелось найти музу, и Алена подходила по всем параметрам. Она получила то, чего хотела: он начал опекать ее.

Условия их негласного договора были весьма просты. Бочков обеспечил ее жильем – хотя двухкомнатную квартиру он предусмотрительно оформил на себя. От него же Алена получила безлимитную банковскую карту. В обмен на это нежной музе полагалось впускать в свою спальню романтичного покровителя, когда ему заблагорассудится, и не докучать ему в остальное время.

Сейчас Бочков был уверен в том, что знал об Алене все – он был чуть ли не ее хозяином. Конечно, он не говорил об этом открыто, но именно такая самоуверенность сквозила между строк. Ян же видел, что романтик этот знал раздражающе мало. Так, он понятия не имел, чем Алена занималась раньше, какое у нее образование, из какой она семьи, из какого вообще города, как попала в Москву. Он даже смутно представлял, чем она занималась в то время, когда не нужно было ублажать его в постели. Как и большинство «папиков», он знал только ту сторону жизни любовницы, которая хоть как-то его касалась. Разница была лишь в том, что обычно «папики» относятся к этому приземленно, а Бочков возомнил о себе неизвестно что.

Несколько месяцев все шло хорошо – а точнее, все устраивало Бочкова. Алена была такой же милой в общении и страстной в постели, как при знакомстве. А потом в «идеальных отношениях» образовалась трещинка, мгновенно обернувшаяся расколом: у Алены появился другой.

Это был не очередной покровитель, и уходить от Бочкова Алена не собиралась. Ей казалось, что этого аргумента будет достаточно, и она не особо скрывала от своего дряблого Ромео, что у нее есть второй любовник. Бочков решил: она охладела к нему! Ян же подозревал, что девятнадцатилетняя на тот момент Алена просто устала от мужчины, который и в лучшем освещении похож на индюшачью шею, она завела себе молодого любовника исключительно для полноценного секса.

Но если Алене такое существование казалось вполне гармоничным, то Бочков страдал, терзался и устраивал скандалы. Будь он сам чуть помоложе, он бы давно уже ее бросил. Но годы взяли свое, он слишком углубился в им же придуманную романтику, он никак не мог поверить, что Та Самая может его не любить. Он пытался образумить Алену, запрещал ей приводить своего молодого любовника в квартиру, принадлежащую ему, он изнывал от ревности. Алена только смеялась: она уже почувствовала слабину, знала, что он от нее зависит, и не воспринимала его угрозы всерьез.

А угрозы были – и это важно! Во время скандалов Бочков не раз вопил о том, что убьет ее, достаточно громко, чтобы услышали соседи. Да и в клубах, где эти двое появлялись вместе, наверняка нашлись бы свидетели их бурных ссор.

Бочков обещал убить неверную – и вот теперь она не просто убита, она напоминает жертву на алтаре, в ее ранах – лепестки роз… Это очень похоже на убийство из ревности. Вдобавок ко всему, на ночь убийства у Бочкова не было достойного алиби, он находился один в своей квартире. Они с Аленой еще и в очередной раз поссорились накануне ее смерти – полный набор, мечта следователя!

Валентин был потрясен смертью любовницы, однако он был достаточно умен, чтобы понять: надо действовать, быстро. Если он ничего не изменит, скоро окажется за решеткой! Вот тогда он и позвонил Павлу Эйлеру.

В принципе, это был умный ход. Ян понимал, что даже если версия с убийством из ревности кажется самой лакомой, чуть развей ее – и дело закрыто, нельзя зацикливаться. Он ведь действительно хотел справедливости для Алены. То, что он узнал о ней сейчас, не слишком повлияло на его мнение. Что бы ни сделала в своей жизни эта девчонка, оно никак не должно караться такой жуткой смертью!

– Вы мне поможете? – спросил Бочков, закончив рассказ. Со всеми рассуждениями о любви и дифирамбами погибшей повествование отняло больше времени, чем требовалось. Ян слышал, что внизу эксперты уже увозят тело на вскрытие.

– Мы расследуем преступление. Для этого мы здесь.

– Но я ведь уже не подозреваемый?

– Подозреваемый, вообще-то, – указала Александра. – И по-прежнему главный.

– Так нечестно!

– Охренеть логика.

Тут Ян был согласен с сестрой. Бочкову почему-то казалось, что если именно он пригласил следователей и рассказал им о своих любовных терзаниях, они сразу же поверят, что он хороший. Такое мышление обычно появляется или в семилетнем возрасте, или при очень больших деньгах.

– У нас пока даже нет других имен, – заметил Ян. – Вы не сказали, как зовут любовника Алены.

– А мне откуда знать?

– Она встречалась с ним несколько месяцев – но вы не поинтересовались, кто это?

– Да если бы я узнал, ему не жить! – гордо заявил Бочков.

– Вы сейчас серьезно? – удивленно подняла брови Александра. – Напоминаю: мы стоим на месте преступления. Каждый раз, когда вам захочется заявить о желании убивать, кушайте, пожалуйста, свой язык.

Бочков бросил на нее гневный взгляд, однако огрызаться не стал. Дураком он все-таки не был и понимал, насколько шаткое у него положение. В наручники не заковали – и на том спасибо!

– Итак, в нашем списке пока полтора подозреваемых, – подытожил Ян. – Вы и неведомый любовник.

– Почему это полтора? Два! – возмутился Бочков.

– Потому что он на полноценного подозреваемого не тянет. Судя по вашему рассказу, его все устраивало. Зачем ему убивать Алену?

Молодой любовник получал красавицу в постели и уютную квартиру в центре города. Возможно, еще и деньги Бочкова, на которые жила Алена. Как ни крути, у него не было смысла пилить ветку, на которой он сидит.

Однако у Бочкова на сей счет имелось другое мнение:

– Он ревновал ее ко мне! А когда она выбрала меня, он ее убил! Вы видели, что он сделал с ней?!

– Маловероятно, – отрезала Александра.

– Что значит – маловероятно?! Аленушка меня любила!

– А вот это недоказуемо. Но мы рассмотрим все варианты. Пока же постарайтесь припомнить: были у нее еще враги? В ваших же интересах, чтобы список подозреваемых пополнился.

Бочков замялся, пытаясь вспомнить что-то, потом нахмурился. Становилось все любопытней.

– Нет, врагов у нее не было, Аленушку все любили… Но были некоторые обстоятельства ее жизни, которые не всем нравились… Так не убивать же ее за такое, она несла людям свет, ей за это многое можно было простить!

– А поконкретней нельзя? – поторопила его Александра. – Потому что, если Алена не была светлячком, свет – это снова метафора, а вас просили давать фактическую информацию.

– Слушайте, я не знаю, как это объяснить! У Аленушки просто была… особенность. Господи, да посмотрите вы на ее квартиру и сами все поймете!

О квартире они и так не забывали, просто Ян хотел сначала разобраться, что представляет собой Валентин Бочков. Мнение получилось невысокое, и все же… не тянул этот человечек на жестокого убийцу. На неудачника при деньгах – да, есть такая категория, но на садиста – все-таки нет. Судя по тому, что Александра тоже потеряла интерес к Бочкову, она разделяла мнение брата.

Они направились к квартире на седьмом этаже – той самой, которую «заработала» Алена Чубарова. Бочков, хоть и оформил жилье на себя, позволил любовнице все выбрать самостоятельно – от обоев до мебели, так что можно было считать, что это ее территория. Ян по опыту знал, как много может рассказать квартира о своем владельце. Однако в случае Алены рассказ получился весьма неожиданным.

В этом доме были высокие потолки и просторные комнаты – Ян прекрасно знал жилые комплексы такого типа. Но в квартире Алены на гостей сразу же накатывало ощущение тесноты, граничащее с клаустрофобией. Бардака здесь не было, напротив, хозяйка поддерживала идеальный порядок, однако порядок этот был очень специфическим. Основным видом мебели в квартире стали одинаковые металлические полки – открытого типа, такие обычно предпочитают в магазинах или на складах. Они стояли повсюду: в комнатах, в коридоре, даже на кухне и в ванной. Относительно свободно было только рядом с огромной круглой кроватью, да и то потому что Алена понимала: жилплощадь нужно отрабатывать.

На полках почти не осталось свободного места, вот только Ян никак не мог понять, что за ерунда на них собрана. Здесь было все сразу – и ничего толкового. Глиняные фигурки, книги всех жанров и канцелярские наборы. Картины и мешочки с сушеной лавандой. Дрели, наборы для детского творчества и цветочные горшки. Никакой общей темы не было, гармонии – тоже. Человеку непосвященному коллекция на полках казалась дешевым хламом. Ян предположил бы, что покойница была хордером – одним из тех людей, которые тянут на свою территорию мусор и постепенно тонут в нем. Однако у хордеров в квартирах обычно не было такого порядка.

– Что это такое? – осведомился Ян, повернувшись к Бочкову.

– Хобби у нее такое было.

– Какое – такое?

– Собирать вещи, – буркнул он, прекрасно понимая, как нелепо это звучит.

– Вы себя вообще слышите? – поразилась Александра.

– Так она мне сказала!

– И вы этим объяснением были удовлетворены?

Ян мог бы сказать, чем на самом деле был удовлетворен Бочков, но решил не обострять. Вместо этого он спросил:

– Вас не беспокоила эта… коллекция?

– Сначала беспокоила. Понятно же, что это ненормально! Но я смотрел на Аленушку, как она живет… У нее не было проблем. А если ее все устраивало, чего я суетиться буду?

Уже было очевидно, что для экспертов квартира станет настоящим испытанием. Тут о быстрой работе и речи идти не может! Хорошо, если в день уложатся, да и то не факт.

Поэтому Ян был уверен, что сейчас им придется отступить, а вот Александра считала иначе. Она повела рукой в воздухе, и в квартиру тут же проскользнул Гайя. Даже теперь, неплохо изучив его, Ян восхищался способностью такого крупного животного двигаться абсолютно беззвучно.

Поэтому эксперты, работавшие в квартире, не сразу его заметили. Но упустить массивного дикого пса все же проблематично, и буря возмущений не заставила себя долго ждать.

– Вы там с ума сошли, что ли?!

– Служебную собаку никто не вызывал!

– Эйлер, уберите пса!

– Он не мой, – честно признал Ян.

– Тем более уберите!

– Потерпите, – заявила Александра.

Она прекрасно знала, что местные полицейские относятся к ней с определенным недоверием. Да и понятно, почему! Подозрительно уже то, что следовательница из Австралии вдруг начала работать здесь. А то, что она как две капли воды похожа на знакомого им следователя Яна Эйлера, вообще за гранью разумного. Они ждали хоть какого-то объяснения, но объясняться с ними никто не собирался. Теперь это привело к настороженному шепоту и подозрительным взглядам.

Обычно Александра их попросту игнорировала, ей так было удобней. Но сейчас вот решила показать, что при желании она может быть не менее убедительной, чем Ян.

Многие эксперты замолкли, однако кто-то продолжил возмущаться:

– Это же собака на месте преступления!

– Он гипоаллергенный, – как ни в чем не бывало заявила Александра.

– У него шерсть!

– А еще – лапки. Слушайте, если шерсть помешает, возьмете у него образец, чтобы определить, где – его, где – не его. А пока не отвлекайте.

Гайю споры людей нисколько не волновали. Он неспешно проходил по квартире, принюхиваясь к полкам, присматриваясь к ним, словно выискивая что-то. Что – Ян ума приложить не мог, ему казалось, что в этом случае от служебного пса не будет толку. Но он все равно не вмешивался, оставив это решение за Александрой.

И она неожиданно оказалась права. Возле полки в коридоре Гайя сел, поднял морду к потолку и завыл.

Звук был тот еще! Ни одна собака не может выть вот так – по-волчьи, протяжно, пробирая до костей. Тут уж заткнулись все эксперты, а Бочков и вовсе зачем-то выскочил из квартиры. Даже Ян, уже знавший, чего ожидать от Гайи, невольно поежился, отгоняя от себя несуществующий холод наполненного волками леса. И только Александра осталась невозмутима.

Она натянула одноразовые перчатки и подошла к полке, возле которой остановился Гайя. Здесь хлама было не меньше, чем по всей квартире, и от такого разнообразия пестрило в глазах. Ян при всем желании не понял бы, на что смотреть.

А вот Александра догадалась. Она взяла изящную фарфоровую шкатулку, стоящую на одной из средних полок, и достала оттуда пластиковый пакетик. В пакетике просматривались среднего размера таблетки – без каких-либо опознавательных знаков. И то, что их обнаружил служебный пес, намекало, что это далеко не конфетки.

Александра продемонстрировала пакетик Бочкову.

– Как вы это объясните?

– А что это? – растерялся тот.

Ян, пристально наблюдавший за ним, был склонен верить, что это не наигранная растерянность, Бочков действительно не знает, на что смотрит. Да и Александра должна была заметить, но она решила еще немного надавить:

– Наркотики, очевидно. В вашей квартире.

– Вы с ума сошли?! – взвизгнул Бочков. – Откуда в моей квартире наркотики?!

– Из шкатулочки, – пояснила Александра, не моргнув и глазом.

– Это не мое!

– На суде доказывать будете, – вмешался Ян. – Но вполне логично предположить, что это принадлежало Алене. Почему вы не сказали нам об этом ее увлечении?

– Да я и сам не знал…

– Это добавляет проблем.

– Как будто их было мало!

– Вот что, арестовывать вас никто не будет, но я полагаюсь на ваше благоразумие, – заявил Ян. – Не покидайте город. Будьте всегда на связи, чтобы я мог вызвать вас на допрос. То, что вы считаетесь подозреваемым, – не такая уж большая проблема, на самом-то деле. Но в ваших интересах помочь следствию. Павел поручился за вас, поэтому я пока на вашей стороне.

– И не зря! – засуетился Бочков. – Я помогу! Вот вы увидите!

– Не сомневаюсь в этом.

Александра передала таблетки экспертам, и близнецы направились к выходу. Наблюдать за обыском квартиры Ян не видел смысла. Ничего очевидно настораживающего здесь больше не было, а эксперты будут возиться еще долго.

Покинуть дом оказалось неожиданно приятно – несколько часов духоты и шума давали о себе знать. Хотя погода по-прежнему не радовала: остатки снега смыло ночным дождем, небо застелили серые тучи, превратившие день в одни сплошные сумерки. На этом фоне первые новогодние украшения, пестревшие в витринах, казались издевкой.

– Позавтракаем? – предложила Александра.

– Это уже больше похоже на обед… Но я тебя активно поддерживаю.

Ранний вызов стал неожиданностью для обоих близнецов. Алиса, узнав, что ему нужно уезжать, порывалась его покормить, однако Яну не хотелось ждать. Да и Александра определенно спешила – хотя все равно умудрилась опоздать. Не похоже на нее, ну да ладно, у всех бывают мелкие провалы.

Так что визит в кафе казался удачной идеей. Правда, первое попавшееся им не подходило – потому что Александра считала Гайю не питомцем, а членом семьи и отказывалась оставлять в машине, если не было острой необходимости. Но в Москве это, к счастью, было не обязательно: кафе, куда пускали собак, становилось все больше.

Так что их поиски стали недолгими, и вот они скрылись от промозглой зимы на уютных диванчиках. Гайя уже хрустел принесенным кормом, а близнецы дожидались своих заказов.

– Что думаешь? – поинтересовался Ян.

– Думаю, что нас ожидают мутные воды. Это не Бочков.

– Он все равно подозреваемый.

– О да, и ему самому я не скажу, что верю ему, – кивнула Александра. – Потому что он по сути своей – плесень, но плесень невиновная. Если бы он действительно хотел убить свою любовницу, он бы сделал это не так. Если бы он убил ее спонтанно, в приступе ревности, это тоже выглядело бы не так. Чтобы исключить его из числа подозреваемых официально, можно попробовать отследить его мобильный, проверить, откуда он звонил Пашке, где был на момент убийства. Но для этого нам нужно точное время смерти от экспертов.

– Сегодня будет. И вот тогда мы останемся вообще без подозреваемых.

– Просто без имен. Для начала, неплохо было бы распознать мотив убийства. Будет мотив, будут и подозреваемые.

– У нас есть неведомый молодой любовник, – напомнил Ян. – Который и правда мог убить ее из ревности. Ревновал он, понятное дело, не к старому носку Бочкову, а к кому-то еще – не думаю, что она отличалась склонностью к моногамии.

– Возможно, но тоже не слишком вероятно. Я сейчас не про моногамию. Посуди сам: этот тип паразитировал на девушке, которая, в свою очередь, паразитировала на Бочкове. Он прекрасно знал, в каких отношениях находится, и его все устраивало. С чего ему вдруг включать режим Отелло?

– Потому что псих?

– Вот поэтому и не слишком вероятно: психов не очень много, – рассудила Александра. – Но это если мы говорим о его собственном психозе. А вот история с наркотиками – другое дело. Если он был под наркотой, когда они поссорились, могло произойти… всякое.

– Ты думаешь, там была такая серьезная наркота?

– Нет, то, что было в квартире, больше похоже на психотропы, которые молодняк по клубам глотает, чтобы развлечься. Но мы ж не знаем, что принимает или не принимает ее любовник! Так что пусть будет такая версия.

– Это версия номер два. Выведем найденные наркотики в версию номер три? – спросил Ян.

– Естественно. Их в том пакетике было многовато для индивидуального пользования.

Ян тоже это заметил. Даже при том, что с деньгами у Алены проблем не было, зачем ей покупать так много? Она же не дура, понимает, что если ее с этим добром поймает полиция, количество таблеток напрямую повлияет на ее срок. К чему рисковать, если она в любой момент могла купить еще?

– Все указывает, что она барыжила. Все, кроме ее безлимитной кредитки.

– Это деньги Бочкова, – указала Александра. – А с ним она была чуть ли не на ножах последние несколько месяцев. Если он все активней требовал от нее бросить любовника, а она была к этому не готова, она планировала уйти. Уходить лучше с деньгами.

Что ж, справедливо. Пока Бочков терпел, потому что был зациклен на идее «исправить» свою возлюбленную. Но как только ему бы это надоело, Алена вмиг лишилась бы всего – и кредитки, и квартиры.

И все же она выбрала очень опасный способ зарабатывать… Хотя в двадцать лет представления об опасности размыты.

– Нам нужно узнать побольше о том, чем она занималась днем, когда не развлекала романтичного Валю Бочкова, – решил Ян. – Тогда станет ясно, какую из трех версий нужно развивать.

– Четырех.

– Четыре-то откуда?

Им пришлось сделать паузу, когда официантка принесла их заказ. Они никогда не обсуждали, кто что будет брать, но всегда заказывали почти одно и то же – или нечто похожее. Это вроде как ничего не значило, но почему-то дарило теплое чувство. В детстве у них была та же привычка, и в такие моменты можно было поверить, что не было этих страшных четырнадцати лет и их жизнь с самого начала сложилась, как надо.

Официантка принесла их заказ, оставила Гайе лакомство – «подарок от шефа», и удалилась. Разговор, не предназначенный для посторонних ушей, можно было продолжать.

– Так вот, откуда четыре версии?

– Срач в квартире непрозрачно намекает на какое-то психическое отклонение, – пояснила Александра. – Только не говори мне, что ты этого не заметил.

– Я-то заметил, но я не представляю, что из этого можно сделать. Бочков не понимает, что творилось у нее в голове, у нас нет никаких зацепок. Для меня версия – это то, с чем можно работать. Здесь и сейчас работать не с чем.

– Не скажи. Бочков ничего не знает – флаг ему в руки и подписку о невыезде на шею. Поговорим с тем, кто знает.

Александра достала из кармана и положила на стол помятую визитку. На золотистой бумаге блестящими алыми буквами значилось: «Анастасия Плотникова. Психотерапевт», а еще – столь нужные им адрес и телефон.

По крайней мере, Ян предполагал, что они будут нужны. Он все равно никак не мог сообразить, где Александра взяла эту визитку.

– Это кто?

– Похоже, лечащий врач покойной Алены Чубаровой, – отозвалась Александра. – Или так, или визитка, лежащая на полке у нее в квартире, была просто частью бессмысленной коллекции хлама.

– Александра, ты понимаешь, что стащила вещдок с места преступления?

– Ну, здрасьте! Кражей это было бы лишь в том случае, если бы я в ту квартиру погулять зашла. А я, вообще-то, следователь, который ведет это дело! Я взяла то, что нужно для работы.

Ян все это время стоял в квартире рядом с ней, однако понятия не имел, как и когда она умыкнула визитку. Это восхищало и чуть-чуть настораживало. Павел бы, пожалуй, не одобрил. Но кто спрашивает его мнение?

Психотерапевт была важным источником информации. Не только потому, что она знала причину странного «коллекционирования» Алены. Этой женщине могло быть известно больше о затянувшемся любовном треугольнике, наркотиках и личности любовника погибшей.

Но прежде, чем ехать к ней, близнецы решили заскочить домой. Яну хотелось переодеться, да и потом, во время расследования им удобней было ездить на одной машине, а значит, второй автомобиль нужно было загнать на парковку.

Они добрались до дома вместе и только на нужном этаже разошлись. Яну показалось, что Александра у двери своей квартиры замедлилась, будто прислушиваясь, что происходит внутри. Но это было бы глупо: кто там может находиться, когда Гайя с ней? Она ничего не пояснила, и Ян решил, что ему просто чудится.

Но когда они через двадцать минут встретились у машины, она выглядела настолько задумчивой, что удержаться от расспросов он попросту не мог.

– Саш, что-то случилось?

– А?.. Нет, ничего.

– Да, конечно.

– Ничего существенного, – уточнила Александра. – Просто этой ночью мы с Гайей нашли на улице побитого жизнью бродячего кота. Притащили в квартиру и оставили отлеживаться.

– Он, надеюсь, не умер там?

– Он наоборот: очухался и удрал в открытую форточку.

– И что? – удивился Ян. – Ты так мечтала о питомце, что тебя это расстроило?

– Не-а. Просто думала, что еще раз его увижу, прежде чем он слиняет… Ну да не важно. Поехали искать потенциального ключевого свидетеля.